Текст книги "Двенадцать шагов. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

       – Ты походу, когда свалился, слух повредил, – пацан тут же остыл к коню, протянул руку к ветке повыше, сорвал висевшее на ней яблоко, и прокричал, будто глухому. – Я только что это и сказал!

       – Эй! – резко окликнули из-за спины. Алекс круто развернулся и схватился за рукоять меча, так угрожающе прозвучало это “эй”.

       От двери амбара к ним решительно, широко шагая, шёл человек, за ним спешила невысокая женщина, и Алексу понадобилось несколько секунд, чтобы рассмотреть в темноте: эти двое были немногим старше пацанёнка с дерева.

       И точно не старше Сакара. Парень, рослый, худощавый, но широкоплечий, был, вероятно, сверстником лордёнка. Девчонке Алекс бы дал лет шестнадцать, а то и меньше. Она, ловко обогнув его, метнулась к дереву, тихо, но возмущённо потребовала немедленно слезть.

       Парень же остановился напротив, слишком близко, будто намеренно пытаясь переключить внимание на себя. Спросил с напряжённой угрозой в голосе:

       – Ты кто такой?

       – А…м… бр... – протянул Алекс произвольный набор букв. – Приехал помочь с оборотнем. Но судя по всему… – и многозначительно покосился на амбар.

       Парень несколько секунд всматривался в глаза, будто пытаясь понять, правду Алекс говорит или нет, потом расслабился, хмыкнул, перевёл взгляд на коня и снова напрягся – рассмотрел.

       – Это… что? – спросил растерянно, и вот тут стало совсем ясно, насколько он юн. Просто изо всех сил старается быть старше, взрослее. Девчонка тем временем всё-таки сняла пацана с дерева и принялась шёпотом отчитывать его. Судя по всему, все они братья-сёстры, просто старшие ведут себя, как родители.

       Алекс прекрасно знал, что это значит: не раз видел и такую манеру поведения, и такие взгляды, и эту чрезмерную агрессию – так они защищаются. Привыкли быть такими – их больше некому защитить.

       Слишком много войн. Слишком много гибнет людей, оставляя брошенных детей.

       В этих землях дети растут чересчур быстро.

       И не только лорды.

       – Конь, – исчерпывающе ответил парню Алекс.

       – Он не даёт покататься! – пожаловался мелкий, скрестив руки на груди и глядя на Алекса так, словно сейчас ему прилетит за всё.

       – И правильно делает, – тихо заявила девчонка, легонько мазнув рукой по мокрым волосам: будто подзатыльник собралась выписать, но на деле – ласково потрепала.

       – Тихо! – грозно цыкнул на обоих старший. Уставился девчонке в глаза, и Алекс отметил, что они похожи. Не внешне, внешне только волосы у этих двоих были, словно из одной копны: светлые и пышные, даже под дождем. Да и пацана если высушить – тоже, глядишь, пушистым станет...

       Черты лица у парня были острыми, резкими и крупными, у девчонки, наоборот, мягкими, тонкими. А вот смотрели друг на друга одинаково. Серьёзно, напряжённо, внимательно, и будто успели за тот миг, что смотрели, поговорить и что-то решить.

       – Возвращаемся? – спросил старший и кивнул на амбар.

       – Я не хочу, – заявил пацан. – Мне этот, – кивнул туда же, – не нравится.

       – Мы домой пойдём, – мягко согласилась с мелким девчонка. – Поздно. Ему спать надо.

       – Я не хочу! – запротестовал мелкий, за что получил второй условный подзатыльник, был схвачен за руку и увлечён вдаль по темной улочке.

       Парень перевел взгляд на Алекса. Все такой же – напряженно-вопросительный.

       – И я спать не хочу, – честно сообщил Алекс.

       Тот сначала удивился, потом фыркнул и неопределенно качнул головой. Наконец сказал:

       – Тебя ж куда-то деть надо.

       – Неир... – с мягким укором бросила через плечо девчонка, – если хочешь пригласить путника остановиться у нас, так и скажи ему.

       И добавила, уже не глядя на оставшихся за спиной:

       – Неир любит прикидываться злым человеком, но это не так.

       «Ага, как же, – подумал Алекс. – А так вы вообще белые и пушистые. И очень, очень добрые. Либо задумали уже пакость какую-нибудь, либо деньги нужны позарез... Либо задумали пакость, потому что нужны деньги».

       Иначе вряд ли решились бы впустить чужака в дом. Дети с такими глазами обычно никого не подпускают.

       С другой стороны, дети и их глаза подвернулись ему как нельзя кстати, и теперь можно было не думать о ночлеге, сосредоточившись на самом главном: громогласной подделке, вещающей сейчас в амбаре что-то о битве с горными ведьмами.

       “Ведьма была одна”, – раздражённо подумал Алекс. Ему просто повезло, что он оказался в её вкусе. Правда, попадись он ей теперь, всё закончилось бы куда плачевнее. Так что Алекс искренне надеялся, что не попадётся.

       Идти в амбар не хотелось. Было не по себе. Но идти было нужно. Хотя бы чтобы увидеть, с чем придётся иметь дело.

       – Погуляй, – тихо попросил он Рока, – где-нибудь подальше. Траву в лесу поешь… Грибы… Белок… Что ты там ещё ешь…

       И направился к амбару, пока конь, тихо и обиженно фыркая, брел прочь. Коня светить было опасно: самозванец мог знать об Алексе достаточно, чтобы понять, кто есть кто, если увидит животное. А пока, кто есть кто, не выяснит сам Алекс, лучше не рисковать.

       Неир направился следом, то и дело неуверенно оглядываясь на Рока.

       – Не пропадёт, – успокоил его Алекс, – а белки новые заведутся, если ты за них переживаешь, – и решительно толкнул дверь в амбар, щурясь от резанувшего глаза света.

***

       На него, как и предполагалось, никто не обратил внимания.

       Гость стоял на импровизированной сцене, и Алексу подумалось, что заберись он сейчас туда же и стань рядом, на него всё равно никто не обратит внимания.

       Гость был здоровенным белобрысым детиной, облаченным в кожаные одежды и тяжелые сапоги, с сумкой через плечо и громадным мечом на поясе. Но даже не это привлекало внимание публики. Он, зараза, будто весь светился: сверкал белозубой улыбкой, голубыми глазами, амулетами на груди и браслетами на руках.

       А ещё он нёс совершеннейшую чушь. Как раз принялся за описание боевой сцены.

       – Ведьма швырнула в меня огненный шар! – чеканил он. – Я прыгнул в озеро! Вынырнул – и тут же второй шар! Я ушёл под воду и… – переключился на страшный шёпот, – задержал дыхание, как учили русалки…

       “Русалки?! – подумал Алекс. – Серьезно?!”

       Хотелось то ли рассмеяться ему в лицо, то ли сначала ударить в лицо, а потом уже в него смеяться. В общем, толком испугаться Алекс не успел. Ожившее отражение оказалось вовсе не отражением – дешёвым комедиантом-переростком.

       – …ушел в глубину и замер. Огненные шары прорезали воды вокруг, воды становились теплее, и я уж думал: всё, сварят живьем. Но вдруг! – театральная пауза и напряженный шепот в толпе. – Пещера! Я увидел пещеру!

       «Актёрские данные тоже не слишком», – мрачно отметил Алекс.

       Покосился на Неира.

       Тот смотрел на громилу точно так же, как на самого Алекса при встрече: напряженно. Стеночку у двери подпёр, руки на груди скрестил – и изучал. Этого тоже к Сакару отправить? Пускай втроем – Сакар, Оракул и этот Неир – друг друга изучали бы...

       “Пацан же еще совсем, – подумал Алекс. – Ему сейчас положено радостно внимать герою на сцене. Младшему, кстати, тоже, а он вообще на дереве сидел”.

       Как всё тут по-дурацки устроено. И самое страшное – необратимо. Им уже не поможешь: у них уже глаза другие.

       “А то б организовал общество защиты детей, – фыркнул про себя, – коне-ечно! Ты, Алекс, с этими поисками смысла жизни совсем с катушек слетаешь. Сеансы групповой терапии проводили бы. И на экскурсии бы ездили, обязательно на экскурсии. Вам куда? Выжженная пустошь? Пожалуйста! К Троллевым пещерам? Да хоть щас! А еще лучше – сразу к Горным. Это не тот мир, Алекс. Вы снова ошиблись миром. Попробуйте выключить и включить снова”.

       – И тогда, – отвлёк от очередного ненормального диалога с собой громила на сцене, проникновенно понижая голос, – я вспомнил… чему учили меня… демоны Огненных равнин…

Глава 6

(Шаг 2. Оборотень)

       Когда истории у громилы закончились, и его представление окончательно переросло в весёлую попойку, Неир коротко зыркнул на Алекса и так же коротко – на дверь. Алекс кивнул, вышел следом.

       «Старею, – подумал в который раз. – Там пьют, и без меня. А я взял и ушёл... Старею».

       И всё же здоровяк не был основной проблемой. Он, конечно, Алексу не нравился, но проблемой был оборотень. Сейчас пьяная толпа рассказывает своему мнимому спасителю всё, что знает о страшном монстре. И вот спасителю задачка: разобрать в невнятных эмоциональных воплях обрадованных его прибытием жителей, где правда, где ложь, что за оборотень, и как искать.

       Решил работать охотником – пусть потрудится. Алекс придет позже – за сухими фактами.

       – Врёт, – бросил Неир, злобно глянув через плечо на амбар.

       – Согласен, – кивнул Алекс. – Но может, ему положено?

       – Врать? – хмыкнул Неир и задумчиво почесал в голове, взъерошивая пушистые волосы.

       Алекс подумал, что странно чистые у них волосы, у всей семейки, даже у чумазого младшего. Непривычно чистые для местного населения. Население мыться не слишком любит. Может, дело в дожде? Часто идёт дождь, и волосы сами моются? С чего еще им быть такими пушистыми?

       – Ну, чтобы люди верили, что он герой, – объяснил Алекс. – Чем больше подвигов совершил, тем лучше, правильно?

       – Врать, чтобы верили, – повторил Неир и покосился на Алекса так же недобро, как только что косился на амбар. – Ты сам себя слышишь?

       Алекс неопределенно пожал плечами.

       А что? Обычно работает.

       Неир резко свернул и толкнул хлипкую калитку. Пришли, значит.

       Он оглянулся, пропуская Алекса вперед и осматривая темную улочку. Будто проверяя, не идёт ли кто-нибудь следом. А может, он Рока искал. Но Рок, вероятно, слишком увлёкся, гоняясь за белками по лесам.

       За коня Алекс был спокоен. Тот уже большой мальчик, не потеряется. По нюху найдёт хозяина, если надо будет. А загуляет, так Алекс его найдет. Сначала оборотня, потом – его. И лучше бы до этого не доводить.

       Неир остановился у входной двери, ударил три раза с долгими перерывами.

       Чего они так боятся? Почему всё время оглядываются и стучат в дверь условным стуком? Ну да, дети, ну да, без родителей, но Неир уже достаточно взрослый, чтобы считаться в этих землях мужчиной, выглядит сильным и даже опасным противником. Девчонка с мелким тоже, кажется, смогут за себя постоять в случае чего... И вообще – их трое. А трое – это уже почти банда.

       Так в чём же дело? Кого в этом селении они боятся?

       Может, не только оборотню и клоуну из амбара надо будет разъяснить, как себя вести?

       «И всё это за одну ночь, – подумал Алекс. – Жаловался, что делать нечего? Получай! Сразу три работы!»

       В доме скрипело всё. Сначала заскрипел пол за дверью, потом – засов, потом, открываясь, дверь. Девчонка, выглянувшая им навстречу, многозначительно приложила палец к губам – младший, видать, уже спал.

       Окинула обоих оценивающим взглядом, будто решая, впускать домой или нет. Бегло оглядела двор – наверное, тоже искала коня. Вновь перевела взгляд на Алекса, мотнула головой, приглашая.

       Он ступил на крыльцо. Крыльцо, естественно, тоже скрипнуло. Следуя за ней по узкому коридору, Алекс честно пытался идти бесшумно, но, как назло, дважды наступил на самые скрипучие доски. За что каждый раз незамедлительно вознаграждался гневными взглядами через плечо.

       И Неир, как ему казалось, тяжело вздыхал за спиной, словно уже жалел, что привел такого громкого гостя.

       “Да что мне, полететь что ли?! – обиженно думал Алекс. – Нет, я, конечно, призрак, но не настолько...”

       И вообще – почему это девчонке скрипеть по дороге к двери можно, а ему нет? Алекс оглянулся на Неира, но тот, оказывается, не на этот счёт вздыхал: смотрел себе под ноги, куда-то сквозь скрипучий пол, отстраненно и задумчиво.

       Наверное, переваривал информацию о демонах Огненных равнин. Ещё бы! Тот клоун выдавал такое, что так просто не переваришь...

       Девчонка привела в комнату, слабо освещённую двумя свечами, стоявшими посреди стола. На том же столе гостя ждал кувшин, на блюде лежало несколько лепёшек. Алекс осторожно опустился на стул. Тот, как ни странно, не скрипнул, зато опасно пошатнулся.

       “Может, им денег дать? – неожиданно подумал Алекс, – У меня ведь еще есть... Пусть тут всё себе починят”.

       И тут же задумался, а не специально ли они скрипят? Может, этого и добиваются? Бедные-несчастные детишки, можно подумать!

       И тут же мысленно ухмыльнулся, отмечая: впервые, кажется, его потянуло на благотворительность. Всё-таки стареет? Потому что как иначе объяснить этот порыв?

       "Не отмоешься ведь благотворительностью, Алекс. И ничего не изменишь. Так что давай, начинай есть. Ты же любишь есть?”

       Почувствовал на себе взгляд и поднял глаза. Так и есть: севшая напротив девчонка изучала пристально, настороженно. Взгляд такой же, как у Неира, только у того взгляды короткие, быстрые, а тут – надолго и будто бы насквозь.

       И даже, зараза, не отвела глаз. Только сообщила, продолжая изучать:

       – Тебе постелили на чердаке, – и кажется, попыталась улыбнуться. Получилось криво.

       Дикий контраст между мягкими волнами волос и этим взглядом, между тонкими, нежными чертами лица и колючей полуухмылкой завораживал настолько, что Алекс невольно засмотрелся. Положение спас Неир – занял место во главе стола и отчётливо прокашлялся. Девчонка оторвалась от Алекса, гневно уставилась на брата, и снова они принялись о чем-то молча спорить.

       А Алекс же решил, что пока дети общаются, и впрямь можно поесть. Ну, а что? Он ведь и правда любит есть. Даже если на самом деле есть не хочется. Если еды у этих детей совсем мало. Организму необходимо питаться, и это – незыблемое правило. Лучше съесть всё, что у них на столе, но быть в силах остановить того, кто придет съесть их самих, так?

       Алекс откусил здоровенный кусок лепёшки. Лепешка была соленой и жесткой. Откусил еще, подпер кулаком подбородок и, жуя, принялся переводить заинтересованный взгляд с девчонки на пацана. Молчаливый диалог затягивался, так что Алекс решил плеснуть себе в кружку из кувшина. Глотнул, едва не поперхнулся.

       В кувшине была вода.

       «Ну да, – подумал он. – Это же дети! Чего ты ожидал? Вина? Эля? Амброзии? Слово-то какое вспомнил: амброзия... А полезно, выходит, воду пить! Голова лучше работает, слова вон всякие вспоминает...»

       На самом деле Алекс часто вспоминал странные слова, но не мог вспомнить их значения. Он даже не был уверен, на котором из трех языков, каждый из которых был в определенной степени ему родным, слово всплывает в голове. Слишком там всё перепуталось.

       Неир оторвался от гляделок, полоснул по Алексу острым тёмным взглядом, глухо обратился к сестре:

       – Зара, принеси вина.

       Та хмыкнула, тоже коротко глянула на Алекса, резко поднялась и, демонстративно покачивая бёдрами, вышла. Она двигалась мягко, плавно, легко. И пол под ее ногами скрипнул всего раз, да и то – тихо-тихо.

       Алекс задумчиво уставился ей вслед, пытаясь вычислить доски, на которые тут можно наступать. Неир по-своему расценил его долгий взгляд и чуть слышно, но очень жёстко спросил:

       – Надеюсь ты понимаешь, что она – еще ребёнок?

       – А? – отвлекся от подсчета досок Алекс.

       – Зара, – тихо сказал Неир. – Не тронь ее.

       Алекс с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть в ответ. Получилось бы пренебрежительно, а парень был так напряжён, что воздух вокруг него разве что не искрился. Собран, готов к атаке. Что вполне естественно – чужак в доме для них, очевидно, в новинку. И фыркать сейчас ему в лицо – не лучший выход.

       Тем более, что Алекс ещё лепёшку не доел. И вина уже пообещали.

       – Смелое решение – пригласить в дом незнакомца, – отметил Алекс и тут же подумал: “вот разрядил сейчас обстановочку, да”.

       Неир тоже, кажется, так подумал, потому что черты его лица словно закаменели, взгляд потемнел ещё больше, и Алекс очень быстро продолжил мысль:

       – Я благодарен вам за это, – и тут же исправился. – Я благодарен тебе. Ты – старший в семье, вся ответственность за неё на тебе. Потому я обещаю, – теперь он заговорил медленнее, чтобы его услышали и поняли, – что не наврежу ни тебе, ни твоей сестре, ни брату. Ладно?

       И поднял ладони над столом, словно хотел продемонстрировать, что в них нет оружия. Как будто еще кто-то не заметил, что в них – еда.

       Неир ещё несколько мгновений изучал его, точно так же, как при первой встрече, будто снова решал, верить или нет. Потом, всё так же настороженно глядя в глаза, предложил:

       – Выпьешь со мной?

       – А то! – искренне обрадовался Алекс: если парень выпьет, у него резко возрастут шансы выскользнуть среди ночи незамеченным. А ему эти шансы ох как нужны.

       Неир странно хмыкнул, и Алекс понял, что снова выразился не так, как тут привыкли. Он постоянно говорил что-то не так.

       И не только здесь. Алекс уже плохо помнил дом, свой самый первый дом, мир, в котором родился, но, кажется, он и там он умудрялся говорить невпопад. Что уж говорить о втором родном доме – о мире драконов. Странно, что он вообще у драконов выжил. И даже не потому что слаб, и даже не потому что не дотягивает до любого из них ни силой, ни ловкостью, ни умениями. А потому что несет все время какую-то чушь.

       Драконы слушать чушь не любили. Они вообще крайне бдительно следили за чистотой языка. Да и в целом – за чистотой. Их хлебом не корми, – впрочем, логично, драконы не едят хлеба, – дай за чистотой последить: языка, одежды, веры, дома, ногтей.

***

       Всё идеально, всё – до блеска.

       Красиво, чисто. Мягко, спокойно и насыщенно, напитано смыслом. Исполнено мудрости, истинности. Веры.

       Ругаться, воевать, выпускать пар и показывать зубы они уходили во внешний мир. Чтоб их собственный, внутренний и сияющий, скрытый от лишних глаз, оставался нетронутым.

       И язык их был под стать миру: напевный, тягучий, неспешный, самый красивый и самый сложный из всех, что знал Алекс. Ну, как знал... Пытался выучить. Но там было слишком много слов, по слову на каждый оттенок неба, а их – тысячи. По слову на каждый смысл, на каждый подсмысл.

       Оттенки, в общем, были не самым сложным. Оттенки он выучил. И только недавно понял, что начал постепенно их забывать.

       Короче говоря, в целом Алекс все еще неплохо владел драконьим – второй родной как-никак. Сэмерис гордился его успехами и неоднократно повторял – Алекс так и не понял, кого именно тот так страстно желал в этом убедить, себя, его или остальных, – что драконьим языком может овладеть только дракон. На самом же деле, как теперь понимал Алекс, и обезьяну можно научить – лишь бы хороший учитель попался. Сэмерис был хорошим учителем. Лучшим.

       А ещё он был первым существом, которое Алекс увидел сразу после того, как увидел небо.

       Он в общем-то тоже упал, но совсем не так. На тринадцатом шаге вглубь леса – рухнул вниз, скользя по отвесному склону, вместе с каменным обвалом. И даже не успел удивиться, откуда в лесу камни. И скала. Да что удивиться! Он даже вскрикнуть не успел, даже вздохнуть, и если честно – даже толком испугаться.

       Алисе было хорошо – у нее было достаточно времени, чтобы думать.

       А тут – по голове, плечу ударили тяжёлые острые камни. Вспыхнула боль в спине – будто по ней танк проехал. И продолжает ехать. Алекс проскользил вниз ногами какую-то секунду, а потом его развернуло, закрутило, он покатился по склону, а тот продолжал бить. Нога, бедро, плечо, руки, локти, ну и головой, ясное дело, напоследок надо было врезаться в самый огромный валун.

       Потом он попытался прикрыть голову – и это было разумным решением: несколько камней догнало его. Ударило в сомкнутые над головой руки. Раз, два...

       И всё.

       И он уже чёрт знает где.

       Может, именно потому, что всё произошло так быстро, Алекс до сих пор не мог до конца в это поверить. И не раз думал о том, что упал в лесу, ударился головой о какой-нибудь корень и лежит теперь в какой-нибудь больничке под капельницами и пищащими аппаратами. Ну а голову ударил сильно – раз в ней такое происходит. Раз в ней драконы, оборотни, боги и прочая ерунда завелась...

       Потому что – посмотрим правде в глаза – рухни он, шестнадцатилетний тогда пацан, на самом деле в ту пропасть, под тот обвал, не выбрался бы. Не выжил. Он бы переломал всё к чертовой матери и не смог бы выбросить в сторону руку, чтобы схватиться за торчащий рядом кусок скалы. И уж точно не подтянулся бы, чтобы рывком перебросить тело туда. И не выдержал бы, пока выбирался, еще несколько ударов, гораздо более мощных и болезненных – камни всё падали, а он уже не мог закрыться от них руками. Удар в плечо почти обездвижил правую, левую разодрало до крови, огромный валун врезался в бок, когда он развернулся, и что-то хрустнуло внутри так, что несколько секунд он не мог вдохнуть от боли...

       «Ребра сломал», – подумал он тогда. Отстраненно и растерянно, но все еще не испуганно, потому что времени испугаться у него до сих пор не было.

       А потом он неоднократно думал, что сломал бы их раньше, еще при падении. И шею бы свернул.

       На самом деле Алекс никогда не отличался умением группироваться, да и вообще с детства с координацией было туго. Он многое забыл, но до сих пор помнил, как рухнул с турника, пытаясь висеть на нем без рук – и естественно, сломал запястье. А тут он не с турника – тут он со скалы. Вместе с половиной скалы.

       И всё же – он взобрался на каменный уступ, а камни продолжали грохотать по ложбине рядом с ним, улетая в бездонную пропасть.

       Алекс откинулся на скалу, пытаясь отдышаться. Точнее, просто дышать. Сначала – просто дышать. Не прекращать дышать, потому что дышать было больно. Дышать и не думать ни о чем, потому что сначала нужно было выжить, а потом – попытаться осознать произошедшее.

       “Оказывается, это у меня с детства, – решил он потом, проанализировав ситуацию. – Сначала делать, потом думать”.

       А когда обвал закончился, Алекс полез наверх по отвесной скале, цепляясь за мелкие выступы и щели. Скажи ему раньше кто-нибудь, что он заберётся на такую скалу, что он вообще рискнет лезть по ней, не поверил бы. И не рискнул бы.

       Это – один из плюсов ощущения нереальности бытия: начинаешь верить в свои силы.

       Потом он долго лежал на каменном плато и смотрел в невозможное небо, глубокое, переполненное мерцающими незнакомыми звёздами. Сначала, конечно, повернул голову в одну и в другую сторону: убедился, что вокруг такие же серые скалы. Что звать на помощь смысла нет. Что смысла нет и пытаться куда-нибудь еще ползти в поисках друзей, поляны, леса, телефона, дороги, дома. Ничего из этого тут быть не могло, в этих скалах.

       Он не просто видел – он знал это. Другой мир. Другой воздух. Чужое небо.

       «Ладно, – подумал он, снова уставившись вверх. – Ладно... Глупо спрашивать, где я. Этого я не знаю. Что произошло? Я упал. Откуда?»

       Он снова повернул голову в глупой надежде увидеть что-то вроде портала, телепорта или еще какой-нибудь фигни, которую видел в разных дурацких фильмах. Нужной фигни не нашел. Зато прибыла другая фигня: на огромный валун в десятке метров от него приземлился Сэмерис. Не рухнул, не прыгнул – приземлился: мягко спружинил и тут же выпрямился.

       Высокий широкоплечий парень с мягкими темными локонами до плеч и светящимися в сером сумраке глазами.

       Широко заулыбался, хотя больше это смахивало на оскал. Который, вероятно, должен был напугать Алекса, но тот, завидев незнакомца, лишь утвердился в мысли, что у него галлюцинации. Пожалел, что незнакомец – здоровый мужик, а не какая-нибудь барышня в мини-юбке. Рассердился на себя, что даже галлюцинировать толком не умеет. Но в целом обрадовался, что он здесь, оказывается, не один. Что среди холодных мёртвых камней есть ещё одно живое существо. Даже в собственном подсознании бродить по пустынной местности приятнее с собеседником.

       Собеседник что-то спросил на своём языке, и Алекс подумал, что ни голос, ни его звучание никак не сочетаются с внешним видом. Тут всё было таким: холодный мёртвый мир и полное тёплых сокровищ небо. Стрёмный мужик с глазами-фонарями и мягким, напевным баритоном.

       «Интересно, как бы заговорила девчонка в мини-юбке?» – подумал Алекс, а вслух спросил у мужика:

       – Чё? – и попытался сесть. В целом получилось, но на руку пришлось опираться, чтоб не упасть. И дышать снова стало больнее.

       Вокруг мужика вспыхнуло и тут же погасло красное свечение. Мужик медленно поднял правую руку.

       – И тебе привет, – отмахнулся в ответ Алекс, потерял от этого движения равновесие, снова упал на спину и простонал. – Бли-ин! – потому что, естественно, снова больно ударился.

       – Плохо знаю… твой язык, – мягко проговорил незнакомец, спрыгнул с валуна и направился к нему.

       – Лучше, чем я твой, – пробормотал Алекс.

       Незнакомец подошёл, присел над ним, заглянул в лицо и доверительно спросил:

       – Что ты видишь?

       – Твою рожу, – честно ответил Алекс. – И что у тебя глаза светятся. К окулисту сходить не хочешь?

       – Ты видишь человека? – уточнил незнакомец.

       – Две ноги, две руки, одна голова, – принялся перечислять Алекс, потом зажмурился и попросил. – Да выключи уже фары, глаза и без них болят! И вообще всё болит... У вас тут врачи есть?

       – Фары? – переспросил тот растерянно, будто пытался понять, что Алекс имеет в виду.

       – А ты быстро соображаешь, да? – мрачно пробормотал Алекс, всё ещё не открывая глаз. – Ничего, не спеши, я подожду. Спешить нам некуда, подумаешь, почти насмерть человека камнями завалило...

       – Врачи – те, что забирают боль? – наконец дошел и до этой мысли мужик.

       – Молодец! – похвалил его Алекс.

       И подумал, что ну совершенно уже обнаглел. Это существо тут, наверное, главное. Еще и здоровое. И вон как по камням прыгает, и глаза у него горят, и оскал... Может, стоит как-то повежливее с ним? С другой стороны «тут» – это, скорее всего, в его голове. А раз голова его – значит, ему и решать, с кем и как говорить.

       Незнакомец в общем-то не обиделся. Осторожно ткнул его пальцем в плечо, будто проверяя, жив ли еще. Ну да, говорил-говорил, а тут заткнулся на секунду. Конечно, первым предположением должно быть: помер!

       Алекс слабо отмахнулся.

       – Поднимайся, – сказал незнакомец. – Мы разберемся, кто ты и откуда. Человек не может к нам попасть. Человек не может увидеть истинный облик дракона, если дракон не хочет. Ты видишь.

       – Отлично! – тихо пробормотал Алекс. – Теперь драконы...

       – Но дракон умеет забрать боль сам, – продолжал тот. – Ты – не умеешь. Мы поймем, кто ты. Если ты один из нас, ты справишься с болью.

       – И кости сращу? – уточнил он и открыл один глаз.

       Человек, сидевший над ним, уже и впрямь стал выглядеть почти нормально. Разве что размерами чуть больше, чем Алекс привык видеть в жизни. Но вот для боевичка какого – в самый раз размеры. Хотя бы глаза погасил. И теперь в них скользнуло легкое удивление.

       – Кости? – переспросил он.

       – Такие штуки... – Алекс неопределенно взмахнул той рукой, что еще хоть как-то двигалась. – Внутри.

       – Они у тебя ломаются? – нахмурился тот.

       – Ты не поверишь, насколько просто, – вздохнул Алекс.

       – Мы разберемся, – снова пообещал мужик и протянул огромную ладонь:

       – Сэмерис.

       – Чё? – снова спросил Алекс.

       А Сэмерис неожиданно рассмеялся.

       Смех дракона – многоголосый и жуткий, совершенно нечеловеческий, нечто среднее между предсмертными хрипами и хрустальным звоном, таким громким, словно те тысячи звёзд все-таки прорвали переполненные небеса и посыпались вниз.

       Для каждой звезды у них тоже было имя.