Текст книги "Подлинное искупление (ЛП)"
Автор книги: Тилли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Внезапно Флейма оттолкнули от меня, и я услышал, как он бешено взревел, пытаясь снова на меня наброситься.
– Флейм, брат. Остынь нахер.
Мне не нужно было видеть Викинга, чтобы узнать его громкий голос, доносящийся из-за спины его лучшего друга.
Я встал на ноги и снова поднял руки. Я увидел Тэнка и Булла, целящихся в меня своими пушками. Затем огромный незнакомый мне парень – парень, чья кожа была усеяна нацистскими татуировками – зыркнул на меня и направил ствол своего пистолета прямо мне в голову. Я заметил еще двух братьев, с которыми не был знаком: метиса с яркими голубыми глазами, а рядом с ним блондина в ковбойской шляпе. Оба смотрели на меня, как на сущего дьявола.
Наконец, мои глаза вновь остановились на Стиксе. Уверен, что, если бы взглядом можно было убивать, я давно превратился бы в фарш. Глаза Стикса дергались, а челюсти сжались до такой степени, что подбородок реально дрожал от напряжения. И он ни на секунду не сводил с меня своего ястребиного взгляда. На этот раз, когда его ВП вышел из строя и кинулся ко мне, Стикс его не остановил. Ублюдок только улыбнулся. Железный кулак Кая врезался мне в живот, выбив у меня из легких воздух. Он отступил назад, его лицо вспыхнуло жгучим гневом. Сделав над собой усилие, я выпрямился и увидел, что обычно развесёлый брат теперь выглядел довольно хреново. Его кожа стала бледной, и из глаз исчез легкомысленный и беззаботный блеск. Вместо него в них застыл свирепый взгляд хладнокровного убийцы.
Кай поджал губы. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать. Но не произносил ни звука. От него исходила такая бешеная ярость, что к его глазам подступили слёзы. И тогда я понял. Я, бл*дь, понял, что всё это из-за Далилы.
У меня ёкнуло сердце. Потому что мы её забрали. И мой брат… он ее искалечил. Может, я и не приказывал пытать ее и насиловать… но я позволил этому случиться. Я был виновен не меньше всех остальных.
Я опустил руки вдоль тела и глубоко выдохнул. Сейчас он меня прикончит. Я прочел это обещание у него на лице.
В мгновение ока Кай схватил меня за волосы и врезал мне сзади по ногам. Я упал на колени, и Кай поднёс к моему горлу нож. Он запрокинул мне голову и приставил лезвие к моей обнаженной коже.
Я закрыл глаза.
Нож заскользил по моему горлу. Я услышал крик какого-то брата:
– Кай! Не смей его убивать! Мы должны узнать, за каким он здесь хреном! Да, вломи ему, но не смей, бл*дь, его мочить!
Потом я услышал, как распахнулась дверь машины, и всеобщую суматоху пронзило громкое «НЕТ!»…
… Хармони.
– Хармони, – проговорил я и попытался повернуться к ней лицом.
Лезвие Кая замерло у меня на горле, но из-за его руки, державшей меня за волосы, я не мог пошевелиться.
– Хармони, – снова прохрипел я.
– Какого хрена? – произнёс один из братьев, и я закрыл глаза.
– Вот дерьмо! Она выглядит совсем как…, – сказал другой голос, но потом быстро умолк.
Я почувствовал, как Кай повернул голову и замер.
– Какого хрена?
Он убрал от моего горла нож и пнул меня на землю кончиком своего ботинка со стальным носком. Когда я упал, то увидел пронесшийся передо мной белый проблеск.
Она меня защищала.
Хармони встала лицом к братьям, вытянув руки в стороны, словно, не давая им ко мне приблизиться.
– Не прикасайтесь к нему! – пригрозила она.
Я сглотнул от внезапно вспыхнувшей в моем сердце эмоции, от глубокого, охватившего мою грудь чувства.
Я встал на ноги и положил руку Хармони на плечо. Она вздрогнула, и я увидел, как напряжены ее нервы. Она обернулась ко мне, и на меня взглянули ее от природы светло-голубые глаза. Коснувшись пальцем ее щеки, я сказал:
– Всё в порядке.
Хармони побледнела. Она смотрела на меня, как на сумасшедшего.
– Они причинили тебе боль, – произнесла она.
Вокруг нас воцарилась мёртвая тишина. Мне было все равно.
– Я это заслужил, – ответил я.
Я знал, что Палачи все услышат, но меня это не волновало. Меня больше ничего не волновало.
Я взял Хармони за руку. Поднес ее к губам и поцеловал нежную кожу на тыльной стороне ее ладони. У нее в глазах застыли слёзы грусти и смятения. Я опустил наши сцепленные руки и взглянул вперед.
Я в упор посмотрел на Стикса и увидел у него на лице выражение крайнего удивления. К Стиксу повернулся Викинг.
– През, какого хрена шлюха Пророка-Недоумка выглядит как…
Стикс поднял руки и быстро показал на языке жестов:
«Сейчас же позовите сюда Mэй и остальных сестёр!»
Булл развернулся и проскользнул за ворота. В гробовом молчании я уставился на своих бывших братьев. Они свирепо смотрели на меня. Напряжение до такой степени сгущало воздух, что становилось почти невозможно дышать.
Рука Хармони задрожала у меня в ладони. Зная, что мне осталось быть с ней считанные минуты, я оставил без внимания глядящих на меня братьев и повернулся к женщине, которая изменила мою жизнь… подарила мне жизнь… подарила мне себя. Подарила мне несколько самых драгоценных недель счастья в моей жизни.
Хармони посмотрела на меня и моргнула. Она взмахнула своими длинными ресницами, и у меня внутри всё сжалось. Я наклонился к ней и попытался улыбнуться.
– Хармони.
Я сделал глубокий вдох.
– Спасибо тебе, – проговорил я. – Спасибо, что показала мне, кто я на самом деле.
Я покачал головой и невесело рассмеялся.
– Ну, или, по крайней мере, кем я мог быть, если бы все не было так запутано.
– Райдер, – печально прошептала она, и по ее щеке пробежала слеза.
У меня защемило сердце. Никто и никогда так обо мне заботился. И никогда уже не будет. Я никогда не забуду, каково это. Что может сделать с душой человека такая забота и вера.
Из-за ворот послышался звук торопливых шагов. Понимая, что наше время истекло, я наклонился и поцеловал ее. Когда наши губы соприкоснулись в этой нашей версии молитвы, я стал упиваться ее пьянящей сладостью, пытаясь сохранить в памяти ее запах, ощущение и вкус.
– Я никогда не забуду, что ты заставила меня почувствовать, – я сжал ее ладонь. – И как это чувство возродило во мне надежду, когда я уже ни во что не верил.
Кончик моего пальца скользнул по ее нижней губе.
– Как эти губы пробудили к жизни мое сердце, когда я уже и не надеялся, что оно забьется вновь.
– Райдер…, – прошептала Хармони, но я не дал ей договорить.
– Спасибо тебе… огромное тебе спасибо за то, что на время дала мне понять, каково это быть нормальным. До тебя я не знал, что всю свою жизнь жил с шорами на глазах. Ты…, – я порывисто втянул в себя воздух. – Ты изменила для меня всё. Ты заставила меня увидеть правду. И даже, если уже слишком поздно, я рад, что её узнал. На смерть нужно идти с широко открытыми глазами и сердцем.
У нее на лице отразилась паника. Но увидев выходящего из ворот Булла с тремя женщинами, я шагнул назад и повернулся лицом к женам Палачей. Хармони обняла меня за пояс и уткнулась мне в грудь. Она прижалась ко мне так крепко, так сильно, что я еле расслышал, как она спросила:
– Почему у меня такое чувство, что ты со мной прощаешься?
Я поморщился, не давая горечи окончательно меня поглотить. Собрав все свои силы, я ответил:
– Я тебя освобождаю.
Когда Хармони сильнее прижалась ко мне, я поднял голову и увидел, как Мэй схватила Стикса за руку.
– Стикс, что случилось? – тихо и растерянно спросила она… затем посмотрела в мою сторону.
Как только ее голубые глаза остановились на мне, ее рука тут же взметнулась ко рту.
– Райдер, – прошептала она, и у меня мучительно сжалось сердце.
Мэй всегда звала меня Райдер, даже когда во мне не оставалось и следа от того человека, которого, как ей казалось, она знала. Мэй никогда не теряла веру в меня.
Я понял, каким хорошим она была другом. Она была моим другом. Только моим другом, а я все испортил из-за какого-то пророчества, которое оказалось не более реальным, чем Санта Клаус.
Я посмотрел на стоявшую в объятиях Кая Далилу. Кай ее поддерживал. Она выглядела так, будто ей было больно. Будто она с трудом стояла на ногах. Она разглядывала меня с непроницаемым лицом… Я знал, кого она видит, глядя на меня. Мой взгляд скользнул к прильнувшей к Флейму Мэдди. Она крепко прижималась к нему, а черные глаза Флейма сулили мне смерть, достойную предателя Палачей. Я кивнул психованному брату. Очень скоро ему представится такая возможность.
Я закрыл глаза, только чтобы еще несколько мгновений почувствовать в своих объятьях Хармони. В конце концов, я осторожно отстранил ее от себя. Она посмотрела на меня, растерянно вглядываясь мне в глаза.
– Ты больше не одна, детка, – произнес я.
Она насупила свои черные брови, и ее лицо приобрело очаровательно смущенный хмурый вид. Я медленно развернул ее лицом к окаянным сестрам. Все взгляды устремились на Хармони, и я почувствовал, как она напряглась. Я смотрел на Мэй, Лилу и Мэдди, когда им постепенно открылось лицо стоящей со мной женщины.
С губ Хармони сорвался долгий, недоверчивый вздох.
– Нет…, – прошептала она. – Невозможно…
Я увидел, как распахнулись глаза Мэй. Лила и Мэдди замерли, потрясенно приоткрыв рты.
Хармони, пошатнувшись, прислонилась к моей груди, и тут Мэдди, выскользнув из крепких объятий Флейма, осторожно прошептала:
– Белла?
Хармони резко повернула голову к младшей окаянной сестре, и у нее из груди вырвался мучительный крик.
– Мэдди? – прошептала она. – Моя маленькая… Мэдди?
За криком Хармони последовал безумный возглас Мэдди, и она бросилась вперед. Не успела младшая сестра сделать и двух шагов, как ей навстречу метнулась Хармони. Встретившись на нейтральной территории, между мною и стоящими у ворот Палачами, они обнялись и упали на колени. С тяжестью в сердце я наблюдал за тем, как Хармони так сильно обняла свою сестру, что я думал, уже никогда ее не отпустит.
Длинные темные волосы Мэдди были точно такого же оттенка, что и у Хармони. Я увидел, как, глядя на них и обхватив руками голову так, словно он не мог справиться со всеми эмоциями, начал беспокойно расхаживать Флейм.
Я заметил какое-то движение. К сестрам медленно приближалась Лила, по ее изуродованному шрамом лицу катились слёзы. Ее движения казались скованными и затруднёнными, и она всё время держалась за живот. И даже с этого расстояния мне было видно, как дрожали ее руки. У нее на лице застыло недоумение. Хармони осторожно отстранилась от рук Мэдди и поднялась на ноги. Мэдди тоже встала и, ни на шаг не отходя от Хармони, смотрела на свою старшую сестру так, будто она – воскресший из мертвых Христос.
– Лила…, – прошептала Хармони. Ее глаза наполнились слезами. – Лила… что с тобой случилось?
Меня захлестнуло чувство вины. Я физически ощутил на себе чей-то сверлящий взгляд. Подняв глаза, я увидел, что челюсти Кая стиснуты, и он мечет в меня громы и молнии. Он дал мне понять четко и ясно: это я повинен в физическом изъяне и мучениях его жены. В том, что с ней сейчас происходит.
Я этого и не отрицал.
– Белла, – воскликнула Лила, вновь завладев моим вниманием.
Она не ответила на вопрос Хармони, но осторожно скользнула в её объятия.
– Ш-ш-ш, – успокоила ее Хармони, крепко прижимая к себе.
Я увидел, как ее глаза зажмурились от боли – боли за то, что, должно быть, пришлось пережить ее сестре, – и по ее лицу потекли слёзы.
– Я скучала по тебе, Белла. Я так по тебе скучала, что едва могла дышать, – прорыдала Лила в плечо Хармони. – Но как… Я не понимаю… ты умерла… Не могу…
Вдруг от ворот донесся громкий, отчаянный крик. Мэй. Хармони поцеловала Лилу в щёку и, отстранившись от нее, посмотрела на Мэй. Мой взгляд метался от Хармони к Мэй и обратно. Они могли бы сойти за близняшек. Но, как ни странно, мне они похожими не казались. Они были одного роста, телосложения, с темными волосами и светло-голубыми глазами… и, тем не менее, в Хармони была какая-то близкая моему сердцу искра, которой Мэй никогда не обладала. Искра, которая говорила мне, что она моя, в том смысле, в каком Мэй никогда не была.
Этому не суждено было случиться.
Когда Хармони медленно к ней приблизилась, Мэй заплакала сильнее. Мэй когда-то рассказывала мне о своей сестре Белле и об их особых взаимоотношениях. Она любила всех своих сестер, но я всегда знал, что между Мэй и Беллой была особенная связь. Я это видел даже сейчас по тому, как они смотрели друг на друга.
Мэй прижималась к Стиксу, през поддерживал свою беременную невесту, не давая ей упасть. Он поцеловал ее в голову, наблюдая за происходящим с чертовски ошарашенным выражением лица.
Хармони замерла на месте.
– Мэй, – произнесла она.
– Ты умерла, – прошептала Мэй.
Она сделала шаг к сестре.
– Ты умерла… Я сидела рядом с тобой, пока ты умирала, – лицо Мэй исказилось от боли. – Я держала твою руку, когда она стала безжизненной и холодной. Я почувствовала, как перестали дрожать твои пальцы и больше уже не шевелились…
– Знаю, – шепотом ответила Хармони.
– Ты сказала мне бежать. Сказала бежать и никогда не возвращаться.
Голубые глаза Мэй приняли страдальческое выражение.
– Я так и сделала… Я убежала… но… но… но я оставила тебя там живую и совершенно одну? – она помотала головой и захлебнулась слезами. – Белла, я бы никогда тебя не бросила… если бы я знала… если бы я только знала…
Колени Мэй подогнулись, и она упала на землю. Стикс рванулся к ней, чтобы ее поймать, но Хармони его опередила, присев рядом с сестрой.
– Мэй, не вини себя.
Хармони обхватила голову Мэй руками и прижала к себе. Мэй плакала и плакала – громкими, безудержными слезами. Когда она успокоилась, то подняла голову и всмотрелась в лицо Хармони.
– Ты всё такая же, – Мэй улыбнулась и провела рукой по щеке Хармони. – Все такая же красивая. Самая красивая из нас всех.
– Мэй, мне так жаль, – воскликнула Хармони. – Я думала… мне сказали, что вы все погибли. Я считала, что всех вас потеряла.
Мэй протянула руки к Лиле и Мэдди. Сестры подошли и тоже присели к ним. Они все обнялись, создав тем самым непроницаемый круг. Их головы опустились, словно в беззвучной молитве. В этот момент я ясно увидел, как все они жили в старой общине, и у меня сжалось сердце. У них не было ничего, кроме поддержки друг друга, кроме любви других сестер. Никто больше их не принимал.
Хармони подняла голову.
– Мне сказали, что все вы погибли, – она покачала головой. – Я так долго считала, что у меня никого на свете не осталось. Что я совершенно одна.
Затем она посмотрела на меня и улыбнулась.
– Пока не встретила Райдера.
Ее любящая улыбка пробила защитный лёд, которым обросло мое сердце, когда мы сюда приехали. Я пытался заставить себя отстраниться. Это была защита для того, чтобы моё сердце не разбилось вдребезги. Потому что я знал, что так и будет.
И вот это случилось.
– Да ты издеваешься что ли?
Хармони вздрогнула. Я поднял глаза, и увидел, как Кай, в отчаянии зарывшись руками в свои длинные волосы, качает головой. Он указал на свою жену.
– Хочешь знать, откуда у Ли шрамы на лице? Спроси этого еб*нутого садиста, который тебя сюда привёз.
Хармонии побледнела.
– Хочешь узнать, почему мы с моей женой – твоей сестрой – не можем иметь детей? Почему Ли еле ходит из-за операции, сделанной чтобы исправить всё это дерьмо? Спроси этого ублюдка-насильника, который тебя сюда привез.
Взгляд Хармони упал на Лилу, которая смущенно потупила голову.
– Спроси своего охреневшего придурка о том, как он похитил Мэй и пытался заставить ее выйти за него замуж. Спроси его о том, как он схватил Ли и допустил, чтобы его долбанутый брат-близнец со своими дружками всей гурьбой подожгли ее и изнасиловали. Спроси его, как он бл*дь, был безумно одержим Мэй, а потом заявился сюда с тобой – ее грёбаной копией! И как…
– Кай! Хватит! – закричала Лила, изо всех сил пытаясь подняться с земли.
Она выпрямилась и, поморщившись, резко выдохнула сквозь зубы. Но увидев, что все взгляды устремлены на нее, подавила боль и повернулась к мужу.
– Прекрати. Мы только что вновь обрели сестру. Это чудо, – она покачала головой. – Так что просто… прекрати.
Она казалась совершенно измученной. Я почувствовал себя тем самым куском дерьма, которым считал меня Кай.
Хармони медленно шагнула ко мне. У нее подрагивала нижняя губа, а полные слез глаза лихорадочно всматривались мне в лицо.
– Райдер? – прошептала она.
Я опустил голову. Мне было стыдно. Чертовски стыдно.
Сделав глубокий вдох, я взглянул в ее прекрасные голубые глаза и сказал:
– Это всё правда. Все, что они сказали… правда. Я все это сделал.
Лицо Хармони исказилось, словно от мучительной боли, и она покачала головой. Из ее глаз полились слезы.
– Нет, я в это не верю. Ты бы никогда не сделал всего этого зла. Человек, которого я знаю, никогда бы этого не сделал. У него доброе и чистое сердце… он вернул меня моим сестрам. Он спас меня от нежеланного брака. Он отвернулся от своей плоти и крови ради общего блага… ради моего счастья, счастья женщины, которую едва знал.
Ее слова оказались настоящим ударом под дых. Потому что мне отчаянно хотелось быть тем, кем она меня считала. Хотелось объяснить ей все в мельчайших подробностях, рассказать, как и почему все это произошло. Но я знал, что нет никакого оправдания тому, что было сделано не только со стоящими здесь сестрами, но и еще с бесчисленным количеством других людей. В том числе и с самими Палачами. Я допустил все это. Я был Пророком, но позволял, чтобы от моего имени и без моего ведома творились жуткие вещи. Я был чертовски жалким подобием вождя, который, когда становилось тяжело, просто зарывал голову в песок.
Я возложил управление на неадеквата с комплексом Бога. Эта вина лежала на мне. Я был повинен во всех грехах. Может быть, и не напрямую, но, как по мне, это только усугубляло ситуацию.
– Райдер, – подталкивала меня к ответу Хармони, в отчаянии сжав на груди руки в молитвенном жесте.
– Я действительно это сделал, – снова выпалил я, на этот раз более решительно.
В моём голосе чётко и ясно слышалась уверенность. Не могло быть никаких сомнений в том, что я говорю правду.
– Нет, – запротестовала Хармони, снова покачав головой.
С её губ сорвалось рыдание, и она сделала шаг вперед. Ее рука легла мне на грудь, и мне пришлось отвернуться, увидев у нее на пальце блеснувшее в резком свете охранных прожекторов обручальное кольцо – символ моей клятвы. Это было гораздо хуже, чем все, что мог сделать со мной Кай. Это кольцо насмехалось надо мной, дразнило меня тем, что мне всегда хотелось иметь – любовь без стыда и последствий. И жену, которую я мог бы любить, не чувствуя вины.
– Ты вышла замуж за злодея, Хармони…
– Белла, – надтреснутым голосом перебила меня она.
Я на секунду закрыл глаза, не выдержав нарастающего в ее тоне оттенка боли и предательства.
– Мое настоящее имя – Белла.
У меня разрывалось сердце.
– Белла, – прохрипел я и открыл глаза. – Ты вышла замуж за Пророка, за настоящего Пророка. За того, кто также виновен и порочен, как и его аналог, которого ты больше всего боялась.
– Райдер…
– Каин.
Это имя разлилось у меня на языке, словно уксус, но я все же сделал над собой усилие и закончил то, что хотел сказать.
– Я – Каин, независимо от того, сколько мы притворялись в обратном. Я творил ужасные, непростительные вещи… Мы говорили об Иуде так, будто он один в Ордене виновен. Будто я совсем на него не похож… но я такой же, как он. Мы с ним сделаны из одного теста, у нас с ним одна и та же кровь и душа. Живущее в нем зло проникает и в меня. Мы лишь притворились, что всё иначе.
Я пристально посмотрел Хармони в глаза.
– Ты должна меня отпустить, детка. Твои сестры снова с тобой. Ты свободна. Я не тот человек, за которого ты меня принимала. И уж точно никогда не смогу стать тем, кого ты заслуживаешь.
С болью в сердце я вонзил последний кинжал в воздушный шар её надежды:
– Ты не знаешь меня настоящего. Я зло под личиной добра. Я не достоин твоей любви. Ты должна меня отпустить.
Белла ничего не говорила, просто смотрела на меня чужими глазами. Кай схватил меня за шею и толкнул к воротам. Когда я проходил мимо, кто-то плюнул мне в лицо, другой брат ударил меня кулаком по моим уже травмированным ребрам.
Но я прошел по основному корпусу клуба с высоко поднятой головой. Прежде я был слаб, не замечая, как у меня под носом творится всякое педофильское дерьмо. На этот раз я готов был принять любое назначенное Палачами наказание. Мне просто было нужно, чтобы они сперва меня выслушали и помогли.
После того, как помогут, могут делать со мной все, что захотят.
Неважно, каким суровым окажется их расправа.
Вне всякого сомнения, я это заслужил. Такое не искупить никаким наказанием.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Стикс
Я глазам своим не поверил, увидев этого козла. Заявился на базу, наглый, дальше некуда. Весь, блин, в белом и с таким видом, будто, черт его дери, не сделал ничего плохого.
Вместе с сестрой Мэй… ее грёбаной копией, ее якобы умершей сестрой, которой Райдер – самый, бл*дь, отчаянный поклонник Мэй – судя по всему, уже вдул.
Охренеть.
Братья вне себя от ярости устремились за Каем, который поволок ублюдочного Пророка через двор и далее вглубь леса в сарай. Идеальное место, чтобы запереть там эту тварь. Подальше от клуба и ещё дальше от домов.
Не спуская глаз с Кая, я следил за тем, как он тащит Райдера к небольшому деревянному сооружению. Я взглянул на Райдера и скривил губы от отвращения. Я пи*дец как ненавидел этого козла. Мои мышцы буквально пульсировали от возбуждения при мысли о том, через что ему сегодня придется пройти.
Сегодня вечером мои братья выжмут из его плоти всё, на что только способна их месть, до последней капли. Медленно, мучительно, оттягивая его смерть настолько, насколько это вообще возможно.
Ко мне подошли Тэнк и Булл. Тэнк покачал головой.
– Гребаная сестра Мэй, през? Она же, вроде, была мертва?
Я кивнул и сказал жестами:
«Как долбанный дверной гвоздь. Именно поэтому Мэй и сбежала от этих педофилов».
– Тогда как, черт возьми, Райдер её нашел? Из всех сучек, что текли от него в той коммуне, он выбрал именно ту, которая как две капли воды похожа на Мэй – ну, надо же!
Я в отчаянии провёл зубами по верхней губе. Его одержимость моей сучкой зашла слишком далеко. И в одном я был уверен совершенно точно: ни к ней, ни Белле он больше никогда не приблизится. Я ни разу не видел, чтобы Мэй реагировала на что-нибудь так, как сейчас, когда увидела свою погибшую сестру, которая возникла у наших ворот, словно долбанный призрак. Я знал, что они с ней были очень близки, но черт! Она едва держалась на ногах.
Полагаю, я никогда не понимал, насколько они на самом деле были близки.
«Сегодня он умрет, – жестами сказал я. – Больному царствованию этого гандона сегодня ночью придет конец. Я сыт по горло его существованием. С меня, бл*дь, хватит.»
Кай открыл дверь в сарай и, толкнув Райдера в спину толстой подошвой своего тяжелого ботинка, швырнул его на окровавленный пол.
Взглянув на выражение лица Кая, я засомневался, что кому-нибудь из братьев сегодня вообще представится шанс добраться до этой крысы. Лиле сделали операцию, и теперь мой ВП с каждым днем погружался все глубже в непролазную тьму. Глядя, как его сучка снова мучается в этой гребаной больнице, ранее спокойный брат превратился в конченого демона. В чертова демона, одержимого одной местью.
В душе у Кайлера, мать его, Уиллиса накопилось столько боли, что смерть Райдера определенно войдёт в историю. Вик с каменным лицом придерживал нам дверь, пока мы всей толпой входили в сарай. Я давно постарался, чтобы в этом чертовом клубе предельно четко усвоили одну вещь: все приколы и тупые комментарии прекращаются в тот же момент, как только речь заходит о серьезных делах.
Именно поэтому мы и были безжалостны.
Когда дойдет до дела, мы вырежем всех ублюдков… а уже потом над ними посмеёмся… над их нашинкованными трупами.
Викинг закрыл дверь и запер ее на замок. АК включил голую лампочку, свисающую из центра деревянной крыши. Я протиснулся мимо Смайлера, Хаша и Ковбоя, обошёл Флейма, который уже ходил туда-сюда, держа наготове свои ножи, а в его мертвых глазах отражалась жажда крови.
Кай заковал Райдера в длинные цепи, закреплённые к полу сарая. И мой лучший друг не церемонился с предателями. Когда ему хотелось, он мог запросто ему вломить, а надевая на Райдера наручники, выворачивал ему руки. Я видел на лице Райдера боль, но ублюдок даже не поморщился. Он уткнулся глазами в пол, уставившись в никуда.
Тяжело дыша от пульсирующего в венах адреналина, Кай отступил назад.
– Что такое, крыса? Кто-то забрал твоего нового щенка? Плачешь из-за того, что твоя новая киска узнала о том, что ты – насильник?
Райдер поднял глаза. С невероятной злобой, на какую, как я думал, этот фанатик вообще не способен, он прошипел:
– Никогда так больше о ней не говори. Я вырву тебе язык.
Его голос был низким и грубым. Оказалось, что у перебежчика под этой пидорской туникой все же имелись стальные яйца.
Кай замер, а затем на его красивом лице заиграла холодная как лёд улыбка. ВП присел, оказавшись с Райдером лицом к лицу.
– Ах, что случилось, о, святой? Не нравится, что мы задеваем кого-то, кто тебе дорог? Говорим о ее сладкой, влажной пи*де?
Его улыбка улетучилась, и он наклонился к Райдеру так, что они почти соприкоснулись носами.
– Надо было думать об этом до того, как вы с твоим братом-педофилом сделали целью своей жизни забирать то, что принадлежит нам… снова, и снова, и, бл*дь, снова.
Щеки Райдера вспыхнули. Затем, когда я уж было подумал, что Кай отойдёт, он вдруг ударил Райдера лбом, и от голых деревянных стен сарая эхом отразился глухой звук. От удара голова Райдера откинулась назад. Но он быстро оправился и, сделав над собой усилие, снова сел.
– Похоже, у нас тут гребаный боец, парни! – крикнул Викинг, хрустнув костяшками пальцев.
Я почувствовал, как сгустилось повисшее в комнате напряжение.
Кай зловеще навис над сидящим на полу Райдером. Флейм ходил рядом, с каждой секундой все больше слетая с катушек. Я понял, что, если не вмешаюсь в это дерьмо, причём быстро, этот ублюдок уже никогда не расскажет за каким он здесь хреном. Эти бешеные питбули не дадут ему такой возможности – не то, чтобы урод этого не заслуживал. Но мне нужны были объяснения ситуации с Беллой.
Так что я бы, бл*дь, послушал.
Я ни на грамм не повёлся на то, что он здесь только ради того, чтобы вернуть Беллу. У этого ублюдка всегда имелись скрытые мотивы. Всегда был какой-то подвох. Куча чертовых планов.
Я двинулся вперед, братья расступились, и я застыл перед Райдером. Надо отдать ему должное, Райдер поднял глаза и ни на секунду не отводил от меня взгляда. Казалось, этот ублюдок даже не боялся. Видимо, мне придется что-то с этим сделать. Встряхнув руками, чтобы их расслабить, я головой дал Каю знак отойти. Кай свирепо уставился на меня. Он хотел разорвать этого ублюдка на части, кусок за куском.
Этого не произойдёт. Не сейчас.
Когда Кай понял, что я не собираюсь отступать, он поднял вверх средний палец и встал рядом с Хашем. Хаш взял Кая за плечо, чтобы его сдерживать. Взгляд Кая устремился на Райдера. Я знал, что достаточно одного его неверного слова, и мой ВП сорвётся.
Всё внимание Райдера было приковано ко мне. Я размял шею, а затем сказал жестами:
«Тебе лучше начать говорить. И побыстрее, мать твою. Потому что у меня тут стоят примерно одиннадцать причин, из-за которых ты захочешь объяснить всё это дерьмо… пока не стало слишком поздно, и я не решил тупо перерезать тебе глотку».
От моих слов у Райдера раздулись ноздри. Но он открыл рот. Я заметил у него на лице синяки. Это привлекло мое внимание. Кто-то меня опередил.
Счастливчик.
– Он собирается на вас напасть, – выпалил Райдер, и все братья замерли.
– Что? Кто собирается напасть? – спросил Тэнк и встал рядом со мной.
Кай не перевел ничего из того, что я сказал. Брат слишком на меня разозлился, поэтому Тэнк и вмешался. Я был рад. В сложных ситуациях бывший наци вел себя спокойно, как удав. Кай разваливался на части.
– Мой брат.
У меня волосы встали дыбом. Псих-педофил, близнец Райдера. Эта тварь была еще хуже, Райдера, если такое вообще возможно.
«Как, черт возьми, он собирается на нас напасть?», – жестами сказал я.
Тэнк перевел мой вопрос. Лицо Райдера стало белым как мел. Он обвёл взглядом всех братьев. Снова посмотрев на меня, он произнёс:
– Когда он забрал женщин – ваших женщин – это случилось не по моему приказу. Он сделал это, потому что считал, что должен исполнить предсказание Пророка, и ради спасения нашего народа жениться на окаянной.
Райдер покачал головой.
– Теперь я знаю, что всё это ложь.
Райдер опустил голову.
– Когда я тогда на мельнице отпустил ваших женщин, это разозлило не только Иуду, но и других старейшин.
Он посмотрел на меня в упор и добавил:
– Потом я взбесил их еще больше, когда меня попросили присутствовать на обряде Дани Господней. Я никогда в жизни на нем не был и не видел…
Слова Райдера заглушил дикий рев. Подняв голову, я увидел, что Флейм закипает. Захлёбываясь от ярости. У него на шее вздулись вены, а зажатые в руках ножи сотрясались от гнева.
Я встретился взглядом с АК. Кивнув головой, я дал знак бывшему снайперу сейчас же успокоить своего друга. АК подошел к Флейму и начал приводить его в чувства. Флейм закрыл глаза и зарычал:
– Это случилось с Мэдди. Это, бл*дь, случилось с моей Мэдди. Они её там мучили. Они, бл*дь, её мучили.
От его слов во мне закипела кровь, потому что при воспоминании об этом гребаном жутком ритуале меня тоже охватил гнев. Каждый раз, когда я видел шрамы у Мэй на внутренней стороне бедер, меня охватывало безумное желание убивать. Взглянув на Кая, который закрыл глаза, чтобы хоть как-то успокоиться, я понял, что мой ВП тоже близок к тому, чтобы устроить заднице Райдера ядерную войну.
– Я это запретил! – рявкнул Райдер, словно почуяв, что еще мгновение, и я прямо здесь сниму с него скальп. Лицо Райдера исказилось от боли. – До того дня я не верил, что такое на самом деле может твориться в Ордене.
«Мэй тебе об этом говорила, подонок. Она сказала мне, что говорила тебе об этом», – показал я жестами.
Райдер помрачнел, и отвернулся.
– Я ей не поверил. Подумал, она просто лжет, чтобы от нас освободиться… но теперь я знаю, что это была правда. Я собственными глазами видел это мерзкое дерьмо, – он судорожно втянул в себя воздух и закрыл глаза. – Видел, как мужчины насиловали детей, принуждали силой маленьких детей… поэтому я это остановил… Я забил до смерти какого-то мужика. Это было отвратительно. Я никогда… Я бы никогда не поверил, что мой народ творит подобные вещи.
Рядом со мной возник Викинг. Он присел и, встретившись глазами с Райдером, стал многозначительно поигрывать ножом, перекидывая его в руках туда-сюда.
– Итак, крыса-насильник, каковы же твои предпочтения? Тебе нравятся делать это с маленькими блондинками или неполовозрелыми брюнетками? Младше десяти лет или чуть старше?
