Текст книги "Ты теперь мой враг (СИ)"
Автор книги: Тиана Тесса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Глава 15
Я присаживаюсь, ожидая того, что будет дальше, но мы какое-то время просто молчим. Пытаюсь распознать по мимике эмоциональный настрой мужчины, но ничего не выходит. Юдин из тех, по лицу кого прочитать что-то невозможно, его взгляд даже пугает, но свой я не отвожу. Смотрю прямо и прекрасно понимаю, что и мужчина в ответ меня оценивает.
Интересно, что ему вообще могло от меня понадобиться и почему сейчас?
Невольно провожу общий анализ: мужчина в возрасте, кое-где на висках видна седина, отмечаю подтянутую фигуру, признаться, ожидала увидеть какого-нибудь зажравшегося деятеля администрации с характерным «животом», но Мирослав отличается от коллег, которые частенько мелькают в прессе: ухоженный вид, лёгкая аккуратная щетина, костюм сидит безупречно, но самое важное – это взгляд.
Спокойный, внимательный, в нём нет суеты, но вопреки всему он заставляет чувствовать себя не в своей тарелке.
– Как у вас дела, Лика? – задаёт вопрос, который мигом вводит меня в ступор. Не о погоде же мы будем говорить и не о моем настроении?
– В последнее время не очень, – отвечаю, не сдерживая ухмылку.
– Мои парни вас обидели?
Да что происходит? Такое участливое выражение лица, будто передо мной давний приятель.
К тому же становится интересно, как к его людям вообще прибился такой, как Иван.
– Я бы предпочла видеть сны, а не тащиться в такую рань на другой конец города непонятно по какому вопросу.
Отвечаю прямо, именно этого он хочет. И я намерена вести разговор по его сценарию – хочу узнать, что от меня нужно.
– У нас не было выбора, – серьёзно отвечает мужчина. Выдерживает многозначительную паузу, от которой становится не по себе ещё больше, и когда напряжение уже достаточно превышает норму, добавляет: – Вы отказались от моего предложения.
– Это не совсем так.
Зрачки Юдина сужаются, он опирается на стол локтями, скрещивает пальцы в замок:
– Не поделитесь, что именно?
– Вы отправили своих людей не к тому человеку, оттого предложение мне показалось незаманчивым, – отвечаю уклончиво, можно было бы сдать Оксану, сказать, что я согласилась по итогу, и что она меня пыталась отговорить, но я не знаю, что в этом случае может предпринять Юдин. А чувствовать вину за расправу, пусть и с бывшей подругой, я не хочу.
Мне достаточно того, что они сделали с Глебом. И что ещё могут.
– Вы правы, виновные понесут наказание, – отвечает невозмутимо Юдин, и ладони холодеют. Никаких громких угроз вслух он не произносит, но не нужно сложных вычислений, чтобы понять, о чём может идти речь. Хотя я очень хочу ошибаться.
– И что было бы, если бы я согласилась? – вопрос вполне логичен, меня не отпускает ощущение, что со мной просто играют. И я понимаю, что несмотря на кажущуюся вежливость, поменяться всё может в любую минуту.
К тому же возникает ощущение, что Мирослав ждёт именно этого вопроса, он ухмыляется:
– Вам ведь объясняли наверняка, вы бы провели небольшой отбор, выступили бы с отчётом, получили бы за свою работу деньги, ничего сложного, самое обычное предложение.
Это и смущает. Разве ради обычного предложения присылают человека с пушкой?
– Уверена, вы найдёте неплохого специалиста.
– Мне было интересно понаблюдать именно за вами, – не реагирует Юдин на мою реплику.
Он берёт массивную записную книжку с позолоченным краем, которая лежит тут же, на столе, из футляра достает ручку и принимается что-то писать. Как будто меня здесь нет.
– И что во мне такого интересного? – нарушаю тишину. Юдин поднимает взгляд. Снова бросает на блокнот, словно перечитывает написанное. Закрывает его и откладывает в сторону:
– Мы можем быть друг другу полезны, Лика. У вас неважно идут дела, но вы неплохо набирали популярность в нашем городе, у вас могло бы быть хорошее будущее. Зря вы не согласились, – он качает головой. И что-то мне подсказывает, что не так уж всё было бы и просто в любом случае.
– Не понимаю, зачем это вам…
И это действительно так. Не может такой человек помогать безвозмездно, просто не может. Прибавить сюда его славу и интерес к моей персоне становится тем более странным. Почему именно я?
– Вам, это нужно в первую очередь вам. Это бизнес, взаимовыгодное сотрудничество. А я всегда найду способ действовать.
– И всё же, привезли меня сюда не рассказывать о моих перспективах.
– Мне нравится, как вы мыслите, Лика, – получаю внезапный комплимент, но радоваться не спешу. Скорее всего, речь не о моих умственных способностях, а о том, что я снова веду туда, куда он и клонит. – Сегодня должна состояться важная сделка. Она вполне рядовая, но мы решили подстраховаться. Пара часов, и вы можете быть свободны.
– Глеб должен что-то подписать? И после меня отпустят?
Кажется, Демид передавал ему какие-то документы, а сам Глеб утверждал, что пойдет на все их условия. Тут же возникает простая мысль, что если Демид тоже к моему похищению причастен?
Он знает про дела Юдина, и сомнений, что бывший с ним заодно всё меньше. И все же, Глебу он советовал меня не выпускать. Голова идет кругом, то, что Бронский не просто дизайнер я уже поняла, только пока что не понимаю, он мой защитник или всё же враг?
Мирослав молчит, и я понятия не имею, попадаю ли в точку. А отвечать он, по всей видимости, не собирается.
– Кстати, насчёт Астахова. Передавайте ему привет.
– Это вряд ли, – ухмыляюсь и совсем не ожидаю, что прозвучит в следующую секунду.
– К Глебу вам придется вернуться.
Теперь я застываю. Меня поражает не только факт того, что он в курсе наших разногласий, а сама просьба. Предложений не прозвучало, как и того, что именно мне нужно сделать, ведь для чего-то это требование звучит.
– Ничем не могу вам помочь.
Отвечаю сухо. Просто не могу поверить в то, что слышу. И не только то, что я не собираюсь ничего выяснять, а тем более доносить, меня останавливает. Тут же вспоминаю затуманенный взгляд, холодные руки, безумный шёпот, как Глеб держал меня, целовал, против воли, против себя самого…
Возвращаться я не собираюсь, это не обсуждается даже, но ведь за этим должно последовать какое-то условие. Но его нет.
– Что ж, тогда вы нам не нужны.
Говорит так просто, словно предлагает мне выпить кофе, а я отказываюсь. Ожидаю угроз, ультиматумов, но никак не согласия с моими словами. В этом безразличии распознаю уверенность, что другого ответа от меня не ожидают. Тогда почему так нарастает волнение в груди?
– Мои люди объяснят, как и когда вы сможете отсюда выбраться.
Юдин указывает на дверь, он отпускает меня?
– Вы говорили, у вас ко мне вопросы.
Он ухмыляется:
– Вы на них уже ответили.
– Я могу идти?
– Да.
Поднимаюсь, делаю шаг назад:
– До встречи, Лика, – слышу голос Мирослава, сквозь гул в голове.
Киваю и иду на выход.
Нахожусь в прострации, ноги наливаются свинцом, не знаю почему, но чувствую, что меня не отпускают, а подписывают приговор, и чем ближе к двери, тем больше охватывает оцепенение. Уже взявшись за ручку, застываю. Резко оборачиваюсь:
– Почему вы так просто меня отпускаете?
И этот вопрос для него не неожиданность. Он знает, что я его задам. Он хочет на него ответить:
– Потому что скоро, – он делает паузу, откладывает ручку, которую держал всё это время в руках. Она со звоном ударяется о столешницу, и по кабинету от звука прокатывается эхо, – вы сами к нам придете.
За дверью меня уже ждут. Два парня из охраны Юдина даже вслух ничего не произносят, просто указывают жестом, что я должна следовать за ними, третьего среди них нет, и это с одной стороны радует – Иван не вызывает у меня приятных чувств, впрочем, ни к кому здесь симпатию не испытываю, хотя пока что все со мной нарочито вежливы. Это и смущает.
Вскоре мы оказываемся в небольшом помещении: комната чуть вытянута, по одной стороне диван, напротив два кресла и журнальный столик, окно одно, через прикрытые жалюзи заметно, что совсем скоро рассвет.
Я занимаю одно из кресел, на диване устраивается тот, который, по всей видимости, из этих двоих главный, какое-то время он поглядывает на меня с интересом, но попытки его разговорить заканчиваются ничем: мужчина утверждает, что беседы запрещены, и на этом всё.
Мой второй «охранник» стоит у двери и тоже особых эмоций не выражает, и на мои простые вопросы отвечает сухо. Да, какое-то время пробуду тут, нет, выходить нельзя, дамская комната здесь же, он при этом указывает на небольшую дверь. У парней явно интересные инструкции, потому что тот, который сидит напротив, замечает мой интерес:
– Лика, нас предупредили, что вы неплохой психолог, поэтому оставьте свои фокусы, а лучше просто расслабьтесь, как только поступит приказ, вас отпустят.
– Я педагог, – поправляю парня, он поднимает брови, разницы, видимо, не прочувствовав, и теперь просто опираюсь спиной на кресло. Только сейчас понимаю, как сильно устала.
Веки тяжелеют, и бороться с подступающим бессилием становится всё сложнее. Я даже не могу толком проанализировать происходящее, хочется выстроить логическую цепочку, собрав воедино события последних дней и причастность к ним Юдина.
Но все же и день, и ночь вышли слишком насыщенные, слишком напряженные, и последние силы меня просто оставляют, как бы я ни старалась себе объяснить, что не должна закрывать глаза, но повисшая тишина и относительная уверенность, что парни меня не тронут, берут верх над попытками держаться. Вряд ли кому придет в голову нарушать приказы Юдина, а тому, как понимаю, я ещё зачем-то нужна.
Открываю глаза, когда в комнату врывается яркое солнце, щурюсь какое-то время, не сразу понимая, где нахожусь, приподнимаюсь и чувствую боль в шее. Растираю её, постепенно восстанавливая память, и замечаю на коленях плед. Интересно, кто их двоих такой заботливый?
Напротив кто-то сидит, и подняв взгляд, застываю.
Моя охрана явно сменилась, невольно сдвигаю брови, хмурюсь.
– Проснулась? – Ваня смотрит с ухмылкой, будто другими выражениями лица не запасся.
В комнате он один, куда делись те двое, понятия не имею. Интересует лишь, сколько сейчас времени, и когда меня отпустят.
А ещё состоялась ли сделка, что будет дальше? Ищет ли меня Глеб? Знает ли Демид, что я здесь? Если он сотрудничает с Юдиным, насколько они близко общаются? И если да, то здесь несостыковка. Демид просит держаться подальше от Астахова. Юдин – наоборот.
Вопросы врываются теперь роем, один за одним.
– Как видишь, – отвечаю всё же, понимая, что Иван так и смотрит, ожидая ответа. Можно его вообще проигнорировать, но выбираю другую тактику. Если хочет показаться крутым – его право, тем более благодаря его разговорчивости есть шанс узнать больше. И пусть думает, будто я верю в его великую значимость, которой, разумеется, нет.
– Ты почти не изменилась, – смотрит внимательно Ваня. Он очень ошибается, та Лика из далекого прошлого лишь отдаленно напоминает меня. Не сказать, что совсем беззаботная, но порой ещё наивная девчонка осталась там, где я ещё верю в будущее счастье. И где из-за обостренного чувства справедливости судьба подкидывает злую шутку под названием женская дружба.
– Это ведь ты обратился к Оксане с просьбой от Юдина? – приходит внезапная догадка. Теперь понятно, почему мне казалось, что девушка если и сказала правду, то не всю. Только слабоумный решит, что Иван хочет мне добра. Интересно, отчего она решение поменяла?
Парень кивает.
– А ты догадливая.
– Дурацкий был у вас план, – усмехаюсь теперь я, и Иван морщит лоб, мрачнеет.
– Юдин ещё не объявлялся? – меняю тему, понимая, что идея с большой вероятностью была самого Вани. А я вроде как выбрала тактику относительно дружелюбную. Бросаю взгляд на окно, судя по солнцу, времени прошло достаточно и намного больше, чем пара часов. К тому же боль во всем теле свидетельствует о том же: спать сидя неудобно, хоть спинку кресла кто-то бережно откинул немного назад.
– Думаю, тебя скоро отпустят, – говорит снова Иван, я резко перевожу на него взгляд.
– Почему так долго?
– Возникли проблемы, – всё же отвечает, выдержав небольшую паузу. Мне кажется он даже чем-то напуган, из взгляда совсем не исчезает та надменность, с которой он угрожал мне в номере отеля, но всё же что-то изменилось.
Сердце тревожно сжимается, что если Глеб на условия не пошел, он вчера был невменяем, стал ли наш разлад причиной, по которой сегодня сделка затягивается? Или есть что-то ещё?
Слова так и застревают в горле, не успеваю задать вопрос – дверь внезапно распахивается, и на пороге появляется тот, который меня сюда привел – главный из этих троих, как я уже решила. Он подходит стремительно:
– На выход, спящая красавица, – при этом он бесцеремонно хватает меня за руку, тянет на себя, не так он сейчас вежлив, как несколько часов ранее, и мне приходится встать, но как только оказываюсь на ногах, руку свою выхватываю, а на повторные попытки удержать меня, отталкиваю и принимаюсь пятиться, но тут вскакивает Иван.
– Полегче, эй.
– Ого, Вань, девчонка успела тебе мозги запудрить? Нас же предупреждали, забыл? Я вообще-то вежлив, а она по-хорошему, смотри, не хочет, её бы наказать.
– Остынь, успеется, – вроде как со смешком отвечает тот, но выходит нервно. Это становится даже интересно. Не думаю, что он ко мне проникается, возможно, у него приказ.
Вошедший ухмыляется, но ничего на это не отвечает, лишь бросает мне:
– На выход. Пока я не передумал.
И теперь я слушаюсь. Парень больше не пытается прикоснуться, и Иван в мою сторону не смотрит, разговоров больше не заводит, в крутого парня не играет. Перед выходом главный из охранников его вообще куда-то отсылает, и больше его не вижу, зато появляется третий, который охранял выход.
Забавно. Охраняют, будто я в самом деле могу их раскидать, как боевая девица из какого-нибудь фильма.
Меня действительно отпускают, даже подвозят до «отеля», оставив чёрную визитку, на которой золотым шрифтом выбит номер телефона. Без имени и прочего, просто номер. Утверждают, что это для связи с ними, пока что не представляю, зачем мне он, но кладу в карман джинсов и обнимаю себя руками. На улице сегодня тепло, к тому же вовсю светит солнце, и лишь лужи местами оповещают, что ночью был дождь.
Только мне все равно становится не по себе, а по спине пробегает холод. Что происходит за этот период, пока я нахожусь у людей Юдина, не знаю, но почему-то чувствую, что сделка из рядовой становится куда более серьёзной. Иначе, почему столько времени проходит с момента моего похищения?
Администратор так называемого отеля при виде меня округляет глаза:
– Вы вернулись?
Просто киваю, надеюсь, мои платья ещё не разлетелись «по работницам», даже ухмыляюсь, а она продолжает:
– Тот номер оплачен вами до обеда, дольше держать вас там не могу, либо вы можете переехать в другой, – она называет оплату за сутки, и я прихожу в шок. Да уж, видимо, номера тут снимают лишь на пару часов, впрочем, мне уже не нужно искать ночлег, и задерживаться я здесь не собираюсь, о чём и говорю женщине.
Правда ещё не знаю, куда отправлюсь, но шансов найти что-то подходящее днём в разы больше, чем ночью.
Забираю свои вещи стремительно, телефон на месте, сумка под кроватью, плащ на вешалке, даже удивительно, что ничего не пропадает. Оглядываюсь, вспоминая ночную сцену, и застываю.
Чёртова лицемерка.
Я не знаю, что буду делать после, но прямо сейчас я вылетаю из отеля и быстро иду в сторону дома, напротив которого оставила машину.
Мне кажется, я слишком громко стучу в дверь, она распахивается, и на пороге застывает Оксана:
– Лика? – поднимает она брови удивлённо. – Что… ты здесь делаешь?
– Ты говорила, я могу у тебя остановиться. Вот, я пришла.
Чистякова даже не пытается сделать дружелюбное лицо. Она немного пятится, видя, что я не собираюсь отступать, а в глазах застывает вопрос. Девушка даже рот открывает, но не решается продолжить.
Перешагиваю порог и бросаю сумку на пол.
– Я буду кофе, если ты это хотела спросить.
Глава 16
Оксана глотает невысказанные фразы, на мои смелые выпады не отвечает, просто молча кивает и вскоре действительно варит кофе. Мы какое-то время так и сидим друг напротив друга. Я не скрывая ухмылку, она – удивления.
Наверно, всё ещё надеюсь, что она не так плоха, жду, что сама всё расскажет, даю ей шанс хоть немного оправдать свои поступки. Не могу наверняка знать, что у неё в голове, опираюсь лишь на догадки, но то, как девушка себя ведёт не оставляет других мыслей – по крайней мере, делаю вывод, что к появлению Ивана в моём номере она причастна.
Зачем ей это – пока не знаю, лишь предполагаю. И если я права, то даже хорошо, что наши пути когда-то разошлись.
Кофе мы пьём в молчании, никто разговор не начинает, даже интересно, надолго ли её хватит, и я невольно возвращаюсь в воспоминания. Туда, где девушка, сидящая передо мной, стала мне близка, подкупая своей искренностью и, как выясняется, показной уязвимостью.
Почти пять лет назад
Уже около часа слушаю рассказ подруги соседки о том, как так вышло, что её бросил парень. Девушка мне нравится, она уже не всхлипывает, и постепенно мы переходим на другие темы, у меня свободный вечер, и я даже радуюсь тому, что отвлекаюсь.
Мы с Демидом вместе уже месяц.
Это самый лучший месяц в моей жизни. И самый волнующий. Если бы мне кто-то раньше сказал, что буду сходить с ума в ожидании встречи, я бы просто не поверила. Но сейчас всё именно так и происходит: я просыпаюсь с мыслью о том, что вечером увижу его. А засыпаю в томительной эйфории после свидания.
Особенно жду выходных, Демид в эти дни приезжает чуть раньше. Мне так хорошо, что иногда становится даже страшно, что когда-нибудь все может измениться, но я гоню подобные мысли. Кому, как не мне, знать, насколько сильно можно погрязнуть в своих переживаниях. Не собираюсь тратить время на подобное, хочу просто наслаждаться нами.
Правда неделю назад Демид снова отправляется в командировку, я знаю, как для него это важно, его проекты – отдельное искусство, и я рада, что он развивается в своей области, поэтому не обременяю своей тоской. Но каждый раз, когда телефон издает сигнал, бросаюсь к нему и тут же растягиваю привычную улыбку на лице. Даже простое «доброе утро, малыш» поднимает мне настроение на целый день.
Демид будет в городе только через три дня, и мне остается лишь зачёркивать дни на календаре в ожидании, довольствуясь в это время лишь общением по телефону.
Уже не представляю, как жила до него, даже простые воспоминания о его улыбке, о кареглазом взгляде, о поцелуях сводят ума. И многочисленные книжки спасают ненадолго.
Это похоже на помешательство, ведь я знаю его всего месяц, но он стал мне самым родным в этом городе. Самым близким.
– Так ты поедешь с нами? – вырывает меня из мыслей девушка, и я понимаю, что прослушала всё, что она сказала. Кажется, она говорила, что раз я свободна на выходных, то могу отправиться с ними.
– Куда?
– Я же рассказывала, мы собирались на теплоходе покататься, места забронированы, но этого козла я вычеркнула из списка, – намекает она явно на своего бывшего парня, – поэтому освободилось место, поехали с нами?
Девушка умоляюще сдвигает брови, но я не уверена, что это хорошая идея: их компания вряд ли то, что мне нужно. Обещаю подумать и перевожу тему.
Вскоре появляется соседка, она сегодня снова слишком дружелюбна, но я уже не обращаю внимание на её попытки со мной сблизиться, выводы сделаны, мнение остаётся прежним.
Но тем не менее сегодня у нас действительно клеится разговор, и мы втроем вполне неплохо проводим вечер, который плавно перетекает в поздний.
Вскоре мы спускаемся по тёмному подъезду, соседка остается в квартире, а я вызываюсь проводить девушку, оказывается, она живёт в соседнем доме, и я как раз планирую зайти в круглосуточный магазин неподалеку. У нас закончилось молоко, а я не представляю утренний кофе без него. Тогда ещё не знаю, что молоко мне не понадобится вовсе – завтра проснусь не в своей квартире.
У нас часто нет света, воруют лампочки, да и службы не спешат вкручивать их вновь, потому что новые, как правило, держатся пару дней. И благодаря этому, мы сейчас пробираемся практически на ощупь. Уже достигаем первого этажа, крепко взявшись за руки, но перед выходом чертыхаюсь, спотыкаясь, и чуть не падаю, но хватаюсь за стену и удерживаю равновесие, пропуская девушку немного вперед.
Дверь подъезда внезапно распахивается, и девушка буквально впечатывается в грудь того, кто её открыл с той стороны. Сейчас на нас падает свет уличного фонаря из проёма, я хорошо вижу вошедшего: сердце пропускает несколько ударов, а потом принимается колотиться, словно нагоняет пропущенный ритм.
Я тогда не придаю значение тому, как замирает девушка впереди, она и отходит не сразу, мне бы обратить на это внимание, но я вижу лишь то, что мужчина её, кажется, вообще не замечает, взгляд тёмных глаз устремлен прямо на меня. И я буквально плавлюсь, попадая в плен карих омутов.
Он вернулся.
Демид извиняется и, обходя девушку, делает шаг ко мне:
– Привет, малыш, – слышу его голос, от которого всё внутри моментально скручивает, и в следующее мгновение по телу расползаются мурашки. Мужчина обхватывает меня своими сильными руками и наклоняется для короткого поцелуя.
Как же я по нему скучала.
Вдыхаю его аромат, прижимаюсь.
– Ты же должен был только через три дня вернуться, – произношу, немного приходя в себя. Не хочу отстраняться, не хочу, чтобы он выпускал меня из объятий, вечность бы так провести в его руках.
– Завершил проект досрочно и сразу к тебе, – слышу его шепот. – Даже дома ещё не был.
Он прижимается теперь губами к моему виску, делает глубокий вздох, мне кажется, даже время замирает.
Но внезапно вспоминаю, что мы не одни, выглядываю из-за его плеча, Демид замечает это и отходит, девушка теперь держит дверь подъезда и смотрит на нас с интересом. Она немного удивлена.
– Это Демид, – знакомлю я мужчину со своей новой подругой. Беру его за руку и мы выходим из подъезда. – А это Оксана, – указываю на девушку, с которой мы теперь равняемся.
Она кивает, отпускает дверь, которая захлопывается, издав громкий звук, а девушка тихо произносит, пряча взгляд:
– Очень приятно.
Мы прощаемся с Оксаной и идём к машине.
Даже не спрашиваю, куда едем, полностью отдаюсь во власть этого мужчины, знаю, он и так не подведёт, но мне вообще не важно, куда мы отправимся сегодня, я просто хочу, чтобы он был рядом.
Медленная музыка заполняет салон автомобиля, мелодия попадает точно в моё настроение, в моё состояние; разглядываю Демида украдкой, не могу насмотреться, мне кажется, он нереальный. Бушующий эстроген или что-то ещё, но сейчас я даже не представляю, что у него есть недостатки. И подозреваю, дело не только в гормонах. Просто он тот самый.
И мои чувства настолько сильны, что даже страшно.
Демид вдруг переводит взгляд, и сердце пропускает пару ударов, не могу теперь оторваться от карих глаз, да впрочем, и не надо. Он протягивает мне руку, продолжая другой крепко держаться за руль, и я вкладываю свою ладонь в его, широкую, с длинными красивыми пальцами, Демид тут же их сжимает и возвращает взгляд на дорогу, подносит наши сцепленные руки к своим губам и целует.
– Я скучал по тебе, Лика, – говорит он, понижая тон и повторяет: – Очень по тебе скучал.
А я так и сижу, почти не дыша.
Что же ты со мной делаешь?
Выдыхаю и перевожу взгляд за окно.
Мимо проносятся ночные улицы, мелькает свет от фонарей, подставляю лицо потокам воздуха, которые врываются в открытое окно и закрываю глаза, волосы развиваются от ветра, и я словно парю вместе с ними: мне так легко, так хорошо. Чувствую себя счастливой и этим вечером готова на то, до чего мы с Демидом ещё не доходили.
Мы гуляем по городу, заезжаем на набережную, Демид рассказывает о проекте и о том, как провёл время, я же в ответ делюсь с ним тем, как коротала эти дни, умалчивая лишь о том, как сильно тосковала по нему.
Потом мы ещё долго говорим обо всём на свете, единственная неловкая ситуация возникает, когда он задаёт вопрос о моих родителях и, услышав ответ, на какое-то время становится задумчивым. Уверяю его, что смирилась с этим насколько это вообще возможно, я их почти не помню, но всё равно тоскую. А ещё понимаю, что намеренно не выспрашивала бабушку об обстоятельствах их гибели, знаю лишь то, что произошла автокатастрофа, и на этом всё.
Чтобы разрядить обстановку, задаю вопрос о его родителях, на что получаю мрачный взгляд и понимаю, что не одинока в своей боли. Оказывается, мать Демида умерла, когда ему было двенадцать лет. У него есть только отец, который вкладывал в сына очень многое. Я не вдаюсь в подробности его профессии, но понимаю, что он достаточно состоятельный человек. Выясняю, что он женился вновь, и на этом всё.
Демид сам плавно меняет тему, и больше мы запретные не поднимаем.
Он подвозит домой меня спустя пару часов, но когда мы останавливаемся на парковке, прижимается к моим губам так чувственно, что мы ещё какое-то время оторваться друг от друга не можем.
– Не хочу тебя отпускать, – слышу шепот, сквозь поцелуи. И хоть Демид ничего не спрашивает, понимаю, что это именно вопрос.
Замираю перед своим собственным ответом, в его крепких объятиях мне сейчас совершенно не страшно, но сумасшедшее волнение я всё равно испытываю.
– И не надо, – отвечаю, коротко выдыхая. Учащается пульс, сбивается ритм. – Не отпускай.
Демид вдруг отстраняется, смотрит в упор, теперь он даёт мне время, но я не передумаю. Вместо этого пристёгиваю уже отстёгнутый ремень и ловлю потемневший взгляд.
Мы оба знаем, на что сейчас идем, и это будоражит.
Недолгий безмолвный диалог, и вскоре джип срывается с места. Он разгоняется по ночным дорогам, унося нас в ночь, безумную, незабываемую, которая обязательно окончательно и бесповоротно сведёт меня с ума. Нет, не так. Нас.
И я обязательно буду умирать от счастья в сильных руках, просить время замереть, а Демида не останавливаться. Буду кричать его имя и сходить с ума от поцелуев, отчаянно цепляться за сильные плечи и в сотый раз повторять про себя, что это по-настоящему. И он, как и обещает, не будет выпускать меня из своей хватки, мы будто не сможем надышаться друг другом вновь и вновь. Час за часом, минута за минутой.
А утром я проснусь в крепких объятиях мужчины. Любимого мужчины. И любящего.
И ещё долгое время после буду ставить в своей голове его слова на повтор.
Всё, что он сбивчиво шепчет этой ночью, я запомню навсегда.
Наши дни
– Мне через полчаса нужно уходить, – вырывает Оксана из прошлого совершенно неожиданно. Я усмехаюсь: даже сейчас, пусть и неосознанно, она не даёт в полной мере насладиться даже в воспоминаниях тем, кто, по всей видимости, был и ей интересен.
Она внимательно наблюдает за мной, а я в который раз поражаюсь её лицемерию: или я была абсолютно слепа или бывшая подруга очень умело скрывала свою настоящую сущность. – Ты… – она запинается. – Ты останешься здесь?
Киваю и без особых церемоний произношу:
– Не переживай, не первый раз у тебя, найду все необходимое. Можешь спокойно идти по делам.
Гостьей вежливой мне быть необязательно, и хоть на самом деле я не планирую надолго задерживаться, но вслух этого не говорю.
Повисает пауза, взгляда не свожу.
– Лика, – начинает она, и я замираю… Но снова мимо.
Чистякова вздыхает и поднимается с места:
– Не знаю, почему ты передумала, но я рада, что ты пришла, – убивает наповал она меня совершенно неожиданно.
Рада она. Ну, конечно. Так просто, так открыто смотрит, даже пытается улыбнуться, но наталкивается на мой взгляд и поникает.
А я не выдерживаю:
– У тебя ещё полчаса, – говорю спокойно, но совсем не дружелюбно. – И тебе придётся рассказать, какого чёрта ты задумала, потому что я никуда не уйду, пока не выясню это. Так что решай, как долго ты готова радоваться моему пребыванию здесь.