Текст книги "В ожидании счастья"

Автор книги: Терри Макмиллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

На другой день стало еще хуже. Настоящая паранойя. Бернадин очень хотелось позвонить Саванне, Глории или Робин, но что она им скажет? Как объяснить, что с ней происходит, если она и сама не понимает?

Утром по дороге в школу Бернадин не произнесла ни слова. На работе с удвоенным, утроенным вниманием цеплялась к мельчайшим деталям. Ее точила одна мысль: все знают, что она немного не в себе. Они только притворяются, что не замечают. Они уверены, она не справится с этим, не выдержит, но она будет хитрее и всех их проведет.

Она стала отмечать каждое свое движение. Вплоть до того, что, отправляясь в туалет, считала шаги; считала, сколько использовала гигиенических салфеток; сколько затяжек сделала, выкуривая сигарету; сколько сделала движений, садясь в машину и заводя двигатель. И сколько светофоров проехала по дороге в школу.

Совсем издерганная, Бернадин решила сегодня ужин не готовить. Разогрела детям пиццу в микроволновке, а сама выпила воды. Есть по-прежнему не хотелось. После вчерашних кошмаров она побоялась читать Онике сказку и сказала, что надо передохнуть. Попыталась помочь Джону с задачкой, но условие оказалось для нее слишком сложным, и она разрешила сыну ее не делать, а переходить сразу к примерам.

Отправляясь в постель, он молила только об одном: хорошо выспаться. Не вышло: ей приснилась гильотина. Джон огромным топором перерубил веревку, и Бернадин увидела, как ее голова покатилась по деревянному помосту. Она перевернулась на другой бок и увидела, как прыгает из окна небоскреба. Ударилась о тротуар. И умерла. Но ей не хотелось падать на тротуар, поэтому она снова поднялась на последний этаж и снова прыгнула. На этот раз вместе с ней падали еще какие-то люди, и она пыталась никого не задеть. Она приземлилась во дворе „Макдональдса" у окошка заказов. Заказала два обеда на вынос. Парнишка передал ей коробки, она открыла – в них оказались дохлые мыши. Она выбросила коробки из окна машины и уехала.

Утром Бернадин позвонила врачу.

– Что за дерьмо вы мне дали?

– Начались побочные эффекты?

– Побочные эффекты? Да еще немного, и я побегу в ближайшую психушку. Когда я к вам пришла, так скверно мне не было.

– Понимаете ли, это лекарство на всех действует по-разному. Для кого-то оно просто спасение, а кому-то не очень подходит. Расскажите о ваших симптомах.

– Для начала: два дня у меня был понос и все время тошнило. Я потеряла три кило, потому что не могу есть.

– Очень многие как раз и предпочитают это лекарство из-за того, что оно помогает избавиться от лишнего веса.

– С весом у меня все в порядке, я к вам не за этим приходила. Когда мне удается наконец заснуть, начинаются кошмары. Господи, что мне только не снилось. У меня галлюцинации. Вижу то, чего нет. Я слежу за всем, что делаю, и это сводит меня с ума. Больше я ваши таблетки не принимаю. Собственно, я и позвонила, чтобы вам об этом сказать.

– Бернадин, может быть, не стоит бросать? Судя по вашему рассказу, у вас клинический случай депрессии. Вам непременно нужно попринимать что-то, чтобы с ней справиться. Не спешите отказываться. Можно попробовать сократить дозировку наполовину.

Оглохла эта дура, что ли? Совсем ничего не соображает.

– Слушайте, – прервала ее Бернадин, – больше никаких таблеток. Понятно? А вам следует быть поосторожнее с лекарствами. Эти таблетки опасны.

– Я вас понимаю, Бернадин. Очень жаль, что лекарство вам не подошло. Но мы можем попробовать другое, если хотите.

– Нет уж, спасибо, – ответила Бернадин, – я как-нибудь сама. Как раньше справлялась, так и теперь. До свидания. – Она повесила трубку.

Бернадин выбросила последние таблетки в унитаз, вместе с остатками ксанакса, и спустила воду. От этого звука в ушах зазвенело, причем звон становился все сильнее; вода все лилась, но Бернадин этого не замечала. Она прислушивалась все напряженней, и наконец ей просто пришлось приказать себе перестать. Она немного пришла в себя, выключила воду и бросилась к телефону. Набрала номер врача:

– Скажите, а когда таблетки прекратят свое действие?

– Примерно через неделю.

Бернадин бросила трубку. Да эта идиотка хоть что-нибудь знает о том, о чем говорит? Сначала заявляет, будто эффект скажется недели через три-четыре, а тут от силы семь дней прошло. Кроме того, Бернадин уже ощущала себя прежней: она была в бешенстве и имела на то полное право.

– Я – сумасшедшая? Черта с два! – сказала она, достала из шкафа коробку кукурузных хлопьев и заставила себя съесть целую чашку.

ВОТ ТАКИЕ ПУСТЯКИ

Я открыла Трою дверь. Боже Всемогущий, этот мужчина был просто великолепен! Между пальцами дымилась сигарета. Хорошо бы, конечно, он не курил, но одну плохую привычку можно и пережить.

– Привет, дорогуша!

На нем были голубая тенниска и широкие темно-синие брюки; глаза прикрыты солнечными очками, хотя на улице было темно. На кармане рубашки болтались пристегнутые к нему ключи от машины. Трой не выглядит на свои сорок, он в отличной форме. Аллилуйя! Талия, наверное, такая же, как у меня, а бедра двигаются так, будто ему все еще двадцать.

Он одарил меня небрежным поцелуем. Неплохо. Но когда он начал засовывать руку мне под блузку, я вспомнила слова Бернадин. Я действительно слишком мало знала о Трое, и сегодня как раз подходящее время все выяснить. Я отстранилась.

– Что-то не так, малышка? – спросил он, выпуская сигаретный дым.

– Все нормально. Садись. – Я сходила за пепельницей и села в кресло. Трой подошел к магнитофону.

– Как насчет хорошей музыки? – сказал он и нажал на кнопку с таким видом, будто делал это в моем доме уже несколько лет. Трудно поверить, что мы знакомы всего-то три дня.

– Чем ты хочешь сегодня заняться? – поинтересовалась я.

– Тем, что доставит радость тебе, – ответил он. – А эта сестренка неплохо поет, – это был голос Ванессы Уильямс. Трой вскочил, сунул сигарету снова в зубы и, повернувшись ко мне, затанцевал сам с собой какой-то медленный танец.

– Как насчет кино? – предложила я.

– Что-то нет настроения, – ответил он, закружившись по комнате – Спроси меня, чем я хочу заняться.

– Чем ты хочешь заняться?

– Всю ночь заниматься с тобой сладкой любовью.

Он подскочил к краю стола, раздавил сигарету об пепельницу и плюхнулся на кушетку рядом со мной. Я отодвинулась в сторону.

– Мы только это с тобой и делали, Трой, больше ничего. Мне хочется куда-нибудь сходить, а не сидеть дома. Хочу узнать тебя получше, и желательно в вертикальном положении.

– О, я понял, – усмехнулся он. – Мы становимся серьезными, да?

– А для тебя это несерьезно?

– Разве я несерьезно себя веду?

– Пока не могу сказать с уверенностью.

– Ты не возражаешь, если я выпью стаканчик вина?

– Я принесу. – Я сходила на кухню, налила нам по бокалу, принесла в комнату бутылку и поставила ее на стол.

Трой зажег очередную сигарету. Вино было выпито залпом, и тут же он налил себе еще.

– Так что ты предлагаешь? – спросил он и поднялся.

– Ты как будто нервничаешь, – заметила я, – тебя что-нибудь беспокоит?

– Нет. Дел много, вот и все. – Ключи соскочили у него с кармана. – Можно от тебя позвонить?

– Да, телефон на кухне.

„Я скоро заскочу, приятель, – услышала я его голос, – со мной еще будет подружка, между прочим, очень даже ничего". Он положил трубку, подошел к кушетке и поцеловал меня в лоб. Еще немного – и я упаду в обморок. Но хочется все-таки проверить, могу ли я себя контролировать, хоть раз в жизни.

– Нужно накоротке съездить к одному парню, он мой партнер. Прокатишься со мной?

– Почему бы нет.

– Отлично. Он живет в Скоттсдейле. Юрист, приятный человек – тебе понравится. Заодно посмотришь, с кем я общаюсь.

Звучит неплохо.

– Подожди, я приведу себя в порядок.

– Ты и так в порядке, – сказал он и опять закурил.

– Я быстренько. – Достав косметичку, я пошла в ванную. Немного румян, слой помады, волосы распустим. Да, и свежий носовой платок. Когда я вернулась, готовая идти, Трой выглядел так, будто только что увидел привидение.

Машина у него была что надо – „кадиллак" 1978-го. Вот никогда не отнесла бы Троя к типу мужчин, ездящих на „кадиллаках". Сиденья были обтянуты серой кожей, и приятно пахло жасмином. Такой запах бывает от желтых искусственных рождественских елок, чьи огоньки отражаются в заднем зеркале машины. Миновав Тампе, мы выехали на дорогу к Скоттсдейлу. Чем ближе подъезжали мы к горам, тем темнее становились улицы.

– Ты не возражаешь, если я открою окно – от дыма уже глаза слезятся.

– Конечно, открывай.

– Трой, а где ты живешь-поживаешь?

– Семнадцатая авеню, дом прямо у Бейзлайн.

– Ты один живешь?

– Уже нет.

– Нет?

– Нет. Со мной мама и сын.

– А… – озадаченно произнесла я.

Даже такая скупая информация уже говорит о многом. Мужчине сорок лет, а мать все еще с ним? Могу поспорить, что это он живет с матерью. В любом случае поверить трудно. Может, я что-то в нем не поняла? Раз мы так недавно знакомы, не стоит сразу влезать в его дела. Но кое о чем все-таки надо спросить.

– А сколько твоему сыну?

– Шестнадцать.

– А его мать тоже живет в Финиксе?

– Она в Детройте. Там у сына были кое-какие проблемы, и я взял парня к себе. Он хороший, только связался не с теми людьми.

– А что твоя мать?

– Что именно?

– Как тебе с ней живется?

– Хорошо, удобно. Она готовит, убирает и вообще ведет почти все хозяйство. Получает пенсию, играет в бинго и ходит в церковь. Лучшего мне не надо, серьезно. Ей только шестьдесят восемь, но она побаивается жить одна, у нее астма. Но с тех пор, как она здесь, было только три сильных приступа, из-за которых приходилось класть ее в больницу.

– И давно она с тобой?

– Четыре года.

– Четыре года?!

– Ага.

– Ну и как?

– Я же говорю, это всех устраивает. Она в мои дела не суется, подругу привести – без проблем, увидишь.

– Увижу?

– Да, я уже рассказал ей о тебе. Вам обязательно надо познакомиться.

Да… Новости, прямо скажем, впечатляющие. В тот момент я уже думала, правда, только о том, как бы скорее доехать и первым делом кое-куда заскочить. Наконец мы подрулили к совершенно сногсшибательному дому с большой дубовой дверью. Позвонив в дверь, Трой наклонился и поцеловал меня.

– Билл тебе понравится, отличный парень.

На пороге стоял человек, чей внешний вид даже отдаленно не напоминал о том, что он юрист. Заношенная футболка с трудноузнаваемым лицом Майкла Тайсона, две золотые серьги в одном ухе и устрашающий причесон. Вероятно, когда-то он был красив, но теперь все его лицо было покрыто оспинками. Под глазами нависли мешки, губы потрескались, и ему явно не помешал бы визит к зубному. Вдобавок ко всему на нем были джинсы размера на три больше, чем нужно. Непонятно, как они вообще на нем держались, скелет, да и только. Даже мой бедный больной отец выглядел лучше.

– Заходите, – сказал он, впуская нас в дом. Он жутко суетился, будто куда-то опаздывал, и я чуть не сломала шею, стараясь не отстать от них и не шлепнуться на мраморном полу. В конце концов коридор привел нас в потонувшую во мраке гостиную. Все было в черно-белых тонах и ультрасовременном стиле. В комнате сидело четверо мужчин, телевизор был включен на полную мощь, но, похоже, никто на него ни разу не посмотрел. Тут я и почувствовала этот специфический запах марихуаны и разглядела на маленьком столике стеклянную трубку, под которой горел огонь. „Черт, – подумала я, – только бы не крэк".

Я присела. Билл представил меня этим четверым, чьи лица и имена я вовсе не собиралась запоминать. Какого черта он ничего мне не сказал?! С чего он взял, что я не буду возражать и тем более сама займусь этим! Хоть намекнул бы!

– В ванную можно зайти?

– Будь как дома.

Когда я вернулась, вся компания уже сидела на полу, на маленьком пятачке, и передавала друг другу трубку. Трой, похоже, тоже принимал в этом участие.

– Может, затянешься разок? – спросил Билл.

– Нет, спасибо.

– Может, вина?

– Не думаю, что у нас есть время, – ответила я, выразительно посмотрев на Троя.

– На стаканчик-то найдется, – подмигнул мне он.

Потом мне пришлось еще довольно долго выслушивать рассказ о какой-то драке из какого-то фильма, пока они передавали трубку туда и обратно. А когда один из них зажег вторую, я еле сдержалась, чтоб не вскочить и не выбежать за дверь. Как же здесь скучно! И эти четверо были уже не мальчишками, могли бы сами хорошо во всем разбираться.

Когда вино было выпито, произошла эта самая „сделка". Трой вручил Биллу чек на сто долларов, а Билл отдал ему белый листок бумаги, сложенный треугольником. Затем Трой сказал, что нам пора. Я сделала вид, что мне было приятно познакомиться и хорошо бы снова встретиться, и выкатилась оттуда, как ошпаренная.

Когда мы сели в машину, я заметила, что у Троя был взвинченный вид.

– Может, зайдем в Джоки-клуб чего-нибудь выпить? Хочется развлечься. Ты, по-моему, хотела послушать музыку? Сегодня где-то должна выступать Пэтти Уильямс. Можно найти газету или позвонить и узнать где. Она классная певица. Ты ее слышала раньше?

– Нет, – сухо ответила я. Я не знала, с чего начать, так как было очевидно, что он не усматривает ничего плохого во всем произошедшем. Но тут я выпалила: – Хочу домой.

– Что-то не так?

– Я не знала, что ты занимаешься такими делами.

– Только иногда, чтобы расслабиться, и все. Тебя это беспокоит?

– Да, беспокоит.

– Тогда при тебе я больше не буду, а?

– Обычно я не имею дела с мужчинами, которые балуются этим. Наркотики пугают меня.

– Ты говоришь так, будто я безнадежный наркоман. Я только сделал несколько затяжек и взял небольшой пакетик. Честно говорю, я не повешусь, если не получу свою дозу, клянусь. Ты мне нравишься, Робин, и я не хочу, чтобы что-то встало между нами еще до того, как мы лучше узнаем друг друга.

– Мне все это не нравится. И откуда вообще у тебя деньги на наркотики, я же знаю, что на работе ты таких денег не получаешь!

– Моя частная жизнь и моя работа – две совершенно отдельные вещи. Послушай, если б я так глубоко завяз, неужели ты думаешь, что оставался бы в такой форме?

Он, пожалуй, был прав, потому что действительно находился в превосходной форме, что опять же сбивало меня с толку. Удивительно, как можно баловаться этой дрянью и при этом не получить инфаркт или что-то в этом роде.

– Послушай, – сказал он, – мать завтра вечером жарит бараньи ребрышки, и я ей сказал, что ты тоже придешь. Во сколько ты приходишь с работы?

– Около шести.

– Тогда я подъеду в полседьмого. Ты брось, мы справимся с этим. Не надо делать проблемы из такой ерунды. Много шума из ничего.

Он улыбнулся и подмигнул. Наверное, я полная дура, но еще ни один мужчина не просил меня познакомиться со своей матерью, и я подумала, может быть, он не настолько погряз в наркотиках и, если мы получше узнаем друг друга – он же видел, что мне не нужны наркотики, чтобы наслаждаться жизнью, – то, возможно, я смогу оказать на него хорошее влияние. Поэтому я согласилась и сказала, что приду с удовольствием.

Мы зашли ко мне, и я разрешила ему остаться на ночь. Мы долго занимались любовью, и Трой все не мог угомониться. Скоро у мен я уже не стало сил, и я попросила его остановиться. Через несколько часов мне уже надо было идти на работу. Я думала, что он заснул сразу после меня, но вдруг зазвонил телефон, и когда я потянулась к трубке, то заметила его исчезновение.

– Привет, малышка, – услышала я знакомый голос.

– Это ты, Трой?

– Он самый, во плоти. Как спалось?

– Хорошо, а когда ты ушел?

– Часов в пять.

– Ты дома?

– Да, читаю и слушаю Колтрэйна. Ты слышала Колтрэйна?

– Нет.

– Надо послушать. Он так глубок, что я иногда не понимаю его. Так как там моя детка?

Я не знала, что нужно отвечать в таких случаях, но сказала, что хорошо.

– Отлично. А как поживают мои сладкие грудки?

– Они мои, а не твои. Нормально.

– Ну же, Робин, помоги мне заснуть, детка.

– Ты что, еще не спал?

– Мне хотелось почитать. Ты так завела меня вчера, я хотел тебя все больше. Но когда ты сказала, что у тебя больше нет сил, я решил, что лучше мне пойти домой, почитать и дать тебе отдых.

– Спасибо за заботу.

– Раздвинь свои ноги, детка.

– Что?

– Раздвинь свои ноги и представь, что я рядом.

– Трой, мне это не нравится.

– Давай, детка, сделай это для меня.

– Я ничего не буду делать. Что я сейчас сделаю, так это повешу трубку, если ты не сменишь свой тон и вообще весь этот разговор. Я серьезно.

– Хорошо-хорошо. Я просто пошутил. Черт, я такой твердый, как лед, детка. Ты видишь, какая у тебя власть надо мной? Видишь, что ты можешь сделать со взрослым мужчиной по телефону? Ты понимаешь, что ты за женщина?

– Не совсем.

Тут его голос изменился, он вдруг стал совсем серьезным.

– Я заеду за тобой в полседьмого. Мама уже сделала картофельный салат, договорились?

– Договорились, – ответила я, еще не понимая, во что ввязываюсь.

– Что мне делать? – спросила я Саванну, позвонив ей с работы. Почти все утро я пыталась объяснить ей, что случилось.

– Я бы не поехала, тем более что он балуется наркотиками.

– Я знаю, но он сказал, что курит только изредка.

– А что ты думала, он скажет, что не может и дня без них прожить? Перестань, Робин, не будь такой дурой.

– Сколько сейчас времени?

– Около одиннадцати.

– Тогда надо ему звонить и отказаться, да?

– Я бы отказалась, но ты делай так, как считаешь нужным. Что мне интересно: почему это вдруг он решил знакомить тебя со своей семьей, когда вы-то знакомы всего лишь три дня. Можно подумать, что у него есть еще какие-то причины. Ты же только трахалась с ним, как он мог за это время настолько глубоко понять тебя, чтобы сразу тащить к родителям?

– Не знаю.

– Позвони ему, а потом сразу мне.

– У меня нет его рабочего телефона.

– Позвони его матери и узнай.

Я набрала номер, ответила его мать.

– Привет, – сказала она – мы все так хотим скорее познакомиться с тобой. Трой мне все про тебя рассказал. Он нечасто знакомит меня со своими подружками, ты, должно быть, совершенно особенная. Поэтому мы и устраиваем небольшую вечеринку в твою честь, чтобы ты смогла познакомиться со всей нашей семьей, вернее, той ее частью, что живет в Финиксе.

– Вы хотите сказать, что сегодняшняя вечеринка ради меня?

– А разве он тебе не сказал? Мы хотим, чтобы ты чувствовала себя у нас, как дома.

– Вы очень добры, мэм. Вам не трудно дать мне рабочий телефон Троя?

– Сегодня он не пошел на работу.

– Не пошел?

– Думаю, он простудился.

– Так он дома?

– Нет.

– А он скоро придет?

– Трудно сказать, детка Больной или здоровый, мой сын носится со скоростью сто двадцать километров в час и нигде зря не задерживается. Если он появится, передать ему, чтобы позвонил тебе?

– Спасибо. Я сейчас на работе, телефон он знает.

– Обязательно передам. Тогда до встречи. Ничего особенного не будет, так что не очень-то наряжайся. Придут только двоюродные братья, родной брат и три сестры, вот и все.

– Мне тоже приятно будет с вами познакомиться, – сказала я. – Увидимся вечером.

– До свиданья, дорогая.

Что, черт подери, там происходит? Я не знала, что он запланировал воссоединение семьи. Почему он ничего не сказал? Вообще, с кем это я связалась? Господи, помоги мне.

Подошло время ленча но мне не хотелось никуда выходить, и я заказала в соседней закусочной сандвич с сыром и ветчиной. Когда его принесли и я полезла в сумку достать кошелек, его там не оказалось. Я попыталась вспомнить, когда последний раз доставала его и зачем. Пока я прокручивала все это в голове, Марва увидела что посыльный ждет, когда я расплачусь, и одолжила мне четыре доллара Я отдала деньги и снова стала гадать, где я могла выронить кошелек и не оставила ли его часом дома.

В десять минут седьмого я открыла дверь своей квартиры. Посмотрела между подушками кушетки, в ванной, под кроватью – везде, но так и не нашла его.

Трой заявился с боем часов. Глаза покрасневшие, от него пахнет вином. Лицо небритое. От его прежней неотразимости ничего не осталось, А когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я почувствовала тошноту.

– Ты готова детка?

– Я не еду.

– Что?

– Я уже сказала что никуда не еду.

– А почему?

– Потому что мне это не нравится.

– Не нравится что?

– Как ты все это обставил.

– О чем ты говоришь?

– Послушай, Трой. Прежде всего, мне определенно это не нравится. Я почти не знаю тебя, и ты уж точно не знаешь меня, иначе у тебя хватило бы такта поинтересоваться, как я отношусь к наркотикам, перед тем как тащить меня в этот притон, и к тому же не звонить посреди ночи и не говорить разные непристойности. И потом, как ты мог представить своей матери дело так, словно мы почти что обручены. Теперь выясняется, что вместо дружеской вечеринки я попадаю на прием в мою честь.

– Ну и что в этом плохого?

– А то, что я еще недостаточно знаю тебя, чтобы знакомиться с твоей матерью и сыном.

– Кто это сказал?

– Я. Все это слишком быстро для меня, я так не могу.

– Что же мне сказать матери и сыну и остальным родственникам, которые сейчас сидят у меня дома и ждут тебя?

– Все, что угодно.

– Значит, я должен принять все, как есть?

– Выбора у тебя нет, надо было сначала спросить у меня.

– А я тебя спрашивал.

– Нет, не спрашивал, сказал и все.

– Послушай-ка, ты знаешь, сколько женщин мечтает, чтобы я привел их домой и познакомил с моей мамой?

– Догадываюсь.

– А я все равно хочу, чтоб ты поехала.

– Я сказала, что не хочу, и я не поеду.

– Знаешь что? Вы, черные сучки, все одинаковы. Сначала ноете, что все вас не понимают и неправильно к вам относятся, а когда мужчина выказывает искренний интерес, вы начинаете выпендриваться. И потом еще удивляетесь, почему мы встречаемся с белыми женщинами.

Вероятно, последнее замечание должно было задеть мои чувства, но этого не случилось. Пускай белая женщина получает его несчастную задницу.

– Ты закончил? – спросила я.

– Да, – сказал он и развернулся к двери. – И знаешь что?

– Что еще?

– Будь поаккуратнее в знакомствах, которые заводишь в бакалейных лавочках.

Когда он закрыл дверь, меня душила ярость. Я подлетела к телефону, набрала номер Саванны и все ей рассказала Никакого шока у нее не было.

– Так ты поняла теперь, у кого твой кошелек?

– Ты думаешь, это он стянул?

– Пока, Робин, – сказала она и положила трубку.