Текст книги "Мой ректор военной академии (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

А Османское ханство, пользуясь тем, что войска имперцев были сосредоточены на западе, отбило несколько южных крепостей по пограничной реке.

И тогдашний император быстро заключил мирный договор с мятежным герцогством, и войска двинулись на юг – к уже знакомому врагу.

В книге было как-то достаточно невнятно написано, почему же император, победив Османское ханство, не вернулся, чтобы подчинить бывшую провинцию. Мне показалось – по каким-то недомолвкам, что у него был роман с тогдашней герцогиней.

В общем, вот такие соседские отношения. Становилось понятно, почему Рэм так не любил Империю и милорда Верда как, пожалуй, самого яркого представителя этой страны.

Я как раз читала в своей комнате, когда в пятницу, после ужина, меня вызвал к себе милорд Верд.

ГЛАВА 12

Пока я спешила вниз, я прогоняла мысли о том, что что-то случилось, что мальчишки ввязались еще во что-то, что...

– Госпожа Лиззард, – раздался голос милорда Верда. – С вами все в порядке?

– Со мной – да! – оказывается, я уже была в гостиной. – Что-то случилось?

– Как вас легко перепугать, – отметил мой хозяин. – Присаживайтесь, госпожа Лиззард.

И он кивнул на кресло возле камина, напротив своего собственного. Дождался, пока я усядусь. Спросил:

– Как прошла неделя?

– Спасибо, без проблем.

– С вашим появлением в доме здесь стало как-то... уютнее.

Я улыбнулась – слышать это было приятно.

– И тем более мне бы не хотелось вас огорчать.

– А вы намерены это сделать? – удивилась я.

– Понимаете... – он поднялся, заходил по комнате, время от времени проворачивая на указательном пальце кольцо. – Ваших сыновей приняли за моих родственников. Не воспитанников, а именно родственников. И в большинстве своем люди склоняются, что это мои внебрачные сыновья. И я принял решение не разубеждать людей в этом. Все-таки, если прознают, что мать мальчиков трудится у меня экономкой... Это не хорошо отразиться на их положении. Вы же не намерены называться своей настоящей фамилией?

– Ни в коем случае.

– И как вы относитесь к тому, что мы не будем разубеждать людей в ошибке?

Я замолчала, обдумывая то, что он мне сказал. На самом деле, это было щедрое, в чем-то спасительное предложение. Ну, кроме того момента, что "он принял решение"... Это меня, конечно, задело, но не настолько, чтобы я высокомерно отказывалась. Хотя оставался вопрос: а ему-то это зачем надо?

– С благодарностью принимаю ваше предложение, – склонила голову я.

– Ваши сыновья возмущались и отказывались.

– Они еще слишком молоды и горячи, – пожала я плечами.

– Скажите... А ваш супруг... он жив?

– Да, – удивилась я переходу.

– Тогда как так получилось, что вы оказались одна. Без защиты семьи, но с двумя сыновьями? Без дома?

– Вы знаете, к моему супругу это не имеет никакого отношения, – честно ответила я.

– Он бросил вас?

– Нет, – улыбнулась. – Скорее, это я бросила его.

Какое замечательное недоумение сверкнуло в темных глазах моего собеседника...

– Не понимаю, – признался он.

– Он посмел рискнуть жизнью Пауля... И не потому, что... ситуация была безвыходная. Нет. Из-за азарта, ради острых ощущений. Пауль чуть не погиб. Я должна была остаться безногой калекой. Меня спасла женщина-маг. Просто потому, что проходила мимо...

– Я действительно не совсем все понимаю...

– Простите, я не могу рассказать вам всего. Просто не могу.

– Хорошо. Единственно, вы не совсем понимаете, какие последствия будут у того, что мальчики будут признаны моими родственниками.

– И какие же? – подняла я на него глаза.

Мы сцепились взглядами.

– Вы приготовите им гостевые спальни на господской половине, – продолжил милорд Верд, внимательно отслеживая мою реакцию. – Кушать они будут со мной в господской столовой. Вы к ним обращаетесь мастер Рэм и мастер Пауль. И дозируете свое общение.

– Но им надо купить теплую одежду... – совсем растерялась я.

– Конечно. В субботу утром, как только они прибудут, я дам вам распоряжение отправиться в город за теплой одеждой.

– Спасибо вам, – проговорила я. – Я приму ваше решение. И простите нас за беспокойство.

– Вы знаете... – тихо-тихо проговорил милорд Верд. – Если бы это были мои сыновья... Я был бы счастлив. Поэтому я рад помочь вам.

На следующее утро Пауль и Рэм прибыли.

И если Рэм спокойно отнесся к моим приветствиям: "Добрый день, мастер Рэм Рэ, мастер Пауль Рэ. Рада приветствовать вас дома!", то Пашу перекосило знатно.

К сожалению, остаться втроем и поговорить нам не удалось. Рядом крутился сияющий, как свеженачищенные сапоги милорда, Джон – похоже, он и вправду решил, что Рэм и Пауль – сыновья его милости. Время от времени мелькали Оливия и Натан, а взгляд Каталины буквально жег мою спину.

– Вы уже прибыли, – спустился к нам со второго этажа милорд Верд. – Очень хорошо. Госпожа Лиззард, распорядитесь на счет завтрака – после него молодые люди отправятся в город за покупками.

– Слушаюсь, милорд, – я присела в книксене – и отправилась на кухню – отдавать распоряжение.

– Вас будет сопровождать господин Адерли – мой камердинер. Он человек многоопытный и поможет вам определиться с гардеробом. Захватите с собой госпожу Лиззард – ей тоже надо в город, – это я слышала уже спиной.

Как и почтительное:

– Да, милорд! – исполненное хором Рэмом и Паулем.

В экипаже мы оказались вчетвером.

– Как вам Академия? – спросил Джон.

– Трудно, – улыбнулся Рэм. – Никогда не думал, что будет настолько трудно.

– С учебой?

– Скорее, с общением с другими кадетами.

– И с дисциплиной, – пробурчал Пауль. – Это же просто казарма. Ни влево, ни вправо – только ровными рядами. Одни приказы – никаких вопросов, объяснений. Я туалет ночью мыл только за то, что три запятые в сочинении пропустил. Три запятых – три унитаза.

Я не выдержала – захохотала.

Джон смотрел на меня удивленно, Рэм и Пауль обиженно.

– Я просто представила, что после сочинения в Академии унитазов для помывки не хватает...

Теперь хохотал и Джон. Сын совсем насупился, а Рэм отметил задумчиво-задумчиво:

– Да нет. С их количеством преподаватели как-то угадывают...

– А еще есть танцы, – продолжил жаловаться Пауль. – И преподаватель. Танцор такой...

И сын артистично изобразил лицом нечто жеманное, а положением рук – что-то нарочито изящное.

– Да... Наш "Ножку тянем" – это нечто.

– И сразу скакалкой по ногам, – продолжил Рэм. – Если что не так.

– Это действенный подход, – одобрил старый солдат. – Быстрее дойдет.

– А фехтование – классное! – вырвалось у моего сына.

Мы с Рэмом посмотрели на него с укоризной – опять молодежный сленг пробивается, даже сквозь другой язык.

– Мы сейчас учимся фехтовать двумя руками. В одной – шпага, в другой – длинный кинжал – дага. А еще преподаватель нам показывал, что можно творить, если на левой руке намотан плащ. Это нечто! Врачебное дело – это еще ничего, математика – она везде математика. А вот риторика – бееее! Гадость.

– А мне нравится, – заметил Рэм. – Людей надо убеждать не только шпагой и дагой, но и словом.

– Просто словом – без шпаги и даги – плохо получается, – не согласился с ним Пауль.

– А мне нравятся занятия по магии, – проговорил Рэм.

– И мне, – не стал на этот раз спорить Пауль. – Я, оказывается, маг. С сильным потенциалом. Только развивать свой дар стал поздно.

– Ты не останешься без помощи, – ответил ему Рэм.

Мы прибыли обратно в столицу. Роттервик приветствовал нас шумом и суетой. И пусть это не шло ни в какое сравнение с Петербургом, я на секунду опешила. Отвыкла за эти дни от большого количества людей.

Сначала в магазин женской одежды отправили меня. Джон проводил меня, представил продавщицам – и распорядился, чтобы я, после того, как все подберу, пришла в кофейню на этой же улице.

– Кто первый закончит – тот и подождет.

Я кивнула, соглашаясь.

Исходя из того, что мне было как-то все равно, что на мне одето – все равно платья-ночнушки мне не нравились – как-то нелепо я в них выглядела – с покупками я управилась достаточно быстро. Даже если продавщиц и удивило мое требование, чтобы крючки и шнуровка были спереди, то виду они не подали.

– Слушайте, – попросила я их. – А можно как-то цвет платьев сделать другой? Не такой светленький?

– А что бы вам хотелось? – подошла ко мне женщина в возрасте – как я понимаю, хозяйка этого магазина.

– Чего-нибудь синего, – решилась я. – Ярко-синего.

– Синее платье, – задумчиво покачала она головой. – Вам, безусловно, пойдет, но... Это же не в моде.

– А что можно заказать...Не такое пастельное? – не сдавалась я.

– Есть платье цвета морской волны. Есть лазоревое. Может, бирюза...

– Давайте, – кивнула я.

– Там придется все крючки перешивать, – быстро сказала продавщица.

– Я могу оставить заказ? – спросила я. – А вы, как сделаете, так в поместье и доставите.

– Мне не совсем положено шить на заказ, – смутилась хозяйка.

– Вы не умеете?

– Что вы! Конечно умею... Просто... Я торгую готовым платьем. И только подгоняю по фигуре, если возникает необходимость. И у меня не те расценки и не та клиентура, чтобы шить на заказ.

– Но у вас не будет неприятностей, если вы сделаете исключение? – спросила я.

– Нет. Конечно, нет.

– Тогда... Пожалуйста. Сшейте мне платьев! – попросила я. – Хочется выглядеть прилично, а одеваюсь я сама, без прислуги. И еще... Я бы хотела, чтобы вы убрали складочки впереди, по завышенной талии. И кушак под грудью. А то я чувствую себя бегемотихой. Можно сделать прямой силуэт, и чуть присборить сзади?

– Это не лишено смысла, – улыбнулась хозяйка, – у вас красивая грудь и ее не стоит увеличивать визуально.

– Она у меня просто есть, – вздохнула я. – Но мне все кажется, что в таких платьях, по моде, мы с ней смотримся нелепо.

Хозяйка улыбалась и уже рисовала. Получилось такое платье, как мне хотелось. Потом мы с ней выбрали ткани. Одно из платье было синим, шелковым. Другое – бирюзовым, еще одно – лазурным. И четвертое – бледно-бледно сиреневое. Договорились, что я прибуду на следующей неделе, в субботу, на примерку.

Пока я взяла пару свежих платьев, уже не капризничая на счет цвета. И, конечно же, мне подобрали теплую одежду, за которой я, собственно, и прибыла в город.

Легкий плащ, теплый плащ. Очаровалась я длинным таким пальто – не пальто, жакетом – не жакетом. Прямого силуэта, по фигуре. И главное, не романтично-светленького цвета, как все остальное, а яркого, насыщенного. Одно – я решила, что это все-таки пальто – было ядовито-синего цвета, другое – вишневого. Долго выбирала. Оставила оба. А еще я зафанатела шляпками. Мне их подобрали под каждый вариант верхней одежды. Плюс перчатки.

– Сколько я вам должна? – достала я мешочек с монетами, которые я извлекла из волшебного саквояжа Рэма.

– Простите, госпожа Лиззард, счет приказано отправить в поместье милорда Верда.

– Как это? – опешила я. – Послушайте, у меня есть деньги, и я не собираюсь...

– Простите еще раз – этот вопрос не ко мне. Как вы понимаете, приказ доверенного лица его милости, господина Адерли, я оспаривать не буду. Кстати говоря, на улице похолодало. Может быть, вам стоит надеть пальто? Синее, например. Вам же оно понравилось? Вы выглядите в нем изыскано. Да, и шляпку к нему.

Я согласилась. В любом случае, разборки следовало устраивать не им. Хотя, каким образом устраивать выяснение отношений милорду Верду я тоже представляла себе смутно. И, кстати, одежду мальчишкам, получается тоже оплачивает он... Вот уже не было печали... Допускать, чтобы я или мальчики были у него на содержании я не собиралась – это унизительно, в конце концов.

Забавно, но в кофейню я все же пришла первая. Значит, отдельно взятая женщина – в моем лице, по крайней мере, управляется с покупками быстрее, чем два молодых человека под руководством доверенного лица милорда.

Кофейня выглядела очень мило. Была абсолютно похожа на наши, питерские. Может, кофе получше, а пирожные чуть повкуснее. Вот и вся разница.

Кроме того, я обнаружила, что можно заказать сок, похожий один в один насвежевыжатый апельсиновый. С удовольствием попробовала. Красота! Задумалась над тем, что надо бы такой пресс, какой использовали в кафе, заказать и в поместье – зима скоро – витамины не помешают...

Снова звякнул колокольчик. Это были Пауль. Был он какой-то растрепанный и расстроенный. Остальных видно не было.

– Что случилось? – поднялась я.

– Мама, – тихо и оскорблено сказал он. – Как ты могла от нас... от меня отказаться?

– Пашенька, – сама не заметила, как перешла на русский. – Ты что такое говоришь?

– Нас все считают его сыновьями. Нам запрещено называть тебя мамой. Ты кланяешься нам, как прислуга. Ты решила, что тебе будет выгоднее от нас избавиться в этой Академии?

– Паша, мы скрываемся. И все, что я делаю – диктуется лишь необходимостью выжить. Понимаешь? Мы должны выжить. Ты. Рэм. Я.

– Но это же... унизительно.

– Возможно. Но это дает шанс.

– И на что ты согласна, чтобы этот самый шанс появился?

– Паша... Остановись. Мы сейчас до многого договоримся, о чем потом пожалеем.

– Я презираю тебя за то, что ты способна так пресмыкаться, – сказал он холодно. – Что ты способна так расстилаться... Вот скажи, чем ты оплатила то, что лорд Верд взял над нами покровительство? Правда ли все то, что про нашу мать говорят в Академии?

– Не смей! – голос дрогнул.

– А то что? Госпожа экономка Лиззард... Или уже не просто экономка?

ГЛАВА 13

Если местные жители и удивлялись, увидев бегущую по улице плачущую женщину в изящном синем пальто, то никто ничего не предпринял, чтобы остановить.

А мне... Мне было все равно. Наверное, не стоило бы так бурно реагировать, надо было вспомнить, что Пашка – все-таки подросток и в этом возрасте хамство и свержение авторитетов – дело, в общем-то нормальное – и по возрасту положенное. Что дети вообще – и подростки в особенности – существа безжалостные и хорошо умеющие бить по самому больному... И это опять-таки норма. Но... было так обидно, так больно... Ведь, в моей одинокой жизни, мой сын был самым близким человеком.

Не осталось сил бороться, подстраиваться под обстоятельства, пытаться выкрутиться в тех хитросплетениях, что подготовила жизнь. Было больно. И осталась просто пустота.

Словно в насмешку над моей тоской на меня внимательно посматривало синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости Питера, по низкому небу, тяжелым облакам – мой город был, в отличие от этого мира – настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким "специальным" голосом – и сын бы угомонился. А в этом мире. Где я прислуга. Как-то неожиданно для себя я проявила слабость...

Слезы текли и текли – и все никак не могли уняться. Я уже ругала себя – и чего я расквасилась? Что такого произошло?.. Но успокоиться никак не могла.

В себя я пришла не скоро. Поняла, что не знаю, где я нахожусь. Какой-то сквер в окружении богатых домов с чугунными кружевными заборами.

– Вы оставили шляпку и перчатки в кофейне, – раздался рядом знакомый голос лорда Верда. Недовольный голос.

А мне было как-то все равно...

– Благодарю вас, – сказала я, не думая поворачиваться к нему или подниматься, как было положено мне – его экономке. – Только не понятно, откуда вы тут взялись...

– Пришел, – миролюбиво объявил милорд Верд. – Как только Джон появился в кофейне, то обнаружил, что вы – пропали, а ваш умный сын растерялся и не знает, что делать. Потом пришел Рэм, узнал, что произошло – и дал в ухо Паулю, а бедный Джон был вынужден их разнимать. Потом мой камердинер связался со мной. Он бы совсем в расстроенных чувствах и сообщил, что они вас потеряли и вы бегаете по незнакомому городу в слезах. Я выстроил портал, попал в Роттервик – и отправился вас искать.

– А как вы меня нашли?

– Велика сложность, – рассмеялся он. – Вы же не исчезнувший наследник герцогства Рэйм... Пара заклинаний – и готово.

Я испугалась, хотя и оценила я комизм ситуации – в Рэме, значит, этого самого наследника не опознали. Уже хлеб!

– Как-то вы чересчур расстроились, – он сел рядом на скамейку и сунул мне в руки шляпку и перчатки.

– Действительно. А то не с чего, – проворчала я. Но надела шляпку, завязала ленты. Натянула перчатки.

– На такие взбрыки подрастающего поколения надо реагировать жестко – это безусловно. Но доводить себя до такого состояния... Не стоит.

– Обидно.

– Обидно. Наверное, от близких не ждешь – поэтому так больно... Поэтому, когда вырастаешь – становиться так стыдно перед своими. Особенно перед мамой.

– Вы хотите сказать, что и вы?..

– Безусловно. Что ж я – подростком не был? – невесело усмехнулся милорд Верд. – А в моем случае – еще официально признанным бастардом Его величества. Можете себе представить, как ко мне относились сверстники, вдохновленные их родителями. Спуску я никому не давал. Дрался, дрался, дрался. На шпагах, на кулаках. Магически... Иногда меня накрывало – за что мне все это? Почему я не как все? Понятно, к отцу-императору претензий быть не могло. Поэтому я трепал нервы матери.

– И что она вам отвечала?

– Что за свою любовь к единственному мужчине в ее жизни она ни перед кем, в том числе и передо мной, отчитываться не будет. И что, как бы она меня не любила, разговаривать с ней в таком тоне я не смею.

– И вы не смели?

– Отчего же? Время от времени пробовал. Подростки вообще любят испытывать границы дозволенного. И чем подросток больше любит – тем решительнее он будет прощупывать эту границу.

– Зачем? Он хочет свободы?

– Нет. Он хочет, чтобы ему показали, что мир – нормален, граница есть, и он в безопасности.

– То есть Паша... Пауль нарочно провоцировал меня, чтобы ему указали его место?

– Совершенно верно. Так что приведите себя в порядок – и давайте отправляться домой. Будем объяснять вашему отпрыску, насколько он не прав. Хотя, честно говоря, он уже наказан.

– Что? – подскочила я.

– Понимаете, когда мне доложили, что вы в слезах выбежали из кофейни и теперь неизвестно где – я разгневался. Отправил детей через портал домой. И наказал.

– Что с моим сыном?

Нет. Я не кричала. Я не истерила. Голос был холоден. Спокоен. И даже как-то деловит. Но в нем была сила.

– Вот, – одобрительно закивал лорд Верд. – Запомните эту интонацию. Если бы вы так говорили с сыном с самого начала – то конфликта бы не было. Он бы понял, что вы в стае главная – и успокоился бы.

– Вы с ума сошли со своей педагогикой? Какая стая? Что с моим мальчиком?! – окончательно рассердилась я.

– Стая – такая же, как у волков, – с улыбкой посмотрел на меня милорд Верд. – Ну же! Молодежь тяготеет именно к этой модели поведения – кто сильный – тот и прав. А вопрос о том, что Пауль – не мальчик, а молодой мужчина... Это мы уже выясняли...

Я не сводила с милорда Верда гневного взгляда. И мне было все равно, что его считают страшным человеком и что свое недовольство он может обратить на меня.

Он тоже не отводил взгляда. И вдруг я поняла, что он улыбается. Он еще и доволен нашей перепалкой?

– Да ничего с вашим мальчиком, – он произнес это ядовитейшим образом, – не случилось. Получил трепку. Поставлен в угол. Вместе с Рэмом.

– А Рэм-то чем вам не угодил?

– Он вообще умница! – обрадовано проговорил милорд. – Сначала с братом подрался за то, что он вас оскорбил, а затем ему же и на помощь кинулся, когда я на Пауля заклинания обездвиженья кинул и по потолку его распластал.

Я только смогла покачать головой. Похоже, мир сошел с ума. И я вместе с ним.

– Так что на потолке в холле у нас два замечательнейших украшения. Мастер Пауль Рэ и мастер Рэм Рэ. Давайте поужинаем в городе – и поедем их снимать.

– А может – сразу в поместье?

– Нет-нет, – широко улыбнулся он. – Нам, для закрепления эффекта необходимо, чтобы молодые люди прониклись.

Ну, вот что ты ему скажешь?.. Тем более я понимала, что милорд не так уж и не прав. И все, что мне говорил лорд Верд – не новость. Я хорошо знаю возрастную психологию – подростков в особенности. Все-таки сколько лет преподаю. Но применить все это к своему сыну... Охо-хо... Как-то не получилось...

– Итак, у нас с вами поздний обед. Куда бы вы хотели пойти?

– Я в столице практически ничего не знаю, – задумчиво протянула я. – Единственно, не очень хочется помпезности...

– Отчего нет? Вы – прекрасно выглядите.

– Это нормально – обедать в столичном ресторане со своей экономкой?

Лорд Верд недовольно поморщился.

– А покупать экономке одежду – это тоже нормально? – продолжила я. – Никак ее не компрометирует? Никак не унижает?

– Я хотел порадовать, – тихо сказал он. – И помочь. Только и всего.

– Милорд... Ваша помощь настолько велика, что... Я даже не могу сказать, насколько я вам благодарна. Но покупать одежду мне или моим детям... Простите. Я не могу этого позволить.

– Хорошо. Возможно, я был не прав. Только, с вашего позволения, я не буду брать ваши монеты. Это как-то... перебор. Я просто вычту сумму покупок из вашего жалования, идет?

– Договорились, – и протянула ему руку.

В его глазах на секунду мелькнуло веселое изумление – я обругала себя. Похоже, здесь подобные прикосновения были не приняты. Между посторонними людьми. Через секунду он аккуратно пожал кончики моих пальцев.

– Ужинать, – приказал он. – На счет помпезности, правда, я не уверен. Мое знакомство с ресторанами ограничено теми, в которых мне положено бывать. Но, по крайней мере, там не плохо кормят.

Милорд Верд привел меня в ресторан "Изумрудная цапля". Что сказать... Пафоса, света, золота и высокомерных лиц в ресторане было предостаточно. А вот остальное... Каталина готовила лучше – честное слово... Но – самое главное – никто к нам не подошел, на меня присутствующие никак не отреагировали. Я выдохнула с невыразимым облегчением, когда мы вышли из ресторана, и я оперлась о поданную мне руку милорда. Он помог мне взобраться в экипаж.

– Вам не понравилось, – подвел он итог, как только мы тронулись.

– Я все время ожидала, что подойдет герцог – который с непроизносимым именем... Неприятный такой.

– Борнмут? Что приходил к нам?

– Именно. Или барон – сына которого тяжело ранил Пауль... И будет возмутительная сцена.

– Простите. Не хотел ставить вас в неловкое положение. Просто я... Как бы так сказать... Самим фактом своего существования – уже неловкость. Поэтому я как-то приучился не замечать людей, которые пытаются поставить меня в щекотливую ситуацию.

– И как вам это удается?

– Я выбрал нескольких человек, мнение которых для меня важно. В глазах которых мне хочется выглядеть... Прилично. И все. Мнения остальных для меня попросту не существует. Иначе бы я с ума сошел, кому-то что-то доказывая.

– А ведь вы правы, – задумчиво протянула я. – Абсолютно. А я зря нервничала.

– Спасибо, – у него получилось как-то обрадовано – и теперь он протянул мне руку.

Я подала ему свою – и он поцеловал мне кончики пальцев.

Ох... И чего это я так смутилась?.. Вот уж некстати...

Остаток пути мы проделали в молчании, но не напряженном, а странно-уютном.

А в доме, на потолке в холле, я увидела Пауля и Рэма, распяленных на потолке в виде морских звезд. Мой испуганных вскрик напоролся на холодное распоряжение милорда Верда:

– Госпожа Лиззард, отправляйтесь в библиотеку – и дождитесь меня с молодыми людьми там. Мы сейчас подойдем.

Силы в его голосе было столько, что меня попросту снесло в сторону библиотеки – хотя, честно говоря, я и не собиралась подчиняться.

Как только я послушно закрыла за собой двери – меня отпустило. Я заметалась по библиотеке, не зная, как поступить. Кричать на милорда, требуя освободить сыновей? Устроить истерику? Поверить ему, что он не собирается причинить вреда?..

Первым вошел Павел. Очень смущенный. За ним в библиотеку проник Рэм. Я замерла.

– Мам..., – протянул мой сын. – Ну, маааам...

Я вхлипнула – и бросилась его обнимать...

– Дурачок ты мой, – шептала я. – Какой же ты дурачок...

– Мам, прости меня...

Мы стояли долго. Потом я наткнулась на горький взгляд Рэма.

– Иди сюда, мой хороший, – позвала я его.

– Простите меня...

– Все хорошо, – как заклинание повторяла я. – Все обязательно будет хорошо. – Только давайте больше не ссориться.

Милорд Верд заглянул минут через десять. Мы втроем успели успокоиться – и договориться, что соглашаемся с игрой, придуманной милордом. Будем, как Штирлиц в тылу врага. И тем более старательно будем играть, потому что от этого зависят наши жизни.

Молодые люди были отправлены ужинать. После этого им разрешили вернуться в библиотеку и выпить чай в нашем присутствии. И на десерт употребить лимарру, которую еще утром принесли в поместье и до которой так дело и не дошло.

Как только они вышли – никаких возражений на приказ милорда не последовало – мне предложили выпить. Я согласилась с радостью.

– Так как на счет гномьего самогона? – поинтересовалась я.

Милорд тяжело вздохнул:

– Распорядитесь, чтобы сока вам какого-нибудь принесли. И чайную ложечку.

Оливия внесла поднос, на котором стоял кувшин с соком и лежала чайная ложечка. По-моему, служанка аж подрагивала от любопытства. Кинула пронзительный взгляд на меня – на милорда все же смотреть опасалась.

Милорд Верд старательно отмерил ложечкой что-то мутное из глиняной бутылки, влил в стакан сока из кувшина – и подал мне.

Я понюхала, сделала глоток. По крепости – немногим слабее водки... Только со вкусом апельсина да еще каких-то травок. Да... стакана ее, родимой, мне явно будет многовато. Вечер определенно переставал быть томным...