Текст книги "Мой ректор военной академии (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Что? – от бесконечной нежности в его темных глазах становилось не по себе.

– Тебя что-то удивляет?

– Не знаю, – честно сказала я. – Мне как-то привычнее быть одной. А все происходящее – это все как-то стремительно. Словно во сне.

– Это происходит на самом деле. И ты со мной. А от привычки быть одной придется отвыкать, уж прости.

– Мне даже страшно представить, какой это будет скандал. Ты – и женишься на прислуге. К тому же когда-то разведенной с мужем. А как отреагируют на это Паша и Рэм... А император...

– Отец, по-моему, уже ждет сообщения о нашей помолвке. С сыновьями я договорюсь. А всеми остальными... вполне можно пренебречь.

– А твоя мама?

– Она погибла несколько лет назад.

– Прости. Я не знала.

– Я усмирял очередной бунт в очередной провинции. Бунтовщики не смогли добраться до меня – добрались до моей матери...

Без слов я прижала его к себе.

– Я обезумел. Я действительно залил всю провинцию кровью – не стал разбираться уже ни в чем. Казнил, казнил – но никак не мог успокоиться. Только вмешательство отца спасло людей. Он прибыл, посмотрел на меня – и отправил командовать детьми в Академии. Это была моя почетная ссылка за нервный срыв.

Он поцеловал меня. Посмотрел внимательно и тихо сказал:

– А потом в моей жизни появилась ты... Как дар стихий. Моя любовь, моя надежда, моя нежность... Я готов на все ради тебя. И неужели ты думаешь, что мне нужны обжимания по углам тайком? И что я унижу тебя этим?

Я только тяжело вздохнула – вспомнился, так некстати, его ученик. Вполне – если мерить мерками этого общества – приличный молодой человек. Даже специалист в вопросах чести – если вспомнить, что именно его пригласили на дуэль – проследить, чтобы все было согласно правилам. Только вот он-то ничего зазорного в том, чтобы пообжиматься с прислугой в углу, не находил...

– Кто? – милорд побелел от гнева.

– Это было глупое недоразумение, – он же мне только что говорил, что чувствует людей, как я могла так расслабиться. – К тому же виновный наказан.

– Кем? – я так понимаю именно таким голосом он допросы и ведет.

– Мною, – чуть улыбнулась я.

– И что же ты сделала?

– Высмеяла. И пригрозила.

– Чем же может пригрозить бедная экономка?

– Тобой.

– Ты ведь не скажешь, кто это был?

– Ни за что!

– Какая упрямая женщина...

– Тебе же это и нравится.

– Возможно. Но ты не ответила ничего на мое предложение.

– Я не сказала: "Да", милорд... Я не сказала: "Нет" – промурлыкала я строчку из незабвенного фильма "Три мушкетера".

– Ты считаешь, что мое предложение – это повод для шутки?

– Я не знаю, повод для чего – твое предложение.

– Вот почему в постель ты пошла со мной, не задумываясь. А теперь, когда я поступаю правильно, начинаются какие-то сложности, – рассердился он.

– Потому что у меня первый раз в моей чертовой жизни крышу снесло, – закричала я. – Вот почему! Я с ума сошла от тебя. Или ты думаешь, что для меня вот это все...

Я обвела взглядом спальню, обнаженного мужчину рядом с собой, смятую постель, зарождающийся рассвет за окном. Поняла, что мучительно краснею.

– Мне не нужен твой стыд, – прошептал мужчина, удерживая меня на месте. – Мне не нужно твое смятение. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Рядом со мной...

ГЛАВА 22

И что там милорд Верд говорил о том, что ему не нужно мое смятение? Это он еще не видел, как я по дому буду бегать и собирать разбросанные вещи. Потом буду вздыхать над порванным платьем – панталоны, кстати говоря, нашлись там же, у входа в дом, и практически не пострадали. Как и шляпка. А вот пуговицы на пальто оказались выдраны с мясом. И что же в Империи мне так не везет на верхнюю одежду?

– Ну, вот что ты смеешься? – фыркала я. – Тебе хорошо – у тебя тут целый гардероб – рви рубашки – не хочу. И не только рубашки.

– А что ты хочешь изорвать?! Только скажи... А лучше – сделай!

И что с ним разговаривать? Посмотрела укоризненно.

– Я даже с тобой поделился, – отметил очевидный факт милорд. – Ты же в моем халате.

– Ага. И в чем прикажешь мне в поместье возвращаться? В непострадавших панталонах и в шляпке? Кстати, а почему перчатка только одна? Где вторая?!

И с удовольствием поглядела на то, что теперь он озадачился. Вот так-то! А то ходит за мной и надо мной же смеется.

– Кстати, а сегодня у нас какой день недели? Суббота?! – и я посмотрела на него перепугано – мальчишки приедут в поместье, а им тут и расскажут, что мы удалились накануне за книгами. И нас все еще нет. А уж сутки как минули...

– Сейчас я свяжусь с Джоном, он заедет в тот магазин, где вы покупали платья – и все закажет. Там твой размер наверняка остался. Через пару часов все доставят. Не переживай, он болтать не будет.

Я хмыкнула – блажен, кто верует. И Натан, конечно, вчера ничего не понял. И уж, безусловно, никому ничего не сказал...

– Ты голодна?

– Да, – кивнула я.

– Надо распорядиться, чтобы нам еду доставили – дом пустой, тут даже приготовить не из чего. Сударыня, вы со мной отзавтракаете?

Я только покачала головой.

– Отзавтракаете! – радостно приказал он. – Я пошел отдавать распоряжения.

Я так и осталась в холле огромного дома, пытаясь в очередной раз собрать мысли в кучку и как-то их рассортировать.

– Кстати, – донесся до меня обрадованный голос милорда. – Смотри, вот и твой корсет! И я его все-таки порвал!

Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и гордо потрясал моим пострадавшим нижним бельем.

Я застонала:

– Нашел, чем гордиться...

И этот невозможный человек удалился, хохоча во все горло и унося с собой корсет в виде трофея.

Я постояла, попыхтела. Потом и сама рассмеялась – ситуация действительно была презабавная. Съездили, называется, книжечек прикупить... Только синее пальто было жалко.

Так что в поместье из столицы мы прибыли ближе к обеду. Пальто, кстати говоря, мне доставили похожее, тоже синее, только чуть потемнее.

– Милорд, – поприветствовала нас Оливия, распахивая дверь. – Миледи...

Да достали они все. Я даже рассердилась:

– Я не...

– Ты права Оливия, называя госпожу так. – Перебил меня лорд Верд. – Конечно, миледи.

На мой укоризненный взор он не отреагировал. Спросил у подошедшего Джона:

– Молодые люди прибыли?

– Да, милорд. Они в гостиной, – поклонился старый солдат, который поглядывал на нас с таким умилением, как мамочка на своих внезапно заговоривших детей. – Ожидают.

– Замечательно, – непонятно с чего обрадовался милорд. – Миледи...

И он протянул руку ко мне. Я сделала несколько шагов вперед. Потом резко развернулась к нему. Милорд Верд посмотрел мне в глаза.

– Я так понимаю, сначала мы побеседуем в моем кабинете, миледи?

Кивнула.

В молчании мы пересекли холл, небольшой коридор. Он открыл ключом личный кабинет – и пропустил меня туда первую.

– Ника. Что?

– Вот с чего это вдруг, – зашипела я. – Что, любовью заниматься просто с "госпожой Лиззард" – это вам не по чину, милорд? Обязательно с "миледи"?

– Ты с ума сошла?

– Видимо, да, милорд Верд. Могу лишь сожалеть о своей несдержанности.

– Ах, "сожалеть"?!.. Ну, тогда вы можете сожалеть и об этом... Миледи.

Он схватил меня за руку – и потащил через кабинет к столу.

– Ричард, не смей!

– Все-таки, Ричард, – он подхватил меня на руки и усадил на стол.

– Там дети в гостиной, – попыталась я оттолкнуть его.

Но он уже целовал меня. Да, я была зла на него, зла на неловкость ситуации, на это раздражающее, во многом непонятное противопоставлении "миледи"-"госпожа", на то, что сейчас придется заходить в гостиную и что-то объяснять мальчишкам, на алчные в своем любопытстве взгляды слуг... Но я забыла обо всем, как только его губы коснулись моих... Руки, которые еще секунду назад пытались его оттолкнуть, обвились вокруг него. Я подалась вперед, к нему, чтобы быть еще ближе – и услышала свой вздох, почти стон.

И за эту потерю власти над собой я тоже на него злилась!..

– Ты успокоилась?

– Нет, – его руки гладили мою спину – и хорошо еще, что не пытались опять рвать мое платье.

– Ника, я не знаю, как там у вас, в вашем мире. Я не путешествовал по разным мирам, как это положено у молодых людей моего круга. Я и не путешественник по натуре, и все было как-то недосуг. Я служил. Но у нас – все просто. Или ты прислуга, пусть даже и экономка – и при варианте любовной связи с хозяином тебя принято презирать и осуждать. Или ты хозяйка дома – благородная миледи. Я полюбил – и свой выбор сделал. Что тебя в нем раздражает, хотел бы я понять...

– Все происходит слишком быстро...

– Я тоже не планировал всего, что получилось вчера. Хотел сделать все, как положено – ухаживание, признание, предложение.

Я рассмеялась:

– Получилось замечательно. Вот как раз то, что было вчера... Это было... волшебно, – и покраснела так, что спрятала лицо у него на груди.

– Не понимаю, – пожаловался он мне на меня.

– Прости. Я слишком привыкла к одиночеству. И если не подпускать к себе – это норма жизни двенадцать лет... Очень трудно отвыкать. Трудно. И страшно.

– Ника... – прошептал он мне на ухо. – Я тебя люблю. И пусть я не понимаю мужчин вашего мира – мне остается радоваться, что они такие глупцы...

Я потянулась к нему, но он покачал головой – и отстранился.

– Сыновья в гостиной, – протянул он мне руку, чтобы помочь слезть со стола. – А моя выдержка, как мы вчера узнали, тоже имеет пределы. И потом, я же опять платье на тебе порву...

– Не стоит, – опасливо посмотрела я на этого истребителя ткацкой продукции.

– Пойдем, – печально посмотрел он на меня.

Я захихикала, ощущая себя малолетней дурочкой, которая отпросилась на дискотеку – а пришла под утро. И грозят ей выяснение отношений пополам с разборками. И жу-у-у-у-ткооо!!!!

– Я кажусь тебе смешным?

– Нет, – вытерла я глаза. – Вся ситуация в целом. Это мы с молодых людей спрашивать должны. И требовать приличного поведения. А получается...

Смеялись уже оба.

– Это нервное, – покачала я головой.

– Пора, – решительно сказал главнокомандующий в отставке – и смело, как на приступ вражеской крепости, отправился к двери. За ним пошла я, покачивая головой – и все равно хихикая.

Так мы и дошли до гостиной.

– Ника, – прекрати.

Я согнулась пополам от хохота.

Дверь, ведущая в гостиную, резко распахнулась. На пороге появился Рэм с непростым выражением лица. Позади него мы увидели Пашу. Он был явно расстроен.

– И как прикажете это понимать, милостивый государь? – зарычал юный герцог на милорда Верда, полностью игнорируя мое присутствие.

– Добрый день, молодые люди, – вежливо обратился к ним милорд Верд. – Вы позволите пройти?

И мы вошли в комнату. Я задержалась, чтобы закрыть дверь. Когда обернулась, обнаружила, что мужчины стоят друг напротив друга. У милорда было спокойное, чуть насмешливой выражение лица. А вот мальчики... Такое было ощущение, что еще секунда – и они на него кинутся.

– Миледи, – обратился ко мне хозяин дома. – Мы можем вас пригласить подойти к нам?

– Конечно, – кивнула я.

Меня усадили в кресло перед камином. Милорд Верд остался стоять рядом.

– Я сделал предложение вашей матушке, и очень надеюсь, что она ответит на него согласием, – начал милорд Верд.

– Вы ждете ребенка? – посмотрел на меня в упор... нет, сейчас это был не мальчик Рэм, которому я помогала скрываться. Это был Геральд Аден Моэ, наследный герцог Рэймский.

Я опешила.

– Нет, – ответил за меня милорд. – Миледи не ждет ребенка. Я бы почувствовал.

– Тогда... Я бы рекомендовал госпоже Лиззард ответить вам отказом. Поблагодарить за гостеприимство – и удалится. Нам пора.

– Знаете ли... Это переходит все границы, – судя по голосу, выходка Рэма вызвала у милорда острый восторг. – Могу ли я спросить – почему?

– Вы не достаточно хорошая партия для...

– Продолжайте, – насмешливо протянул милорд Верд.

– Мама, – тихо спросил Паша. – Мама, ты его любишь? Или он тебя... заставил?

– Молодые люди... – очень-очень тихо сказал милорд. – Будем считать, что я проникся вашей заботой о матушке... Однако я бы рекомендовал вам сбавить тон и удержаться от оскорблений. Честно говоря, я ожидал...

– Чего? – злобно отвечал Рэм. – Тому, что мы не обрадуемся?

– Ваша матушка счастлива. Она готовится выйти замуж. Я думал, что вы порадуетесь за нее.

– Рэм, не смей, – не могла не вмешаться я. По выражению лица юного герцога было понятно, что он сейчас скажет какую-нибудь вопиющую оскорбительную дерзость.

– Мама, – взвился Паша.

– И ты тоже.

– Милорд, – он скривился, тоже хотел мне что-то сказать, но я ему не позволила. – Все потом... Не сейчас. Могу я поговорить с сыновьями? Наедине.

– Если они мне пообещают воздержаться от оскорблений и держать себя в руках, – отрезал он.

Глядя ему прямо в глаза, Рэм кивнул. Паша, явно нехотя, повторил его движение.

Милорд Верд пробурчал себе что-то под нос – и ушел, аккуратно притворив за собой дверь.

Я качала головой, не зная, с чего начать разговор. Вот действительно, как рассказать ребенкам о ночи, которая была. О жажде, которая охватывает, когда смотришь – даже просто смотришь – на этого конкретного мужчину... О том, как в его объятиях забываешь обо всем... Ох-хо-хо... Грехи мои тяжкие...

– Мама... Ты счастлива? – тихо спросил Паша.

– Да, – так же тихо ответила я. – Мне кажется, я полюбила. И немножко сошла с ума...

– Сударыня, – жестко сказал Рэм. – Я все же предлагаю задуматься о последствиях. И речь идет даже не о том, что все вокруг поймут, кто я такой... Просто... Вы уверены в том, что хотите связать свою судьбу с милордом Вердом? Вы уверены в том, что он сделает вас счастливой? Вы уверены хотя бы в том, что находится рядом с ним безопасно?

– Рэм, – тяжело вздохнула я, – человеческая жизнь тем и ужасна, что в ней ни в чем нельзя быть уверенной... Я не знаю, как у нас все сложится с милордом Вердом...

– Но вы не отступитесь.

Я только улыбнулась.

– Мама, а как же Денис?

– Что? – повернулась я к сыну. – Какой Денис?

– Ну, твой знакомый из СОБРа. Который нам скрываться помогал. Я думал, у тебя с ним...

– Для начала, он тебе не Денис, а Денис Юрьевич, – делая усилие, чтобы не засмеяться, начала я. – И потом... мы просто приятельствуем...

– Это ты, как обычно, просто приятельствуешь, – проворчал мой ребенок. – И ничего не видишь вокруг. Я уверен – когда милорд вокруг тебя круги нарезал, ты тоже ничего не замечала. И все произошедшее было для тебя сюрпризом.

– Пашка! – возмутилась я. – Да как ты смеешь!

– Должен же за тебя кто-то отвечать!

– Вот-вот! – поддержал его Рэм. – А то все происходящее просто возмутительно.

И вот что делать? Кричать благим матом? Обнять и поблагодарить за заботу? Послать куда подальше? Выпить успокоительные? Просто выпить? И побольше....

ГЛАВА 23

День и так получился... насыщенным. Молодежь вроде бы унялась. По крайней мере, оба прекратили оскорблять милорда Верда. Обедали мы вполне мирно. Уже вчетвером. Дальше я выслушала поздравления от слуг и отбилась от переезда на господскую половину. Потом, перед ужином, повторилось Маппет-шоу с предложением руки, сердца и всего, чем владеет милорд Верд. Павел и Рэм смотрели на меня слишком внимательно, чтобы я попросила время подумать. Поэтому я сказала: «Да». И меня окольцевали. На указательный палец правой руки мне торжественно надели перстень – вычурно переплетенные полоски золота удерживали крупный темный сапфир прямоугольной огранки. Милорд склонился над моей рукой – и поцеловал.

– Четыре недели, – нежно посмотрел он на меня. – Через месяц вы станете моей супругой.

И прошептал мне на ухо:

– Меньше ждать просто неприлично. Больше – я не способен...

Потом подошел к Паше и Рэму. Поочередно протянул каждому из них руку. Мужчины обменялись рукопожатиями, и милорд торжественно произнес:

– Добро пожаловать в семью Рэ.

Рэм посмотрел на меня как-то жалобно, потом весь подобрался. Когда он стал говорить, в голосе осталась только решительность:

– Милорд. Я не могу пользоваться ситуацией. Я и так... Все зашло слишком далеко. Вероника и Павел – это один разговор. Они просто мне помогают. И я не хочу мешать им устроиться. Однако...

– Ваше сиятельство, – абсолютно серьезно проговорил милорд Верд. – Вы пытаетесь сказать мне, что вы – герцог Рэйм, которого разыскивают бунтовщики? Кстати говоря, разыскивают где угодно, только не в столице Империи и в ее окрестностях...

– Да. Я – Геральд Аден Моэ, герцог Рэйм. Я могу лишь только просить вас дать мне возможность уйти. И обеспечить безопасность моим друзьям, которые и так пострадали, помогая мне.

– Очень благородно, ваше сиятельство. Только я не понимаю, зачем вам уходить? Ваше инкогнито не раскрыто. Вы в безопасности. Для Империи ваше пребывание у нас не несет угрозы. Более того, его величество вполне благосклонно отнесся к тому, что вы обучаетесь в Академии. Даю слово, что вашей жизни ничего не угрожает. По крайней мере, со стороны Империи.

– Вы хотите держать меня заложником? – Рэм сделал шаг назад – и положил руку на эфес шпаги.

– Ваше сиятельство, – укоризненно покачал головой милорд Верд. – Такое ощущение, что вы меня не слышали. Вам НИЧТО не грозит со стороны Империи. К тому же... я принял вас в семью. И буду защищать.

– Мне бы не хотелось пользоваться...

– А вот это уже глупая, детская гордыня, – холодно сказал милорд Верд. – И если гордость я уважаю, то гордыня – это и глупо, и оскорбительно по отношению к тому, кто абсолютно бескорыстно предлагает помощь.

– Приношу свои извинения, – все же сказал Рэм. После продолжительной паузы.

– А можно спросить? – вдруг спросил Паша, который все это время обдумывал какую-то мысль.

– Конечно, – кивнул милорд Верд.

– А вы нас запалили сразу?

– Пауль! – поджал губы Рэм – который успел высказать свое "фи" даже раньше меня.

– Что такое "запалил"? – посмотрел на меня ректор военной академии.

– Разоблачили, раскрыли, – пояснила я.

– То, что Вероника прибыла к нам из другого мира, было понятно – дня со второго, – улыбнулся он. – Прежде всего потому, что таких потоков магии у имперцев просто не бывает. Да и мастер Пауль Рэ своими изумительными выражениями меня веселил и веселит. Но вот то, мастер Рэм Рэ и исчезнувший наследный герцог Реймский – одно и тоже лицо. Вот об этом я узнал лишь после покушения.

– И каким образом? – тихо спросил Рэм.

– Милфорд. Он встречался с вашей матушкой. И понял, что подобную мимику и жесты он видел. У меня в академии.

– Как мама? – выдохнул он.

– Жива. Не ранена. Но упряма. Безмерно. Милфорд был отправле императором в герцогство предложить помощь – нам не нужны очаги напряженности, особенно близ Западной провинции.

– И герцогиня Реймская?

– Отказала. Сообщила, что благодарна за предложение, но справится сама.

– Подданные не примут правительницу, которая удержалась благодаря помощи имперцев, – гордо сказал мальчик.

– Вздор! – скривился милорд Верд. – Вы же не думаете, что мы собирались вводить воинские соединения на территорию независимого государства? Или предложили это герцогине?

– Тогда почему? – беспомощно сказал Рэм, который – прими мать помощь – мог бы в скором времени оказаться дома.

– Я думаю, – не стал ему отвечать Ричард, – что у герцогини хорошие шансы все уладить самой. И не быть никому обязанной.

– И как скоро?

– Сейчас осень – почти зима. Все замерло. Весной все решится.

– А мама знает, что я жив?

– Думаю, да, – кивнул Ричард. – Она очень сильный маг земли. И чувствует вас.

– Я ее тоже, – прошептал мальчишка.

– Скажите, милорд, – вмешался Паша, – а вы сильно злились на то, что мы...вроде как обманом...

– Я с уважением отношусь к смекалке и воинской хитрости, – чуть улыбнулся верховный главнокомандующий в отставке. – Кроме того, мне страшно становится при мысли, что мы с вашей мамой могли не встретиться. И вы были бы в опасности, а я никогда бы не узнал...

– А то, что мы пришли из другого мира? – спросила я быстро. Мне почему-то неловко стало перед мальчишками из-за его слов.

– Вам повезло оказаться в Империи. Мы знаем, что миров неисчислимое множество. И спокойно к этому относимся. Император любит путешествовать – настраивая порталы таким образом, чтобы оказаться в случайном месте. Он так отдыхает. Милфорд, кстати говоря, свой отпуск проводит в России. А я...если и путешествую, то по своим прямым военным обязанностям.

– Вы захватываете новые земли? – звенящим голосом спросил герцог Реймский.

– Нет. Имперцы защищают. Мы вмешиваемся, если силы не равны, а кто-то отстаивает родную землю. Ну, и если император отдал приказ.

– Погодите, а как герцогиня Реймская могла оказаться у нас, в Петербурге, на кольцевой автодороге – и услышать мой призыв о помощи? – спросила я.

– Думаю, у нее есть та же привычка, что и у моего отца, – усмехнулся Ричард.

А Рэм кивнул:

– Она тоже любит путешествовать.

На этом мы отправились ужинать. После этих разговоров неловкость как-то ушла. Все опять стали вести себя как обычно. Мальчишки начали рассказывать об учебе в Академии.

– Мама, представляешь, мы полосу препятствий проходили... А этот баронет Кромер придурошный ...

– Пауль! – хором воскликнули мы втроем.

– Что?! – не сдался мой сын. – И что я сделаю, если он и, правда, придурошный...

– За речью следить, – проворчала я. Пока мужчины на полном серьезе озадачились вопросом: а ведь, действительно, что делать...

– Так что там с полосой препятствий? – вернулся к теме обсуждения милорд.

– Баронет Кромер – нарочно толкнул Рэма, чтобы первому полосу пройти... А препод наш...

– Уважаемый, – вот тут и в моем голосе прорезался и лед, и сталь – и все, что там рекомендовал проявлять в тоне милорд Верд для беседы с подрастающим поколением. – Я бы попросила все же слова подбирать и помнить, что я тоже – препод. И мне это название неприятно слышать. Мы же не называем вас – студентов – ушлепками. Хотя хочется. Вот и вы сдерживайтесь.

– Ну, маааам! Чего ты все время перебиваешь! Преподаватель заставил нас всех вместе приседать. Мы приседаем – держа полуторные мечи надо головой, между прочим – и орем: "Спасибо, баронет Кромер!" А он приседает – и отвечает: "Не за что, друзья!"

Мы переглянулись с милордом Вердом – и расхохотались.

– И что в этом смешного? Это же не справедливо! – возмутился Павел.

– Это упражнение призвано выработать слаженность действий, умение работать в команде – и понимание того, что за действие одного члена команды будут отвечать все, – разъяснил милорд Верд.

– Скажите еще, что вы это выдумали, – проворчал Паша.

– Нет, не я. Я ввел это в Академии по армейскому образцу, – улыбнулся ему милорд. – Как и зачет на прохождении полосы по последнему, самому слабому члену команды.

– Кстати, а кто такие "ушлепки"? – спросил он у меня.

Теперь пришла очередь хохотать Рэма и Павла.

– А что все-таки вы преподавали в Академии у себя на родине? – поменял милорд Верд тему беседы.

– Историю, – ответила я. – Вы догадались правильно.

– Коллеги, значит, – улыбнулся он мне. – Тогда становится понятным ваш интерес к моим книгам. И как вам?

– Все лукавят, – пожала я плечами. – И у вас, и у нас... В преподавании истории, как я понимаю, чаще всего всех интересует, как воспитать подрастающее поколение в нужном ключе – а не истина.

– Это плохо?

– Это так, как оно есть, – не поддалась я на явную провокацию. – Как мы понимаем, в любом историческом событии будет столько правд, сколько было участников конфликта. А превалирующей будет правда выигравшей стороны...

– И на героических примерах дети лучше воспитываются...

– Да кто его знает, на чем лучше воспитываются дети. И воспитываются ли они вообще. Или воспитывают нас...

Я стояла в спальне, рассматриваю картину, которая висела на стене. Это был тот самый пейзаж, который мне так понравился в магазине. Улыбалась, качала головой – и вытирала слезы. Да... что-то, а такого в моей жизни еще не было.

Через какое-то время услышала негромкое гудение в гостиной – и вышла посмотреть, кто это. Предчувствия меня не обманули – это был мой жених.

– Пришлось портал строить, чтобы всему дому не сообщать, где я намерен провести ночь, – улыбнулся он мне.

– Я так подозреваю, все и так в курсе...

– Или ты настаиваешь, чтобы мы месяц до свадьбы?.. – он посмотрел на меня испытывающе.

Я рассмеялась, вспомнив прошедшие сутки:

– Думаю, это бессмысленно... – и подошла к нему, чтобы поцеловать.

Он явно был из душа – даже волосы были еще влажные. Свежевыбрит. В темно-синей, почти черной пижаме... Я разве что не мурлыкала, прижимаясь к его телу все сильнее и сильнее...

– Ты прекрасна, – прошептал он между поцелуями.

А потом он огорошил меня:

– Завтра у нас семейный ужин в честь помолвки. Будет отец, – и прозвучало это у него так легко, как бы между прочим.

Я со свистом втянула воздух, сказала:

– Погоди... – и ушла из своей спальни.

А что? Я тоже человек. И мне, в конце концов, надо выпить. И получается зря я сдерживалась целый день. Поэтому я отправилась через весь дом, в парадную гостиную, где собственно алкогольные запасы и хранились. Не в спальню же к милорду я направляюсь – значит, имею право. Взяла графинчик с вишневкой – сладенько и градусов двадцать пять – уже хорошо. Выпила бокальчик. Подумала, прислушиваясь к ощущениям. Кивнула. Взяла свой бокал, захватила второй – я не жадная. И потопала наверх. К себе.

Милорд выглядел обеспокоенным.

– Ты не сбежала... – поднялся он мне навстречу.

Я нахмурилась – почему-то такой простой, но здравой во многом мысли, мне в голову не пришло.

– Будете? – помахала я перед ним добычей.

– Да, – согласился он.

– Вот и хорошо, – я налила нам вишневки, подала ему бокал, взяла свой, уселась в кресло. Выпила.

– Ника, – он бесцеремонно вытащил меня из кресла, уселся сам, посадил меня на колени и прижал к себе. – Почему мне кажется, что ты не радуешься?

– Я радуюсь, – и потянула ручонки к бокальчику, чтобы снова его наполнить.

– Что тебя гнетет? Что я окажусь плохим мужем?

– Сам факт, что я подпустила вас...

– Ника, – угрожающе протянул он.

– Тебя... Я подпустила тебя так близко.

– Ну, на счет "подпустила" я бы поспорил... – он провел губами по моей шее. – По-моему, я пробился сам.

– Милорд...

– По имени, Ника. Пожалуйста...

Я тихонько вздохнула.

– Слишком давлю? – догадался он. – Прости. Но когда ты смеешься, и запрокидываешь голову наверх – мне трудно удержаться, чтобы не начать тебя целовать. Когда в твоих волосах запутывается лучик солнца – они начинают гореть золотом. И мне так хочется слышать, как ты называешь меня по имени, как близкого человека...

– Ричард, – прошептала я – и прижалась к его губам.

– Ты меня любишь?

– Да, – выдохнула я.

– Тогда почему ты не хочешь за меня замуж? Потому что я – бастард?

– Кто – бастард? – я даже в себя пришла – и вишневка в голове перестала приятно шуметь. Что ж ты будешь делать... Как не вовремя...

– Я, – печально ответил милорд Верд.

Хихикнула, вспомнив этапы славного пути и свое первое замужество. Прошептала:

– Прости, – и захохотала в голос.

– И что в этом смешного?

– В этом – ничего. Я над собой смеюсь... Просто я Павлом была сильно беременная, когда замуж выходила. И то свадьба получилось, потому что мой отец очень сильно настоял. Так что от меня осуждения ждать не приходится. Сама чуть было...

– Тогда – почему?

– Дело не в тебе. Дело в том, что я замуж вообще не стремлюсь. Просто, если это плата за то, чтобы быть с тобой... Ну что ж. Так тому и быть.

– Не понимаю, – взъерошил он волосы.

– Не надо понимать, – прижалась я губами к его ключице, расстегнув несколько пуговиц на рубашке – просто люби...

– И вот что ты не переоделась, – ворчал он, вытряхнув меня из платья и опять воюя с корсетом. – Я все-таки найму тебе личную горничную.

– И она будет мелькать у меня в комнатах, высматривая – пришел ты – или мы еще тебя ожидаем?!

– Тебя очень тревожат слуги?

– Не то, чтобы тревожат. Просто ощущение того, что за тобой постоянно наблюдают. Знают, что ты делаешь. Непривычно.

– Да? А я уже не замечаю. Ну, кроме каких-то вопиющих случаев.

– Что же ты тогда столько экономок за год сменил?

– Тебя искал...

В его пустом доме я чувствовала себя как-то поувереннее. А здесь... Я не могла избавиться от мысли, что за стенкой спят слуги, где-то недалеко – комнаты мальчишек. Поэтому я вздрагивала на каждый скрип кровати и все время прислушивалась – не зашел ли кто-нибудь в мою маленькую гостиную.

– Что? – спросил у меня Ричард. – Почему ты такая встревоженная?

– Слышимость в доме слишком хорошая. И дверь мы не закрыли.

Он тихонько рассмеялся:

– Ты смешная...

Но поднялся и пошел закрывать дверь. Потом на секунду задержался возле кровати, чтобы щелкнуть пальцами, и гордо сообщил мне:

– Все... Эта комната отрезана от всего остального дома. Тут можно хоть громить все – никто ничего не услышит. Ника? Почему ты плачешь?

– От счастья... Спасибо, – и я стала покрывать его тело поцелуями, я просто обезумела – и все шептала и шептала, – спасибо тебе...