Текст книги "Мой ректор военной академии (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 14

Утром я дико гордилась собой. Я удержалась. И ограничилась лишь парой глотков замечательного напитка из стакана – ровно до тех пор, чтобы меня прекратило потряхивать... Но не более. Так что я наступила на горло собственной песне – а напиться хотелось отчаянно – но я не стала изображать из себя красноармейца в фашистском плену – и действовать по принципу: «Русские после первой не закусывают...»

Остаток вечера прошел...странно. Мы беседовали в гостиной. Я распоряжалась на счет чая – Каталина в честь приезда мастера Рэма и мастера Пауля расщедрилась на торт, изумительный, со взбитыми сливками и лимаррой, пропитавшей темные коржи.

– Каталина! – торжественно проговорила я, когда попала на кухню. – Я просто должна это сказать!

– Госпожа Лиззард, – настороженно отозвалась наша повар.

– Ваш торт вкуснее, чем все, что мы пробовали в кофейне с молодыми господами. А еда в доме лучше, чем в "Изумрудной цапле". Ой.

Я поняла, что проболталась – и путем нехитрых умозаключений прислуга догадается, с кем же я была в модном ресторане. А ну и пусть догадываются!..

Но повар отреагировала без любопытного алчного блеска в глазах, который я так не выносила. Она смутилась и растрогалась.

– Спасибо, – тихонько ответила она. – Неожиданно. Но приятно.

Остальные слуги смотрели на меня с одобрением.

На этом я отправилась спать.

Бывает, что думаешь – заснешь еще до того, как упадешь в кровать... Ан – нет! Вот она – ночь. Вот она – тысяча и одна мысль... И главная на повестке дня... – нет – ночи – что это было?..

Мальчишки после чая достаточно быстро ушли – я поднялась, чтобы уйти с ними.

– Пожалуйста, останьтесь...

Я развернулась – и посмотрела прямо в глаза милорду Верду. Натолкнулась на что-то невероятное, притягательное. В этом взгляде темных глаз хотелось запутаться. И остаться... Но самое главное – в этом взгляде страшно было ошибиться – и принять желаемое за действительное...

И я, спрятавшись за неважные и обыденные слова, поспешила уйти из гостиной. А то получилось бы что-нибудь по типу: "Пьяная женщина – доступная женщина". Потом стыда не оберешься.

А теперь я ворочалась и думала... А что – есть мысль – надо ее думать. И времени много – вся ночь.

– И что же страшного было в этом интересе? – вдруг замелькали у меня в голове мысли – такое ощущение, что чужие. "Надо меньше пить!" – ответила я себе.

– Да не то, чтобы страшно... – пробормотала я непонятно кому, где-то в своей бессоннице.

– Неприятно? – не унимался – будем считать, мой внутренний голос.

– Абсолютно нет. Наоборот, – улыбнулась.

– И какие же чувства возникли?

– Внезапно нахлынувшее желание... – кому-то ответила я. А что?.. Я нетрезвая – еще и честная. По крайней мере, с собой. В своих снах...

Мне показалось – или голос как-то нервно сглотнул.

– Тогда почему ушла?

– Страшно...

Кто-то в моей бессоннице зарычал и засмеялся одновременно:

– Не понимаю...

– Страшно близко подходить к кому-то. И пускать к себе кого-то близко-близко. Тоже страшно, – прошептала я. И наконец-то заснула...

Утром я проспала. Проснулась уже ближе к десяти, вскочила. Уже привычно отругала себя за то, что не завила волосы. Так же привычно заплела косы и заколола их.

Сбежала вниз. Сначала кухня.

– Госпожа Лиззард, – улыбнулась мне Каталина. – Милорд и его воспитанники отзавтракали. Только... он им нормально поесть не дал. Только по два сырничка позволил! А они маленькие совсем! Занятие фехтованием у них с утра... А дети голодные!

– Так они во дворе?

– Да, – кивнула повар. – Завтракать будете?

– Спасибо. Я сама все возьму. Каталина, – мне пришла в голову мысль. – А что, если мы напечем пирогов и пирожков? Пирожки с разными начинками. Все их любят, особенно милорд. Да и мальчиков побалуем... На обед тогда подадим бульон с кусочками мяса – и выпечку. А на ужин сделаем большие пироги – с рыбой.

– Можно, конечно... Только тесто я не ставила. А дрожжевому – ночь подходить.

– Я мы сделаем "ленивое".

– Как это?

– Практически сразу замешиваем – и ставим в ..., – хотела сказать "в холодильник" – но осеклась. – В холодное.

– Давайте попробуем, – скривилась она, но протестовать не стала.

– Я и Оливия будем вам помогать – с выпечкой, да еще и на такое количество народа – возни много.

Как и всегда, когда я говорила о том, что буду готовить – или буду помогать с готовкой – Каталина смотрела на меня удивленно. Я, как впрочем и обычно, не обращала на это никакого внимания.

Первую партию пирожков у нас растащили, не дожидаясь обеда. На кухне отметились все. Ладно, Джон и Натан – они хотя бы официально знали, где кухня. Мальчишки нашли ее по запаху – так они объяснили свое появление. Последним пришел милорд Верд.

Каталина как раз доставала из печи еще один противень. Ждали своей очереди в духовку два огромных пирога с рыбой. Я долепливала последние пирожки – теперь с капустой. Их решено было пожарить. Оливия чистилась – пора было начинать сервировать стол к обеду – а мы все были в муке.

– Это было невозможное испытание для моей силы воли, – рассмеялся хозяин, оглядев нашу живописную группу. Из нас троих только горничная выглядела прилично. – Обеда дождаться невозможно.

– Бегу накрывать, милорд! – И Оливия, поклонившись, унеслась.

– Милорд, вам дать пирожков. Попробовать? – улыбнулась я.

– Я думал, вы и не догадаетесь.

– Подать в кабинет? Или в гостиную? – поклонилась Каталина.

Лицо у милорда Вердада приняло какое-то обиженное выражение. Я не стала его расстраивать – и поставила перед ним тарелку, подала приборы. Вряд ли бы он стал есть пирожки руками.

Каталина посмотрела на меня недовольно, милорд – счастливо.

– Только не перебейте аппетит.

– Вы это же говорили мастеру Рэму и мастеру Паулю?

– Слово в слово, – подтвердила я.

– И как успех?

– За обедом посмотрим.

Мы рассмеялись.

Милорд Верд опустошил тарелку, кинул плотоядный взгляд на свежевытащенный противень. Натолкнулся на строгий и непреклонный взгляд Каталины.

– Госпожа Лиззард! – обратился он ко мне.

– Да, милорд.

– Когда будете считать расходы на неделю, внесите в них премию вам и Каталине. В размере недельного оклада.

– Нам еще Оливия помогала, – уточнила я.

– Тогда вам троим, – и милорд удалился.

Повариха посмотрела на меня удивленно.

– Вот как бывает, – улыбнулась я ей. – А будем на завтрак вкусняшки подавать – совсем озолотимся.

Быстро поела – и отправилась считать недельные расходы. Время было позднее – уже четыре часа дня. А сделать надо было много.

– Мам, – прокрался ко мне в библиотеку Пауль.

– Да, сынок, – не удержалась я. Все-таки, какими бы не были благими причины, по которым мы на людях скрывали родство – это было тяжело.

– Милорд Верд фехтует круто. Мы на него вдвоем с Рэмом нападали – и ничего. Ни разу. А он нас честно предупреждал, какой части тела острием шпаги коснется.

Глаза у моего ребенка сверкали. Выражение лица было самое воодушевленное.

– А еще он сказал, что если мы продолжим в том же духе, то сможем участвовать в соревнованиях по фехтованию среди юношей нашего возраста.

– И что для этого надо?

– Стать самым сильным в Академии. И он считает, что я смогу. Только мне надо работать над контролем. Тут сражаются на заточенных шпагах. И безопасность зависит от тех, кто фехтует, а не только от защиты.

– Это же опасно!

– Опасно, – с великолепным равнодушием молодости отозвался мой сын. – Но интересно... Кстати, а ты знаешь, что шпага милорда заточена особым образом – ей можно не только колоть, но и рубить. Как саблей.

– Да что ты! – Мужчины... что бы их еще так восхищало как способ заточки шпаги! Ну, кроме пирожков...

– Представь себе. Он говорит, что это специальный, боевой вариант.

– А Рэм где?

– У себя в комнате. Он уроки делает... Да и мне пора. Слышь, мам, они тут с проверкой домашки – вообще звери. И чуть что – сразу отработки. Запнулся – сразу дополнительный доклад. А после отбоя – или в свободное время – мыть или чистить. Или со стулом вальс танцевать.

– Так тебе нравится?

– Танцы и риторика – бееее. И туалеты мыть – вообще бееее! А все остальное – нравится. Все, я побежал. А то наобщаюсь с нашими белыми друзьями...

И Паша унесся. А я сидела, улыбаясь и вытирая слезы одновременно, и все говорила и говорила: "Спасибо!..", обращаясь непонятно к кому – к Мирозданию, наверное.

Неприятности ждали и скучали. И дождались своей очереди. И пришли с той стороны, откуда я их не ждала.

В понедельник пошел выматывающий дождь, резко похолодало. Но в доме было тепло. Я, Оливия и трое поденщиц из деревни делали генеральную уборку. Торопились все успеть до обеда, когда прибудет милорд Верд, чтобы не мешать ему суетой.

Я как раз бежала вверх по лестнице, несла девочкам чистое белье и полотенца, чтобы перестелить милорду постель, как вдруг услышала от Джона:

– О, нет. Только не эта крокодилица.

Мне стало интересно, я спустилась к нему.

Камердинер смотрел в окно на подъезжающую карету с золотым гербом на дверце.

– Кто это? – поинтересовалась я.

– Миледи, – посмотрел он на меня внимательно. – Бегите наверх и постарайтесь не спускаться сюда. Но... в любом случае, постарайтесь не обращать внимания на то, что скажет эта...дама.

– Я не миледи, – поправила верного слугу – и отправилась по своим делам.

Мы вчетвером: я, Оливия, мама Вилли и еще одна женщина из деревни – уже убрали комнаты мальчишек, оставалась спальня милорда. Уже и в ней заканчивали, как услышали звуки скандала, что как ураган приближался к нам все ближе и ближе.

– Ты хочешь сказать, что господина в доме – нет! – услышали мы все разгневанный женский голос.

– Именно так, миледи, – Джон говорил, как обычно, спокойно. – И смею заметить, что вам не должно находиться. На втором этаже – покои хозяина. Здесь...

Дверь распахнулась. Передо мной и оцепеневшей прислугой возникла дама.

– Мне, значит, не положено, – взвилась скандальная особа, – а вот ей?!!!

И она брезгливо ткнула в меня указательным пальчиком, на котором красовался перстень с огромным бриллиантом.

У меня в руках была как раз охапка грязного белья. И чувствовала я себя на редкость глупо.

– Вы позволите, госпожа, – пришла мне на помощь Оливия.

– Да, – очнулась я. – Спасибо.

Передала служанке белье и присела в коротком книксине перед дамой:

– Вы позволите проводить вас в гостиную?

– Прислуга, – выдохнула она с негодованием. – Так это тебя милорд Верд водил позавчера в ресторан?

– Со всем уважением, позвольте вам заметить, что это вас никоим образом не касается, – тихо проговорила я.

– Что? – сиятельная дама уже визжала. – Да как ты смеешь, мерзавка! Да ты знаешь, кто я такая! Я Глория Лидия Таг, графиня Олмри. Ты не смеешь и рот раскрывать в моем присутствии!

На кончиках ее пальцев затрепетало пламя. Глаза стали алыми-алыми. Служанки взвизгнули и отскочили подальше. Я так растерялась, что просто не могла сдвинуться с места. Не было даже страха. Так – лишь легкое недоумение.

– Я думала просто тебя уволить, – прошипела дама, решаясь напасть на меня. – Но теперь я сожгу тебя – и все на этом!

Между нами вклинился Джон, закрывая меня собой:

– Ваше сиятельство, должен заметить, что это будет нападение в доме милорда Верда.

– На прислугу? И ты думаешь, что меня это остановит?

– Не знаю, – раздался от двери насмешливый голос милорда. – Любого здравомыслящего человека это бы остановило. Добрый день, Глория.

– Твои слуги, Ричард, это просто кошмар!

А голосок-то у высокородной миледи изменился. Стал нежным, как звуки серебряного колокольчика. И не скажешь, что она сейчас визжала и бранилась.

– Позволь, я провожу тебя в гостиную, где мы и поговорим, – сделал шаг назад милорд Верд. – Здесь это и неловко, да и...

– Действительно, слуги – это не те существа, в присутствии которых стоит беседовать, – презрительно бросила графиня.

И господа удалились.

Это я рассуждала о том, что в империи Тигвердов все люди милые и отзывчивые? Беру свои слова обратно. Все, кроме аристократов.

Я развернулась к женщинам-поденщицам, пригласила на кухню отобедать. Пошла в свою комнату, где у меня хранились деньги на хозяйственные нужды. Решила, что на господской половине ноги моей не будет.

Но, когда я пошла провожать наших работниц и мы вышли через черный вход во двор, то все услышали, как над поместьем разносится негодующий звонкий голосок графини:

– Ты не можешь поступить так с нами!

И вслед неразборчивое шипение милорда Верда:

– Глория, перестань.

– Это – подло и бесчестно, – взвилась дама. – Хотя... что еще ожидать от бастарда. А знаешь, ты прав. И эта жалкая служанка – именно то, что тебе нужно. Наплодите себе еще незаконнорожденных. Хотя... Кажется, двое у тебя уже есть? Ты же их даже в академию пристроил – к себе под крылышко!

– Миледи, – тихий рык хозяина услышали все. – Прекратите истерику. И извольте покинуть мой дом.

– А то – что? Что ты мне сделаешь?

– Всесильные стихии... – вдруг неожиданно раздался смех милорда Верда. – Чем я думал, когда купился на симпатичное личико? Я вас внимательно слушаю миледи – как и, впрочем, все поместье. И полностью отдаю себе отчет в том, что я все это заслужил. Прежде всего потому, что мне хватило ума связаться с вами.

– Да как вы смеете!

– Еще что-то, ваше сиятельство?

– Вы – недостойны именоваться дворянином.

– Безусловно. Что-то еще, миледи?

– Вы! Вы... – в голосе послышались слезы.

Потом шаги, хлопок дверцы кареты, свист кнута, вопль кучера: "Йо-хо!!!". И разгневанная графиня унеслась.

– А представьте, что было бы, если бы ее светлость была не просто любовницей милорда, – раздался у меня за спиной голос Оливии. – Которого она сама отвергла несколько недель назад. А его невестой. Или – не дай стихии – супругой. Какой кошмар.

Я мысленно с ней согласилась. А вслух поинтересовалась:

– Погоди... Если они расстались – тогда... Что это сейчас было?

– Думаю, что графиня просто посчитала, насколько выгодны отношения с милордом Вердом. Он-то скупым никогда не был. А у рода графини – известные проблемы с деньгами.

– Обалдеть, – покачала я головой – и отправилась к себе в комнату.

Зашла в дом – и услышала, как требовательно звонит колокольчик из столовой. Поспешила туда.

– Милорд? – с каждым днем мои книксены удавались мне все лучше и лучше.

– Очень хорошо, что зашли именно вы, – проговорил хозяин дома. – Я бы хотел принести свои извинения за поведение Глории. И...

– Не стоит, милорд, – мягко перебила я его. – Это лишнее. К тому же вы не обедали.

– Вы не хотите принимать моих извинений, потому что я нарушаю режим питания? Или потому что всему произошедшему нет оправдания?

– Потому что не вы меня оскорбляли. Следовательно, не вам и извиняться.

– Но вы в моем доме. И я чувствую себя ответственным...

– Вы – хороший человек, милорд Верд, – улыбнулась я ему. – Не надо извинений. Просто отобедайте. А то я буду волноваться, что вы – голодный.

ГЛАВА 15

Как неделя не задалась с понедельника, так это все продолжилось во вторник. Тот же заунывный дождь. Опять взбрыки аристократов...

Когда я подошла к двери, чтобы встречать кадетов, которые прибыли на обед к милорду, то сразу обратила внимание на то, что молодые люди стали смотреть на меня по-другому.

Презрительно. Оценивающе-раздевающими взглядами.

Милорд Верд задерживался, и мне пришлось пройти с ними в гостиную. Один из курсантов, высокий и изящный, черными глазами напоминающий милорда Верда – только волосы у него были иссиня-черные – окликнул меня:

– Любезная, распорядитесь принести нам по бокалу вина перед обедом.

– Слушаюсь, милорд.

Остальные кадеты рассмеялись.

– Откуда вы появились, любезная? – с оскорбительным снисхождением спросил у меня другой. – Называть наследника престола милордом. Это надо быть совсем глупой. Или уж абсолютно невоспитанной.

"Ох, дети-дети... Не у меня вы учитесь..."

– Да что с нее взять, – поморщившись, проговорил кадет, лицо которого было мне знакомо. Это был граф Троубридж. Тот самый, что руководил дуэлью, в которой принимали участие мои мальчики. – Вылезла откуда-то из глухой провинции.

Все рассмеялись.

Двое не принимали участия в разговоре, но с интересом и одобрением смотрели на своих одногруппников.

– Прошу прощения, – ответила я вслух, оглядев всех пятерых, – но ведь милорд Верд распорядился не делать различия между кадетами?

Молодые люди потупились. Значит, я угадала.

– А теперь позвольте, я выполню приказ его высочества.

Вино им подавала Оливия.

– Милорд задерживается, – обеспокоено посмотрела она на меня.

– Не будут же молодые люди буянить, – усмехнулась я. – Кстати, сколько им? Последний курс – учиться начинают... С четырнадцати. Как мастер Рэм Рэ и мастер Пауль Рэ. Значит, этим, что учатся на десятом курсе, по двадцать четыре. Дети...

– Дети... – проворчала Оливия. – Только очень и очень могущественные. И сильные. Вы знаете, что его величество говорил хозяину, что принц Брэндон...

– Это тот, что вино распорядился подать? – уточнила я.

– Точно... Так вот, принц Брэндон как маг – сильнее даже, чем милорд Верд.

– Так младший брат – сильнее старшего?

– Да. И императора сильно волнует, чтобы его наследник держал себя под контролем.

– Понятно, – ответила я и подумала, что уже начинаю привыкать к тому, что слуги все про всех знают. И очень любят пообсуждать своих господ.

Я вышла с кухни и отправилась посмотреть, не подать ли кадетам еще и еды, как почувствовала, как меня прижали к стене, как нахальные, чужие и беззастенчивые руки меня оглаживают. Подняла глаза – обнаружила, кто это. И как-то стало... до безумия противно. Несмотря на вчерашние показательные выступления некой графини и сегодняшнее хамство юнцов, я почему-то думала об этом представителе имперской аристократии много лучше.

– Ручонки убрал, – прошипела я.

Граф Троубридж – а это был он, как раз в романтическом позыве дотронувшийся губами до моей шеи, вздрогнул. Но не прекратил на меня наваливаться.

– Вы забываетесь, – протянул он.

– А вы пожалуйтесь на меня хозяину, – улыбнулась я, глядя ему прямо в глаза.

– Знай свое место, прислуга!

– Мое место мне указывает мой хозяин – но никак не гость в его доме, – отрезала я холодно. – А на досуге подумайте вот над чем... Насколько хозяину дома будет приятно, что вы – его ученик – превращаете его дом в филиал дома терпимости.

– Что? – приятно было слышать в голосе юного, но блестящего графа растерянность.

– Это проявление вашего уважения к моему хозяину?

– Да как ты смеешь?

– Вы так привыкли к дамам в борделях, что уже не понимаете, где вы находитесь?

– Вы не леди, – странно, на мой взгляд, он отреагировал на слово "бордель" из моих уст. В его голосе совершенно нелогично прозвенели обвинительные и осуждающие нотки.

– Совершенно верно, – не стала спорить. – Я – прислуга.

Он выругался, но отошел.

– Мне позволено будет удалиться, ваше сиятельство? – почтительнейшим образом поинтересовалась я.

– Свободна.

И я, плюнув на свои обязанности, отправилась в свою комнату. Всё! Все в сад. А мне – броневичок, кепочку, хорошего стрелка. И кучу патронов к станковому пулемету. Исключительно в воспитательных целях.

Я поняла, что в империи Тигвердов можно вполне себе жить. Если не сталкиваться с представителями аристократов. Кажется, мой хозяин – единственно приличный человек из них всех. И тот бастард, которому с этими уродами приходится ой, как тяжело.

Вдруг я поняла, что плачу. Это еще с чего?

И сама себе ответила – от злости. И как себя ни уговаривала – дескать, "собака лает – караван идет"... Слезы текли. Наверное, я просто устала. Проснулась оттого, что мне осторожно стучали в дверь.

– Оливия? – я открыла дверь. – Что-то случилось?

– Мы беспокоились о вас. Вы не вышли к ужину.

– Я заснула.

– Вы хорошо себя чувствуете? Может, вам поднос принести в комнату?

– Спасибо, не стоит. Я сейчас спущусь.

Посмотрела на себя в зеркало, пока умывалась. Мда... Красота неземная, глаза опухли, вся разлохматилась. Покачала головой, рассмеялась.

– А чего ты ожидала?

Распустила волосы, заплела простую косу. И отправилась ужинать. На кухне я была уже одна. Все разошлись. Каталина оставила мне поднос с едой, прикрытый салфеткой. После того, как я помыла посуду и расставила все по своим местам, я поняла, что ночью усну вряд ли. Я решила тихонько пробраться на господскую половину и взять книгу. Накануне я нашла книгу об обороне южного имперского города Наиль, на самой границе с Османским ханством. Мемуары какого-то имперского генерала. Я еще обратила внимание, что написано живо.

Я вошла в библиотеку. Света не было. Я пошла дальше, к полкам. Не зажигая света. И зацепилась об чьи-то длинные ноги.

– Госпожа Лиззард, – пророкотал у меня над ухом голос милорда Верда. Он успел подхватить меня. От этой нечаянной близости меня как огнем опалило.

– Простите, – я стала высвобождаться из кольца его рук.

– Ничего, – он выпустил меня.

Я сделала шаг назад. Мы с ним так и остались в полутьме, чуть разбавленной догорающими угольями камина.

– Я за книгой, – стала почему-то оправдываться.

– С вами все в порядке? – внезапно спросил он.

– Да, – нахмурилась я.

– Вы не очень устали за день?

– Нет. У меня разболелась голова – и я пренебрегла своими обязанностями и отправилась отдыхать.

– Вы посидите со мной? – очень тихо спросил он.

– Хорошо, – согласилась я. И уселась в соседнее кресло.

– Что-нибудь выпьете?

– Может, глоток вишневой наливки.

– Я принесу, не вставайте.

И – пока до меня дошло, что происходит, хозяин дома отправился за рюмочкой наливки для меня – прислуги.

– Вам тяжело приходиться? – спросил он у меня, когда мы выпили.

– Не так тяжело, как не привычно.

– Вам в тягость ваше зависимое положение?

– Вы – хороший хозяин.

Мне показалось в полутьме, или он поморщился?

– Кадеты надерзили вам сегодня...

Я промолчала. Еще не хватало жаловаться.

– Я сделал вывод – что-то упущено в их воспитании. Поэтому их отравили в экспедицию.

Судя по его голосу, придумал он что-то на редкость пакостное.

– Есть мир... Очень неприятный для высокомерных особ. Особенно, если придется неделю побыть в шкуре раба.

– Что? – вскочила я. – Вы продали их в рабство?

– Конечно, нет. Не переживайте за них.

Милорд Верд поднялся и решительно усадил меня в кресло.

– Я их отправил к рептилоидам, которые обязаны мне и моим воинам честью. А это для них больше даже, чем жизнь их потомства. Попросил, чтобы они инсценировали захват в рабство моих кадетов. Рабские ошейники, правда, недельку-другую – не больше – наши высокомерные друзья поносят. Чтобы впредь неповадно было. Но, смею вас заверить, ничего, кроме пользы для молодых людей не будет.

Я покачала головой – интересные у них тут, в империи, модели воспитания.

– Кстати, – продолжил милорд Верд. – При беседе с принимающей стороной, я отметил особо, что мне будет приятно, если граф Троубридж и принц Брэндон получат особенно неприятную, совсем уж унизительную работу. Мне обещали пойти на встречу. И, знаете, рептилоиды – создания очень благодарные. И с очень богатой фантазией.

– И что будут делать представители аристократических родов? Чистить конюшни?

– Вот у вас фантазия развита скудно – так же, как и у меня. Я, кроме чистки конюшен и, простите, отхожих мест, так ничего и не придумал за свою карьеру преподавателя. Но знаете, как ни возмущаются молодые аристократы подобным наказанием, но трогает их это первый раз. Максимум второй. А потом... они привыкают. Вот и приходится пользоваться услугами друзей. Я обратился – добрые ящеры мне подсказали. И теперь мои кадеты трудятся прислугой в занюханной грязной портовой таверне. С рабскими ошейниками – чтобы вкусили всю прелесть зависимой жизни. Только внешность я им подправил на отвратную. Чтобы никто не покусился.

– А у вас проблем не будет?

– Вы о том, что Брэндон – наследник? Так я уже отчитался отцу. Он в восторге. Говорит, что давненько так не делали – а зря. Надо их так воспитывать регулярно. Так что последний курс у молодежи получится интересный. И очень познавательный. Раз уж им просто в моем доме диплом не писался.

И тут мне пришла еще одна мысль в голову:

– А вы откуда знаете, что кадеты вели себя невежливо?

– Я при этом присутствовал.

– В каком смысле?

– Чтобы лучше понять людей, надо посмотреть на них со стороны. Так что я был в гостиной еще раньше них. И наблюдал за их поведением.

– Что? – в голове моей мелькнула мысль – а все ли он видел? Почему-то мне показалась неприятным осознание того, что он присутствовал при том, как граф Троубридж...общался со мной наедине.

– Я все-таки что-то пропустил?

– Скажите, вы умеете читать мои мысли? – насторожено поинтересовалась я.

– Нет, только сильные эмоции. Сегодня, например, вы плакали. Были очень подавлены.

И он посмотрел на меня вопросительно, словно ожидал, что я прямо сейчас начну объяснять причину. Ага, кинулась!

– И вы чувствуете, говорю я правду или лгу? – продолжила я задавать вопросы.

– Совершенно верно.

– А почему вы – другой?

– Что вы имеете в виду?

– Вы ведете себя не так, как другие аристократы. Не стараетесь задеть, оскорбить. Не выпячиваете свою значимость. Относитесь к другим... По-человечески, что ли.

– Вы преувеличиваете, – невесело усмехнулся он. – Мне, конечно, приятно, что вы так думаете, но... В некоторых местах меня совершенно справедливо называют исчадием бездны. Имперским палачом.

– Вы помогли мне и моим сыновьям. Вы заботитесь о Вилли. Вы ровно общаетесь с людьми, что стоят ниже вас по положению. И вам не приятно, когда при вас оскорбляют других.

– Но... на войне я...

– Вы – убивали. Выполняли приказы любой ценой. А теперь мучаетесь угрызениями совести.

– И что это значит?

– То, что вы хороший человек. А еще вы не похожи на аристократов.

– Должно быть, мне слишком от судьбы за это досталось. Когда я только делал первые шаги и пытался доказать всем, что я – несмотря на то, что бастард, на что-то годен. И достоин уважения. А теперь я пытаюсь хотя бы следующее поколение тех, кто будет управлять страной, сделать... по-приличнее.

– Хотя бы непохожими на герцога Борнмута и графиню...не запомнила как ее, – проворчала я.

– Графиню Олмри, – проворчал он. И еле слышно добавил. – И как меня угораздило... Я хочу сказать, что в доме вам ничего не грозит. На вас всегда будет моя защита.

Он молчал. Молчала и я. Чуть потрескивали угли в камине, да стучался дождь в окно.

– Вероника, – позвал меня он.

– Да? – не поднимая взгляда на мужчину, спросила я.

– Мне хорошо, когда вы рядом...

Мужчина протянул руку и провел по моим волосам. Длинная коса рассыпалась по спине. Милорд Верд хрипло втянул воздух. И замер, видимо, давая возможность мне принять решение.

Сердце мое забилось чаще. Но я подумала. Потом подумала еще – быстро и хорошо. И поднялась.

– Спокойной ночи, милорд.

– Вы уходите? – насмешливо спросил он. И тоже поднялся.

– Уже поздно.

– Вы устали?

Он стоял совсем рядом, и я кожей ощущала жар и силу его тела. И мне хотелось... Безумно, нестерпимо...

Но я сделала шаг назад. Потом еще. И еще.

– Спокойной ночи, – пробормотала я. И сбежала к себе.