Текст книги "Неудавшаяся история (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

В-четвертых, остерегайтесь её ворожбы

«Светлячок» безвреден для чародея или других существ.

Причинить им вред попросту невозможно.

Книга по бытовой волшбе, страница тридцатая

Через долгие дни лишений и тяжб я была вознаграждена по заслугам: теплом, уютом и дорогими яствами.

Еда восхищала. Кусочек хлеба с чесночной начинкой стоил больше, чем вся моя одежда. Кроваво красное вино не отдавало затхлостью. А в прозрачном, словно морская гладь, бульоне плавал огромный кусок мяса. Отожравшись, я разомлела и начала клевать носом прямо за столом, но Всемил растормошил меня и повел на обзорную прогулку.

К моему ликованию достопримечательностей не нашлось: князь страстно рассказывал о живописном парке на другом конце Капитска, о статуе богини плодородия, находящейся там же. В итоге оказалось, что в пределах ходьбы располагалось немногое: рынок на площади, тихий и сонный; маленькое озерцо, покрытое тоненькой корочкой льда; храм во имя покровительницы княжества да великолепный князь, вслед которому женщины любых возрастов бросали голодные взгляды.

Я в запачканной куртке да прорванных штанах напоминала чучело. Всемил не обращал внимания на окружающих и хвалил меня и навыки, которыми я, по его мнению, владела. Сладкий голос давно набил оскомину, но деликатно попросить князя замолчать мешала совестливость.

– А у вас жена есть? – вдруг выпалила я.

– Нет, – озадаченно ответил князь.

– Странно.

– Почему?

– Забудьте.

Князь полуобернулся ко мне и непонимающе прищурил глаза. Я, радостно насвистывая под нос незамысловатую мелодию, наслаждалась замешательством. Наступила долгожданная тишина.

Примерно через сотню мгновений мы добрались до одноэтажной школы. Раньше здание принадлежало кому-то из богачей. И хотя на резных колоннах появились неприличные надписи, а двери перекосились, оно не утратило лоска и дороговизны. Едва заметного, неосязаемого величия, спрятавшегося в длинных извилистых коридорах и высоком потолке.

Здесь обучали ребятню любого статуса и возраста: от пятилетних крестьянских малышей до рослых розовощеких пацанят из зажиточных семей. С той разницей, что бедным ученикам рассказывали простейшие правила чтения да учили считать до сотни, а так называемым министерским отпрыскам умудрялись впихнуть в непокорные головы даже ворожбу.

Ох уж эта любовь к красивым словам. Жили шестьсот лет мордами чиновничьими, но нет, захотелось именоваться министрами. А вместе с названием пришла спесь. Якобы отроки столь высокопоставленных особ обязаны разбираться в чародействе. Глупость несусветная! Этому не обучить. Сила сама шарахнет да так, что никакие объяснения не помогут.

– Как обучить детей ворожбе? – вылетел волнующий вопрос. – Вдруг у них не окажется способностей?

– Сделаете вид, будто оказались, – Всемил развел руками. – Да и к детям особо не приставайте. Расскажите основы, приучите к порядку, покажите парочку простейших да безопасных чар. Кто захочет – сам попросит о дополнительном обучении.

Я рассеянно кивнула.

– Кстати, вот помещение для занятий. Оборудовали специально для вас.

Всемил пропустил меня в небольшую квадратную комнатку. Кроме привычных скамеек, та оказалась полностью заставлена ещё и фигурками из дорогого заморского стекла, расставленными на хлипких навесных полках. Стекло пускало по кабинету замысловатые блики, искрилось, блестело под ниточками солнечных лучей.

Раздалось мое беспокойное хихиканье.

– Не опасно ли тут заниматься таким крайне нестабильным предметом? – извернулась я, стараясь выглядеть знатоком дела и слова.

– Родители хотят погрузить детишек в мир чародейства, – Всемил скривился. – Что может произойти?

Плохо же ты знаком со мной, князь.

– Не забывайте о случайности. Украшения легко разбить, а восстановить проблематично.

– Не переживайте, Радослава, – небрежно бросил он, – ребята аккуратные, им известна цена этих вещиц и плата за ослушание. Да и я надеюсь, вы не станете злоупотреблять практикой. Погрузитесь в теорию, истории, поучительные рассказы. Но что я учу, право слово! Вы, если верить рекомендации, и сами прекрасно разбираетесь в обучении детей.

Очевидно, князь не понимал, что учительница может расколошматить драгоценности в одиночку.

– Занятия начинаются с рассветом, но ваша группа пока не набрана, – не заметив тревоги в моих глазах, продолжил Всемил. – Уговорю найти ребят для вас на ранний час. Проведете урок и дальнейший день полностью в вашем распоряжении. Не опоздаете?

– Я никогда не опаздываю, – заверила князя девушка, приехавшая в город на три дня позже положенного.

Вообще в мои планы не входило просыпаться в тот момент, когда все приличные ведьмы засыпают. Но я обязана достичь поставленной жизнью цели, чтобы доказать всем, какой из меня хороший учитель. Авось получится.

Мне попался крайне сомнительный «авось».

* * *

До подъема оставались мгновения. С неба степенно сходила непроглядная тьма. Звезды растворились в туманном покрывале. Замолкли сиплые собаки.

Отсыревшая кровать не дала вдоволь выспаться, и сейчас я еле поднялась на ноги, так толком и не отдохнув. В холодном доме не нашлось даже малюсенького домового, который мог бы помочь с растопкой печи или сменой простыней. Нет, думается, он сбежал отсюда давным-давно и возвращаться в негостеприимное место не собирался.

Рассвет едва вступил во владения, и на горизонте проявлялось похожее на кляксу рыжее пятно. В танце кружил снег. Его крупные хлопья медленно падали вниз, где исчезали, едва касаясь покрытой изморозью земли. Город затих, как вымер.

Не найдя времени для растопки бани, я с помощью ворожбы подогрела воду прямо в корыте, быстренько ополоснулась, постоянно вздрагивая от пробегающих по телу мурашек. В щели нетопленного дома прорывался сквозняк. Противно скрипели половицы, а одна ступенька лестницы чуть не проломилась подо мной. Обстановка угнетала, не спасали и найденные огарки свечей, трепещущий огонь которых слабо освещал углы сеней.

Под собственную неприличную ругань, безостановочно шмыгая носом, я оделась в не высохшие за ночь вещи, перекусила остатками вчерашнего обеда и направилась к школе. Шла я туда скорее по памяти, нежели зрению, потому как неяркое солнце сквозь предрассветную мглу лишь размывало очертания Капитска.

Сонные дети нехотя подтягивались ко входу. Те, что стояли снаружи, рассматривали мою пыхтящую, спотыкающуюся в дорожных выбоинах персону, а после старались повторить жесты или выражения.

– Тетенька, будете нас учить? – худощавый мальчонка в залатанных штанишках и тоненькой рубахе подергал меня за рукав. – Чему?

– Ведьмовству, – рявкнула я, тут же устыдившись собственной грубости.

– Не надо, – прошептал мальчик, – пожалуйста. Мы хорошие.

– Да я к министерским, – с раскаянием промычала «ведьма».

– А, этих запросто.

Мальчонка согласно покачал головой и убежал к друзьям.

Когда я добралась до кабинета, там уже сидело тринадцать разновозрастных учеников, имеющих одну общую черту: недовольство на лицах. Их губы были свернуты в одинаковые трубочки, взгляды источали презрение. Дети не удосужились даже поприветствовать меня. Обстановка накалялась.

Я уселась на одиноко стоящий у стены стул, закинув ногу на ногу, но быстро передумала и поднялась, чтобы возвыситься над ребятами. В движениях проявлялась нервозность. Ученики прожигали меня неприязнью.

– Доброе утро, – соврала я, – Родители рассказали вам о новом предмете? Его буду вести я. Радосл…

– Мы сможем поджигать людей? – нетерпеливо поинтересовался вихрастый светловолосый паренек лет двенадцати

– Сомневаюсь.

– А прислугу? – кровожадно крикнула маленькая девочка с двумя длинными рыжими косами.

У меня от возмущения перехватило дыхание.

– Они – не люди?!

– Нет, – хором воскликнули изумленные «незнанием» дети. – Они – слуги.

– В любом случае, обойдемся без поджигания. Давайте начнем занятие?

Гомон постепенно затих. Я прокашлялась и… замолчала.

Пауза неприлично затягивалась. Наружу выплыла крохотная проблема: во мне напрочь отсутствовала способность к ораторскому искусству. Ощущать силу внутри себя и рассказывать о ней детям – разные вещи. Нудные лекции из уст ведьмы давно забылись, а придумать речь самостоятельно оказалось непосильной задачей.

Дети рассматривали меня с любопытством и вновь вернувшейся недоброжелательностью. Сбежать, что ли? Краткий миг позора, и я буду далеко отсюда.

– Эм… в общем… – пробубнила я.

– Покажите волшбу, – спасла положение самая маленькая ученица.

– Почему бы и нет… – Занятие предстояло опасное, но из двух зол я избрала менее постыдную.

Из сумки, до сих пор стоящей у стула, я достала увесистую книжку и наугад выбрала в ней чары. Детям повезло. Мне попалось крошечное пламя, освещающее помещение и совершенно безопасное для окружающих.

Несколько взмахов, шепот про себя. Ало-золотой огонек под восхищенные вопли поднялся к выбеленному потолку, а после опустился на уровень глаз. Я с легкостью управлялась им, направляя влево или вправо движением ладони. «Светлячок» долетел до стеклянной фигурки, ударился об нее (немного не рассчитала расстояние), замер, а потом…

Молниеносно принялся биться о стены кабинета. Я пыталась остановить безумный огонек, а ребятня, считающая случившееся представлением, хохотала от восторга. Ровно до тех пор, пока «безопасный» светлячок не ударился о платок на шее ученицы и не запылал настоящим пожаром.

Девочка завизжала от страха, дети вскочили с лавок, я выругалась в голос. Чары вызова дождя всплыли в голове мгновенно. Новая порция немудреных пассов, спешный шепот. Девочка вроде не пострадала, скинула платок на пол, но под сомнение ставился авторитет чародея и «столичного работника», а значит, действовать требовалось незамедлительно.

Полил дождь. С такой мощью, что затопил комнатку слоем воды толщиной с палец. Пришлось спешно сбегать с места позора прямо через распахнутое окно. Только пересчитав учеников и тщательно осмотрев каждого из них, я выдохнула с облегчением.

Мысли мешались. Плакала моя работа. Подвергла опасности министерских детей, чуть не угробила ни в чем неповинную девочку. Устроила потоп. И это за полчаса занятия.

Меня непременно сожгут. Или утопят.

– А вы сказали, что никого не будете поджигать, – обиженно пискнула лишенная платка девочка.

– Я нечаянно, – уныло возразила я.

Ученики молчали. Меня закидают камнями. Потом сожгут. Или наоборот. Могут и не сжигать – оставьте меня наедине с собственной удачливостью, и я уничтожу себя самостоятельно, добровольно, в кратчайшие сроки.

– Тетенька-учительница. – Раздался тихий голос. – Вы…

Я зажмурилась.

– Самая лучшая! – послышалось со всех сторон.

– Ух! Настоящее представление.

– И побег!

– А горел-то мой платок! – горделиво голосила девочка. – Ничегошеньки не болит, а горел прямо туточки!

Ребята выстроились в очередь, чтобы потрогать ее шею.

– Я тоже так хочу.

– А чему вы ещё нас научите?

– Я стану чародеем!

Дети носились вокруг меня, как полоумные храмовники около статуй божеств. Они принялись хватать меня за руки, восхвалять несуществующие достоинства и вообще вести себя крайне неразумно. Мне невероятно повезло, буря утихла, не успев начаться.

– Вы не расскажите родителям о произошедшем? – пораженно спросила я.

– А должны? – хором отозвались ученики.

– Наверное, нет.

Маленький обман пошел бы всем на пользу.

– Тогда мы смолчим. – Светленький мальчишка ослепительно улыбнулся и заглянул в окно учебного кабинета. – Вода впиталась.

– Да-да, – поддакивали ему. – Кабинет высох. Пойдемте заниматься волшбой?

Ребята дружно запрыгнули обратно. Я влезла последней, смущенно оглянулась и поняла, что позор мой был замечен лишь взошедшем на небо солнцем. Оно лукаво осматривало принадлежащие ему земли и подмигивало мне множеством лучей. Вновь начинала таять застывшая за ночь грязь. Зачинался новый день.

От чародейства в стенах школы я зареклась.

В-пятых, не верьте в чистоту ведьмовских помыслов

«Ни один уважающий себя чародей не ввяжется в сомнительную затею. Будьте выше мирского».

Кодекс чести истинных кудесников, часть вторая

Все оставшееся занятие я обучалась общению с детьми. Вначале они не понимали меня, после я – их. Но к тому моменту, когда солнце прочно укрепилось на горизонте, усилия принесли плоды, и мы начали говорить на одном языке. А дальше я дала волю творчеству. Понятно всё равно не смогу объяснить.

– Представьте… – я долго формулировала мысль, – мед. Густой или жидкий – не имеет значения. Теперь ощутите, как он разливается по груди, оседает в животе, перетекает к рукам. Получается?

– Я не хочу, чтобы во мне был мед, – заныла самая младшая ученица, семилетняя Ирика. – Его любят пчелы. Они больно жалятся!

– Пчел отгоним, – я усмехнулась в кулак. – Попытайтесь протолкнуть его. Ощутите, как он тянется вместе с кровью. У кого-нибудь выходит?

Все отрицательно покачали головами и поинтересовались, правда ли внутри чародеев есть мед, и если так, то часто ли мы высасываем его из пальцев. Вывод: первый урок окончился полнейшим провалом. А кто сказал, что будет просто?

Зазвенел колокол. Ребята разбежались по другим кабинетам, а я вылезла наружу из облюбованного для таких целей окна. В насущные планы входила бесцельная прогулка по утреннему Капитску, который заволокло шалью из грозовых туч. В воздухе пахло холодом.

Чем дальше я удалялась от центра, тем сильнее утверждалась, что город является городом только с «парадного входа». Красивые, хоть и простоватые дома, харчевни и лавки торговцев медленно сменились запустением. Выстроились в плотные ряды грядки, грязноватого окраса козы пощипывали пожелтевшую траву. Исчез аромат свежей выпечки – он сменился запахом скошенного сена.

Я почти догнала довольно смешную парочку, степенно разгуливающую по дорожке: тощую белобрысую девушку и объемную дамочку, с трудом передвигающуюся на толстых ножках-бочонках. На голове последней была нахлобучена шляпа с широкими полями, любимая столичными модницами, но здесь смотрящаяся самым нелепым образом. Тощая визгливо пожаловалась:

– Мне кажется, я потолстела.

Одежда болталась на ней, словно на скелете.

– Точно-точно. – Гнусавый голос собеседницы огласил окрестности. – А я постеснялась сказать. Тебе жирок бы скинуть, дорогуша.

– Говорят, небольшая полнота нынче в моде, – с сомнением отозвалась «толстушка».

– Небольшая, милая моя, – покровительственно вымолвила собеседница. – Куда ж тебе-то до «небольшой»? Всегда нужно знать меру. Глянь вот на меня…

На данном высказывании я зашлась в звучном припадке. Беседующие обернулись на всхлипы.

– Что-то случилось? – С величественным недовольством выплюнула женщина в шляпке.

Лицо её оказалось под стать фигуре: мягкие, бесформенные щеки наползали на пухлые алые губы; маленькие свинячьи глазки заплыли жиром. «Толстушка» же походила на полевую мышь: белесые ресницы, впалые скулы, серые глаза и общая болезненность.

– Ой, вы та кудесница из столицы! – вдруг завопила девушка. – Подскажите, там нынче худеют или толстеют?

Я с трудом удержалась, чтобы похлопать ее по острому выступающему плечу.

– Там или жируют, или помирают с голодухи. А вы срочно переставайте есть. Иначе вас никогда не сдует ветром.

Губы «толстушки» застыли в безмолвном вопросе, а ее подруга зашлась от негодования. Я же спешно удалилась прочь, ругая себя за отсутствие чувства такта. Когда-нибудь меня обязательно сожгут.

А погода окончательно испортилась. Сплошным потоком полил дождь, окрестности озарила серебристая молния. Я поспешила домой, подумывая над обустройством жилища.

На обратном пути встретился редкий для Капитска гость – рыжеволосый варрен, прикрывшийся курткой и торопливо огибающий лужи. Как и все представители его расы, он был не выше подростка и отличался граничащей с истощением худобой – ему бы позавидовала даже «толстушка», – а так же хищными, подобно ястребиным, чертами лица: нос крючком, глаза идеально круглые, а брови резко изогнуты. Я частенько видела варренов в городах Рустии, куда они бежали из родной страны. Из достоинств в Галаэйи, их родине, осталась одна аристократия с красивыми по описаниям церемониями, клятвами и обрядами. Земли же истощились, скот гибнет, водоемы стремительно пересыхают. Поэтому варрены покидают родное государство и устраиваются на службу к людям: из них получаются отличные ремесленники, торговцы, потрясающие ювелиры или обворожительный, пусть и диковинный «товар» для, не будем скрывать, блудилищ.

Так вот, встреча в этом забытом богами городке откровенно удивила. Варрены стремятся выгодные места, туда, где не хватает рабочих рук, а значит, есть возможность заработка. Их не пугает тяжелый труд, ими всегда руководит исключительно выгода. А в Капитске пустовало даже самое ценное для горожан – базарная площадь. Чем здесь заниматься?

Полностью вымокнув и продрогнув, я добралась до дома. Там, на крыльце, преграждая путь к двери, притаился очаровательный гость: отощалый кот ярко-черного окраса, с надорванным ухом и длиннющим лысым хвостом. При виде меня он сверкнул изумрудными глазищами и потянулся.

– День добрый, – поздоровалась я с животным. – Дай пройти.

Кот лениво почесал за ухом задней лапой.

– Кыш отсюда. – В голосе появилась угроза.

Кот поник, а затем пронзительно закашлялся. Уже знакомая с животными странностями, я решила, будто меня ждет новый неупокоенный мертвец, но вместо скорой смерти существо просто выплюнуло комок свалявшейся шерсти.

– Уйди по-хорошему. – Я хотела перешагнуть через кота, но тот выпустил когти и оцарапал ногу через плотную штанину. – Эй! Вот разбойник! Пшел вон!

Могло показаться, что я ругаюсь сама с собой. Кот считал так же. Он уютно угнездился на собственных лапках, не проявляя особой заинтересованности ко мне, но и не пропуская законную хозяйку в дом.

– Я тебя накормлю, – сдалась я. – Дай пройти.

Отвратительно умное животное грациозно развернулось на всех четырех лапах и отодвинулось от двери. Но проследовало в теплое помещение следом за мной.

Я честно отдала наглецу остатки остатка завтрака, и он сжевал всё, включая пожухлую зелень, мурлыкая от удовольствия. Мне оставалось только завистливо поглядывать в сторону жадного до пищи существа и думать о том, можно ли вообще выгнать столь дивное животное?

Оно же совершенно не приспособлено к жизни, судя по тому, что в мире, полном мышей и куриц, голодало около двери ворожеи, а затем принялось пожирать сомнительного вида угощения.

Вскоре я окончательно плюнула на прожору. Жилище требовало продолжения уборки. Я закрутила волосы в хвост, переоделась во второй (и последний) комплект одежды и начала разбирать вещи, оставшиеся после плохо кончивших хозяев. Кот посматривал на недостойное его занятие с высоты печи, на которую умудрился забраться лишь с третьей попытки. Дважды он срывался, с пронзительным мяуканьем падая вниз. Кстати, слова о том, что коты приземляются на четыре лапы, – наглая ложь. Этот шмякался исключительно на пузо.

– Ты ведь не уйдешь? – Я поддала коту пинок, после которого существо молниеносно взобралось к печной трубе. – Что ж, буду, как истинная ведьма, с черным котом. Эй, ты послан мне бесами?

Кот не ответил, только нечаянно смахнул с печи глиняный горшок.

– Да, – заключила я, – как наказание за грехи, за служение нечестивому и обман целого княжества. Я придумала, как тебя назвать.

Существо навострило уши.

– Кот. – Или мне показалось, или животное непонимающе нахмурилось. – Кот по имени Кот. Мне нравится.

Да, романтик из меня плохой. Я б вообще его никак не называла, но кот прочно обосновался на печи, не собираясь покидать хлебосольный дом. А раз уж поселился, то пусть хоть будет полноправным членом семьи.

Последующие тысячи мгновений прошли в непрекращающейся игре: я сметала грязь в один угол, а визжащий от наслаждения Кот спрыгивал на нее и разносил обратно по комнатам. Ругаться с обезумевшим созданием было невозможно – я словно объясняла нормы приличия дереву.

Мой запал кончился после пятого раза. Я уселась у окна, опершись подбородком на кулак, и печально поглядывала на оживленную улицу.

Организм требовал пищи. Желудок выводил такую мелодию, словно подрабатывал музыкантом в харчевне.

– Мышей хоть ловишь? – уточнила я у Кота. – А то с голода помрем.

Тот ответил широким зевком в полный острых зубов рот.

– Бесполезное существо.

Кот потерся об оцарапанную ногу костлявым боком. Мол, я ж хороший, не ругай меня, хозяюшка. Умрем, зато вместе.

Время тянулось подобно смоле. Тучи то исчезали за горами, то окутывали небеса сетью. Ливень кончался, чтобы вскоре вновь барабанить по крышам. Хотелось спать, усталость волнами ложилась на плечи. Я расслабилась. И, прикрывая веки, краем глаза зацепилась за сутулую фигурку немолодого мужчины, спешно направляющуюся в сторону моего жилища. Меня заранее не порадовала его походка да излишняя напряженность. Сейчас от меня наверняка будут что-нибудь требовать.

– Госпожа чародейка? – заискивающе поинтересовался мужчина, теребя от возбуждения потертую шапку.

– Не исключено, – согласилась я.

Любопытный кот с трудом взобрался на окно, предварительно зацепившись за него когтями и провисев на вытянутых лапах ровно до того момента, пока я насильно не подтолкнула худощавую задницу наверх. Мы с новым другом смотрелись очаровательно: невинного вида светловолосая девушка и кот, словно вылезший из самой преисподней.

– Не откажете в помощи? – вздохнул мужичок.

– Какой?

– Я б заплатил.

– В чем проблема?

– Вы не беспокойтесь, я состоятельный. – Мужчинка смахнул с лысой макушки капельки дождя.

– Что случилось?! – Мне окончательно надоело играть в загадки.

– Да болячка вскочила… Того… Мешает. Она-то сама пройдет. Но вы ж можете подмочь, чтоб, того, быстрее улетучилась?

– Что вскочило? Где? – Я прищурилась.

– Там, – печально отозвался мужичок.

– Где?!

Он смущенно осмотрелся, а затем принялся снимать с себя штаны. Посреди улицы. Невдалеке от терема князя. У нас с котом на лицах отразилось одинаковое недоумение.

– Там? – Я аж подавилась

– Да, – согласился мужчина. – Я ж и говорю: там. На ноге.

От сердца отлегло.

– Проходите, – признав поражение, вздохнула я. – Дверь открыта.

Едва зайдя внутрь, мужичок снова попытался раздеться, но я остановила жутковатое представление жестом ладони.

– Давайте уточним, чего вы хотите?

– Подлечите мою болячку, а я заплачу.

– Я не лекарь. – Во взгляде больного почудилось понимание. – В мою обязанность входит обучение детей.

– Но это… волшбу знаете?

Я кивнула.

– Так окажите услугу. Хорошо заплачу, только, того, цену озвучьте.

В голове, перекатываясь по многолетней пыли, судорожно заворочалось нечто напоминающее разум. Вспомнился накатывающий волнами голод, и именно он стал решающим обстоятельством для последующего решения.

– Оставьте деньги. – Мужчина пригорюнился, а я закончила: – У вас есть какая-нибудь снедь?

– Не жалуюсь, – непонимающе начал он. – Урожай удался, да и запасы с того года остались. Не жирую, но…

– Если я излечу вас, – нетерпеливо перебила я, – то просто принесите любых продуктов.

Больной, оценивший ситуацию и требования «знахаря», заугукал с удвоенным усилием, не понимая, почему столичная чародейка променяла возможность хорошего заработка на мимолетное (и довольно сомнительное) удовольствие.

На колене у дяденьки оказалось простенькое нагноение, которое я вначале выдавила, а потом нашептала на кровоточащую ранку чары для скорейшего выздоровления. Надеюсь, конечность после «лечения» не отпадет.

Удивительно, как много значат сплетни! Вскоре у порога выстроилась целая очередь обездоленных, несчастных, больных и просто умело прикидывающихся нездоровыми граждан.

Я осмотрела толпящуюся в сенях толпу. Теперь ясно, почему Ельна так ликовала, встретив меня. Городу нужен не учитель, а знахарь. Я хмыкнула и вычертила угольком снаружи двери лаконичную фразу: «Ворожба осуществляется за еду».

Жизнь начинала налаживаться.