Текст книги "Неудавшаяся история (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Пункт десятый: вслушивайтесь в её беседы с иными нечистыми; они откроют истинные домыслы ведьм
Кудесничье вмешательство утихло, и спутники встали. Но ненадолго. Учительница сжала и разжала кулаки. Один легонький жест, и я ощутила мощную силовую волну, оторвавшуюся от ведьмы.
Всегда поражалась её умению творить темную ворожбу без крови. Впрочем, поживи я столько сотен лет, сколько она, авось научилась бы похожему.
Чары щита были одним из немногих выученных – или точнее, вымученных – мною наизусть. Я, плетя пальцами руны, преградила дорогу к не успевшему пригнуться охотнику. Волна впечаталась в живот, и я отлетела к Радиславу. Не помоги щит, нам наверняка сломало б кости. И хорошо, если не все. Мужчина, поймавший меня за шкирку, вытаскивал свободной рукой меч, а Лис приготовился метнуть кинжал, но я заорала:
– Постой! Это я!
Кто эта самая «я», уточнить не додумалась. Но ведьма, слава богам, была гораздо понятливее.
– Знаю, – шикнула она, сведя седые брови на переносице. – Или ты думала, будто мне отшибло память за те полгода, что ты где-то гуляла? Тебя я и не трону, девчонка. А их…
– Они со мной! – возразила я.
– Зря. Неосмотрительно приводить сюда этих двоих.
– Мы по важному вопросу, – вмешался выступивший вперед Лис.
Ведьма смерила храбреца сомневающимся взглядом и сочувственно вздохнула. Мои зубы заскрежетали. В следующее мгновение скрежет перерос в ругательство – учительница выпустила насмешливо-крохотный огненный шар. Она игралась со мной, словно со зверушкой, и это раздражало. Ком рос, а единственным разумным – хотя вернее: неразумным – решением стало преградить ему путь. Я раскинула руки, и увидев, что огонь растаял на подлете, громко потребовала:
– Учительница, пожалуйста! Выслушайте! А вы двое… Выметайтесь прочь.
Варрен издал нечто напоминающее «Ам-мн?», а Радислав сердито прокашлялся. Но Лис всё же схватил застывшего охотника за рукав, и мужчины бочком протиснулись к выходу. Уже оказавшись за порогом, Радислав зашипел что-то недоброе, но, судя по воцарившемуся молчанию, был остановлен благоразумным Лисом.
Я подняла глаза на ведьму.
– Ты ведь понимаешь, что не убила я их лишь пока?
– Да, – отчеканила я.
Учительница указала на дверь, и я покорно вышла в кухоньку.
– И догадываешься, что их жизнь напрямую зависит от целесообразности твоего визита? Если он бесцелен, то в награду за растрату времени я наслажусь двумя смертями.
Эх, нужно было не храбрую изображать, а заставить ребят ждать на безопасном расстоянии. Какова вероятность, что «великая проблема» Лиса окажется столь важной для ведьмы?
Всё же ответом стало неуверенное согласие.
Учительница кропотливо развешивала на натянутой посреди кухни веревке терпко пахнущие ошметки серо-бурого мяса. С тех капали редкие желтоватые капли, а старуха бережно отбивала и разглаживала каждый тонкий кусок перед тем, как оставить его висеть. На полу растекалась склизкая лужа. Ведьма стояла ко мне спиной и делала всё так размеренно и показательно, будто она до сих пор учила меня волшбе, а я сидела наказанная и очищала семена подсолнечника от шелухи.
– Тогда, девчонка, не одежду тереби, а делись, зачем приехала, – не отрываясь от занятия, приказала учительница.
– Дело в камне. – Я с сожалением оторвалась от ковыряния булавки, скрепляющую дырку в рубахе.
– На свете множество камней.
Чернокнижница небрежно вытерла ладони о подол широкой юбки и присела напротив меня. Колючий взгляд подобно крючку впился под кожу.
– В этом. – Я тряхнула рукой с браслетом.
– И что с ним не так?
– Он… – малюсенькая заминка, за которую стала понятна вся безрассудность путешествия до болотной ведьмы. – Обладает силой?
– А ты как думаешь? – Она вцепилась в запястье и, не отрывая ногтей от кожи, разглядывала камешек.
– Ну, он хорошо сдерживает чары…
– Которые растут? – перебила учительница.
Я, судорожно глотнув воздух, поколебалась. Признаваться ли в тягостной правде?
– Замечательно, – прекрасно поняла чернокнижница. – Продолжай.
– Но стоит ли искать в нем нечто ещё? – закончила я.
– Ты притащилась сюда ради неоднозначных вопросов? Ищи, коль хочется.
Где-то скрипнули петли. Ведьма с недовольством прислушалась. Раздался громкий стук захлопывающихся ставней. На лице собеседницы не дрогнул ни единый мускул, но я точно знала, кто умело закрыл дом от подслушивания.
– Твои дружки напрашиваются. – В голосе почувствовался гнев. – Но пусть живут, пока я не договорила с тобой. Так чем тебе не угодил прощальный подарок?
– Он хорош, да вот мой друг, варрен, считает камень… реликвией. И на него так влияет близость с амулетом, что парнишка сходит с ума.
Я на всякий случай безразлично фыркнула, хотя с ведьмой никогда не действовали трюки обмана. Старуха хмыкнула, выныривая из-за стола. В её старческой походке иногда появлялась чуждая немощным людям грация, практически кошачья; правда, хватило запала ненадолго, и вскоре учительница схватилась за родную клюку. Она пересекла кухоньку, нагибаясь под развешенными кусками, достала из шкафчика настой в запечатанной бутылке и разлила его в две чашки.
В моей порции плескалось нечто совершенно неаппетитное и, наверное, умершее до моего рождения. Интересно, у старухи то же самое или себе она налила морса? Я отодвинула питье подальше, стараясь не вдыхать противный, сладковатый аромат. Чернокнижница пила спокойно.
Всё недолгое затишье я места не находила от её молчания. Старуха достала кусочек хлеба и, обмакнув его в чашку, надкусила беззубым ртом.
На выдержку действовала и вонь, разносящаяся по помещению; и непрерывное стекание вязких капель.
– Учительница…
– Видимо, я недооценивала варренов. – Ведьма отложила недоеденный кусок на стол. – Не такие они и глупцы.
– Он прав?! – Я, сама того не хотя, перешла на крик.
Неужели переезды через половину страны, мозоли на пальцах, усталость и постоянный голод имели смысл? И Лис оказался не безумцем, мечтающим о возрождении невозможного, а гением, увидевшим в пустом камешке истинную сущность?
– Не визжи, как неразумная баба. – Треснувшие губы скривились. – А твой спутник, признаю, не лишен ума.
– Камень поможет восстановить Галаэйю? Он драгоценный?
Она пресекла расспросы выбросом руки. Я разом замолкла.
– Позже я объяснюсь. Для начала расскажи о своей жизни после ухода. И не утаивай подробностей. Помнится, ты обещала не возвращаться и обуздать тьму внутри себя. Получилось?
Старуха усмехнулась, заранее зная ответ.
Я попыталась было скрыть постыдные истории, но почему-то под суровым взором обнажила их все. От ведьмы не скрылось ничего – разве что я умолчала о проведенных деньках в родимом селе да истинной профессии Радислава. Я говорила рваными фразами, сбивалась, но не получала укоризненного мотания головой и увереннее продолжала рассказ. Через каких-то полчаса непрерывного монолога, учительница услышала обо всех неурядицах, постигших меня за короткий срок. Я замолкла, чтобы отдышаться.
– И не надоедает ведь помогать каждому страждущему. – Старуха сощурилась. – Ты – ведьма, о какой морали может идти речь?
– Я – чародейка.
– Которая едва не прикончила человека? Не отрекайся от дара. Тот однажды вырвется наружу, и ты чувствуешь это. Для чего бороться? Поверь, ты – могущественная чернокнижница, но убогая кудесница. И камень у тебя неспроста. Выслушай меня.
Я напряглась, стараясь не пропустить ни единого слова. Как назло, учительница заговорила насмешливо тихо.
– Да, он призван спасти этих жалких существ, варренов. Перед смертью матушка передала мне его, поведав на прощание только то, что сия вещь могущественна. Сама она забрала его у какого-то варрена-жреца. И многие годы я провела в поисках места где камень принес бы мне выгоду. Я обошла половину карты, заходила в такие дали, что тебе и не представить. Сталкивалась с нечистью почище той, которую описывают бестолковые поэты. И как-то, лет сто назад, поиски завели меня в Галаэйю. Ненадолго. Мы рассорились с одним из её старейшин, коим они величали жадного до безрассудства мальчишку. Что ж, думаю, по его кончине горевали немногие. Варрены ненавидят ведьм так же, как я – этих круглоглазых чудовищ, посему меня отправили на костер. Но в последний миг, когда огонь уже пошел по хворосту, откликнулся некий ведун. – Ведьма оттянула юбку, и я увидела тянущийся по всей левой ноге застаревший ожог. – Он, глупец, падал ниц и умолял отдать ему камень, ибо знал, куда нужно применить артефакт, но не представлял, где тот мог находиться. Я убила ведуна – за промедление. Но вначале поклялась помочь и выведала, куда следует отправиться… Я была слаба, но поселилась невдалеке от той точки и…
– Получается, вы бросили топи?
– Не перебивай, девчонка. И ответь, для чего тебе, неразумной соплячке, знать о том, как давно я сюда переехала? Взаправду считаешь, что тут похоронена моя родня?
– А надгробия в лесу?
– Когда-то у дома была иная владелица. Подозреваю, там покоятся её родственники. Увы, сама она давно сгнила где-то в болоте. И не перебивай меня больше. Итак, я поселилась невдалеке и обошла все окрестности. Тот ведун указал примерные координаты, и из-за его незнания я излазила склепы, влезла на вершины гор, месяцами бродила по чащобе и выстукивала деревья. Я стала одержима. И нашла искомое, но когда совсем постарела и ослабла. Тогда я отважилась брать учениц.
Она вспоминала о девушках, прошедших через этот дом. Удивительно, но дурех, рискнувших стать ведьмами, нашлось немало – около семи вместе со мной. Да только каждая следующая оказывалась хуже предыдущей. И да, к сожалению, искра почувствовалась во мне. Правда, я оказалась «невыносимой тупицей», стремящейся к липовым идеалам. И убежала, хотя учительница предвидела возвращение. Она словно знала, что именно мне предстоит узнать об истинных свойствах камня. Каким образом?!
Ведьма раскрыла тайну.
– Я гадала, кому предназначено использовать камень. И тогда пришло видение: беловолосая девка, стучащаяся в мои двери. А на её руке висел железный браслет. Приняв тебя, я уже знала, кто она. Я сделала амулет, похожий на тот, из сна. И отдала его, когда ты собралась сбежать.
– Почему вы не объяснили всего заранее?
– Что уготовано судьбой, от того не деться. Я объясню, куда следует направиться и чего – опасаться, – не спросив моего мнения на этот счет, сказала учительница. – И предупреждаю: иди туда с дружками.
– Для чего?
В горле пересохло, и я залпом опустошила чашку отвратительного варева. Во рту стало кисло и вязко.
– Пусть в ловушках гибнут они.
– Там опасно? – Кружка дрогнула в пальцах. – Тогда судьба обманула вас. Я не сунусь с головой в пекло и не предам друзей ради выгоды.
– Ты так права насчет «пекла». – По кухоньке горохом раскатился сухой смех. – Не спеши с выводами. Если камень несет то, о чем твердил ведун, то любые жертвы будут не напрасными.
Я спросила, что именно он говорил. Но ведьма искривила губы в ухмылке, оперлась на палку, и ушла, закрывшись в своей комнатке. А я сидела, словно окунутая в холодный источник. За всю беседу не прояснилось ровным счетом ничего: почему нас оставили в живых, зачем нужен камень, принесет ли он мир в разрушенное государство?
Вернулась ведьма со свернутым рулоном бумаги. Та недовольно шуршала под дрожащими пальцами учительницы, которая отставила чашки с отваром в сторону и разложила широкое полотно на столе. Карта, если таковой можно назвать эту пляску слов, рун, крестиков и линий, была старше меня раз в десять. Её кончики обветшали, краски выцвели и местами стерлись. Учительница закрепила уголки чашками, а после удовлетворенно выдохнула.
– Я считала дни до того, когда ты, девчонка, одумаешься. Боялась, что придется помереть в ожидании неразумной девки.
Я не отреагировала на выпад, пытаясь разобрать хоть что-то в чехарде неаккуратно вырисованных зигзагов.
– Не узнаешь? – с липовой лаской спросила учительница.
– Нет, – честно призналась я.
Старуха схватила меня за ухо и почти уткнула носом в правый угол карты.
– А теперь? – Палец с длинным желтоватым ногтем очертил круг около едва приметного крестика. – Знакомо?
Я склонила голову; посмотрела на точку под разными углами. Озарение, хвала богам, случилось раньше, чем ведьма устала ждать.
– Наша халупа? – Вопрос, заданный утвердительными словами.
– Во-первых, не наша, – разъярилась старуха. – Во-вторых, молчи, если говорить так и не научилась.
Я улыбнулась в кулак, но улыбка скоро сползла. Мы с ведьмой обогнули стол, и только тогда картинка прояснилась.
Да, первым крестиком в теперь уже левом углу – правильном по сторонам света – обозначался дом учительницы. Кстати, руны тоже стали малость понятнее, когда я посмотрела на них под правильным углом.
– Тогда это, – я указала на прочерченный пунктир от дома, – дорога, ведущая к горам?
– Догадливая, – цокнула ведьма.
Вычерченная углем линия петляла, изгибалась и ломалась так, словно силилась от чего-то сбежать. Я долго разглядывала черточки. Так близко. Если распахнуть окна, то будет видна каменную гряда, до которой идти два дня. А когда мы заберемся по этой, казалось бы, отвесной стене, найдем идеальный маршрут, то…
Сердце замерло, по спине пробежала змейка. Какие, к бесам, опасности?! Я обязана узнать, что находится возле вершины Пограничных гор! Они – моя слабость; подъем по ним казался не исполнившейся грезой, детской прихотью. Теперь есть возможность наверстать упущенное.
И заодно спасти целую страну.
– Я пойду! – восхищенно отозвалась я.
Ведьма сузила блеклые глаза.
– Возьми карту, иначе потеряешься.
– Позвольте спросить? – Учительница промолчала. – Для чего нужны остальные пометки?
– Ты меня чем слушала? Я обошла по десятку верст от болота и оставляла записи после каждого неудачного похода.
Не знаю, говорила ли она правду, но голос оставался ровным. Старуха подняла чашки, придерживающие карту, и та скаталась в трубочку да подкатилась ко мне, явно приглашая забрать её с собой.
– Но если в пещерах ничего не окажется? – Я легонько провела по бумаге пальцем. – Или путь завалили камни?
– Придется смириться с тем, что дело всей моей жизни – пустышка. Но если ты не заявишься с этим известием, то я умру в счастливом неведении.
И вновь ни единого намека на шутку. Я прикусила губу. Ситуация складывалась двояко: вроде победа близка, а желание разгадать тайну согревает душу, но если даже ведьма, проведшая долгое время в поисках, не ведает всех тонкостей, то чего ожидать от меня, глупой девчонки двадцати с хвостиком лет отроду?
– Ты сопли долго развешивать собралась? – перебила раздумья учительница. – Если сказать нечего, иди к своим полюбовникам. Ты получила желаемое. Разговор окончен. И не вздумай проситься на постой.
– К к-кому? Они не… – заикнулась я, но осеклась под строгим шиканьем. – Постойте! Вы говорили, что предупредите об опасностях.
– Да? – Она почесала тонкий нос. – Точно. Опасайся всего. Так будет правильнее.
После чего учительница демонстративно отвернулась и занялась толчением высохших трав в ступке. Я малость помялась у стола, забрала шершавую карту и аккуратно перевязала ее лежащей рядом веревочкой.
– А можно ещё вопрос? – Ведьма повторно не откликнулась, я выждала пару мгновений, окончательно осмелела и продолжила: – Почему вы не тронули нас?
– Мне незачем марать руки. И, девчонка, мы с тобой на равных, ибо ты отказалась от обучения. И ты тоже ведьма. Не «выкай».
Я могла в сотый раз поспорить с ней, но не стала. В горле засел ком недосказанности: я так и не узнала большинства вещей, и узнавать правду на практике не хотела. Умирать с мыслью: «Так вот оно что» – занятие не из благородных.
– Постой, – напомнила о себе учительница. – Позволь одну просьбу. Не подаришь какую-нибудь личную вещицу?
– Зачем?
– На память.
Я изогнула бровь, слабо веря в проснувшуюся заботу и сентиментальность старой ведьмы.
– Я брала их у всех учениц – такова традиция, – а ты сбежала раньше, чем я смогла взять хоть что-то. К тому же… ты – моя любимица.
– Но… у меня ничего нет.
Не отдавать же старые сапоги. Хотя и стоило бы. И от лишнего груза отделаюсь, и потребности ведьмы в тоскливых воспоминаниях рядом с вонючей обувью любимицы удовлетворю сполна. Так удовлетворю, что она долго не захочет меня видеть. И чувствовать.
Учительница в ожидании прожигала во мне дыры. Я, повинуясь неясному чувству, отстегнула булавку, сцепляющую прореху на любимой, но древней блузе – новую-то пришлось выкинуть после «встречи» в подворотне, – и передала её ведьме. В шутку. Та отреагировала поджатыми губами, но потом расхохоталась.
– Ты всегда отличалась оригинальностью. Давай сюда булавку и уходи, девчонка. – Наши руки соприкоснулись, и вещица перекочевала в ледяные пальцы.
– До свидания, – на выходе шепнула я.
– Нет. Прощай. Заверши начатое и навсегда скройся с моих глаз.
Дверь захлопнулась за спиной. Лопатки обдало кудесничьим жаром. Из-за угла дома тут же вынырнули две знакомые любопытные морды.
– Ну чего? – затряс за рукав Лис.
– Вы поговорили? – потянул за другой удивительно активный Радислав.
Ткань затрещала. Лишившись булавки, она с удовольствием порвалась, открыв прекрасный вид от груди и до пупка. Ругалась я долго. Мы всё шли и шли, а я продолжала костерить спутников на чем свет стоит. Они послушно плелись сзади и не пререкались. Но, кажется, хихикали, наблюдая за тем, как я перепрыгиваю через кочки, пытаясь одной рукой удержать равновесие, а второй – прикрыться.
Наконец, словарный запас иссяк.
– Успокоилась? – уточнил Лис, становясь серьезным. – Поделишься с нами итогами беседы?
– Сейчас всё узнаете…
И я путано объяснила запомненное. А такового было мало: кое-что вылетело из памяти просто так, где-то напутала в деталях.
– И мы тащимся бес знает куда из-за того, что твоя учительница ожидает найти в горах нечто великолепное? – без доверия уточнил Радислав по окончании пересказа.
– Тебя никто не держит, – огрызнулся Лис.
Его черные очи пылали привычным страстным пламенем.
– Держит, – поспорил Радислав, указывая на меня. – Ведьма объяснила, что с тобой?
– Почти, – я сжалась. – Сказала, что сила растет и всё такое… Но я обуздаю её. Не сегодня, так завтра.
Не признаваться же, что учительница обрадовалась, узнав о «прогрессе» в ведьмовском искусстве. Нет, пусть считают меня безопасной. Я справлюсь сама.
Радислав задумался. Ответ его не устраивал, но охотник только процедил:
– Как скажешь.
К полуночи мы выбрались из болота, и я смогла покопаться в содержимом сумки – в поисках целой одежды. Пока между мужчинами разгоралась перепалка, я выпутывалась из длинных рукавов старой рубахи и пыталась незаметно влезть в новую.
– Да заткнитесь вы, – с зевком пригрозила я. – Всё равно пойдем. Неужели тебе, охотник, неинтересно побывать в горах?
– Ничуть.
– Ну, тогда… – я не представляла, как переманить Радислава на нашу сторону.
Разве что предоставить ему свободу выбора. Пусть он уйдет, заплутает в дремучих лесах и умрет от собственного упрямства. Все счастливы.
– Но я пойду с вами.
Лис, благодарно кивнув Радиславу, слабо улыбнулся. Друг углубился в просмотр карты, по его тонким пальцам проходила волна крупной дрожи. Бедный варрен, если в конечной точке мы найдем тупик, то от горя он рискует и рассудка лишиться.
– Почему? – пропыхтела я.
Случилось долго ожидаемое: я запуталась в горловине рубашки и пыхтела, стараясь поддержать некое подобие разговора.
– Я невероятно обязательный мужчина, – приосанился охотник.
Под собственное хихиканье я и свалилась на мокрую от вечерней прохлады траву. Голый бок обдало холодом.
А завтра нас ждало новое путешествие. И опять, на сей – юбилейный – раз, никто не знал, к чему оно приведет.
Пункт одиннадцатый: ваша симпатия к ведьме – результат богомерзких чар; бесовское отродье должно быть вам противно
Лошадей мы нашли, отвязали и известили, что отныне они свободны. Ворон с Тучкой перспективы восприняли без восторга и попытались пойти за нами, да только увязли в водянистой почве и побрели в глубь леса. Видно было, как жалко Радиславу расставаться с верным конем. Он чуть не плакал от огорчения и всё твердил:
– Я с ним уже лет как пять, и он ни разу не подвел. Подчинялся беспрекословно.
Но после махнул рукой, нахмурился, да и замолчал до самого привала.
Пути назад были полностью отрезаны.
В эту ночь сон не шел. Мешало всё: трескотня да шипение костра, затхлый воздух, тяжкие мысли. А когда спутники удумали, будто предрассветный час отлично подходит для задушевных бесед (радовало лишь то, что и они не спали), я окончательно поняла всю неисполнимость мечты выспаться хотя бы раз в жизни. Вначале подумывала присоединиться к усевшимся возле огня мужчинам, но передумала, обленившись подниматься с нагретой лежанки.
Как оказалось, не зря.
– Не спится? – тихий голос караулящего Лиса.
– Обстановка не располагает, – так же негромко признался Радислав. – Передай флягу.
Послышалось шуршание. Я немного пожурила себя за подслушивание, но рассудила, что два взрослых мужлана не способны секретничать, тем более – посреди болота, когда единственная женщина предается «сладостной дреме». О чем они будут разговаривать? Об оружии? Скука смертная.
– Что скажешь о конечной цели? – поинтересовался охотник.
– Смутно понимаю, чего ждать. Но уверен, идти надо.
Я аккуратно – чтобы не заметили – перевернулась на другой бок и приоткрыла левый глаз. Лис сидел, скрестив ноги и подперев подбородок кулаками; Радислав прислонился спиной к тоненькому деревцу и крутил в пальцах флягу с водой.
– Мания?
– Можно назвать и так, – признался варрен.
– И что ожидаешь найти в горах?
– А что могло бы находиться там?
– Что угодно. – Радислав повел плечами.
– Значит, что-то из этого.
Они замолчали. Я почти разочаровалась в мужских беседах, но буквально сразу охотник задал новый вопрос.
– Что у вас с ведьмой? – Совершенно спокойным тоном.
Я едва не подавилась зевком.
– У нас? – Лис удивился. – Мы – друзья.
Мною овладело здравое непонимание. А о чем Радислав думал? Разумеется, нас соединяют приятельские отношения. Страстные ночевки на сеновале кончились, не успев начаться, а друг из Лиса вышел куда лучше любовника-убийцы.
– А постоянные намеки, пошловатые речи? – напирал охотник.
– Она смешно реагирует на шутки. Слушай, а какой тебе толк с наших отношений?
– Я вынужден идти на риск ради тех, о ком знаю горстку правды. К тому же… – Радислав раздосадовано цокнул языком. – Она – симпатичная особа.
Щеки загорелись стыдливым румянцем. Наверное, они стали ярче пламени, исходящего от костра, и спутники должны были обязаны узнать о лишнем слушателе.
– Не обожгись, охотник, – Лис хмыкнул.
– И не собираюсь.
– Славка не только симпатичная, но и придирчивая. Та ещё штучка.
– Повторюсь: не собираюсь никуда лезть. Тем более к ведьме, – с раздражением ответил Радислав.
Честное слово, варрену невероятно повезло, что «штучка» спала и не подслушивала ночные беседы. Но вместе с сердитостью появилось осознание того, что я, обыкновенная девочка, могу быть мила хоть кому-то.
Общение с мужчинами не было моей сильной стороной. В деревенскую юность нравилась им сама по себе. Как говорили мальчишки: хрупкая, смешливая, голубоглазая. Тогда я ещё не выросла и не приобрела наплевательские черты характера. И мылась чаще, чем раз в неделю.
Стремиться к красоте во время обучения было глупо: мертвецы редко смотрят на одеяния пришедшего к ним обеда. Хотя нет, вру. Один вурдалак, завидев меня, снизошел до комплимента: «Какая девочка, аж есть жалко!» Только вот правило выживания гласит: жалко – не означает, что нельзя.
Ну а потом я разве старалась быть привлекательной? Красота – последнее, о чем беспокоилась, носясь от княжества к княжеству.
Но получается, я симпатична. Я?! Вот так новость. От недоумения я даже заснула, провалившись в глубокое море пустоты.
Наутро проснулась не только с гудящей от недосыпа головой, но и желанием стать для спутников самой очаровательной женщиной. Обертка подкачала, и для преображения требовалось произвести изменения в потрепанном внешнем виде. Старые залатанные штаны, протертая рубашка да расклеивающиеся сапоги не делали меня краше. Я, сбежав в высокие заросли вереска, опустошила рюкзак в поисках «женственной одежды».
Первой отыскалась старая юбка, давно ставшая своеобразной скатертью. Я критически оглядела её, отряхнула и влезла внутрь, пыхтя от усердия. Юбка то сползала с талии на уровень бедер, то задиралась до пупка. К тому же оказалась узкой и короткой, а в очарование худых острых коленок я никогда не верила.
Под «скатертью» лежала новая блуза, которую я собиралась сберечь до похорон, ибо стоила она больших денег и сшита была из тончайших шелковых нитей. Мысленно попрощавшись с рубашкой, я нацепила её на себя.
Высокие черные сапоги из кожи неизвестного зверя окончили образ. К ним претензий не предъявлялось – обувкой я гордилась и с удовольствием надела на зудящие от мозолей ноги.
Заодно распустила волосы и вооружилась обворожительной полуулыбкой, больше напоминающей оскал голодного хищника.
Я шла походкой молодой пьяной дриады навстречу к сонным спутникам и зло одергивала юбку.
– Тебя кто-то покусал? – вопросил подбежавший ко мне Лис.
– С чего ты взял? – Я рухнула в его объятия и перестала трепыхаться.
– Неспроста ж хромаешь. И что случилось с одеждой? Нас обокрали?
– Всё прекрасно.
Оттолкнув назойливого варрена, я вернулась в стоячее положение. Он нахмурился, закусил губу, а затем расхохотался так, что я явственно ощутила, как во мне зреет желание вырыть последи топи могилку и скинуть туда молодого негодника.
– Кого соблазняем? – заговорщицки шепнул друг, ткнув меня в бок локтем.
– Точно не тебя.
– Что-то случилось? – На шум подошел Радислав.
Я повторно заулыбалась; охотник, с подозрением окинув меня взглядом, отпрянул.
– Славочка, расскажи, какой комарик ужалил тебя сегодня, – продолжал глумиться Лис.
– Иди к бесам! – Я кинулась вперед, мечтая расцарапать неугомонному варрену лицо, но была остановлена Радиславом.
Охотник положил ладонь мне на плечо, словно прося успокоиться, а затем, выдавив слабую улыбку, сказал:
– Тебе идет красивая одежда.
Под ложечкой засосало.
– Спасибо.
– Но в болоте она смотрится неуместно, – остудил он мой пыл. – Ладно, пойду – крупа кипит. Вы уж разберитесь без мордобоя.
И охотник вернулся к котелку. Я смотрела на широкую спину мужчины и чувствовала, как дрожат колени.
– Слава, на тебя напал март? Будешь орать и искать кота по подворотням?
– Я до сих пор помню волшбу, способную заставить тебя замолчать, – прошипела на ухо Лису.
– Я нем. – Он сделал движение около рта, будто зашил тот нитками. – Красна девица, вас довести до терема?
– Валяйте, – я оперлась на Лиса и посеменила, проклиная извечную женскую проблему.
Кто придумал, дескать, мужчина обязан быть храбрым, а девушка – красивой?! Я без труда нападу на любую нежить, но юбку больше не надену. Лучше остаться старой девой, чем молодой и обозленной красавицей.
Ненавистный предмет женского гардероба я всё же стянула. Не с первого раза и не без раздраженного оханья, но смогла. А вот блузку с сапогами оставила – жалко было расставаться с удобством.
Лис не переставал подтрунивать и предлагал самостоятельно оповестить Радислава о симпатии.
– О роке судьбы предупреждают заранее, – хихикал он.
Охотник шел впереди, просматривая наиболее выгодный путь, и – слава богам! – нас не слушал.
– Какое тебе дело?
– А если я расстроен из-за того, что у нас не вышло пламенной любви?
Он сказал это таким печальным голосом, что я полуобернулась в надежде застать едва ли не рыдающего варрена. Тот препротивно шмыгнул носом, смахивая с глаз несуществующую слезу.
– Какой поступок мне совершить, чтоб быть прощенной? – глубоко вздохнув, вопросила я.
– Если ты согласишься родить парочку блондинистых Слав, я точно прощу.
– Гаденыш!
Я отвесила ему пинок. Радислав повернулся на возмущенное постанывание; во взгляде мужчины витало недоумение пополам с горечью. Предполагаю, его терзала всего одна дума: «Что я, бес подери эту ведьму, здесь забыл?» Следуя негласной традиции, он вновь смолчал.
Но всё «хорошее» кончается. И вот, мы у подножия гор в точке, отмеченной на карте. Я представляла, как появится широкая дорожка для дальнейшего восхождения. Но меня ждало огромное разочарование: если таковой не считались разбросанные подобно ступенькам камешки, то мы оказались где-то не там.
– И?.. – Радислав выглядел недовольным.
– Может, ошиблись в расчетах? – сглотнув ком, предположила я.
– Нет, просто я был прав: ваша реликвия – безделушка. Зря проделали крюк от болот. А твоя ведьма – ополоумевшая бабка, которую следовало прибить.
– Но по выступам нетрудно подняться, – перебил наши стенания Лис, на собственном примере доказывая возможность подъема. – Стена-то не отвесная. Придерживайтесь и перестаньте ныть.
– Я не нанимался для лазанья по горам.
– Я – тоже, – вынужденно согласилась я с охотником.
Лис безразлично пожал плечами и, подтянувшись, преодолел аршина три. Затем вытянулся струной и осмотрелся.
– Спешу вас обрадовать: здесь тропинка.
Сомнительная радость. Мы с Радиславом переглянулись, но подчинились азарту умалишенного варрена. Я зацепилась за камни и неумело поползла ввысь, придерживаемая охотником. Обломала последние ногти, пару раз чуть не упала прямо на лезущего следом Радислава. Но, убедившись в правоте друга, таки добралась до той тропинки и без сил плюхнулась на коленки.
Лис смылся из виду, и не оставалось выбора, как идти следом.
– Давай плюнем на него?
Через полчаса подъема понятие чести резко испарилось. Горы и не собирались заканчивать, а тропки сменяли густые колючие кусты. Я с мольбой уставилась на охотника.
– В самом деле, – поддакнул Радислав.
– Добежим до деревеньки, испугаем крестьян, зато поедим, – перечисляла я.
– Баньку растопим… Отоспимся.
– Во-во. А Лис… Я браслетик сниму, положу вот на тот камешек. Мы ж товарищи, нельзя бросать его в беде. Но пусть он идет сам, а нас не трогает.
– Точно-точно.
Словам с действиями расходиться негоже. Я почти стянула амулет с запястья, но откуда-то сверху раздалось разраженное:
– Где вы бродите, лентяи?!
– О, с нами беседуют боги. – Радислав бросил короткий кивок к небесам. – Голос свыше, дай знак, как найти дорогу к богатству?
– Голос свыше вам булыжников накидает, если не поторопитесь, – продолжал орать Лис.
– Побег провалился, – я, завидев очередной поворот, подвела итог. – Ты, божок недорезанный, подождал бы хоть. Где тебя искать?
Голос не ответил, но вскоре мы доползли до развалившегося на камнях варрена. Тот пожевывал пожухлую травинку, наверное, завалявшуюся в бесчисленных карманах его штанов, и не спешил вновь бросать нас посреди гор.
