Текст книги "Неудавшаяся история (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Старик, – Радислав отдышался, – ты слишком быстр для своих годов. Фух… Еще и меч этот.
Он, захрустев позвонками, потянулся, а я язвительно осмотрела прыткого «старика». Тот довольно фыркнул.
Охотник вытащил оружие из ножен, отложил его и принялся разминать шею со спиной. У меня побаливали пятки и середина стопы – с непривычки и удобнейший каблук приносит неудобство. Наша парочка выглядела одинаково замученной.
А Лис резво вскочил с насиженного камня и поспешил дальше.
– Зарежь его, – завыла я. – Нет, лучше я его испепелю. Надежнее.
Сказанное было шуткой, но на кониках пальцев моментально и без моего ведома – честное чародейское! – зажегся крошечный огненный шарик. Я с опаской посматривала на «игрушку», но не рисковала выпустить её или затушить.
Рядом интеллигентно покашлял Радислав. Он без раздумий схватился – ненормальный, его ждет неминуемый ожог – за шарик двумя пальцами и легко потушил его, словно огонек на спичке.
– От греха подальше, а то знаю тебя, – отшутился охотник. Сощуренные голубые глаза оставались серьезными.
Переполняясь справедливым удивлением, я как приоткрыла рот, так и не смогла его захлопнуть. Лис вернулся и возмутился нашей нерасторопности.
– Он… – Я ткнула в лоб охотнику. – Взял и…
Объяснять произошедшее пришлось исключительно жестикуляцией, потому как слов не хватало, чтобы описать, во-первых, безумие данного поступка, во-вторых, всю невозможность его исполнения, а в-третьих, поразительное отсутствие любых последствий.
Нельзя с подобной легкостью потушить кудесничье пламя! Точно так же, как не остановить вышедшую из русла реку двумя сложенными поперек веточками. Или природа сама успокоит воды, или люди создадут плотный заслон.
– Скажи-ка мне, – Лис додумался обратиться к Радиславу, – кого она вызывает жреческими плясками?
– Ну уж нет! – Очухавшись, я подлетела к охотнику и схватила за ворот куртки. – Объясняться будешь мне! Каким образом ты умудрился… потушить чары? Лис, он, шишига его за ногу, схватился за огонь и остался невредимым!
– Как? – изумился варрен.
Мужчина не ответил. Он не соизволил отцепить меня от куртки и рывками зашагал по дороге. Я тащилась сбоку, дожидаясь разумных объяснений. Теперь позади остался обескураженный Лис.
– А чего вы ожидали? – не выдержал Радислав после недлительного таскания со мной на шее. – Нас в ордене не мешки таскать заставляли. Если я обучен чувствовать ведьму, то почему не могу ей противостоять?
– Но тогда об этой вашей способности узнали бы!
– А ты часто видела чернокнижников, позволяющих врагу подойти на близкое расстояние? Я и не такое могу, но «не такое» мне обычно не пригождалось.
Пришлось признать его правду и смириться с ней.
День медленно, но верно близился к закату. В горах резко похолодало, ветер пробирал до костей ледяными цепкими лапами. В покрытой розовым туманом низине властвовало последнее, уходящее солнце, но досюда оно не добиралось; стемнело. А мы никак не могли остановиться для ночлега. Узенькие извилистые тропки прерывались полным отсутствием оных. Иногда те расходились на ответвления, поросшие травой и затертые веками и песком. Пару раз попадались пещеры, намертво заваленные камнями. Чем дальше мы шли, тем сильнее я понимала, что когда-то Пограничные горы жили. Тут обитали живые существа, они знали дороги, ориентировались в горных развилках и каменных указателях.
А вот я без старенькой карты ни за что бы не нашла верного пути и застряла где-нибудь посередине, что, кстати, случалось с нашими предшественниками – за день ходьбы попалась парочка скелетов в обветшалых одеждах. Мертвые путешественники обычно располагались в нишах, где их не доставали дожди и снега, но «искателем приключений» это не помешало умереть.
Нам пока везло. Плутали, но не терялись, постоянно сверяясь с запутанной картой, на обратной стороне которой была подробная схема развилок. Изредка дорожек оказывалось больше или меньше, чем на бумаге, но мы выбирали наиболее вероятную. В тупик забрели лишь однажды, когда путь окончился резким обрывом. Усталость всё чаще напоминала о себе. Даже Лис растерял былую резвость, а уж про меня с охотником и говорить нечего. Мы мечтали о покое. Желательно, вечном.
И тут свершилось долго ожидаемое. Нет, не привал. При очередном повороте тропа – чисто номинальная, потому как давно приходилось карабкаться вверх – кончилась, уступив намертво заваленной камнями пещере.
Я застонала. Лис издал неразличимое мычание, а Радислав хлопнул себя по ногам.
– И это всё?!
– Пришли?
– Что делать?
– Нужно убираться отсюда.
– Ну да, больше нам ничего не светит.
– Какой толк теперь уходить? Мы и лошадей прогнали. А до деревни идти да идти.
– Я же говорил…
– Нет, но может…
Три голоса слились в сплошное разочарование. Радислав первым подошел к завалу и ударил эфесом меча по камням. Те и не шелохнулись.
– А если разбить вход чародейством? – спросил Лис и обратился ко мне: – Сможешь?
Возможно, но не разрешенными способами.
– Если один нервный типчик не станет читать мораль о вреде черной волшбы, то постараюсь.
Радислав многозначительно хмыкнул и нарочно отвернулся. Лис предусмотрительно отступил.
Я встала напротив завала и достала многострадальный ножик, которым привычно полоснула по коже. Странно, но на сей раз я перестаралась; не почувствовала силы нажима. Лезвие глубоко вошло в ладонь, и ту разорвало сотней мелких уколов. Кровь потекла ручейком по сгибу.
Ладно. Умения стоят жертв.
…Представь молоточек, стучащий по завалу. Он аккуратно пробивает первый камень, трещины пробегают бороздками по нему. Остальные мы расшатаем сами. Легонький удар, длинная паутинка из пробоин…
В глазах пошло пятнами и потемнело. Я требовала слишком мощных чар, съедающих и непосильных, но продолжала представлять нить за нитью разломы и малюсенькие сколы. Как иначе понять грань собственных возможностей? Только опытным путем.
Отвлек от плетения громкий взрыв. Камни не дождались «молоточка» и посыпались под самыми причудливыми углами, вылетая словно стрелы из лука. Лиса бы они не задели, охотник отбежал так, что каменный град его не тронул. И только я, возвышаясь напротив входа в пещеру, понимала, что непременно получу осколком по беспокойной головушке.
– Мамочки, – пискнула я, падая навзничь.
Сверху что-то навалилось, помешав мне встретить смерть под обломками. От взметнувшегося дымной завесой песка перехватило дыхание.
Пункт двенадцатый: вы попадете под влияние ведьмы медленно, но окончательно; знайте, её сети тесны, и спастись невозможно
Я лежала, кашляла, баюкала прижатую к щеке окровавленную ладонь. И явственно понимала, что, вернувшись домой – если сумею, – непременно обращусь в послушницы храма, дабы навеки отречься от бесовского дара.
Туман из каменной крошки потихоньку рассеялся. Я ощущала на себе тяжесть чьего-то тела и силилась подняться.
– Ты жива?! – кричали сверху.
Радислав развернул меня и пощелкал пальцами возле лица. Склонился и Лис. Озабоченность проявилась в его сведенных на переносице бровях. Спутники выглядели крайне недовольными внешностью лежащей перед ними ведьмой.
Ну уж, извините, я тут жизни спасаю, а вы придираетесь к мелочам.
– Сла-ава, – протянул варрен.
Я лежала и рассматривала звездное небо. Виски разрывались болью, им вторила раненая ладонь. Нет, обязательно откажусь от чародейского искусства. Стану прилежной матушкой, рожу детишек, найду мужа. Лучше – наоборот.
Перевела помутневший взгляд с одного вероятного кандидата на второго. Выбор невелик, но сойдет.
– Никто не хочет стать отцом моих детей? – заявила я, как можно невиннее дергая ресницами.
– Она рехнулась. – Лис покачал головой.
– Вставай, ведьма, – посоветовал Радислав. – Холодно, простудишься.
Он протянул руку.
– О, заботливый. Ты-то и нужен.
Лис впал в припадок всхлипывающего хохота.
– Если не встанешь, придется тебя нести. – Радислав перешел к угрозам.
– Неси. – Я широко развела конечности и разлеглась звездой.
Охотник прищурил глаз, а через мгновение я уже свисала с его плеча, перекинутая туда сильным броском.
– Эй, по-другому! – вопила я, разом перехотев умирать.
– Как есть. Идем. Проход совсем обвалился.
Нет, оставлю мысли о спокойной старости на момент самой старости. Любопытство дороже. Зря, что ли, шли через всю карту?
– Темновато будет, – Голос Лиса эхом разнесся из пещеры.
Он, пошарив по стенам, обрадовано известил, что нашел факел. К сожалению, не горящий факел – вещь с сомнительной полезностью.
– Зажечь огонь?
Мне-то, свисающей со спины охотника, свет не требовался, но и поздороваться носом с полом по чьей-нибудь неосторожности обидно.
– Ага, а заодно разнести пещеру, – недовольно отозвался Радислав, взваливая меня поудобнее и перешагнув через поваленные камни. – Где-то была спичка, погодите.
Богатый. Мне, например, не приходилось пользоваться спичками. Заморская роскошь стоила дорого, горела мало, оставляла после себя противный запашок, въедающийся в нос. Поговаривали, будто их делали из слюны виверны, но возникали определенные сомнения.
Охотник прислонил меня к стене, словно я могла завалиться на бок. Затем порылся в карманах штанов, похлопал себя по рубашке, пошарил по сумкам. Я собиралась съязвить по поводу того, как плохо хвастаться тем, чего нет, но Радислав повторил осмотр карманов и достал из одного коробочек с мизинец. Я взяла его и рассмотрела иноземную вязь по краям.
Спичка запылала ярким рыжеватым пламенем. Огонь перекинулся на факел, и тот мог осветить, казалось, всё помещение. Но нет, когда мы прошли внутрь, то поняли, что света едва хватает на локоть-другой обзора.
– Темно, как в задн… – начал было Лис, но получил от меня затрещину и замолк.
– Пойдемте? – Я учтиво уступила ход спутникам.
– А сама? – В голосе Радислава появилась настороженность.
– Лезть вперед мужчин неприлично. Должно же быть уважение.
– Раньше тебе отсутствие оного не мешало. Признай, ты трусишь.
– Не-ет.
Тут на плечи резко опустились чьи-то руки. От неожиданности я завизжала. Лис с Радиславом довольно рассмеялись и, взяв меня под локти, потащили по узенькому проходу.
Через тоннель, заваленный булыжниками, пришлось прорываться боем. Где-то дорога была засыпана грудой камней, но те отодвигались кряхтящими от усилия спутниками. Где-то путь зарос паутиной, крепкой и упругой, которую смог порвать лишь наточенный меч охотника. После я долго отплевывалась от налипших на лицо серебряных нитей и молила богов, чтобы рядом не оказалось их создателя.
Чем глубже мы заходили, тем больше я ощущала странное недомогание. Чувство подавленности, угнетения, никогда ранее не посещавшее меня, и от того – непонятное.
Внезапно лаз оборвался, перейдя в зал – во всяком случае, я решила, что это именно зал. Округлый, пустой, наполненный холодом и тяжелым воздухом. Я все-таки зажгла огонь в ладонях и начала осматривать стены, в то время как мужчины – центр. Моими находками стали разве что трещины на ледяном камне, полном миллионов молочных прожилок. Как подтеки молока.
Спутникам повезло больше.
– Ничего себе! – воскликнул Лис.
– Вот это да… – присвистнул Радислав.
Я отыскала смутное очертание того, чему они восхищались. Нечто широкое, размытое. Пришлось подойти ближе, чтобы воочию убедиться, что глаза не подвели.
Громадная – в два человеческих роста – статуя виверны, выполненная из черного мрамора, выглядела невероятно реалистичной. Лис боязливо провел по изгибам длинного хвоста, оканчивающегося стрелой. Лапы зверя, короткие, трехпалые, отличались массивностью и длинными когтями, словно вцепившимися за землю. Каждая чешуйка на широкой груди была идеально вырезана умелым мастером. Узкая морда с широкими ноздрями и раскосыми глазами смотрелась ехидно, а маленькие ушки, напоминающие беличьи, – смешно. По гребню виверны волной проходили короткие колючки.
– Как живая, – шепнула я, обводя пальцем чешуйки.
– И не предполагал, что они такие. – Голос Лиса преломился от изумления. – На гобеленах иначе. Мельче, страшнее.
Варрен прекрасно осознавал, как близок к отгадке. И я понимала его. Символ Галаэйи – виверна, здесь. В пещере, где по пророчествам спрятано спасение для увядающего государства. Почему ни один путник до нас не ворвался сюда? Не смог? Не нашел дороги? Не был достаточно смел?
– С чего ты взял, что это настоящая виверна? – Радислав рассеял грезы Лиса. – Её так видел скульптор.
– Возможно, ты прав. Или они вообще никак не выглядят, ибо их не существуют, – мямлил друг, как не свой, обходя виверну кругом.
Мы долго осматривали статую, но так и не узнали, откуда в глубине гор столь реалистичная красота. Я забралась по голове виверны, опираясь на острые шипы, и, перевесившись, потрогала массивную челюсть зверя. Выпирающий верхний ряд крепких, идеально выточенных зубов вселял уверенность в то, что будь ящер живой, он бы с легкостью прокусил трех наглецов разом.
– Шикарная, – напоследок вздохнула я, спрыгивая с шеи. – Представляю, каковы они в бою.
Ребята согласно промычали. И вдруг Лис напрягся, прислушался. А после выхватил с бедра клинок и метнул его практически около моего уха. Я отпрыгнула и пролепетала:
– За что?
Радислав шикнул и, указав за мою спину, вытащил меч. Я пустила огонек назад.
Вот и хозяин паутины. В трех локтях от меня на земле корчился в последних муках паук размером с поросенка. Его тонкие длинные жвала разжимались и сжимались, изо рта лилась слизь. Шарообразное тело пронзал кинжал Лиса. Радислав подошел к твари и распорол её толстое мохнатое брюхо. Паук разжал челюсти и опал.
Я хотела рассмотреть его получше, но Лис схватил меня за шиворот.
– Потом. Вдруг он не единственный.
Радислав уже обходил залу с мечом наготове. Рывок, и он насквозь проткнул похожую тварь, прижав её башмаком, и снял с острия.
Я заметила третьего паука. Повела плечами и, не придумав ничего лучше, запустила в него ком света. По лапам к туловищу разошлись рыжие лепестки. Паук забился в судорогах и беззвучно умер.
Безмолвные сцены расправы вызывали некий страх. Когда поверженное существо орет – это как-то понятнее, разумнее. Чем так. Разинув пасть и уставившись в темный потолок многогранными глазами.
Радислав с Лисом настороженно осматривались. Я всё же присела к первой убитой твари, вляпавшись каблуком в липкую жижу, вытекшую из её живота. Нет, ничего особенного. Обыкновенный паук. Но его размеры…
Внизу закопошились собратья убитого. Куда меньше его, с половину ладони. Они влезали по сапогам, заползали на штанину, но угрозы не представляли. Разве что если покусают. Бес знает, какой у них яд. Я передернулась и попыталась вспомнить какую-нибудь полезную волшбу. Но Лис уже подзывал к себе. Растоптав скинутых пауков носком сапога, я ушла.
За спиной виверны отыскался новый проход, куда шире и чище первого. Любопытство подогревало кровь, об остановке и усталости после встряски с пауками мы позабыли. Развилки, заваленные дорожки, тишина, саднящие ступни. Изредка потухающий факел, который приходилось менять – повезло, что те встречались во многих ходах, и они не отсырели за века забытья. Но мы шли, позабыв обо всем. На пути попалось ещё четыре паука, доходящих мне до колена. Они были неуклюжие, медлительные, и Радислав с Лисом убили тварей быстрее, чем те успели атаковать. Один, правда, пустил в нас паутиной, но путы легко порвались.
Пыл испарился, когда дорогу преградила дверь из цельного куска мрамора, покрытого рунным текстом.
Я рассматривала причудливые узоры, пока Радислав пыхтел и пытался подцепить глыбу мечом. Увы, между ней и стеной проглядывалась едва различимая щелка, в которую лился красно-желтый, как солнечный, свет. Лис облазил все углы в поисках потайного рычага, но впустую.
– Здесь что-то написано, – вынесла я вердикт. – Но, хоть убейте, не прочитать, что именно.
– Чужой язык? – Лис присел рядышком.
– Наш, но древний. Столетия четыре как не в ходу. Меня ему учила ведьма… Но бегло… И написано неразборчиво…
– Ну-ка. – К нам присоединился Радислав.
Он поводил подушечкой указательного пальца по надписям, прикрыл веки, ощупал круги. Потом глубокомысленно изрек:
– Целый сказ. О том, как дружны были людские народы с чужеземцами, как поссорились давным-давно из-за разрушительной жадности, и как боги оградили мир от разрушительных войн огромной каменной стеной – горами. А защитниками стены поставили яростных виверн, которыми пожертвовали варрены. И что ходы охраняют грозные многолапые монстры, чья слюна разъедает кости. Это пауки, что ли? И ничуть не грозные, видать, усохли за столетия. Так… Ерунда… Сказки… Проклятья… Во, в конце говорится, что пройти сможет тот, кто принесет кровавую жертву.
– Так и сказано? – усомнилась я.
– Почти. «О, путник, ты разрушишь то, что путь твой преграждает, кровью». И всё в таком духе.
– Ты и языки изучал?
– Увлекался в юности.
Он отряхнул ладони и поднялся, давая понять, что не намерен продолжать беседу. А я запоздало додумалась, что продолговатая выемка на камне, которая ответвлялась на тоненькие лучики, является всего-навсего каналом для жертвоприношения.
– Попробуем?
Привычно достала ножик.
– Опять себя гробить будешь? – возмутился Лис. – Меня и так твое заляпанное бурым лицо пугает. Нет уж, дай попробовать, каково это.
Я оглянулась на Радислава. Тот не изъявил охоты поделиться кровью, и оружие перешло в руки Лиса. Друг долго примерялся к каемке на мраморе, но наконец-то отважился и полоснул по середине ладони.
Струйка медленно поползла по каменным разрезам-каналам. Я, как завороженная, смотрела на неё, радуясь, что впервые страдать пришлось не мне. Собственная рука так и не зажила. Ещё и разбухла.
Круги, буквы, символы – всё опоясывалось красным цветом сверху донизу. Лис не отнимал руки от двери – он только сжимал и разжимал кулак, чтобы не останавливать поток крови. А та текла, набирая скорость и оставляя после себя алые линии. Варрен потратил её бесовски много. Удивительно, как он до сих пор не свалился от слабости.
Я не выдержала и отстранила побледневшего, уцепившегося за дверь Лиса.
Шли мгновения. Они затекали за шиворот липким, тягостным ожиданием. От прохлады, таящейся в коридорах, спина покрылась мурашками.
– Неужели ошиблись? – Лис протер пот с висков чистой ладонью.
– А вы думали, будто все надписи гласят правду? – Охотник скривился. – Читали когда-нибудь послания с заборов?
Я почти согласилась с ним, но тут раздался треск. Кровяная капля заполнила последнюю черточку рун. С потолка посыпался песок, по полу прошла рябь. Меня от встряски откинуло к стене, но я не успела влететь в неё – Радислав принял удар на себя. Лис прижался к двери, и мы с охотником видели, как он отползает влево вместе с цельным куском мрамора.
Из открывшегося пространства дохнуло невыносимой жарой. Воздух словно раскалился. А глаза слепило от ярких красок. От жара по щекам потекли слезы.
Мы, придерживая покачивающегося Лиса, шагнули в неизвестность.
И перед нами предстал очередной зал, напоминающий по размерам луг. И пересекала «луг» длинная, змееподобная яма, в которой, словно вода в реке, бурлила лава. Подлинная, о какой деревенские детишки рассказывали в страшилках; какая, должно быть, текла в жерле вулканов, располагающихся на юге страны. На юг я не заезжала, но и описаний хватило для того, чтобы в убеждении сказать: «Да, это лава». Кипящая рыжей лисицей, выдыхающая тяжелый воздух вместе с жарким паром. Её причисляли к бесовским проискам, ибо откуда взяться смертоносному потоку, уничтожающему всё вокруг и выбирающемуся наружу без чьей-либо помощи? То ли бесы постарались, то ли – боги. Но боги по определению не могут быть столь злы к людям, значит, виновата преисподняя.
Знаниями о вулканах я не блистала. Например, я слышала, что лава плавит камни, но островки (размером от двух ладошек до хорошей сажени), похожие на монеты для великанов, утыкали собой всю «реку», и с одного острова на другой при усилии был шанс перепрыгнуть. Неизвестно, откуда лава брала начало и где кончалась; не было ей конца или обрыва. Непонятно, каким образом оказалась в толще обыкновенных Пограничных гор. Но она существовала и жалила своей близостью.
Спина разом взмокла, а лоб покрылся испариной. По бровям, носу, подбородку потек пот. И если рубашка вся покрылась им, то высокие теплые сапоги словно холодили ноги от пяток и до конца голени. Почему?
Мы разглядывали представшее зрелище, дерзкую пляску раскаленной жижи, и не могли выдавить и слова. Не ожидали увидеть подобное. Молчание было лучшим доказательством тройного ошеломления.
Как горячо… Дышать нечем, губы пересохли. Я дотронулась до пола. Ощущения напомнили раскаленный городской тротуар в засушливое, жаркое лето. Босиком точно не походишь.
– Где мы? – Я облизала сухие губы.
– Это необъяснимо… – Радислав фыркнул. – Нет, я всякое предполагал, но лава в горах? Смотри, там опять что-то написано.
Он ткнул в монолитную плиту, возвышающуюся над нами как величественный надгробный камень. Испещренный привычными и совершенно непонятными символами. Их было столько, словно на плите описывалась история чего-то большого. Я разобрала три знака: «ведьма», «смерть», «виверна». Они встречались чаще всего, едва ли не в каждой строчке.
– Переведешь? – с надеждой спросила я, взглянув на Радислава. Пот с того тек водопадом.
Лис, что удивительно, выглядел бодренько, разве что раскраснелся, как девка на смотринах. Его слабость после потери крови неведомым образом исчезла, и, кажется, друг сам изумился приливу сил.
– Переведу, – подумав, решил охотник. – Не отвлекайте.
И не собирались. Радислав неслышно двигал губами и напрягал скулы – наверное, не мог вспомнить слова, – а я делала крохотные шажочки к бесоподобной лаве. Голова раскалывалась от жара и духоты. Перед глазами поплыли назойливые черные пятна.
– Попробую, – Радислав прокашлялся. – Правда, обойдусь без стихов. Тут что-то вроде легенды… Про то, как воины обеих сторон беспощадно убивали всякого, будь то мужчина с оружием или старик. О человеческих ведьмаках, которые уничтожили стражей-виверн во время войны между варренами и людьми; брали органы защитников гор для порч и черной волшбы, топтали их… скорлупу… Нет, яйца. Виверны ненавидели темных ворожей и уничтожали их, оставив воинам воинов. Именно ведьмаки наслали проклятье на страну за Пограничными горами. Сказано про пожары, идущие по полям и лесам Галаэйи. Как гибли дети варренов, задыхаясь от кровавой пены. И про то, что ни одна чернокнижница не вернется из Галаэйи живой, и виверны не видят в ведьмаках союзников, и они накинутся на любого из них да разорвут его в клочья. Если, конечно, останутся живы.
– Получается, не остались, – глухо закончила я.
– Или нет. – Радислав указал на завершающие строчки. – Здесь говорится, боги смиловались над Галаэей и заточили последнюю виверну в каменной… темнице, кажется. Что путь к ней ведет через… озеро огня, – он многозначительно посмотрел на лаву. – И что виверна эта принесет мир и покой, если её «восстановят» и вернут.
– Восстановят? – переспросила я.
– Так написано. Ну, похожее слово. Я не настолько хорошо знаю язык, и так половину додумал, а не перевел.
– Значит, та статуя на входе что-то значила? Или для красоты?
– Как дань памяти? Алтарь для приношений? – предположил Лис.
– Вполне… Так вот почему варрены не выносят мой род и готовы повесить нас при первой встрече. Лис, не слышал эту сказку?
Друг заметно напрягся и, по-моему, соврал:
– Нет. Мало кто помнит, откуда взялась ненависть. Как кровная вражда – началась столетия назад, а продолжается из-за традиций. В каждом варрене осталась крупица её, но откуда – никто не помнил.
– И в тебе тоже есть?
– Я не зря охотился на тебя с ножом…
– Страшная история. Не про нож, про войну. Ради чего все эти смерти?
Я поежилась.
– Меня пугает другое. Нам следует идти туда? – подал голос Радислав.
За бурлящей жижей, далеко, виднелись очертания арочного проема. Он чернеющей дырой призывал войти в себя.
– Надеюсь, не придется скакать козликами по лаве. – Лис взъерошил волосы. – Поищем проход?
Полная трещин, но цельная стена за нашими спинами как бы ответила ему: «Ага, щас».
– Ведьма не объясняла, как поступить? – продолжал допрашивать охотник, расстегивающий пуговицы на рубашке. Хорошо ему. Моя мокрая блуза намертво прилипла к телу.
– Ни слова. Поверь, я поражена не меньше.
– А я – нет, – вставил Лис. – Было бы слишком просто, если б всякий путешественник вошел в пещеру и наткнулся на разгадку. Восстановить виверну… Хм…
– Какая скукота, точно! Споткнуться или не допрыгнуть гораздо веселее.
– Неуклюжестью страдаешь одна ты, Слава. – Лис гаденько подмигнул.
– Куда я ввязалась…
– Я ведь предлагал остаться в Капитске. Детей бы для князя вынашивала, жирела да управляла городом.
– Иди к бесам!
– Только после вас. – Варрен галантным жестом показал на лаву.
– Замолчите! – Рычание Радислава отрезвило. Во всяком случае, паника утихла. – Если вы соизволите двигаться дальше, то решайте, что берем с собой, а что оставляем на этом берегу.
Он прав. Лис, разом прекративший атаковать, начал разбирать сумку. К нему присоединилась и я, пристыжено опустившая ресницы, а позже – Радислав, явно наслаждающийся победой в словесной перепалке.
Выбрать нужное сложно. Вроде и блузки ни к чему, и посуда лишняя, и те листы с рецептами снадобий не пригодятся, но оставлять-то жалко. А если обратно пойдем иным путем? Хорошо бы взять всё.
Но спутники заявили, что пожитки потащу на себе, и жадность меня покинула. Я оставила карту, книгу, воду и куртку, в которую, как в сверток, укутала вещи.
Мужчины побросали в рюкзак пищу, проверили, прочно ли держится оружие. Остальное свалили в неприглядную кучу и одинаково грустно вздохнули на прощание.
– После вас. – Я кивнула на островок, находящийся в расстоянии хорошего прыжка.
– Угу. – Радислав подтянул меч, забросил на свободное плечо сумку и, разбежавшись, перепрыгнул кусок рыжего озера.
За ним последовал Лис. Тот упал на выставленные ладони, но с шипением отстранил их от раскаленного камня.
Настала моя очередь. Ужас сковал тело. Сердце то бешено колотилось, то замирало, то билось рывками.
– Зря медлишь, прыгай, – потребовал Лис.
– Не могу…
– Не можешь что? Разбежалась и прыгнула.
– Не могу… – всхлипнув, повторила я.
Удача никогда не была моим товарищем, а умирать в реке из кипящего огня – увольте.
– Слава, не глупи! – взревел охотник.
– Наверное, кину браслетик и подожду вас тут. Вещички постерегу. Ловите…
– Какой браслетик? Нам нужна чародейка!
– Из меня она отвратительная.
– Лучшая из имеющихся, – парировал Радислав. – Хватит выкобениваться.
Почему-то его слова придали уверенности.
Отойти подальше, примериться, заставить коленки прекратить трястись. Я зажмурилась (худшее из решений), разбежалась и прыгнула. Перелетела удачно, да чуть не рухнула с островка, на котором легко поместилось бы существ пять. Хорошо, хоть Радислав схватил в кольцо объятий, в которых я и дрожала после.
– Жива, здорова. Зря волновалась, видишь? – шептал охотник, пока я боялась отцепиться от него.
– Я смогла?
До меня с трудом дошло сие радостное известие.
– Да, молодец, ведьма.
– Здорово. – На губах заиграла глуповатая улыбка.
– Ага, – едко отозвался Лис. – Осталось примерно тридцать нервных встрясок, визжаний, аханий и уговоров. Делай ставки, при плохом исходе успеешь обуглиться или мы вовремя выловим тебя?
Я сжалась.
– Не смешно, – вдруг рявкнул Радислав. – Прекрати её пугать. Девчонку и так шатает от страха.
– Всё в порядке. – Я мужественно приподняла левое веко. – Продолжаем?
Охотник покорно отстранился, и я смогла протереть покрасневшие глаза и оглядеться. Возможность разбежаться исчезла, а следующая кочка торчала мелкой точкой посреди собратьев – на ней сумел бы свободно поместиться всего один из нас. Слева и по центру островки были больше, но слишком далеко для прыжка.
– Так, – давал последнее напутствие Радислав. – Мы пойдем первые. Выжди мгновений с пятнадцать-двадцать и следуй за нами. Перепрыгнешь островков восемь; за ними большой. Видишь? Мы подождем тебя там, ты не торопись, настройся. И перестань бояться.
Кивок за кивком.
Лис вместо слов усмехнулся, щелкнул меня по лбу ногтем и перепрыгнул первым. Вскоре, когда варрен с ловкостью перебрался на третью овальную «монету», на второй стоял Радислав.
Тело, скованное броней из ужаса, опутывали потоки удушающего пара. Под ногами всё кипело. Глаза слепли при попытке посмотреть вниз. Кожа на щеках начала шелушиться и облезать. Шея – невыносимо чесаться.
Невдалеке виднелись взмокшие спины ребят.
– Слава, ты была хорошим человеком, – сказала я, погладила себя по челке и, визжа от страха, перелетела на второй камень. – И будешь.
По-моему, идея с ором вышла неплохой. По крайней мере, все точно знали, что я не потонула, а захожу на новый рубеж. Островов, кстати, было не «семь-восемь», а целых двенадцать. Но достигнув последнего, малюсенького, на котором едва уместилась двумя конечностями, я почувствовала себя героем. Радислав с Лисом терпеливо ждали на крупном камне, насмешливо стоящем на расстоянии единственного прыжка.
Осталось последний взмах.
Увы, я не допрыгнула. Так расхрабрилась, что запнулась каблуком сапога за щербатость в камне и вместо толчка вверх стремительно полетела вниз.
Спутники испуганно завопили, а я размахивала руками в воздухе. Вот бы взлететь! Или хотя бы не рухнуть.
На вскрик потребовалось мгновение, столько же занял неловкий прыжок с самого краешка камня. И я неведомым образом достигла относительно ровной – левая нога находилась ниже правой – поверхности.
– Спаслась, – хихикнула.
Спутники замерли, подобно статуям, и в немом ужасе таращились на мои сапоги. Я с сомнением перевела взор туда же и заорала так, что удивительно, как не пошатнулись стены.
Левая нога стояла в бурлящей, кипящей и извивающейся лаве.
По всем законам и правилам я обязана потонуть. Или выдернуть остатки ступни, а потом баюкать ожоги и надеяться на то, что кости остались целы. Но нет. Я как оцепенела, и тянул одеревеневшее тело Радислав. Он бросил меня на раскаленный камень, а сам уселся подле ноги, от которой не осталось ничего – иначе она хотя бы болела.
– Ты как? – Лис оказался рядом и мучительно долго обнимал за плечи. – Очень больно?
– Ничуть.
– Не обманывай, – друг затеребил ворот рубахи. – Какие мы дураки… Зачем полезли сюда… Прости умалишенного олуха… Я тебя на себе понесу… Мы сейчас же пойдем обратно. Я придумаю, как тебя вынести. Ты выдержишь, да?
– Да, – бездумно повторила я последнее слово.
– Радислав, что с ней?
Охотник молчал. Он потрогал мою лодыжку, а затем то, что осталось от носка сапога. Я не могла заставить себя посмотреть вниз, потому как боялась застать там лишь обожженную культю с пузырящимися ожогами или, что хуже, голым мясом.
