Текст книги "Тригинта. Меч Токугавы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 43

ГЛАВА 43

НАОМИ

о. Мальта, Валетта.

Вторые сутки сижу в светлой прохладной палате госпиталя Ангела Исцеляющего и смотрю, как в вены Ростова капает Алкагест.

На остров нас доставил Полди, посадив дракона прямо во дворе госпиталя. Он пытался убедить меня, что барону здесь обеспечат самый лучший уход, и что мне совершенно необязательно находиться рядом – гораздо лучше подождать, пока он выйдет из комы, в резиденции Архистратига, форте Святого Ангела. Я отказалась.

Полди рассказал, что Аслама нашли мертвым и что Печать его пропала. Рыцари перерыли пядь за пядью всё, что осталось от дворца Аль-Алям, но динария так и не обнаружили...

Яррист приказал сравнять город с землей. Не знаю, о чем он думал – в Маскате было полно людей. Говорили, под конец Архистратиг будто сошел с ума… Может, он хотел найти Длань Господа?

Длань Господа… обретенная и вновь утраченная мечта. Меч-мечта… Никогда не задумывалась, что у этих слов одинаковые корни.

Не могу разобраться, какие чувства испытываю, утратив его окончательно. Наверное, преобладает облегчение. Всю мою жизнь я только о нем и думала. Строила планы, возлагала надежды… А теперь, когда его нет – всё рухнуло. Я больше не воин. Я свободна.

Глядя на профиль барона, чуть подсвеченный лучами закатного солнца, проникающего в узкое окошко, на неподвижную, не колеблемую дыханием грудь, я пытаюсь обнаружить сходство между ними. Нифилим Яррист и Рефаим Семъяза…

Я присаживаюсь на кровать и беру Ивана за руку. Заглядываю в глаза: они всегда открыты. Вот, пожалуй, единственное сходство: глаза. Только не с глазами Ярриста – у того, когда они не залиты золотым ихором, – черные, чернее ночи, а Никодима.

Ростов и вправду похож на моего старого наставника. Вечной тихой усмешкой – будто он знает всё наперед, и только улыбается, глядя на игры детей… Особой манерой «прислушиваться к эфиру» – еще в детстве я так называла привычку Никодима замирать, иногда посреди разговора, на несколько мгновений, погружаясь в себя. А еще… не могу выразить иначе, но, когда я нахожусь рядом с Никодимом или Ростовым, ощущаю под ногами Земную Твердь. Точку Опоры. Своё Место. С Ярристом – совсем не так. С ним будто в зрачке тайфуна.

Я вновь вспомнила, как он, в золотых доспехах кружился в кольце Храфстр, и как еще тогда подумала: Яррист любит смерть. Так, как никогда не смогу полюбить я…

Уничтожая вампиров или сумасшедших маньяков, стреляя в далекие мишени из снайперской винтовки, я не понимала, что такое смерть. Просто нажимала курок, и кто-то падал. Но я не любила убивать. Это была работа.

Говорил Никодим: смерть воина всегда стоит рядом, за левым плечом.

Заглянув в неживые глаза Анубиса, я наконец-то поняла, что он имел в виду.

…Что характерно: меня ведь обучали, натаскивали много лет. У меня молниеносная реакция, глаза на кончиках ушей и сверхчутье на опасность!

И всё равно я не заметила, как он вошел. Вот я сижу и пялюсь, по обыкновению, на профиль Ивана, а в следующий миг передо мной, заслоняя свет, стоит пожилой господин.

Весь такой благородно-седой, с чуть отвисшими щеками и брезгливой нижней губой. Глаза бесцветные, водянистые, в глубоких морщинах. Одет, как викторианский лорд: фрак, кружевная манишка, перчатки, трость.

Смотрит на Ростова. С какой-то, я бы сказала, отеческой нежностью.

– Бедный мой консильери… – говорит он, чуть пришамкивая.

– Счастливчик! – я вскочила, но невидимая ладонь будто толкнула меня назад, на стул.

– Зови меня дон Лупе, дорогуша. Всё-таки я намного старше, и хотя бы поэтому заслуживаю толику уважения.

– Я не видела, как вы вошли. Как вас пропустили Рыцари? Госпиталь полон динарианцев…

– Тебе еще не доводилось встречать таких, как я, верно? – он стоял, тяжело опираясь на трость, и мне инстинктивно захотелось уступить единственный стул пожилому дедушке. – Это неудивительно: нас всегда было мало. А сейчас, пожалуй, кроме меня… – он говорил, будто размышляя вслух. – Так что на первый раз я тебя прощаю.

– Что вам нужно?

Он слегка пожал плечами и осторожно уселся на край кровати, в ногах у Ивана.

– Без малого пятьдесят лет Джованни был моим помощником. Советником – и превосходным! Мы очень одинокие существа. Нужно держаться друг друга.

Некоторое время назад я без раздумий бросилась бы на вампира, и постаралась убить. Но сейчас, после всего…

– Я знаю, кто вы. Вы – мертвец. Только силой Печати в вас поддерживается подобие жизни. И сила эта – заемная.

Он рассмеялся. Будто закудахтала старая курица.

– Как ты еще молода, маленькая принцесса! Как трогательно наивна… В конце концов, что есть жизнь, как не процесс непрерывного распада? А смерть – она статична. Неизменна. Человек живет какие-то жалкие мгновения, зато в смерти пребывает вечно. Ты тоже когда-нибудь приблизишься к этому порогу, и тогда… Тогда захочешь задержаться. Не переступать последнюю черту. Не важно: живой, или мертвой, ты захочешь просто Быть.

– Когда придет мой черед, я сделаю последний шаг не раздумывая.

Он посмотрел на меня из-под черепашьих век и по-стариковски крякнул. Вынул из нагрудного кармана белоснежный платок, приложил к сухим губам, – в углу платка мелькнула вышитая монограмма.

– Совсем дитя... – он покачал головой, будто сожалея. – Но это временный недостаток.

– Ха!

– И слишком дерзкая.

– А это не ваше дело.

– И еще плохо воспитана.

Дернув плечом, я отвернулась. Затем бросила через плечо:

– Я убила вашего сына. – я не собиралась этого говорить, но как-то само вырвалось.

Дон какое-то время молчал. От его безмолвия, от разлившегося тягучего ожидания у меня взмокла спина. Наконец он произнес:

– Тебе повезло. – и опять надолго замолчал. Я старалась не двигаться, и он продолжил: – Кроме того, мой сын сам выбрал Путь. Я скорблю об утрате, но жизнь – чем бы она не была – продолжается. Так что слушай меня внимательно, дорогуша, ибо два раза повторять я не намерен. – у него был такой голос, что я поняла: лучше повернуться. – Джованни мертв. И душа его всё дальше уходит по той дороге, которую ты, по молодости и глупости, собираешься преодолеть одним прыжком.

– Неправда! Он… в коме, а это – совсем другое. Он очнется.

– Нет.

На мгновение он «усложнился». Вампир вырос, плечи раздались в стороны, забугрились мускулами, – ума не приложу, как я это увидела сквозь рубашку и фрак, – по обе стороны лба прорезались тяжелые, загнутые вперед рога, вместо начищенных туфлей в каменный пол уперлись огромные раздвоенные копыта, а из ноздрей пыхнуло пламя. Сила его была сродни той, которой владели Храфстры, но… умертвия внушали страх, чистый экзистенциальный ужас, а Счастливчик был тем, кто этот ужас изобрел.

Наверное, на свежего зрителя это производило чрезвычайное впечатление. Я же за последние дни привыкла ко всяким выкрутасам: огненным мечам, хлопанью незримых крыльев, собакоголовым богам… Так что я просто сжала зубы, до крови прикусив язык, вцепилась в сиденье стула и постаралась не описаться.

Я ему поверила. Честно говоря, где-то в глубине души я и сама знала, что Ростов ушел слишком далеко. Если бы рядом был Никодим, или хотя бы Яррист… Но они не пришли.

– Я пришел к вам, чтобы сделать предложение.

– Ни за что.

– Вы его еще не услышали.

– Иван… Господин барон озвучивал мне его. Нет. Ничего не выйдет.

Счастливчик кивнул.

– Я и сам уже понял. – сказал он примирительно. – То предложение было… необдуманным. Поспешным. Неправильным. – он снова кашлянул, достал платок, промокнул губы, спрятал… – Выслушайте меня, Наоми. Я могу вернуть его с того света. – я впилась в него взглядом. – Точнее, я знаю, как это сделать, но не справлюсь один. Мне понадобится ваша помощь.

– Моя?

– Ш’хины.

Наконец-то я смогла встать. Ноги затекли, будто я просидела неподвижно целые сутки, а не каких-нибудь полчаса. Выглянув в коридор, я убедилась, что Рыцари – караул из четырех человек – на месте… Вернувшись в палату, подошла к окну, и, встав на цыпочки и навалившись животом на подоконник, выглянула во двор. Там тоже было полно динарианцев. Видеокамеры, искусно спрятанные в фонарных столбах и ветках деревьев, сигнализация… А я разговариваю с вампиром.

– Что такое Шехина? При чем здесь я?

– Время почти вышло. – дон поднялся. – Даже моих возможностей не хватит надолго в самом сердце Ордена. Скоро Рыцари заметят наведенные мною искажения и забьют тревогу. Вы должны пойти со мной. Я всё расскажу, но не здесь. Решайте. – он повернулся к двери.

– Стойте! – дон замер спиной ко мне. – Если я пойду с вами… Если вы действительно можете спасти его… Что взамен? Что вы потребуете от меня?

– От вас? – вампир развернулся и застыл, опираясь на трость. За окном, на площади, послышались громкие команды, топот множества ног… – От вас я потребую веры. Прежде всего, веры в себя.

Мой дед был самураем. Он умер, защищая меня. Это был его долг, гири… Ростов тоже умрет, если я буду сидеть на месте, и бояться.

Может, мне тоже пора отдавать долги?

Я подошла к вампиру.

– Что я должна делать?

Счастливчик вновь изменился. Опять это был добрый старичок, решивший помочь бедной девочке…

– В коридоре есть кресло на колесах. Мы усадим в него Джованни и вывезем из госпиталя. На причале ждет яхта.

– Вот так просто? А как же Рыцари?

– О них я позабочусь. – вампир усмехнулся. – Благородные паладины ничего не заметят.

Глава 44

ГЛАВА 44

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

о. Мальта, Валетта.

– Почему так долго? – мой бывший ученик больше не выглядел жизнерадостным подростком, веселым и беззаботным эльфом.

Он мерил шагами опустевшую палату Семъязы.

– Простите, ваше величество. Я прибыл как только смог.

Моего сарказма он просто не заметил.

– Здесь побывал вампир! Твой орден – кучка напыщенных болванов в раскрашенных консервных банках! Ни один из них не стоит скорлупы от съеденного белкой ореха, и…

– Она пошла с ним добровольно.

Тристан, осекшись, сел на кровать и растерянно взглянул на меня.

– Как вообще могло случиться, что кровосос забрался в самую глубь вашей муравьиной кучи?

– Это был Лучано. Идем. Мы их догоним…

…Мне всё время кажется, что события выходят из-под контроля. Убит Оберон – а я надеялся на его поддержку в нынешней войне; Аслам тоже убит. И это, скорее, во вред, чем на пользу: внезапно образовавшийся вакуум в Магрибском союзе грозит хаосом. Тысячи вампиров погибли вместе с Мастером, но еще больше – освободилось. Прислужники, не прошедшие ритуал уз крови, а именно они составляли костяк армии Аслама, остались без руководства и начали сбиваться в банды….

Мой брат находится в коме, из которой, как известно, нет дороги назад. Можно сказать, Семъяза тоже умер.

Я прикрыл глаза: тела. Прекрасные, не тронутые тлением, но – необратимо мертвые. Они так и лежали бы там, в Меггидо, год за годом, постепенно заносимые песком, если б не Потоп…

Мы не стали спускаться в душные каюты, а расположились прямо на палубе. Я хотел подышать свежим воздухом, в носу до сих пор стоял душок горящих Храфстр…

Очень хотелось есть, но теперь, пока всё не закончится – так или иначе – это будет лишним. Земная пища делает тело уязвимым.

– Мой отец. – Тристан требовательно смотрел на меня. – У него такая же рана, как у волчары.

– Копье Всевышнего. – кивнул я. – Мы думали, их больше не осталось.

– Вы "думали"? Значит, "вы" – кто бы это ни был – охренительно ошиблись, Фоморы вас побери! Не всё на нашем шарике, знаешь ли, твориться исключительно по "вашей" воле!

– Сейчас это ничего не меняет. Мы должны вернуть Ш’хину.

– Ты её уже и по имени не хочешь звать, да? Да что с тобой такое?

Улёгшись на тёплые доски палубы я уставился в небо. Когда-то я уже любил Ш’хину.

Базарная плясунья из Тира, каждый день она возносилась над толпой на туго натянутом канате…

Амита. Слёзы твои…

– Я выполняю свой долг. – с трудом выдавил я из себя. Очень хотелось засунуть голову в бочку с ледяной водой. Да так в ней и остаться.

– Послушай… – Тристан подвинулся ближе и ухватил меня за воротник. Двигаться не хотелось. – Яррист, послушай меня… Те, ваши дела – уже в прошлом, всё быльем поросло. Сейчас – совсем, совсем другое время. Господь Бог… – он горько рассмеялся. – Это тебе хочется, чтобы Он вернулся. Ты так привык. Тебя так учили. Добрый Боженька всё видит, всё знает… Он защитит, убережет, не попустит… – король сидхе сглотнул и вытер слезящиеся глаза. – Только Он, один, знает, как надо! Но ты пойми, Яррист! Мы Его не помним. Никто в мире, кроме тебя и кучки таких же старичков, не помнит, каково это: чувствовать Присутствие Его. Для людей Господь – всего лишь Слово! Я что хочу сказать: ты уверен, что Он нам так уж нужен, а? Не тебе, а нам, людям?

– Вы – дети. Потому нуждаетесь в водительстве и наставлении ежечасном. – привычные слова показались пустыми и надуманными.

– Ну конечно, как же иначе… Войны, коррупция, наркотики, виртуальная реальность. Четыре коня, на которых восседают Всадники смерти. Но это же было всегда, Яррист! Что, раньше агнец возлежал рядом со львом, и все питались манной небесной? Да нифига подобного! Знаешь, о чем больше всего любил вспоминать отец? О Войнах с Фоморами! Именно так, с большой буквы! О, тогда ведь он не был заштатным монархом одного из мелких княжеств Земных… Он сам был почти что богом, он был Кухулином! Земля содрогалась от его поступи… по крайней мере, он так говорил. Но видишь ли, для нас реальность – вот, здесь! – мой ученик остервенело застучал кулаком по лакированным доскам палубы. – Господь, Жизнедержцы, Печати – это всё невообразимо круто! Но меня, как монарха, больше волнует утверждение годового бюджета страны, урегулирование политики взаимоотношений с сопредельными государствами и вопрос увеличения производства электроэнергии, Балор её задери! Гуманитарная помощь для беженцев… ты, наверное, забыл, что Аслам контролировал территории, на которых с удобствами разместятся три государства размером с моё. Конечно, людские проблемы тебя, как Архистратига, не касаются. Даже если ты сам их спровоцировал. А нам, людям, предстоит решить, что делать с освободившимися землями и чем кормить сотни тысяч оставшихся без крова людей!

Мы лежали на палубе и молчали. Что я мог сказать молодому королю, своему бывшему ученику?

С тех пор, как я перестал слышать Глас Бога, мною владеет невосполнимое чувство потери. Современный психолог сказал бы, что я переживаю перманентный экзистенциальный кризис: зная, как всё должно быть устроено, я не нахожу внешних соответствий, и это сводит меня с ума.

Но я действительно хочу чтобы мир стал прежним. Чтобы он стал правильным.

– Тебе, наверное, захочется меня убить… – сказал я.

– При всем уважении, драгоценный учитель, но с тех пор, как мы знакомы, мне всё время хочется тебя убить. Так что не парься, я привык сдерживаться. Говори, что хотел.

– Может, она не Ш'хина. Возможно, мы ошибались.

– Что ты несешь? – Тристан вскочил. – Ты же мне из-за неё весь мозг выел чайной ложкой! Да и не ты один… Вы же все как сбесились! – он побледнел. – Стой! Если Наоми – не она, то… Счастливчик её просто убьет! Да нет… Ты же сам говорил: доказательства. То, как вы, архангелы, на неё реагируете… Вы же двадцать лет потратили на её воспитание! Ты свихнулся!

Возмущенно фыркнув, он пошел прочь, но через секунду вернулся.

– Яррист, тебя по голове в последнее время не били? Учитывая то, что ты учинил в Омане…

– Мы уже ошибались.

– И ты решил, что Наоми…

– Да. Она потеряла Длань Господа. Если б не брат, её бы загрызли Храфстры, и она… не смогла оживить Семъязу.

– Не смогла? – Тристан так и взвился. – А ты говорил ей, что она может? Хоть одной Ш'хине вы это говорили? О предназначении, о связи с Богом? Нет? Так откуда Наоми, Балор тебя сожри, должна знать всё это?

– Она должна.

Тристан устало побрел к борту и уселся там, сгорбившись и свесив ноги к воде.

…Она – не Ш'хина, сказал тогда Никодим. Она простая девчонка из труппы канатоходцев, ты ошибся, сын. Просто ты влюблён, и свет любви принимаешь за иной свет.

– Откуда ты знаешь? – спросил я тогда. – Ведь ты её даже не видел.

– Я знаю. – ответил он.

Я нашел плясунью у ворот своего дома, мертвую. Кто-то – может, другой любовник, а может, одна из ревнивых жен тех, что приходили ежедневно на базарную площадь, чтобы полюбоваться на её голые ляжки, пырнули её. Она почти добралась до моего дома. Почти добралась.

Амита. Слёзы мои…

– Её нет на Сицилии. – Тристан вернулся. Я приподнялся на локте. – Ну сам подумай: Счастливчик – не идиот. Он знает, что мы бросимся в погоню. Что ты бросишься. Будет он прятаться там, где его легче всего найти?

Со стоном поднявшись, я снял рубашку и аккуратно повесил на поручни. Стянул штаны…

– Собираешься искупаться? – спросил Тристан.

– Лучано хочет, чтобы Ш’хина вскрыла Печати.

– И что? Купание как-то поможет?

– Хочу взлететь, чтобы с высоты определить место схождения сил. Мы рискуем опоздать.

– Я всё еще нихренашечки не понимаю. – Тристан, вслед за мной, поднялся на ноги.

– Знаешь, зачем Лучано забрал Семъязу? Решил натравить его на меня! Он хочет, чтобы я дрался с братом. Он рассчитывает покончить с нами одним махом.

– С чего ты взял, что Семъяза будет с тобой драться?

– Будет. За неё он будет драться с кем угодно. Так же, как и я.

Глава 45

ГЛАВА 45

НАОМИ

Средиземное море.

Прямо по курсу – небольшой остров. Бухта пестрит лодками всех цветов и размеров, пляж, как муравьями, заполнен крошечными фигурками.

– Я думала, мы идем на Сицилию.

– Это Лампедуза. Правда, красиво?

Я фыркнула. На Средиземном море везде красиво: лазурные воды, живописные скалы, буйная зелень – кому это может не понравиться?

Дон, стоя на мостике роскошной яхты в солнцезащитных очках, белой свободной рубашке навыпуск, светлых брюках и легких кожаных туфлях, похож на пожилого плейбоя.

– Столько людей… – протянула я задумчиво.

– Это беженцы. – он искоса глянул на меня и снова уставился на берег, облокотившись на поручни. – Остатки армии Аслама. Те, кого не успели обратить или пустить на корм. Яррист Проклятый уничтожил халифат.

– Аслам хотел править всем миром.

– Покорить. – Лучано всё так же смотрел на волны. – Ему не нужна была власть в общепринятом смысле. Но это в прошлом. – взмахом руки дон пресек мое следующее язвительное высказывание. – Шейха больше нет. А с ним, как вы знаете, не стало и всей его семьи. Освободились огромные территории: вскоре люди потянутся назад, чтобы занять пустующие земли… Будет очередная гражданская война. Ни одно начинание людей не обходится без войны.

Мы обогнали огромную надувную лодку. Сверху были видны только головы в круглых тюрбанах: люди сидели, как икринки в рыбьем брюхе. Казалось, еще немного – и борта лопнут. Все лица – смуглые, изможденные, были повернуты к нам.

– Как вы выжили? – я смотрела на Лучано. Теплый ветер теребил подол моего платья, взбивал отросшие волосы, бросая пряди в глаза. – Вас так легко убить…

– Естественный отбор. Слышали небезынтересную гипотезу сэра Чарльза Дарвина об эволюции видов? Выживают сильнейшие.

– Вы – всего лишь порождение мертвой магии. К вампирам не относится теория эволюции.

– Когда-то нас было много. Тридцать независимых Домов, Тридцать!

– По числу Печатей, да? Тех самых динариев, уплаченных за смерть…

– Никто не платил за его смерть. – перебил Лучано сварливо. – Это придумали позже, чтобы оправдать чудовищный провал. Иегошуа, приняв в себя Благодати тридцати Архангелов, испытал преступное… как бы лучше выразиться… – головокружение от успехов. Сила опьянила его.

– И чего Иегошуа добивался?

Вампир усмехнулся.

– Хотел потягаться с Создатьелем на его же поле… Как начинающий Демиург, он возмечтал всё изменить. Исправить то, в чём, по его мнению, ошибся Господь.

– Так что пошло не так?

– А с чего вы взяли, что что-то пошло не так? – он снял очки и стал протирать их полой рубашки. Такой человеческий жест…

– С того, что на этом месте история обрывается. Нигде не говорится, что было дальше: Иегошуа, неся крест, взошел на Голгофу, затем его распяли, и… всё. Далее, как говорится, «глаз не зрит, а уши не внемлют».

– Что же вы не спросили у своего друга, Ярриста Проклятого? – проворчал вампир.

– А мой друг Яррист заявил, что его вообще там не было. Посему сведениями, что же произошло на самом деле, он не обладает.

– Как интересно. – из уст Лучано прямо таки изливался сарказм.

Миновав людную бухту, и обогнув остров, мы зашли в другую: сплошные черные скалы, вздымающиеся из воды резкими уступами…

Иван тоже намекал, что Яррист со мной нечестен. Не знаю. Какой ему смысл? Почему надо непременно замалчивать какие-то события, случившиеся две тысячи лет назад? Две тысячи! Да я даже представить не могу, как давно это было.

– Так что с Иегошуа? Я так понимаю, уж вы-то всё знаете из первых рук. – я надеялась поддеть Лучано, но он даже не повернул головы.

– Он умер. – дон вновь снял очки и, без всякой надобности, принялся тереть линзы. – Тело для погребения отдали неким Иосифу из Аримафеи и Никодиму, по их же настоятельной просьбе.

Я вдруг поразилась переменам, незаметно произошедшим во внешности Лучано: исчезли черепашьи веки, обрюзгшие щеки, кожа подтянулась, четко обозначив скулы и квадратный подбородок. Вся его фигура теперь излучала животную силу, я бы даже сказала, здоровье – не будь вампир окончательно и бесповоротно мертв.

– Как у вас это выходит? Гламор? Еще какое-то внушение?

Лучано хихикнул.

– И никто не может сказать: бабочке ли сниться, что она – философ Чэнь, или же старику Чэню приснилось, что он – бабочка… Мне скоро понадобятся силы и я принял меры, только и всего. Давайте не будем отвлекаться, время поджимает.

– Вы, кстати, в курсе, что Яррист будет меня искать? Он просеет по камушку всю планету. И узнав, что это вы…

– Я так понимаю, вам неинтересно, что случилось дальше?

– Откуда мне знать, что вы не врете? Вы – заинтересованная сторона.

Он подошел очень близко, почти вплотную и навис надо мной.

– Я хочу стать вашим другом, Наоми. Но, если вы мне не верите и не хотите слушать, что ж… – не дождавшись ответа, он пожал плечами и отвернулся. – Отдам команду швартоваться.

Я оглядела берег: сплошная отвесная скала, вся в потеках железистых отложений и подсохших водорослях.

– Стойте! Я… Хочу услышать, что там было. Пусть даже это будет ваша версия. О дружбе побеседуем позже, когда очнется Иван.

Кивнув, вампир встал рядом. Был он теперь выше меня головы на две.

– Вам наверняка говорили, что Господь истребил всех Рефаим, обозлившись на то, что они затеяли войну с братьями? – я кивнула. – Но видите ли… Он их не уничтожил. Просто запер, в своего рода тюрьме. Мир Рахвия, или, как его еще называют, Второе Небо. Охранять же Рефаим Он приставил своего самого доверенного ангела, Рафаэля.

Дон вновь пристально смотрел в воду за бортом. Сквозь прозрачную толщу виднелись длинные плети водорослей, крупные вытянутые тени, косяки мелкой рыбешки…

– Рахвия – очень суровый мир. Даже Рефаим смертны во Втором Небе… Земля для них – Потерянный рай. Они мечтают вернуться.

Дон вздрогнул, будто очнулся от воспоминаний и продолжил:

– В то самое время, когда ангелы, оставшиеся на Земле, по собственной глупости лишились Благодатей, одному из Рефаим удалось обмануть наивного Рафаэля и бежать из тюрьмы. Не буду утомлять вас подробностями, скажу одно: этот Рефаим убил пророка. Переодевшись центурионом, одним из тех, что охраняли место казни, он смог подобраться к самому подножию креста, и, когда прозвучал приказ, всадил копье под ребро Иегошуа.

– Простым копьем ангела не убить.

– Вы правы. Обычным копьем его не убить. Но то было копье Всевышнего, хотя внешне оно не слишком отличалось от пилумов других солдат. Гигант убил Иегошуа, и, вытянув, одну за другой, все Благодати, заключил их в монеты. Но воспользоваться артефактами, или просто унести – не успел. Рафаэль быстро обнаружил пропажу и вернул беглеца в тюрьму.

– А Тригинта под шумок прибрала серебренники, и вовсю пользуется их силой…

– Только малой частью. Скорее, их естественным излучением, так называемой эманацией. Сами Благодати остаются запечатанными.

– Но… Почему их не может «распечатать» Никодим, например?

– Только Он имеет достаточно сил, чтобы вернуть развоплощенных ангелов и вновь наделить их Благодатью.

– Ну хорошо. Как тогда получилось, что Носителем может стать исключительно вампир?

Лучано рассмеялся. Несмотря на преображение, стариковским скупым смехом.

– С чего вы взяли, что Носители – только вампиры? А как же король Таранис? Коронация ведь уже состоялась, не так ли? А другие владетельные особы, сильные мира сего? Старик Оберон, Гейдерих… Отчего они живут столь долго, не старясь и только умножая свои силы?

– Я думала, это Алкагест…

На мгновение он вновь явил свой тот, второй, облик: рога, копыта, пламя из ноздрей… Я даже глазом не моргнула. Привыкла, наверное.

– Не обольщайтесь, милое, наивное дитя. Все мы – Носители, члены Тригинты! По-сути, король Оберон ничем не отличается от меня! – дон прошелся взад-вперед по палубе. – Все, кому принадлежит власть в мире, являются заложниками Печатей. Рычаг, вот что такое! Тот самый, с помощью которого мир, под названием Земля, переворачивают, как блин на сковородке!

…Наконец яхта вошла в незаметную пещеру. Когда зажглись лампы, стало ясно, что это рукотворный док. Кто-то потратил уйму времени и средств, оборудуя на крошечном островке такое убежище.

– Держите факел, мадемуазель, а я возьму Джованни. Дороги тут нет, придется нести его на руках.

Иван сидел в коляске, которую мы стащили из госпиталя. Голову он держал прямо, но в глазах плескалась серая пустота.

– Он к нам вернется? – спросила я.

Вампир пожал плечами. Поверх легкой рубахи он накинул длинный плащ, подбитый белым шелком, легкие туфли сменил на высокие сапоги.

– Всё зависит от вас, дитя, как это ни прискорбно. Впрочем… На всё воля Божья.

Были ли у меня нехорошие предчувствия, когда я согласилась пойти с вампиром? Никаких. Моё тренированное чувство самосохранения отключилось. Возможно, наступил предел насыщения: я просто устала бояться, при этом прекрасно понимая, что Счастливчик мною манипулирует. Рассказывает сказочки, бросая крохи информации, как крошки черствой булочки…

Через полчаса молчаливого спуска мы остановились передохнуть. Я обхватила плечи руками – холод пробирал до костей.

– Долго еще?

– Порядочно. – ответил дон, и, сняв плащ, заботливо укутал мне плечи. – Толща воды и вулканической породы служит достаточным препятствием для эманаций Печатей. Вы же знаете, синьорина, они меняют всё живое. Возможно поэтому нам, вампирам, намного легче совладать с их силой, управлять ею. Ведь мы уже мертвые.

Если у него там целый схрон… Яррист говорил, что Орден владеет восемнадцатью динариями. Шесть принадлежат Семьям вампиров, по одной на каждого Мастера. Впрочем, уже пять – ведь Печать Аслама неизвестно, у кого. А остальные…

– Вы думаете оживить Ростова с помощью Благодатей, да? И думаете, у меня получится их выпустить?

Вампир молча взвалил на себя Ивана и отвернулся. Мы вновь пошли вниз.

– Что такое Шехина?

Наконец спросила я, устав от многократно отраженного от стен шарканья ног, собственного громкого сопения и рваных, мятущихся бликов огня. Не давала покоя одна мысль: что будет, если факел погаснет?

– А я всё ждал, когда же вы вспомните… – он поудобнее перехватил Ростова. – Не что, а кто. Ш’хина – это наше всё. Надежда мира на Спасение. Говорят мудрецы: «Как солнце светит всем на Земле, так и Ш’хина…»

– Стойте! – я схватила его за плечо. Холодное и твердое, будто высеченное из камня. – Ростов говорил, что Ш’хина – это душа мира, Квод-ха-Шем. Способность любить, сострадать всему живому. Но я – убийца. Я не даю жизнь!

– Господь тоже отнимает. И наказывает. Но вместе с тем Он любит. Без смерти нет жизни – это прописная, уж простите, истина.

Захотелось хорошенько стукнуться головой о стену.

Детская книжка… Одна из первых, что я прочла самостоятельно. «Повелительница ангелов». Там была девушка по имени Шехина, и жила она в замке Квод-ха-Шем, а прислуживали ей ангелы, шестикрылые Серафим… Книжка попала ко мне задолго до того, как погибли бабушка и дедушка. Значит, они понимали, что меня ждет?

– Лапуля! Не останавливайтесь, нам еще далеко.

Но, сделав несколько шагов, я застыла вновь. Вспомнила, что говорилось о Ш'хине в той книжке.

– Те потерянные Печати… Вы хотите, чтобы я передала их силу вам! – он только глянул через плечо, но шага не замедлил. – Кроме того, что я не хочу этого делать… Я не знаю, как! – только сейчас до меня дошло, что Счастливчик шагает в темноте, а факел освещает дорогу только для меня. – Подождите!

Вампир остановился и бережно опустил Ростова на камни у своих ног. Распрямился, по-стариковски держась за поясницу.

– Если б кто-нибудь знал… – наконец пробормотал он, как бы про себя. – Говорят, когда Бог удалился от Мира, Он оставил нам Ш'хину. Она – проводник между человеком и Богом. Исходя из этой гипотезы, Ш'хина обладает теми же знаниями, что и Господь. Придет нужный момент – и вы вспомните.

Я бессильно рухнула рядом с Ростовым. Камень был холодным и влажным.

– Иван сказал, что избранность – не привилегия, а обязанность. Что я никогда не принадлежала себе. И видимо, уже не буду. Ладно, с этим я могу согласиться. Но я всё равно не понимаю!

– Это как крест. – он поджал губы и слегка наклонил голову. – И нести тяжело, и бросить нельзя.

Повинуясь внезапному порыву, я спросила:

– Дон Лупе… Что такое смерть?

Вампир тяжело вздохнул, а затем устроился рядом.

– Никто не знает. И в этом явлена мудрость Творца: обещая вечную жизнь после смерти, Он обращает эту тайну в орудие Победы. От нас лишь требуется доверять Ему. – мы посидели немного молча, а потом вампир поднялся и протянул руку: – Идемте. Нам еще далеко…

Наконец, спустя целую вечность, мы оказались в просторной пещере. Гладкие своды её были оплавлены потоками магмы. В центре возвышался большой плоский камень, на который Лучано положил Ростова. Руки Ивана безвольно свесились вниз, ребра резко обозначились под рубашкой. Голова откинулась, на шее проступил острый кадык.

– Никто не способен принять Благодать, кроме самих ангелов. – тихо и задумчиво сказал вампир. Как для человека тело является поместилищем духовной сущности, Божественного начала, так и Благодать для ангела.

– Никто, кроме Ш'хины! Она – воплощение Силы Господней, значит, может распечатать монеты и принять Благодати.

Последнюю фразу произнес Яррист.