Текст книги "Тригинта. Меч Токугавы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 46

ГЛАВА 46

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

о. Лампедуза.

Когда мы подошли к острову, его пляжи, берега и бухты кишели людьми. Беженцы. Они заполонили островок, прибывая на надувных лодках, шаландах и даже плотах. Своими бурыми, изможденными лицами и пыльными одеждами эти люди напоминали вшей на подсохших ранах. Сколько я их повидал за века…

Что меня всегда удивляло: беженцы никогда не пытаются сами устроить свою дальнейшую судьбу. Покрываясь пылью, голодая, они сидят и ждут, пока кто-нибудь не придет и не позаботится о них…

– Как мы её найдем? – Тристан оглядывал берега в бинокль.

– Если честно – не знаю.

Перед таким столпотворением я ощущал полное бессилие.

– О как! – мой ученик опустил бинокль. – А я-то думал, ты сейчас снова «включишь архангела» и быстренько нащупаешь Шехину.

– Я не могу её почувствовать! – еле сдержался, чтобы не врезать ему. Длинный язык ученика выводил из себя. – Её что-то скрывает. Остается просто верить, что она где-то здесь. Что всё это – неспроста.

– Ну… Можем пройти вдоль всего побережья, осмотреть берега…

Я пригляделся к Тристану повнимательнее.

– А почему ты такой спокойный? Знаешь что-то, чего не знаю я? – ученик усмехнулся.

– Нет. Не знаю. Но, в отличие от тебя, не могу, сбросив портки, взмыть в небо и проораться там всласть, изображая огнемет. Я не могу фонтанировать ихором, хлопать крыльями и стрелять перьями. Мне доступно только одно: встать на четвереньки и завыть. Но так низко еще ни один король сидхе не падал. Не дождетесь.

– Простите, ваше величество.

– Не стоит. Поверь: я тоже её люблю.

…Наконец в одной из бухт мы обнаружили пещеру – внутри, в обширном доке, на приколе стояла яхта. Рядом – небольшой катер.

– Ну, теперь ты её чувствуешь? – спросил Тристан, спрыгивая на берег.

– Да. Теперь – да. Мы должны поспешить.

Из темноты раздался смешок. Затем… Нестерпимый блеск ослепил меня. Из глаз хлынули слёзы, внутри головы, под сводом черепа, раздалось пронзительное, изводящее жужжанье. Копье Всевышнего! Только оно может сиять так безжалостно для глаз ангела. Я пошатнулся, но почувствовал опору: Тристан подставил плечо.

– Братец! Мы всегда встречаемся в самое неподходящее время. Отойди с дороги. – сказал он кому-то, кого я не видел.

– С чего ты взял, что я тебя послушаюсь? – это был Дирг, судя по голосу.

Тряхнув головой, я собрался с силами. Первый шок миновал.

– Я – твой король.

– А твоя девка убила нашу мать!

Я почувствовал, как плечо Тристана каменеет.

– Ты знал? – тихо спросил он меня.

– Это важно?

– Не сейчас. Ты можешь идти?

– Да, если не буду смотреть на копье…

– Тогда иди. – Тристан толкнул меня в сторону темного провала в стене.

– Не давай ему даже притронуться к себе копьем! – возможно, это последний совет, который слышит от меня ученик.

– Ни разу в жизни Диргу не удалось надрать мне задницу. – Тристан подмигнул и повернулся к брату.

– Отца убил ты?

– Не представляешь, как это было легко! А еще этого глупого вампира – шейха, и того белого волчару… Я и не знал, что так приятно убивать!

– Ты не способен на убийство, Дирг, это копье управляет тобой. Брось его, и сразимся на равных. В последний раз.

– Ха! Думаешь, я идиот? Я наконец покончу с тобой, братец, и королем провозгласят меня…

Я шел во тьму, постепенно удаляясь от Тристана.

Наверное, пора перестать называть его учеником…

Глава 47

ГЛАВА 47

СЕМЪЯЗА.

Яррист был в черных орденских доспехах. Огненного меча не видно, но придет время – и он появится, уж я-то знаю.

Кинув короткий взгляд на Наоми, мой брат повернулся к вампиру:

– Она не Ш'хина. Мы все ошиблись, Лучано. Отпусти девчонку.

Вампир усмехнулся.

– Ты никогда не умел блефовать, Проклятый.

Наоми вышла вперед.

– Наконец-то ты признал это. Хреново, да? Сознавать, что ошибся… – она повернулась к вампиру. – К сожалению, он прав, старик. Я – не Ш'хина. – Доволен? – она вновь смотрела на Ярриста. – Я не оправдала твоих надежд, и зачем… зачем ты тогда пришел? Посмеяться?

Яррист покачал головой.

– Я облажался, твоя правда. Прости. А теперь давай уйдем отсюда. – он требовательно протянул руку.

– Она никуда не пойдет! – Лучано закрыл Наоми собой. – Мы заключили сделку, Проклятый. И тебе остается одно из двух: либо удалиться самому, либо…

Из руки Ярриста вырос меч.

– Уйди с дороги, Маккавей. – буднично предложил он. – Уйди, или я сожгу тебя.

Лучано не двинулся с места.

– Меч тебе не поможет, Проклятый. Девчонка пришла со мной. – он оглянулся на Наоми. – Со мной и останется. – Ну же! – вампир через плечо бросил горсть монет. – Выполни свою часть сделки, и тогда я выполню свою…

– Не трогай их! – заорал Яррист из-за плеча вампира. – Наоми, что бы ни произошло, не прикасайся к монетам!

– А то что? Я стану новым Носителем? Ну и пусть! Тристану пришлось взять Печать! Почему я не могу? С Печатью я хотя бы попытаюсь вернуть твоего брата, на которого тебе, похоже, наплевать!

– Того, кого пометили копьем Всевышнего, невозможно оживить. – Яррист заговорил очень тихо, почти шепотом. – Даже Он не смог этого сделать, Наоми! Поверь мне, это невозможно. И еще: Тристан от Печати отказался. Он решил прожить только свой, человеческий век…

– Ты знаешь, Проклятый, что она может это сделать! – перебил Ярриста Лучано.

– Не может! Она – не Ш'хина, вампир. Поверь, я уже ошибался.

– Так вот в чем дело… – Лучано задумчиво поджал губы и покивал. – Понимаю, понимаю. Не слушай его, девочка. – он подошел к Наоми и взял её за руку. – Проклятый хочет безраздельно владеть тобой. Он принимает собственнический инстинкт за любовь. Но любовь – это всегда жертва, вечное самоотречение. Чем ты пожертвуешь ради любви, Проклятый? Что ты отдашь взамен?

Яррист молчал. Даже сейчас, стоя перед любимой женщиной, находясь на грани отчаяния, он не мог сказать…

Лучано скорбно покачал головой.

– Вот то-то и оно. Ангелы не умеют любить никого, кроме Отца! Это не их вина, Господь свидетель…

– Неправда! – Яррист попытался обойти Лучано. – Я просто не мог иначе! Да, я всегда был связан долгом, но раз ты – не Ш'хина… Мы можем уйти. Вместе!

– А если бы я оказалась ею, Яррист? – спросила Наоми. – Что тогда? Ты бы продолжал делать то, что велено? Выполнять план? Вампир прав! Любовь – это когда жертвуешь собой, не задумываясь.

Она наклонилась и сгребла с пола Печати. Яррист бросился к ней, но Лучано взмахом руки отшвырнул его к стене. Огненный меч чиркнул по камню, высекая искры, лязгнули доспехи.

Держа печати в ладонях, сложенных лодочкой, Наоми повернулась к Лучано.

– Что я должна делать?

Вампир обошел её кругом, как бы принюхиваясь, затем навис сзади, и прошептал:

– Я не знаю, детка. Решать тебе.

– Брось их! – Яррист поднялся и вновь ринулся к ней. – Ради Бога, брось их, Наоми! – вампир снова оттолкнул его.

А Наоми подошла ко мне. Заглянула в глаза… Как бы я хотел подать ей знак! Хоть что-нибудь: трепет ресниц, дрожь пальцев, намек на дыхание… Невозможно. Тело – это клетка, из которой душа не в силах улететь.

– Я верю, что вы живы, Иван. Я чувствую, как вы смотрите на меня, слушаете, что я говорю… Я верну вас. Я очень хочу, чтобы вы были.

– Наоми! – Яррист пытался добраться до неё, но вампир не подпускал. Он возвышался над ангелом, как гора. Лучано вырос, раздался в плечах, голову увенчали изогнутые рога, а за спиной, вместо плаща, дыбились тяжелые чешуйчатые крылья. – Наоми! – Яррист обезумел от отчаяния. – Если ты распечатаешь Благодать, он выпьет её, затем призовет и обратит всех, что собрались наверху, на острове, и тогда…

– Что тогда? – насмешливо переспросил вампир, глядя сверху вниз. – Смогу тебя победить? Если ты еще не понял, я могу сделать это прямо сейчас! Но есть другой выход… – Яррист замахнулся огненным мечом, но вампир остановил его пустой ладонью и оглянулся на меня. В глазах его плескалось неподдельное сожаление. – Копье! Принеси копье Всевышнего – я чувствую, оно где-то рядом. И закончи то, что начал мой прислужник там, в Омане. Тебе не привыкать убивать своих, Проклятый… Я заберу Благодать Семъязы – это не то же самое, что совокупная сила нескольких ангелов, но… девчонке не нужно будет мараться Печатями. И вы сможете уйти. Годы работы пойдут насмарку, она так и не станет тем, кем должна, но ты… Ты, как обычно, получишь свое.

Теперь рассмеялся Яррист. Он, как и вампир, изменился: доспехи из черных сделались золотыми, в глазах плескался ихор, могучие крылья поднимали ветер. Голос трубно гремел под сводами.

– Мне приходилось убивать своих, тут ты прав, вампир. Но Семъяза – мой брат!

Он ринулся в атаку. Обмениваясь ударами, Гиганты взлетели под своды пещеры, воздух затрещал от разрядов. Яррист вился вокруг вампира, подобно огненному змею, но меч его, казалось, не причинял тому никакого вреда. Вампир взревывал, скребя крыльями по потолку. Текли минуты, противники то спускались к самому полу, то взмывали ввысь, в стороны летели раскаленные искры и плавили камень.

Наоми пыталась их остановить. Она кричала, пока не сорвала голос, но Гиганты ничего не слышали. Тогда она села на камень рядом со мной и застыла. Когда на руку ей попала огненная искра, и прожгла кожу, она даже не шевельнулась.

Наконец вампиру удалось, изловчившись, ударить Ярриста в грудь и пробить золотой доспех, вместе с грудиной. Насадив тело противника на руку, как на копье, он поднял его над головой и победно заревел. Из раны, прямо на вампира, хлынул ихор, и его чешуя начала обугливаться. Там, куда попадала кровь ангела, вспыхивали языки пламени. От вампира повалил черный дым. Лучано заметался, пытаясь сбросить Ярриста, но тот, оскалившись, крепко прижал вампира к себе, а затем еще и обнял своими ангельскими крылами. Лучано бессильно завыл. Так они и рухнули на пол, горя.

Она попыталась подойти к ним, но жар был слишком силен.

Окровавленная, с обожженными руками, Наоми ждала, когда пламя погаснет. Я видел, как слёзы чертят светлые дорожки на её щеках.

Гиганты сплавились в единую ноздреватую черную глыбу. Остывая, они негромко потрескивали, испуская чадящий, удушливый дым.

Наконец стало можно подступиться, и Наоми бросилась к Ярристу. Упав на колени, она бессильно скребла пальцами черную корку, и что-то говорила. Через несколько мучительных мгновений раздался оглушительный скрежет, скорее, хруст, и Яррист пошевелился. Наоми судорожно всхлипнула.

Руки ангела разжались, он распахнул веки. Из обожженных дыр полыхнуло золотом.

Вампир захрипел, тоже содрогнулся с головы до ног, в воздух поднялось облако черного пепла. Он повернул голову к невидящему, залитому ихором лицу Ярриста и с трудом произнес:

– Мы… должны… верить.

– Ха… – проскрежетал Яррист. – Веры… не существует.

– Мы! Должны! Верить! – упрямо повторил вампир. Вместе со словами изо рта его вылетали хлопья сажи. – Смертию смерть… поправ… – не договорив, он застыл.

Яррист долго молчал. Дыхание из его груди вырывалось с натужным, сухим свистом. Потом, сделав усилие, он поднес обгоревшую руку к лицу Наоми, прикоснулся к её щеке и уронил.

Глаза его вспыхнули, а затем погасли.

Через некоторое время Наоми встала, а затем наклонилась и осторожно извлекла из обгоревшей руки Ярриста потухший огненный меч. Он был такой же черный и обугленный, как и мертвый ангел. Держа его острием вниз, она подошла ко мне и заглянула в глаза. Лицо её было пустым, губы очень тихо, почти беззвучно шептали. Мне удалось расслышать: – "смертью смерть поправ… "

Легко коснувшись губами моей щеки, она отошла, села на колени и приставила меч к груди. Я заметался, как безумный, внутри своей клетки.

– Вот человек стоит на распутье, между жизнью и смертью. Как ему поступить? – спросила она, глядя мне в глаза. И всадила меч под грудь. Закричала, на подбородок её хлынула кровь.

Втянув воздух сквозь зубы, выдохнула:

– Нет жизни и смерти... – и повела острие вбок. Завалилась вперед, упершись рукоятью в пол, но выпрямилась. – Есть только Путь. – и дернула лезвие еще раз, раскроив живот наискось.

Светло улыбнулась, будто и не было этой невозможной, чудовищной раны. А потом глаза её закатились, а голова упала на грудь.

Кровь густым потоком стекала на пол, заливая рассыпанные динарии, вампира и ангела, сплавленных воедино, как бы соединяя их с нею, с Ш'хиной.

А я ничего не мог сделать. Мне оставалось только ждать. И верить.

Глава 48

ГЛАВА 48

ГОЛЕМ

о. Сицилия.

Вглядываясь в рассветный горизонт, так же, как царь Эгей, ожидающий сына из опасного похода, я гадала, какой парус увижу: черный, или белый? Канул в Лету Эгей, вместе со своим сыном Тезеем, да и крутобокие корабли давно истлели на неведомом берегу... А я всё стою, всё жду своих героев.

Яхта наконец причалила и они, один за другим, сошли на берег. Король Таранис, целый и невредимый, но с постаревшими на целую вечность глазами; Счастливчик Лучано – а ведь его прозвище вновь оправдало себя! Молодой, рыжий, топая по сходням, он вовсю ухмылялся щербатым ртом.

Яррист нес на руках девушку. Голова её была запрокинута, ноги и руки безвольно покачивались в такт шагам. Я бросилась к ним, но Барбаросса, ревниво оттеснив меня плечом, не дал подойти. Архистратиг изменился. Волосы его поседели, один глаз стал мертв, черен, как потухший уголь, и пуст, да и во втором более не угадывался отблеск золотого ихора. Могучие плечи поникли под тяжестью оплавленных доспехов. А вот усмешка осталась прежней: вечная гримаса превосходства...

– А вы, драгоценная, какими судьбами оказались так далеко от дома?

Я отшатнулась, но взяла себя в руки. Ему многое можно простить. Сейчас – многое.

– Встретить героев – честь для меня и неизменный долг. – я попыталась издалека заглянуть в лицо девушки, бледное и изможденное. – Она жива?

– Мы не знаем. – обойдя меня, он ступил на узкие, вырубленные в скале ступени, ведущие наверх, в замок.

А вот Рефаим, в отличие от остальных, казался таким же, как и на протяжении шести тысяч лет, что я его знала…

– Рад вас видеть, Лилит. – Семъяза вежливо поклонился.

– Почему вы так долго?

– Они были мертвы, как высосанный досуха младенец. – рыжий разбойник притворно хлопнул себя по губам. – Прошу прощения, высокородная донна. Трудно вот так, сразу, отвыкнуть от старых привычек.

– Помнится, в посмертии вы не были столь вульгарны, Иегуда. – заметил Семъяза.

– Ах, мой бывший консильери… Долгие годы я был скучным стариком, и много ли мне было надо? – Счастливчик театрально развел руками. – Зато теперь я молод и безрассуден, как и в тот давний, трижды проклятый день, когда Гигант вошел в ворота отцовского дома в старом Ерушалайме. – тут он спохватился и заметил озабоченно: – Кстати, нужно незамедлительно принять меры безопасности. Как только Тригинта узнает, что я остался не у дел, слетятся стервятники. – и он тревожно оглядел небо, словно боялся, что птицы уже хищно парят над островом.

– Тригинты больше не существует, Маккавей. – бросил Таранис, проходя мимо. – Ты запамятовал, что был единственным, уцелевшим из первой Тридцатки?

– И то верно… – бывший вампир облегченно просветлел лицом.

Я повернулась к Лучано:

– Вы сказали, они были мертвы. Поясните, будьте добры.

– Самим бы хотелось разобраться, великолепная донна. Но, кажется, мы все еще не в себе. – он передернул плечами, укрытыми черным, с белым подбоем плащом, удивительно ему не шедшим. – Предлагаю подняться в замок. Там должна остаться кое-какая еда… Я имею в виду кладовые, что мы держали для живых слуг. Две тысячи лет я жаждал отведать копченого окорока, две тысячи! Представлял ломоть горячего хлеба – всякий раз, когда городские пекарни разжигали печи, я испытывал голод, по силе не сравнимый даже с вампирской жаждой крови! Мечтал выпить бутылку хорошего вина… Вы знаете, донна, мы тут, на склонах Этны, развели замечательные виноградники. Пойдемте! – он оглядел всех по очереди. – Надеюсь, древняя распря не помешает вам насладиться моим гостеприимством. Тем более, что сей конфликт исчерпан до самого донышка.

– Лично я проголодался, как волк. – откликнулся король Таранис. – Надеюсь, в ваших кладовых найдется добрый кусок сырого мяса?

– Они в вашем распоряжении, э-э-э… ваше величество.

Я смотрела в спину Ярристу, поднимавшемуся всё выше.

– Позвольте проводить вас, Лилит. – предложил руку Семъяза и мы вместе направились к ступеням.

– Что там произошло? – спросила я снова.

– Из-за раны, полученной копьем Всевышнего, я никак не мог повлиять на ход событий…

– Но вы видели!

– В этом-то и трагедия, прекрасная Лилит. Видеть, как они умирают, как Наоми убивает себя, и ничего не в силах изменить…

– Что вы сказали? – я вырвала руку из-под его локтя. – Ш'хина покончила с собой?

– "Смертию смерть поправ". – помните, Иегошуа не раз повторял эти слова? – он посмотрел так, словно взглядом хотел передать какую-то мысль. Будто опасался высказать её вслух.

– Умерев, он надеялся воскреснуть, тем самым сравниться с бессмертным Создателем… – задумчиво произнесла я. – Вы надеетесь, у нее получится? Исполнить предназначение?

Он только пожал плечами и вновь взял меня под руку.

Некоторое время мы поднимались в полной тишине. Затем я заметила:

– Лучано стал человеком.

– Наверное, это и было самым заветным, самым сокровенный желанием вампира. – кивнул Иван.

– А Яррист? Что с ним?

– Простите, Лилит, я и сам не понимаю. Кто знает, какие сюрпризы таятся в дарах Ш’хины? Я, например, обрел свободу. – Семъяза слегка пожал плечами. – Нас всех нашел король Таранис. После схватки с братом он спустился в пещеру...

– Это оно? – мы одновременно взглянули вверх. Таранис поднимался по ступеням, небрежно опираясь на копье с длинным листовидным наконечником, испещренным древними знаками.

– Маккавей отыскал его после исчезновения Форега, и хранил все эти годы. Не беспокойтесь, теперь копье в надежных руках.

– Смертию смерть поправ. – задумчиво повторила я. – Вы думаете, она…

– Ничего я не думаю! – оборвал меня Семъяза. – Но верю. И давайте не будем об этом.

…Счастливчик постарался на славу: стол ломился от яств. Блюдо с жареным фазаном, другое с молочным поросёнком, груды фруктов, источающие сдобный аромат хлеба… Даже несколько древних, в паутине и пыли, кувшинов с заплесневелыми боками и залитыми черным воском горлышками. На серебряных столовых приборах – отблески сотен свечей.

Семъяза вышел к столу в черном смокинге, Лучано – в белоснежном фраке, король Таранис раздобыл где-то кожаную куртку с множеством замков и заклепок и такие же штаны – не иначе, порылся в гардеробе Вито.

Один Яррист так и не снял оплавленных доспехов, только страшный мертвый глаз прикрыл черной повязкой.

Спускаясь по лестнице, сидхе разглядывал череду портретов испанских грандов в костюмах разных эпох. Просмотрев все, король усмехнулся, и повернулся к Счастливчику.

– А вы не лишены тщеславия, Маккавей. Вот начнет кто-нибудь изучать ваши семейные портреты, и уверует в переселение душ…

– В моём замке, на протяжении веков, гостили самые разные люди. – пояснил бывший вампир. – Этот портрет, например, написал Караваджо – его сослали на Сицилию за какую-то мелкую провинность. А этот – Мазаччо, он гостил у меня несколько месяцев, лечился от чахотки… – Счастливчик скромно потупился. – Кое-что я, разумеется, выставляю в музеях, Прадо, Лувре и других, по всему миру. Но жемчужину коллекции – круговую фреску "Битва в долине Меггидо" – я не показываю никому, кроме избранных. Она написана на стенах Львиного зала, и, как вы понимаете, не может быть перенесена в другое место. Если пожелаете, ваше величество, позже мы поднимемся в башню. Пикассо был гением, согласитесь. Я даже предлагал сделать его вечным – ну вы меня понимаете… Но он отказался. Боялся, что перестав испытывать животный страх смерти, не сможет творить… Замок Крови Господней хранит множество реликвий. Заботу о некоторых я нижайше попрошу принять на себя Рыцарей ордена Святого Динария – дабы не оказались они в неподобающих руках; другие же… Возможно, настал день, когда чудеса моего замка предстоит явить миру. Но! – Счастливчик гостеприимно повел руками – прошу к столу!

– Вы приготовили поистине царское угощение, дон Лучано! – я улыбнулась, принимая его руку.

– Ну что вы, солнцеликая донна! Мне это доставило истинное наслаждение. И… маленькая просьба: не зовите меня больше доном. В роли хозяина Сангре-де-Диос я устраиваю последний прием.

Яррист, проходя мимо нас, самым невежливым образом хрюкнул, затем, пинком подвинув тяжелое кресло, упал в него, схватил ближайший кувшин и, отбив горлышко о край стола, сделал могучий глоток.

Семъяза сел рядом с ним.

– Может, не следовало оставлять Ш'хину одну? – спросил он. – Если она очнется, хорошо бы, чтобы рядом кто-то был…

– Всё еще пытаетесь давать советы, дорогой братец? – съязвил Барбаросса и отвернулся.

Что-то с ним было не так. Будто разжалась, распрямилась тугая пружина, спрятанная в груди. В движениях, вместо выверенной точности, появились широта и размах, единственный глаз блестел какой-то новой, незнакомой мне страстью, и весь облик Первого Рыцаря стал будто проще, доступнее. Он больше не опалял.