Текст книги "Подсластить победы горечь (СИ)"
Автор книги: Татьяна Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Огромный, массивный вездеход прогрессоров шел бесшумно, почти не касаясь земли, не задевал дном ни песка, поросшего редкой выгоревшей травой, ни торчащих каменных глыб и мелких булыжников. Редкие непривычные следы в виде проколов в земле сразу затирались.
– Одна из перспективных разработок военных, используемая экспедиторами, – сказал Айвен с водительского места, заметив, что все пассажиры снова внимательно изучают экран с видом заднего обзора. – Следов не оставляет. Удачный гибрид гусеничного хода и воздушной подушки. Если кому понятно.
– Мне понятно, – храбро сообщил дон Альвес. – Почти.
Они уже второй день без отдыха ехали вдоль главного хребта Гримальских гор. Со стороны Борифата, естественно, проехав вначале через Альнардскую расщелину в горах. Остановились после этого всего один раз. Айвен заинтересовался флорой предгорий. Он откуда-то узнал, что именно в той точке произрастает редкий вид какой-то горной таволги.
– Сеньор Айвен, – по возможности вежливо выразила свое удивление Фенелла, – разве прогрессоры собирают лекарственные травы осенью?
Айвен хмыкнул.
– Нет, мы не настолько погрязли в искусственных технологиях. Знаем, что травки лучше собирать в начале периода цветения. Но в качестве материала для исследования метелим все в любое время года. Для начала я выясню, действительно ли этот вид содержит противовирусные вещества. И вообще, что за вещества в нем содержатся. А потом… Потом, Фенелла, мы попросту будем клонировать рассаду и выращивать травку в собственном огороде Академии. Прогрессоры мы, в конце концов, или где?
– Прогрессоры, прогрессоры, – вмешалась Настя. – Айвен, подгони, будь другом, вездеход вон к тем зарослям дикой сливы. Мы с Фенеллой наберем ягод на компот. У тебя все равно все морозильные установки пока пустые. А свежий компотик из местной сливы, да с пряными травками, да кое с какими добавками, да после унылого искусственного пайка, а?
– Да я, девчонки, не спорю, – покладисто сказал Айвен, направляя вездеход в указанную Настей сторону. – Компот, так компот. Развлекайтесь, пока я немного поброжу.
В том месте они задержались всего часа на два. Айвен быстро нашел свою горную таволгу. Да и не удивительно, потому что поиском занимались несколько дроидов, облетевших каждый свой участок. Данные поисков обработал компьютер, он и выдал прогрессору точное местоположение нужной травки. Айвен выбрал несколько развесистых, хотя и мелких экземпляров, разместил их в пластиковые контейнеры и залил специальным гелем.
И с тех пор вездеход шел, не останавливаясь ни днем, ни ночью, все уже порядком устали наблюдать россыпи валунов, невысокие дубы и полувысохшие кустарники.
– У следующего отрога поворачиваем. Нам нужно почти вдоль него, в пустыню, – сказал принц, сидевший рядом с водителем. Скоро приедем в прекрасное место для отдыха. Горный ручей водопадом впадает в огромное озеро среди тростников. Яркие фламинго на мелководье…
– Вот там, девчонки, вы отдохнете и сварите ваш компотик, – весело сказал Айвен, не подозревая, какую цепочку событий он запускает.
Описывая место для отдыха, принц Гай не упомянул о громких утробных криках, которые издавали ярко-розовые фламинго, внушительным множеством застывшие в воде.
– Да, голосочки у птичек еще те, – признал Айвен, посмотрев на поморщившуюся Настю. Все участники экспедиции оставались на местах, ожидая оценки опасности среды, которую вот-вот должны были выдать анализаторы вездехода.
– Как то не ожидаешь от такой красоты настолько мерзких звуков, – вздохнула Настя.
– Считай, что это было честным предупреждение природы, – ответил Айвен, сначала посмотрев на экран с окончательным результатом работы анализаторов, а затем куда более сурово – на своих пятерых спутников. – Вокруг много смертельно ядовитых змей и насекомых. Сейчас я установлю защитный контур по земле, и за его пределы – ни шагу. Все меня поняли?
– Пустыня, – задумчиво протянул принц, поправив манжет стандартного экспедиционного комбинезона так, как будто он был из ручного кружева тончайшей работы. – Последний оазис по пути к месту гибели геологов.
Действительно, несмотря на то, что самые знойные месяцы лета остались позади, жарко было очень. Деревья вокруг озера не росли, только торчали обломки скал и постоянно шуршал тростник. Но компот из дикой сливы девушки все-таки сварили, добавив в него немного загустителя, много сахара и ароматные травки из числа тех, что росли возле водопада.
Настя самолично разлила получившееся лакомство по кружкам, никому не дала добавки, сказав, что много сладкого есть вредно. И, обнаружив, что Айвен с Сидом все-таки исхитрились начерпать себе из котелка запрещенную добавку, унесла остатки компота в их с Фенеллой палатку.
Ночью Фенелла проснулась от Настиного трагического шепота.
– Фенелла, ты не спишь? Тут кто-то есть!
Фенелла высунулась из спальника, дотянулась до фонарика. Неяркий свет выявил огромное черное существо, замершее на столике. Блеснули длинные белые зубы.
– Уходи отсюда, мерзкая тварь, – слишком громко закричала испуганная землянка, выскакивая из спальника, беспомощно замахиваясь на страшилище тапком. Монстр бросился ей на грудь. Настя завизжала и отскочила, споткнулась о собственный спальник, упала, задев столик. Котелок с компотом подпрыгнул и тоже упал. В темноте палатке, разгоняемой только тусклым светом фонарика, темно-красная густая жидкость, мгновенно залившая все вокруг, выглядела особенно зловеще. Девушка отчаянно завизжала еще раз и рванула к выходу из палатки в одной пижаме, босиком.
– Ведь говорили же вам, нельзя выскакивать за защитный контур босиком, – мягко сказал дон Гай, оказавшийся снаружи у входа. Он подхватил перепуганную девушку на руки, сразу после того, как она откинула полог и вылетела из палатки.
– Что там? – с откровенным ужасом спросил Айвен.
– Монстр, – стуча зубами, сказала Настя, – страшный, зубастый монстр.
– Компот, – коротко добавил принц, пряча улыбку в глубине глаз.
– Я было подумал – кровь, – с облегчением выдохнул прогрессор. – И так много…
– Запах, – откуда-то издали сообщил дон Альвес. – Другой запах.
То есть, проснулись все. Ну еще бы, после такого визга.
– Дорогая, где здесь монстр? – весело спросил Сид, до конца отодвигая входное полотнище и делая шаг вовнутрь.
Яркий свет его фонаря осветил сжавшуюся в своем спальнике, напуганную и тоже залитую темно-красной жидкостью Фенеллу. Потом луч высветил нечто темное, высотой локтя в два, мохнатое, зубастое, злобно рычащее у дальней стенки палатки. Вдруг Сид повалился поверх спальника Фенеллы, полуосознанно выбрав единственное незаляпанное место во всей палатке. И громко расхохотался.
– Это всего лишь крыса, – еле выговорил он между приступами жизнерадостного смеха. – Большая, приозерная, безобидная крыса. Пришла на запах, хотела полакомиться.
– Очень смешно, – обиженно сказала Фенелла, испуганно косясь в сторону зловеще скалящегося зверя, загнанного в угол и потому злобного и опасного.
– Какая быстрая расплата за жадность! – и Сид, уже было вставший на колени, снова повалился ничком в очередном приступе веселья. Его супруга размышляла уже, на какой срок ей следует обидеться на мужа. Следует ли обижаться вообще – не вопрос. Конечно, обижаться!
– Сид, не шевелись, я ее прикончу, – сказал дон Альвес от входа.
Фенелла, не сразу сообразившая, что речь идет не о ней, испуганно повернула голову. И сразу отвлеклась от рыцаря с кинжалом в руке. В свете прожекторов было отчетливо видно, как дон Гай, забыв обо всем, нежно держит в объятиях светловолосую девушку, не замечая ни обильно заляпанной компотом пижамы, ни растрепанности волос, так же пропитавшихся густым напитком из дикой сливы. А Настя зачарованно смотрит ему в глаза. Идиллия…
– Не надо убивать крысу, пусть живет, – попросила Фенелла. – Она всего лишь хотела компотика. Как и все вы этим вечером.
– Женщины… – с философской грустью вздохнул дон Альвес. – Но живой она нам в руки не дастся. Придется вам с Настей спать в другом месте. С утра наведем порядок.
– Пусть спят на крыше вездехода, – вмешался Айвен. – Вода в душевой еще осталась, запасные спальники есть. Все остальное – действительно до рассвета.
– Ты очень храбрый человек, Сид, – услышала Фенелла слова дона Альвеса, заворачиваясь в чистый запасной спальник.
– Это звучит, как «ты – идиот», – пробормотал его ученик. – Что не так?
– Я не считаю себя трусом, но я никогда бы не рискнул смеяться над Лиандой, если бы она выглядела настолько глупо.
– Возможно, я просто неопытен, – пробормотал Сид, посмотрев в сторону вроде бы засыпающей жены.
– Они такого не прощают, – добавил дон Альвес, не подозревая, что у дочери Странницы слух куда лучше, чем у любого другого человека.
Сид задумчиво подергал себя за прядь длинных волос и направился к вездеходу.
– Нель, любимая, ты не очень испугалась? – нежно поинтересовался он.
Фенелла приподнялась на локте и сверху вниз посмотрела на мужа.
– Такая злющая крыса, – добавил тот, стараясь говорить сочувственно, – большая, мохнатая, зубастая, – в его темных глазах снова вспыхнуло веселье. – И ты… такая напуганная тоже, нахохленная…
– Знаешь что, – с досадой сказала Фенелла, – давай, ты пожалеешь меня завтра, когда окончательно отсмеешься. Спокойной ночи!
Сид дотянулся до нее и погладил ей руку, внимательно глядя в глаза.
– Я тебя еще больше люблю, когда ты смешная, – сказал еле слышно. – Не думал, что такое возможно.
И он вернулся обратно в мужскую компанию.
– Повезло, что Фенелла еще тоже неопытная, – со знанием дела сообщил дон Альвес. – Как только они начинают общаться между собой, такого насочиняют, только держись.
– Возможно, мне просто очень повезло с женой, – с откровенной нежностью ответил его ученик.
– А вот этого уже не стоило говорить мне, – прохладным тоном заявил дон Альвес. – Не находишь?
– И точно. Молчи, Сид, молчи, – мечтательно протянул принц. – Очарование момента так легко убивается неосторожными словами.
– Простите, дон Альвес. Я только хотел сказать, что каждому – свое. Ничего оскорбительного…
– Весело у вас, – пробормотал Айвен с нотками зависти в голосе.
– А то! – хмыкнул дон Альвес. – Это тебе не электронные программы в интернатах. Живые люди.
– Что там у них происходит? – сонно спросила Настя, ворочаясь с боку на бок на жесткой крыше вездехода.
– Курс молодого воина, – хихикнула Фенелла.
И уже засыпая, подумала, что никогда раньше не слышала, чтобы Сид смеялся так громко и беззаботно. «Пусть себе смеется. Несчастные люди не веселятся так искренне».
* * *
– Прекраснейшее место, – оглядываясь произнес Дайэн, в соответствии с договоренностью вызванный Фенеллой на место их ночлега с утра пораньше. Искрящийся в лучах солнца ручей струился по горной лощине среди платанолистных кленов и тополей и радужным водопадом где-то в два человеческих роста низвергался по скале в тихое озеро. Бескрайнее озеро нежилось среди высокого тростника. Вдали, на мелководье, в пурпурных отсветах еще не погасшей на небе зари неспешно шевелилась стая розовых фламинго.
– И птички поют, – так же проникновенно добавил Странник.
В этот момент прямо в группу неспешных фламинго зачем-то спикировала белая цапля. И встревоженные птички вразнобой заорали своими утробными голосищами.
– Птички кричат как потерпевшие, это точно, – подхватил Айвен, подойдя к Дайэну и пристально оглядев его ноги в легких сандалиях. – Вам, кстати о птичках, известно, что здесь полным полно ядовитых тварей? Или Странников никакой яд не берет?
– Нет, я не знал о ядовитых тварях. Зато я знаю, что совсем недалеко находится разумное существо, скорее всего человек, в тяжелом состоянии.
– Что? – одновременно спросили и Айвен и Фенелла.
– Да. Уже без сознания. Но, как вы говорите, в стабильном состоянии.
– Побежал, запущу дроидов.
– Не надо. Я могу вас доставить к нему через секунду.
– Фенелла, пойдешь с нами, возьмешь кровь на общий анализ, пока я просканирую тело на повреждения костей и органов. Так какие у вас, Дайлен, отношения с ядовитыми гадами?
– Не укусят. Берите, что вам нужно и дайте мне руки.
– Как все запущено! – с досадой прошептал прогрессор через несколько минут, увидев пострадавшего. Потому что тем человеком, к которому их с Фенеллой перенес Странник, оказался не кто-нибудь, а скуластый эмиссар прогрессоров Борифата Генрих Таубен. Он лежал в расщелине, среди камней, на темно-зеленой подушке из стелющегося дрока, лежал, неестественно вывернув руку и ногу. Туча мух поднялась вверх с его окровавленного комбинезона, когда рядом возникли три человека.
– Это все ваш компотик, Фенелла, – хмуро сказал Айвен, поддевая носком сапога бинокль, недалеко откатившийся от руки Таубена.
– Но причем здесь…
– Срочно бери кровь, я должен знать, что ему колоть, – все так же хмуро прервал ее врач, мгновенно опускаясь на колени рядом с изломанным телом и включая прибор в руках. – Хоть основание черепа не переломано, и то счастье, – сообщил он спустя две-три секунды осмотра. Фенелла запустила взятый биоматериал в анализатор.
– Компотик тут при том, – через минуту заговорил Айвен, после того, как вколол эмиссару несколько препаратов скорой помощи, – что Таубен, оказывается, за нами следил. В одиночку, как последний придурок. Следовал за нами параллельным курсом по горному хребту, рядом с которым мы держались. И что, ты думаешь, он увидел этой ночью?
Фенелла смутилась.
– Вот то-то. Сначала он, наверное, проснулся оттого, что в лагере вспыхнул яркий свет. А потом увидел, как наша звезда Настя вынырнула из палатки, вся залитая темно-красной жидкостью. Дошло? Даже я тогда струхнул. А с этого места Генрих, может, и мог уловить звуки, но вот запах – никак. И он, забыв, где находится сам, сделал шаг вперед вот где-то оттуда, – Айвен поднял голову туда, где высокий край серой скалы нависал над их головами. – Как вообще выжил? Сгруппировался в падении и попал на местную растительность, она спружинила. Если бы рухнул на вон те конкретные валуны…
Дайэн тут же исчез, оставив прогрессора стоять с открытым ртом, но через минуту снова появился.
– Наверху лагерь эмиссара, – подтвердил он. – Я удивлен точностью ваших предположений, сеньор Рудич.
– Я никогда не считал себя ксенофобом, – пробормотал сеньор Рудич, – но ваши внезапные исчезновения и появления меня нервируют.
– Но вы справитесь, товарищ землянин? – усмехнулся Странник. – Согласитесь, я полезный.
– Соглашаюсь. Будет реально классно, если вы перенесете нас с Таубеном в лагерь. Из этой расщелины нам выбираться и выбираться.
– Перенесу. В каком порядке вас лучше доставить в лагерь?
В лагере появление эмиссара прогрессоров вызвало переполох.
– Давайте сразу определимся, – мрачно сообщил Айвен, когда все собрались вокруг него. – То, что мы останемся в этом живописном оазисе, пока я не подлатаю Таубена, это не обсуждается?
– Не обсуждается, – ответил за всех дон Альвес, с отвращением глядя на тело эмиссара.
Прогрессор кивнул.
– Но что с ним делать потом? Если мы при помощи Дайлена отправим эмиссара туда, где его будут грамотно лечить дальше, то Генрих первым делом свяжется со своими прогрессорами. И нашу экспедицию накроют медным тазом. Второй вариант – тащить его дальше с собой. Первые несколько дней он будет совсем беспомощным.
Какое-то время все молчали.
– Оставить его в Альнарде дней на пять без доступа к связи нельзя? – все-таки поинтересовался наместник Альнарда.
– У него не только рука и нога переломаны, – хмуро ответил Айвен. – Еще есть неслабые внутренние кровотечения. Генриха убьет перерыв в лечении, я имею в виду нормальное, земное лечение. Он чудом выжил.
Дон Альвес тяжело вздохнул, Айвен внимательно посмотрел ему в глаза.
– Придется тащить с собой, – ответил за всех принц Гай, старательно рассматривая свое кольцо-печатку. – И будь, что будет.
Через пару часов у Таубена началась горячка. Его пришлось пристегнуть к переносной кровати, чтобы он не выдернул из себя прозрачные трубочки, через которые в кровь поступали лекарства. Айвен и Настя с Фенеллой по очереди дежурили у постели больного эмиссара.
– Настя, Настенька, – в бреду шептал Таубен, – как же так получилось? Как получилось?
– Значит вот что, – сурово сказал Айвен, пристально оглядев и Фенеллу и порозовевшую Настю, – вы ведь обе понимаете, что он никогда не должен узнать о том, что бредил вообще? Тем более, о подробностях своего бреда, а?
Обе испуганно кивнули.
– То-то, смотрите у меня! Иначе этот гордый псих самоубьется, и все мои усилия насмарку.
– Айвен, а я вам не пригожусь? – весело спросил Дайэн, вызывающе материализуясь рядом с прогрессором, отчего тот вздрогнул, но промолчал. – Самое время показать, как лечат людей Странники.
Прогрессор несколько секунд смотрел в желто-зеленые глаза вроде бы совсем обычного парня.
– Ладно, а кому сейчас легко? – пробормотал он. – Что вы вообще можете? Чисто теоретически?
– Чисто теоретически я мог бы ускорить заживление костей и прямо через ткани убрать часть гематом.
– Ух ты! – невольно восхитился врач, переводя взгляд на бьющегося в горячке, стонущего Таубена. В задумчивости подергал себя за ухо. – Но экспериментировать на человеке…
– Ну почему же экспериментировать? У нас – отлаженные технологии, у вас – способы контроля. Выведите на экран маленькую гематому у плеча, я удалю часть мертвой крови, потом видно будет.
– Валяйте! – глаза земного врача зажглись энтузиазмом.
Дайэн встал на колени рядом с бессознательным пациентом, положил ему на плечо чуть засветившуюся ладонь. Через минуту загорелая кожа эмиссара прогрессоров покрылась черным налетом мертвой крови, извлеченной из глубины мышц.
– Ну ни фига себе! – Айвен потрясенно смотрел то на экран, то на плечо пациента.
– А я бы тоже так смогла? – тихо спросила Фенелла.
– Да, Фейнейэ, – усмехнувшись, ответил Дайэн, не вставая с колен. – Так, и даже больше. Но ты все кричала: ой, боюсь! А теперь уже поздно.
– Ну и ладно, – тут же ответила донна Оканнера, отыскивая взглядом мужа. Тот почувствовал ее взгляд, обернулся и улыбнулся жене. – Всего сразу достичь невозможно, – она улыбнулась Сиду.
– А кости срастить? – Айвен пришел в себя и потребовал продолжения программы.
– Не срастить. Это слишком серьезное вмешательство. Немного ускорить начало срастания. Вот так…
– Минуточку, отрегулирую излучение для четкости картины на экране… Показывайте.
Дайэн старательно показал.
– И вы сможете такому обучить остарийцев? – с сомнением спросил Айвен, дергая себя за ухо. – У вас же ладони светились в процессе лечения, я засек.
– Не всех, вы правы. Только тех, кто обладает, ну скажем так, некоторыми особенностями Странников.
– А они обладают? Остарийцы?
– Айвен, – с укором протянул Дайэн, – ну как вы меня слушали? Я же вам говорил, что у Фенеллы отец – остариец. И при этом она полноценная Странница.
Айвен вздрогнул и с невольной тревогой посмотрел на полноценную Странницу рядом с собой, старательно изображающую самое безобидное существо во вселенной.
– Такого бы не случилось, если бы отец Фенеллы не обладал, как минимум, некоторым сродством с моим народом. Поэтому мы и пытаемся как можно скорее начать проверку местных жителей. Но ни в коем случае не хотим их пугать. Поэтому ваша помощь, Айвен, нам так необходима.
– Ну да. Мы-то всех пугаем только так.
– Я не об этом.
– А я понял, между прочим. Оу, куда я попал?! В инкубатор Странников! С кем я связался?! Я – прогрессор! Землянин!
Дайэн весело рассмеялся.
– Продолжаем лечение? – с лукавством в голосе и в смеющихся глазах поинтересовался он.
– Главное, чтобы сам Таубен никогда в жизни не узнал, что его лечил Странник, – пробормотал Айвен. – Иначе он свихнется. Будет думать, я это, мол, или Странник, утянувший мою силу и облик. Обязательно слетит с катушек.
К вечеру Таубен пришел в себя.
К тому времени путешественники от нечего делать додумались соорудить несколько плотиков и плавали по очереди в глубину озера. Оно оказалось соленоватым, чистым на глубине. Стая непуганых фламинго попросту отбежала подальше, когда мимо птиц первым проплыл плотик, плохо управляемый Сидом с Фенеллой. Сид завел плотик в глубокую протоку, заросшую тростником, и, подтянув жену к себе поближе, поцеловал ее так, как будто не видел две недели, как минимум, так, как будто без слов горячо объяснялся ей в любви. Фенелла не осталась равнодушной. Но им помешала змея, прямо из воды выпрыгнувшая на плотик.
– Да, живность нас замучила, – прошептал Сид, осторожно направляя змею шестом в воду. – И днем от нее нет покоя, и ночью, – его темные глаза полыхнули весельем. Фенелла, осознав намек, попыталась обидеться и отстраниться, но ее нежно прижали к груди, горячо поцеловали несколько раз и только потом, добившись полного прощения, окончательно отпустили. Змеи в тростниках все-таки нервировали, на открытой воде было неинтересно, пришлось грести к берегу. Донна Оканнера чинно заняла свое место у постели эмиссара, отпустив Настю. И тут Таубен пришел в себя.
Фенелла позвала Айвена сразу же, как только эмиссар открыл глаза. Таубен молча оглядывался, изучал окружающую обстановку, довольно быстро сообразил, что он спеленут и практически связан.
– Тебе нельзя делать резких движений, Генрих, – извиняющимся тоном сказал Айвен. Эмиссар криво усмехнулся, но не сказал ни слова.
– У тебя голова болит? – спросил врач.
– Да, но не сильно. Потерплю. Обезболивающих не нужно.
– Не нужно?! Генрих, если бы не постоянное обезболивание, ты бы сейчас выл от боли. Головой, кстати, ты тоже приложился.
Таубен долго молчал, прежде чем спросить.
– Как вы меня нашли?
– Повезло, что грохнулся неподалеку. Случайно нашли.
– Травку опять искали?
Айвен ничего не ответил, снова воцарилось молчание.
С того места, где лежал эмиссар прогрессоров, лагерь был виден как на ладони. Аккуратно подплыл к самодельной пристани плотик с доном Гаем и доном Альвесом, тянущими за собой сетку с рыбой. Обиженно крикнула цапля, наблюдавшая, стоя на одной ноге, как ценный корм проплывает мимо нее; трепыхнула крыльями, но все равно не удержала равновесие. Пришлось обиженной птице долго махать крыльями, переминаясь с ноги на ногу. Несколько длинных белоснежных перьев упали в руки не растерявшегося принца. Наплававшаяся Настя, только что вышедшая из душевой с еще влажными волосами, небрежно заколотыми сзади, обрадовано забрала улов у рыбаков и понесла его на оборудованное кухонное место. Спустя несколько минут туда же подошел и наместник Альнарда, с изящным поклоном вручил девушке серебряную застежку с прикрепленными к ней белыми перьями цапли.
– Разрешите? – спросил он у чуть смутившейся девушки. И прикрепил украшение к светлым Настиным волосам. – Вам к лицу. И рыбой не испачкаете.
Девушка ему улыбнулась, радостно, доверчиво, так, что особенно ярко засияли ее голубые глаза.
– И что она в нем нашла? – хмуро пробормотал Таубен. Разговора он слышать не мог, потому что не обладал острым слухом Странника, но что уж увидел, то увидел.
– Что ты с собой делаешь, Генрих? – с горечью спросил Айвен. – Ты же сам ее к нему толкнул, и молча страдаешь, глядя на то, что получилось.
Таубен не ответил.
– А что нашла, спрашиваешь? Человечность, я думаю.
На кухне лагеря наместник Альнарда, с юности по местным традициям прислуживающий рыцарям в качестве пажа, а потом и оруженосца, вспомнил былое и, закатав рукава прогрессорского комбинезона, помогал девушке готовить уху, рассказывая ей какие-то байки.
– Например, у отца принцессы Фенеллы и у отца донны де Карседа была одна кормилица, – с грустью в голосе продолжил говорить Айвен. – Она не вынашивала одного из них, она только выкормила молоком обоих мальчиков, но оба мужчины считали себя после этого братьями, выкормившую их женщину оба называли матушкой и на равных заботились о ней до самой ее смерти. А теперь вспомни о наших суррогатных матерях. «Гарантируем анонимность!» Сколько ты заплатил женщине, выносившей твоего ребенка и до сих пор не знающей, кто из этих интернатских ребят жил в ее теле девять месяцев? Меньше стоимости маленькой квартиры в столице. Почувствуй разницу в их подходе и нашем.
Таубен по-прежнему молчал, даже глаза закрыл, глубокая складка прорезала его высокий лоб.
– Оставь Настю, Генрих, – помолчав, тихо сказал Айвен. – Тебе действительно не стоило калечить душу, развлекаясь так, как ты развлекался в Борифате. А теперь поздно. Этот чистый цветок не для тебя. Она отшатнется, даже если вы и познакомитесь поближе. То, что для тебя норма, посчитает развратом. А сломать ее под себя у тебя не выйдет. У этой девушки полным-полно друзей, которые ее в обиду не дадут. Если уж тебе так нужна семья, если тебе не достаточно изредка навещать своего сына, то выбери доступный тебе вариант. Купи себе эффектную, постоянную спутницу, опытную, понимающую тебя. Оплати ее верность. Бабла у тебя хватит…
– Вот что, Рудич, – сказал вдруг эмиссар, открывая холодные глаза. – Не помню, в какой момент я стал вам позволять так много, но отныне не смейте называть меня по имени и обращаться ко мне на «ты». И не ждите больше от меня поблажек.
– Хорошо-хорошо, Генрих, то есть, Таубен, – с тревогой ответил врач, глядя не в глаза своему пациенту, а на один из экранов, в углу которого тревожно замерцал красным значок, обозначающий сердце. Айвен отрегулировал заново подачу лекарств, спустя несколько секунд его пациент сонно засопел.
– Во, я лажанулся, – смущенно сказал прогрессор замершей в уголочке Фенелле. – Кажись, это и есть профессиональная деформация. Привык уже людей поучать. Во, засада!
* * *
На следующий день, правда, снова ближе у вечеру, скоростной вездеход прогрессоров добрался до места гибели геологов. Среди выжженной травы высился огромный обломок гранита, на отполированной стороне сверкали в лучах солнца слова:
«Погибшие на чужой земле, покойтесь с миром!»
– Кто установил обелиск? – хриплым голосом спросил Таубен. Его кровать совместно со всеми приборами разместили на крыше вездехода, подняв имеющиеся там, оказывается, прозрачные бортики, и накрыв куполом.
– Мои люди, – ответил наместник Альнарда, рассматривая свое кольцо-печатку. И пояснил для своих спутников, стоящих вместе с ним у подножия обелиска.
– Когда я впервые сюда попал, здесь лежали высохшие трупы погибших землян. Звери и птицы не смогли прокусить их комбинезоны. Люди Кальвера обыскали трупы и уехали, не похоронив. Я приказал захоронить погибших в земле под обелиском. Но этот камень – совсем не то, что я вам бы хотел показать, – наместник вздохнул, не отрывая глаз от перстня. – Я успел немного познакомиться с погибшими геологами и потому знал, что у них была машина похожая на нашу. Геологи загнали ее в пещеру и заперли. Мы с моими людьми нашли вездеход, привалили ко входу в пещеру камень и убрались восвояси.
Принц резко поднял голову и пристально взглянул в глаза Айвену Рудичу.
– Мне показывать пещеру сейчас?
– После того, что вы сказали, – хмуро ответил прогрессор, – не имеет смысла прятать от Таубена местонахождение вездехода. Он со своими прогрессорами все равно тут все скалы сроет и пещеры расковыряет… Хотя ему в кровь вот-вот должно поступить снотворное, – добавил врач еле слышно. Но напряженный Таубен услышал.
– Рудич, падла, отмени снотворное! – со злостью крикнул он. – Я имею право, увидеть вездеход погибшей экспедиции.
Дон Альвес поморщился.
– Отмени, Айвен, – тихо сказал он. – Действительно имеет.
Врач пожал плечами и поднялся на крышу вездехода.
– Тебя засудят, Рудич, – с ненавистью в голосе сказал Таубен. – Что за хрень ты в меня вливаешь?
– Спокойнее, господин Таубен. – бесстрастно ответил Айвен. – Я понимаю, что такому человеку как вы, невыносимо чувствовать себя беспомощным, но… спокойнее! Я не совсем профан в медицине. У меня есть подробная запись вашего состояния непосредственно в момент обнаружения вашего бессознательного, поломанного и побитого тела. Так что никто меня не засудит. Еще и медальку дадут.
– Вы сказали, что можете оттащить в сторону кусок скалы, – сказал Айвену принц, когда тот снова спустился вниз. – Скоро вам придется это продемонстрировать.
Айвен Рудич переглянулся со стажеркой Лазаревой. Та кивнула.
Но только когда окончательно стемнело, в лучах прожекторов, установленных на вездеходе прогрессоров, путешественники смогли увидеть машину геологов. Сначала долго оттаскивали скалу от входа, потом Айвен никого не пустил вовнутрь до тех пор, пока не обработал данные о среде внутри пещеры. За это время как раз стемнело.
Вездеход геологов тускло поблескивал в глубине огромной пещеры.
– Он заперт, – снова сказал принц.
– Вижу, – ответил Айвен. – Заперт изнутри, внешние панели опущены. Заперт, заблокирован, установлена абсолютная защита. Интересно, почему? Но все это до завтра, согласны? Вон, даже неугомонный Таубен вот-вот вырубится, – добавил врач, глядя на экран, отражающий состояние больного на крыше. Включил переговорное устройство. – Мы не будем до утра вскрывать вездеход геологов, господин Таубен. Усните уже спокойно.
