Текст книги "Легенда "Роузтауна". Призрачная любовь."

Автор книги: Татьяна Гилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Ха, даже я заинтересовался, – снова не упустил случая вставить реплику Джастин. – Что такого могла сказать Камилла, что ты перестал сомневаться, и теперь считаешь свои видения достойными внимания?

Элинор метнула в сторону Грина недовольный взгляд. Парень тут же замолчал. В присутствии Элинор он старался показаться круче, чем был на самом деле. Дело тут было не столько в симпатии или влюбленности, а в том, что Джастин чувствовал силу, исходившую от девчонки. Когда в автобусе она говорила о своих колдовских способностях, Грин, естественно, не поверил. Решил, что это очередной розыгрыш. В своей жизни он встречал девиц, помешанных на всяких магических штучках и называвших себя колдуньями, но, на деле, ничего не умеющими. Они были, скорее, смешными, нежели внушающими уважение. С Элинор все обстояло иначе. Чувствовалось в Бейкер нечто особенное. При взгляде на нее так и рвалось с языка слово: ведьма.

Девушка отвернулась от Джастина и обменялась взглядом с парой тезок, спрашивая у них разрешения на разглашение секрета. Оливия обреченно махнула рукой, Оливер тоже. Они уже поняли, что долго конспирироваться не получится. В пансионате странности имели место быть. Даже самый отъявленный скептик к концу путешествия должен был поверить в чудеса. Гэйдж и Андерсон уже верили.

– Дело в том, что упоминания об Оскаре и Эдельвейс не случайно то и дело всплывают в наших разговорах, – пояснила Оливия. – Мы с Оливером и есть те самые легендарные влюбленные.

– Что?

– Оскар и Эдельвейс имеют самое прямое отношение к нам, – ответил Андерсон.

– Реально? То есть, это всё не выдумка? Вы – призраки? – продолжал допытываться Джастин, окончательно запутавшийся в ситуации, развернувшейся перед ним.

– Нет. Не призраки.

– Тогда вообще ничего не понимаю.

– Вспомни нашу прогулку по библиотеке, – обратилась к Грину Элинор. – Я не зря полезла в архив. У меня появились определенные подозрения, и решила поискать ответы на вопросы. Либо подтвердить свои догадки, либо опровергнуть их. Единственное, что меня в тот момент интересовало – упоминание о пожаре на территории 'Роузтауна'. И список учеников того года. Среди них обнаружились Андерсон и Гэйдж. Не знаю, насколько стройна моя теория, но что-то подсказывает мне, что все мы так или иначе связаны с тем происшествием в пансионате. Все мы – потомки тех учеников. У наших родителей может быть другая фамилия, но в наших венах течет кровь тех, кто обучался вместе с легендарной парой. Оливер и Оливия – единственные, кто сохранил фамилии с тех пор. Имена легендарной пары звучали так: Оскар Андерсон и Эдельвейс Гэйдж. Оливия и Оливер полностью скопировали их внешность, до мельчайших подробностей. Разве что волосы у Оливера немного короче, чем у Оскара, а в остальном... Наши знакомые – не призраки. Они новое воплощение Эдельвейс и Оскара. Их перерождение.

Джастин с трудом переваривал полученную информацию. От удивления даже рот приоткрыл.

– Ничего себе, – выдал пораженно.

Спорить с Элинор парень не решился. Она вызывала у него странный трепет, потому в перепалки с брюнеткой он не вступал.

– К слову, не могу не заметить такую странную вещь. Стелла, имеющая виды на Оливера, приходится родственницей Бренде Уорен. Девушке, на которой изначально собирался жениться Оскар.

– Твои сны совсем не глупые, – обратилась Оливия к Тайлеру, улыбнувшись. – В них большая доля правды. Полагаю, что и Эдельвейс, и Оскар время от времени наведываются в пансионат, чтобы посмотреть, чем он живет сейчас. И с мистером Брауном пообщаться. Он тоже умеет видеть призраков.

– Садовник?! – удивленно воскликнул Грин.

С каждой секундой он узнавал все больше подробностей, которые ставили с ног на голову его представление о жизни тихого пансионата, расположенного на тихом, уединенном острове.

– Садовник, – поддакнула Камилла.

– А по комнатам привидения не ходят? – с усмешкой спросил Джастин.

Элинор улыбнулась.

– Надеешься получить отрицательный ответ? Зря.

– Почему?

– Потому что и в комнатах призраки бывали. В первую после нашего приезда ночь. Иначе как объяснить букеты нашим тезкам с призывом вспомнить о прошлой жизни? Это могли сделать только призраки.

Улыбка с лица Джастина тут же сползла. Последние надежды оказались разбиты.

– Здорово, – промямлил он.

* * *

– Как ты думаешь, что нам придется делать? – спросила Оливия, опускаясь на сидение.

Сорвала травинку и принялась задумчиво её жевать. Оливер забрался на скамейку с ногами, расположился со всем комфортом, так что Оливии пришлось устраиваться на самом краешке.

Обсуждения затянулись. В какой-то момент они окончательно отклонились от выбранного курса, начали обсуждать события, не имеющие никакого отношения к паре из легенды. Мирный разговор перешел в общение на повышенных тонах. Джастин, даже получив подтверждение, отказывался верить в реальность всего происходящего, Элинор злилась. Камилла, как всегда, вздыхала тяжело, Тайлер осторожно обнимал её за плечи и пытался внушить мысль, что жизнь прекрасна. Коул вообще оказался неисправимым оптимистом. В былое время Оливер, наверное, даже позавидовал бы соседу по комнате, но в данный момент неиссякаемый оптимизм и вера в лучшее Андерсона раздражали. Оливия, насмотревшись на этот цирк, сослалась на плохое самочувствие и покинула комнату. Оливер последовал вслед за ней, ничего никому не объясняя. Его действия, разумеется, вызвали усмешку у Джастина. Начался новый виток споров на тему: кто прав, а кто виноват. Грин окончательно утвердился во мнении, что тезки не просто так друг за другом ходят. Даже если они не встречаются пока, то скоро начнут. Ведь симпатия у них есть? Есть. Немало, притом. Элинор тут же бросилась в атаку, заявляя, что симпатия эта – пережиток прошлого. Оливер и Оливия не испытывают друг к другу ничего. Просто время от времени попадают под влияние призраков.

Тезки о своем решении не жалели. Доказывать окружающим что-то они не собирались. Общественное мнение их не волновало, намного сильнее заботили собственные ощущения. В отношениях оставалось много недосказанности. Оливия не могла определиться, что же чувствует к Оливеру. Он, в свою очередь, смутно понимал, чего хочет от девушки. Иногда позволял себе выходки вроде той, свидетелями которой стали его товарищи и соседки Оливии. Поступая так или иначе, Оливер не испытывал чувства вины. Он делал только то, что считал правильным. Но проходило совсем немного времени и появлялось странное чувство. Не отчаяние, не разочарование... Нечто близкое, родственное сомнению. Быть может, это не его желания? Не его чувства?

Оливия ощущала нечто схожее. Иногда в душе зарождались ей самой непонятные чувства. Сродни влюбленности, но не то. Гэйдж все пыталась анализировать, но неизменно заходила в тупик. Никогда прежде не сталкивалась она с подобными чувствами, потому не могла наверняка утверждать: нравится ей Оливер или не нравится. Одно она знала точно: не раздавайся вокруг крики о том, что они обязаны быть вместе, определиться было бы намного легче.

– Я как-то неуютно себя чувствую, – пожаловалась девушка, не особо рассчитывая на ответ.

Оливер приоткрыл глаз и посмотрел на тезку с хитрой усмешкой на губах.

– Почему?

– Меня раздражает тот факт, что тайна перестает быть тайной.

– Знают двое, знает и свинья, – собеседник озвучил общеизвестный факт.

Оливия хмыкнула.

– Понимаю, но все равно не могу смириться.

Андерсон приподнялся на локтях и пристально посмотрел на Оливию. Улыбка с его уст не сходила, наоборот стала заговорщицкой, подначивающей. Гэйдж тоже смотрела на своего собеседника, не отводя взгляда, только пару раз удивленно моргнула, пытаясь понять, чем вызваны перемены в настроении Оливера. Отчего он то и дело с ней заигрывает, хотя раньше ничего подобного не наблюдалось.

Гэйдж отвернулась. В голове поселился странный вопрос: что она делает не так. Раньше ни один парень не флиртовал с ней, считая, что Оливия Гэйдж – это отличный друг и собеседник, способный в трудной ситуации помочь советом, но вот, как на девушку, на нее никто не смотрел. Оливер ломал стереотип. Он воспринимал Оливию именно, как привлекательную девушку, а не как товарища. Под влиянием восприятия своего прошлого воплощения или по собственному желанию, но всё же воспринимал.

Додумать до конца свою мысль Оливия не успела, потому что в тот же момент ощутила прикосновение пальцев к своему подбородку. Погрузившись в размышления, она пропустила тот момент, когда Оливер сменил положение. Он больше не лежал на скамейке, он сидел рядом, всё так же прикасаясь к лицу Оливии, и ничего не говорил.

– А ты хотела бы иметь одну тайну на двоих? – спросил, понизив голос.

Оливии даже захотелось засмеяться. Она не привыкла к такому обращению. Вообще никогда не встречала парней, способных заговорить с ней так... Игриво, что ли? У девушки совсем не получалось охарактеризовать голос Оливера.

– Например? – решила она подыграть.

Голос её тоже прозвучал неуверенно, чуть смущенно. На деле, Гэйдж ничего подобного не испытывала.

– Не знаю, – ответил Андерсон. – Хотя... Допустим, та же тайна, что и сейчас, но, чтобы знали о ней только мы с тобой. И больше никто.

Оливер убрал руки от лица девушки, но сам не отодвинулся, продолжая сидеть слишком близко.

– Если бы мы не посветили в нее Элинор, до сих пор задавались бы вопросом: что происходит? Почему мы говорим друг другу гадости, а уже через пару часов мирно общаемся. Куда таинственно исчезаем, и почему повсюду нас преследует запах гари.

– Думаю, мы разгадали бы эту тайну. Не так быстро, но разгадали бы...

– Мы бы поубивали друг друга, – засмеялась Оливия.

– Ничего подобного! – возразил Оливер.

– Да ладно...

– Кстати, ты веришь в легенды?

– Почему задаешь этот вопрос?

– Пытаюсь составить план действий.

– Что ты задумал? – прищурилась девушка. – Опять какую-нибудь гадость?

– Разве я раньше делал гадости?

– Сколько угодно.

– Например?

– Испортил мне настроение в автобусе.

– Ты первая начала! – возмутился Андерсон.

– Ты мог не обратить внимания.

– Ты тоже!

– Да-да. Особенно в тот момент, когда ты переставил мой рюкзак на пол и сказал, что он не станет возражать против такого обращения.

– Но он, действительно, не возражал.

– Зато я возражала.

– А сейчас? Стала бы возражать?

Оливия на секунду задумалась. Восприняла бы всё в штыки теперь, зная, какой Оливер, на самом деле? Или восприняла его появление не так агрессивно? В своих размышлениях она склонялась ближе ко второму варианту. Оливер не вызывал у нее былого отторжения. Да и тогда она могла удержать себя в руках, не вступая в перепалку. Однако что-то заставило ввязаться в скандал. Может, Оскар прав, и это не более чем отголоски прошлой жизни? Она относится к Оливеру настороженно, потому что помнит прежнее свое воплощение и не может простить тех издевательств?

Но Оливер не виноват в том, что его далекий предок обладал именно тем характером. Потому грубить ему бессмысленно.

Его поведению тоже можно было найти объяснение. Он мог подсознательно чувствовать нечто странное. Увидел её, и невольно появились в душе чувства. Тогда ещё не любви. Банальное любопытство. А скандал начался сам собой, потому что Оскару и Эдельвейс свойственно было общаться в такой манере. Оскар провоцировал, Эдельвейс молчала... Поведение Оливии сломало сложившийся стереотип. Вместо того чтобы прикусить язык, она начала кричать.

– Молчишь, – немного разочарованно произнес Андерсон, но отодвигаться всё ещё не спешил.

Он ждал ответа от Оливии, а она, казалось, не думала ему отвечать. Её молчание действовало угнетающе. Оливер чувствовал себя немного глупо, фактически признавшись в своей зародившейся симпатии, но, не получив на нее ответа.

Девушка увлеченно растирала траву носком кеда, не зная, что сказать. Да, ей, безусловно, было приятно это внимание, но как реагировать на него, девушка не определилась. Оливии казалось, что любое действие с её стороны будет в глазах Оливера глупым.

– Скажем так, я не стала бы с тобой скандалить, но рюкзак тебе все равно не доверила, – нашлась, наконец, с ответом. Подняла глаза и спросила: – Ты задаешь этот вопрос потому, что тебе интересно? Или потому, что в тебе снова просыпается Оскар?

– Мне интересно, – без колебаний выбрал Андерсон первый вариант. – Знаешь, у тебя такая очаровательная веснушка на носу, – добавил спустя несколько секунд молчания.

– Веснушка? Одна? – удивилась Оливия. – И которая из них?

– Вот эта, – засмеялся Оливер, показав пальцем на одну. – И вот эта тоже. Да и остальные не хуже. Они все очень милые.

– Никогда не думала о своих веснушках, как о милых. Правда, ненависти особой к ним тоже не испытывала.

– И правильно. Не нужно их ненавидеть. Потому что они классные.

– Классные веснушки? Впервые встречаюсь с такой характеристикой, – присвистнула Оливия.

Почему-то разговор о веснушках её забавлял. Никогда прежде ей не приходило в голову разговаривать о своей внешности с окружающими людьми.

Оливер с трудом сдерживался. Ему отчаянно хотелось поцеловать каждую веснушку на переносице, и это даже самому казалось глупостью. Оливия могла отозваться о его мыслях намного грубее.

– А помнишь, в день прибытия в лагерь на тебе была надета шляпка и платье?

– Помню, конечно...

– Мне они тоже очень нравились, – заявил Оливер.

– Я чувствую себя героиней любовного романа, – растерянно пробормотала девушка. – Ты специально так делаешь, или само собой получается?

– Что именно?

– Пытаешься меня смутить?

– А ты смущаешься?

– Немного, – созналась Оливия. – Признаться, это неожиданный поворот.

Она подвинулась к краю скамейки, Оливер пересел ближе к ней. Оливия снова подвинулась, Андерсон последовал её примеру.

– Убегаешь? – спросил, пытаясь поддеть.

– Ничего подобного.

– Мне казалось, что ты хочешь убежать. Только... – он задумался на время, а потом продолжил. – Только я тебя всё равно догоню. Догоню и...

– Что? – спросила Оливия насмешливо.

Вместо ответа Андерсон схватил её за плечи руками, развернул к себе и некоторое время смотрел, не отводя взгляда. Оливия тоже смотрела на него и чувствовала, что буквально тонет в этих глазах. Обычно они были светло-зелеными, но сейчас немного потемнели. Оливер нервничал, это было понятно без слов.

– Поцелую, – продолжил он свою мысль.

– Ты меня уже целовал, – напомнила Гэйдж. – В душе... Как раз тогда нам привиделась игра в догонялки Оскара и Эдельвейс. Неужели ты хочешь повторения их истории?

– В том-то и дело, что тогда Оскар целовал Эдельвейс. А я ещё никогда не целовал тебя. И, знаешь... Твои веснушки. О них я тоже не просто так заговорил. Почему-то у меня появилось желание поцеловать каждую из них.

Оливия с сомнением покосилась на оголенные плечи. На них тоже была россыпь веснушек. Не очень яркие, но все же...

– И эти тоже? – спросила насмешливо.

– Почему нет? – ответил в тон ей Оливер.

– Признайся, у тебя просто фетиш на них.

– У меня фетиш на тебя, – отозвался Андерсон.

Его ладонь переместилась на щеку, Оливии. Девушке это прикосновение было приятно, и она, не особо переживая, слегка потерлась о руку щекой.

– Обидно будет узнать, что это всё – проделки наших родственников, – заметила между прочим. – А мы ничего не чувствуем друг к другу.

– А ты чувствуешь? – спросил Оливер.

– Пока не могу сказать, что бесконечно влюблена в тебя. Но всё-таки я определенно не так равнодушна, как хочу казаться. Моя проблема в том, что я никогда прежде не влюблялась, потому не могу точно сказать, какие чувства к тебе испытываю, Олли.

Оливером завладело удивительное чувство. Совсем недавно он был полон решимости, а сейчас одолевали сомнения. Он прикрыл глаза и приблизился к Оливии. Девушка, закусив губу, смотрела на дрожащие ресницы, длине которых позавидовала бы любая девчонка. Взгляд остановился на переносице. Неожиданным открытием стало то, что у Оливера тоже были веснушки, практически незаметные, очень светлые, но всё-таки были.

Гэйдж сама потянулась к Андерсону, но, когда она уже готова была поцеловать его, в тишине раздался торжествующий голос Джастина:

– Вот! Я же говорил, что вы вместе.

Оливер широко распахнул глаза и сжал руки в кулаки. Он так надеялся на поцелуй, а вместо этого...

– Грин, – улыбнулась Оливия.

– Да? – спросил тот, ничего не подозревая.

– Беги, – посоветовала девушка.

– Почему?

– Ничего не спрашивай. Просто беги.

– Джастин, я убью тебя! – прорычал Оливер, поднимаясь со скамейки и направляясь в сторону Грина.

– Быстрее, Джастин, – не удержалась от очередной рекомендации Оливия. – Может, ещё успеешь убежать.

Грин уже и сам понял, что реплика была не к месту. Потому сорвался с места и всё же пустился в бега. Оливер, полный решимости, если не придушить соседа, то хотя бы синяк под глазом обеспечить, бросился вслед за ним. Оливия, глядя на это, засмеялась.

– Провокаторша, – раздался за спиной знакомый голос.

В воздухе снова запахло гарью.

– Привет, Оскар, – не оборачиваясь, отозвалась Гэйдж.

– И тебе привет, – ответил он, перепрыгивая через спинку скамейки и занимая место Оливера. – Смотрю, ты не устояла перед обаянием моего родственника. Не удивлен, откровенно говоря. Сложно сопротивляться, когда рядом такое совершенство, как один из рода Андерсонов.

– Ты в своём репертуаре, – заметила Оливия. – Кстати, рада тебя видеть. У меня есть к тебе предложение.

– Предложение? Какое? Поцеловать каждую веснушку на переносице?

– Ты подслушивал?! – возмутилась девушка.

Оскар засмеялся.

– Не специально. Всего лишь стал случайным свидетелем вашего милого разговора.

– Я хотела познакомить тебя с одним человеком. Она обещала попытаться помочь нам. Так что, при удачном стечении обстоятельств, она сможет устроить тебе свидание с Эдельвейс. Постарается, во всяком случае. Согласен с ней увидеться?

– Ты ещё спрашиваешь? Конечно, я согласен, – моментально откликнулся Оскар.

Оливия поднялась со скамейки, окинула взглядом место, где мог состояться её первый поцелуй, вздохнула разочарованно и обратилась к Оскару:

– В таком случае, идём.

Глава 13. Свидание призраков.

– Я чувствую себя глупо, – пожаловалась Оливия.

– Прекрати, – махнула рукой Элинор. – Все хорошо.

– Ты прекрасна, – в один голос заявили Оскар и Оливер.

Девушка засмеялась. Оливер посмотрел на нее удивленно, и Гэйдж пришлось поведать ему причину своего смеха.

Почему-то после слов Оливера и призрака уверенность Оливии возросла, а наряд перестал смущать.

Инициатором переодевания стала Элинор, заявив, что на свидание нужно наряжаться, а не надевать первые попавшиеся вещи. Оливия сопротивлялась, но долго это не продлилось. В конечном итоге Бейкер удалось убедить соседку в необходимости смены имиджа. Гэйдж подчинилась. Потому-то сейчас и вышагивала по лесной тропинке в той одежде, в которой приехала в лагерь. Летний сарафан, изящная шляпка с атласной ленточкой. Волосы заплела в косы и тоже перехватила лентами.

Оливер чувствовал себя еще глупее, чем его нареченная. Парня Элинор тоже заставила переодеться. Перелопатила весь гардероб юноши, и в итоге остановила выбор на классических джинсах, раз уж брюк не было, черной футболке и пиджаке, таинственным образом оказавшимся в сумке Оливера. Он был уверен, что ничего подобного с собой не брал. Наверное, мама положила, пока он не видел.

Пока тезки наряжались, Элинор общалась с призраком. Когда Оливия привела Оскара к ней, Андерсон усмехнулся. Внешний вид Элинор не внушал парню доверия. Она совсем не была похожа на потомственную гадалку, и уж тем более, на сильного мага. Девушка закрыла глаза, сложила руки перед собой, едва соприкасаясь кончиками пальцев одной руки с кончиками пальцев другой, и что-то зашептала. Слова разобрать у Оскара не получилось, но эти махинации заинтриговали. В итоге он сел в кресло и принялся с интересом наблюдать за действиями девушки. Проделав свой ритуал, Бейкер распахнула глаза и в упор уставилась на него. Он невольно сглотнул...

Глаза... Эти глаза... Оскар готов был биться об заклад, что никогда прежде таких глаз не встречал. И дело тут было вовсе не в их очаровании. Они просто завораживали, как будто в глубину души заглядывали.

– Ты меня видишь? – спросил севший голосом.

Под этим взглядом он немного подрастерял обычную наглость.

– Естественно. Так же хорошо, как и ты меня, – ответила Элинор, присев на пол по-турецки.

Она положила ладони на колени и улыбнулась.

– Обычно люди боятся призраков, а у нас все наоборот. Такое чувство, что ты меня опасаешься.

– Ничего подобного, – замотал головой Оскар. – Я не боюсь. С чего бы мне бояться?

– Вот и отлично. Ты хотел поговорить о своей возлюбленной?

Оскар вновь послушно кивнул.

– Оливия сказала, что ты можешь устроить нам с Эдельвейс встречу.

– Попытаться устроить, – поправила его Бейкер.

– Ну да. Попытаться устроить.

– Могу, – кивнула девушка. – Я не уверена в положительном результате, но почему бы не рискнуть. Кстати, могу я попросить тебя кое о чём?

Призрак посмотрел на нее, прищурив глаза:

– О чём?

Элинор без труда прочитала его мысли и фыркнула:

– Ни о том, что ты напридумывал себе. Не волнуйся. Не будешь возражать, если возьму тебя за руку?

– Зачем?

– Никогда прежде не сталкивалась с призраками. Интересно, смогу ли считать с них информацию, или нет. Ты будешь для меня неким проводником в прошлое, не более того.

Оскар стянул перчатку и подал девушке руку. Элинор осторожно прикоснулась, и... Дальнейшие события развивались стремительно. Девушку как будто подхватил ураган и моментально перенес в незнакомое ей место. Лишь отдаленно напоминал прежний 'Роузтаун' тот пансионат, в котором они отдыхали. Картинки сменяли одна другую, Бейкер даже не успевала запоминать те ситуации, в которые попадала и из которых её тут же выбрасывало, как рыбешку на песчаный берег.

Ладонь Оскара была обжигающе горячей. Элинор на минуту пожалела о том, что парень снял перчатку, но понимала, что без этого никак. Ткань не пропустила бы и сотой части той информации, что теперь оказалась в свободном доступе. По телу прошла дрожь, как при лихорадке, щеки пылали... Окно неожиданно распахнулось, и в комнату ворвался ветер, но Элинор и не думала прекращать сеанс. Ей нужно было докопаться до истины, узнав, что же произошло, на самом деле. Она уже слышала историю Эдельвейс и Оскара от разных людей, не поленилась вместе с Камиллой сходить к мистеру Брауну, чтобы узнать что-то у него. На случай, если тезки упустили какие-то важные моменты. Каждый день неизменно приходила в библиотеку, перерывая архивы. Приходила утром, как только библиотека открывалась, уходила за несколько минут до закрытия. Но, естественно, в документах не было никаких упоминаний о проклятиях пансионата. Только история, легенды, исторические факты. Мистику никто в расчет не брал.

За недолгую человеческую жизнь у Оскара накопилось столько воспоминаний, что некоторым и за много-много лет не собрать. Он бережно сохранял в памяти каждое прожитое мгновение, именно потому Элинор сейчас видела эти воспоминания не абстрактно, а через призму восприятия самого Оскара.

Разумеется, особое место в воспоминаниях отводилось последним годам жизни. Светская жизнь, помолвка, расторжение помолвки, новая избранница. Чувства в жизни Оскара Андерсона занимали не последнее место. Они для него тогда были на первом плане. А потому воспоминаний о чувствах у него скопилось невероятное количество.

Временами Элинор чувствовала себя неуверенно, стыдливо. Она подглядывала в чужую жизнь, фактически копалась в ворохе чужого грязного белья, где было место не только невинным забавам, но и жестокости, что зачастую так свойственна детям, но которую так старательно не замечают взрослые. Вместо того чтобы вмешаться, они стоят в стороне и наблюдают за тем, как справится ребенок с испытанием.

Сейчас, получая информацию из первых рук, от непосредственного участника событий, а не очарованных романтическим флером легенды людей, Элинор понимала, что служило поводом для раздражения Оливии. Эта идеальная история любви, воспетая обитателями 'Роузтауна' не была такой уж идеальной. Здесь нашлось место не только бескорыстной любви, но и куда менее романтичным вещам. Боль, унижение, ненависть, постоянные скандалы, попытки зацепить. Слёзы. Очень много слёз.

Элинор хотела списать это со счетов, но потом поняла, что Оскар делал всё намеренно. Его издевательства, насмешки не были неудачными попытками привлечь внимание. Он действовал так не по незнанию. Он действовал так потому, что хотел причинить боль Эдельвейс. Свое положение в обществе изначально он ставил превыше всего. Чувства не могли ставить под сомнение его репутацию, а отношения девчонкой, которая пригрета известным родом, но, по сути, является всего лишь внебрачным ребенком, ставили крест на идеальном реноме. Оскар отчаянно сопротивлялся своим желаниям, но методы борьбы оказались очень странными. Вместо того чтобы собраться с мыслями и держать себя в руках, он вымещал злость на той, кто ни о чем не догадывался.

А потом что-то щелкнуло, и он решил стать хорошим. Только вот те раны, что были нанесены раньше, его любовь вряд ли залечила. Хотя... Эдельвейс была слишком мягкой, излишне доброй. Она могла простить всё.

Элинор разорвала рукопожатие, посмотрела на Оскара, прищурив глаза, и произнесла:

– Ну ты и дрянь.

– Знаю, – безмятежно протянул он. – На обдумывание своей жизни у меня было больше ста лет. За это время я неоднократно проводил переоценку ценностей.

– И к какому выводу пришел?

– К такому, что я – дрянь, – усмехнулся призрак. – Ты всё? Посмотрела, что хотела? Или ещё будешь изучать?

– Очень много лишней информации, – пояснила Элинор, помассировав виски. – Я не могу отсортировать то, что мне нужно.

– Тебя интересует что-то конкретное?

– Твои отношения с Брендой.

– Почему именно с ней?

– Потому что, – отрезала Элинор. – Попробуй сосредоточиться только на воспоминаниях о Бренде. Мне они жизненно необходимы.

На данном этапе девушку интересовала лишь история первой любви Бренды Уорен. Не только воспоминания Оскара. Они служили неплохим дополнением, но полной картины не открывали. Элинор нужно было попасть в воспоминания Оскара, связанные с его первой избранницей, а после попытаться проникнуть в воспоминания Бренды, связанные с 'Роузтауном'. Наверняка, при жизни Уорен неоднократно вспоминала историю несчастной любви и того, как избавилась от соперницы. Это событие не могло не оставить в душе Бренды след. Хотя бы минимальные угрызения совести должны были посещать.

Элинор осторожно проходила через воспоминания Оскара.

Восторг от первой встречи, искрящейся розовой таблеткой затапливал разум. Бренда казалась Оскару совершенством. Уточенная, похожая на фарфоровую куклу. Роскошные волосы, бледная кожа, не тронутая загаром, идеальные черты лица. Будто выточенная из ценной породы дерева статуэтка, призванная служить для украшения дома. Она оказалась не только красивой, но и умной, начитанной, легко рассуждающей на самые разнообразные темы. А ещё её характер... Он вызывал у Оскара неподдельное восхищение, потому что в точности копировал его собственный.

Одно за другим всплывали в памяти Оскара воспоминания о первой невесте. Сначала их было много. Так много, что Элинор едва успевала просмотреть все от начала и до конца, но потом поток их начал иссякать. Былой восторг испарился так же стремительно, как и появился. Очарование померкло, а в мыслях все чаще замелькал другой образ. Рыжеволосая девушка, сидевшая на полянке и плетущая венки. Она же, прогуливающаяся по берегу реки; сидящая на лошади... За Эдельвейс Оскар наблюдал исподтишка, не решаясь подойти. Былая бравада исчезла, а на её месте возникла пустота. Не говоря гадостей, Оскар не решался заговорить с Эдельвейс, полагая, что она ответит ему грубо, дерзко. Под стать его былому поведению.

От этих воспоминаний следовало отойти, и Элинор постаралась ускорить просмотр своеобразной киноленты. Она продвинулась вперед, заметила вновь промелькнувшую Бренду и устремилась вслед за ней, перетекая в её воспоминания, хватаясь за них, как утопающий за спасательный круг.

Сделать воспоминания Бренды своими оказалось сложнее. Элинор никак не могла зацепиться за них. Только-только начинала просмотр, как её вновь выбрасывало в реальность. Бренда отказывалась идти на контакт, не желая предавать огласке свои тайны. У нее было слишком много скелетов в шкафу.

– Вторую руку, – прошептала Элинор, не открывая глаз.

Оскар стянул перчатку и протянул вторую ладонь. Бейкер крепко в неё вцепилась, стараясь таким способом расширить взаимодействие с прошлым.

Ощущение жара усилилось. Стало практически невыносимым. У Элинор пересохло во рту, а по коже прошлась волна, схожая по ощущению с пламенем. Её перебросило в день объявления помолвки Оскара и Эдельвейс. Она стала свидетельницей пожара, точнее, его жертвой. Это была адская боль, Элинор словно на куски разрывало от этого ужасного ощущения. Хотелось заорать во всю глотку, но дым мешал этому. Она закашлялась. Мысли Оскара в тот момент стали мыслями Элинор, его ощущения стали её ощущениями. В то же время Элинор отлично чувствовала Эдельвейс, её боль, ощущение плавящихся волос... Но даже в момент смерти девушка думала о возлюбленном, умоляя небеса спасти хотя бы его. Оскара одолевали те же мысли. Он вспоминал все известные ему молитвы, в которых неизменно просил о спасении Эдельвейс.

Ощущение пожара отступало. Бейкер, наконец, нащупала нить энергии другого человека и смогла соединиться с этой энергией. Связь была слабой, но Элинор не собиралась отступать от своей цели. Она не могла упустить шанс – пролить свет на эту историю. Если одна из ниточек уже была найдена, то вторую ещё только предстояло обнаружить и вплести в клубок.

Девушку перебросило в зал, где проходил бал. Бренда скользила по полу, кружась в вальсе с каким-то кавалером, но мысли её были далеки отсюда. Комплименты не производили должного впечатления. Не было чувства удовлетворения от удачно проведенной операции по устранению неугодных людей. Только жуткая боль в сердце, рвущая на части. Слезы, стоящие у горла комом. 'Я любила тебя, Оскар... Видит Бог, я любила. А ты предал меня. Я думала, что твоя смерть облегчит мою боль, но глубоко ошибалась. Мне не стало легче от этого. Наоборот, мне хуже, чем прежде. А знаешь, почему? Потому что ты умер вместе с ней, рядом с ней. И в момент смерти ты думал о своей нищенке, Эдельвейс, а не обо мне. Как в сказке. Любили друг друга, умерли в один день. Смерть вас не разлучила. Она сделала вас одним целым. Единственное, о чем я теперь мечтаю, это окончательно разлучить вас. Чтобы после смерти вы не могли найти друг друга. Никогда... Ни за что. Страдайте так, как страдала я, глядя на вас. Ненавижу!'.