Текст книги "Легенда "Роузтауна". Призрачная любовь."
Автор книги: Татьяна Гилберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– С чего ты взяла, что я собираюсь расторгать помолвку из-за другой женщины?
– Я не вижу других причин.
– Из твоих слов я понял, что ты имела в виду какую-то конкретную женщину.
– Тебе показалось.
– Неужели? А как же это: 'она недостойна даже рядом с нами стоять'? Мне это послышалось?
– Оскар...
– Говори, раз начала, – безразлично откликнулся он, убирая от себя руки девушки.
Бренда молча проглотила обиду. Присела на край дивана и попыталась говорить как можно более заботливым тоном. Чем сильнее разозлила Оскара. Создавалось впечатление, будто он – умалишенный, требующий особого подхода.
– Оскар, послушай меня, пожалуйста. Я, правда, люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. До меня дошли слухи о том, что ты сменил гнев на милость. Теперь вместо того, чтобы издеваться над Эдельвейс, ты её защищаешь перед другими. Яркий тому пример – твоя недавняя драка с Альбертом. Он ведь твой лучший друг, а ты, не задумываясь, ударил его. И почему? Всё из-за неё.
Андерсон усмехнулся.
– Я мог бы сейчас попытаться оправдаться перед тобой. Рассказать множество небылиц, придумать сотни легенд, почему именно так поступил в той ситуации, а не иначе. Мог бы сказать, что Альберт меня оклеветал. Но я не стану этого делать.
– Почему?
– Я обязан отвечать на этот вопрос?
– Мы помолвлены, Оскар!
– Я помню об этом, Бренда.
– Если ты думаешь, что я буду терпеть твои выходки подобные этой, ты глубоко заблуждаешься! Я не собираюсь унижаться ни перед одним мужчиной. Запомни это хорошенько!
– Я и не требую от тебя унижения, – все так же равнодушно отозвался Оскар.
– А как иначе можно расценить твое поведение?
– Именно по этой причине я и настаиваю на расторжении помолвки. Сейчас я особенно ясно понял, что не смогу хранить тебе верность. Не смогу обеспечить достойный уровень уважения. Увы, но это так. Я не люблю тебя, Бренда.
– Любовь – не главное в отношениях. Мои родители, например, никогда не скрывали того, что их брак заключен не по любви, а по договоренности. Их союз был экономически выгоден, и...
– Я так не хочу, милая.
– Оскар...
– Нет, Бренда. Я не стану брать время на раздумья. Сегодня же вечером я поговорю со своими родителями. В самое ближайшее время мы заявим о расторжении помолвки. Но мы можем поговорить об утешительном призе.
– Что ты подразумеваешь под утешительным призом? – прищурилась Бренда.
– Оба моих брата свободны, – улыбнулся Оскар. – Если у твоей семьи есть желание породниться с нами, есть ещё два варианта. Любой из них будет рад подобному повороту событий. Ты ведь самая завидная партия в обществе, не так ли? Мои братья придут в восторг от перспективы, что открывается перед ними.
Его слова прозвучали так же оглушающе, как выстрел пистолета. Бренда слушала, и ушам своим не верила. Её Оскар мог сказать подобное кому угодно, но только не ей. Её мнение он всегда уважал и ценил, не позволял себе резких высказываний, а сейчас... Сейчас он уничтожил всё хорошее, что между ними было.
Уорен, не задумываясь, размахнулась и ударила Оскара по лицу. Он лишь удовлетворенно хмыкнул. Оглушительная пощечина не стала для него неожиданностью. Бренда не обманула надежд. Именно такой реакции он и ждал на свои слова. В данном случае он получил подтверждение тому, что все женщины невероятно предсказуемы.
Он много раз оказывался в ситуации, схожей с сегодняшней. В точности так смотрели на него обиженные дамы, в точности так поступали, получив от него гневную отповедь. Сколько раз он получал пощечины от разъяренных поклонниц – сложно сосчитать. Настолько привык к этому, что встречал подобное проявление эмоций с улыбкой на губах.
– Прекрати улыбаться! – воскликнула Бренда, не понимавшая, что послужило поводом для смеха со стороны Оскара.
– Почему нет? – поинтересовался он, вскинув бровь.
Бренде отчаянно хотелось ударить Оскара во второй раз.
– Я требую хотя бы каплю уважения к своей персоне, – произнесла с достоинством.
– Что ж. Не смею отказать тебе в этой малости.
Он поднялся из-за стола, надел цилиндр и уверенным шагом покинул комнату, ни разу не обернувшись. Бренда с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать. От опрометчивого шага удерживало осознание, что этим поступком она добавит себе сходства с ненавистной Эдельвейс. Уорен, сидя на диване, смотрела Оскару вослед, но не смела ничего сказать. Никаких криков, никаких упреков и мольбы. Она не станет умолять его остаться с ней. Если он уходит – туда ему и дорога.
Девушка смахнула с ресниц одинокую слезу...
Возвращение в 'Роузтаун' стало для нее проверкой на прочность. Никто из её окружения ещё не знал всей правды, и Бренде пришлось приложить немало усилий для того, чтобы идти по ступенькам, гордо вскинув голову, ровно держа спину. Не сгибаясь под натиском навалившихся проблем.
Оскар уже был здесь. Он тоже не распространялся о расторжении помолвки, считая, что это не такая уж новость.
О том, что наследники двух семей больше не вместе, их товарищи по учебе узнали случайно. Мадлен спросила у Бренды, отчего та держится в стороне от Оскара и не подходит к нему, как раньше. Бренда не стала придумывать отговорки. Сказала все, как есть, заставив ахнуть всех, кто в тот момент находился в столовой. Она в упор смотрела на Эдельвейс и нарочито громко говорила о том, что у Оскара новое увлечение. На кого пал выбор? Вы не поверите! На мразь, которая по ошибке попала за наш стол. Разумеется, по ошибке. Ведь она же дочь служанки. Она прислуживать должна, а не сидеть здесь.
Эдельвейс чувствовала на себе уничтожающий взгляд и старалась с этим взглядом не встречаться. Смотрела в свою тарелку, но потом не удержалась и все же подняла глаза на Бренду. Та прошептала одними губами: 'Ненавижу'. Эдельвейс выскочила из-за стола и выбежала из столовой.
Все знали, куда именно может отправиться Гэйдж. Она всегда выбирала укромный уголок в саду. Могла сидеть там часами.
Никто из девушек не стал поддерживать Эдельвейс. Все ополчились на нее. Её и раньше не жаловали, а теперь, узнав о любви к ней Оскара, возненавидели всей душой. Никто не пытался понять, что творится в душе самой Эдельвейс. Как она относится к Оскару? Нужна ли ей эта любовь? Вся вина оказалась на ней.
Бренда ликовала. Настроить против рыжей выскочки остальных девушек оказалось проще простого. Они готовы были в любой момент наброситься на Эдельвейс, как стая голодных собак на кусок мяса. Достаточно только отпустить их, сказать 'фас', и они тут же бросятся выполнять команду.
Любовь Эдельвейс к Оскару возникла не так внезапно, как его. Она стала чем-то вроде спасения. Долгое время девушка не могла сломать стереотипы, посмотреть на давно знакомого человека новым взглядом. Она привыкла к тому, что Оскар и Бренда всегда вместе. Всегда против неё. Потому-то не верила она в его симпатию и по-прежнему, старалась избегать.
Она ничего не забыла. Воспоминания о времени, когда он издевался над ней, были живы в памяти, как никогда. Теперь она думала об этом гораздо чаще. И неизменно приходила к выводу, что его симпатия – показная. Очередная насмешка. Попытка поиздеваться над ней. Как только он добьется её любви, сказка превратится в жестокую реальность. Оскар снова будет рядом с Брендой, и они вдвоем продолжат издеваться над наивными, светлыми чувствами.
Оскар всеми правдами и неправдами старался доказать обратное.
Эдельвейс смотрела на него, и иногда не могла понять: тот ли человек перед ней, или его неведомым образом подменили? Загадкой для нее оставалось и поведение Оскара в башне. Его предложение прозвучало нереально. Он, на самом деле, собирался защищать её? Эдельвейс не верила. Вспоминала, как он сам поступал с ней в точности, как Альберт.
Правда, в своих шутках временами заходил слишком далеко. Он был сильнее Альберта и настойчивее. Если тот обещал быть нежным, то Оскару это и в голову не приходило. Он всегда грубо сжимал тонкие запястья, говорил гадости, от которых на душе становилось муторно. Ему нравилось видеть затравленное выражение в глазах своей жертвы, ему нравилось самоутверждаться за счет тех, кто оказался слабее его.
Он никогда не пытался поцеловать Эдельвейс, как это сделал Альберт. Не задумывался об этом как-то. Парню нравилось именно грубить ей, унижать словами, а не действиями. Удерживая рядом, чтобы никуда не делась и всё дослушала до конца. После этих слов Эдельвейс чувствовала себя грязью. Оскар, определенно, добивался поставленной цели.
Его внезапно проснувшаяся доброта настораживала. Эдельвейс не могла поверить, что человек, старательно уничтожавший её самоуважение, вдруг изменился.
Оскар не отступал от поставленной цели, неуклонно шел вперед.
Общество всколыхнула новость о том, что младший Андерсон ухаживает за Эдельвейс Гэйдж. Ей пророчили судьбу старой девы. Несмотря на то, что в свет она выходила, кавалеров у нее ранее не наблюдалось. А теперь... Девушки не скрывали завистливых вздохов, кавалеры удивлялись, почему до этого дня не замечали Эдельвейс.
На одном из балов Оскар пригласил Эдельвейс на вальс. Одним танцем они не ограничились, проведя весь вечер вместе.
Эдельвейс не знала, куда себя деть. Отчаянно смущалась, а Оскар продолжать делать вид, что всё так, как и должно быть. Её место – рядом с ним.
Временами Эдельвейс казалось, что их роман невозможен. Но шло время, и её боязнь стала отступать. Оскар больше не казался таким уж пугающим. Он практически не менялся. Менялось только его отношение к Эдельвейс. И её отношение к нему.
В обществе все знали его, как циничного молодого человека. Расчетливого, холодного, удивительно самовлюбленного. Человека, для которого окружающие люди – ничто. Себя он любит сильнее всех. Надежды на то, что изменится – нет.
Каким-то чудом Эдельвейс удалось пробудить в нем человечность. Оскар, находясь рядом с ней, становился более открытым. В нем просыпалось желание заботиться о ком-то, оберегать. Он искал в Эдельвейс то, чего не видел раньше. В ней он искал смысл жизни.
А она потянулась к нему, ища защиты. Поначалу даже стеснялась причины, по которой решилась сблизиться с Оскаром, а потом незаметно для себя самой влюбилась. Правда, признаваться в чувствах не торопилась.
Их роман развивался стремительно. Спустя время, Эдельвейс уже сама не понимала, как могла жить без этого человека. Она жила им, им же дышала... Могла часами смотреть в его глаза, слушать его голос и смех. Их отношения не всегда были безмятежными. Иногда Эдельвейс и Оскар ссорились, но долго их размолвки не длились. Они не выдерживали долгое время вдали друг от друга.
Об их романе шептались. В обществе поползли сплетни о том, что один из наследников семейства Андерсон вот-вот сделает предложение Эдельвейс Гэйдж. Отношения этих двоих стали самым главным событием сезона. Половина придерживалась мнения, что пара узаконит свои отношения. Вторая делала ставки на скорое расставание. Эта часть не скупилась на придумывание самых разнообразных сплетен, наносивших удар по репутации Эдельвейс. Девушка старательно делала вид, что ничего не замечает. Её этому учил Оскар, и она вела себя, как прилежная ученица.
Этот роман закружил их, как вихрь. Они нуждались друг в друге, как в воздухе. Быть может, это было предчувствие того, что совсем скоро им придется расстаться, оттого они и хватались за каждую возможность быть ближе. Пуританское общество не понимало и не принимало их. Оскар не умел сдерживать свои порывы, его тянуло к Эдельвейс не только в плане духовном, но и в плане физическом. Она это понимала, но старалась избегать откровенных разговоров.
Их первый поцелуй, как пары, состоялся посреди бела дня в той самой башне, где Оскар когда-то защитил возлюбленную от приставаний Альберта. Эдельвейс, наплевав на репутацию хорошей девочки, сбежала с урока, а Оскар и так не был частым гостем на занятиях. Они условились встретиться там, и Эдельвейс бежала к Оскару, не боясь никого и ничего. Понимала, что многим рискует, но все равно не смогла удержаться от соблазна. Это было равносильно хождению по лезвию ножа. Страх, риск и опьяняющий адреналин в крови, от которого кружилась голова, и замирало дыхание.
Раньше Эдельвейс даже помыслить ни о чем подобном не могла, а сейчас ей было наплевать на общественное мнение. Внутренний голос то и дело напоминал о необходимости оберегать репутацию, перед глазами вставали картины прошлого... Эдельвейс ни на секунду не забывала о судьбе матери, но искренне верила, что у нее все будет иначе. Она полностью подчинилась Оскару. Забыла обо всем, кроме него. Забыла о поведении, что свойственно достойным девушкам. Буквально, потеряла голову, и, что самое удивительное, нисколько об этом не жалела.
Увы, первый поцелуй был сорван с её губ не Оскаром, а Альбертом. Несмотря на то, что длился он не более пяти секунд, осадок на душе все равно остался. Эдельвейс старалась вспоминать об этом, как можно реже. А Альберт, кажется, не забывал обид. Когда их взгляды пересекались, Эдельвейс неизменно вздрагивала. Настолько пугающими они были. Близко к ней парень не подходил, зная, что за этим последует.
У Оскара были ярко-выраженные черты собственника.
Обладая чем-то, он не желал делиться с окружающими. Его не волновало мнение окружающих. Полагался он исключительно на себя.
Его нельзя было назвать ветреным человеком. Увлечения не менялись со скоростью света. Чаще всего Оскар долго присматривался к кому-то или чему-то и, только удостоверившись в том, что ему это подходит, делал шаг вперед. Таким образом он заводил друзей. Выбор всегда делал сам, неугодные ему предложения отвергал, не задумываясь.
Вот и к Эдельвейс присматривался долго. Результат поразил его самого. С первого взгляда девушка Оскару не понравилась. Его раздражение по отношению к ней трудно было описать словами. Нужно было стать свидетелем его выпада, чтобы понять, насколько сильными были эти чувства. А потом полюса поменяли плюс на минус. Девушка, вызывавшая раздражение, стала смыслом жизни для Оскара.
Днем им редко удавалось увидеться, чаще всего они назначали свидания ночью. Прокрадывались по коридорам школы, стараясь остаться незамеченными. Добирались до места встречи мелкими перебежками. Чаще всего свидетелями встреч влюбленных становились башня, беседка в саду и конюшня. Днем влюбленные редко пересекались. Иногда просто проходили мимо друг друга, лишь слегка касаясь ладонью чужой руки. О разговорах можно было забыть. Общение между разнополыми учениками не поощрялось.
Эдельвейс и Оскар были полными противоположностями друг друга. Разные, как лёд и пламень, они и внешне были похожи на эти две стихии.
Счастье продлилось совсем недолго.
Очередной бал закончился трагедией.
Они снова договорились сбежать от всех. Местом встречи выбрали старую конюшню, туда и отправились. Животных там уже не было, их только что перевели в новые строения, потому можно было надеяться на то, что никто не потревожит заговорщиков.
На этот бал Эдельвейс возлагала особые надежды. Оскар собирался объявить о помолвке. Неожиданно для всех. Не спрашивая разрешения родителей. Откровенно говоря, ему было наплевать на то, что скажет старшее поколение Андерсонов. В любом случае, Оскар не собирался отступаться от своего решения. Несколько раз взвесив все за и против, понял, что совершенно не видит отрицательных сторон.
Новость стала шоком для многих. Даже приятели Оскара стояли, приоткрыв рот от неожиданности. Он не говорил им о своих планах. Андерсон ослепительно улыбался и не заметил, как смотрела на него Бренда. В её глазах было столько ненависти, что и десятерых она без проблем отправила бы на тот свет, не то, что одного.
Объявив о помолвке, Оскар вместе со своей избранницей покинули бальный зал.
Бренда хмыкнула многозначительно и последовала за ними... В голове созревал коварный план.
Выследить их оказалось проще простого. Они были настолько заняты друг другом, что ничего подозрительного вокруг не замечали. Не заметили и фигуру в легком, белоснежном платье, скользившую по саду словно тень.
Отбросив в сторону жалость и сожаление, Бренда приняла решение отомстить не только своей сопернице, но и бывшему жениху. Заманивать их куда-то не пришлось. Они сами загнали себя в ловушку, в которой и погибли.
Стоя в стороне, она с каким-то извращенным удовольствием наблюдала за тем, как быстро поглощает огонь деревянное строение. Как высоко поднимаются вверх языки пламени. Слушала крик, доносившийся до её ушей и... улыбалась.
– Вы уничтожили мое счастье, – прошептала она в темноту. – Я отплатила вам тем же.
Вернувшись в зал, она продолжила веселиться, отбросив без сожаления все воспоминания об этом вечере до момента расплаты.
Огонь всё-таки потушили, но вот спасти влюбленных не удалось. Виновника пожара так и не нашли.
* * *
Эдельвейс замолчала и принялась теребить краешек своего кружевного платка в ожидании реакции на рассказ.
– Да... – протянул Оливер.
Он перевел взгляд в сторону Оливии, желая пересказать ей всю информацию, полученную в ходе общения с призраком. После – спросить её мнение по этому вопросу. Но сейчас понял, что уже ничего спросить не получится. Пока он слушал историю любви своего предка, Оливия благополучно уснула.
Андерсон осторожно прикоснулся ладонью к её плечу. Оливия, не открывая глаз, проворчала что-то и снова затихла. Эдельвейс усмехнулась и щелкнула девушку по носу. Оливия щелчка не почувствовала, только легкий ветерок, коснувшийся её лица.
– Береги её, – произнесла Эдельвейс тихо.
– Почему я? – удивился Оливер.
Девушка-призрак посмотрела на него удивленно.
– Разве вы не вместе?
– Нет, – покачал головой Андерсон. – Она... Понимаешь, она не похожа на тебя. Совсем. Не в плане внешности, а именно характером. Она, как ветер. Сейчас я рядом с ней, могу прикоснуться к ней, удержать в руках, но этим все и ограничится. Завтра утром Оливия проснется и, скорее всего, даже не вспомнит о том, как уснула у меня на руках. Если вспомнит, скажет, что ничего подобного не было, и я все выдумываю. У нее немного мужской стиль поведения. Её поступки сложно предугадать. Её невозможно удержать рядом. Она гуляет сама по себе. Вряд ли ей нужен защитник. Оливия сама прекрасно себя защитит.
– Она тебе нравится, – продолжала Эдельвейс. – Я это вижу. Не отказывайся так просто от своих чувств. Даже, если один раз она ответит отказом, во второй раз все получится...
– Откуда такая уверенность?
– Я отвергала Оскара четыре раза. Находила самые разные предлоги, но он все равно отметал их.
– Знаешь, а вдруг Оливия права? Может, нам не стоит даже пытаться? Она не любит меня, я не люблю её. У нас есть лишь общие воспоминания о прошлой жизни. О прошлых чувствах. Это ваши чувства, а не наши. Мы с ней – не более чем просто друзья. К тому же... Вы погибли, когда стали парой. Где гарантия, что мы не повторим вашу судьбу? Ты можешь мне гарантировать это?
Эдельвейс отрицательно покачала головой.
– Не могу. Никто не может.
– И всё-таки предлагаешь рискнуть?
– Думаю, тебе лучше прислушиваться не ко мне, а к своему сердцу, – произнесла она, поднимаясь с пола.
Развернувшись, направилась в смежную комнату. Оливер пристально смотрел ей в спину, но Эдельвейс так и не обернулась. Просто начала растворяться в воздухе. И вскоре уже ничто не напоминало о её присутствии в старом домике на окраине леса.
Оливер потушил огонь в камине и вытянулся на полу, рядом с Оливией. Он лежал, закинув руки за голову, слушал шум капель по крыше и думал о словах призрака.
Слушать, что говорит его сердце. А что оно, на самом деле, говорит?
Глава 9. Возвращение.
Оливия проснулась, почувствовав, как по лицу скользит что-то. Открыв глаза, поняла, что это не что иное, как солнечный зайчик. Эдельвейс, сидевшую на подоконнике с маленьким зеркальцем в руках, она не видела, потому оставалось лишь догадываться, откуда в этом мрачном месте взялись солнечные зайчики.
Оливия присела на полу и отчаянно помотала головой. Эту ночь можно было назвать по-настоящему отвратительной. Мало того, что пришлось спать на полу, после чего все тело ломило, так еще и сны привиделись довольно странного содержания. Она бродила в высокой башне, пыталась отбиваться от какого-то парня, старательно теснившего её к стене. Тут появился Оливер и, не церемонясь особо, ударил того парня. Гэйдж ни на секунду не усомнилась в том, что это события из жизни Эдельвейс, а не её собственной. Как в тумане она слышала слова Оливера, шептавшего ей на ухо о том, что она – прекраснейшая девушка на земле. Чувствовала, как он осторожно обнимает её, но тут же отдергивает руку, будто опасается нарваться на неадекватную реакцию.
Оливер обнаружился рядом. Он все ещё спал. Светлые прядки занавешивали лицо. Гэйдж потянулась и осторожно убрала их... Оливер ухватил её за руку и, пробормотав: 'доброе утро', прижал ладонь к губам. Теплые, мягкие они легко коснулись руки Оливии. Девушка хотела тут же отдернуть руку, но почему-то не смогла. На этот раз её не откидывало в прошлое, не преследовали видения. Девушка осознавала все, что с ней происходило, и особенно четко то, что её это не отталкивает.
В мыслях вообще царил форменный раздрай.
Андерсон открыл глаза, несколько секунд смотрел на Оливию пристально, потом улыбнулся и спросил неуверенно:
– Это всё ещё сон?
– Нет, – покачала головой Оливия.
– Тогда почему мне кажется, что я только что целовал твою руку, и ты до сих пор её не отдернула?
– Потому что ты целовал мою руку. И я её не отдернула.
– Точно?
Оливия не удержалась и ущипнула своего тезку. Он вскрикнул и всё-таки отпустил чужую ладонь.
Эдельвейс, наблюдавшая за этой утренней разборкой, приветливо помахала парню ручкой и тут же исчезла.
– Убедился, что не спишь? – спросила Оливия.
– Убедился.
Оливер встал с пола и направился к двери. Распахнув её, недоуменно моргнул. Дорожки были совершенно сухими. Ничто не напоминало о вчерашнем светопредставлении. Лишь на траве поблескивали капельки росы.
Воспользовавшись временным отсутствием Оливера, Гэйдж расстегнула толстовку, сняла её и быстро надела свою майку. Накинула сверху ветровку, чтобы не выставлять напоказ рану, волосы решила спрятать под воротник ветровки. Нацепила кепку. Теперь за свой внешний вид можно было не переживать. До пансионата удастся добраться без происшествий, а там она уже позаботится о прическе и одежде.
Подхватив свою сумку, Оливия направилась к выходу. У входа притормозила, чтобы отдать толстовку своему напарнику.
– Спасибо за помощь, – произнесла, улыбаясь.
– Не за что, – отвлеченно ответил он. – Слушай, мне кажется, или мы с тобой попали в альтернативный мир?
– Почему это? – нахмурилась Гэйдж.
– Вчера вечером был огромный ливень, а сегодня о нем ничто не напоминает. Даже дорожки сухие. Странно это, не находишь?
* * *
Стоило только Оливеру переступить порог комнаты, как соседи тут же набросились на него с расспросами.
– Где ты был? – выпалил Тайлер. – Мы вас обыскались вчера.
Оливер стащил с себя грязную футболку и опустился на кровать. Это было блаженство – чувствовать прикосновение к коже мягкой простыни. Ночь, проведенная на полу, давала о себе знать. Оливер впервые задумался о том, насколько привык к комфорту. О том, как сильно раздражают его походные условия.
– Попали под дождь, – ответил неохотно.
– Под дождь? – удивленно вытаращил глаза Коул.
Джастин хмыкнул, многозначительно, давая понять, что подобный вариант ответа их не устраивает.
– Да. Вчера был жуткий ливень, и мы промокли до нитки.
– Вчера не было дождя, – со вздохом пояснил Грин.
– Совсем? – нахмурившись, спросил Оливер.
– Совсем. Ни капельки. Только к вечеру немного похолодало, но дождь так и не начался.
– Тем не менее, мы попали под ливень, – продолжал настаивать на своем Андерсон.
...Обратно они с Оливией возвращались в молчании. Предположив, что утром девушка будет делать вид, будто ничего не произошло, Оливер не ошибся. Гэйдж старательно избегала разговоров о совместной ночевке, а Оливер не настаивал, прекрасно понимая чувства девушки. Он сам чувствовал себя немного неловко. Особенно, когда вспоминал свои попытки поцеловать Оливию.
К тому же, Андерсона занимали мысли иного рода. Парень никак не мог смириться с фокусами погоды. Сомнений в том, что он и Оливия попали под дождь, у Оливера не возникало ни на секунду. Он своими глазами видел, как стекали капли воды с волос тезки, как она выжимала ветровку. Засыпал под стук капель о крышу дома, а, проснувшись, оказался на залитой солнцем поляне, где ничто не напоминало о вчерашнем дожде. По дороге, Андерсон внимательно смотрел себе под ноги. Ни одной лужи! Даже небольших лужиц и тех нет.
За время, проведенное на острове, Оливер перестал удивляться чему-либо. Принял, как данность, что здесь творятся странные вещи, которым невозможно подобрать объяснение. Пытаясь прояснить ситуацию, легче запутаться. Да иголку в стоге сена проще найти, чем вывести призраков на чистую воду! Андерсон склонен был винить во всем именно призраков. Вероятно, это желание Эдельвейс на время заперло их с Оливией в домике, не давая возможности вернуться обратно в пансионат. Оно же и спровоцировало иллюзию ливня.
– Да ладно... Нам-то можешь правду сказать, – протянул Тайлер насмешливо.
– Какую правду? – насупился Оливер.
– Он полагает, что вы ушли из лагеря, чтобы побыть вдвоем, – пояснил Джастин.
– Ничего подобного, – запротестовал Андерсон.
– Стесняешься говорить об этом? – гаденько засмеялись парни, обменявшись многозначительными взглядами.
На их лицах без труда прочитывалась одна мысль: 'Мы знаем, что было. Не пытайся скрыть от нас правду. Нас все равно не обмануть'.
– Мне нечего стесняться.
– В принципе, да, – согласился Джастин. – Это больше Оливию должно смущать.
– Если ты сейчас же не заткнешься, я за себя не отвечаю, – равнодушно заметил блондин.
– Между вами, правда, ничего не было? – решил уточнить Тайлер.
Получив испепеляющий взгляд, замолчал и потупился.
Оливер сейчас прекрасно понимал, что значили слова Эдельвейс о том, как легко лез в драку Оскар. Сейчас он находился в том же самом положении, достаточно было одного неосторожного замечания, чтобы вспыхнуло пламя ненависти. Андерсон был против подобной несправедливости.
Оливия, находясь в домике, вела себя удивительно целомудренно, оттолкнула его, когда он пытался её поцеловать. А сейчас его соседи по комнате не то, что намекают... Открытым текстом пытаются её оклеветать. Если уж о ком и можно сказать, как о недостойной девушке, так это о Стелле, пытавшейся уже на второй день знакомства повиснуть на шее у Оливера. Оливия Гэйдж была достойна иного отношения.
– Так что насчёт вопроса? – поторопил Андерсона Грин.
– Ничего не было. Ни-че-го, – буквально по слогам произнес Оливер. – Я к Оливии пальцем не прикоснулся. Мы просто находились в одном домике. Но это совсем не повод наговаривать на девушку.
– В домике? Разве на острове есть ещё какие-то строения, кроме пансионата? – удивился Джастин. – Сколько раз здесь бывал, но о домике слышу впервые.
– Ты издеваешься над нами? – спросил Коул, в очередной раз набравшись решимости для продолжения разговора.
– Нет же! В лесу есть домик, – Оливер начинал постепенно закипать. – Если не верите мне на слово, можете посмотреть на фотографию. Там отлично виден дом, в котором мы ночевали с Оливией.
Оливер достал телефон из кармана джинсов и бросил его Джастину. Коул поднялся со своей кровати и подошел к соседу по комнате. Грин как раз забрался в папку с фотографиями и теперь с интересом просматривал все изображения, которые там встречал.
– Ого, – произнес восторженно.
– Что там такого? – равнодушно спросил Оливер.
– Кто это симпатичная блондинка?
– Моя бывшая девушка.
– Бывшая? А почему тогда фото её удаляешь?
– Просто забыл. Если хочешь, можешь удалить...
– Я себе перекачаю. Ничего?
– Делай, что хочешь, – отмахнулся Андерсон. – Одного понять не могу. Почему ты рассматриваешь блондинок в моем телефоне вместо того, чтобы искать фотографию дома?
– Потому что никакого дома здесь нет, – ответил Джастин.
– Дай сюда.
Поднявшись с кровати, Оливер резко выхватил телефон из рук Грина. Он фотографию не удалял, Оливия к его телефону тоже не прикасалась. Эдельвейс? Вряд ли. Она с таким удивлением смотрела на мыльные пузыри, что уж о мобильном телефоне говорить? Она бы даже в меню зайти не смогла. Удалить фотографию из папки ей, тем паче.
Снимок обнаружился в папке. Оливер только-только собирался победно продемонстрировать его своим соседям по комнате, как с удивлением понял, что домика там нет. Изображение в очередной раз изменилось. На этот раз там не было не только Эдельвейс, но и дома, в котором она имела обыкновение скрываться.
– Нашел? – издевательским тоном протянул Грин.
Тайлер старался в этот разговор не лезть. В отличие от Джастина, который по своей любимой привычке не замечал никаких изменений в поведении окружающих, Коул неплохо прочувствовал, как напрягся Оливер. Терпение Андерсона нельзя назвать ангельским. Запас его заканчивался, а потому, во избежание скандала, следовало вести себя скромнее.
– Нет, – прошипел Оливер.
– Может, и не было никакой фотографии? – подначивал соседа Джастин.
Оливер тяжело вздохнул.
Доказывать что-то? Не станет он этого делать. Ему наплевать на мнение посторонних. Они уверены, что он сбежал из пансионата ради того, чтобы провести время наедине с Оливией? Пусть думают. Опровергнуть это утверждение нечем. Не стоит и пытаться.
– Думай, что хочешь, – бросил небрежно.
Вытащив из-под кровати сумку, он достал оттуда полотенце, сменные вещи, и, ничего не объясняя, вышел за дверь. Находиться в одной комнате с соседями было невыносимо. Они его раздражали узостью мышления и неспособностью верить на слова. Как и большинство людей, Джастин и Тайлер верили лишь тому, что видели своими глазами. Оливер, конечно, мог отвести их в лес и показать домик, но после происшествия с фотографией не был уверен в том, что обнаружит строение на месте. Вполне возможно, что дом видели только они с Оливией, а все остальные проходили мимо, не догадываясь о его существовании.
Уход Андерсона оставил парней в замешательстве. Они недоуменно переглянулись?
– Что с ним? – поинтересовался Джастин. – На солнце перегрелся?
– Оливер вообще странно себя ведет, – вздохнул Коул. – Вспомни хотя бы тот случай с букетом.
– Что за букет?
– Красные маки. Сначала доставал нас расспросами, кто их принес. Потом – куда они делись. Хотя, никаких маков я не видел. Их здесь вообще не было.
– Припоминаю что-то... Хочешь сказать, мы живем в одной комнате с психом?
– Не знаю. Но опасаюсь.
– Прекрати. Это глупости.
– И всё равно мне не по себе.
