Текст книги "Мир в латах (сборник)"
Автор книги: Татьяна Полякова
Соавторы: Рэй Дуглас Брэдбери,Роберт Шекли,Роберт Ирвин Говард,Владимир Першанин,Далия Трускиновская,Евгений Гуляковский,Фриц Ройтер Лейбер,Николай Романецкий,Михаил Емцев,Владимир Рыбин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)
Тварь на крыше
Звучит в ночи раскатом грома
их тяжкий шаг
Объятый страхом незнакомым,
я слаб и наг,
На ложе корчусь. А на гребнях
высоких крыш
Удар могучих крыльев древних
колеблет тишь.
И высекают их копыта
набатный звон
Из глыб гранитных мегалитов,
покрытых мхом.
Джастин Джеффри. Из древней страны
Начну с того, что когда меня посетил Тассмэн, я удивился. Мы никогда не были близки – мне был не по душе его крутой нрав наемника. Кроме того, года три назад он публично обрушился на мою работу “Свидетельство присутствия культуры Нахуа на Юкатане”, результат многолетних глубоких изысканий. Так что наши отношения сердечностью не отличались. Тем не менее я принял его. Он был необычайно рассеян и как будто забыл о нашей взаимной неприязни. Я понял, что Тассмэн находился во власти какой-то одной, но глубокой и сильной идеи.
Я быстро дознался о цели его визита. Он, собственно, хотел, чтобы я помог ему достать первое издание “Безымянных культов” фон Юнтца, раритет, известный как Черная Книга. Название это она получила не из-за цвета обложки, а из-за мрачного содержания. С таким же успехом он мог бы попросить у меня первый греческий перевод “Некрономикона” [5]5
“Некрономикон” – книгу “безумного араба Абдуллы Альхазреда” придумал американский писатель-фантаст Говард Филипс Лавкрафт (1840–1937), друг и соратник Роберта Э.Говарда (Прим. перев.).
[Закрыть]. Правда, после возвращения с Юкатана я все свое время посвятил коллекционированию древних книг, но даже намека не было, что этот изданный в Дюссельдорфе том где-то еще существует.
Но надо немного рассказать о необычной работе. Из-за неоднозначности и крайней мрачности затронутой в ней тематики эту книгу долго считали просто-напросто бредом маньяка, а сам автор заслужил репутацию сумасшедшего. В то же время нельзя было отрицать, что он сделал целый ряд несомненных открытий и что он сорок пять лет своей жизни потратил, скитаясь по экзотическим странам и открывая мрачные, глубоко сокрытые тайны. Тираж первого издания был очень мал, и большая часть экземпляров была сожжена перепуганными читателями, после того, как некой ночью 1840 года фон Юнтца нашли задушенным в собственной спальне. Обстоятельства убийства так и остались нераскрытыми, но известно, что все двери и окна были тщательно заперты. Это произошло через шесть месяцев после его последней, окутанной таинственностью экспедиции в Монголии.
Спустя пять лет один лондонский издатель, некий Брайдуолл, рассчитывая на сенсацию, выпустил дешевое, пиратское издание этой книги в переводе. В книге было множество гротескных иллюстраций, но также и множество неверных толкований, ошибок переводчика и опечаток, характерных для дешевого издания. Научный комментарий отсутствовал. В результате оригинальный труд был полностью дискредитирован, а издатели и читатели забыли о нем до самого 1909 года, когда владельцы Голден Гоблин Пресс, что в Нью-Йорке, решились на третье издание.
Текст был так старательно вычищен, что пропала почти четвертая часть оригинала. Книга была хорошо оформлена и иллюстрирована изысканными и жутковатыми рисунками Диего Васкеса. Она должна была выйти массовым тиражом. Но этому помешали эстетические вкусы издателей и высокая стоимость печати. Издание решено было реализовать по договорным ценам.
Я попытался объяснить все это Тассмэну, но он резко оборвал меня, заявив, что я напрасно считаю его полным невеждой. Издание Голден Гоблин является украшением его библиотеки, сказал он, и именно в нем он наткнулся на один весьма заинтересовавший его фрагмент. Если мне удастся добыть для него экземпляр оригинального издания 1839 года, то я об этом не пожалею. Зная, что деньги мне предлагать бессмысленно, он, в обмен на затраченные усилия, опровергнет все свои обвинения, касающиеся результатов моих юкатанских изысканий, и, кроме того, публично извинится на страницах “Сайентифик Ньюз”.
Должен признаться, что я растерялся. Дело, видимо, было необычайной важности, раз Тассмэн шел на такие уступки. Я сказал, что дал уже достаточный отпор его нападкам в своих ответных статьях и что не хочу ставить его в такое унизительное положение. Но я приложу все силы, чтобы отыскать столь нужную ему книгу.
Он поспешно поблагодарил меня. Уже прощаясь, туманно намекнул, что надеется отыскать в Черной Книге, сильно сокращенной в последующих изданиях, разрешение одной проблемы.
Я взялся за дело. После обмена письмами со знакомыми, друзьями, букинистами и антикварами со всего мира я понял, что задача не из простых. Прошло три месяца, прежде чем мои усилия увенчались успехом и благодаря помощи профессора Джеймса Клемента из Ричмонда, штат Вирджиния, я стал обладателем искомой книги.
Я дал знать Тассмэну, и он приехал из Лондона первым же поездом. Он горящими глазами глядел на толстый, пыльный фолиант в кожаном переплете с заржавелыми железными застежками, а пальцы дрожали от нетерпения, когда он перелистывал пожелтевшие страницы. А когда Тассмэн дико вскрикнул и ударил кулаком по столу, я понял, что он нашел то, что искал.
– Слушай! – воскликнул он и зачитал мне отрывок, в котором речь шла об одном очень древнем святилище, находящемся в джунглях Гондураса.
В этом храме некое древнее племя, вымершее еще до прихода испанцев, поклонялось какому-то очень странному богу. Тассмэн вслух читал о мумии, которая при жизни была жрецом этого вымершего народа, а теперь покоилась в нише, вырубленной в цельной скале утеса. С высохшей шеи мумии свисала медная цепь, а на ней – огромный, пурпурный драгоценный камень, вырезанный в форме жабы. Этот камень, по утверждению фон Юнтца, был ключом к сокровищам храма, скрытым в подземном склепе, глубоко под алтарем.
Глаза Тассмэна горели.
– Я видел этот храм! Стоял перед этим алтарем! Глядел на запечатанный вход в нишу, в которой, как утверждали туземцы, покоится мумия жреца. Это очень необычное строение. Оно более похоже на современные латиноамериканские здания, чем на руины, оставшиеся от доисторических индейцев. Индейцы, населяющие сейчас эти места, отрицают какую-либо свою причастность к храму. Они говорят, что выстроившие его люди принадлежали к другой расе и населяли эти края задолго до появления здесь предков нынешних туземцев. Я лично считаю, что эти стены – наследие давно погибшей цивилизации, распад которой начался за тысячи лет до прихода испанцев Хотел проникнуть в запечатанный склеп, но тогда у меня не было ни времени, ни нужного снаряжения. Я спешил выбраться к побережью, поскольку был ранен в ногу случайным выстрелом. К храму я попал по чистой случайности. Хотел исследовать все подробно, но обстоятельства складывались неблагоприятно. Но сейчас-то мне ничто не помешает! Большое везение, что мне в руки попалась книга, изданная Голден Гоблин, в которой я наткнулся на фрагмент с описанием храма. Но фрагмент этот был явно не полон, там только мельком упоминалось о мумии. Заинтересовавшись, я добрался до издания Брайдуолла, но там уперся в непроходимую чащобу идиотских ошибок и опечаток. Там переврано даже местонахождение Храма Жабы, как его назвал фон Юнтц, – из Гондураса его перенесли в Гватемалу. Описание храма грешит неточностями, но зато упоминается о рубине и говорится, что он является “ключом”. К чему ключом, в этом издании ничего не сказано. Я почувствовал, что напал на след какого-то важного открытия, если, конечно, фон Юнтц не был безумцем, каковым его многие считают. Но то, что он был в Гондурасе, установлено точно. А если бы он не видел храма своими собственными глазами, то не смог бы его так точно описать. Понятия не имею, каким образом он узнал о рубине. Индейцы, рассказавшие мне о мумии, ничего о нем не знают. Можно только предположить, что фон Юнтцу удалось как-то проникнуть в запечатанный склеп. У этого человека была необыкновенная способность докапываться до скрытых вещей… Из всего, что я узнал, вытекало, что кроме фон Юнтца и меня еще только один белый человек видел Храм Жабы – испанский путешественник Хуан Гонзалес, который исследовал тамошние места в 1793 году. Он вспоминает о странном сооружении, совершенно не похожем на другие остатки древних индейских строений. Он пишет также, хотя и достаточно скептично, о бытующей среди туземцев легенде, согласно которой в подземельях этого сооружения кроется “что-то необычное”. Я убежден, что речь идет о Храме Жабы.
– Я прошу вас оставить у себя эту книгу, она мне уже не понадобится, – сказал Тассмэн после минутного молчания. – Завтра отплываю в Центральную Америку. На этот раз я хорошо подготовился. Я намерен добыть то, что спрятано в храме, даже если мне придется его разрушить. Что там может быть спрятано, если не золото? Испанцы его каким-то образом прошляпили. Впрочем, когда они появились в Латинской Америке, храм давно уже был пуст. Испанцы не занимались мумиями, а предпочитали ловить живых индейцев, из которых пытками вытягивали сведения о сокровищах. Но я этот клад добуду.
И с этими словами он откланялся. Я же раскрыл книгу в том месте, где он прервал чтение, и до самой ночи сидел, погрузившись в поразительное, странное, а местами совершенно темное повествование фон Юнтца. Я отыскал места, где речь шла о Храме Жабы, и они повергли меня в такое беспокойство, что на следующее утро я попытался связаться с Тассмэном, но узнал только, что он уже отплыл.
Через несколько месяцев я получил от него письмо, в котором он приглашал меня приехать на пару дней в его поместье в Сассексе. Тассмэн попросил также, чтобы я захватил с собой Черную Книгу.
До его лежащего на отшибе владенья я добрался уже в сумерках. Хозяин жил в условиях почти феодальных. Высокая стена отделяла от мира огромный парк и оплетенный плющом дом. Когда я шел от ворот к дому по широкой аллее меж двух рядов живой изгороди, то обратил внимание, что во время отсутствия хозяина саду не уделялось должной заботы. Густо растущие между деревьями сорняки почти полностью вытеснили траву. Среди густых, неухоженных зарослей около внутренней стены ворочалось какое-то животное, то ли конь, то ли вол, я отчетливо слышал стук копыт на камнях.
Слуга окинул меня подозрительным взглядом и впустил в дом. Тассмэн ожидал в кабинете. Он метался по помещению, как лев в клетке. Его крупная фигура показалась мне более худой и жилистой, нежели перед отъездом. Тропическое солнце сделало бронзовой кожу его мужественного лица, на котором появились новые, глубокие морщины, а глаза горели огнем еще более яростным, чем раньше.
– Ну как, Тассмэн? – приветствовал его я. – Удалось? Нашли золото?
– Не нашел ни единой унции, – буркнул он. – Вся история – вздор… ну, может, не вся. В запечатанный склеп я проник и там действительно была мумия…
– А камень? – спросил я.
Он достал что-то из кармана и подал мне. Я с интересом вгляделся. То был большой камень, чистый и прозрачный, как кристалл, но имеющий зловещий пурпурный оттенок. В полном соответствии с текстом фон Юнтца он был отшлифован в форме жабы. Я невольно вздрогнул – изображение было необычайно отталкивающим. Мое внимание привлекла тяжелая медная цепь, к которой крепился камень. На цепи была странная гравировка.
– Что это за знаки на ее звеньях? – спросил я, заинтересовавшись.
– Трудно сказать, – ответил Тассмэн. – Я только заметил некоторое отдаленное сходство этих знаков с полустертыми иероглифами на монолите, находящемся в венгерских горах. Я не смог их прочесть.
– Расскажите о своем путешествии, – попросил я.
Мы уселись поудобнее, держа в руках стаканчики с виски, и Тассмэн, как-то странно помешкав, начал свою историю.
– Храм я отыскал без особого труда, несмотря на то, что он расположен в безлюдной и редко посещаемой местности. Он построен вблизи скалистого утеса, в пустынной долине, неизвестной исследователям и не нанесенной на карты. Я даже не пытался определить его возраст, но построен он из необычайно твердого базальта, которого я больше нигде и никогда не видел. О невероятной древности постройки можно судить по степени выветривания камня. Большинство колонн у его фасада уже рухнуло. Только обломки их торчат из истертых оснований, как редкие, обломанные зубы ухмыляющейся старой ведьмы. Внешние стены уже рассыпаются, зато внутренние – целехоньки, так же, как и поддерживающие свод пилоны. Мне кажется, что они без особых хлопот выдержат еще тысячу лет и стены внутренних помещений тоже. Главный зал храма – это огромное округлое помещение, пол которого выложен большими квадратными плитами. Посередине стоит алтарь – просто большой, круглый блок из того же твердого камня, что и весь храм. Алтарь украшен странной резьбой. За ним, в цельной скале утеса, который составляет тыльную стену храма, вырублен склеп, где и покоится тело последнего жреца вымершего народа. Войти туда не составляло большого труда. Мумия была там, и все было, как описано в Черной Книге. Хотя мумия прекрасно сохранилась, я не смог определить, к какой расе принадлежал жрец. Высушенные черты лица в форме черепа наводили на мысль о некоторых выродившихся расах Нижнего Египта. Я был уверен, что жрец принадлежит народу, относящемуся скорее к кавказской расе, нежели к индейской. И это все, что я мог сказать. Во всяком случае, камень был на месте – свисал на цепи с высохшей шеи жреца.
С этого места рассказ Тассмэна стал так невнятен, что я с трудом улавливал смысл и начал уже задумываться: а не повлияло ли тропическое солнце скверным образом на состояние его психики. С помощью камня отворил скрытые в алтаре двери – он не описал ясно, как это сделал. Меня поразило, что он, по-видимому, и сам не понимал, как действует этот кристаллический ключ. Но как только камень коснулся алтаря, перед ним внезапно разверзся черный зияющий вход. Его таинственное появление гнетуще подействовало на души сопровождавших Тассмэна авантюристов, которые наотрез отказались последовать за ним внутрь.
Тассмэн пошел один, вооружившись пистолетом и электрическим фонарем. По каменным ступеням узкой спиральной лестницы, ведущей как будто к самому центру Земли, он спустился к узкому коридору, настолько темному, что, казалось, чернота полностью поглощала тонкий луч света. Он с какой-то странной неохотой упомянул также о жабе, которая все время, пока он был под землей, скакала перед ним, держась за границей светлого круга фонаря.
Он отыскивал дорогу по мрачным туннелям и спускам – колодцам черноты, до которой можно было почти что дотронуться. Наконец дошел до невысоких дверей, украшенных фантастической резьбой, за которыми и был, как он думал, тайник с золотом. Он ткнул в несколько мест своим драгоценным камнем, и двери наконец отворились.
– А сокровище? – воскликнул я нетерпеливо.
Он засмеялся, как бы издеваясь над самим собой.
– Не было там никакого золота, никаких драгоценностей, ничего… – он поколебался. – Ничего такого, что можно унести с собой.
Снова рассказ его сделался туманным и несвязным. Я только понял, что храм он покинул весьма поспешно, не пробуя больше искать какие-нибудь сокровища. Он хотел забрать с собой мумию, чтобы, как он утверждал, подарить ее какому-нибудь музею, но когда вышел из подземелья, не смог ее отыскать. Он предполагал, что его люди, испугавшись, выбросили мумию в какую-нибудь пещеру или расселину.
– Таким образом, – закончил он, – я снова в Англии и не более богат, чем тогда, когда ее покидал.
– Но у вас есть эта драгоценность, – напомнил я, – это уж точно очень дорогая вещь.
Он посмотрел на камень без восторга, но с какой-то почти безумной алчностью.
– Вы думаете, это рубин? – спросил он.
Я покачал головой.
– Понятия не имею.
– Я тоже. Однако покажите мне книгу.
Он медленно переворачивал толстые листы и читал, шевеля губами. Временами качал головой, как будто чем-то удивленный, но наконец какое-то место надолго приковало его внимание.
– Насколько все же глубоко проник этот человек в запретные области, – сказал он наконец. – Неудивительно, что его настигла такая странная и таинственная смерть. Он, должно быть, предвидел свою судьбу… Вот здесь он предостерегает, чтобы люди не пытались будить тех, кто спит.
Он задумался.
– Да, тех, кто спит, – буркнул он снова. – На вид мертвые, а на самом деле лежат и только и ждут какого-нибудь глупого слепца, который пробудит их к жизни… Я должен был внимательно прочитать Черную Книгу… И должен был закрыть двери, когда уходил из склепа… Но ключ у меня, и я его не отдам, хотя бы весь ад за ним пришел.
Он вышел из своей задумчивости и как раз хотел что-то мне сказать, когда откуда-то сверху донесся странный звук.
– Что это? – он посмотрел на меня.
Я пожал плечами. Он подбежал к двери и позвал слугу. Тот появился минутой позже, и лицо его было бледно.
– Ты был наверху? – грозно спросил Тассмэн.
– Да, сэр.
– Что-нибудь слышал? – продолжал допрашивать Тассмэн жестким, почти обвиняющим тоном.
– Да, сэр, слышал, – ответил слуга с выражением неуверенности на лице.
– И что же ты слышал?
– Понимаете, сэр, – слуга слабо улыбнулся, – я боюсь, что вы меня примете за сумасшедшего, но если по правде, то больше всего это походило, как будто по крыше ходила лошадь.
В глазах Тассмэна появился безумный блеск.
– Идиот! – заорал он. – Проваливай!
Ошарашенный слуга выскочил из комнаты, а Тассмэн схватил сверкающий камень в форме жабы.
– Какого дурака я свалял! – воскликнул он яростно. – Слишком мало прочел… И двери надо было завалить… Но, клянусь всеми святыми, ключ мой, и я его не отдам ни человеку, ни дьяволу!
И с этими необычными словами он повернулся и помчался наверх. Через минуту на верхнем этаже громко хлопнула дверь. Было слышно, как слуга осторожно постучал в нее. В ответ раздался приказ убираться, выраженный в чрезвычайно грубой форме. Кроме того, Тассмэн пригрозил, что пристрелит каждого, кто попытается войти в его комнату.
Если бы не было так поздно, я без колебаний оставил бы этот дом, так как был почти убежден, что мой хозяин сошел с ума. Но мне ничего другого не оставалось, как пройти в отведенную мне комнату, которую показал перепуганный слуга. Вместо того, чтобы лечь спать, я раскрыл Черную Книгу на той странице, где читал ее Тассмэн.
Если он не был сумасшедшим, то отсюда со всей определенностью следовал вывод, что в Храме Жабы он встретился с чем-то сверхъестественным. Необычный способ, каким открывались двери в алтаре, поразил его спутников, а в подземелье Тассмэн наткнулся на что-то, что поразило его самого. Я также предположил, что во время возвращения Тассмэна из Америки его кто-то преследовал. И причиной этой погони был драгоценный камень, который он называл ключом.
Я пытался найти какие-нибудь подсказки в тексте фон Юнтца, поэтому еще раз перечитал о Храме Жабы, о таинственной праиндейской расе, которая его воздвигла, и об огромном ржущем чудовище со щупальцами и копытами, которому поклонялись эти люди.
Тассмэн говорил, что когда в первый раз просматривал книгу, то слишком рано прервал чтение. Размышляя об этой невразумительной фразе, я наткнулся на отрывок текста, который привел Тассмэна в такое возбуждение – он подчеркнул его ногтем. Поначалу это место показалось мне очередным туманным откровением фон Юнтца, текст же попросту говорил, что Бог храма является и его священным сокровищем. Я только через минуту сообразил, какие следствия вытекают из этого замечания, и холодный пот выступил у меня на лбу.
Ключ к сокровищу! А сокровищем храма является его Бог! А спящие пробуждаются, если отворить двери их темницы! Потрясенный страшной мыслью, я вскочил на ноги. В этот миг громкий треск нарушил ночную тишину, и сразу послышался жуткий человеческий вопль, полный смертельного ужаса.
Я выскочил из комнаты. Пока бежал вверх по лестнице, слышал звуки, заставившие меня сомневаться в собственном здравом уме. Уж не сошел ли я с ума? Я стоял под дверью Тассмэна и трясущейся рукой пытался повернуть ручку. Комната была заперта на ключ. Я колебался, и вдруг изнутри донеслось мерзкое, пронзительное ржание, потом какой-то отвратительный хлюпающий звук, как будто огромное желеобразное тело протискивалось сквозь окно. А вслед за этим, когда затихли эти звуки, я мог бы присягнуть, что услышал шум гигантских крыльев. А после – тишина.
Я с трудом взял себя в руки и высадил дверь. Комнату заполнял какой-то желтый туман, издающий отвратительный запах. Я ощутил слабость и тошноту. Комната напоминала поле боя, но, как было установлено позже, в ней ничего не пропало, кроме пурпурного драгоценного камня, вырезанного в форме жабы, который Тассмэн называл ключом. Его так и не нашли. Оконную раму покрывала какая-то неописуемо отвратительная слизь. Посередине комнаты с размозженным, расплющенным черепом лежал сам Тассмэн, и на окровавленных остатках лица и головы явно был виден отпечаток огромного копыта.
