Текст книги "Двойная звезда"
Автор книги: Татьяна Туринская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Его фантазию прервал приятный, какой-то музыкальный голос:
– Я могу вам чем-то помочь?
***
У Светы сегодня с самого утра все валилось из рук. И голова соображала очень медленно. Она тупо смотрела на монитор и не могла сообразить, что нужно делать. Перед глазами стояло лицо из сегодняшнего сна, даже не все лицо, а глаза, такие красивые, но бесконечно измученные внутренней болью, пропитанные неизбывной тоской... Да что же это такое, в конце-то концов! Прямо наваждение какое-то! Она уже целый час вот так сидит и не может сосредоточиться.
В дверь постучали. Но Свете показалось, что стук раздался в ее сердце. Оно вдруг заколотилось, как бешенное, разрывая грудь, потом резко остановилось, совсем перестав биться, и Света остро почувствовала недостаток кислорода, она буквально задыхалась. Все происходило, как в замедленной съемке в кино. Потом дверь открылась и... Свете показалось, что она в обмороке видит сон. А может, она просто сошла с ума? – в проеме двери она увидела человека с лицом, которое все утро стояло перед ее глазами. Да, это, без сомнения, был Он, тот человек из ее сна. И происходит все это уже не во сне, а наяву. И она действительно видит сейчас не плод своего воспаленного бессонницей воображения, а реальное лицо все с тем же шрамом на левой щеке, римским носом, красивыми, четко очерченными губами и совершенно потрясающими голубыми глазами. Вот только сейчас в этих глазах не было того страшного надлома, который так напугал ее во сне.
Светлана постаралась взять себя в руки, собрала остатки сил и почти непринужденно спросила:
– Я могу вам чем-то помочь?
– Да! – улыбнулся незнакомец. – Только вы и можете мне помочь. Вы ведь Светлана?
Света не смогла скрыть удивление:
– Да. Мы знакомы?
– Пока нет, но уже почти да. Я Виктор, – представился он с загадочной улыбкой Джоконда.
– Очень приятно, но это мало проясняет ситуацию, – Светлана старалась держать себя в руках, хотя чувствовала, что вот-вот грохнется в обморок перед этим обаятельным мужиком.
Посетитель, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату и спросил, усаживаясь на свободный стул:
– Я могу присесть?
– Вы уже присели. Итак, чем же я могу вам помочь? – Свете почему-то стало очень страшно. Ей хотелось, что бы скорей пришел Игорь Квашнин, ее коллега и сосед по офису, и помог ей справиться с ситуацией. Но тот, как назло, ушел на перекур, а перекур у него обычно длился минут сорок-пятьдесят, а по понедельникам мог продлиться и вовсе до обеда... Так что в ближайшее время на его помощь рассчитывать не приходилось. – Я вас внимательно слушаю.
Незнакомец помолчал. Улыбка медленно покинула его обаятельное лицо и он перестал быть Джокондом. Теперь он был растерянным, не очень уверенным в себе, но необычайно милым и обаятельным в своей нерешительности.
– Я не знаю, как объяснить вам мое появление таким образом, чтобы вы не сочли меня за сумасшедшего. Но причина моего появления здесь настолько странна и необычна, что, боюсь, мне это не удастся. Верите ли вы в астрологию, хиромантию и вообще в судьбу?
– В судьбу – да, в остальное – нет.
– Я тоже раньше не верил. Пока не убедился на собственной шкуре в их существовании. А может быть, мне не обязательно объяснять вам, кто я такой? Я думаю, вы и сами уже поняли это. Может, не поняли, но уж почувствовали точно. Я прав? – Виктор пристально посмотрел в Светкины глаза. Не выдержав его взгляда, Светлана отвела взгляд в сторону и промолчала.
– Так и есть, я прав. Еще один вопрос: вас не мучают странные сны? – в ответ – тишина и потупленные Светкины глазки. – Я снова прав. Так нужно ли объяснять, кто я такой? Я – ваша судьба, так же, как и вы – моя. Я знаю, что вы замужем, и что у вас есть дочь. Это существенно затрудняет наше с вами положение, но нам придется как-то решать эту проблему.
При упоминании о семье Света очнулась и возмутилась:
– Что за бред вы несете? Какие сны, какая, к черту, судьба? Я уже нашла свою судьбу и другая мне не нужна. Да, у меня есть муж и дочь, а вы и в самом деле сумасшедший! Будьте любезны, покиньте кабинет! И буду очень признательна вам, если никогда вас больше не увижу!
Виктор улыбнулся:
– Я ожидал подобной реакции. Позвольте, я расскажу вам еще кое-что. Я и сам никогда не верил в подобную чушь, пока не оказался в нее замешан по самые, как говорится, по уши. Итак, меня больше года мучили сны, то есть не мучили, напротив, сны были очень приятные и теперь я понимаю, что эти сны были о вас. Только вас я не видел, а лишь чувствовал. Эти сны напугали меня своей регулярностью, я уже начал думать, что медленно схожу с ума. Моему другу удалось затащить меня к экстрасенсу, и там выяснилось, что я родился под знаком «Двойной звезды». Вы слышали когда-нибудь этот термин?
Света побледнела. Тут же вспомнился старый слепой дед с бельмами на обоих глазах, его слова: «У тебя „Двойная звезда“, и гадать тебе надо на обе», и его испуг, нечленораздельное бормотание, и в конце – совершенно неуверенное «все будет хорошо». Ей стало совсем страшно. И она чересчур энергично замотала головой в разные стороны в ответ на вопрос странного посетителя: нет, мол, никогда не слышала ничего подобного!
– Тогда позвольте вам объяснить, – продолжал посетитель. – «Двойная звезда» – это когда двое рождаются под одной звездой в один день и миг, и судьба у них одна на двоих: вместе жить, или вместе умереть. Такие шутки природы – явление крайне редкое, так что непонятно, то ли нам с вами очень повезло, то ли наоборот... Так вот, если эти две половинки не встретятся на жизненном пути, или же встретятся, но слишком поздно, они оба погибают, не достигнув сорокалетия. Нам с вами сейчас по тридцать пять с половиной. «Не достигнув сорокалетия» вовсе не означает, что у нас есть время до сорока лет. Это только значит, что, не будучи вместе, мы умрем раньше сорока. На сколько раньше – одному Богу известно. Может, в тридцать девять, может, в тридцать семь, а может, через неделю. Как вам такая перспектива?
– Бред... Полный бред. Что вы несете? – Света была крайне напугана и растеряна. Она еще не совсем поняла, что случилось, но ощутила каждой клеточкой своего тела и мозга, что произошло что-то совершенно ужасное. Крах. Крах любви, семьи, жизни, наконец... Крах мироздания! Ей хотелось, как квочке, укрыть от надвигающейся беды своих любимых, и она ненавидела лютой ненавистью невесть откуда взявшегося посетителя с его страшными пророчествами. С другой стороны, она чувствовала, что его слова – не пустая болтовня опытного ловеласа, заманивающего в свои тенета доверчивую жертву. Она откуда-то знала, что все сказанное этим незнакомым знакомцем – чистейшая правда, и она знала это всю свою сознательную жизнь, только засунула свое тайное знание в самый дальний уголок памяти и сделала вид, что забыла. Правда, все, до последнего словечка – чистейшая правда! Потому что она сразу, услышав только стук в дверь, поняла, что это стучится ее судьба. Поняла опять же не умом, а на уровне подсознания, как будто это пришло откуда-то из космоса, из другого мира... И, перекрывая ненависть к страшному вестнику, все ее существо буквально таяло от любви и нежности к нему же. Было такое странное ощущение, будто она все прошлые жизни любила этого человека, а в жизни нынешней они потеряли друг друга на просторах вселенной, заблудились по дороге к счастью... – ... Бред...
– Что-то вы уже не так в этом уверены, – посетитель вовсе не злорадствовал. Похоже, ему тоже было несладко. – Я прекрасно понимаю ваши чувства, Светлана. Меньше года назад я отреагировал бы гораздо более бурно, чем вы. Теперь я стал более покладистым. Если бы вы знали, как нелегко было вас разыскать! Когда-нибудь я подробно расскажу вам эту эпопею. А сейчас нам надо что-то делать. Увы, у нас осталось слишком мало времени. Но наша проблема не решится сама собой, решать ее придется нам. Насколько все было бы проще, встреться мы с вами лет пятнадцать назад. Но жизнь – штука сложная и несправедливая, случилось так, как случилось. И нам придется исправлять ошибки, которые мы наделали. Что скажете?
А что тут скажешь? Тупик, полный тупик... Света долго держалась и все-таки, совершенно невпопад, подступили предательские слезы, и она расплакалась. Она плакала тихо, беззвучно, и от этого еще более горько. Она плакала, как ребенок, который потерялся и ему очень страшно без мамы, а где ее искать и что для этого делать, он, бедный, не знает, только тихонько плачет в маленький кулачок... У Виктора от любви и жалости сжалось сердце. Он подскочил к «Звезде», прижал ее голову к своему животу и стал нежно целовать ее в макушку:
– Не плачь, родная моя! Не плачь, солнышко мое, Лана моя, Ланочка! Светик мой семицветик, как же долго я тебя искал! Родная моя! – И целовал, целовал, целовал, постепенно опускаясь перед ней на колени. Целовал такие родные заплаканные глазки, щеки, иссушая горячими губами горькие и соленые Светкины слезы. – Звездочка моя, где же ты была столько лет? Как же я жил без тебя? Родная моя! – И целовал, целовал, целовал...
***
– О, они уже целуются! Ну, вы, ребята, даете! – Алена появилась, как всегда, не вовремя. – Вы б хоть дверь закрыли, что ли, а то ведь и шеф нагрянуть может. Так когда же вы мне все расскажете? Я сгораю от любопытства!
– Не сомневаюсь, – ответил Виктор, с трудом отрываясь от соленых, но таких сладких Светкиных губ. – Алена, будь другом, исчезни!
21
Киев
– ... а ты оказалась совсем рядом, – Виктор закончил подробный рассказ о своих поисках. – Подумать только, ведь мы могли встретиться у Семидольских еще несколько лет назад, если бы ты пришла вдруг к Алене в гости.
– Вряд ли. Мы ведь не так давно с ней знакомы, еще и двух лет нет. А вообще, не даром говорят, мир тесен. Вот уж поистине – тесен, – Света улыбнулась. Она выглядела сейчас не лучшим образом: глаза припухли от слез, нос по той же причине покраснел... Губы тоже немножко опухли, но уже по совсем иной причине... А Виктор не мог налюбоваться своей любимой – в его глазах в эту минуту она была краше всех женщин на свете, вместе взятых! И не только в эту минуту. Он обожал эту маленькую пухленькую женщину, такую мягкую и домашнюю, невероятно уютную. Ему так трудно было держать себя в руках, не позволяя себе при всех схватить ее на руки и кружить, кружить, кружить, и кричать на весь мир о своем счастье! Ему так хотелось, что бы все человечество узнало о его необыкновенной любви, что бы все видели, какая она, его ЛАНА!
Они сидели в маленьком уютном ресторанчике неподалеку от Светкиного офиса. От Алены-то им удалось избавиться почти без труда, оказалось достаточно только пообещать ей рассказать дивную историю их знакомства. Но почти сразу после Алены паче чаяния появился Игорь Квашнин, Светкин сосед по офису, а от него так просто не отделаешься. Как ни крути, а «живу я здесь»! И Виктор, не обращая внимания на Светкины возражения, сгреб ее в охапку и повел в ближайшее место, где они, пусть не в одиночестве, но могли пообщаться в спокойной обстановке. Для обеда было еще рановато, и в небольшом зальчике, кроме них, находилась лишь еще одна парочка. Тем, видимо, тоже надо было, как и им, уединиться, скрыться от любопытных глаз, и они, забившись в самый дальний уголок и повернувшись спиной ко всему человечеству, имели всех в виду, занимаясь сугубо самими собой...
Кофе давно остыл, мороженое растаяло, некрасиво расплывшись в фарфоровой креманке. Виктор не сводил влюбленных глаз со Светы. Та же, в основном, отводила взгляд в сторону, как будто боясь выдать свои чувства. Но иногда, теряя контроль над собой, смотрела в лицо сидящего напротив Виктора, и глаза ее лучились невероятным светом. В такие минуты она не чувствовала своего тела, не ощущала своего "я". Она, как в сегодняшнем сне, так напугавшем ее, вливалась в Виктора через его необыкновенной красоты глаза, и становилась другой сущностью. Казалось, их души сплетались в эти минуты в единое нечто, и они парили в недостижимых высотах где-то в иных мирах, в чужих галактиках...
Столик был совсем маленький и Виктор держал Светкины ладони в своих почти на весу, как будто боялся, что, отпусти он их, и его любимая, как птичка, упорхнет на волю, и он уже никогда не сможет вернуть ее обратно...
– Звездочка моя, а ты знаешь, что в твои документы закралась ошибка? Ты родилась не восемнадцатого, а семнадцатого апреля. Мы ведь с тобой родились в одно мгновение, а я уточнял у матери даже минуту, в которую родился. До минуты она, правда, не помнит, но уверяет, что это произошло около полвосьмого вечера семнадцатого апреля. Так что, любовь моя, ошибочка вышла, – Виктор подался немного вперед и смешно чмокнул Светку в самый кончик носа.
– Никакой ошибки нет. Я родилась именно восемнадцатого апреля, хотя и в то же мгновение, что и ты.
– Как это? Уж коль в одно мгновение, то или оба семнадцатого, или же оба восемнадцатого. Но я-то точно знаю, что родился семнадцатого апреля!
– Правильно. Только ты не учел, что между Москвой и Владивостоком семь часовых поясов. И когда в Москве было полвосьмого вечера семнадцатого апреля, во Владике было уже полтретьего ночи восемнадцатого апреля. Понял, балда? – Светка тихонько засмеялась. В ее глазах играли веселые лучики.
Виктор картинно хлопнул себя по лбу:
– Господи, как же я раньше не догадался? Действительно, балда! Ладно бы, если б я там никогда не был, тогда было бы хоть какое-то оправдание моей бестолковости. Но ведь я там прожил три года! Идиот! Из-за своей тупости я мог никогда не найти тебя!
– Ну что уж ты так себя – идиот, да еще и тупой. Зачем мне нужен тупой идиот? – Света хитро прищурилась.
– Ирония судьбы – каким бы тупым идиотом я ни был, тебе все равно всегда буду нужен только я, – Виктор целовал кончики Светкиных пальцев, нежно касаясь губами каждого ноготка, при этом не сводя взгляда от глаз своего сокровища.
Лучики в Светкиных глазах потухли. Да, действительно – ирония судьбы. Злая, жестокая ирония. Ведь ей нужен не только Виктор! Ведь у нее есть Олег и Иришка, и они всегда были, есть и будут для нее на первом месте! А Виктор, кажется, этого не понимает...
– Да, Витя, ты нужен мне, – сказала Света грустно, без улыбки, и ее серьезность в эту минуту напугала Виктора. – Но не забывай, что у меня есть муж и есть дочь. И я их очень люблю и никогда с ними не расстанусь.
Она сказала это тихо, спокойно, но в ее голосе была невероятная, какая-то неженская твердость и решительность. У Виктора внутри все оборвалось:
– Ты понимаешь, что ты говоришь? Да, я знаю, ты привыкла к этому человеку, вы же столько лет вместе. Но если ты останешься с ним, мы с тобой погибнем! Мы погибнем, если не будем вместе! Пойми, мы с тобой можем выжить только при этом жестком условии. Ты и я, я и ты – мы непременно должны быть вместе. Мы для этого родились! Я – для тебя, ты – для меня! Понимаешь, ТЫ родилась для МЕНЯ!
– Понимаю. Я все понимаю. Но я никогда не оставлю свою семью. Как бы трагично это не закончилось. Мы с тобой совершили ошибку. Или ошиблась судьба, не позволив нам встретиться вовремя. Но исправлять эту ошибку ценой страданий моих близких я никому не позволю.
Светлана замолчала. Виктор тоже молчал, ошарашенный. Потом сказал тихо, почти шепотом:
– Ты же умрешь...
– Значит умру.
– Ты думаешь, им будет легче тебя похоронить?!
– Да, пусть они меня похоронят, но они не будут всю оставшуюся жизнь чувствовать себя преданными мною.
За столиком воцарилось тяжелое молчание. Оба думали об одном, говорить вслух не было необходимости. Она никогда не оставит семью, а значит, все его старания были напрасны. Все эти нелепые поиски, лазания на карачках по карте от Сахалина до Эстонии, дурацкие астрологические семинары – все зря. Результат один – они оба умрут.
Спустя некоторое время Виктор тихо спросил:
– А я?
Вопрос звучал коротко, но сколько в нем было всего! «Ты жалеешь ЕГО, а на меня тебе наплевать? Ты готова пожертвовать СВОЕЙ жизнью ради него, но ведь ты жертвуешь и МОЕЙ! Ты не жалеешь СВОЮ мать, а ты подумала о МОЕЙ?!»
Света набрала побольше воздуха в легкие, как будто собираясь крикнуть громко-громко, взглянула с вызовом в глаза Виктора и очень тихо сказала:
– Ты тоже умрешь. Мы оба виноваты, мы не искали друг друга. Вернее, я искала, и думала, что нашла свою половинку. Мы с тобой совершили ошибку и нам за нее отвечать. Наверное, я кажусь тебе слишком жестокой, но пойми меня – я не могу предать ЕГО! Мы с ним срослись насмерть, понимаешь? Нас без крови друг от друга не отодрать! И не забывай – у нас с ним дочь! Ты понимаешь это?!
– Понимаю. Но сколько пар разводятся, несмотря на наличие совместных детей! Мы заберем ее с собой в Москву. Я обещаю, что никогда не обижу ее. Я ее уже люблю, хоть и не видел ни разу в жизни. Ведь это частичка тебя, как же я могу ее не любить, как же я могу ее обидеть?! У нее будет все, чего она только сможет пожелать! Она получит прекрасное образование, она никогда ни в чем не будет нуждаться!
– Она всегда будет нуждаться в отце! Они слишком любят друг друга, их нельзя разлучать! Ты можешь это понять?! Или ты хочешь, чтобы я бросила не только мужа, но и ребенка? – Света кричала шепотом, глаза стали злыми и колючими. – Ты понимаешь, что прежде всего я – мать и жена, понимаешь?
– Я понимаю тебя, Света. Я очень хорошо тебя понимаю. Только не понимаю, что нам с тобой делать. Делать вид, что ничего не произошло, что все нормально? Продолжать работать и тихо, незаметно умирать?.. – Виктор смотрел на нее поникшим взглядом. От его недавней радости не осталось и следа. Тогда он был счастлив, думая, что уж теперь-то, когда он нашел свою Звездочку, все будет хорошо, потому что не может быть иначе. Оказывается, может...
***
Нина с невероятным волнением и трепетом ждала Виктора в холле гостиницы, боясь упустить момент его возвращения. Она сидела в удобном мягком кресле, обитом бордовым плюшем, и держала в руках раскрытый красочный женский журнал. Держала так просто, для отвода глаз. Читать она не могла, ведь она не сводила глаз с входных дверей, боясь пропустить Виктора. Как прошла его встреча со «Звездой»? А может, он ошибся и эта Аленина знакомая вовсе не «Звезда»?
Виктор вошел в отель стремительным шагом, не глядя по сторонам, прошел к лифту и нажал кнопку вызова.
– Витя!
Через весь холл к нему бежала Нина. Она была необыкновенно хороша в голубых джинсах и белом свитерочке, несколько прядок светлых волос выбились из короткого хвостика, перехваченного на макушке обыкновенной резинкой.
– Ну что, ты видел ее? Это она?
– Да, это она. Нина, мне нужна твоя помощь. Ты поможешь мне? – Виктор смотрел на нее, как на свою последнюю надежду.
– Конечно, Витя, а что случилось? – в висках стучало: «Ему нужна моя помощь. Значит, там не все гладко. Значит...!» – Чем я могу тебе помочь?
Ей хотелось броситься в его объятия, хотелось расцеловать всего с головы до ног, хотелось подарить ему всю себя без остатка. А ему нужна была лишь ее помощь, чтобы она помогла чужой женщине упасть в его объятия...
Они поднялись на лифте на седьмой этаж и вошли в номер Виктора. Забыв снять пальто, он прошел сразу к бару и достал бутылку водки.
– Будешь? – спросил у Нины. – Или тебе чего послабее?
Нина отрицательно покачала головой и спросила, изображая сочувствие:
– Что, все так плохо?
– Не то слово, – Виктор налил водки в стакан, на западный манер долил апельсинового сока и почти упал в кресло, обессиленный, прямо в пальто. – Она замужем.
– Ну, это не новость, это мы еще вчера знали. Ты не хочешь снять пальто? – заботливо спросила Нина.
– Да, это действительно не новость, – Виктор снял пальто и небрежно бросил на стул, – Новость то, что для нее семья дороже жизни. Она готова умереть, только бы не предать мужа.
Нина помолчала. Такой поворот событий ей на руку. Только ни в коем случае нельзя показывать свою радость Виктору.
– Это проблема, – как можно озабоченнее сказала она. – Чем я могу помочь?
– Ты должна объяснить ей, что это не шуточки. Ты должна переубедить ее. Придумай что-нибудь, в конце концов! Я не знаю, что делать. Я знаю только, что без нее я жить не только не могу, а просто не хочу! Если она останется с мужем, я не хочу ждать до сорока лет, я хочу умереть завтра, нет, сегодня, прямо сейчас!
Виктор выпил залпом полстакана, снял ботинки и с силой зашвырнул их в угол.
– Успокойся! Что за истерика? Ты вспомни, как ты сам воспринял это известие, когда Ванда подтвердила «Двойную звезду» на твоей руке. Почему ты ждешь, что она отреагирует иначе? Это нормальная реакция. Она вообще тебя приняла за сумасшедшего! А ты хотел, чтобы она мужа бросила, как только ты явишься пред ее ясные очи?! Так не бывает, милый! Придется потратить немало труда, чтобы убедить ее, что все это не сказка!
– Да не надо ее ни в чем убеждать! Она сразу поняла, что это правда! Как только увидела меня – все поняла, я еще и заговорить не успел. Только делала вид, что внимательно слушает, а сама уже поняла, кто я такой! Мне кажется, что она знала про «Двойную звезду». По крайней мере, что-то она об этом слышала, это точно. Когда я произнес эти слова, она побледнела, как-то сжалась вся. Сказала, что никогда ничего подобного не слышала, а глазки-то забегали, засуетились! Я тоже думал, что мне придется долго ей объяснять, что я не шарлатан, и что все это не плод моего больного воображения. В том-то и дело, что она сразу все поняла, как будто всю жизнь ждала этого события. Ждала и одновременно боялась. Понимаешь? И все было хорошо, просто замечательно, а потом она заявила, что никогда не сможет бросить семью!
– Ничего страшного, все женщины так говорят. Витя, неужели я должна объяснять тебе, как устроена женщина? Сколько у тебя было баб, и ты так ничего в нас и не понял?! Если женщина говорит «нет», это вовсе не означает «нет»! Это значит «возможно, но не сейчас!». А если она говорит «никогда», это опять же значит «конечно я согласна, милый, но не так сразу». Витенька, Господи, тебе тридцать пять лет, а ты до сих пор не понимаешь маленьких женских хитростей? Ты меня удивляешь...
– Это не было уловкой, – устало ответил Виктор и потер виски, как будто его мучила головная боль. – Надо было видеть и слышать, КАК она это сказала! Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАК ДУМАЕТ! Понимаешь?! Она не ломала передо мной комедию, она просто констатировала факт! Нина, мне страшно! Помоги мне ее переубедить! Оказывается, я в самом деле не могу без нее жить! И не хочу! Она нужна мне, Нина, дорогая, я дышать без нее не могу!
Нине было больно и неприятно. Больно, потому что ее любимый сходит с ума от другой женщины. Неприятно, потому что этот высокий, здоровый, красивый мужик в данную минуту выглядел жалким, беспомощным и совершенно потерянным...
***
Толпа людей буквально вынесла Светлану из вагона метро. Кто-то больно наступил на ногу, но она даже не почувствовала боли. Она вообще ничего не чувствовала. И ни о чем не думала. Ей казалось, что она уже умерла, и все вокруг происходит само по себе, без какого-либо ее участия.
Толпа донесла ее до трамвайной остановки. Тут же подошел трамвай. К счастью, он был почти пустой, и особо давиться не пришлось – вошли все, кто стоял на остановке. Даже барышня с контрабасом в футляре. А может, это была виолончель – поди их разбери, и то большое, и другое. Девушка встала в уголок на задней площадке, чтобы по возможности меньше мешать своим инструментом пассажирам.
По вагону шла кондукторша, назойливо требуя оплаты проезда пассажирами. Подошла к виолончелистке (или контрабасистке – кто она там?):
– Оплачивайте проезд!
Девушка молча показала ей пробитый талончик, мол, я уже оплатила.
– А за багаж?
– Это не багаж, это виолончель, – ответила музыкантша.
Все-таки виолончелистка, машинально отметила про себя Светлана.
– Какая мне разница, виолончель это или пианино? За провоз багажа полагается еще один талончик! Оплачивайте провоз багажа! – кондукторша оказалась не в меру ретивой тетенькой.
Девушка огрызнулась:
– Щас, все брошу...
Кондукторша тоже не собиралась сдаваться. Разгорелся небольшой скандальчик. На заднем сиденье, рядом с виолончелисткой, сидел молодой мужик с куриными яйцами в прозрачном кульке. Он заступился за девушку:
– Что вы пристали к человеку? Попробовали бы вы потаскать такую скрипочку каждый день! И между прочим, музыкальные инструменты не считаются багажом. За них платить не надо.
– Ишь, умный какой, платить не надо! За все, что больше метра, надо платить отдельно! Покупайте еще один талончик!
Перепалка продолжалась целую остановку. Музыкантша так и не сдалась, выстояла атаку. Кондукторше пришлось ретироваться – надо было «обилечивать» других пассажиров. Ненадолго установилась тишина. На ближайшей остановке девушкин защитник с яйцами вышел, на его место сел молодой парень. Вернулась кондукторша и снова пристала к виолончелистке:
– Платите за свой барабан, а то выставлю на следующей остановке из вагона!
– Не имеете права – я оплатила проезд! А за инструмент платить не буду!
– Вышвырну из вагона! – не унималась кондукторша.
Парень, занявший место защитника, занял и его позицию:
– Только попробуйте, с работы вылетите!
Кондукторша, не оглядываясь на него, но помня, что там сидит пассажир с яйцами, заорала:
– А ты вообще молчи, а то за яйца платить заставлю!
Парень помолчал, потрясенный наглостью контролерши, потом спросил в недоумении:
– А они у меня что, некондиционные, что ли? Крупногабаритные? В метр не укладываются?!
Оглянувшись и увидев, что тот пассажир, с куриными яйцами, уже вышел, а этот совсем другой, и пассаж насчет яиц получился весьма двусмысленным и не слишком культурным, контролерша заткнулась и, стушевавшись, покинула поле боя. Все, слышавшие перепалку, почти лежали друг на друге от смеха. Одна только Света оставалась безучастной ко всему. Она словно ничего и не слышала...
22
Киев
– Ну рассказывай, – Алена присела на край Светкиного стола. – Откуда ты Витьку знаешь?
Казалось, любопытство лезет у Алены из ушей. Глазки горят в ожидании интересной истории, ушки торчком... В эту минуту она даже забыла о тряпках и любимых болячках. Еще бы – старинный друг мужа и ее собственная подруга завели какие-то шуры-муры за ее спиной, а она не знает подробностей!
В кабинете, кроме них, никого не было – Игорь Квашнин, как обычно, отправился перекурить. Он вообще к работе относился по принципу «работа, не бойся – я тебя не трону!», благодаря чему Алене со Светкой обычно не приходилось искать себе уединенное местечко для общения – они вполне успешно чирикали на рабочем месте.
– Алена, будь другом, отстань, а? – попросила Света. – Без тебя тошно...
На Свету действительно было жалко смотреть. За одну ночь она осунулась, под глазами наметились темные тени, как-то обострились скулы. Ничего удивительного – она практически не спала эту ночь, а если учесть, что и прошлую ночь удалось поспать лишь до пяти утра, да и то сон был довольно тяжелый, то можно представить, как она себя сейчас чувствовала. А тут еще Алена со своим чрезмерным любопытством!
Полночи Света проплакала в подушку, чтобы не разбудить мужа своими всхлипываниями. Потом кое-как заставила себя успокоиться, иначе утром вместо глаз были бы узенькие щелочки, но заснуть так и не смогла. Она тихонько, стараясь не разбудить, целовала мужа в самое родное плечо на свете и снова плакала, разрываясь меж двух любовей. Лишь только увидев Виктора, она сразу поняла, что любила его всю свою жизнь, хоть и не знала о его существовании. Вернее, знала. Она все знала, но всю жизнь скрывала это знание от себя самой. Она все эти годы помнила того слепого старика, помнила его слова о «Двойной звезде» и даже догадывалась об их значении. Именно догадывалась, ведь старик ничего ей не объяснил, только пробубнил себе что-то под нос, сам убоявшись прочитанного на Светкиной руке. Она всю жизнь чувствовала, что эта «Звезда» непременно всплывет в ее жизни. Чувствовала, и боялась этого события, как чумы, прятала свое предчувствие от себя самой. И делала это довольно ловко, ведь ей почти удалось забыть это пророчество. Даже не забыть, нет. Ей удалось убедить себя, что Олег и есть ее «Двойная звезда», хотя все эти годы глубоко внутри подсознания ее точил такой маленький, противный червячок сомнения. А теперь все выплыло наружу, и скрывать от себя самой, что есть другой человек, и именно он, а не Олег, и является ее «Двойной звездой» и что она безумно любит этого человека, которого совершенно не знает, было глупо и нелепо.
В то же время, ее любовь к мужу никуда не делась. Светлана по-прежнему любила Олега, по-прежнему считала его своим самым родным человеком на свете наравне с Иришкой. Даже мать, ее родная мать, была для нее, увы, не так дорога, как Олег. Конечно, Света любила свою мать, но муж и дочь были для нее в миллион раз дороже, чем все остальное человечество. Мать оставалась на почетном, но лишь втором месте в Светкиной иерархии жизненных ценностей. Папки, ее любимого, драгоценного папки, уже несколько лет не было на этом свете. После его смерти мать перебралась в Киев, поближе к дочери. Удачно обменяла двухкомнатную владивостокскую квартиру на аналогичную двушку в Киеве, и жила теперь в двух остановках от Светки. Это было очень удобно, но, как говорят, чем дальше родители, тем сильнее мы их любим. И соответственно, чем ближе, тем... В общем, матери не удалось вытеснить мужа с первого места в Светкиной табели о рангах. Олег с Иришкой на нем обосновались прочно и навсегда.
А на какое место Света должна поставить Виктора? Отодвинуть мать на третье, предоставив освободившееся второе Виктору? Или отдать ему третье? И что делать, если он упорно просится на первое? И самое страшное, что нет сил ему в этом отказать... И что ей вообще делать в сложившейся ситуации?
А ситуация даже не патовая, ситуация просто страшная... Остаться с Олегом и Иришкой – значит, обречь себя на скорую гибель. Выбрать жизнь, а значит, Виктора – предать мужа и дочь. Что лучше для них – похоронить ее в скором будущем, или отпустить ее к другому мужчине, чтобы она была счастлива с ним? Говорят, если человек любит, он предпочтет второе. Олег Светку любит, и любит очень сильно. И если его поставить перед таким выбором, он, без всякого сомнения, выберет второй вариант. В таком случае, Светка будет жить долго и счастливо, а Олег с Иришкой всю жизнь будут страдать оттого, что она их бросила. Можно забрать Иришку с собой, Олег не будет возражать, если этого захочет Иришка. Но она этого не захочет. И вообще, в силу юношеского максимализма, никогда не простит матери предательства, она ее просто возненавидит и будет безмерно от этого страдать. Страдать будут все. И при любом раскладе.
