Текст книги "Двойная звезда"
Автор книги: Татьяна Туринская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Ты меня прямо заинтриговал! Хочу «Камю». Давайте откроем, – капризным голосом, не привыкшим к возражениям, потребовала Алена.
– Обязательно откроем, но немного позже. И вообще, нас кормить собираются в этом доме, или как? – Виктор попытался отвлечь хозяйку от темы. Как же она сама не понимает, насколько нелепо выглядит, в свои «под сраку лет» изображая из себя капризного ребенка! Алена была на три года старше супруга. По молодости лет это не бросалось в глаза, но женщины, увы, стареют быстрее. И теперь небольшая разница в возрасте была ощутима. К тому же, у худых людей раньше проявляются морщины, и никаким умелым макияжем невозможно было скрыть мелкую сеточку «гусиных лапок» под глазами. Доля же, напротив, в последние годы слегка округлился, погладшел, и выглядел заметно моложе Алены, несмотря на проявившуюся лысину.
Застолье происходило по всем правилам: после первого тоста за долгожданную встречу установилось недолгое молчание – все сосредоточено закусывали, тщательно пережевывая пищу. Слышно было только звяканье вилок о тарелки да похрустывание маленькими, аппетитными, усыпанными пупырышками консервированными огурчиками. Как известно, между первой и второй перерывчик небольшой – не стали отступать от правил и в этом. Второй тост звучал «За знакомство». И снова застучали вилки о тарелки, а ложки о салатницы, на сей раз веселей. Ну а дальше уж и вовсе классика – каждый рассказывал соседу свое, а сосед в это время мило беседовал с сидящим напротив. После очередной рюмки Доля произнес сакраментальную фразу «А помнишь...» и понеслось...
– А помнишь, как мичман Таршилкин нас учил палубу драить?
– А помнишь, как мы с «сапогами» дрались?
– А помнишь нашу первую самоволку?
– Еще бы, забудешь ее, когда такая отметина на всю жизнь осталась, – Виктор потрогал шрам на левой щеке. Шрам был неровный, рваный и уголком. – Надо ж быть такими идиотами!
– А что случилось? – поинтересовалась Нина.
– Да полезли, придурки, через забор, а там сверху – колючая проволока. Все формы себе изодрали, а у меня форма целехонькая, зато щеку разодрал. Да еще и в медсанчасть побоялся обращаться, чтоб на «губу» не загреметь... Зашили бы, может, шрам не так был бы заметен... Вот и осталась меточка на память. А ларчик-то просто открывался – в десяти метрах от этого места в заборе была огромная дырка, слегка прикрытая фанерой!
– А помнишь Жорку Барсукова? Он еще на той Вике женился, которая... Ну, ты знаешь. Он еще из-за нее во Владике насовсем остался. А ведь они разбежались, года два назад письмо прислал. Это ж какая любовь была, чтобы из-за нее во Владике остаться! Сейчас развелись, да он перебираться в свой Ростов не собирается – говорит, к Владику уже привык, даже вроде как полюбил... – Доля распечатал очередную бутылку. – Давай, Ванек, за славный город Владивосток. Помнишь, как там на памятнике Ленину на вокзале написано: «Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский». Давай за нашенский Владик, славные были денечки!
– Опять Владик! Надоело: дома – Владик, на работе – снова Владик! Такое впечатление, что кругом одни владивостокцы. Неужели говорить больше не о чем? Вы ж три года не виделись! А ты, Виктор, мог бы поинтересоваться своим крестником. Между прочим, двенадцать лет парню, встретишь – не узнаешь. Красивый парень растет, весь в маму, – с гордостью за сына и за себя, любимую, рассказывала Алена. – На выходных он обычно гостит у бабушки. Так что тебе не повезло, сегодня ты его не увидишь. Придется тебе еще среди недели прийти повидаться с крестничком!
Что-то вновь укололо Виктора, что-то было в ее словах нелогичное. Но что? Думать над этим не было никакой возможности, с одной стороны с очередными воспоминаниями наседал Доля, с другой продолжала нудить Алена. Все-таки выпившая женщина – жалкое зрелище! Рядом сидела Нина и тоже требовала к себе внимания.
Для Нины сегодняшний вечер казался праздником. Еще бы, ведь, не зная истинного положения вещей, хозяева дома приняли ее за даму сердца Виктора, чуть ли не за будущую супругу. И она буквально упивалась от восторга, что ее именно так и восприняли. Ведь все еще может получиться, ведь она действительно может ею стать! Только бы не нашлась «Звезда», только бы у них ничего не получилось! Ведь они отработали весь список, полученный Виктором у какого-то милиционера, и среди рожденных семнадцатого апреля 1967 года киевлянок «Звезды» не оказалось. А значит, надо быстрей забирать Виктора в Москву, пока он где-нибудь случайно не столкнулся с этой заразой! О том, что без «Звезды» Виктору долго не прожить, она старалась не думать...
Застолье катилось своим чередом. Плотно пообедав, а заодно и поужинав, добрались до десерта. Алена подала скромный с виду домашней выпечки торт, на деле оказавшийся очень вкусным (это, пожалуй, единственное, что ей удавалось на славу в кулинарии!) и кофе. Наконец была торжественно открыта бутылка «Камю». Пробовали по всем правилам: сначала наслаждались ароматом напитка, потом, как учил Виктор, усердно размазывали языком по нёбу маленькие глоточки. Собрание единогласно вынесло свой вердикт: «Да, это вещь!», после чего Виктор с Ниной поехали в гостиницу, предварительно по телефону вызвав такси, а Доля отправился на кухню мыть посуду, так как лежа ее мыть неудобно, а стоять на ногах у Алены получалось уже довольно плохо.
18
Киев
«Головка вава, во рту кака, в карманах пусто-пусто». Когда-то в ранней юности Виктору очень нравилось это выражение, так как точно совпадало с его состоянием после распитой накануне на троих бутылки дешевого портвейна. В данный момент только карманы не были пустыми, все остальное вполне соответствовало вышесказанному: и головка «вава», и во рту «кака». Еще какая «кака»!
Кроме чудовищного физического состояния, его мучила моральная неудовлетворенность собой и прошедшим вечером. Что-то было не так. Он в подробностях вспоминал все, что произошло в гостях у Доли. Вроде бы ничего особенного не произошло, не было скандалов, двусмысленных или пошлых разговоров, но что-то явно было не так. Во время застолья он неожиданно почувствовал какой-то дискомфорт, который не отпустил его до сих пор. Что его вызвало? Что не так, в чем причина беспокойства?
В который раз Виктор начал анализировать события с самого начала визита. Действие первое – встреча на пороге. Все нормально, никаких эмоций. Действие второе – появляется Алена. Вот тут что-то не так. Раньше она его просто тихо раздражала, а теперь... А что теперь? Перестала раздражать? Вот уж нет, нисколечко! Стала раздражать больше? Тоже нет, не то... Какое-то странное чувство появилось, как будто она стала роднее, что ли, как-то ближе. Одновременно и неприязнь, и родственное тепло. Что это? И почему? Это странно и непонятно, но это не то, что он ищет. Дискомфорт появился позже. Они сидели за столом, говорили... Доля рассказал про Барсука... Близко, близко... «Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский». Совершенно дурацкое изречение дедушки Ленина. Да, где-то рядом, тепло... Нашенский, нашенский... За наших, за Владивостокских... Кругом одни владивостокцы... Надоело... Стоп! Владивостокцы! Как сказала Алена? Опять Владик, надоело. Дома Владик, на работе Владик, кругом одни владивостокцы. Да, именно, кругом одни владивостокцы. Дома Владик, на работе Владик. Вот оно! На работе Владик!
Виктор аж подпрыгнул в постели. Что значит «на работе Владик, кругом одни владивостокцы»? Где она нашла владивостокцев? На работе? Конечно, вряд ли во всем Киеве один только Доля и «Звезда» связаны с Владивостоком. Наверняка найдется немало людей, так или иначе имеющих к нему отношение. Но если учесть взявшиеся ниоткуда родственные чувства к Алене... А вдруг?.. Ведь, по идее, при приближении к чему-либо или кому-либо, имеющим отношение к «Звезде», он непременно должен что-то почувствовать. Если у Алены на работе есть кто-то из Владивостока, а он, Виктор, неожиданно почувствовал какое-то притяжение к Алене, то почему бы не предположить, что тем человеком на ее работе и является «Звезда»?! Логично? Вполне! Так, срочно к Доле! Выяснять эти вопросы с Аленой по телефону – себе дороже обойдется. Надо ехать. Сегодня воскресенье, она должна быть дома. Да и куда она денется после вчерашнего? Небось, лежит трупом, перебрала вчера основательно.
В момент умывшись-побрившись, не позавтракав, хлебнув лишь пару глотков пива из гостиничного холодильника, Виктор выскочил из гостиницы. Около парадного входа отеля выстроилась вереница разномастных такси, ожидающих денежного пассажира. Уже через двадцать минут Виктор звонил в дверь Семидольских.
Дверь открылась не сразу. Даже очень не сразу... Виктор даже испугался, что никого нет дома. Наконец за дверью раздались шаркающие шаги. Это Доля с трудом передвигал ноги, и тапочки казались ему непосильной ношей. Мятая физиономия с недоумением смотрела на Виктора.
– Привет, ты чего в такую рань?
– Доля, проснись! Уже полпервого!
– Да ну? Серьезно? – Доля посмотрел на настенные часы. – Точно. Надо же! Пошли на кухню, опохмелимся.
– Спасибо Доля, я не опохмеляюсь. Пивка бы выпил.
Доля, смешно волоча тапки на самых кончиках пальцев ног, побрел в кухню. С характерным глухим хлопком открыл холодильник, достал пару бутылок пива и вернулся в комнату.
– Пожалуй, напрасно мы вчера твоим «Камю» надесертились...
– «Камю» тут не причем, просто водки надо пить меньше, по-европейски. А мы все по-своему, по-русски привыкли.
– Много ты понимаешь... – на Долю было жалко смотреть. Невооруженным глазом было видно, как ему хочется вернуться в постель и не видеть сегодня никого и ничего!
– А Алена где? – спросил Виктор.
– Спит, где ж ей быть. Она и так по воскресеньям из постели не вылезает, а после вчерашнего-то ее и домкратом не поднимешь!
– Надо поднять, Витя. Надо, дорогой, обязательно надо. Я для того и приехал, что б с ней поговорить. Очень надо, Витюша, и срочно!
– Что это тебя на разговоры с моей женой потянуло? Раньше я у тебя такой тяги не замечал. Зачем она тебе?
– Долго объяснять. Да и не поймешь ты. Давай, Доля, не тяни кота за хвост. Чем быстрее я с ней поговорю, тем быстрее уйду. Я же вижу, как тебе хочется бросить кости в постель и никого не видеть. Зови Алену.
– Я не пойму, а она поймет? – обиженно протянул Доля.
– Она тоже не поймет. Но мне срочно нужно у нее кое-что выяснить. Давай, Доля, буди супругу!
Семидольский недовольно пошаркал в спальню. Принесло же гостя в такое неподходящее время! Хотя, может, действительно быстро уйдет, как только выяснит что-то у Алены. Вот только попробуй ее сейчас разбуди! Это ж будет форменная истерика!
Минут через пятнадцать в гостиную вплыло привидение. Из длинного махрового халата ядовито-розового цвета высовывалась бледная физиономия, начисто лишенная признаков жизни. Без макияжа, с темными кругами под совсем ввалившимися глазами, с наспех приглаженными, но все равно торчащими в разные стороны волосами, Алена представляла собой довольно жалкое зрелище. Нежно-голубыми губами она прошептала Виктору:
– Привет, – и аккуратненько рухнула в глубокое кресло. Виктор слегка испугался – как же она оттуда выберется? Сама не сможет, а извне ее можно будет достать разве что по частям.
– Доброе утро, дорогая, – преувеличено слащаво ответил он. – Прости, солнышко, что разбудил тебя в такую рань. У меня к тебе имеется вопросик, от которого, возможно, зависит моя жизнь. Поэтому, радость моя, я тебя очень прошу – сосредоточься хорошенько и ответь мне, почему ты вчера сказала, что тебя достали владивостокцы и дома, и на работе?
– И за этим ты меня разбудил?! – грозно полупрошептало привидение.
– Вообще-то тебя разбудил не я, а твой муж. Правда, по моей настоятельной просьбе. А сам, подлец, лег досыпать. Но так и быть, можешь считать, что тебя разбудил я. За это можешь придумать какое-нибудь страшное наказание, но сначала ответь на мой вопрос. Почему ты сказала, что тебя и дома, и на работе достали владивостокцы? – Виктор был необыкновенно вежлив. В эту минуту он чувствовал странную нежность к жалкому существу, сложившемуся в кучку в соседнем кресле.
– Иванцухин, ты сбрендил, да? – существо попыталось вылезти из кресла, чтобы демонстративно хлопнуть дверью. Попытка оказалась неудачной – Тень отца Гамлета лишь повошкалась в глубинах необъятного мебельного монстра, после чего, потерпев полное фиаско, прекратила всякие попытки освобождения и оставила свои кости разбросанными в том порядке, в котором они упали.
– Аленушка, рыбка моя полукопченая, хочешь баиньки? – ласково спросил гость. – Ответь на мой вопрос, и я, может быть, предоставлю тебе такую возможность. А может, и нет. Это будет зависеть от твоего ответа. Скажи мне, радость моя оптимистическая, кто тебя достал с Владивостоком на работе?
Алена долго соображала, принимать ли «рыбку» с «оптимистической радостью» за комплимент, или обидеться. Потом, поняв, что на обиду ее энергии в данный момент явно не хватит, решила, что все-таки это был комплимент, и попыталась улыбнуться. Попытка оказалась не совсем удачной – во рту пересохло, губы склеились и вместо улыбки получилась жалкая гримаска. Виктор все понял без слов и протянул страдалице бутылку пива. В ответ та отрицательно качнула головой, скривилась, прошептала: «Лимонад» и отключилась.
Иванцов принес холодный лимонад в высоком, тонкого стекла, стакане и протянул страждущей. Страждущая на этот жест не отреагировала. Тогда Виктор обмакнул палец в стакан и помазал пересохшие Аленины губы. Та зачмокала, приоткрыла один глаз. Увидев запотевший стакан, с неожиданной прытью схватила его и стала поглощать лимонад большими жадными глотками. С каждым последующим глотком на ее лице все более явственно читалось блаженство. Допив, она откинула голову назад и снова попыталась отключиться.
– Э, нет, подруга. Мы так не договаривались. Давай, драгоценная моя, просыпайся. Расскажи мне, золотце, кто тебя достал? – Виктор потормошил то, что лежало в кресле, за плечо. То, что там лежало, внезапно дернулось и заорало:
– Ты, ты меня достал! Отстань от меня, гад, я спать хочу!
– Ты меня тоже достала со своим похмельным синдромом. Последний раз спрашиваю! Потом буду применять санкции.
– Да чего ты пристал, как банный лист к заднице? Что тебе от меня надо? Ты к Доле приехал, его и тормоши, а меня оставь в покое! – заверещала Алена истерическим голосом.
– Это я вчера к Доле приехал, а сегодня – к тебе. Мне нужно знать, кто тебя достал. Мне это очень нужно! Сосредоточься, наконец! У тебя на работе есть кто-то, имеющий отношение к Владивостоку. Кто? – Виктор глыбой нависал над Аленой, старательно пытающейся изобразить из себя светскую даму, несколько подуставшую от жизни и позволившую себе слегка расслабиться.
– Подруга. Теперь отстань, а? – просительно протянула Алена.
– Она родилась во Владике? Расскажи мне про нее.
– Да тебе-то зачем? Ты же ее не знаешь. А, я поняла – ты, Иванцухин, башкой, наверное, вчера где-нибудь треснулся спьяну. Какое тебе дело до моей подруги? – Алена от возмущения уже почти пришла в себя.
– Аленушка, хорошая моя, расскажи мне про нее! Ей тридцать пять лет и день рождения у нее 17 апреля, да?
– Да, а ты откуда знаешь? – Алена совсем проснулась от удивления. – Вообще-то я число не помню, но что-то в середине апреля. А лет действительно тридцать пять – на три года моложе меня.
– Ты ее номер знаешь? Позвони, солнышко, уточни! Звони прямо сейчас! – у Виктора от нетерпения аж горели глаза.
– Ты совсем сдурел? В такую рань? – Алена была чрезмерно возмущена такой бестактностью.
– Посмотри на часы – полвторого уже! Звони! – Виктор сунул в Аленину руку телефон-трубку.
– Я номер не помню – я ей редко звоню. У меня в книжке где-то записан был.
– Где книжка?
– В прихожке на полочке. Синенькая такая.
Виктор почти бегом бросился в прихожую, на ходу отыскивая что-либо похожее на полочку. Нашел. Порылся среди каких-то справочников и старых квитанций, нашел синенькую записнушку. Принес Алене. Та поковырялась в страницах, наконец, нашла нужный номер, набрала.
– Аллё, Светик, ты? Я тебя не разбудила? Да, конечно, уже день, я знаю. А вдруг ты днем прилегла. Ну как, ходили вчера на выставку? Понравилось? Иришка, небось, пищала от восторга. А папенька как, согласился на собаку? – немного помолчала, выслушивая ответ невидимой собеседницы. Виктор внимательно вслушивался в разговор. Похоже, он ему не очень нравился. – Ну ничего, первый выстрел вы уже сделали. Еще два-три месяца ему на мозги покапаете, он и согласится, куда он денется с подводной лодки? Слышишь, Светик, я чего звоню-то. У тебя день рождения семнадцатого апреля, да? Да нет, конечно, поздравлять еще рановато – ноябрь на дворе! Я просто в очередной раз запамятовала день. Помню, что где-то в середине апреля, а число не помню. Что, восемнадцатого? Ну вот видишь, я уже почти запомнила, почти угадала. Нет, ну почему сразу «что-то выдумываю»? Я как раз ничего не выдумываю, просто ходят тут всякие ненормальные, спать не дают. Нет, Свет, это я не про тебя. Ну давай, до завтра. Я тебе покажу кое-что. Пряжу себе купила – закачаешься! Синяя, приблизительно цвета увядающего василька, с вкраплением пьяной, как некоторые московские гости, зелени и желтоватыми букляшками. Свитерок себе свяжу под те брюки из-под костюма, ну тот, цвета гнилой оливки, помнишь? Ну все, пока. Завтра наговоримся!
– Ну что, съел?! – язвительно заявила она. – Не семнадцатого, а восемнадцатого! Изверг!
– Она что, замужем? – Виктор выглядел потрясенным.
– Конечно замужем! Что за идиотский вопрос! Бабе тридцать пять лет, она что, в девках должна ходить, по-твоему? А что тебе от нее надо? Ты с ней знаком, что ли?
– Не знаком. Даже не видел ни разу. Но я ее ищу. Для этого и в Киев приехал, – растерянно ответил Виктор.
– А зачем же ты ее ищешь?
– Чтобы жениться...
– Ты таки точно спятил. Иванцухин, может, тебе водочки хлебнуть, мозги прочистить? А то, боюсь, у тебя уже «белочка» начинается, ты ж заговариваться начал конкретно! Или «Камю» своего прими на грудь, там еще осталось. У тебя же глюки! Ты допился, Иванцов! – в проснувшихся Алениных глазах играло торжество.
Виктор выглядел совершенно растерянным. На подсознательном уровне он чувствовал, что, наконец, нашел «Звезду», его внутреннее состояние буквально кричало об этом. Но почему восемнадцатого апреля, а не семнадцатого? К тому же, она замужем. Хотя, Нина говорила, что один из двоих, рожденных под знаком «Двойной звезды», может иметь попытки создать семью. И эти попытки могут быть вполне успешными при наличии уживчивого характера. Но для него это была чисто теоретическая возможность. Он был уверен, что «Звезда» ждет его в гордом одиночестве, доверяя свои слезы лишь подушке – девичьей подружке. А тут муж, дочь... Еще и несовпадение с датой рождения. Хотя, с датами рождения и не такая петрушка случалась. У его бабушки, например, в паспорте датой рождения значилось тридцатое июня, а на самом деле она родилась шестнадцатого, и всю бабушкину жизнь до самой смерти ее день рождения праздновали именно шестнадцатого, а не по паспорту. А тут семнадцатого, восемнадцатого – какая разница? Только бы это была Она! А это действительно была Она, Виктор чувствовал это буквально желудком. И если и волновало его сейчас что-то, так только наличие семьи у его Незнакомки, она создавала угрозу его, Виктора, будущему счастью, она могла стать стеной, преградой к нему...
– Я должен увидеть ее. Где ты работаешь? – Виктор обратился к торжествующей Алене.
– В центре, на Владимирской, – удивилась та. – Ты серьезно? А зачем она тебе?
– Я же тебе сказал, я приехал жениться на ней. Это моя будущая жена.
– Кто? Светка? – Алена обалдела.
– Да, Света. Светлана... Лана!
– Иванцов, ты совсем сдурел! Нет, тебе точно лечиться надо! Доктора вызвать? – заботливо спросила Алена.
– В другой раз. Давай с тобой договоримся. Не говори ей обо мне, я сам все ей объясню, – с этими словами гость направился в прихожую, открыл дверь и вышел, забыв попрощаться. Хозяйка проснулась окончательно.
19
Киев
Так вот почему ее не оказалось в том списке! Ее датой рождения значится восемнадцатое апреля. Что-то они там в роддоме напутали. Или в загсе при регистрации. А может, ошибка вкралась, когда паспорт выписывали. Да какая разница, где и на каком этапе вкралась ошибка! Главное, что он ее нашел! Виктор был уверен, что это Она. Все признаки налицо – и Владивосток, и год рождения, и дата практически совпадала, а самое главное: он чувствовал всем сердцем, всей душой, что это действительно Она! И пусть он Ее еще не видел, он все равно знал, что нашел Ее, свою судьбу, свою «Звезду»... Но облегчения не почувствовал, на сердце было тревожно. Она замужем... Как же она могла? Как? Почему не дождалась его, Виктора? Как она могла позволить чужому мужчине приблизиться к себе?
В дверь постучали. Кто это мог быть, кроме Нины? Только она. Виктор открыл дверь. Нина стояла перед ним, улыбаясь, как бы говоря: «Ну, как здоровье после вчерашнего?». Сама она выглядела очень даже неплохо, свежая, отдохнувшая, в облаке нежного ненавязчивого парфюма. Виктор отступил немного, позволяя ей пройти в гостиничный номер.
– Ты не поверишь, а ведь я ее нашел! – забыв поздороваться, сказал он.
Улыбка медленно сползла с Нининого лица. Она побледнела:
– Кого? – упавшим голосом спросила она.
– Как кого? Кого мы ищем тут уже почти месяц? «Звезду», конечно! А знаешь, почему ее не было в том списке? Она родилась не семнадцатого, а восемнадцатого апреля!
– Этого не может быть! – Алена села в кресло, потому что не чувствовала больше уверенности в ногах. Пол как будто вдруг закачался и стало так трудно стоять...– Этого не может быть... – повторила она. Было не совсем понятно, что она имеет в виду: то ли не может быть, что «Звезда» родилась восемнадцатого апреля, то ли не может быть, что Виктор ее таки нашел.
– Может, Ниночка, дорогая моя, может! Ты была права – я действительно не смог пройти мимо. Правда, я ее еще не видел, но знаю, кто она и где ее найти.
– Что за чушь! Как же ты ее нашел, если ты ее не видел? Она что, объявление в газету дала, или по телевизору объявили, что «Звезда» ждет своего «Звездуна» там-то и там-то?
– За «Звездуна» отдельное спасибо! – Виктор улыбнулся. – Все гораздо проще, Нинуля! Я не смог пройти мимо человека, близкого к «Звезде». Представь себе, этот человек – Алена!
– Какая Алена, вчерашняя? Витя, мы ж с тобой вчера целый день были вместе, а я что-то не заметила, что бы вы с ней кого-то находили! – Нина была ошарашена, обижена, встревожена и еще Бог знает, какие чувства и мысли бродили сейчас в ее голове.
– Так мы ж вчера были не совсем трезвые, какие уж там находки! Просто, увидев ее вчера, я что-то почувствовал. Не спрашивай, что. Я сам не знаю, не могу описать свои ощущения. А потом она кое-что сказала, я не придал значения ее словам, но с этого момента меня не отпускала какая-то тревога, что ли. А сегодня утром стал анализировать и вспомнил. Ты помнишь, она сказала: «...Опять Владик. Надоело – дома Владик, на работе Владик, кругом одни владивостокцы...». Помнишь? Вот после этих ее слов появилось беспокойство, как будто я прошел мимо чего-то важного. Так оно и есть. Столько сил мы с тобой приложили к поискам, а в итоге чуть не прошли мимо. Самое обидное, что она все это время была рядом! Ведь, если бы я пошел к Семидольским сразу после приезда в Киев, я нашел бы ее давным-давно! Не вижу радости на твоем лице. Ты оказалась права – я действительно не смог пройти мимо. Это раз. Второе и главное – ты таки вошла в историю астрологии, ты вписала в нее свое имя большими буквами! Ты первая нашла способ помогать таким людям, как я! Давай-ка сбрызнем твою победу шампанским! – и, не дожидаясь ответа, Виктор заказал в номер шампанское и фрукты.
Нина сидела в кресле, совершенно раздавленная. Какое шампанское? Что праздновать – свое самое большое поражение в жизни? Крах всех надежд на женское счастье? На кой черт ей такая победа, да пошла бы вся эта астрология к такой-то матери! Глупец, какой же глупец! Да как же он не видит, что ... Слезы затуманили глаза, и Нина стала поочередно наклонять голову из одной стороны в другую, одновременно мизинчиком вытирая выступившую влагу из уголков глаз. Не хотелось, чтобы Виктор видел ее слезы – как ему объяснить их появление, остолопу. Да и макияж надо поберечь.
– Э, да ты плачешь, – улыбнулся Виктор. – Женщины, женщины! Что вы за народ такой странный? Радоваться надо, ты же произвела фурор в астрологии, ты же станешь знаменитостью! Глупая, совсем не умеешь радоваться... Хотя, знаешь, у меня-то тоже не слишком радостно на душе. Я тебе не все сказал, – он помолчал и добавил грустно: – Она замужем.
Нина подняла голову. В глазах снова засверкала надежда.
– Замужем? – переспросила она. Значит, еще не все потеряно. Конечно, теперь, когда у нее есть реальная соперница, все будет еще сложнее. Но все-таки есть какая-то, пусть крошечная, пусть призрачная, но надежда! – Она замужем?!
– Ты как будто рада, что ли. Что с тобой, Нина? – В глазах Виктора сквозило полное недоумение. – Ты рада, что она замужем? Ты что, опыты надо мной ставить собралась? Я для тебя – опытный полигон?
– Господи, Витя, что ты говоришь! Какие опыты, какая радость? Я просто перестала плакать, ты же сам надо мной смеялся. Замужем – это не так уж и страшно, ты же будешь бороться за нее, – Нина попыталась исправить положение. Действительно, как же она расслабилась, разве можно показывать ему свою радость, он же ей этого никогда не простит! – Было бы гораздо страшнее, если бы ты ее не нашел. Вот тогда, будь она хоть дважды, трижды свободна, вас обоих это бы не спасло...
– Ты думаешь, у меня есть шанс? – с надеждой спросил Виктор.
– Конечно есть! – с абсолютной уверенностью в голосе воскликнула Нина. А про себя добавила: «У меня же есть?!» Виктор радостно улыбнулся.
***
... Пелена перед глазами медленно расступалась. Неясный, словно размытый силуэт постепенно приобретал четкость, одновременно приближаясь. Потом – крупным планом лицо мужчины. Не красивое, нет. Но невероятно обаятельное, приятное и... Впрочем, все-таки красивое. Он долго смотрел на нее. От Его глаз исходило такое тепло, такая нежность, ласка и любовь. Она растворилась в этой любви, буквально растеклась в ней. Она вливалась в это лицо, теряя ощущение себя, становясь единым целым с Ним. Пропали все чувства. Только нега, почти небытие... И вдруг голос, Его голос: «Как ты могла? Как же ты могла?!». И такой болью был пронизан этот голос, такой тоской!
Светка проснулась не то, что бы в ужасе, но в шоке. Кто это был? И что же она такого страшного натворила? «Как ты могла? Как же ты могла?!» Что это было? Какой странный сон... Совсем не похож на сон. И такое четкое лицо! Если бы Света умела рисовать, она бы нарисовала его во всех подробностях. Прямой римский нос, волевой подбородок, четко очерченные, словно обведенные карандашом, красивые губы... Только небольшой рваный шрам на левой щеке слегка портил почти идеальное лицо. Но для мужчины шрам – вроде как украшение. И такое странное сочетание – очень темные волосы и совершенно голубые глаза! Фантастически красивые, глубокие, но в то же время с каким-то страшным надломом, пропитанные горем. Кто это? Что это? Бред какой-то...
Света попыталась заснуть, ведь еще не было и пяти утра. Ничего не получалось. Непонятный сон напугал ее. Сердце колотилось, как будто она пробежала стометровку. Что-то не так, что-то должно случиться. Глубоко внутри поселилось ощущение надвигающейся беды
20
Киев
В это утро Виктор проснулся около шести утра. Он никуда не спешил, и не было нужды вставать в такую рань. Но спать он больше не мог. В эту ночь впервые за последнее время ему ничего не снилось. Но проснулся он от какой-то тревоги. Бешено колотилось сердце. Да. Сегодня все решится. Будет ли он счастлив, будет ли он жив – все решится сегодня.
Он тщательно побрился. Надо бы спуститься в парикмахерскую, привести голову в порядок, ведь сегодня он должен быть неотразим. Продумал гардероб до мелочей – темно серый в полоску костюм из английской шерсти, но французского пошива. Светло-голубая рубашка, темно-синий с серыми мушками галстук. Черные туфли, черное кашемировое пальто, кашне в черно-белую клетку. Ничего вычурного. Классика – она всегда классика. Именно таким должна его увидеть Светлана – серьезным, надежным и безупречным. И никакого намека на легкомысленность.
В начале одиннадцатого Виктор вошел в здание, где работала Алена. Как она сказала? Третий этаж, левое крыло, офис триста двенадцать. Постучал, открыл дверь. В просторной комнате стояло три стола. Компьютеры, офисная техника – стандартный кабинет. За одним столом сидел парень лет двадцати пяти. За другим восседала яркая, эффектная блондинка лет тридцати с небольшим. Если это и есть Светлана, то он глубоко ошибся: это не его «Звезда», явно чья-то еще... Третий стол был пуст.
– Добрый день. Скажите, а где я могу найти Алену? – обратился Виктор к блондинке.
– А она вышла. Загляните в триста восьмую комнату, она может быть там. А может, я смогу ее заменить? – кокетливо спросила блондинка.
– Нет, вряд ли. Благодарю за информацию, – Виктор закрыл дверь и направился в глубь крыла искать триста восьмую комнату. Это оказалось вовсе несложно. Он остановился перед дверью с соответствующей табличкой. Сердце словно выскакивало из груди. Вновь постучал, открыл дверь. Алены не оказалось и там. Зато там была «Звезда»!
Из-за компьютера, стоявшего на одном из столов, выглянула женщина. Кто-то другой мог бы описать ее такими словами: обычная женщина, не лишенная приятности, но не без недостатков. Прожитые годы отражались в несколько полноватой фигуре, в невыспавшемся, немного уставшем лице, во взгляде... Наверное, в молодости она была очень хороша, но годы, дети, дом, работа... Виктор бы описал ее иначе. Для него это была чрезвычайно милая и обаятельная женщина, славная, невероятно уютная, такая домашняя, теплая пышечка, сказочная фея из его снов... Как же он раньше жил без нее? Он совершенно ясно представил себе картинку: зима, за окном завывает вьюга, а в комнате с камином на мягком диване уютно устроилась его Звездочка, поджав под себя ноги, с вязанием в руках. А рядом в кресле он, Виктор, читает вслух газету... У его ног клубочком свернулась маленькая лохматая собачонка, а в камине весело потрескивают дровишки, отбрасывая на стены причудливые тени...
