Текст книги "В плену прошлого (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Переживания, долгая дорога и бессонные ночи сделали свое дело: я проспала до самого вечера. Проснулась одна, в пустом офисе, залитом лучами заходящего солнца. Так красиво и так одиноко, что рука сама собой потянулась к телефону, хотя мозг еще не успел определиться, кем бы мне хотелось заполнить пустоту.

Снимаю блокировку и вижу сообщение от Смолина с одним-единственным красным сердечком. Мило и приятно, но, повинуясь порыву, в ответ отправляю такое же, только разбитое пополам. Опомнившись, хочу удалить, но не успеваю: Смолин читает и набирает ответное сообщение.

«Знаю, малыш», – приходит через несколько секунд.

«Я работаю над этим», – добавляет следующим.

«Знаю», – стараюсь быть сдержанной.

«Я могу тебе звонить, если появятся вопросы по делу?».

«Конечно, в любое время».

Откладываю телефон и иду в кабинет начальника, чтобы эти самые вопросы поднакопить. Смотрю на стену и задаюсь лишь одним – что, если и мой брат, и Марина, погибли случайно? Нет никакого заговора, как нет и смысла. Есть лишь две трагедии.

Они вместе так долго, что желание завести детей становится естественным и логичным. Что, если не получалось? Марина услышала от кого-то из многочисленных знакомых о той бабке, поехала к ней, и когда наконец-то забеременела, захотела отблагодарить. И попала в ту же ловушку, что и остальные женщины, но умереть могла не от травмы головы, а от потери крови, к примеру. И кровотечение могло спровоцировать падение, но по причине отсутствия повреждения костей, спустя годы в земле можно только догадываться. А Андрей не смог до нее дозвониться, или они условились, что она наберет ему, как доберется, обычное дело, но не только не позвонила, но и на его звонки не ответила. Он и сорвался, прямо с деньгами. Которые испарились…

Аквалангисты предприняли шесть попыток. Андрея наверняка нашли раньше и искали целенаправленно деньги. А именно, рюкзак брата, с которым он всегда ездил. Кажется, будто шесть попыток – это много. Но лишь на первый взгляд, когда не знаешь, какая сумма на кону. Так отчего же перестали? Уж не из-за того ли, что деньги все-таки нашли?

Взбудораженная своим «открытием» несусь в приемную за телефоном и сразу же набираю Смолину.

– А что, если они нашли деньги?! Нашли рюкзак! – выпаливаю, едва он отвечает.

Костя какое-то время молчит, потом чуть слышно вздыхает и только после этого отвечает вопросом на вопрос:

– Я дебил?

– Нет, – брякаю также после паузы.

– Вот тебе и ответ, детектив ты мой луковый.

– А можно немного подробнее? – держусь из последних сил, чтобы не обидеться.

– Я лично следил за каждым погружением аквалангистов. С шестой попытки нашли рюкзак, но пустой.

– А с какой – Андрея?

– Со второй. Первый раз искали не там. Он оказался слишком далеко от мотоцикла.

– Ясно, спасибо, – отвечаю скупо и хочу отключиться, но он хмыкает:

– Много ты выяснила?

– Знаешь, да, – говорю с вызовом.

– Ну-ка, – подначивает и наверняка ухмыляется.

– Не скажу, – вредничаю.

– Потому что ничего не выяснила. Признайся, – использует мое же словечко, – ты просто хотела услышать мой голос, но не хотела звонить без повода.

– Поначалу, – честно играю по придуманным собой же правилам.

– Вик, это не требуется, – отвечает неожиданно мягко. – Если хочешь позвонить – просто позвони.

– И как надолго тебя хватит? – бурчу по инерции, хотя от его слов все обиды враз улетучились.

– Надолго. На долго и счастливо, малыш.

– Обещаешь?

– После того, как разберусь со всем.

– Обещать обещание, – фыркаю, – только ты на подобное способен.

Смолин сдавленно смеется.

– Какой есть. И да, ты можешь позвонить, когда захочешь, но я не всегда смогу ответить. И не всегда получится говорить долго.

– Поняла, – вздыхаю и грустно улыбаюсь. – Пока.

– Пока, малыш. Ты в самом деле повзрослела.

Он отключается и на этот раз я радуюсь, что разговор ушел в сторону. Не хочу раньше времени вносить смуту, мне нужно подумать самой и обсудить все с Валей.

Мысль-то проста, как белый день – все шесть погружений отражены в полицейских отчетах. Там же черным по белому написано, что тело брата нашли с шестой попытки. Не со второй. Может, конечно, Костя и об этом знает, но что-то мне подсказывает, что нет. И говорить этот факт может о разном. Например, о том, что в полиции были в курсе, что Андрей возил деньги. А если в курсе не только отправитель и получатель, то риск такой работы увеличивается на столько процентов, сколько рублей везешь. Или другой вариант – у Школьникова очень хорошие связи. Такие, что на поиски его денег он тратит средства налогоплательщиков. Вроде бы ничего удивительного, учитывая род его деятельности и наличие какой-то там команды отморозков для выбивания долгов, но что-то напрягает.

И вот еще что… почему брата нашли так далеко от мотоцикла? Я много ломала над этим голову, но теперь все видится в ином свете, и виной тому пропавшие деньги. Что, если с моста он не упал? Что, если его сбили с мотоцикла, ограбили, избили до потери сознания, если он до этого еще не был в отключке, а после – сбросили в воду? Нужно еще раз пересмотреть его дело.

Распечатываю все, что у нас есть, креплю к стене и то и дело кошусь на дверь, но Невзгодов так и не появляется. Еще раз смотрю расчеты независимого эксперта, возможные траектории падения Андрея и мотоцикла с учетом различных скоростей и других условий, и ни одна из них даже близко не указывает на место обнаружения. Так что моя теория вполне подходит, только вот поделиться ей не с кем. Третий раз за день досаждать Смолину опрометчиво, что бы он там не говорил, дергать Валю – откровенное свинство. Записываю гипотезу на стене и устраиваюсь за хозяйским столом перед ноутбуком. Могла бы и у себя в приемной, но так присутствует некая ментальная связь. Зачем только я глажу клавиатуру, которой касались его пальцы?

– Так, – одергиваю себя вслух и растираю ладонь об ладонь.

Мы пытались найти свидетелей аварии, пытались найти записи с камер, регистраторов, но все безуспешно. Надо разматывать этот клубок с другого края. Марина. И первое, чем следует заняться – вернуться в деревню и выяснить, ходила ли она к той бабке. А вот чего не стоит делать, так это тащить Невзгодова в очередную командировку на несколько дней. Пора привыкать к самостоятельности.

Смотрю расписание поездов и сразу же покупаю билет на проходящий поезд в нужном направлении. Без спешки еду до дома, собираю небольшой рюкзак и отправляюсь на вокзал. В зале ожидания дремлю, чтобы не думать и не накручивать себя, в поезд вхожу сонная, залезаю на верхнюю полку и, едва поезд трогается, вцепляюсь за ручку, испытав настоящий приступ паники.

Как же трудно ехать в обратном от него направлении. Как будто душу на перроне оставила, сердце обратно рвется. Сумасшествие. Я ведь еду не от него. Я еду ближе к другому. Своему, единственному. Почему сейчас труднее, чем когда я шесть лет назад уехала из родного города? В самом деле, что ли, так повзрослела? Больше осознанности, глубже восприятие, сильнее привязанности. Или просто банальная привычка? С ним легко, удобно и спокойно. Со Смолиным ежесекундно ожидаешь подвоха. Всегда так было, с того самого разговора с братом, с первого предостережения.

Двенадцать часов терзаю себя мыслями. То проваливаюсь в сон, то встаю, чтобы размяться, делаю пересадку на другой поезд, уже до нужного города. Минут через двадцать пути звонит Валя.

– Скажи, что ты не сделала этого, – гремит мне в ухо, а я прикрываю глаза, чтобы спрятать от попутчиков невернувшиеся на глазах слезы. – Скажи, что ты не села в тот поезд, на который купила билеты и не поехала туда, где опасно, совершенно одна! Туда, где у тебя не осталось никого, к кому можно было бы обратиться за помощью! Скажи, что у тебя хватило здравомыслия и сейчас ты не открываешь мне чертову дверь потому, что только что вышла из душа и впопыхах одеваешься! Скажи!

– Через шесть с половиной часов я буду на месте, – отвечаю тихо, чтобы голос так сильно не дрожал. – И поеду сразу в деревню, в городе не останусь.

– Виктория! – беснуется Невзгодов. – Ты спятила! Неужели так сложно было позвонить?! К чему это показательное выступление?! На что ты вообще рассчитывала, что я буду сидеть смирно и ждать, когда ты вернешься?! Выезжаю! И как только доеду, ты пожалеешь о своем поступке! Я тебе гарантирую!

– Когда ты приедешь, я уже сделаю все, что хотела. Какой смысл? – пытаюсь образумить его.

– Какой смысл?! Какой смысл?! – орет в телефон.

– Да, Валь, какой смысл? – переспрашиваю спокойно и торопливо вытираю слезы. – И мне есть к кому обратиться за помощью. Если пойму, что все идет не по плану, я позвоню Косте. Ты сам прекрасно понимаешь, что он приедет раньше тебя. Я только в деревню и обратно. Только к Варваре Михайловне. Обещаю.

– Вика! Черт! Как же я злюсь!

– Я знаю, прости. Но и ты знаешь, что так лучше.

– Ни черта я не знаю! Ясно! Ни-чер-та!

– Прекрати. Я напишу, как доберусь. Батарейка садится, отключу пока телефон.

– Ладно! – рявкает напоследок. – Будь осторожна, умоляю, только будь осторожна… – бормочет мало вразумительно.

– Обещаю.

Отключаюсь, выключаю телефон и растекаюсь по полке, но вмиг собираюсь, когда слышу любопытный голос попутчицы:

– В деревню к Варваре Михайловне? Это в Масловке которая?

– Вы ее знаете? – распахиваю глаза, а женщина напротив поджимает губы и кивает.

– Да Вы не переживайте, – успокаивает меня, сжав мои руки, которые я пристроила на столике, одной своей. – Поможет. Я к ней свою дочь отправляла. Теперь вот мотаюсь внуков нянчить, – последнее добавляет с такой гордостью и теплом, что я невольно улыбаюсь в ответ. – Встретят Вас?

– Нет, я так… своим ходом сорвалась, – мямлю, опуская взгляд. – Мой во все это не верит, мы уже были там, но не застали ее, второй раз сказал не поедет, ну и…

– Своим ходом это Вы завтра дай Бог доберетесь! – всплескивает руками. – Автобус-то два раза в сутки всего, утром, да вечером. На вечерний уж не успеем, только утром, да там еще сколько от остановки! Вот что. Меня сын встретит, доедете с нами до Желановки, а там всего пару километров пешком. Дорога одна, не заплутаете. Я бы предложила отвезти, да там после дождей не проехать никак, машина у сына уж больно низкая, не для наших дорог.

– Правда? – ахаю и теперь сама тянусь к ее рукам. – Спасибо Вам огромное!

– Да полно, – смущается женщина, неловко убирая руку под стол. – Что я, не понимаю? Дело такое…

Весь оставшийся путь она то подкармливает меня, то рассказывает о внуках. Я слушаю вполуха, а сама гадаю, сорвался ли Валя. Убеждаю себя, что он не глупец, что понимает, его брак важнее, что останется, но по факту надеюсь, что он не будет хотя бы гнать. И бесконечно задаюсь одним и тем же риторическим вопросом. Как отпустить того, кто держит тебя сам?

Глава 20

– Сынок, возьмем попутчицу? – хитро прищуривается женщина, когда к нам у здания вокзала подходит худощавый загорелый мужчина.

– Возьмем, чего б не взять, – крякает «сынок», почесав затылок.

– К Варваре Михайловне она, – одергивает его мать и вручает сумки. Мужчина отмирает и идет к багажнику своей «восьмерки», продолжая коситься на меня. – Тридцать два года лбу! Ни одной юбки не пропустит, негодник! – ворчит его мать.

– Что такое тридцать два года, – дипломатично пожимаю плечами и всю дорогу молча смотрю в окно, решив лишний раз рта не раскрывать.

Когда въезжаем в деревню, тепло прощаюсь с женщиной, благодарю ее сына и намереваюсь отправиться в указанном направлении, но тут он оживает:

– Я сейчас сумки заброшу и отвезу, сколько получится.

– И то дело, – одобряет его мать, а мне остается лишь скромно поблагодарить.

– Виктория, значит? – ухмыляется, едва мы трогаемся.

– Семен, значит? – отвечаю ему в тон.

– А чего без кольца, Виктория? – с ходу переходит в наступление и находит брешь в моей лжи.

– Дорого, – тяжело вздыхаю. – У меня родни много, не пригласишь – обидятся, а как подсчитали… глаза на лоб. И, главное, был бы толк. А так… забеременею, распишемся, не придраться. Ребенок на подходе, куда такие траты?

– Идеальное преступление, – смеется Семен, а я скромно веду плечиком. – Значит, настроена серьезно?

– Конечно. Иначе бы не поехала.

– А одна чего?

– Не смог с работы вырваться, – вру первое, что приходит в голову.

– Ну да… – тянет недоверчиво. – Слушай, это не мое дело, но после этой тетки редко у кого не получается. Не знаю, как это работает, но работает, по сестре знаю. И, допустим, тот же Славка, муж ее, чуть ли не на руках туда нес. Это так тебе, для размышлений.

– Спасибо за совет, – стараюсь говорить сдержанно, а у самой кишки сводит от мысли, что все-таки забеременела. Как он отреагирует? Сейчас, среди всей этой неразберихи. Не совсем своевременно, но обрадуется же? Обрадуется ли также сильно, как и я?

– А везу тебя я, так что, делай выводы, – переходит к главному, а я тихо смеюсь и якобы в смущении отворачиваюсь. – Так, ну все, дальше не проеду, – останавливается через пару минут у огромной лужи.

– Вез-вез и не довез, – фыркаю иронично и тянусь к дверной ручке, а мужчина неожиданно хватает меня за руку. Перед глазами резко темнеет, а сердце от страха ухает в пятки, но он говорит недовольно:

– Погоди, сейчас этот проедет, пыль осядет и пойдешь.

– Кто? – шепчу и смотрю по окнам.

– Да вон, – кивком головы указывает направление. – Летит, как на пожар вечно. То кур подавит в деревне, то гусей. Один раз пса соседского сбил, урод. Даже не остановился.

Машина стремительно приближается, а Семен выпячивает грудь, даже не думая сдать назад и встать поближе к полю, засеянному пшеницей.

– И часто он тут гоняет? – интересуюсь, отметив, что такой внедорожник местным явно не по карману.

– Раз в месяц стабильно.

– Заявление не пробовали написать?

– На этого-то? – презрительно хмыкает. – Бензин попусту жечь. Засмеют только. – Машина на полном ходу объезжает нас прямо по полю, а я несколько раз проговариваю про себя номер, чтобы точно отложилось в памяти.

– Может, рыбачить? – предлагаю робко, когда нас окутывает плотным клубом пыли с дороги.

– Ага, – криво усмехается Семен. – Знаю я таких рыбаков. Вон их, целый поселок через реку. Всех красивых девок выловили, остались одни…

– До свиданья, – брякаю и быстро выхожу. – Спасибо! – добавляю громко с безопасного расстояния и на прощанье взмахиваю рукой, обходя лужу по колее в поле.

Как только деревня показывается на пригорке, останавливаюсь, чтобы перевести дух. Попутчица явно приуменьшила расстояние: я уже полтора часа шагаю, притом, весьма бодро. Солнце село, потихоньку начинает смеркаться, самое разумное сейчас – дойти до дома Варвары Михайловны и попроситься на ночлег, но я сворачиваю на луг, с намерением заглянуть за заборы тех участков, что стоят не у реки.

И без того еле плетусь, от долгой прогулки с непривычки гудят ноги, а после того, как прохожу первый дом, идти становится еще труднее: то огород, засаженный картошкой, то заросший овраг, которые приходится обходить, но упрямства мне не занимать. Предчувствие, появившееся после того, как увидела внедорожник, не позволяет мне сдаться. И теория Семена никуда не годится, уж я-то знаю в них толк.

Иду на приличном расстоянии от домов, из-за зарослей едва просматривается пустой задний двор дома, но мое внимание привлекает яркий мяч под яблоней, почти у самого забора. Останавливаюсь, смотрю на него, глаз отвести не могу. А через пару минут из-за дома вдруг выскакивает мальчонка и мчит на всех парах прямо в мою сторону. Я же оседаю вниз и пробираюсь ближе, чтобы рассмотреть его, а когда расстояние между нами становится не больше десяти метров, закрываю себе рот рукой. Потому что нет никаких сомнений – это он. Мой племянник. Точная копия брата в детстве.

– Андрей! – на тропинку у дома выходит женщина, окликая его. – Хватит носиться, как оголтелый! Мыть руки и ужинать!

– Сейчас, мам! – кричит на ходу, оборачиваясь на нее через плечо, а через секунду спотыкается и плашмя падает в траву.

Мы с женщиной одновременно дергаемся, но он резво поднимается и бежит дальше. Хватает мяч и с ним спешит обратно.

«Торопыга неугомонный», – фыркаю мысленно, провожая его взглядом.

Наблюдаю, как женщина присаживается рядом с ним, рассматривая колени, как поднимается и, забрав мяч, подталкивает его под спину в сторону колонки. И только когда оба скрываются в доме, отхожу подальше и включаю телефон.

Отправляю Невзгодову номера машины сообщением и сразу же звоню.

– Добралась? – ворчит в динамик.

– Валь, я нашла его, – проговариваю с улыбкой. – Представляешь? Нашла. Мальчик. Андрюша.

– Здорово, Вик, – смягчается Невзгодов. – Я же говорил, – теперь хмыкает. – Познакомились?

– Нет. Он меня не видел.

– Лучше повременить, – замечает осторожно.

– Знаю, да. Но у нас, похоже, проблема. Уверена, нашла его не только я. Выяснишь? Телефон почти разряжен, постараюсь поставить на зарядку как можно скорее, но… не волнуйся, если что.

– Выясню, – снова бурчит и отключается, а я уверенным шагом возвращаюсь к дороге, решив не искать лазейку между участками и не показываться местным.

Так хочется обнять его и никогда больше не отпускать. Как же он похож на брата, будто старые фотографии из семейного альбома вдруг ожили. Но я для него – чужая. Просто незнакомая тетка. Как я его заберу? Куда? Что дам, кроме своей любви? Отберу намного больше. Отберу все, а предложу лишь себя. Нет, так нельзя. Да и… для начала нужно понять, что случилось.

Когда дохожу до нужного дома, уже с ног валюсь от усталости. Темнеет потихоньку, в домах включают свет, на мое водворение на чужую территорию обратить внимание попросту некому. Стучу громче, пытаюсь придумать, как начать разговор, но открывшая мне женщина молча отходит в сторону и вытягивает руку вбок, приглашая.

Никакая она не бабка. Лет пятьдесят, может, немного больше. Она очень высокая и худая, а еще, невероятно бледная, что странно для жителя деревни летом, но неприятной она не выглядит, напротив. Большие карие глаза излучают доброту, хотя она на меня даже не смотрит, скорее, куда-то рядом. Я быстро осматриваюсь, отмечаю идеальную чистоту, нетипичную для деревенского дома, а также то, что стулья придвинуты вплотную к столу, а обувь у двери расставлена как по линейке. Мелькает догадка, но я сосредотачиваюсь на разговоре.

– Простите, что поздно, – неловко извиняюсь.

– Бедное дитя, – вздыхает вдруг женщина. Глаза ее становятся печальными, уголки губ опускаются. И с каждым мгновением ее лицо становится все мрачнее. – Не в этот раз, дитя. Не порадую я тебя. Но вижу, что будет еще счастье. Любовь, семья и ребеночек. Один.

Она так уверенно это говорит, что у меня мурашки по рукам бегут, а в душе рождается трепет.

– Один? – переспрашиваю осипло.

– Побоишься, – грустно улыбается, продолжая смотреть мимо меня, что лишь подтверждает мою догадку – она не видит.

– Одного бы мне хватило, – отвожу взгляд, а ладони машинально опускаю на живот.

– Не в этот раз, – повторяет женщина очень тихо, и я тут же одергиваю руки. – Проходи. – Она идет впереди, а я, разувшись и аккуратно поставив свои кроссовки в общий ряд, иду следом. – Моя помощь тебе не нужна. Так зачем ты приехала?

И мне бы, наверное, надо соврать. Придумать какую-нибудь правдоподобную байку, чтобы задержаться в ее доме, постепенно выуживая информацию. Но я не рискую и причина тому очень проста. Мне аномально сильно хочется, чтобы эта женщина, не видя ничего, видела гораздо больше, чем любой человек со стопроцентным зрением. Ведь… мне бы в самом деле хватило одного. Пусть не сейчас, когда-нибудь. Хватило бы.

– Нужна. Но в другом, – отвечаю прямо. Женщина останавливается у стола, опустив ладони на спинку стула, но потом разворачивается и доходит до старенького дивана. Садится и жестом приглашает присоединиться.

– Кто ты? – спрашивает, когда я сажусь в полуметре от нее.

– Виктория. Тетя Андрея, – говорю, как есть, а на ее глазах наворачиваются слезы. – По отцу.

– Одна или…

– Одна, – заверяю торопливо. – И никого за собой не приведу, только, молю, расскажите. Все, что сможете.

– Я толком ничего и не знаю, – женщина едва заметно пожимает плечами. – Мариночка впервые приехала ко мне лет семь назад, точно не скажу. С Андрюшей. Всю деревню на уши подняли, как на мотоцикле проехали, ума не приложу. Но когда в дом прошли, сразу поняла, они такие во всем. Энергетика очень сильная. – Она проводит ладонью по руке, а я замечаю вставшие от мурашек волоски. – Но только зря приехали тогда, не смогла им помочь.

– Почему?

– Так не с чем, – снова пожимает плечами. – Они как одно целое. Да и была она уже беременна, до этого. А почему тогда не получалось… я ничего не углядела. Сказала только, что обычно такая картина получается, когда пара предохраняется.

– Подождите, уже была беременна? – бормочу себе под нос.

– Да, Мариночка подтвердила. До аварии, они сами еще не знали, срок был совсем маленький. А как восстановились, решили, что пора. Но, никак не получалось.

– То есть, конечно, не предохранялись?

– Уверяли, что нет, но… я что вижу, то говорю.

– И как они отреагировали?

– Марина расстроилась. Прямо не сказала, но я же чувствую, с большими надеждами приехала, а тут такое. А Андрюша закрылся, будто сосредоточился. Прямо как ты сейчас. Поблагодарили и уехали.

– А потом?

– Потом… спустя где-то полгода, Мариночка. Одна. Кто-то ее привез, ночью, но в дом не входил. А она с вещами, молила ее приютить, но никому не рассказывать. Мол, стыдно, забеременела, а любимый бросил, на глаза никому показываться не хочет. Доля правды в этом была, ее горе было такое сильное… так и прожила со мной до самых родов.

– Но все пошло не так? – спрашиваю очень тихо через пару минут, дав ей немного времени.

– Это моя вина. Моя… – женщина роняет слезы на ноги и поспешно вытирает глаза. – Травница я. Склянок разных много. Мариночка любопытная была, да и скучно в доме днями напролет, все расспрашивала, что, да от чего. Я и рассказывала. А потом… соседка через два дома тоже беременная ходила, третьим уж. Я принимала, всегда принимаю, тут больше некому. Ну и… Господи… родила соседка, а на следующий день у Марины схватки. Не схватки даже, боли. Уж как я ее упрашивала в город, в больницу, ведь не доходила, еще неделю минимум, а она ни в какую. Принимай и все тут. Справлюсь. А ребеночек не подготовился, головкой не развернулся. Я уж как увидела, поняла, что она сама спровоцировала. Ругала ее, а она только корчится от боли, да стонет «чего уж теперь». – Варвара Михайловна судорожно вдыхает и давит ладонью на грудь. – В город бессмысленно. Не успели бы. Из последних сил уже тужилась, да инструкции давала. Пусть, говорит, Надя как своего запишет, будто близнецы у нее родились. Меня не хороните, спрячьте. Иначе горе всем. А разве есть горе страшнее, чем ребеночка своего к груди не прижать? Ох, Господи… все сделала, как наказала. Все… прости, Господи. Прости, грешную…

Варвара Михайловна накрывает лицо ладонями и беззвучно плачет, мелко содрогаясь, а я сижу истуканом, в голове полнейший бардак. Зачем? Зачем она это сделала? Она явно кого-то боялась, раз решилась на такой отчаянный поступок, но кого? И что делать мне? Ее ведь обнаружили в общей могиле, а значит…

– Кто прятал ее тело? – спрашиваю отрешенно.

– Виктор, муж Нади, – с дрожью в голосе отвечает Варвара Михайловна.

А значит, если Виктора арестуют, мой племянник лишится одного из родителей.

Мне срочно нужен Валя.

– Вещи ее все до сих пор храню, – шепчет женщина. – В сундуке, в сенях. Она велела сжечь, а у меня рука не поднялась.

– Я посмотрю?

– Вот тут, – она шмыгает носом и размашисто вытирает лицо, поднимаясь, – я покажу.

Первое, на что натыкается взгляд – ее шлем в чехле. Достаю его, удивляясь тому, какой он тяжелый. Развязываю веревочки, ослабляю их и заглядываю. Вопросов лишь прибавляется. А когда на дне спортивной сумки нахожу папку с бумагами, понимаю, что бессонная ночь мне обеспечена. Не знаю, каков был их план, но он однозначно пошел не по задуманному сценарию.