Текст книги "В плену прошлого (СИ)"
Автор книги: Татьяна Семакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Попроси своего любовника нарыть тебе статистику преступлений, совершенных на почве страсти.
– Страсть? – прыскаю и тихо смеюсь. – С Васькой?
– В тихом омуте, – пожимает плечами Смолин. – Я ему не доверяю. Никогда не доверял, если уж на то пошло. Слишком безотказный.
– Ясно, – продолжаю посмеиваться, а Смолин переводит на меня хмурый взгляд.
– Будь с ним на чеку. Выезжаем в одиннадцать, мне надо поспать.
– Я с тобой не поеду.
– Я не приглашал. Выметайся.
Сжимаю левую руку в кулак, вонзаясь ногтями в кожу. Правой тянусь к ручке, изо всех сил призывая себя к спокойствию. Но когда вылезаю из его высокой тачки и разворачиваюсь к нему лицом, толкаю дверцу со всей имеющейся у меня дурью. А ее во мне предостаточно.
А этот подонок улыбается. Заводит мотор и, рискуя угробить его раньше времени, эффектно отъезжает.
Глава 3
– Чокнутая баба, – злится Валя, нервно дергая за ремень безопасности и блокируя его. С остервенением предпринимает еще несколько попыток, пока не сдается и не отпускает его. Накрывает лицо ладонями и трет глаза.
– Можем выехать утром, – произношу осторожно. – Пусть едет, когда ему удобно.
– Да при чем тут это? – он убирает руки и поворачивает голову, показывая все свое недовольство. – Я не хочу спать. Я не понимаю, что за вожжа попала под хвост моей жене.
– Ей скучно одной, – встаю на защиту Киры. – А мы даже не знаем, сколько там пробудем.
– Вот надо было так нервы вздрючить перед дорогой, – ворчит по накатанной, наконец-то совладав с ремнем. – Скучно ей, видите ли. Работу пусть найдет.
– Восхищаюсь твоей выдержкой, – говорю быстро, радуясь, что он не сказал это ей, а Валя фыркает:
– Опыт. – Бросает на меня взгляд, по привычке проверяя, пристегнулась ли, и плавно трогается с места. – Да и… тоже можно понять.
– Конечно, – поддерживаю с готовностью.
– Меня немного напрягает появление Смолина, – принимается рассуждать, как делает всегда в дороге. – Допустим, ему в самом деле понадобился образец ДНК. Почему сейчас? В последний раз мы были там семь месяцев назад. Второй вопрос – зачем ему наше участие? Он мог подобрать твой носовой платок и сделать анализ по нему. Родство либо есть, либо его нет, третьего не дано. Но он приехал, лично.
– Самое очевидное – расследование просто предлог, – пожимаю плечами. – На анализ ДНК ему плевать, или он знает результат по каким-то своим соображениями. А вот что реально нужно, так это вещи Андрея.
– Как вариант. Знать бы еще зачем.
– Я годами пыталась найти мотивы для его поступков. Не преуспела, – слегка развожу руками. – И сейчас мне в кое-то веки плевать. Для меня это шанс разобраться.
– Ух ты, здравомыслие и сухой расчет, – ухмыляется Валя. – Непривычно. Я даже слегка завелся.
– Рулишь? Вот и рули, – прыскаю и двигаюсь по сиденью подальше от него. – Интересно, о каких деньгах он говорил.
– Мне тоже. Мощный мотив. И самый распространенный после банальной ревности.
– Преступления на фоне страсти, – хмыкаю тихо.
– Зря насмехаешься, – наставительно отвечает Валя. – Товарищ недавно подогнал статистику. Корысть, ревность, месть, хулиганство. Ничего нового.
По спине летит неприятный холодок.
– Когда недавно? – переспрашиваю, нервно сглатывая.
– Да буквально неделю назад, – не заметив подвоха отвечает Валентин. – Ты чего вся трясешься? Замерзла?
– Валь, мне кажется, он за нами следил, – проговариваю заторможенно. – В машине мне про эту статистику загонял. И про то, что я сплю с женатым.
– А в офисе вещал о том, как мы достали его своим вниманием, – задумчиво добавляет Валентин. – Хотя ты из машины выходила только до подъезда, сама ни к кому с расспросами не совалась, а я был исключительно разборчив в связях с общественностью. Я ее убью, – заключает на тяжком выдохе.
– Кого? – приоткрываю рот, опешив.
– Жену свою бестолковую! – рявкает Валя так громко, что я подпрыгиваю на сиденье. – Набери ее. Набери мне ее сейчас же!
– Валечка, ты чего? – лопочу, поглаживая его по плечу.
– Помощница хренова! Ну я ей устрою… Набери, сказал! Пока запал не прошел…
Нервно прыскаю, но Валентин бросает на меня испепеляющий взгляд, и я тороплюсь исполнить его волю.
– Да, Викуль! – после первого же гудка отзывается Кира. – Что случилось? Вы в порядке?
– Сейчас ты у меня будешь не в порядке! – беснуется Валентин. – А ну рассказывай!
Вспоминаю, как она скромно потупила глазки, завидев Смолина, которого ни разу в жизни, по идее, видеть не могла, и раздраженно выдуваю, поддерживая напряжение в машине на прежнем уровне.
– Чего рассказывать, Валечка? – щебечет Кира.
– Все! – безапелляционно рычит Невзгодов.
– Да вы вечность будете туда мотаться! Вечность! – кричит Кира из динамика. – А я тоже не железная!
– Мне при тебе вообще рта открывать нельзя? Один раз! Единственный! Дернул же черт…
– Что ты сказал? – толкаю его под руку.
– Да то же, что и тебе сотню раз, – отмахивается Валя. – Обеих вас надо было оставить и ехать одному. Давно бы уже все выяснил!
Вспоминаю и то, как он настаивал на том, что надо опросить друзей Андрея. Но друзья Андрея – это потаскун Смолин и убивший во мне жизнь Школьников. Прикусываю язык и позволяю ему пропесочить жену.
Когда Кира срывается в горькие рыдания, Валя на время замолкает.
– Давай детали, – бурчит хмуро. – Когда, как и прочее.
– Когда вы в последний раз ездили, – хлюпает носом Кира и тут же едко вворачивает: – Крайний. – Валя закатывает глаза, а я снова поглаживаю его по плечу, призывая к спокойствию. – Уехали, неделю нет, вторую. Ну я и полезла по твоим папкам, вся квартира завалена… нашла нужную, нашла телефон этого Смолина. Такой симпатяга, Викуль, понимаю тебя… – Теперь глаза закатываю я, а Валя делает вид, что сосредоточенно рулит. – Ну и в общем, я ему позвонила, – сообщает Кира, не дождавшись ремарки от меня. – Сказала, что вы никак нить не нащупаете, попросила вмешаться. Вот и все.
– Что он ответил? – спрашивает Валентин.
– Велел больше ему никогда не звонить, – отвечает Кира с обидой в голосе.
– Как ты представилась?
– Как твоя жена, разумеется, – с вызовом.
– Говорила, что мы с Викой любовники?
– Ну нет, конечно… не прям так. Хотя, может что-то такое и сказала… – мямлит Кира. – Но я же знаю, какая разница?
– А такая, жена моя ненаглядная, что нет у меня любовницы! И никогда не было! – выдает Валя со всей имеющейся у него язвительностью. Вырывает у меня из рук телефон и сбрасывает вызов. – Ну, вот, – говорит абсолютно спокойно. – Сказал.
– Мужик! – хвалю с чувством и получаю в свой адрес еще один уничижающий взгляд. – Ну чего ты… – Валентин отвечать нужным не считает, а вот Кира перезванивает. – Ты на громкой, – отвечаю после вздоха.
– Что значит нет? – шепчет чуть слышно.
– Ну вот так, Кирюнь. Не хочу я твоего мужика. Мне чужого не надо.
– А мне, выходит, надо? – всхлипывает горько.
– Да нет же, глупая, он моим никогда и не был, – отвечаю максимально ласково. – Так, вспыхнуло и погасло. У них там с женой не клеилось, свои заморочки, я, считай, под руку попалась. Просто предлог перестать уже лямку тянуть. А потом из удобства.
– Валечка…
– Чего? – отзывается недовольно.
– Я такая дура, Валь…
– Поговорим, когда вернусь, – сухо отвечает Валентин.
– Хорошо, – с трудом выговаривает Кира и отключается.
– Жестко, – удивляюсь на него.
– Цыц, – осаживает и меня. Достает свой телефон и записывает голосовое сообщение: – Сходи на прием на счет своих таблеток. Хватит уже всякую дрянь хлебать. Целую.
Валя ставит мобильный на подставку, а я отворачиваюсь к окну, пряча слезы. Это слишком мило, сердце сейчас лопнет!
– И пока ты там сопли на кулак наматываешь, я тебе вот что скажу. Она точно покаялась не во всем. В папке не было его фотографии.
– Она же видела его лично.
– Я ей не говорил, кто это. И не говорил, что он вообще был в городе. Так, чуть позже к этому вернемся, надо заправиться.
– Полный бак почти, – удивляюсь, машинально бросив взгляд на приборную панель.
– Не нам, – вздыхает Валентин. – Смолин семафорит уже у третьей заправки.
– Он едет за нами? – резво разворачиваюсь, появляясь между спинками передних сидений, и меня ослепляет дальний свет фар.
– Как видишь.
– Уже хуже, – часто моргаю и сажусь прямо. – Этот караван обязателен?
– Спроси у него. Что-то мне подсказывает, он совершенно точно знает больше нашего.
Вскоре делаем остановку. Валя решает заправить до полного бака, я иду в туалет. Долго умываюсь холодной водой, склонившись над раковиной. Когда наконец перестаю чувствовать сонливость, разгибаюсь и сразу же вскрикиваю, через небольшое зеркало увидев за своей спиной человека. Разворачиваюсь и толкаю потешающегося Смолина в грудь.
– Дурак! – возмущаюсь с визгом. – У меня чуть сердце не встало!
– Да я мимо проходил, – ухмыляется, сверкая глазищами.
– А мы с тобой ну прям первый день знакомы, – кривляюсь как ребенок. – И я совершенно тебя не знаю, со всеми твоими дурацкими шуточками!
Смолин перестает ухмыляться и разглядывает мое лицо так, будто видит впервые. Это странно, я невольно хмурюсь и зачем-то неловко приглаживаю волосы.
– Нет, – отвечает после паузы, с трудом расцепив зубы. – Всю жизнь. Твою, – вносит поправку и на его губах снова появляется улыбка. Мягкая, уголки губ едва приподнимаются. До того трогательная, что я напрягаюсь лишь сильнее.
– Кость, что происходит? – спрашиваю в лоб.
– Ничего, – отвечает просто. Моргает и взгляд моментально меняется. Будто он потерял ко мне интерес за долю секунды. – Тебя долго не было.
– Я дама в дамской комнате, – разъясняю, поражаясь, что подобное вообще приходится разъяснять взрослому мужику.
– Пойдем, дама, – хмыкает и выходит первым.
Валя моему отсутствию значения не придает. Взял нам по стаканчику кофе, уже при мне долил омывайки в бак и протер боковые зеркала с фарами. Потому что меня не было минуты три, не больше. Поведение Смолина с каждым часом все страннее и страннее.
И пока я размышляю, стоит ли напрягать Валю своими, вполне возможно, необоснованными страхами, мы начинаем разгоняться по шоссе. Идем на обгон какого-то вялого внедорожника, но чуть только равняемся с ним, автомобиль начинает разгоняться.
– Дебил, – цедит Валя сквозь зубы. Немного сбавляет скорость, намереваясь вернуться в полосу за ним, но внедорожник также притормаживает, мешая совершить маневр. – Какого хера… – бормочет, снова вдавливая педаль газа и все вновь повторяется.
А мы на встречной полосе. И вдалеке уже виднеется свет фар стремительно приближающейся машины.
– Валя, – от страха отвлекаю его от дороги и вцепляюсь в дверную ручку.
– Держись, – командует Невзгодов и, выставив руку вбок и зафиксировав меня, начинает притормаживать.
Кое-как удается встать в полосу, мимо нас пролетают три автомобиля друг за другом, один сигналит, выражая возмущение, а я не успеваю перевести дух, как берет разгон Смолин.
– Да чтоб тебя! – рявкает Валя, но ничего не может сделать, кроме как продолжать крепко держать руль, вымещая на нем раздражение.
Костя обгоняет нас, встает рядом со внедорожником, совсем как мы недавно, и начинает вытеснять его на обочину. Водитель внедорожника включает аварийные сигналы, постепенно сбавляя скорость, а когда тормозит, Смолин блокирует ему выезд своей машиной и выскакивает на дорогу.
– Да твою мать, – вздыхает Валя, как и я, увидев в руке Кости пистолет.
– Он же не станет, – бормочу и отстегиваюсь.
– Вика! – рявкает Валентин, но не успевает схватить меня за руку.
– Вышел, сука! – яростно орет Смолин и долбит дулом в стекло. – Вышел, сказал!
– Мужик, мужик! – слышу голос водителя внедорожника, когда он приоткрывает дверь. – Спокойно!
– Вышел! – повторяет Смолин громче и дергает дверцу на себя.
Мужчина выходит и сразу же поднимает руки, а Костя наотмашь бьет его рукой, в которой зажимает пистолет, по лицу.
Мат. Мат. Мат.
Не знаю, что меня сильнее поражает – наличие у Смолина оружия или его богатый словарный запас. Он вообще крайне редко употреблял раньше обсценную лексику, в отличии от Андрея, который нежно любил крепкое словцо еще с юности, а тут прям целыми предложениями, да со смыслом и, должна признать, недюжинной фантазией.
– Я его подрезал, – вмешивается Валя, силой опуская руку Смолина с пистолетом. – Непреднамеренно, – это уже по слогам вдалбливает водителю внедорожника. – И еще на выезде из города. Слышь, мужик, че злопамятный такой?
– Ниче! – огрызается тот, почувствовав себя увереннее в присутствии свидетелей. – По зеркалам смотреть надо! Права купил, водить не купил!
– Дорого, – нагло цокает языком Валя. Ухмыляется и хлопает его по плечу. – Конфликт исчерпан?
– Да пошел ты!
– Сейчас ты сходишь, – хрипит сорвавший голос Смолин. Заталкивает пистолет за пояс брюк, хватает мужика за запястье и шею, склоняя в неудобную позу, а затем до крика мужчины выворачивает его руку. Отводит к обочине и толкает в кювет. – Еще раз тебя увижу, стану последним, кого увидишь ты! Понял?!
– Понял! – с ненавистью в голосе кричит мужчина.
– Баран тупорылый, – шипит Смолин злобно и в этот момент видит меня. – А ты че вылезла? Обратно села!
– Разошелся, – фыркаю и демонстративно разворачиваюсь, встряхнув длинными волосами.
– Давай, повыделывайся, – прилетает в спину насмешка, от которой тут же проносятся мурашки. Приятные, что б им.
…Костя подходит со спины и утыкается носом в мои волосы. Шумно затягивается запахом шампуня, крепко обнимает и выдыхает с рыком. Я закусываю губу и опускаю свои руки на его, испытывая легкое головокружение от близости.
– Эк тебя, – подтруниваю над ним.
– Сумасшедший какой-то запах. Голова в секунду дуреет, – оправдывается, жалуется и жмется пахом, подтверждая, что не врет.
– На прошлой неделе шампунь был другой, – замечаю ненавязчиво, гадая, как он будет выкручиваться.
– Да? – удивляется. – Значит, так пахнешь ты.
– Как? – кокетничаю, слегка поворачивая голову.
– Не знаю, Вик. Солнечными зайцами.
– Чем?! – от неожиданности хохочу в голос. – Зайцами? Серьезно, Смолин?!
– Ага, – хмыкает, зарываясь носом в золотистую гриву. Медленно и с наслаждением вдыхает. – Солнцем, полем, спелой пшеницей и сексом.
– Глупости, – фыркаю смущенно и снова прикусываю губу.
– Ладно, с последним приврал, – соглашается легко. – Но это поправимо…
– Я, конечно, подозревал, что он псих, – комментирует стычку Валя, устраиваясь за рулем, – но что настолько – все же неожиданность. Неприятная.
Псих стоит у машины «поверженного врага» и смотрит мне в глаза через стекло. Медленно глубоко вдыхает и долго выдыхает.
– Поехали уже, – поторапливаю Валю, быстро пристегиваясь. – Надеюсь, дальше без приключений.
Невзгодов пропускает пару автомобилей и встраивается в поток, быстро проезжая мимо Смолина.
– Ты давно волосы не распускала, – замечает минут через тридцать. – Волнистые после пучка. Красиво.
«Вот ты и попалась», – удрученно прикрываю глаза и даю себе короткую передышку, проваливаясь в сон.
Глава 4
Валя остался подремать в машине, попросив прихватить ему что-нибудь перекусить в дорогу, мы со Смолиным устроились в придорожном кафе у самого окна. Солнце уже встало и трудится нещадно, но я все равно мерзну под его взглядом. Ем без аппетита, разглядывая скатерть в красно-белую клетку, думаю о брате. Как бы могла сложиться его жизнь, будь у нас деньги на его образование? Будь он чуть умнее и удачливее остальных, кто вместо него прошел на бюджет? Чем бы он сейчас занимался?
– О чем задумалась? – выбивает из потока Смолин.
– О вечном, – отвечаю без выражения.
– Мы во всем разберемся, – окутывает уверенностью своего голоса. – Обещаю.
– Ты и обещания? – хмыкаю. Назло, конечно, сомнения его слова не вызывают.
– Я никогда тебе ничего не обещал. До этого момента.
– А, ну да, – снова хмыкаю. – Чего это я, в самом деле.
– Не обещал, – повторяет с нажимом.
Поднимаю глаза.
– Я не отрицаю. И прекрасно помню все. Все, – последнее повторяю без звука, только губами шевелю, наблюдая, как над голубым озером вновь назревает шторм.
– Мы вроде договорились, – угрожающе понижает голос.
– С чем на самом деле мы разбираемся?
– Я уже сказал.
– Зачем тебе я?
– Ты мне не нужна, – бьет под дых простым ответом на неловко сформулированный вопрос. Опускаю глаза, скрывая навернувшиеся слезы обиды. – Мне нужно, чтобы ты не совалась в опасное расследование, – продолжает размеренно, деловито орудуя ножом и вилкой в дрянной забегаловке.
Манеры у него появились. Стиль. Дорогие шмотки, часы, машина, стрижка, квартира тоже наверняка не из дешевых.
– Тебе идет, – роняю тихо.
– Что?
– Деньги.
– Я к ним не стремился. Никогда. Но к ублюдкам они так и липнут, не поверишь.
– От чего же, – снова хмыкаю. – Почему сразу не вмешался? Я три года мотаюсь.
– Думаю, ты уже в курсе. Надеюсь, иначе твой детектив совсем никудышный.
– Хочу послушать твою версию.
– Хорошо, – раздражается от моей настойчивости, откладывая приборы. Демонстративно выковыривает языком застрявший кусочек пищи из передних зубов, вытирает губы салфеткой, брезгливо морщась, очевидно, от ее недостаточной мягкости, комкает и бросает на стол. – Я не хотел влезать. Не хотел никакого расследования, не хотел знать правду и видеть тебя.
– Я такая страшная? – улыбаюсь через силу.
– Ты занудная. И всегда добиваешься своего, не мытьем, так катаньем. – Старательно держу улыбку, но губы дрожат. – Я знаю о твоем разговоре с Андреем. Он мне рассказал, в тот же вечер. Сказать, как это выглядело? Пожалей дуреху, вот как. Все выяснила? – Моргаю и по щекам скатываются две непрошеные слезинки. – Началось, – закатывает глаза Смолин.
– Башку мне оторвет, – бубнит Васька, то и дело поглядывая в окно.
– Не оторвет, – отмахиваюсь, сама страшно нервничая перед встречей с братом. – Не нагнетай.
– Нахера я согласился? – трет лоб и косится на морозильную камеру, где у его отца припасена бутылка водки.
– Даже не думай, – машу перед его мечтательным лицом рукой. – Если меня попрут, везти тебе.
– Если я выпью, ты останешься.
– Тогда повезет Андрей и тебе точно влетит.
Вася горестно вздыхает и выходит на улицу, прихватив пачку сигарет. Тоже всеми силами пытается выглядеть круто. В основном перед Андреем и Костей, которые на четыре года старше. Если бы не его кровное родство с Мариной, девушкой брата, наверное, и не приняли бы. И мне бы не подставлять его так, но я больше не могу.
Андрей с Мариной подъезжают первыми, на это и был расчет: брат всегда впереди на своем байке, пока остальные собирают пробки.
Он заносит в дом позвякивающий ящик и замирает на пороге, увидев меня. Марина от неожиданности врезается в его спину, ойкает и с любопытством заглядывает, а потом тактично оставляет нас наедине. А я гадаю, как ему удалось привезти на мотоцикле целый ящик, даже если куплен он был в магазине в двух километрах. Но, это Андрей. Кажется, будто он может все.
– Что ты тут забыла? – рычит брат и проходит, скрипя кожей экипировки.
– Ты знаешь, – сразу же занимаю оборонительную позицию.
– Знаю и ты уедешь. Как минимум потому, что тебя не приглашали.
– Андрей, – начинаю с запалом, но он резко прерывает:
– Тема закрыта. Собирайся. Наденешь Маринкин экип.
– Ты не можешь так поступать! – выпаливаю через хлынувшие сплошным потоком слезы. – Не можешь! У тебя права нет!
– Если у кого и есть на тебя права, так это у меня. И пока ты живешь за мой счет, так и будет! – рявкает, шваркая ящик на стол.
– Да почему ты такой?! Почему?! Что плохого?!
– Что плохого?! – ревет медведем. – А когда он тебя бросит? А если он тебя обидит? Мне что делать прикажешь? На чью сторону вставать?
– Почему сразу обидит, Андрюш? – меняю тактику, кидаясь к нему и хватая за руки.
– Потому что восемь лет разницы, Вик, – отвечает уже спокойнее. – Ты мелкая еще совсем. Ребенок, блин!
– У твоего ребенка грудь больше, чем у девушки, – выбиваю его из колеи сравнением.
Андрей морщится и выдергивает свои руки из моих.
– Ну вот нахера? – ворчит, машинально опускает взгляд ниже и снова морщится. Потом и вовсе нос воротит.
– Ты сопротивляешься неизбежному, – выдаю заранее отрепетированную взрослую фразу с умным видом, и глаза брата закатываются к потолку.
– С чего ты вообще взяла, что ему это надо? С тобой все понятно, ты с пеленок за ним таскаешься. Ему такое счастье не упало, уверяю.
– Поэтому он перестал заходить, если заезжает за тобой на машине? Поэтому с днем рождения поздравил по телефону? Мы виделись чуть ли не каждый день, но едва мне исполнилось восемнадцать, он на расстояние пушечного выстрела не подходит!
– Да потому что ты виснешь на нем! И когда тебе стукнуло восемнадцать, почему-то решила, что все можно!
– То есть, ты никак не способствовал, да?
– Я тебе все сказал.
– Я не буду виснуть. Никогда этого не делала и сегодня не стану. Просто позволь мне остаться.
– Нет.
– Хорошо, дуй на воду. Делай, как удобно тебе. Учиться я не пойду, пойду работать. И когда я от тебя съеду, угадай, что произойдет? – Андрей скрипит зубами, глядя в сторону, но молчит, а я закрепляю успех: – Со мной ты испортишь отношения в тот момент, когда я выйду за ворота. С ним, когда мы начнем встречаться. Раньше, позже, неважно.
– Ты маленькая еще и дуреха, – вздыхает и расстегивает куртку, изнывая от жары. – Ты понятия не имеешь, как он ведет себя с девушками.
– Мне нет никакого дела до других девушек.
– Он с ними спит. Все. И когда это кто-то, кто не ты, мне начхать. Но, если…
– Даже если и так, пусть лучше он, чем… чем какой-нибудь другой придурок. Чужой.
– Всю душу из меня вытрясла, – снова рычит, пиная ножку стола. Бутылки в ящике победно звякают, как и мое сердце в предвкушении вердикта. – Оставайся. Но! Учиться ты пойдешь при любом раскладе. Стоишь в стороне, глаза в пол, ешь и пьешь безалкогольное молча. Вообще, чтоб тебя не видно и не слышно было. Ясно?
Вместо ответа бросаюсь ему на шею. Брат нехотя обнимает и трогательно целует в голову. Тяжело вздыхает.
Когда на праздник по случаю дня рождения Марины собирается толпа их друзей, в самом деле топчусь в стороне. Стою у костра, который Васька развел под шашлыки, но все равно мерзну, потому что Смолин не приехал. Метаю в брата молнии взглядом, зная наверняка, что он ему позвонил и запретил, своими глазами видела, как он отходил с телефоном у уха. Андрей упорно делает вид, что не замечает. И тут появляется Костя.
Ни с кем не здоровается. Игнорирует дернувшегося в его сторону брата. Мечется взглядом и быстрым шагом, стягивая на ходу свою куртку, идет прямо на меня.
– Удобная версия, – проговариваю, указательным пальцем катая по столу его салфетку. – Только вначале было яйцо. – Щелчком отправляю комочек в его сторону и поднимаю взгляд. – Точнее, два, которые ты ко мне подкатил.
– Ошибаешься, – настырно стоит на своем Смолин, буравя меня тяжелым взглядом.
– Он велел тебе не приезжать. Он позвонил тебе и запретил, потому что там была я. Но ты все равно приехал, – настаиваю и я.
Достало это вранье. Достала его манера выкручивать факты в оправдание своего мудачества.
– Именно так, позвонил. Но сказал совершенно другое. Повторить? – ухмыляется надменно. – Мало было? Давай, мне не трудно. Ты – заноза в заднице, – отбивает, прямо глядя мне в глаза. – Красивая мелкая заноза, забившаяся под самый, сука, ноготь.
«Не может этого быть, – талдычу мысленно. – Не может!»
«А если все так? Если в самом деле попросил приехать, а не наоборот? Он отказался, потом передумал, чтобы не ругаться с Андреем», – терзает логику раненная любовь.
«А с чего бы ему не приехать на день рождения Марины? Он точно должен был там появиться!» – возмущается разум.
Моргаю, снова прогоняю мутную пелену перед глазами, снова роняю слезы.
– Сама напросилась, – равнодушно пожимает плечами Смолин. Распаковывает зубочистку и отправляет кончик в рот.
– Я все это знаю, – улыбаюсь дрожащими губами. – Знаю, Кость. И что назойлива была, и что душила тебя своей привязанностью. Любовью своей наивной… – замолкаю на время, проглатывая ком обиды. Собираюсь и выталкиваю то, в чем уверена, несмотря на все его злые слова: – Но не надо мне врать, что тебя заставили. – Смолин стискивает зубы, надламывая зубочистку и смотрит волком. А я давно не Красная Шапочка. Вытираю слезы, подбородок повыше. – Признайся. Признайся и мы закроем эту тему раз и навсегда.
– В чем? – высокомерно посмеивается. – В любви?
– В том, что прикрывался Андреем. В том, что всеми правдами и неправдами стремился сделать мне как можно больнее, чтобы не дай Бог не вернулась. Чтобы даже мысли не возникло. Чтобы даже рядом находиться было невыносимо.
– Окей, – сплевывает зубочистку на пол, – ты права. Ты достала, было не до тебя, и я хотел прекратить это быстро и наверняка. И что тебе это дало?
– Теперь мои светлые воспоминания без привкуса дерьма, – пожимаю плечами и улыбаюсь. – Все, – повторяю одними губами, дразня его.
Смолин вдруг начинает беззвучно смеяться и опускает голову, пряча улыбку. Поднимает глаза, глядя на меня исподлобья, а мое сердце точно выкручивает. Больно, сладко, щемяще! Настоящая буря в груди от его озорного взгляда.
– Привет, – говорю с робкой улыбкой и на несколько секунд закусываю губу. – А вот и ты.
– А до этого кто был? – хмыкает и с трудом отводит взгляд от моих губ.
– Его я не знаю.
– Ты должна меня ненавидеть. Любого.
– Нихрена я тебе не должна, – фыркаю пренебрежительно. – И прекрати мне врать. Я прекрасно знала, что ты меня бросишь. Андрей сразу сказал, а у меня ни разу не было повода усомниться в его словах. Не ожидала, что так жестоко, но и это приняла.
– Приняла? – вскидывает брови. – Поэтому притащилась тогда?
– Неважно, – говорю быстро и опускаю глаза, чтобы он не успел увидеть оторопь.
Быть не может. Он не знает? Похоже, что нет…
– То-то, – выносит вердикт.
– В любом случае, прошло много лет, – флегматично веду плечом. – Проехали, Кость. Но я рада, что мы все обсудили. Для меня это было важно.
«Было так важно узнать, что ты не конченая мразь, – добавляю мысленно. – Что ты не проигнорировал мой выкидыш, ты не знал о нем».
– Добиться своего, ага, – хмыкает.
– Услышать правду, – с нажимом говорю, вновь вызывая его улыбку. Господи, какой же кайф… Так, стоп. Хватит. – Надеюсь, ты и дальше будешь откровенен со мной и ответишь наконец на простые вопросы. Зачем ты приехал? Почему сейчас?
– Марину нашли, – отвечает неохотно.
– Что значит нашли? – бормочу и подаюсь назад.
– То и значит. Ее и еще трех девушек.
– Не поняла…
– Не придуривайся, – рыкает. – Нашли ее останки. По чистой случайности, какой-то дебил-кладоискатель. Отрыл в библиотеке старую карту области, там деревня раньше была неподалеку и как будто дом богатого помещика. Опознали только ее, по старым переломам. Помнишь они с Андреем на трассе разложились? Вот у нее в ноге гвозди-фиксаторы остались. Потом убедились, анализ ДНК провели.
– Погоди, но… – старательно напрягаю память, пытаясь вспомнить, когда видела ее в последний раз.
– Вик, ее даже на похоронах не было, – вздыхает Смолин.
– Я их почти не помню, – признаюсь, накрывая лицо ладонями. – Гроб, сырая земля и твои руки. Все. Ни людей, ни отпевания, ни поминок, ничего больше. Я не хочу такое помнить, просто не хочу…
– Ладно, успокойся. У меня наоборот. Я отлично запоминаю только всякое дерьмо. И ее точно не было. Поэтому я и допустил вероятность, что они сбежали с деньгами.
– Кошмар какой-то, Кость… я ведь даже не знала…
– Теперь знаешь, – бросает хмуро. – И вот еще что. Эксперты утверждают, она умерла где-то через полгода после похорон Андрея. Может, чуть больше. То есть, чисто технически, они все также могли сбежать, но что случилось потом, – он слегка разводит руками. – Я не хочу, чтобы ты в этом копалась. Я сам не хочу ничего знать. Но ты ж настырная, черт…
– Надо будить Валю, – тараторю и хочу встать, но Смолин удерживает меня, перехватив за запястье.
– Ты не поела.
– После твоего рассказа я в себя точно ничего не запихну, – ворчу, но оседаю обратно на стул, стараясь делать вид, что его рука на моей меня совершенно не колышет. Не горит кожа, не отзывается теплом в груди, нет слабости в ногах. Ничего. Штиль.
– Он не спал всю ночь. – Его рука соскальзывает с моей, а я едва не дергаюсь, чтобы удержать. – И без того погано водит, пусть поспит хотя бы час.
– Нормально он водит, это ты психопат, – замечаю со смешком, а он пускает солнечного зайчика, поймав луч своими часами, прямо мне в глаз.
Все он помнит, стервец. Все.
