Текст книги "В плену прошлого (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25

Странно, наверное, но сомнений у меня не было. Когда закрылась в ванной, точно знала, сколько полосок увижу. И первое, что я испытала, был страх. Острый, пронизывающий, как порыв ветра поздней осенью. На смену ему, конечно, пришла аномальная радость. Сокрушительная, сметающая все выдуманные преграды. Мое сердце буквально затрепетало! Но одного я все же не учла. Об одном мы с Невзгодовым не подумали. О реакции Смолина.

– Кость, – зову, появляясь на кухне, где он раскладывает по тарелкам ужин из ресторана. Получается немного хрипло: хоть и вышла сразу, чтобы не успеть накрутить себя, не каждый день я подобные новости мужчине сообщаю.

– Проголодалась? – оборачивается через плечо. – Почти готово, – подмигивает и вновь отворачивается.

– Кость, – зову вновь, сжимая в руке тест, который он не заметил.

– В чем дело? – бросает все, торопливо вытирает руки о полотенце и идет навстречу. В глазах тревога, мои, должно быть, транслируют настоящую панику. – Малыш, ты в порядке? Выглядишь испуганной. Что случилось? Расскажи мне, мы все решим.

Он берет меня за руки, продолжая смотреть в глаза, и только после этого понимает, что я что-то держу. Бросает взгляд вниз и дергает кадыком.

– Я беременна, – раскрываю ладонь, чтобы он увидел тест.

Смолин долго не поднимает голову. Одно это напрягает: по моим скромным представлениям, он уже должен быть на седьмом небе от счастья, кружить меня в воздухе и улыбаться, как психопат. Но нет. После того, как мы вновь встречаемся взглядами, он задает мне вопрос. И я чувствую, как обрывается последняя нить между прошлым и настоящим. Чувствую разочарование, боль, смятение и почему-то облегчение. Мне одиноко, но свободно. Мне легко дышать. Ничто больше не тянет меня камнем вниз, на дно. Он не поднял меня на руки, но я ощущаю себя такой легкой, что готова взлететь. Хотя, в первые мгновения сильнее хочется вышвырнуть в окно его. Мерзавца, который спросил, от него ли.

Разворачиваюсь на пятках, чтобы не разбить нос еще одному мужику в этом городе и иду в коридор, как пластмассовый солдатик, у которого не предусмотрены шарниры в коленях.

– Вика! – выпаливает с отчаянием и кидается следом. – Черт! Малыш, прости! Прости меня, столько мыслей в голове, столько сомнений, прости. Прости, что спросил, я идиот. Я идиот. – Хватает меня за плечи, не позволяя наклониться и обуться. – Прости.

Разворачиваюсь. Смотрю ему в глаза.

– Ты сомневаешься, – бормочу растерянно, и он отводит взгляд. Отталкиваю его от себя и кричу: – Ты извиняешься, но продолжаешь сомневаться! Смолин! Ты здоровый вообще?!

– Нет, – отвечает недовольно и смотрит искоса.

– Ты не идиот! Я даже не знаю, как тебя обозвать! Хуже! Ты… я пошла. Видеть тебя не хочу. Не хочу и не буду.

– Вик, ну куда ты? Черт, да подожди. Подожди, мать твою! Дай осмыслить хоть! Ты же пила чертовы таблетки, как это вообще случилось?!

– А ты говорил, что хочешь детей, – язвлю и заталкиваю ноги в кроссовки. – Ты. В этой самой квартире. До того, как мы переспали.

– Так ты специально? – шокировано распахивает глаза. – Ты соврала мне?!

– Больной?! Конечно, нет! Или ты думаешь, забеременеть от тебя – предел моих мечтаний?

– Нет? – уточняет презрительно.

– Как ты ловко все выкручиваешь, – копирую его эмоцию. – Счастливо оставаться. Отчет по расследованию вышлю на эмейл.

– Ну, для начала ты никуда не уйдешь.

– Для начала ты кто такой, чтобы решать за меня?! А?! Кто ты мне? Я для тебя кто? Привет из прошлого? Пока тебе в настоящем, придурок!

– Вик, я тебя не отпущу, – заявляет спокойно и встает у двери, преградив мне путь.

– Не отойдешь, я вызову полицию. Объясняйся потом.

– Ты этого не сделаешь, – морщится.

– Еще как сделаю, – скрещиваю руки под грудью. – А орать буду так, что соседи последуют моему примеру.

– Помолчи немного, – почти шепчет, едва шевеля губами.

Отводит взгляд в сторону и стоит столбом. Я – переминаюсь с ноги на ногу, и сама не знаю, чего хочу сильнее – убежать, огреть его чем-нибудь или все же поужинать. Выбираю самый безопасный и правильный для себя и ребенка вариант, стаскиваю обувь и иду на кухню. Накладываю только себе, сую тарелку в микроволновку, жду, барабаня пальцами по столешнице. Когда раздается писк, сажусь с тарелкой за стол, заталкиваю в рот еду, жую, но проглотить из-за кома в горле не получается. Сижу какое-то время с набитым ртом, потом выплевываю все в салфетку и выбрасываю, признав поражение.

– Ты права, я все еще сомневаюсь, – слышу голос из-за спины. – Вижу, как ты рассержена, помню, что ты говорила о вас, но все еще сомневаюсь.

– Может от того, что хочешь, чтобы это было правдой? Что ребенок не твой.

– Нет! Или… я не знаю, малыш. Я в таком дерьме, что предпочел бы, чтобы ребенок был не от меня. Чтобы у него не было такого папаши, как я. Точно не сейчас.

– Ты делаешь мне только больнее. Каждый раз, когда я думаю, что больнее некуда, ты это делаешь, – качаю головой, чувствуя опустошение.

– Сбежим? – предлагает вдруг.

– Что? – приоткрываю рот и разворачиваюсь. – Ты серьезно?

– Абсолютно, – кивает и подходит.

– Все настолько плохо? – снова закусываю нижнюю губу.

– Не знаю, – отвечает честно. – Не знаю и теперь не хочу проверять. И я никогда не попрошу тебя сделать тест на отцовство и никогда не сделаю его втайне от тебя. Я тебе верю. А этот вопрос… ты права, я хотел выдать желаемое за действительное.

– Тогда ты обманул меня, сказав, что хочешь со мной детей.

– Хотел и хочу. Когда-нибудь. Позже, когда слезу с чертовой пороховой бочки. Но, раз все так, раз… Так что? Сбежишь со мной? Нужно решать сейчас, на подготовку и сборы не больше двух дней.

– Да! – выпаливаю без раздумий. – Да! Конечно!

– Дай посмотреть, – опускает глаза, а я разжимаю левую руку с тестом, который так и не смогла отпустить. Смолин переворачивает его в моей ладони и толкается своим лбом в мой. – Малыш… – шепчет и опускает руки на мои плечи. И только в этот момент я чувствую его дрожь. Только в этот момент его реакция становится понятной.

– Я этого не планировала, – отвечаю также шепотом. – Потом расскажу, но я не планировала, Кость.

– Расскажешь?

– Да, там… потом.

– Ладно.

– Мне страшно.

– Я облажался.

– Ты то и дело лажаешь.

– Я учусь на своих ошибках. И на этот раз мы сбежим не с голыми задницами. Если не шиковать, можно вообще не работать. Я бы хотел для своего ребенка большего, но… вариантов других я не вижу.

– А как же… тебя в розыск не объявят? Это может быть проблемой.

– Не должны. Я же ничего не подписывал, никаких записей, все строго конфиденциально. Пусть думают, что струсил. Да и свою часть я уже выполнил, обо всем договорился.

– Хорошо. Хорошо, значит, есть шанс.

– У нас все шансы. Главное не дергаться.

– Деньги в банке?

– К счастью, нет. В бизнесе много крутится, но это похер. Гори все синим пламенем. Единственное, что я бы попробовал – достать документы.

– Попробуем достать их где-нибудь еще, – пугаюсь, отстраняясь и хватая его за щеки, выронив тест. – Слышишь? Не сейчас, не здесь. Слишком опасно. Я не хочу так рисковать.

– Конечно, – слабо улыбается и перехватывает мои руки. – Я тоже. Все будет хорошо.

– Обещаешь? – спрашиваю чуть не плача.

– Нет, – не решается соврать. – Но я приложу все усилия. Это – обещаю. – Выдыхаю со звуком, и он заключает меня в объятия, зарываясь носом в мои волосы. – Теперь ты пахнешь еще вкуснее. Моя малышка. Беременная… вот черт, Вик, ты беременна. Вынос мозга. Это просто вынос мозга, – бормочет, обнимая все крепче.

– Я беременная, – отзываюсь эхом. – Судьба, Кость. Судьба дала нам второй шанс. Мы не имеем права облажаться.

– Я все для этого сделаю. Все, обещаю.

– Раздухарился, – фыркаю ему в шею. – Второе обещание за вечер.

– Ты права, пора с этим завязывать, – хмыкает, отрывая мои ноги от пола. – Время праздновать.

Позже, в кровати, мы строим планы. О том, куда поедем даже не думаем, скорее прикидываем, как безопасно выехать из города. Можно было бы попросить помощи Невзгодова, у него как минимум есть автомобиль, не связанный с нами, но я даже имя его не рискую произносить, не желая подкармливать глупых тараканов Смолина. Зато ненавязчиво делюсь своими соображениями на тему электричек и рейсовых автобусов, умалчивая о богатом опыте путешествий на перекладных. Впрочем, он настолько сосредоточен на своих мыслях, что вряд ли заметил, если бы я напялила ростовую куклу и в таком виде улеглась рядом.

Утром завтракаем вчерашним ужином и приступаем к реализации. По сути, пункт всего один – забрать деньги. Я остаюсь в квартире, пытаясь уместить в свой рюкзачок минимум необходимых вещей, Костя уезжает на пару часов. Невзгодову решаю позвонить, когда мы будем километров за двести. Руки чешутся, но я знаю, что он будет нервничать и наверняка поедет следом, а этого я допустить никак не могу: пришло время расстаться.

Когда Смолин звонит, я спускаюсь и сажусь к нему в машину. Побег запланирован после обеда, мы чинно следуем до ресторана, делаем заказ и хитро переглядываемся, почти не разговаривая. Если честно, ужасно страшно. Думаю, ему тоже не совсем по себе, но мы оба старательно делаем вид, что ровным счетом ничего не происходит. От того, наверное, последующие события и кажутся раскатом грома и вспышками молний на абсолютно безоблачном небе.

Не успеваем даже выйти из ресторана, видим на парковке эвакуатор и несколько мужчин в форме. Я бросаю на Костю испуганный взгляд, он хмурится и приказывает:

– Оставайся в ресторане. Поняла?

– Что? Но почему? Что происходит, Кость?

– Я не знаю, Вик. И мне это не нравится. В любом случае, тебя это не касается, так что прошу, оставайся в ресторане и не выходи, что бы не случилось.

– Но…

– Вика! – рычит, оглядываясь на стеклянные двери, к которым с обратной стороны идет мужчина в форме. – Ты должна беречь себя, – использует последний шанс меня образумить.

– Хорошо, я жду тебя тут, – тараторю и он сразу же выходит, не позволяя войти сотруднику следственного комитета.

А я с места сойти не могу. Стою, смотрю на то, как незнакомец со строгим лицом что-то говорит, протягивает Смолину бумаги, тот ознакамливается, скупо кивает, оба спускаются с крыльца и идут на парковку. Когда они скрываются из вида, я выбегаю следом и успеваю заметить, как Смолина сажают в машину, на заднее сиденье. А его машину эвакуируют. Как чужие люди забирают у меня последнюю надежду на счастье.

Пытаюсь сделать полноценный вдох, но не выходит, только бесполезно открываю и закрываю рот. Сбегаю по ступенькам, когда машина со Смолиным трогается. Успеваю поймать его взгляд, как брошенная собака делаю несколько шагов в направлении дороги.

Перед глазами темнеет от стресса. Сосредотачиваюсь на себе, на своем состоянии, на своем ребенке и не сразу замечаю машину Невзгодова на парковке. Он то и дело мигает фарами, а потом вдруг выбегает и со всех ног несется ко мне. Кричит что-то, машет руками. Я растерянно оглядываюсь и в этот момент вижу мчащий прямо на меня автомобиль. И не успеваю предпринять ровным счетом ничего.

Глава 26

Наверное, мои предки много грешили. Не родители, нет, у них на это не было времени, они также, как и я расплачивались. За чьи-то грехи.

Сознание я не теряю. Столкновение с капотом автомобиля болезненное и внезапное, я зажмуриваюсь, вскрикиваю и падаю на асфальт, когда машина сдает назад. Слышу крики, чувствую прикосновение знакомых рук и плачу. Тогда, в скорой, на обследовании и перед наркозом. Роняю последние слезинки, глядя на свои задранные ноги, поверх которых накинута полупрозрачная одноразовая простыня.

Первое, что вижу, открыв глаза – Невзгодова. Не сразу понимаю, где я и почему на нем чудной синий костюмчик. Хлопковый, какие носят в больнице. Он странным образом ему идет, оттеняя серые глаза, я даже предпринимаю попытку улыбнуться. Хочу пошутить, что он вырядился, как врач. А потом вспоминаю.

– Мне так жаль, – произносит Валя с болью, делит мою пополам. – Так жаль, Вик.

– Мне тоже, – шепчу и облизываю сухие губы. Ищу взглядом стаканчик с водой, хотя точно знаю, что нельзя. Вздыхаю, морщусь: – Пить хочу.

– Через час минимум.

– Сейчас.

– Будет тошнить.

– Принеси мне чертовой воды, – хриплю страшным голосом, но Валя даже не моргает. – А еще друг, – намеренно обижаю его грубым словом.

– Мне жаль.

– Мне жаль, мне жаль, – передразниваю язвительно и вырываю свою руку из его.

Невзгодов молча терпит мои припадки, смотрит в сторону. А я продолжаю вести себя, как последняя стерва.

– Почему ты не попытался его догнать? Почему? Или думаешь, никто не смог бы достать мобильный и вызвать скорую? Никто не способен на такой подвиг? Да я сама бы ее вызвала! И вообще, если бы ты не вел себя как псих на парковке, я бы успела отойти. Ты отвлек меня! Отвлек и я не успела сориентироваться! Черт, как же хочется пить… Эй там! – ору в сторону двери. – Я хочу пить! Где кнопка? – верчу головой. – То же мне, одноместная палата. Не доорешься! Сдохнешь тут, заметят только на обходе. Але! Воды! Принесите мне воды!

Едва договариваю последнее, дверь распахивается. А Невзгодов почему-то встает так, чтобы его не было видно, то есть, буквально прячется за эту самую дверь в последнюю секунду.

– Все в порядке? – осведомляется медсестра. – Вы только очнулись, можете чувствовать дискомфорт в области…

– Я лучше Вашего знаю, что чувствуют в таких случаях, – морщусь и пытаюсь набрать слюны, чтобы сглотнуть. – Я хочу пить.

– Я принесу, когда будет можно, – вежливо отзывается девушка. – Что-то еще беспокоит?

– Нет, – отвечаю резко, но прежде, чем она выходит, успеваю сказать: – Простите.

– Все в порядке, – отвечает тихо и ласково. – Кнопка вызова на стене, у светильника.

Она выходит, закрыв за собой дверь, а Валя отлепляется от стены.

– Ты незаконно проник в гинекологическое отделение? – приподнимаю одну бровь, а Невзгодов виновато разводит руками. – Извращенец, – фыркаю, слабо улыбнувшись.

– Я бы не успел. Пока добежал до машины, пока выехал. Не успел бы, Вик, – оправдывается, вновь садясь на стул рядом. – Поэтому решил не дергаться, остаться с тобой и вызвать скорую.

– Я знаю. Я невыносима. И планирую пробыть в этом состоянии еще какое-то время.

– Ты невыносима гораздо чаще, чем думаешь, – замечает вскользь, – так что я справлюсь. – Снова фыркаю. – Кажется или и ты справляешься немного лучше, чем в прошлый раз? – спрашивает осторожно спустя минуту, на протяжении которой я разглядываю потолок.

– Тут паутина. На люстре. Сколько ты отвалил за эту палату?

– Нисколько, – огорошивает ответом. – Там был Осин, он все устроил, в том числе помог мне пробраться сюда. Через Рязанцева, – невесело хмыкает.

– Странно, не видела его… Вообще кроме тебя и гребаного Гелика, наглухо тонированного и без номеров никого и ничего не видела.

– Это-то как раз не странно. А вот произошедшее… удар не такой уж и сильный. Ничего не сломано, только ушибы и ссадины. Несильный, но…

– Целенаправленный, да? – усмехаюсь зло. – И так своевременно. Как ты там оказался? Кажется, ты хотел следить за Школьниковыми.

– Да, хотел. Но для начала предпочел убедиться, что Смолин сделал правильный выбор.

– Сделал, – грустно улыбаюсь. – А ведь мы даже вещи не собирали. И он бы не пошел с ними, не будь у них ордера. Прокурорский, судебный – плевать. Бюрократия всегда занимает много времени. И на подготовку у них было… пятнадцать часов. Оперативно, ничего не скажешь. Плюс, моя беременность, о которой я узнала те же пятнадцать часов назад. Его квартиру точно слушали, Валь. Какие же мы идиоты… я ведь работаю на частного сыщика, я знаю все эти мелочи, я должна была подумать. Обязана была подумать о нашей безопасности… на этот раз виновата я сама.

– Полнейшая херня, – заявляет сердито. Брови еще хмурит, демон, у меня от этого его выражения лица мурашки по рукам бегут. Строгий, серьезный, говорит немного грубо, а пальчики мои на руках так нежно гладит, что проще утопиться, чем переварить все эмоции, что он во мне сейчас вызывает. – Это что до последнего. Твоей вины в произошедшем точно нет. А вот я мог бы встать и поближе, мог бы попытаться выехать наперерез, но… все места на парковке были заняты. Как по нотам.

– Ладно, на самобичевание времени нет, – беру себя в руки. – Смолина все же арестовали? Есть шанс уточнить этот момент?

– Арестовали. И это – единственный факт, который мне удалось выяснить. Товарищ настоятельно рекомендовал мне больше ни к кому не лезть с вопросами, а он из тех, к чьим рекомендациям следует прислушиваться.

– Как это понимать? – теперь хмурюсь я.

– Дело под контролем ФСКН.

Расшифровываю несколько секунд. То ли от наркоза еще до конца не отошла, то ли не хочу в это верить. Когда соображаю, хватаюсь за голову и морщусь от боли в руках и груди.

– То дело, на котором он пытался съехать, уже провернули. Руслана арестовали ночью. Изъяли приличную партию наркоты в одной из кофеен Смолина. Думаю, транспортировкой также он занимался, Руслан прибыл забрать готовенькое.

– А в машине Кости найдут деньги, – проговариваю отстраненно. – Много, Валь. И если раньше он думал, что его арест – формальность, то теперь ему понадобится самый отчаянный адвокат, чтобы не сесть. И надолго.

– У меня есть такой. Есть, не переживай. Берет он столько, что можно без последних штанов остаться, но Смолин выйдет с нимбом над головой, можешь быть уверенной.

– Хорошо, – немного расслабляюсь. Прикрываю глаза и облизываю губы. – Черт, как же хочется пить. Ненавижу наркоз. Ненавижу аборт по медицинским показаниям. Ненавижу гребаное кровотечение хрен пойми откуда. Мне даже надеть нечего! Все платье в крови…

– Не переживай за это.

– А за что мне переживать? Что все снова повторилось? Что вселенная меня ненавидит? Что после двух прерываний беременности вследствие травм я вполне возможно вообще больше никогда не смогу иметь детей? Да лучше бы они мне таблетки в еду подмешали, чем так! Срок-то совсем крошечный был… Нет. Уж лучше я буду думать о том, что мне нечего надеть.

– Что тебе сказала Варвара Михайловна?

– Ты сказал, она обманщица.

– Неважно. Что?

– Что у меня будет один ребенок. И что не в этот раз, – бормочу ошалело, вспомнив. – Я подумала тогда, что не забеременела. Когда она сказала! Валь! – восклицаю взбудоражено и следом делаю надменное лицо. – Думай, что хочешь. Она знала. Знала, что обернется все именно так.

– Значит, у тебя еще будет ребенок, – улыбается.

– И семья, – добавляю тихо. – И любовь.

– Вот видишь. Все образуется, нужно только подождать.

– Хорошо. Я подожду.

– Отдохни немного. Я пока позвоню адвокату, узнаю, когда он сможет приехать.

– А если Смолин не согласится на него?

– Как бы он мне не нравился, он не идиот.

– Он тебе не нравится?

– Странно, да? – хмыкает и встает, доставая из кармана джинсов мобильный.

Пока он звонит, я смотрю. Разглядываю его без мыслей и цели. Благодарю небеса, что послали мне этого мужчину. Пусть на время, пусть мои к нему чувства несвоевременны. Я бы пропала без него. Возможно, буквально. Теперь я, конечно, буду осторожнее.

– Прибудет завтра к вечеру, – сообщает Невзгодов, закончив разговор. – Больше мы никак повлиять на ситуацию не сможем.

– Понимаю, – выдавливаю через силу. – Выяснить бы еще, чья команда отправила меня в ад.

– Выясним. И я даже знаю, кто нам в этом поможет.

– Кто?

– Закрой глаза и вспомни, что ты видела перед самым наездом.

– Валь, не сейчас, – морщу нос.

– Закрой.

Делаю это только ради него, уверенная в том, что не запомнила совершенно ничего. Представляю сначала то, что не забуду никогда – как Невзгодов выпрыгивает из машины и срывается с места. Как открывается его рот в предупреждающем крике, как он скашивает взгляд на дорогу, как быстры и точны движения его рук и ног. Из-под ресниц сочатся слезы, но я заставляю себя продолжить. Наконец-то отмираю, смотрю в ту же, что и он сторону, и первое, что отмечаю – несущийся на меня автомобиль. А прямо за ним, еще на дороге, с мигающим поворотником – второй. И он мне уже знаком.

– Вася, – бормочу без звука. – Вася, – повторяю разборчиво. – Он был там! С какой стати он был там?

– Хороший вопрос.

– А Осин?

– Осин там обедает. На его фамилию забронирован столик, ежедневно. Он не всегда появляется, но предпочитает именно ресторан Смолина.

– Но не Вася.

– Не Вася. Любопытно?

– Очень, – хмыкаю довольно. – Час еще не прошел?

– Нет.

– Черт. Невыносимо. Вася поехал за ним?

– Да.

– Если честно, не уверена, что это хорошо. Для того, кто убил моего ребенка.

– С точки зрения морали, согласен. Нехорошо. Для него.

– Мы плохие люди, Валь.

– Ты – ангел. Испытываешь муки совести. Знаешь, что чувствую я?

– Что?

– Злорадство.

– Не уверена, что во мне этого нет… – признаюсь тихо.

– Знаешь, что определяет человека? – Смотрю на него с интересом. – Поступки, Вик. Не мысли. Я смертельно хочу тебя обнять. Подскажи, как провернуть это по возможности безболезненно.

Двигаюсь по кровати к стене и похлопывая рядом с собой по матрасу. Невзгодов ложится, я пристраиваюсь поближе, а через пару минут входит медсестра. Валя остается лежать с каменным лицом.

– Ваша вода, – приветливо щебечет медсестра, игнорируя мужика на моей кровати, – по чуть-чуть, маленькими глотками. Если не будет тошноты, можно увеличить количество.

– Спасибо, – отвечаю напряженным шепотом.

– Если понадобится что-то еще, нажмите кнопку. Эдуард просил передать Вам пожелания скорейшего выздоровления и рекомендовал поспать сейчас.

Девушка мило улыбается и выходит, а я с трудом приподнимаюсь на локте и растерянно смотрю на Невзгодова.

– Варианта может быть два, – рассуждает Валя, глядя в потолок. – Первый – это прямая угроза. В таком случае ему надлежит найти нору поглубже, чтобы я испытал азарт, прежде чем выслежу и четвертую. И второй, более вероятный, – ночью у тебя будет гость.