Текст книги "В плену прошлого (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

– Любопытно, – бубнит Валя с набитым ртом, когда я заканчиваю пересказывать полученную от Смолина информацию. – Набери ему, начнем работать.

Он засовывает в рот шаурму, что я для него взяла, привстает, выпячивая пах, и долго роется в переднем кармане, продолжая рулить одной рукой.

– Если ты пытаешься меня соблазнить, выходит довольно паршиво, – замечаю брезгливо, наблюдая за его безуспешными потугами.

Теперь Валя пытается не заржать, перехватывает шаурму и зависает в прежней позе.

– Валяй, – бросает насмешливо. Вздыхаю и лезу в его карман, без труда выуживая визитку. – О, да, детка, – стонет и опускает зад на сиденье. – Как-нибудь повторим.

– Валь, ты иногда такой придурок, – констатирую с прискорбием и набираю номер с карточки, поглаживая большим пальцем тисненые буквы.

Сразу перевожу на громкую.

– Да, – недовольно отвечает Смолин.

– Это Вика, – брякаю, чувствуя себя идиоткой.

– Конкретнее, – в том же тоне.

Лицо мгновенно заливает жаром стыда и обиды, а Валя шипит:

– Кретин.

– Просто пошутил, – в самом деле посмеивается Константин. – Чего надо?

– Шоколада, – язвлю в отместку, снова проверяя возможности его памяти.

– Мелкая ты стерва, – удрученно вздыхает Смолин, – эта херня прилипчивее старой попсы.

Блаженно улыбаюсь и с чувством выполненного долга ставлю телефон на подставку. Одна из моих любимых книг в детстве, которую и он, и Андрей знали наизусть. Кое-кто, похоже, до сих пор.

– Ох и нелегкая это работа, – сокрушается Валентин.

– Хватит, – раздраженно прерывает его Смолин, а я подленько хихикаю. – Чего вам?

– У тебя есть результаты экспертиз по всем жертвам? – деловито вопрошает Валя. – Нужны полные отчеты со снимками.

– Только копия по Марине, ее отцу выдали.

Валентин недовольно цокает языком и вгрызается в шаурму.

– Дело, которое завели по остальным? – это уже с набитым ртом.

– Нет.

– Номер дела?

– Нет, – отбивает голосом, полным стали.

– Координаты места обнаружения?

– Нет, – еще более жестко.

– Контакты поисковика, который их обнаружил?

– Нет! – рявкает в голос.

Валентин приподнимает брови и глотает комком.

– Че орем?

– Из-за отсутствия возможности расквасить тебе нос об руль, – развернуто поясняет Константин, и теперь брови вскидываю я.

– Мне нужно понять, какие у нас вводные, – сдержанно отвечает Невзгодов.

– Для этого нужно было задать всего один вопрос. Константин, какие у нас вводные? А не сидеть и не выделываться перед своей секретаршей. Еще одна подобная выходка, домой покатишь с желтой наклейкой на лобовухе. Ясно выражаюсь?

– Что тебя сильнее раздражает, что я выглядел круче тебя в ее глазах или что лично ты опростоволосился? – продолжает провокацию Невзгодов.

Я яростно кручу пальцем у виска. Потом хлопаю ладонью по своему лбу. Легонько толкаю Невзгодова в плечо. В общем, крайне возмущенно негодую над его поведением, а Смолин все молчит. Когда смотрю на экран мобильного, понимаю, что он сбросил вызов.

– Ну вот и зачем, скажи на милость?

– Проверял, удалось ли вам уладить личные разногласия, пока я полтора часа таращился в потолок своей машины.

– Выяснил? – язвлю недовольно.

– Да.

– И что же?

– Все, что хотел.

– Ты невыносим! – снова пихаю его, на этот раз сильнее, но Валя даже рулем не дергает.

Достает свой телефон и начинает делать звонок за звонком каким-то своим знакомым. Спустя час становится чьим-то должником, но оказывается этому факту несказанно рад.

– Дело открытое, так что скопировать никто не даст, – сообщает довольно, – но полистать позволят. Висяки никому не нужны.

– То есть, помощь предложил ты и должен тоже ты? – пытаюсь уложить в голове.

– Сложная схема, – отмахивается. – Главное, у нас будет первоначальная информация. Звони.

– Ты отлично сам справляешься, – ворчу.

– Я тебе все еще плачу. Звони.

Закатываю глаза и нажимаю на вызов. Смолин принимает, но молчит. Валентин тоже.

– Полагаю, как окажемся в город, нам нужно куда-то заехать, – вздыхаю тяжко. – Скорее всего в Следственное Управление, но по какому району не ясно.

– Южный, – с неохотой отзывается Константин.

Бросаю взгляд на Валю, тот сдержанно кивает.

– Как дети! – раздражаюсь и гневно тыкаю в экран, сбрасывая вызов. Пыхчу, как паровоз еще минут пять, а чтобы отвлечься, переключаюсь на дело: – Думаешь, смерти Марины и Андрея связаны?

– Вероятно. Рано строить версии. Звони.

– Ты серьезно? – щиплю угрожающе.

– Работаем, Викуля, работаем, – пропевает Невзгодов.

– И такая дребедень целый день, – насмешливо декламирует Смолин, ответив на очередной вызов.

– Расскажи про деньги, – отвечает ему Валентин.

– Они были, а потом их не стало, – ехидничает Смолин. – Это точно не по телефону, – добавляет адекватным голосом взрослого мужчины.

– Сколько?

– Двадцать шесть миллионов.

– И ты даже бабкину квартиру не продал? – поражается Валентин.

Я сижу, будто меня гвоздями прибило. Это же чертова прорва денег… а шесть лет назад и подавно. Я никогда в жизни не видела даже пачку пятитысячных. Понятно, почему ему резко стало не до моих розовых соплей. Хотя, вряд ли это единственная причина, скорее последняя капля. А учитывая вероятное предательство лучшего друга и моего родного брата… не лучшее время для «нас».

– Копейки, – сдержанно отвечает Смолин. – И погоды не сделало бы. Все?

– Пока да. Чтобы не терять время, в Управление поеду один. Вы займитесь гаражом и личными вещами Андрея. Встретимся в Викиной квартире.

– Нет. В моей. Адрес скину, дубликат ключей у консьержа.

– Зачем это еще? – подаю голос я.

– Затем, что пока ты в городе, я глаз с тебя не спущу, – рычит Смолин.

– Да я даже вещей не брала, у меня тут все есть. Там. Дома, – бормочу маловразумительно.

– От гаражей три минуты. Придумай отмазку получше, время есть.

Он отключается, а я растерянно смотрю на мобильный в руке. Думала, будем изредка пересекаться, чтобы обсудить расследование, но круглые сутки вместе – это…

Отворачиваюсь к окну, пряча от Невзгодова улыбку. Боже, какая же я глупая. И ни капельки не повзрослела. Стоило ему лишь появиться, и я готова снова прыгнуть в свой персональный котел в аду. За годы разлуки мое сердце покинула только обида, да и та по большей части не к нему относилась, а к судьбе. Спасает лишь его убежденность в нашей с Невзгодовым связи. Надо просто держаться поближе к Вале и тогда все будет в порядке.

Перед выездом в город останавливаемся на заправке. Последние четыре часа без остановки идет дождь, я трусцой, перепрыгивая через лужи, спешу в кафе, но вхожу все равно промокшей. Смахиваю капли с лица, спешу в уборную, беру кофе, чтобы немного согреться, жду, когда Валя расплатится за бензин, чтобы рвануть вместе с ним.

– Дальше я один, – сообщает, отходя от кассы. – Нет смысла тормозить еще раз.

– Давай там не особенно задерживайся, – бурчу напоследок и совершаю марш-бросок до машины Смолина.

– Заяц, – хмыкает, с улыбкой трогаясь с места. Настраивает климат контроль, делая потеплее.

– Васе позвонил? – стараюсь думать исключительно о цели моего прибытия в родные края.

– Зачем? – удивляется Смолин.

– Так гараж же открыть надо.

– Открою.

Секунд тридцать разглядываю его профиль, а потом все же спрашиваю:

– Чем ты занимаешься?

– В смысле досуга или работы? – ухмыляется.

– Работы, – конкретизирую, отводя взгляд.

– У меня ресторан в центре. И несколько кофейней по городу.

– Ресторан? – переспрашиваю озадаченно.

– Угадай, какой.

– Да что за наказание! – всплескивает руками мама. Отбрасывает кухонное полотенце на стол и выходит, приняв очередное поражение.

В последнее время она часто раздражается. Папы не стало полгода назад, сердечный приступ, скорую даже вызвать не успели. Мы все по нему очень тоскуем, и каждый выражает свою скорбь по-своему. Андрей почти не появляется дома. Я – ничего не ем.

Слышу, как она горько плачет в спальне, сама роняю слезы в кашу, которую она приготовила для меня.

– Так, – появляется на пороге мама спустя минут десять. Глаза красные, веки припухшие. Другой ее я уже и не вижу. – Не хочешь – не ешь. Одевайся, пора в школу. Андрей отведет, я опаздываю на работу.

Она целует меня в щеку, выходит в прихожую и через минуту покидает квартиру, а я сижу над тарелкой и плачу, пока не заходит брат, наконец-то помывшись.

– Опять? – спрашивает недовольно. – Когда уже матери нервы трепать перестанешь? – берет мою ложку, пробует кашу. – Вкусно. Ешь давай, скоро ветром сносить будет.

Я часто киваю и в самом деле пытаюсь, но она на вид и вкус… как смерть. Отвратительная бледная и холодная. А теперь еще и соленая.

Андрей уходит одеваться, а входная дверь снова хлопает.

– Собрались? – шумит Костя и я сползаю со стула, чтобы броситься к нему. К единственному, кто в состоянии выносить мои капризы, объяснить причину которых я не в состоянии. – Эй, ты чего? – вздыхает и присаживается на корточки, принимая меня в объятия.

– Не жрет опять, – с раздражением кричит Андрей из комнаты. – Запарила!

– Вик, ну не дело, – укоряет Костя тихо. – Смотри сюда, – обхватывает большим и указательным пальцами мое тоненькое запястье. – Как спичка. Неужели совсем есть не хочется? Так не бывает.

– Хочется, – сообщаю доверительно.

– Андрюх, она голодная, – передает брату.

– Мать сварила три разных каши. Три! Чтоб я так жрал! Пошли, у нее математика первая.

– Два плюс два? – хитро улыбается Костя.

– Четыре, – фыркаю важно.

– Она все знает, – надменно констатирует Константин. Поднимается, разувается, берет меня за руку и ведет на кухню. – Что тут у нас… – приподнимает ложку из каши и морщится. – Выглядит так себе. Может, бутерброд? – распахивает холодильник, чешет затылок. – С маслом… У меня есть сыр. Правда, он немного засох… Хочешь сыр?

– По шее она хочет, – ворчит брат.

– Помолчи, а? Вик?

– А можно макароны? – спрашиваю робко.

– Макароны? – удивляются хором.

– С сахаром, – добавляю, опустив глаза. – Как папа любит.

– Понял, – вздыхает Костя и лезет в шкафчик за кастрюлей.

– Любил, – хмуро поправляет брат.

– Любит, – стою на своем.

На завтрак – макароны с сахаром. На обед – с сыром, в качестве компромисса. На ужин – мамины горькие слезы, крепкие объятия и извинения, что не догадалась спросить сама.

Воспоминания проносятся за секунду.

– Итальянский, – отвечаю без раздумий.

– Это было легко, – улыбается Костя.

– Почему ресторан?

– Детство голодным было. И ничего другого в голову не пришло.

– И все это за каких-то шесть лет…

– Оказалось, легко ходить по головам, когда нечего терять.

На моих губах появляется лживая улыбка, которую я годами репетировала перед зеркалом.

– Пожалуй. Все равно не понимаю, как тебе удалось расплатиться и поднять бизнес за такой короткий срок. И почему вообще ты оказался крайним. Допустим, он какие-то бумаги подписал, принимая ответственность за перевозку, расписка там или что… Если уж на то пошло, спросить должны были с меня, как с единственной родственницы, – рассуждаю отстраненно и замолкаю. Сглатываю, по ощущениям, комок колючей проволоки. Смотрю на Смолина. – С меня и спросили?

– Какая теперь разница, Вик? – морщится. – Я все вернул. Не забивай свою светлую.

– Какая разница? – бормочу, не понимая, как вообще реагировать на эту информацию. – Понятно теперь, почему тебе даже смотреть на меня было тошно. Развлекся так развлекся.

– Дороговато вышло, – соглашается со смешком. – Но, если начистоту, я не жалею. Вмазывает от тебя качественно, – Мое сердце прыгает к горлу и падает с высоты, оседая камнем внизу живота. – Нужно только правильно подобрать дозировку.

– Так как? – резко меняю тему и морщусь от того, с какой противной хрипотой звучит мой голос. Прочищаю горло. – Как тебе удалось все вернуть?

– Я взял в долг.

– Двадцать шесть миллионов? – глупо приоткрываю рот. – Кто вообще способен дать в долг такую сумму… – бормочу следом.

– Тот же, кому я был должен, – огорошивает Смолин.

– Ты взял в долг у того, кому и так был должен? – переспрашиваю, до последнего думая, что ослышалась.

– Ага, – нагло отвечает Константин и бросает на меня веселый взгляд.

– Бред какой-то…

– Он выразился иначе, но это поначалу. Потом я популярно объяснил, что такую сумму мне взять неоткуда. Максимум, на что он может рассчитывать – попробовать продать мои органы на черном рынке. Но я сделаю все, чтобы этого не допустить, а если все-таки попадусь, устрою так, что изымать будет нечего. Так что вариант только один – дать мне шанс пробиться и вернуть все с процентами, либо остаться ни с чем.

– И он согласился?

– Не сразу, но да. Пришлось пойти на еще один компромисс.

– Какой?

– Расскажу за ужином.

– А этот человек… кто он? Почему Андрей вез такую сумму? Он работал на него?

– Мы оба. И ты его знаешь. Дядя Петя. Ну, для тебя. Для нас – Петр Михайлович, конечно же.

– Что? – роняю, снова открывая рот. Смолин поворачивает голову и несколько секунд разглядывает мое растерянное лицо. – Школьников? – уточняю на всякий случай.

– Школьников, Школьников.

– И откуда у него такие деньги?

– В девяностые – рэкет, – равнодушно пожимает плечами. – Потом – ростовщичество. Так что правильный ответ – из воздуха.

– А вы чем занимались? – бормочу, все еще приходя в себя.

– Я объяснял, почему долг лучше вернуть. Андрей имел двухколесное преимущество в наследство от отца и возил деньги. Клиентам и от них. А свела нас с этим замечательным человеком Марина. Папина дочка и распоследняя… не важно. Андрей быстро прекратил ее похождения, чем заслужил уважение ее бати, потому что сам он на нее влияния не имел никогда. Предложил работу. Одиннадцатый класс позади, из перспектив только армия, денег даже на нормальную еду хватает с трудом. Не думали. Он же, кстати, нас и отмазал. Платил нормально, черте чем не заставлял заниматься, для этого у него команда особо отмороженных.

– А ты… до сих пор, да?

– Нет. Хватило мозгов выставить ряд условий. – Выдыхаю и прикрываю глаза, а Костя сворачивает к гаражам. – Но с замками, все же, лучше справиться самим… надеюсь, я не забыл, как это делается. На крайний случай, в вашем должна валяться болгарка.

Смолин останавливается напротив нужного гаража, заросшего травой. Выходит первым, я следом. Приседает, рассматривает личину проржавевшего замка, пока я стучу зубами от холодного пронизывающего ветра в своем тоненьком платьице.

– По-моему, проще сразу болгаркой, – замечаю, глядя на то, как он ковыряет замок. – Судя по зарослям, Вася тут не появляется.

– Это пока. Если тут лежит что-то значимое, наверняка кинется проверять.

– По-моему, у тебя к нему какое-то предвзятое отношение… Слабо себе представляю его в роли главного злодея. Вася добряк и мямля.

– А я терпеть не могу конфликты, но того мудака на дороге хотел закатать в асфальт. Все относительно, малыш. Относительно ситуации, в которую поставлен человек.

– Наверное, – мямлю, не в силах продолжать спор после его ненавязчивого «малыш».

– Возьму отмычки, попытаю счастье.

Смолин идет к машине, а возвращается со своим пиджаком. Накидывает его на мои плечи и смотрит в глаза, погружая в воспоминания. Возвращая нас в тот вечер, когда сбылась моя главная мечта. Быть с ним.

Глава 6

Костя накидывает на мои плечи свою куртку и ей же резко притягивает к себе. Ахаю от неожиданности, чувствуя, как замирает сердце. И не успеваю даже начать волноваться, как его губы накрывают мои.

По спине проносится волна мурашек, разбиваясь в районе копчика. В груди запускается кажущийся фатальным для организма процесс. Еще секунду и что-то взорвется. Еще мгновение и меня просто не станет. Во мне столько чувства, что хочется взлететь, но оно, напротив, делает меня безвольной.

В ногах слабость. Цепляюсь за его шею не потому, что внезапно стала храброй, а просто чтобы не упасть к его ногам.

Костя немного отстраняется, толкаясь своим лбом в мой. Его дыхание частое и прерывистое и это невероятно лестно. Я ощущаю эмоцию, я пропитываюсь ей и схожу с ума от отдачи.

Снова поцелуй. Нежнее, дольше. Мой первый в жизни, о чем ему прекрасно известно. И он делает все, чтобы он был незабываемым. Чувственно, аккуратно и неторопливо.

Я быстро учусь. Еще быстрее мы оба увлекаемся. Под его курткой у костра становится невыносимо жарко, но я и помыслить не могу о том, чтобы прерваться. Лучший момент в моей жизни, без преувеличения.

Потом вдруг раздается громкий свист и недовольный рык брата:

– Хорош там уже!

Резко дергаюсь назад, будто провинилась в чем-то. Костя опускает ладонь на мою щеку, второй рукой обнимает за спину и с ухмылкой притягивает обратно. И меня с новой силой накрывает эмоциями, просто от мысли, что ему тяжело остановиться.

Он так и не отпустил меня. Обнимал весь вечер, весь вечер дышал мной, то и дело зарываясь носом в мои пахнущие дымом волосы. Общался с друзьями, держал тяжелый взгляд брата, пока я просто тихо млела рядом.

Шорох гравия поблизости точно пощечина. Взгляд Смолина меняется, появляется раздражение, которое он даже не пытается скрыть. Еще бы: секунда до поцелуя. Проехавший мимо нас автомобиль развеял всю магию, совершенно испоганив момент, а потом будто издеваясь свернул в другой ряд.

Беззвучно, но тяжело вздыхаю, когда Костя отходит, вновь присаживаясь у гаража Васи. А ведь я даже не подозревала, что у них в семье водятся большие деньги. Да, Вася жил отдельно, у него квартира в соседнем доме и гараж прямо напротив нашего, но я никогда не придавала этому значения. Где Марина обитала я даже не в курсе, а дача у них хоть и добротная, в два этажа, на особняк с картинок в журналах совсем не похожа.

– Зачем он вообще жил тут? – спрашиваю вслух. – У его отца такие возможности…

– Странный вопрос, – хмыкает Костя. – Из-за тебя.

– Из-за меня? – удивленно вскидываю брови. – Глупость какая.

– Ну уж точно не из-за меня. И не из-за Андрея. Кто остается? Не торопись, подумай.

– Давай без издевок? – морщусь и бубню через раздутые обидой губы: – Мне тоже хотелось поднять булыжник поувесистее и отправить вслед этому драндулету.

Костя сдавленно смеется, но не отвлекается от своего занятия.

– Улетные флешбэки, да, малыш? Картинки перед глазами так и мелькают.

– Да, – отвечаю тихо. – Слишком много воспоминаний.

– Поэтому уехала?

– В том числе, – отвечаю уклончиво. Еще в придорожном кафе решила, что не стоит ему знать. Я могу только ненавидеть Васю, а у него пистолет есть. И, похоже, проблемы с контролем гнева. – Я вот только понять не могу, почему ты как скотина последняя себя вел. Не шесть лет назад, там даже логично, сейчас, когда приехал.

– Серьезно не понимаешь? – оборачивается, а я слабо развожу руками. Разворачивается обратно. – Окей… как бы это попроще. Ты, мать твою, трахаешься с женатым мужиком! – рявкает и бьет замком по двери. Поднимается и ходит из стороны в сторону, унимая внезапный для меня приступ ярости. – Когда эта овца мне позвонила, я своим ушам не поверил. Сначала чуть не ебнулся, когда ты свинтила из города, но смирился. Я знал, на что иду, мне выбора не оставили. А потом это. Это! Че, свободного не нашлось, не? Ты чем, мать твою, думаешь вообще?!

– Странная отмазка, – бурчу и делаю шаг назад, когда он, сцепив зубы, идет на меня. Останавливается. Выдувает.

– Не выводи меня.

– Поясни по-человечески, – предлагаю миролюбиво, но у самой внутренности дрожат. – И начни с того, что у тебя не было выбора.

– За ужином, сказал же.

– Нет, сейчас.

– Заноза, – рычит сквозь зубы и быстро подходит. Пропускает руку под пиджаком, опуская огненную ладонь на мою спину, дергает на себя и наклоняется, без промедления целуя. – Моя заноза, – шепчет в губы. – Моя.

Запускает руку в мои волосы, сжимает шею, снова целует. Жадно, по-взрослому, горячо.

Я совершенно не была готова. Такой ураган из эмоций внутри, что организм от бессилия выплескивает их в слезах. Губы дрожат, я даже ответить ему не могу, только на ногах держусь на честном слове и плачу.

Смолин останавливается и отстраняется. Гладит ладонью по спине, снимает руку с шеи и вытирает мои слезы.

– И окончательно дошло до меня в тот момент, когда ты своей гривой тряхнула, – добавляет тихо. – Все еще моя. Я так скучал, малыш. Жизнь меня раком поставила, но все, чего я всегда хотел – всю жизнь ставить раком тебя. – Прыскаю над глупой шуточкой, а он снова вытирает мои слезы. – Я злился и ревновал, – продолжает серьезно. – И сейчас злюсь и ревную. Адски, Вик. И не собирался приезжать, это правда. Боялся, что не сдержусь и просто грохну его. А ты ведь не просто так с ним, какой-то же смысл должен быть? Не знаю, любовь. Так же бывает. Влюбилась и плевать, жена, не жена. И тут я, мудак, из-за которого ты чуть не погибла… Даже вспоминать это не хочу. В таком случае вообще ни в чем смысла уже не было бы. А так… надежда. Вдруг когда-нибудь…

– Ты опять говоришь загадками, – ворчу тихонько.

– Потому что я запланировал разговор на ужин, – отвечает недовольно. – При свидетелях, где ты не стала бы швыряться посудой и орать.

– Хватит уже надо мной измываться. Выкладывай свой большой темный секрет.

– У меня был идеальный план, – начинает через полминуты, собравшись. – Беру взаймы, поднимаю дело, снимаю со своей шеи поводок и оставляю только твою задницу. Непросто, тебе пришлось бы пострадать-поплакать, пока я пашу, как проклятый, но это меньшее из зол. А Школьников поставил свое условие. Денег дам, но только если я оставлю тебя. От этой девки у тебя мозги в кашу, не потянешь, – цитирует зло. – И я знаю даже, что за птичка ему это напела, теперь знаю, но тогда делать было нечего. Окей, но я занимаюсь только этим. Зачем распаляться? – хмыкает. – Херовый, но компромисс. Не учел только, что ты можешь обидеться настолько, что просто уедешь. Думал, расплачусь с долгами, расскажу, простишь, куда ты денешься… не вышло. Хотел найти, много раз порывался, но останавливала мысль – ты уехала, чтобы жить. Кто я такой, чтобы выламывать дверь с ноги и топтать то, что ты успела создать?

– Ты меня бросил, чтобы вернуть мой же долг? – уточняю через дрожащие губы. – Смолин, ты дебил? Ты совсем дебил?! – ору и толкаю его в грудь.

– Понеслась, – вздыхает и сует руки в карманы.

– Ты… ты… да зачем ты вообще на себя это повесил?! Что бы он мне сделал?! Что взял?! Квартиру? Да черт с ней!

– Тебя, Вик, – отвечает хмуро. – Он бы взял тебя. И продал бы как кусок мяса какому-нибудь ублюдку.

– Что за бред ты несешь, – нервно смеюсь.

– Звучит дико, согласен. Но ты понятия не имеешь, что это за человек. Он бы взял свое. И каким именно образом тебе бы точно не понравилось. Мне и подавно. Так что можешь орать на меня сколько угодно, но из всех возможных альтернатив расстаться на время – самая безопасная.

– А мне ты рассказать не мог? Как сейчас, Кость. Не мог, да?

– Мог, – грустно улыбается. – И что бы из этого вышло? Рано или поздно мы бы начали встречаться тайно. И все мои мысли были бы направлены не на дело, а на то, как безопасно для здоровья тебя трахнуть. Итог – провал с рестораном и долг, от которого можно только зарыться в самую глубокую нору. Выплатить нереально. Такую мне тебе жизнь надо было предложить? Ну, нахер, малыш.

– Почему мы просто не уехали? Ничего же не было. Никого не осталось. У меня был только ты… – снова начинаю плакать.

– Бесконечные переезды, всю жизнь на чемоданах, без денег, – перечисляет сдержанно, но видно, что это спокойствие дается ему с трудом. – Мы бы даже на работу официально не смогли устроиться, чуть только мелькнул паспорт, все, хана. Чем бы я начал заниматься, чтобы обеспечить нас, тебе бы тоже не понравилось.

– И что? И что?! Зато вместе! Вместе, бесчувственный ты чурбан! Ты меня растоптал! Уничтожил, сволочь! Ты во мне жизнь убил! – Смолин закрывает глаза, а я ладонью себе рот, приказывая остановиться.

– Все-таки ненавидишь, – констатирует печально и стоит, опустив голову. Чертов манипулятор! Но такой трогательный…

– Нет, – моментально теряю запал и злюсь от того, с какой легкостью он меня осадил. – Но с твоим решением не согласна.

– Я так и понял, – хмыкает. – Но я бы своего зайца бегать никогда не вынудил. Что хочешь говори. Никогда. Ни за что.

«Знал бы ты…», – вздыхаю мысленно.

Смолин медленно подходит.

– Даже не думай, – выставляю ладонь. – Я так зла на тебя, не подходи.

– И что ты сделаешь? – надменно хмыкает и продолжает наступать.

– Не успею переварить и это аукнется в самый неподходящий момент.

– Моя малышка повзрослела?

– Заразилась мудростью, – иезуитски улыбаюсь, – половым путем.

Смолин прячет ухмылку и начинает закипать.

– Еще хоть раз, – шипит с угрозой, – я за себя не отвечаю.

– Только тронь его. И ты меня больше вообще никогда не увидишь, – отвечаю спокойно.

– Вот как?

– Вот так.

– Интересно. Ты же не думаешь, что я буду делить тебя с ним?

– Ты же не думаешь, что, если нашел оправдание своему мудачеству, я резко вернусь к тебе? – приподнимаю брови. – Хочешь обратно? Придется попыхтеть.

Костя не выдерживает и широко улыбается, но быстро справляется с собой.

– Это понятно, – медленно моргает, стирая озорство из взгляда. – Но и ты меня, надеюсь, поняла.

– Я никогда не спала с женатым, – сдаю позиции и отмахиваюсь от него. – Открой уже чертов гараж.

– Как это понимать? – хмурится и остается стоять на месте.

– Кость, открой гараж. Я замерзла. Хочу забрать Андрюшкины вещи и поехать домой.

– Я – открываю, ты – поясняешь.

– Чтоб тебя твои компромиссы слопали, – бубню раздраженно. – Ладно! Мы были любовниками в промежутке между его браками. Конец рассказа.

– Почему его овца уверена в обратном?

– Потому что овца, – отрезаю.

– Детали. Она уверяла меня лично и была абсолютно уверена сама. И я видел, как он тебя лапает. Своими собственными глазами.

– Не лапает, а обнимает. Безо всякого там… мы друзья, Кость. И именно он вытащил меня из той выгребной ямы, в которую столкнул ты. Так что знаешь, что? Буду обниматься с ним столько, сколько захочу. А ты – открывай.

– Я подумаю над твоими словами, – произносит высокомерно, садясь на корточки спиной ко мне, – но совершенно точно приду к выводу, что хрен тебе на постном масле. Можешь начать переваривать и это.

Закутываюсь в его пиджак и прокручиваю в голове разговор. Так странно… и жутко. Я совсем юной была, ничего не видела, ничего не замечала. Столько всего от меня скрывали, оберегали, заботились. Столько глупостей делали. Нашли легкий способ зарабатывать, вместо того чтобы подумать о будущем. Все от этой чертовой нищеты. Все от нее. А ему так идет рубашка. Брюки, стрижка, часы, дорогая тачка и парфюм, от которого у меня кружится голова.

– Значит, ты решил, что я его люблю? – утрясаю в голове нюансы.

– Да. Любовь или бабки. Всегда и во всем, – отвечает сдержанно.

– Как видишь, нет.

– Ты его любишь. Просто не так, как я предполагал. Иначе, по-своему, но любишь. И мне с этим придется жить.

– Я не буду за это извиняться.

– Я этого не жду. Тебе извиняться не за что.

– Сейчас обижал, чтобы не показывать, как больно самому?

– Красиво, но нет. Я хотел причинить тебе боль, потому что больно было мне. Потому что я отпустил, но не смирился. И, наверное, все это время на что-то надеялся. Так что я просто мудак, тут без оправданий, малыш.

Хмыкаю. Костя снимает замок и нагло мне подмигивает.

– Мне похвалить тебя за навыки взломщика? – осуждаю взглядом.

– Эти навыки у меня появились, когда бабушка стала шоколадные конфеты закрывать в серванте. А, между прочим, я таскал их для тебя.

– Так я объедала твою бабушку? – сокрушаюсь, подходя ближе.

– Забота в квадрате. У нее был диабет, – галантно пропускает меня в темноту, а когда я медленно прохожу через дверцу, не зная, что ожидать по ту сторону, жадно втягивает носом воздух у моей головы.

– Почему ты сказал, что знаешь теперь? На счет Васи, – вспоминаю странность.

Смолин молча проходит вслед за мной, находит выключатель и щелкает. Свет на секунду вспыхивает и тут же гаснет, а мы вновь погружаемся в темноту.

– Открою ворота, – глухо произносит Смолин.

– Ты не ответил, – замечаю тихо.

– Я не хочу об этом говорить. Просто имей ввиду, что он подлый ублюдок, только прикидывающийся другом.

– Вы не общаетесь?

– Общаемся. Хочу стоять к нему лицом, когда он занесет надо мной очередной нож.

– Тебе придется мне рассказать, – ставлю перед фактом. – Иначе мы то и дело будем возвращаться к этой теме. И будем ругаться.

– Хорошо, – соглашается, подумав. И тут же предлагает очередной компромисс: – Но давай позже? Когда ты переваришь то, что я уже сказал. Не хочу сваливать все в одну кучу.

– Ладно, – принимаю, но конкретизирую: – Он о твоих выводах на свой счет не знает?

– Нет. Официально мы старые-добрые приятели. Но, уверен, он ненавидит меня не меньше.

– Почему?

– Потому что у меня пусть и недолго, но была ты. – Он приоткрывает ворота и окидывает взглядом залежи разного хлама. – Теперь нужно понять, что из этого выносить.

– Я думала, мы будем смотреть тут.

– Ты совсем продрогла, – мягко улыбается. – Командуй.

Осматриваю все, показываю на те коробки, в которые собирала вещи Андрея, а пока Костя таскает все в багажник, по его настоянию устраиваюсь в машине.

На самом деле, особого смысла терзать его вопросами о Васе нет: понятно, что презрение уходит корнями в тот день, когда я увидела его с другой. Наверняка злится и за то, что привез в неудачный момент, и за то, что попали в аварию и чуть не погибли. А может даже за то, что именно Вася меня спас, в то время как сам он развлекался с другой. Или от того, что Вася смог выплыть сам и вытащить меня, тогда как Андрей погиб.

Предстоящая эксгумация меня не сильно тревожит: теория Кости не смогла разжечь во мне даже искру надежды. Я ни раз просматривала отчеты криминалистов, фотографии искореженного мотоцикла, предполагаемую траекторию и скорость падения, и шанс выжить при тех условиях был один к миллиону. Точнее, как выяснилось, к двадцати шести. А вот чего я ни разу не делала, так это не интересовалась аварией, в которой потеряла своего малыша. И сейчас, размышляя о нечеловеческом героизме, который проявил Вася, в оном возникают большие сомнения.

Не теряя мысль набираю Невзгодову, пользуясь тем, что Смолин занят закрытием гаража.

– Вы где? Я уже в квартире. Точнее, по ощущениям, на летном поле, – весело отзывается Валя.

– Найди все, что сможешь об аварии с моим участием. Все.

– Данные об авариях хранятся пять лет, Вик.

– Черт, – бурчу и морщусь.

– Но я знал, что когда-нибудь ты проявишь интерес. Все есть. В электронном виде в моей почте. Дело номер семнадцать, можешь зайти и посмотреть хоть сейчас.

– Пока неудобно, – кошусь на Смолина, заканчивающего возиться с замком. – Почему семнадцать?

– По дате, когда ты рассказала мне все. Я рядом. Всегда.

– Валь, что там? – тараторю осипло, краем глаза видя, как Смолин приближается.

– Ничего криминального, как будто бы. Но совсем не так, как думаешь ты.