Текст книги "Коник-остров. Тысяча дней после развода (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Коник-остров. Тысяча дней после развода
Анна Жилло

Пролог

Александра

июль 2022 года

– А что, туда дороги совсем никакой? – спросила я, вглядываясь в густой, почти черный ельник за окном грузовика. – Только по озеру?

– Ну… как сказать? – пожал плечами водитель – молодой кудрявый парень в надвинутой на лоб бейсболке. – Лет двадцать назад была просека, но болотянкой затянуло. Зимой можно на лыжах пройти, а летом точно нет. Только кто ж туда зимой пойдет двадцать верст? Да и вообще кому туда надо? Тут по берегу с юга деревни, да и то больше заброшки, и комбинат целлюлозный, а так со всех сторон камень и болото. Заповедник, туристы, рыбаки. А вы к Ивану Федорычу в гости, прошу прощения за любопытство?

Кончики пальцев мгновенно заледенели, несмотря на плюс двадцать за бортом. Таким же холодом отозвался желудок. Хоть и думала о предстоящей встрече все это время, но услышанное из чужих уст имя словно ударило под дых.

– Нет, – ответила, изо всех сил пытаясь казаться равнодушной. – В командировку на биостанцию.

– Надолго?

– На месяц.

Парень быстро скосил взгляд и тут же вернул на дорогу. Я поняла направление – на мою руку без обручального кольца.

Ну да, ну да, молодой одинокий мужчина, незамужняя женщина. Месяц одни, вдали от цивилизации…

Господи, зачем я только согласилась?! О чем думала? Матвеич ведь так и сказал: ни в коем случае не настаиваю. Диссер? Можно подумать, водоросли больше нигде не мигрируют. Да везде их приносит из одного озера в другое. А где сообщения нет, там птицы на лапах тащат, рыбаки на лодках, на сетях. Или подземными протоками попадают. Живут себе потихоньку, никого не трогают, никому не мешают. А потом, когда наступает благоприятный момент, начинают бешено размножаться. Не обязательно было сюда ехать. К Ивану… Ну да, время поджимает, но не пожар, защитилась бы попозже.

– У вас тут водоросли в рост пошли, которых раньше мало было, – я словно оправдывалась, хотя водитель больше ни о чем не спрашивал. Да и вообще вряд ли его это интересовало. – А лето жаркое. Расплодятся, нарушится экосистема. Рыбы, растения…

– Будете их травить?

– Да нет, это так не делается, – я уцепилась за заданный явно из вежливости вопрос. Лишь бы не молчать и не думать о том, что произойдет через каких-то полчаса. – Если окажется, что ситуация выходит из-под контроля, придется искусственно разводить другие водоросли – естественных конкурентов. Но это тоже не очень хорошо. Моя задача – выяснить, насколько все плохо. А еще – почему они начали размножаться. Раньше такого не было, значит, что-то изменилось.

– А что, Федорыч на справляется, раз из Питера подмогу прислали?

– Он гидролог, а я эколог. Гидробиолог. Занимаюсь озерным биоценозом. Это все, что живет в той или иной среде. Животные, растения, микроорганизмы. Диссертацию пишу о миграции водорослей. Докторскую.

– Ого! – парень уважительно выпятил губу. – Здорово. А я вот девять классов закончил, потом в Пудоге колледж, автомехаником. Армию отслужил, хотел в Петрозаводск махнуть, но мать заболела, вернулся. Так и живу с ней здесь, в Куге. Скоро уже приедем. Сейчас смотрите, на косу выберемся, красиво будет. Озеро с двух сторон.

И правда – разбитая грунтовка, на которой две машины разъезжались впритирку, выбралась из леса на берег огромного озера, уходившего за горизонт. Аж дух захватило. Не Байкал, конечно, не Ладога или Онега, но все равно очень впечатляюще. Я вообще обожала озера. Не моря, не реки – именно озера. И когда предложили место в институте лимнологии*, не раздумывала ни минуты. Хотя… тогда, после развода, я ушла бы, наверно, куда угодно – лишь бы не встречаться на факультете с Иваном. Не говоря уже о Кире и Магниче.

Насколько хватало взгляда, берег по обе стороны от дороги был диким, деревья подступали к самой воде. Грузовик выехал на высокую насыпь, и минут пять желтовато-серые волны бились прямо под дорогой. Затем перешеек начал расширяться, слева озеро скрылось за деревьями.

– Деревня прямо на берегу? – я не могла оторваться от водной громады за окном.

– Да, на мысу, – кивнул водитель.

– Большая?

– Была большая. Может, слышали, в шестидесятые годы из тех деревень, где людей почти не осталось, переселяли в те, которые побольше. Вот и Кугу так укрупнили. Мать говорила, человек семьсот жило в лучшие времена. А сейчас от силы триста. Много домов пустых. Уезжают кто куда. В Пудож, в Медвежьегорск, в Петрозаводск. К вам в Питер. А так-то деревня старинная, с шестнадцатого века в книгах пишется. Раньше завод был рыбоконсервный, ферма молочная, сейчас ничего нет. Зато аж две церкви.

– И чем люди живут?

– А чем живут? Рыбу ловят, грибы-ягоды собирают, скотину держат. Туристов на постой берут летом, по островам на лодках возят. Тут машин нет, моторки да байдарки. Раньше и дороги не было толком. А вас как зовут?

Спохватился через полтора часа, усмехнулась я. Когда уже почти приехали.

– Александра. А вас?

– Ой, и я Александр, – обрадовался он неизвестно чему. – Просто Саша можно. Если вдруг что понадобится, я в крайнем доме, рядом с часовней. Хотя вы-то на станции будете. Но мало ли. И обратно поедете – отвезу.

– Спасибо!

Дорога сделала плавный поворот, показались первые дома. Деревня и правда была большой, с просторными дворами за заборами из жердей. Я заметила несколько сравнительно новых домов, обшитых одинаковым светлым сайдингом, но больше было старых, типично северных – не слишком изящных, широких, с высоким цоколем и двускатной крышей. Одни бревенчатые, пропитанные чем-то коричневым, другие дощатые, серые – словно седые. Некоторые щеголяли искусной резьбой. Хватало и заброшенных, покосившихся, с забитыми досками окнами.

– Я вас прямо на пристань, – Александр свернул к берегу. – Федорыч там у бабки Авдотьи ждет, у сторожихи.

– А далеко до биостанции?

– Ну… как получится. Волны большой нет, минут за сорок дойдете. Хотя катер груженый будет, может, и побольше. Да не бойтесь, ночи-то белые, не заблудитесь.

Я почувствовала себя выжатым лимоном. Сначала три часа ночным поездом до Лодейного поля, оттуда семь часов рейсовым автобусом до Пудожа. Страшным, вонючим и неудобным автобусом, в котором даже ноги не вытянуть. У автовокзала, как меня и предупредили, ждал грузовик – еще почти два часа пути. Итого двенадцать. Плюс впереди сорок минут по озеру на катере. Но пугало на самом деле не это.

Сейчас грузовик остановится, я выйду из кабины – и окажусь лицом к лицу с Иваном. И он – вполне справедливо! – спросит: а какого хера ты здесь забыла, Саша?

Сказать, что не могла отказаться? Смешно, потому что запрос был не к нам, а от нас. Диссер? Еще смешнее. Не знала, кто начальник гидростанции? И вовсе детский лепет. Да нет, наглое вранье, потому что не могла не знать.

Выходит, остается только правда.

Я знал, что ты долбанутая, Азарова, скажет – или подумает – он, но чтобы до такой степени…

И будет абсолютно прав. А мне придется это перетерпеть. Как и месяц с ним рядом. Под одной крышей, в тесном контакте. Рабочем контакте, разумеется.

– Ну вот, приехали.

Александр остановился на берегу, у самого дощатого причала, где покачивался на волнах катер – небольшой, неказистый, полностью открытый – от ветра и брызг не спрячешься. Ивана я увидела сразу, он разговаривал с патлатым мужиком в камуфляже.

Изменился, отметила я как-то отстраненно. Похудел, прическа другая, щетину отпустил. Рыбацкие штаны, брезентовая грубая куртка, берцы.

Мы не виделись с того дня, когда получали в загсе свидетельства о разводе. Буквально вчера я пыталась подсчитать, сколько времени прошло. Оказалось, что без нескольких дней тысяча.

Тысяча дней после развода… Прямо название для женского романа.

– Здравствуй, Саша, – сказал он подчеркнуто спокойно, глядя куда-то мимо меня.

– Так виделись же, Федорыч, – удивился Александр.

– Я не тебе.

– А-а-а. Так вы знакомы, выходит?

– Знакомы, – Иван сплюнул в сторону. – Это моя бывшая жена.

– О как! – Александр озадаченно сдвинул бейсболку на затылок. – Ну… там это… монашьи коробки в кузове. Заберешь?

– Места мало. Ну ладно, давай. Когда еще паломники соберутся. Они там небось подъели уже все.

Я стояла рядом со своими двумя сумками в каком-то ступоре, даже не ответив на приветствие.

– Это все твои вещи? – Иван подхватил их, и я молча кивнула.

Александр с патлатым тем временем выгружали из кузова коробки, помеченные крестом, относили их на причал и плотно ставили в катер, и так уже изрядно заполненный. Мне даже стало страшно, доплывет ли. Когда последний уголок заняли сумки, немного места осталось только рядом с водительским – или капитанским? В общем, рядом со штурвалом.

– Счастливо, ребят! – крикнул Иван, заводя двигатель. – Сашок, ты рацию только не забывай на зарядку ставить, ладно?

– До свидания, – отмерзла и я.

Тяжело плюхая поперек волны, катер отошел от мостков, развернулся и взял курс в открытое… не море, конечно, но туда, где вода на горизонте сливалась с небом. Вскоре и тот берег, откуда мы отплыли, превратился в тонкую линию. Брызги летели в стекло, Иван то и дело смахивал их дворниками.

Надо же, и у катера, оказывается, есть дворники, а я не знала.

Черт, о чем я только думаю?

Хоть бы он сказал что-нибудь уже, а то словно камень на шее висит. Или лучше пусть молчит? Будем общаться чисто по делу, хочешь не хочешь, а придется.

– Ну и как это понимать? – тон был тяжелым, словно тот самый камень.

– Что именно? – малодушно уточнила я, оттягивая ответ.

– Саша, не надо включать дурочку. Какого хрена тебя сюда принесло?

– Мне нужно было «поле» по моей теме. По диссеру. Водоросли. Ты писал докладную, что у вас расплодились диатомы. Научрук предложил поехать.

– И ты не знала, что это моя докладная? – Иван с сарказмом вздернул брови.

– Узнала, когда уже согласилась, – еще барахталась я.

– И не могла отказаться?

– Могла, но…

– Но? – он повернулся ко мне, прищурив глаза. Так знакомо, до боли!

– Время поджимает, практика нужна… Хорошо, смысла нет врать. Не только поэтому. Это был… незакрытый гештальт.

– Да ладно! – Иван коротко, с издевкой хохотнул. – Неужели незакрытый? Что ты там, интересно, не закрыла? Мало с Магничем натрахалась у меня под носом?

– И это ты говоришь?!

Полыхнуло так, что из глаз посыпались искры. В самом буквальном смысле: в поле зрения замелькали огненные точки. Такое со мной и раньше бывало, когда резко падало давление. А лекарства где-то в одной из сумок. Надо срочно успокоиться, иначе обморок доберется до меня раньше, чем я до них. Нервы, бессонная ночь, весь день в дороге – ничего удивительного.

Закрыв глаза, я глубоко и медленно дышала, считая про себя. Пусть говорит что хочет, я просто не буду слушать.

Нет, я не думала, конечно, будто за три года все улеглось настолько, что мы встретимся друзьями. Но не предполагала, что не улеглось вообще ничего. Как будто только вчера, наговорив друг другу такого, после чего обратной дороги уже нет, подавали через Госуслуги заявление на развод, а потом я срывала с вешалок свои вещи и кидала их в чемодан. Как будто только вчера вышли из загса со свидетельствами о разводе, и он сказал: «Надеюсь, больше тебя никогда не увижу», а я ответила: «Взаимно!»

Ну что ж… наши надежды не сбылись. Мы все-таки встретились.

____________

*Лимнология (озероведение) – раздел гидрологии, изучающий физические, химические и биологические аспекты пресных закрытых водоемов. Имеется в виду Институт озероведения Российской академии наук в Санкт-Петербурге

Глава 1

Александра

двумя неделями раньше

– Шурочка, там Глеб Матвеич тебя зовет.

Лаборантка Дина хлопала наращенными кукольными ресницами и притворялась, будто я не просила так меня не называть. Имя свое я не любила, но если Александру и даже Сашу терпела, то Шура бесила до зубовного скрежета.

Имечко подкинул дед-полковник, мечтавший о внуке. Родители, словно чувствуя смутную вину за необеспечение требуемого, взяли под козырек. Ровесникам сочетание имени и фамилии ничего не говорило, но люди постарше, услышав «Александра Азарова» – точнее, «Шура Азарова», – начинали улыбаться. А дед и вовсе звал меня «корнет Азаров»*, тем более, лет до десяти я больше была похожа на мальчишку и дружила в основном с мальчишками.

С Матвеичем, начальником лаборатории, где я числилась в качестве старшего научного сотрудника, мы были в хороших отношениях, поэтому вызов вряд ли предвещал что-то неприятное. Скорее, разговор предстоял по моей диссертации, которая подбуксовывала без практической части. Война водорослей – тема не революционная, хорошо проработанная, с богатой теорией, но я подвязывала ее именно на практику, причем на примере северо-западных озер, где из-за климатических колебаний процесс резко активизировался. Поэтому Матвеич, мой научрук, хотел отправить меня «в поле», как только подвернется случай.

– Присаживайся, Александра, – кивнул, не отрываясь от монитора, Матвеич, когда я вошла в его отгороженный от лаборатории кабинетик. – Тут из Петрозаводска ответили, по твоей теме. Начальник волозерской биостанции еще в прошлом году жаловался, что резко пошли в рост диатомы**, которых раньше почти не было. Там экосистему сильно нарушили, когда озеро превратили в водохранилище, еще в тридцатые годы. Сейчас гидрологический режим естественный, но восстановление идет медленно. В последнее время из-за жары вода летом сильно цветет, рыба страдает. Что, поедешь, посмотришь?

– Да надо, конечно. Только как с отпуском скомпоновать?

Запрос-то был еще в мае, и я рассчитывала поехать в конце июня или в начале июля. Сдвигать отпуск не хотелось.

– Ты у нас когда идешь? – он открыл в компьютере график. – В августе? Давай так, мы тебе оплачиваем две недели командировки в июле, а дальше ты сама смотри, оставаться еще или уезжать прямо в отпуск.

– Хитро, Глеб Матвеич, хитро, – возмутилась я. – Вы же знаете, что там меньше месяца не получится. То есть мне две недели впахивать во время законного отпуска?

– Ну, Сашенька, это же твоя диссертация, не моя, – Матвеич развел руками. – Без практики не защитишься. Посмотри иначе. У тебя получится аж целых полтора месяца отпуска. Я бы сейчас сам махнул хоть на Байкал, хоть на Ладогу.

– Ага, и две трети этого отпуска я буду работать.

– Ну как хочешь. Было бы предложено. Но сама понимаешь, без практической части…

– Подумать можно? – пробурчала я, прекрасно понимая, что сдамся. Он прав, без практики диссертации не получится. Но не без боя же сдаваться!

– Разумеется. Скажешь завтра, я официальный запрос сделаю.

Угу, то есть ты тоже понимаешь, что я соглашусь. Наверно, прямо сейчас и напишешь, только отправку отложишь. На всякий случай.

Вообще-то, подумалось по возвращении в лабу, кое-кто конкретная нахалка. Месяц на карельском озере – мечта, а не работа. Тем более самая пашня по анализу будет уже потом, в институте. А там что – съемка, пробы, посевы, первичная обработка данных. Конечно, площадь большая, придется покататься, но это же в удовольствие. Опять же с новыми людьми познакомлюсь. Гиперконтактностью я не страдала, скорее, наоборот, но с коллегами общалась с охотно. Сколько ни бывала на таких вот биостанциях, и больших, и совсем крошечных, всегда с пользой.

А когда-то, еще студенткой биофака, во время летней практики познакомилась на такой станции с Иваном…

А вот об этом лучше вообще не вспоминать. Почти три года прошло после развода, но стоило о нем подумать, как желудок отзывался сосущей болью, а кончики пальцев противно немели. Психосоматика, чтоб ей! А еще…

Стыд, злость, разочарование, обида. Адский коктейль! Напилась вдоволь, и больше не хочется.

Все, теперь у меня другая жизнь. Милая веселая девочка Саша Лазутина ушла в прошлое, оставив вместо себя Александру Андреевну Азарову, старшего научного сотрудника академического института, кандидата биологических наук с прицелом в доктора. Женщину жесткую, суровую, без сантиментов. Боевого дикобраза, который зарекся подпускать к себе кого-то ближе, чем на расстояние выстрела. Хоть мужчин, хоть подруг. Подруг – особенно.

По сути, единственной моей подругой осталась мама. Вот уж на кого точно можно было положиться с закрытыми глазами. В детстве я ее обожала, в подростковом возрасте считала… э-э-э… немного отставшей от жизни, ну а потом мы стали самыми близкими людьми, особенно после смерти папы. Ванька не в счет, это было совсем другое. Если я сейчас не выворачивалась перед ней наизнанку, то не потому, что боялась быть непонятой, а просто не хотела грузить. Уж слишком близко к сердцу она принимала мои проблемы.

Маме я сейчас и писала, открыв воцап:

«Мазер, планы по звезде. Дача отменяется. Извини».

Матушка моя, по образованию и профессии художник-график, уже отметив полтос, освоила 3D-анимацию. И очень даже успешно освоила. Работала на удаленке в крупной рекламной фирме, лепила мультяшные ролики, зарабатывая вдвое больше, чем я. Обычно в мае мама уезжала на дачу и жила там до октября. Мы договорились, что две недели отпуска я проведу там с ней, а потом поеду в Сочи: билеты на самолет и гостиница уже были забронированы.

«Че так?» – отозвалась она, добавив огорченный смайлик.

«Командировка для диссера. В Карелию, на месяц».

«Жаль. Но здорово. Я бы тоже съездила».

«Не, тебе не понравится. Там сортир на улице и интернета нет. И комары. Огромные, как лошади. Много».

«Ну тады ой».

Вернувшись домой, я наскоро перекусила и полезла на антресоли за «озерной» одеждой: вейдерсами***, курткой-непромокайкой и болотными сапогами. Все объемное, тяжелое, но без них никак.***

Запрос Матвеич отправил, получил «одобрямс» и оформил мне двухнедельную командировку на волозерскую биостанцию. По времени подогнали так, чтобы я могла откусить еще недели полторы-две от своего отпуска, а потом сразу поехать в Сочи.

– Саша, только тут такое дело… – Матвеич побарабанил пальцами по столу. – Вообще-то там две биостанции, это же национальный парк. Была одна, но потом гидролога отселили отдельно. Вторая совсем маленькая, людей – начальник да лаборант. А сейчас вообще один начальник остался, лаборант уволился. Тебе туда.

– То есть вы, Глеб Матвеич, отправляете меня в лапы к одинокому мужику? – беззаботно хохотнула я. – Не боитесь, что охмурит и оставит у себя лаборанткой? Или начальник не мужик?

– Мужик как раз. Штатник из петрозаводского университета. Кандидат, старший преподаватель.

– И чего его в дичь потянуло? Научный отпуск?

– Откуда я знаю. Приедешь – спросишь. Вот, я записал. Зовут его Иван Федорович, фамилия Лазутин.

– Что?!

Может, послышалось? Или это шутка такая?

Меня резко замутило, виски сдавило стальной лапой.

Да нет, не может быть. Совпадение.

Какое, к черту, совпадение? Гидролог, кандидат наук Иван Федорович Лазутин. Ведь их же прямо как грязи, куда ни плюнь – попадешь в гидролога Ивана Федоровича Лазутина. Я понятия не имела, чем Иван занимался после развода. Мог и в Петрозаводск перевестись. А оттуда уехать в глухомань. Это вполне в его стиле, он на зарплату не подвязан, как я.

– Александра, тебе плохо? – забеспокоился Матвеич. Видимо, я очень сильно изменилась в лице.

– Это мой муж. Бывший, – словно сухими листьями прошелестело. Губы онемели, как и пальцы.

– Да ладно! – он захлопал глазами. – Серьезно?

– Куда уж серьезнее.

– Ну, слушай… Мы, конечно, сами напросились, но я могу отбой дать. И правда ситуация щекотливая.

– Глеб Матвеич, мы… очень нехорошо развелись. Совсем не друзьями.

– Понял, Саша. Без вопросов. Сейчас напишу, что отменяется. Найдем тебе другие водоросли, не переживай.

– Какие другие? – вздохнула я, разглядывая щербинку на столе. – Мне же резкий рост нужен. И желательно у нас, а не где-нибудь в Сибири. И этим летом. Чтобы зимой защититься. Значит, вотпрямщас нужно. Про отпуск я уже молчу, хрен бы с ним. Черт!..

– Ну, матушка, – Матвеич развел руками, – тогда не знаю. Думай, еще неделя есть. Отменить в любой момент можно. Не им твоя поездка нужна, тебе. Надумаешь – скажешь.

Я вышла на ватно подрагивающих ногах, села за стол, тупо уставилась на монитор, в аквариуме которого плескались золотые рыбки скринсейвера.

Ну что за непруха, а?

Здравый смысл говорил, что никакая диссертация не стоит месяца моральной каторги и неминуемого обострения на нервной почве хрони в виде язвы желудка и гипотонии. Ну не найдется для меня другой практики этим летом, не смогу защититься зимой – что, конец света? Все умрут?

Ну… конец не конец, но менять планы не слишком весело. Будучи старшим научным сотрудником академического института, я имела все шансы уже в следующем году получить вместе с докторской степенью еще и научное звание доцента. Защита должна была подтянуть меня по формальным критериям, по которым я пока недотягивала. А звание – это не только статус, но и существенная прибавка к зарплате, что немаловажно.

– Саш, ну как, уже точно едешь? – подскочила Зиночка, наша «младшенькая»: всего год после института, научный сотрудник без степени. Даже не аспирантка – соискательница. Как ей удалось попасть к нам, оставалось загадкой. Наверняка по чьей-то протекции. – Всякой разноцветной завистью завидую. Обожаю Карелию! Какая красота!

Да кто же не любит Карелию?

Пробубнив что-то невнятное, я вышла в коридор – точнее, рекреацию.

Когда-то в здании института располагалась школа, построенная после войны. Так уж забавно совпало, что первые несколько классов в ней училась моя мама. Потом школа переехала куда-то в новый район, а учеников распихали по соседним. Как-то я даже устроила маме ностальгическую экскурсию. С тех пор, конечно, многое изменилось, но она ходила, вздыхала и закатывала глаза.

«Саша, здесь у нас был спортзал. А тут столовая, а вон там наш класс, первый «А»».

Так вот коридоры тоже остались – широкие, с большими окнами. Там школьники на переменах прогуливались парочками по кругу. Или стояли у подоконников. Вот и я сейчас стояла, уткнувшись лбом в стекло.

Можно сколько угодно притворяться перед собой, но дело не в защите. Не только в ней.

Казалось бы, расставшись, мы с Иваном сожгли все мосты. Безвозвратно. А до этого собственными руками убили все то доброе, теплое, нежное, что было между нами. И даже злость оборвалась в пустоту.

Не осталось ничего. Два человека, которые когда-то так сильно любили, стали друг другу абсолютно чужими.

Я жила дальше. Работала, куда-то ходила, с кем-то встречалась. С мужчинами не складывалось? Так я и не хотела, чтобы складывалось. Немного флирта, немного секса, а большего и не надо. У меня все в порядке! Мне никто не нужен!

Но тогда почему всякий раз, когда я слышала имя Иван, что-то внутри сжималось и не давало вдохнуть полной грудью? Почему тысяча мелочей снова и снова напоминали о нем?

Я говорила себе, что три года – это слишком мало, чтобы полностью выкорчевать проросшее вглубь. Мы провели вместе гораздо больше времени: год до свадьбы и шесть лет были женаты. И сейчас, когда внезапно возникла перспектива новой встречи, поняла, что так и не отпустила его.

Я думала, что поставили точку, но оказалось, это было многоточие. По крайней мере, для меня. Мы разошлись на эмоциях, буквально на истерике, ненавидя друг друга. И если бы я увидела Ивана сейчас, на холодную голову, возможно, это и стало бы настоящей точкой. Да, было бы тяжело, больно – но после этого я смогла бы идти дальше. Жить, а не висеть сферическим конем в вакууме.

Ну что ж… ученый – всегда ученый, и вся его жизнь – один большой эксперимент.

________________

*имеется в виду героиня фильма Э. Рязанова «Гусарская баллада»

**диатомовые водоросли, отличающиеся наличием кремниевого «панциря»

***непромокаемый полукомбинезон для рыбалки, иначе «забродники»