Текст книги "Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

18. Красавица и чудовище

Жара с каждым днем усиливалась. В лесу стояла мертвая тишина. Не пели птицы, не шебуршали по кустами мелкие твари, не стрекотали кузнечики. Все попрятались и затаились, чтобы не тратить силы. Только изредка пробегал по верхушкам деревьев ветер – горячий и ленивый. Зато можно было не беспокоиться о том, что кто-то подберется незамеченным: лесная подстилка высохла настолько, что каждый шаг отзывался треском и шорохом.

– Тебе хорошо, – говорила Аня, которая плюнула в конце концов на походные правила и ходила в стрингах и огрызках рубашки, – ты хладнокровный.

– У меня нет терморегуляции, – возражал Вася, забившись в самую густую тень, – если температура воздуха тридцать пять, то и моя тоже тридцать пять. При сорока двух я могу погибнуть, как и человек.

– А у людей в норме – тридцать шесть и шесть десятых. Значит, тебе все равно сейчас легче, чем мне.

– Поменяемся?

– Спасибо, не надо, – фыркала Аня.

После ночного грабежа они решили дальше пока не ходить и провести три следующих дня у ручья, мелевшего прямо на глазах. Подумав и что-то там прикинув, Вася прямо лапами вырыл в русле глубокую яму. Выкопанный песок и глина пошли на строительство запруды. Вторую яму он отрыл выше по течению.

– Эта для питья, – сказал Вася, отмывая когти от глины. – Только пусть отстоится. А большая – тебе для купания.

– Ыыы! – блаженно застонала Аня, которой было достаточно одного дня без душа или ванны, чтобы почувствовать себя грязной, как свинья. – А почему мне? А ты?

– Я купаюсь исключительно для удовольствия. В глубокой воде. Чтобы можно было плавать. А для гигиены мне мыться не обязательно.

– Это как это? – не поняла Аня.

После несколько походных дней от Славы стало разить, как от старого козла, а Вася действительно был свеж, словно только что из душа. Хотя Аня довольно много времени проводила среди мужчин в условиях повышенной физической активности, запах пота и грязного белья неизменно вызывал у нее рвотный рефлекс. «Ах, какие нежности при нашей бедности», – ворчал тот-о-ком-лучше-не– вспоминать, когда она пинком отправляла его мыться.

– Бонус трансформации, – усмехнулся дракон. – Грязь, пот и прочая вонь обнуляется дважды в сутки. Очень удобно. Даже зубы можно не чистить.

– Не могу сказать, что сильно тебе завидую, но да, очень удобно, – согласилась Аня.

– Впрочем, если нам где-нибудь попадется душ, прекрасная, я с удовольствием приму его вместе с тобой.

– Охальник! – притворно возмутилась Аня.

– Аз есмь, – серьезно подтвердил Вася. – И попробуй сказать, что тебе это не нравится. Впрочем, в ближайшее время придется обойтись без душа. Откуда ему взяться без электричества. И я даже знаю, кто в этом виноват.

Аня дернула Васю за хвост, и все закончилось догонялками с визгом и хохотом, хотя при такой жаре и шевелиться-то особо не хотелось. Удирая от дракона, она поймала себя на мысли, что занимается этой забавной и волнующей фигней вовсе не с красивым мужчиной, а с зеленым ящером, и это ее нисколько не смущает. Красавица и чудовище, блин! Дисней отдыхает.

Кончилось все тем, что Вася подхватил ее под мышку, взлетел и усадил на ветку высоченной ели.

– Посмотрю, как ты будешь слезать, миссис Смит.

Фраза Аню оцарапала. Не меньше, чем еловая кора – голые ноги и задницу. Не мог Вася ничего знать про миссис Смит. Никак не мог. Она готова была допустить, что в этом идиотском мире есть сказки, похожие на «Царевну-лягушку», фольклор есть фольклор, но фильм про мистера и миссис Смит – это было уже слишком.

– Сними меня! – потребовала она. – Немедленно!

Вася, парящий у вершины, хотел сказать что-то ядовитое, но посмотрел на ее лицо и осекся. Осторожно подхватил и опустил на землю.

– Анна, что случилось?

– Откуда ты знаешь?

– О чем? – не понял Вася.

– О миссис Смит.

– Не знаю, – пожал крыльями дракон. – В смысле, не знаю, откуда знаю. Просто само вылезло.

– Хорошо, давай по-другому. Что ты о ней знаешь?

– Ну… – задумался Вася. – Это такая суперкрутая дамочка из фильма. Агент какой– то там спецслужбы. Как и ты. И у нее такой же крутой муж. Тоже агент. И играют их какие-то крутые актеры. Знаменитые.

– Ты видел этот фильм? – перебила Аня.

– Нет. Я вообще не любитель фэнтези. Может быть, читал?

– Где? В газетах?

– Анна, ты можешь объяснить, в чем дело? – нахмурился Вася.

– Это наш фильм. Нашего мира. «Мистер и миссис Смит». Не фэнтези – экшен. И они не агенты спецслужб, а наемные убийцы, которым заказали друг друга. Но это неважно. Ты не мог ни видеть его, ни читать о нем. Так что, похоже, ты тоже не здешний, Вася. Как и мы со Славкой.

– Не думаю, – дракон покачал головой. – Вы прекрасно помните вашу жизнь в своем мире, помните, как попали сюда. А мое первое воспоминание – наша с папашей пещера. Мне три года, и он советует мне, в какой позе лучше трансформироваться из эльфа в дракона. Даже если предположить, что он наврал о моем происхождении и меня как-то доставили сюда из вашего мира, то я никак не мог видеть там фильм про миссис Смит. И потом смотри, вы со Славой попали сюда в своем облике, а я? Судя по тому, что я слышал от него, в вашем мире нет ни драконов, ни эльфов. Так что, думаю, ты ошибаешься.

И тут Аню словно крапивой обожгло. И как она только раньше не догадалась?!

Миссис Смит. Царевна-лягушка. Пирог с сублимированным мясом «гол… вел… ы». И множество других мелких деталей.

Поздравляю, Анна Андреевна, аналитик хренов! Вы абсолютно профнепригодны!

– Кажется, я все поняла, Вася, – сказала она. – Я знаю, кто этот чертов настоящий Черный Властелин. Он тоже из нашего мира. Сразу можно было догадаться. Видимо, здесь время идет совсем иначе. Или мы живем по времени нашего мира. Внутренне, организмом. Поэтому этот чертов гад существует здесь уже тысячу лет и не собирается умирать. Просто прячется где-то. Мне здесь сразу все показалось очень странным. Вы говорите на нашем языке, да еще жаргон используете. Упоминаете какие-то реалии нашего мира. Одеты в одежду, которую у нас носили лет пятьсот-шестьсот назад. И при этом мир технически развит, даже больше, чем наш. У нас, к примеру, такие вот электрические машины с автопилотом только разрабатываются.

– Выходит, он попал сюда тысячу лет назад по нашему времени и начал подгонять наш мир под себя, – задумчиво сказал Вася. – Надо думать, тогда здесь все было иначе. Но он как-то нашел способ влиять на действительность. И не только материально. Эта энергия девственности… Видимо, мы уже рождались с теми знаниями, которые были у него. Или он запихивал их в наши головы, когда заставлял плясать под свою дудку.

– Ты только что сказал «заставлял плясать под свою дудку», – усмехнулась Аня. – Это тоже наша поговорка.

– Как ты вообще догадалась? Из-за фильма?

– Не только. Просто приключилась критическая масса. Переход количества в качество. Много-много мелких моментов, но до сих пор как-то не складывалось в одну картину. Удивляться я начала буквально с первого момента, как сюда попала. Нет, когда увидела двух теток в средневековом платье, которые говорили по-русски. Даже была дикая мысль, что это реконструкторши. Есть у нас любители поиграть в историю. Но потом сказала себе: ну мало ли, что мы вообще знаем о вселенной. Есть такая теория, что параллельно существуют миллионы миров, бесконечное количество. И если их так бесконечно много, почему бы не быть и такому вот хитровы… думанному.

Аня замолчала, хотя видела, что Вася ждет продолжения. В их единственной бутылке питьевой воды оставалось на донышке. Она допила, налила остывшей, но еще теплой из берестяного котелка, и отнесла к ручью – охладиться в запруде. Вернулась к кострищу и продолжила:

– Первый раз что-то такое у меня шевельнулось, когда я сидела в логове Сапиентиса и ждала, пока откроется замок. Родольф – ну, чиновник из гарема, его правнук – выставил таймер, чтобы меня никто не нашел, пока он не удерет за границу. Сапиентис уснул, а я пошла в кладовую поискать какой-нибудь еды. И нашла замороженный пироге мясом «гол… веп… ы».

– С каким мясом? – переспросил Вася.

– Я тоже не поняла. Выглядело оно довольно противно, а этикетка стерлась. Тогда не поняла. Но что-то такое шевельнулось в памяти. Знаешь, я, когда не могу что-то вспомнить, обычно делаю себе такую мысленную пометку: подумать об этом потом. Либо вспомнится само, либо все это будет уже неважным. Но потом у меня просто времени не было к этому вернуться. Нет, вру, один раз пыталась, но так и не вспомнила. И только сейчас поняла. Голый вепрь Ы. Вот чье там мясо было! То есть не его мясо, конечно. Это было название. Пирог с сублимированным мясом «Голый вепрь Ы». У нас часто бывает такая петрушка – котлеты «Три поросенка», куриные окорочка «Золотой петушок».

– Подожди-ка, – наморщил лоб Вася. – Это из книги какой-то. Вроде, фантастика, нет?

– Да. «Трудно быть богом». Братья Стругацкие – очень известные писатели. Но ты об этом знать никак не можешь.

– А я и не знаю. Но голый вепрь Ы – это как раз почему-то знакомо. Впрочем, может, я читаю твои мысли? Не специально, а в режиме сканера?

– Не могу сказать, что мне нравится эта идея, но, в принципе, не так уж и важно. Даже если миссис Смит и вепря ты отсканировал из моей головы, пирог все равно остается объективной реальностью. Я его видела. И даже использовала для гадания – вместо монетки. Производитель пирога никак не мог использовать мой мозг для нейминга. Этот креатив ему подкинул тот, кто всем тут управляет. Или управлял. Так что теперь мне еще сильнее хочется найти эту тварь. И что-нибудь ему оторвать. Без возможности пришить обратно.

– Пожалуй, я тебя полностью в этом поддержу, – кивнул Вася. – Как ты думаешь, он все еще может наблюдать за нами?

– Не знаю, – Аня невольно посмотрела по сторонам. – Но даже если… Пусть ослепнет, извращенец поганый. Или тебя это смущает?

– Меня?! – дракон фыркнул пламенем. – Смущает?

– Ты поосторожней с огнем, пожалуйста. Тут все сухое, в момент загорится, зажаримся, как куропатки.

– Слушаюсь, товарищ командир. И не пора ли нам пообедать?

После обеда ниже по течению ручья обнаружились густые кусты, где было хоть немного прохладнее. Вася расчистил небольшую прогалину, и они устроились подремать, подстелив украденный плед. Аня привалилась к драконьему боку,

поглаживая его шею.

– Мурр! – сказал Вася, блаженно щурясь. – Почувствуй себя котом. Или сумкой. Слушай, а ты не могла бы ночью почесать мне спину? Всю жизнь мечтаю, чтобы красивая девушка эта сделала. Не драла когтями в интересный момент, а просто почесала. Нежно и ласково. И я усну. И буду видеть приятные эротические сны. Разумеется, с ее участием.

– А пятки тебе не надо почесать? – усмехнулась Аня.

– Пятки нет, только спину. Да ладно, что тебе, жалко, что ли? Я ж не прошу мне прыщи выковыривать.

– У тебя нет прыщей, ящерица! Аж противно, насколько ты идеален. Хорошо, не плачь, почешу. Все равно больше от тебя никакого толку.

– Вот пример железной женской логики! – восхитился Вася. – Извини, что напоминаю, но это как раз от тебя еще два с лишним дня никакого толку. Кроме всяких непотребных штучек.

– Непотребных, говоришь? – Аня вскинула брови. – Может быть, ты вообще предпочитаешь секс по свистку в миссионерской позе? Упал – отжался. И никаких излишеств. Лучше скажи сразу, чтобы я знала, чего ждать.

– Моя дорогая, – дракон поцеловал ее руку, – давай обойдемся без спойлеров, а? Так я тебе все и рассказал. Могу только намекнуть, что четыре года тяжких трудов даром не прошли. Может, еще и ты что-то новенькое для себя узнаешь.

Как ни пыталась Аня удержаться от смеха, но не смогла, и получилось какое-то то ли хрюканье, то ли кудахтанье.

– Знаешь, – сказала она, – как-то в детстве я читала одну книгу. Там мальчик пытался вырабатывать силу воли. Смотрел на пирожное – и не ел. Правда, потом все равно не удержался. И я тоже решила попробовать. Купила пирожное, поставила его перед собой на письменный стол и не ела целых четыре дня. Потом решила, что уже достаточно силы воли выработала, и съела.

– Оу… Кажется, я догадываюсь, что было дальше…

– Да, – вздохнула Аня. – Дело было в августе, а пирожное было с кремом… Три дня в туалете, безвылазно. Так что откладывать приятное на потом не всегда полезно.

– Не волнуйся, я не испорчусь.

– Очень на это надеюсь. Не будешь смеяться?

– Конечно, буду, – кивнул Вася. – Говори.

– Знаешь, первые пару дней меня просто крючило и плющило, когда ты утром превращался в дракона. Славка так еще поддел ехидно: что, мол, испытываешь экзистенциальный шок? И я ответила, что, скорее, когнитивный диссонанс. И это была чистая правда. Я даже описать не могу, что чувствовала. И вдруг это куда-то исчезло. Само собой. Вот мы сейчас тут с тобой обсуждаем, в какой позе будем послезавтра заниматься… любовью, и меня нисколько не напрягает, что ты – дракон.

Уловив ее заминку, Вася посмотрел на нее внимательно, но ничего не сказал, словно ждал продолжения.

– Такое ощущение… У нас часто что-то рекламируют ростовые куклы. Ну там огромный зуб – стоматологию. Или акула – рыбный ресторан. Ходят люди в костюмах, листовки раздают. Так вот, у меня такое ощущение, что я сейчас вижу такой костюм дракона. А в этом костюме…

– Тот, кого ты любишь.

Аня вздрогнула и почувствовала, что краснеет. Да что там краснеет, ее словно жидким огнем залило с ног до головы.

– Да, – сказала она просто. – Так и есть. Может, это слишком быстро? Мы меньше двух недель знакомы.

– Это драконом ты меня знаешь меньше двух недель. А эльфом – всего пятые сутки. Я в тебя влюбился сразу, как увидел. Никаких там ударов молний и прочих глупостей. Просто посмотрел на тебя и понял, что мне нужна только ты. Всегда. Можешь не верить, но я знал, что так и будет.

Аня молча улыбалась, прикрыв глаза. Так хорошо ей не было еще никогда в жизни. Прошлое отступило куда-то далеко. Нет, она не жалела ни о чем, что было. И бабушка ей так говорила всегда: ни о чем не жалей, все для чего-то нужно. Но все это было так далеко. Неужели ей правда казалось, что она любит Максимова? И будущее тоже было далеко, хотя до него было рукой подать. А настоящее замерло. Они вдвоем были в нем – как внутри сверкающего, сияющего радугой мыльного пузыря. Непрочного, призрачного – но такого прекрасного.

– Слишком быстро – ерунда, – сказал Вася. – Можно знать друг друга всю жизнь. И не испытывать ничего. Ни любви, ни ненависти. Вообще ничего. Хотя у меня такое чувство, что я действительно знал тебя всегда.

Теперь время шло странно. До того, чего они оба так ждали, оставалось целых два дня, и они тянулись бесконечно. Но затем их самих ждало то, что пугало неизвестностью, и хотелось оттянуть это, отложить, а время бежало так быстро. Дни проходили в разговорах обо всем на свете, приправленных томлением желания, когда за каждым словом стоит намек, хорошо понятный обоим. Это было похоже на подростковое волнение, когда все еще только впереди, когда влечение мешается со страхом и любопытством. И все же Ане казалось, что так она не волновалась даже перед тем, как распрощалась с девственностью. Тогда она не представляла, чего ожидать. Теперь – не могла дождаться.

Ночи были просто невыносимы. Лежать рядом, держать друг друга в объятьях и обходиться жаркими ласками на грани фола. Зная, что, в общем-то, ничто не мешает пойти дальше и удовлетворить желание, от которого темнело в глазах. И все же Аня поняла, насколько прав был Вася. По большому счету, тот странный способ, которым он избавил ее от боли, к сексу имел отношение лишь по касательной – в любом смысле этого слова. И можно, конечно, было сказать: ладно, сейчас как-нибудь вот так, а потом уже… Но как-нибудь не хотелось. К альтернативным способам Аня относилась именно так, как сказал Вася: острая приправа, но точно не основное блюдо. Поэтому было в этом мучительном ожидании утонченное, на грани мазохизма, наслаждение: подождать – и получить сразу все, не довольствуясь малым.

Аня перекатывала во рту слово «люблю», как леденец, как янтарную бусину от бабушкиного ожерелья, и улыбалась. Раньше оно казалось ей пустым, фальшивым и едва ли не постыдным. Максимову она его ни разу не сказала, обходясь скороговоркой «я тебя тоже». Может быть, потому, что по отношению к нему оно как раз и было пустым? Аня пыталась сравнить – и понимала: то, что она испытывала к нему, было чем-то болезненным. Получить, добиться… Да, Вася был прав: она была захватчицей, завоевательницей, и достанься ей Максимов в полную и нераздельную собственность, скорее всего, очень скоро наскучил бы. Но теперь все было иначе. Это чувство было другим – мягким и теплым, ясным и радостным, без единой темной ноты. А еще в нем было то, чего она никогда еще не испытывала: такая нежность, от которой щипало в носу и наворачивались слезы.

Аня не могла поверить, что знает Васю всего несколько дней. Видимо, эти дни обладали какой-то тайной магией, поскольку смогли вместить в себя то, на что обычно уходят недели и месяцы. Она – вслед за ним – могла сказать: мне кажется, я знала тебя всегда. Как будто именно его ждала, его искала и никак не могла найти. В это было нелегко поверить, но она позволила себе это сделать…

Последний день их странного похода был особенно жарким. И долгим, как тридцать первое декабря в детстве. Ане хотелось мысленно подтолкнуть стрелки Васиного «Ориента», чтобы они передвигались быстрее. Ей казалось, что все вокруг переполнено чувственным через край: изнывающее от зноя белесое небо, поникшие листья, тихий плеск ручья на перекате. А запах… Разогретая сосновая смола, болотная трава-пушица, сухой мох, ядовитые белые цветы. Терпкий, бесстыдный, откровенный, он дурманил, сводил с ума, накатывал тяжелыми волнами, которые сливались с теми, которые рождались в самой глубине ее существа…

Начало смеркаться. Они не разговаривали и даже сидели поодаль, словно уже не в состоянии выносить близость друг друга. Иногда Аня ловила Васин взгляд и напряженно улыбалась, изнывая от нетерпения.

– Я пойду к ручью, – сказала она, когда дракон в очередной раз посмотрел на часы и кивнул: пора.

Подойдя к запруде, Аня скинула свою символическую одежду, подобрала волосы и вошла в воду, словно совершая тайный колдовской ритуал. Ей хотелось смыть с себя груз прежних чувств, ошибок, разочарований, встретиться с тем новым, что ждало ее, такой же обновленной. Вода, едва доходившая до пояса, была теплой, но ее сейчас не охладило бы даже ледяное озеро водяного.

Выйдя на берег, Аня лишь слегка вытерлась остатками рубашки. Ночь не принесла прохлады, кожа сохла почти мгновенно, а ей хотелось сохранить хотя бы каплю свежести. Она шла медленно, продлевая эту сладкую пытку, как будто не хватило предыдущих дней. За деревьями был виден свет – там горел костер, там ждал ее тот, кого так ждала она сама.

Стараясь ступать бесшумно, Аня вышла на край поляны и остановилась, любуясь им. Костер горел в отдалении – не для тепла, а лишь для того, чтобы видеть друг друга в зыбких отблесках. Вася обернулся, увидел ее и пошел навстречу.

– Я бы хотел, чтобы все было более… романтично, – сказал он и вдруг подхватил Аню на руки, прижимая к себе.

– А по-моему, удивительно, – прошептала она, жадно вдыхая его запах, от которого кружилась голова. – Как будто мы одни во всей вселенной.

– Так и есть…

Что именно происходило потом, Аня не смогла бы описать, даже если бы очень захотела. Все слилось в один безумный восторг и экстаз, когда наслаждение тела и чувства, соединившись, усиливают друг друга неимоверно. Это было совершенно магическое ощущение единства и неделимости, когда глубоко соприкасаются не только сокровенные части тела, но и души, мысли. Они проникали друг в друга, став таинственным волшебным существом – с общей кровью и дыханием, с одним сердцем на двоих.

Его руки, губы, язык – они были везде, и Аня чувствовала себя музыкальным инструментом, который поет, подчиняясь умелому музыканту. Каждая ее клеточка отзывалась на его прикосновения, дрожа от радости и предвкушения еще большего удовольствия. Или нет, они были как две струны, поющие в унисон, многократно усиливая резонансом звук друг друга. Она забирала его всего, вбирала в себя – и ровно столько же себя отдавала взамен.

Шаг за шагом они приближались к той загадочной мерцающей дали, где в самой сердцевине мироздания рождались и разлетались во все концы вселенной новые галактики. И на последнем судорожном вздохе Аня почувствовала, как ее затягивает сияющий звездный вихрь…

– Так не бывает, – прошептала она, когда мир наконец проступил из того инобытия, где они только что побывали вдвоем. – Так просто не может быть.

– Я думаю, у нас еще будет возможность повторить. Ну, чтобы проверить: а вдруг нам это только показалось, – тихо сказал Вася, и Аня по голосу поняла, что он улыбается.

Костер догорел, луна скрылась за тучами, и она почти ничего не могла разглядеть в темноте, но казалось, что теперь ей дана мистическая способность видеть иначе – с помощью слуха, прикосновений и еще сотен тончайших ощущений, для которых не было названия.

На лицо упала капля, потом еще одна. Дождь был мелким и теплым, он ласкал их разгоряченные тела, словно на что-то намекая.

– Странно, – сказал Вася, отведя от Аниного лица пряди спутавшихся волос. – Обычно после такой жары бывают грозы и ураганы.

– Ну, ты же хотел принять душ вместе со мной, – засмеялась она, запрокинув голову, и не смогла сдержать стон, когда его губы начали собирать дождевые капли с ее груди…