Текст книги "Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин
Татьяна Рябинина
1. Отбор в гарем
Все совпадения с реальными лицами, местами и событиями являются случайными:)))
– Последняя, Ваше Темнейшество.
Ливрейный лакей пропустил в рабочие покои очередную кандидатку и с поклоном вышел, плотно прикрыв дверь.
– Располагайся! – Черный Властелин устало кивнул на длинный стол, в полировке которого сотни девственных задниц протерли изрядную плешь.
– У вас что, нормальной кровати нет? – капризно надула и без того пухлые губки Девственница номер десять.
– Поговори еще тут!
Властелину все надоело до чертиков. Дворец, регламент, гарем, общественные обязанности – в общем, все. Захотелось натянуть джинсы, взять ящик водки из паучьих лилий, тазик замаринованной байбачатины – и к водяному на озеро. Дракона Васю прихватить для компании. Эх, была бы хоть какая-нибудь девчонка веселая, чтобы и подурачиться с ней, и в кустах всласть поваляться. Но откуда ж ее взять? В Темном королевстве таких нет. Вася уже замумукался жрать отбракованных девственниц. Жалуется на изжогу и несварение желудка. И под это дело опять выписал из корчарни бочку настойки на муравьиных жопках. Типа, лечится он ею, алкаш крылатый.
Девственница грациозно вспорхнула на стол и села, скрестив по-турецки длинные ноги. Короткое алое платье задралось, пикантно приобнажив то, на что Властелину уже и смотреть-то не очень хотелось. Поэтому он поднял глаза выше.
Последняя на сегодня кандидатка в гарем была… в общем, ничего так. А главное, отличалась от скучных стандартов модельной красоты, принятых в королевстве. Никакой пышной мягкости, округлых форм и томного взгляда. Девушка была высокой и поджарой, как молодая борзая. Под обтягивающим платьем угадывался хороший пресс. Бюст… Бюст был именно таким, какой больше всего нравился Властелину – высоким, упругим и небольшим, как раз под размер мужской руки. Девственницам в Темном королевстве категорически запрещалось носить бюстгальтеры, чтобы каждый желающий мог оценить стати, хотя бы визуально. Твердые соски кандидатки топорщили тонкую ткань.
«А у этой Дашки, изо всех девчат, соски, как карандашики, в материю торчат», – вспомнил Властелин стихи давно забытого поэта Аронова.
Шестеро из десяти сегодняшних девственниц были блондинками различной интенсивности, еще трое – невнятной мышиной масти. На их фоне последняя, без сомнения, выигрывала по очкам. Крупно вьющиеся темно-рыжие волосы закрывали спину, глаза цвета зеленого бутылочного стекла смотрели так нахально, что у Властелина по спине пробежали мурашки. Попробовала бы хоть одна из его наложниц так взглянуть на него… Да, как же, дождешься от них. Мокрицы несчастные.
Пожалуй, единственное, что ее немного портило, – слишком накачанные икры и бицепсы. Нет, на штангистку или бодибилдершу девушка похожа не была, но очевидно, что со спортом дружила.
Девственница в это время тоже рассматривала Властелина. Видеть его раньше ей не доводилось, хотя слышала она о нем немало. Кто ж о нем не слышал!
Говорили, что он невообразимо прекрасен и что любая женщина готова отдать жизнь за то, чтобы провести с ним хотя бы одну ночь. Да что там ночь, хотя бы час! Однако при этом он был неописуемо жесток и всех не прошедших отбор в гарем скармливал своему ручному дракону Базилио. Так что перспектива отдать жизнь за один-единственный перетрах с Властелином была вовсе не метафорой. Особенно если учесть, что девственниц не очень-то спрашивали, действительно ли они жаждут такой участи. Приходила разнарядка на десять штук в месяц, и все. Нравится, не нравится – ложись, моя красавица.
Девочек в королевстве воспитывали строго: девственность – Властелину. С шестнадцати до двадцати пяти – призывной возраст. В течение этих девяти лет девушки, не отбракованные по причине уродства или нездоровья, не имели права на личную жизнь. Каждый месяц королевский Суперкомпьютер рандомным порядком выбирал десять кандидаток. Одна из них попадала в гарем Его Темнейшества, остальные шли на корм дракону. В двадцать пять лет девушка, избежавшая отбора, получала справку о сохраненной девственности и могла выйти замуж.
Как бы там ни обстояло дело с жестокостью, насчет великолепия Властелина слухи не обманывали. И хотя ситуация вовсе к тому не располагала, Девственница не могла не отметить рельеф его грудных мышц и роскошные кубики под расстегнутым дублетом, накинутым на голый торс. Шелковые чулки горчичного цвета обтягивали крепкие икры. Под безобразными буфами коротких штанов-плюдерхозе, вполне вероятно, притаились самые роскошные ягодицы всего королевства, а отливающий атласом гульфик приапических размеров обещал то ли волшебное наслаждение, то ли чудовищную пытку. Взлелеянная придворным барбером борода Властелина сделала бы честь самому отчаянному хипстеру, густые светлые волосы были подстрижены волосок к волоску, карие глаза, казалось, прожигали насквозь.
Нет, хорош, хорош, что уж там. Хотя в камуфляже и берцах смотрелся бы лучше.
– Тебе все объяснили? – поморщившись, спросил Властелин, подойдя поближе. – По процедуре?
Может, стоит сказать, что ее отловили на рыночной площади и притащили во дворец, потому что одна из десяти отобранных девчонок умудрилась сбежать прямо из приемной? Что никакая она не Эмерис Бриссе, а… Нет, кто она на самом деле – об этом точно говорить не стоит. Именно потому, что у нее нет никаких документов, а Суперкомпьютер не опознал сетчатку ее глаза, она и оказалась здесь. Похоже, чиновник из министерства гарема решил, что отбор эта неизвестная девица все равно не пройдет, а дракону Базилио без разницы кого жрать. Так что… единственный ее шанс остаться в живых – попасть в гарем. А для этого… Ну что ж, и не из таких быков тушенку делали.
– Да, Ваше Темнейшество, – Девственница скромно потупила глаза, продолжая нагло рассматривать его из-под опущенных ресниц.
– Все вы так говорите, – Властелин скинул дублет на кресло. – А потом начинается цирк с конями. Еще раз. Для тех, кто на бронепоезде. Я тебя насилую. Грубо и грязно. Ты рыдаешь, умоляешь пощадить, не губить твою девственность, которая является единственным твоим достоянием. Сопротивляешься, а потом твое тело тебя подводит, и…
– Тебе действительно это надо?
Властелин опешил и застыл с открытым ртом. Чтобы какая-то… прошмандовка осмелилась с ним заговорить в таком тоне?! Да еще обращаясь на ты?!
Это уже становилось интересным. Определенно интересным!
– Таков регламент, – сухо отрезал он. – Попрошу без разговоров.
– Слушай, а что значит «твое тело тебя подводит»? Что ты имеешь в виду?
– Хватит валять дурака!
– Я серьезно. Ты же хочешь, чтобы все было по уставу… то есть, по регламенту? Вот я и уточняю, чтобы не ошибиться. Нет, ну я знаю, конечно, всякие бывают извращения. Но что ты конкретно от меня хочешь? Описаться в процессе секса физиологически сложно, если, конечно, мочевой пузырь не переполнен. Боюсь, не получится. Обделаться тоже. Меня перед тем, как зайти к тебе, заставили в туалет сходить и подмыться. Если только пукнуть громко? Но ты знаешь, лучше не стоит, я на завтрак ела вареные змеиные яйца.
– Дура! – смутился Властелин. – Ты что, женские романы не читаешь?
– Извини, нет. Мне рабочих документов хватает. А что там написано?
– Ты должна испытать оргазм. И не просто оргазм, а самый оргазменный оргазм из всех возможных оргазмов. Чтобы кричать на весь дворец, грызть подушку зубами и царапать мне спину. Хотя нет, спину не царапай. Все это потом сто лет заживает, у меня и так уже шрамов полно.
– Ты знаешь, грызть подушку тоже не получится. Откуда здесь подушки? Да и вообще не получится.
– Что не получится? – не понял Властелин.
– Да оргазм не получится. Как ты себе это представляешь? Ты меня дерешь всухую, а я возбуждаюсь и бурно оргазмирую? Давай тебе мужик какой насильно в зад задвинет, а я посмотрю, как тебя тело подведет.
– Я же Властелин! – не очень уверенно возразил Властелин. – Я велик, могуч и прекрасен. Ты меня боишься и ненавидишь, но мой детородный орган так роскошен, что ты против своего желания начинаешь меня желать.
– Твой, извини, что?
– Хрен моржовый! – окончательно рассвирепев, рявкнул Властелин.
– Слушай, не злись, – примирительно сказала Девственница. – Просто включи критическое мышление. Ну не возбуждает насильник жертву, хоть какой он великий, могучий и прекрасный. Тебя ввели в заблуждение. Так что или ты меня по регламенту насилуешь в меру своей испорченности, а я стоически терплю, или мы с тобой играем в ролевые игры, где обоим будет приятно и весело.
Властелин задумался.
Он уже почти забыл, как это – когда приятно и весело. По регламенту ему полагалось только насиловать. Чтобы жертвы рыдали и сопротивлялись. А потом все-таки испытывали оргазм, потому что он велик, могуч и прекрасен. Но он отлично понимал, что они притворяются, потому что так положено. Одни – в надежде попасть в гарем, другие – потому что уже попали. Главное – дождаться своих законных двадцати пяти и выйти на свободу. Без справки о девственности, конечно, зато с сертификатом наложницы Его Темнейшества. Объедки Властелина– это сверхценный товар на брачном рынке, обычно на них очередь на несколько лет вперед.
Только вот ему все это уже поперек горла. И пилюли из тигрового горбунка в последнее время не всегда помогают. Не мальчик ведь, за тридцатник. И опозориться нельзя. Какой же он Черный Властелин, если больше не может справляться с девственницами?
– Эй! – напомнила о себе Девственница. – Мы трахаться будем, или как?
– Туфли сними! – брюзгливо приказал Властелин.
– А что с ними не так? – Девственница покосилась на золотые босоножки с двенадцатисантиметровыми каблуками-стилетами. – В приемной заставили надеть. Вместе с платьем. Ну а что, высокие каблуки на фоне красивых мужских ягодиц – это очень эротично.
– У меня уже есть шрамы на заднице, – буркнул Властелин. – От таких вот эротичных каблуков.
– Как скажешь, – пожала плечами Девственница и стряхнула босоножки на пол.
– И труселя сблочивай!
– А разве ты не должен их с меня сорвать?
Властелин оглянулся на разноцветные лоскутья, валяющиеся на полу.
– Ты вообще знаешь, что такое рутина?
Девственница насмешливо закатила глаза и одним ловким движением стянула белоснежные стринги. Покрутила на пальце и бросила Властелину в лицо. Тот поймал их, зачем-то понюхал и отшвырнул в сторону.
– Платье снимать? – деловито поинтересовалась Девственница.
– Можешь оставить.
Она подтянула платье повыше, придвинулась к краю стола и раздвинула согнутые в коленях ноги.
– Это что еще такое? – грозно спросил Властелин.
Девственница пожала плечами.
– Даже не знаю, что тебе сказать. Если по-научному, то вагина. Если по-простецки – пизда обыкновенная. Пардон май френч. А что ты, собственно, ожидал там увидеть? Букет роз?
– Да ясень пень, не колокольчики. Почему не побрито?
– Мужчина с бородой не имеет права требовать от женщины интимной эпиляции!
– Слушай, если у тебя такой острый язык, может, побреешь мне им зад? – сердито прищурился Властелин, сражаясь с застежкой гульфика.
– Запросто. Только вот потом как ты сидеть будешь?
Рявкнув что-то непечатное, Властелин наконец вытащил из футляра свое достояние, которое стоять почему-то отказывалось.
– Оу… – сказала Девственница. – Это что, роскошный детородный орган? Я-то думала, что у Черного Властелина должен быть полуметровый… эзэ… нефритовый стержень. Чтобы до самых гланд пробирало.
Властелин покраснел так, что ее платье рядом с ним стало выглядеть застиранным добела.
– Я сегодня с утра насильно перепортил девять девственниц, чтобы ты знала. Караул устал.
– Да, тяжело вам, властелинам, – сочувственно вздохнула Девственница. – Надо же как-то поддерживать имидж. И никакого удовольствия. Давай помогу, что ли?
Властелин подошел вплотную к столу. Девственница обхватила ногами его бедра и нагнулась над тем, что напоминало сдувшийся воздушный шарик. Властелину показалось, что ее губы пылают огнем. Зеленые глаза, неотрывно глядящие на него снизу вверх, словно замкнули электрическую цепь.
Легкие, дразнящие прикосновения кончика языка сработали волшебно.
– Вот, уже что-то, – одобрила Девственница результат своих трудов. – Как говорила моя бабушка, берешь в руки – маешь вещь. Кстати, может, ты все-таки снимешь эти дурацкие штаны?
– Обойдешься, – буркнул Властелин и сильным толчком вошел в нее.
– Аааа! – завопила Девственница. – Пощадите меня, Ваше Темнейшество, пощадите! Сжальтесь над бедной девушкой, не отнимайте мою честь!
Властелин расхохотался и ускорил движения. Продолжая стонать и умолять о пощаде, Девственница прижалась грудью к его груди. Зарычав, он наклонил голову и втянул губами ее сосок. Стон Девственницы из притворного превратился в настоящий…
– Кажется, последняя кричит громче всех, – удовлетворенно кивнул головой ответственный чиновник министерства гарема, совершая какие-то скрытые рабочим столом движения рукой.
Бывшие девственницы, ожидающие в приемной решения своей участи, удрученно потупились.
Когда стол стал некомфортным по причине влажности и липкости, Властелин с Девственницей переместились в кресло, а потом – из-за отсутствия других подходящих поверхностей – на ковер перед камином.
– Слушай, а ты правда девственница? – запоздало спросил Властелин.
– Теперь уже точно нет, – фыркнула бывшая Девственница.
– А до того как?
– Ну… когда-то точно была. А тебе-то не все ли равно? Или по регламенту можно только с девственницами?
Властелин не ответил, поскольку его язык был занят другим, не менее важным делом.
– Как тебя хоть зовут? – спросил он, глядя, как бывшая Девственница натягивает платье на голое тело.
– Анна, – ответила она. – Можно просто Аня. А тебя? Черный Властелин – как-то слишком официально.
Они смотрели друг другу в глаза долгим взглядом, работавшим как система «свой
– чужой».
– Вячеслав, – наконец сказал Властелин. – Можно просто Славик.
– Фу! – скривилась Анна. – Властелин Славик – это пошло. А вот Слава – в самый раз. Приятно было… познакомиться. Слава труду!
Она протянула руку, но пожала нечто другое, и это чуть было не возобновило процесс.
– Этих – дракону, – приказал Властелин Слава, выйдя, наконец, в приемную. – А эту,
– он махнул рукой в сторону босой растрепанной Анны, – в гарем. Отдельную комнату, платья и драгоценности. И трех служанок.
Через полчаса ответственный чиновник министерства ввел Анну в большой общий зал гарема, где несколько десятков женщин валялись на диванах, сплетничали и обжирались сладостями. Чинно поклонившись, чиновник вышел. Щебет наложниц смолк – все уставились на новенькую.
– Ну вот что, бабы, – сказала Анна, уперев руку в бедро. – Господин назначил меня любимой женой. Так что я у вас тут наведу дедовщину, сучки жирные.
2. Анна и майор
Двумя неделями раньше
Анна Андреевна Колыванова, старший прапорщик ФСБ, аналитик сочинского подразделения группы А[1], сидела за рабочим компьютером и злилась. Злость эта была безадресной, направленной в мировое пространство, но причина ее Ане была хорошо понятна, и это бесило еще больше.
Умница и красавица двадцати пяти лет от роду, с высшим образованием и, скажем так, неплохой работой, без жилищных и материальных проблем, свободная, как ветер, – тем не менее, она чувствовала себя глубоко несчастной. А чувствовать себя несчастной в ее системе координат означало проявлять непростительную, недопустимую слабость.
Причиной Аниного несчастья – а следовательно, и злости – был мужчина, стоящий у нее за спиной. Мужчина, которого она горячо и искренне ненавидела и в то же время все еще продолжала любить.
– Колыванова, тебе отдельное приглашение нужно? – поинтересовался он, провертев взглядом дыру у нее в затылке.
– Товарищ майор, вы же сами сказали, что эту справку нужно завтра отправить в Краснодар, – Аня изо всех сил старалась, чтобы голос звучал спокойно и даже равнодушно.
– Через десять минут чтобы была в автобусе. В камуфляжике. И с оружием. Все ждут только тебя.
– Твою мать, Сережа, какого хрена? – разъяренной коброй взвилась Аня. – Я эту справку твою долбанную ночью писать буду?
– Анечка, не создавай проблем ни мне, ни себе, – майор Максимов подошел к Ане вплотную и провел рукой по спине, слегка задержавшись на ягодицах. – Если надо – значит, будешь писать ночью. Десять минут. Время пошло.
Когда за майором закрылась дверь, Аня со вкусом выругалась, выключила компьютер и открыла шкаф. Камуфляж, берцы, ненавистная «полицайка». Волосы собрать и заколоть. Бегом в оружейку. Пистолет в кобуру, автомат на плечо. Все. В автобус.
– Вот и наше высочество прынцесса Анна соизволила, – ядовито улыбнулся майор.
– Кучер, можешь трогать.
Спецназовцы заржали. Впрочем, беззлобно. Ну, может, за исключением тех, кто пытался, но обломался. Остальные относились к ней, как к своему парню. Хотя присутствие в суровом мужском братстве красивой девушки добавляло пряную пикантную нотку.
– Забей, – посоветовала зав канцелярией Марина, когда Аня шлепнулась рядом с ней на сиденье. – Сережа получил пиздюлей свыше, вот у него и пригорает.
Марина была второй женщиной в группе. До пенсии ей оставалось два года, и в камуфляже она была похожа на зеленую гусеницу, но Аня знала, что когда-то Марина была бравой девахой, в Чечню ездила со всеми вместе и даже была ранена. С тех пор воды утекло немало, многое изменилось. Во всяком случае, от Ани никаких подвигов, кроме общей подготовки, не требовалось.
Первое время даже разобрать и собрать пистолет для нее было пыткой. Но, как говорится, вскоре кошка втянулась в пылесос. Аня вошла во вкус и стала ездить на все специальные тренировки, если позволяла основная работа. Конечно, тягаться с профи ей было не по зубам, но уже через год она вполне могла свернуть в бараний рог даже очень крепкого и спортивного мужчину. А уж стреляла и вовсе как заправский снайпер. И сейчас на стрельбище поехала бы с большим удовольствием, если бы не срочный отчет, над которым сидела уже не один день.
– Кстати, твою аттестацию опять завернули, – вздохнула Марина.
– Все дерьмо к нашему берегу, – мрачно констатировала Аня.
Если бы пять лет назад Анечке Колывановой, студентке СПбГУ, будущему политтехнологу, сказали, что она уедет из Питера и наденет погоны с двумя маленькими звездочками по оси, она сочла бы это глупой шуткой. И даже в тот день, когда однокурсница Люба Максимова пригласила ее провести месяц летних каникул в своем родном Сочи, никакие дурные предчувствия не шевельнулись.
Она знала, что у Любы есть старший брат, который служит в ФСБ. В отличие от многих сограждан, Аня не испытывала к этой организации ни пиетета, ни отвращения. Возможно, благодаря избранной специальности, она прекрасно понимала, что стабильность невозможна без определенного насилия и что спецслужбы любого государства, одинаковые по своей сути, играют в этом одну из ключевых ролей. Грязная, но необходимая работа, ничего не поделаешь.
Капитан Максимов с первого взгляда ей не приглянулся. Да и со второго, пожалуй, тоже. Нет, он, конечно, был вполне так по-мужски красив, а принадлежность к спецназу придавала ему флер героизма, но… Не такие мужчины нравились Ане. Что там было с третьим взглядом, она не помнила, потому что случился некий провал. Вот они втроем чинно прогуливаются по вечерней набережной – и вдруг они с Сергеем уже вдвоем, под спиной камни пляжа, жесткость которых нисколько не смягчается его рубашкой, где-то рядом шелестят волны, а в глаза светит прожектор проползающего мимо ПСКРа[2].
«Анька, – говорила бабушка Матрена Евграфовна, предпочитавшая самоназываться Матильдой, – когда ты, как я, доживешь до девяноста лет, поймешь, что в мире нет ни одной бесспорной вещи, кроме одной. Ничего нет лучше, чем секс с любимым человеком. Хотя и с не очень любимым – тоже неплохо. Лишь бы в охотку».
Аня сподобилась распрощаться с девственностью в шестнадцать лет, и – в отличие от многих сверстниц, вспоминавших свою дефлорацию с ужасом и отвращением, – сохранила в связи с этим сакральным моментом самые теплые чувства. Все было просто волшебно. И хотя отношения с первым мужчиной, который был старше ее на десять лет, очень скоро закончились, Аня полюбила секс раз и навсегда.
Нет, она не была нимфоманкой, готовой лечь под первого встречного, но никаких комплексов, связанных с этим действом, у нее не было. Зато была четкая классификация интимных контактов. «Секс для здоровья» не предполагал никаких чувств, кроме самого элементарного желания, для него не обязательно было даже знакомиться. «Дружеский секс» – это когда весело и приятно, но не более того. «Эмоциональный секс» – уже серьезнее. И, наконец, высшая лига – «секс по любви», совмещающий в себе черты всех остальных видов.
Первую разновидность она хоть и допускала для себя, но считала слишком уж примитивной. Третьей избегала, видя в ней некую зависимость. Секс по любви до сих пор ей был еще не знаком. И вот она свалилась – как стихийное бедствие. Не имевшая к подобным вещам иммунитета, Аня влюбилась до полной потери чувства реальности.
– Колыванова, – говорила Люба, – ты поосторожней. Воспринимай как курортный роман, не более того. Птичка на рыбку не залезет. Он женат и служит там, где разводы до сих пор не поощряются.
Аня кивала головой и тут же забывала эти предостережения. Жена Сергея уехала к родителям в Москву. «Сочи – город маленький», – говорил Сергей, поэтому по вечерам они выходили на прогулку втроем, вполне прилично. На каждом шагу с ним и с Любой кто-то здоровался, Аню без конца с кем-то знакомили, а потом Люба исчезала, и они оставались вдвоем. В местах, не самых комфортных для интима, но Аня все равно была счастлива.
За пару дней до отъезда они с Сергеем, соблюдая строжайшую конспирацию, отправились с ночевкой в горы. Ехали порознь до конечной остановки автобуса и встретились уже в лесу. Долго-долго шли по лесным тропам, карабкались по склонам гор, переходили вброд Сочинку и дикую Агву и наконец оказались на маленьком речном пляже. За спиной гора, впереди река, за ней – опять гора. Над головой звезды. И никого вокруг.
После бурной страсти в палатке они сидели у самой воды и пили молодое домашнее вино.
– Аня, я хочу тебе кое-что предложить, – сказал Сергей, целуя ее в висок.
Внутри нее все замерло, а потом задрожало в счастливом мятном предчувствии.
– Я запросил в Питере данные на тебя. В управлении и в университете. Ты нам подходишь. Хочешь у нас работать?
– Что? – Аня не поверила своим ушам.
– Что ты так пугаешься, как будто тебя в ЦРУ вербуют? Нам нужен специалист твоего профиля. У тебя ведь есть военная кафедра? Есть. И специальность у тебя на ней «спецпропаганда», так? Так. Если согласишься, тебя вызовут на Литейный, пройдешь спецпроверку, а после диплома приедешь сюда. Получишь квартиру, аттестуешься лейтенантом. Зарплата хорошая, карьерный рост, всякие вкусные ништяки. Один минус – секретка, за границу не сможешь ездить.
– А как мы с тобой? – этот вопрос тогда занимал Аню больше всех карьерных возможностей и прочих вкусных ништяков.
– Анечка, этот вопрос мы решим, – твердо пообещал Сергей, исследуя ее рельефы и лишая последней возможности критически мыслить. – Ты же знаешь, с женой у нас давно ничего. Живем как соседи.
По большому счету, ее в Питере ничего не держало. Отца не было, мать вышла замуж, когда Ане было тринадцать, и уехала во Владивосток. Бабушка Матрена Евграфовна, с которой Аня жила, через несколько лет умерла, оставив внучке комнату в убитой коммуналке на Лиговке, большой сундук с ветхими платьями и выцветшими фотографиями, а также устало-циничный взгляд на жизнь. Близких друзей и подруг у Ани не водилось, потому что мамочка (спасибо, дорогая!) из глупого тщеславия запихнула ее по знакомству в престижную языковую школу. В элитном гадюшнике царили законы джунглей, и кого-то послабее это могло сломать. Но Аню напротив закалило и сделало жесткой. Правило «если хочешь выжить, бей первой – и так, чтобы противник уже не встал» она усвоила на отлично. Как и то, что слишком близко к себе никого подпускать нельзя.
Последний курс пролетел где-то за рамками сознания. Сергей звонил по скайпу каждый день и был обворожителен. Говорил, что считает дни до встречи. Все инстанции ее кандидатуру одобрили. Однокурсники, как-то пронюхавшие о ее перспективах, начали сторониться. Шепотком пролетело за спиной «гебешная сука». Ей было наплевать, наоборот – раззадорило. Люба каменно молчала. Нет, они по-прежнему были пусть и не особо близкими, но подругами. Но все, что касалось брата и Аниной будущей службы, она обходила стороной.
Получив диплом, Аня прилетела в Сочи. Первым щелчком по носу стало то, что Сергей ее не встретил, хотя и обещал. Добравшись на перекладных к Любиным родителям, которые согласились ее приютить, пока не устроится, Аня позвонила ему, но телефон был недоступен. Через какое-то время пришла смска: «Приезжай в управление на Театральную».
Он разговаривал с ней в своем кабинете, сухо и официально, называя Анной Андреевной и обращаясь на вы.
– Сереж, в чем дело? – неприятно удивилась Аня, но Сергей сделал страшные глаза: «Молчи!»
Он еще раз прошелся по всем пунктам контракта, который ей предстояло подписать, «обрадовал», что первое время придется пожить в общежитии, да и аттестация в офицерское звание тоже будет не сразу.
– Есть определенные сложности. Аналитик вашего профиля нужен управлению, но у них нет штатной единицы. Наша группа подчиняется формально Краснодару, а на самом деле – напрямую Москве. Поэтому я выбил ставку для себя. С условием, что вы будете делать определенную работу для всего управления. И что для начала побудете прапорщиком. Хотя должность офицерская, и у вас высшее профильное образование. Но это временно, обещаю.
Не прошло и пары недель, как Аня окончательно поняла, что попала в ад. Месяц отдыха и постоянная жизнь в курортном городе – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Омерзительный сырой климат, духота в любое время года, дьявольские цены – это семечки. Когда Люба говорила, что Сочи – город холуев, живущих по принципу «что из-под тебя можно поиметь», Аня считала ее слова преувеличением. Но теперь убедилась: это правда. Нет, конечно, в любом, даже самом поганом месте, есть определенный процент порядочных людей, но атмосфера курорта, где царят праздность и жажда удовольствий, делала свое дело. Зависть к более успешным, стремление урвать побольше и немедленно – все это висело в воздухе, насыщенном жаждой телесных удовольствий.
Спустя год Аня наконец переехала из темной и сырой комнаты общаги в служебную однокомнатную квартирку на Светлане, которая через десять лет безупречной службы должна была перейти в ее собственность. Капитан Максимов за очередную успешную операцию получил на погоны большую майорскую звезду, а Аня – вместо ожидаемых двух маленьких с просветом – еще одну маленькую по оси, став старшим прапорщиком.
Впрочем, она все бы это вытерпела безропотно, если бы в отношениях с Сергеем наметилась хоть какая-нибудь перспектива. Но все было глухо, как в танке. И хотя на работе он все-таки стал обращаться к ней на ты, все равно держался так, словно они были не более чем командир и подчиненная. За периметром они встречались редко, всегда сумбурно и скомканно. На ее недовольство Сергей хмурил брови и по-прежнему обещал все решить в самом скором времени.
Еще через полгода агония закончилась. Сергей, который утверждал, что с женой они не более чем соседи, сообщил, что они ждут ребенка, и поэтому их с Аней отношения должны прекратиться.
– Я пыталась тебя предупредить, – сказала по телефону Люба, – но ты меня не слушала. Считай, что тебе повезло. У других от несчастной любви остаются дети, неврозы и кредиты.
Первым побуждением Ани, разумеется, было немедленно уволиться. Но оказалось, что контора – как ловушка для элементарных частиц. Попасть туда сложно, а выйти
– практически невозможно. Особенно если у тебя первая форма допуска к гостайне. То есть можно, конечно, но с таким геморроем… К тому же госслужба будет закрыта навсегда, да и не только она. Аня решила затаиться и выждать.
Возможно, со временем все сошло бы на нет, но Сергей повел себя, как самая распоследняя сволочь. Он то игнорировал ее, то орал и выставлял перед всеми тупой идиоткой, то наоборот – смотрел со значением, старался прикоснуться, как будто намекая, что все еще возможно. И если сначала Аня, словно глупая школьница, воображала, что Сергей и сам страдает, то потом поняла: для него это всего лишь игра. Унижая ее, он просто чешет чувство собственного величия.
Сначала Аня переживала. Потом недоумевала. Потом количество скачком перешло в качество: она его возненавидела. Самой чистой, прозрачной и возвышенной ненавистью. Хочешь в войнушку поиграть, мудила? Ну так будет тебе война. Тут уже включился азарт: кто кого.
Увы, эйфория длилась недолго. Воевать с мужчиной крайне сложно, если он а) твой начальник, б) в глубине души ты никак не можешь избавиться от чувств к нему. Уже одно то, что душ в Аниной квартире носил подпольную кличку Сережа, говорило о многом. Она пыталась вышибить клин клином, но секс для здоровья теперь ее совсем не привлекал, для дружеского не было друзей-мужчин, а эмоциональный стал просто пугать. Аня не вылезала из тренажерного зала, не пропускала ни одной общей тренировки, но даже физические нагрузки не спасали от злости, похожей на десять ПМС сразу.
– Колыванова, не спи, зад примерзнет! Приехали!
– Да что ты прикопался-то ко мне сегодня?! – прошипела Аня, готовая вцепиться майору в глотку, но он уже вышел из автобуса.
– Анька, успокойся, а то пристрелишь кого-нибудь сдуру, – дернула ее за рукав Марина.
– И кажется, я даже знаю, кого.
Подышав глубоко, Аня, вроде, успокоилась, но на огневом рубеже, лежа на животе с широко расставленными ногами, вдруг почувствовала увесистый пинок в пятую точку.
– Колыванова, что ты жопу-то отклячила? Ждешь, что кто-то сзади пристроится?
Со всех сторон раздалось радостное ржание. У Ани потемнело в глазах.
«Десять… девять… восемь…» – считала она про себя, сжимая автомат так, что свело пальцы. Когда постепенно отпустило, расстреляла по мишени последние патроны, встала и сунула автомат Сергею в руки.
– Ты куда это? – рявкнул он.
– В туалет. Оправку устав не запрещает. Подержите, пожалуйста, товарищ майор. Вы же не хотите, чтобы я оружие в очке случайно утопила?
На краю стрельбища притулилась синяя будочка, которая, по закону подлости, оказалась занятой. Стоять под дверью, переминаясь с ноги на ногу, Ане показалось унизительным, и она направилась в кусты.
Стрельбище располагалось в котловине бывшего карьера, откосы которого поросли лесом, как настоящие горные склоны. Жидкие кусты по краю поля вряд ли можно было считать укрытием, и Аня начала карабкаться выше, чтобы спрятаться за деревьями. Ноги скользили по густому ковру преющих прошлогодних листьев, но она упорно лезла все дальше и дальше, пока не забралась в заросли рододендрона.
