Текст книги "В плену отражения (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Вы не могли бы не звать меня «мастер Энтони»? – ядовито поинтересовался Тони.
– А как мне вас называть? Леди Маргарет? – не менее едко отпарировала сестра Констанс.
– Просто Тони. Или хотя бы Энтони. Без «мастера». Если никак, то мистер Каттнер, это хоть привычно.
– Мистер? – сморщила нос сестра Констанс. – Это у вас так говорят? Ладно, пусть будет Энтони.
Я начала свой рассказ с того момента, когда оставила сестру Констанс и оказалась в Рэтби, рядом со спящей Маргарет. Сначала у меня не получалось думать сразу для двоих, кто-то из них меня не слышал, но потом я представила, как мои мысли раздваиваются, как будто река, разделяющаяся на два рукава. Думать, разумеется, получалось быстрее, чем говорить, и понимали меня тоже быстрее. О чем-то я уже рассказывала Тони в Скайхилле, но не обо всем – уж слишком много сил отнимали разговоры.
Странно, но я больше не смущалась, когда пришлось думать о самых пикантных моментах. Это была слишком важная часть истории, чтобы ее можно было опустить, беспокоясь о целомудрии старой монахини. Но если уж это не смущало ее, почему должно было смущать меня? Потому что люди обычно не рассказывают посторонним людям о своей интимной жизни? Увы, это была вовсе не моя интимная жизнь, и от нее зависело чрезвычайно многое.
Закончила я тем, как почувствовала запах дыма и изо всех сил пыталась внушить Тони, что надо ехать дальше, а не ждать неизвестно сколько времени, пока не появится мальчик.
– Вы думаете, это тоже кольцо? – спросила я. – Кольцо помогло передать мне свои мысли Тони?
– Может быть, – задумчиво пожевав губу, ответила аббатиса. – А может, дело в силе чувств, которые вас связывают.
Она вышла на крыльцо и вернулась с котелком.
– Вы готовы, Энтони? – спросила она, отвязывая Тони от скамьи. – Поверьте, ничего более отвратительного вы еще в жизни не пробовали.
31. Там же, но позднее
Люси заявила, что полгода – это еще не юбилей, поэтому праздновать особо нечего. Питер не соглашался. Его сыну полгода! Что значит, нечего праздновать?! Люси напомнила, что через день полгода исполнится и Мэгги, а уж Тони и Света точно ничего праздновать не будут. Потому что не могут.
Нам теперь грустить из-за этого всю оставшуюся жизнь, с некоторой долей раздражения поинтересовался Питер. Люси обиделась, и они поссорились. А когда помирились и решили все-таки тихонько отпраздновать у себя дома, как снег на голову свалилась мать Питера.
«Вы нас не ждали, а мы приперлися», – пробурчала тихонько Люси, разумеется, по-русски, пока миссис Даннер в прихожей обнималась с сыном. Свекровь чмокнула воздух рядом с ее щекой и вплыла в гостиную, держа под мышкой ярко-красный горшок в виде гоночной машины. Подарок внуку.
Все планы пошли прахом. Пришлось вызывать няню и вести гостью в ресторан. Миссис Даннер была снобом почище слуг в Скайхилле. Ей нравилось быть матерью графа – ну, если уж самой не довелось стать графиней. И нравилось бывать с сыном-пэром в обществе. И если уж ресторан, то самый модный и дорогой.
Люси скучала, ковыряя вилкой морской коктейль. Свекровь разговаривала исключительно с Питером, всем своим видом давая понять, что невестка – это всего лишь досадная помеха, которую она вынуждена терпеть. Конечно, по сравнению с Хлоей, которую миссис Даннер вообще не выносила, Люси была бриллиантом, но все же мать Питера считала, что ее ребенок променял шило на мыло.
– Вы до сих пор не окрестили мальчика, – повысила голос миссис Даннер. – Это ты? – она повернулась к Люси.
– Что я? – спокойно уточнила Люси в сладком предвкушении скандала. Разумеется, не здесь, не на людях, но это уже неважно. Ей давно хотелось какой-нибудь разрядки, однако не срываться же на муже.
– Ты не разрешаешь крестить Джина?
Люси хмыкнула, подцепила хвост омара и запила его минералкой. Омара – минералкой! Что делать, кормящая мамаша.
– Питер, почему твоя жена так себя ведет? – голос свекрови взлетел на терцию. – Я к ней обращаюсь, она ухмыляется и молчит. Ну, конечно, в России…
– Мама! – предостерегающе оборвал ее Питер, многозначительно посмотрев на Люси.
Молчи, говорил этот взгляд, я сам.
Как хочешь, так же молча ответила Люси.
Она разглядывала свекровь из-под прикрытых век – чтобы не в упор, не внаглую. Закрашенную дорогим колористом седину, почти натурально. И обколотые филерами носогубные складки, и набрякшие веки – наверняка уже записалась на пластику. Серьги с бриллиантами – слишком крупными, чтобы быть настоящими. Платье – чересчур яркое и облегающее для поплывшей фигуры. Люси пыталась вспомнить, почему она ушла от отца Питера. К другому мужчине? Или просто все надоело?
А еще Люси вдруг стало понятно, почему Питер столько лет цеплялся за стерву Хлою, не решаясь развестись. Да потому что она копия его мамаши. Вроде, и не сказать, что маменькин сынок, и с отцом после развода остался жить, а все равно…
Предостережения хватило минут на пять. Бросив на стол салфетку с ярким отпечатком помады, миссис Даннер завелась снова:
– Я не понимаю, Питер, почему ты позволяешь этой… позволяешь своей жене крутить тобою, как ей вздумается? Я вижу, она села тебе на шею и едет, свесив свои толстые ноги.
Люси открыла было рот, но Питер прижал ее ладонь к столу и подал знак официанту.
– Я не закончила! – возмутилась миссис Даннер.
– Можешь остаться, – пожал плечами Питер. – Мы, – он подчеркнул это «мы», – закончили.
Подписав чек, он подал Люси руку и повел к выходу. Миссис Даннер плелась за ними, намеренно отстав. На улице шел дождь, но она даже не стала доставать из сумки зонт, изображая скорбь и страдание. Питер открыл перед ней переднюю дверцу машины и нисколько не удивился, когда мать, проигнорировав его, устроилась сзади. Люси села за руль, Питер рядом с ней. Всю дорогу в машине висело напряженное молчание.
Не успели они зайти в дом, как миссис Даннер прорвало снова.
– Я, кажется, твоя мать, – напомнила она свистящим шепотом.
– Кажется? Ты сомневаешься? – приподнял брови Питер.
– Да, я сомневаюсь! – мгновенно перешла с шепота на крик миссис Даннер. – Потому что какая-то толстая шлюха тебе важнее матери.
Ни слова не говоря, Питер зашел в гостиную и закрыл за собой дверь. Люси услышала, как он разговаривает с кем-то по телефону, обошла свекровь по параболе и ушла в детскую.
– Что-то случилось? – вполголоса спросила няня, сидевшая в качалке рядом с кроваткой Джина.
– Ничего страшного, – через силу улыбнулась Люси. – Идите домой, миссис Уиллер. Завтра можете прийти попозже.
Когда няня ушла, она села на ее место и задумалась. Ни злости, ни обиды не было. Ей просто очень хотелось знать, куда звонит Питер. Угадала она или нет.
Дверь гостиной открылась, Люси встала, подошла поближе к двери, чтобы лучше слышать.
– Я заказал тебе номер в гостинице, – спокойно сказал Питер. – Такси сейчас подъедет. Хорошо, что ты не успела разобрать вещи.
– Больше я к вам не приеду, – уже с меньшим апломбом заявила миссис Даннер.
– Да. Так будет лучше. Во всяком случае, пока ты не научишься уважать мою жену. И меня – хотя бы немного.
– Питер, ты все-таки мой сын!
– В том-то и дело!
Питер вошел в детскую, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Люси молча показала ему большой палец. В слабом свете ночника его улыбка показалась грустной и растерянной.
Прошло минут пять, каблуки процокали по плитке прихожей, хлопнула дверь. Питер тяжело вздохнул, подошел к кроватке, посмотрел на Джина, поцеловал в макушку Люси…
– Ты боялась, что я промолчу? – спросил он позже, когда, пресытившись друг другом, они лежали в постели и лениво общипывали по ягодке гроздь винограда.
– Ну… – неопределенно протянула Люси. – Я надеялась, что нет. Мне казалось, ты ее боишься.
– Я всю жизнь боюсь скандалов. Слишком много их было. Как говорится, предотвращенная схватка – выигранная схватка. Но иногда это не работает.
– Как только ты умудрился стать юристом? Тем более, адвокатом? Это же как раз бесконечная схватка, – удивилась Люси.
– Нет, это другое, – не согласился Питер. – Совсем другое. Мне трудно объяснить… А вот с Хлоей… Извини, что вспоминаю. Там – да. Я столько лет малодушно уворачивался от скандалов. Просто пытался погасить их. Думал, что так будет лучше.
Люси стало неловко за свои недавние мысли, и она порадовалась, что тусклый свет ночника не позволяет увидеть залившую лицо краску.
– Я заказал номер в гостинице, – помолчав, сказал Питер.
– Да, я слышала.
– Нет, не матери. То есть ей тоже. А еще – себе. В «Рэтборо». С двадцать девятого октября.
– Я с тобой! – Люси села так резко, что зацепила одеялом ночник на тумбочке, он упал и погас.
– Нет.
– Что значит «нет»?! – возмутилась она, подняв ночник и раздавив остатки винограда.
– А то и значит. Ты потащишь с собой Джина? Или оставишь его здесь с нянькой?
– Ну… Почему не взять?
– Потому что Оливер так и не нашел Хлою. И я уверен, что она от своего не отступится. А значит, мы с ней обязательно встретимся. Я не хочу рисковать ни тобой, ни, тем более, Джином.
– Черт, я уже начинаю за тебя бояться, – нахмурилась Люси, натягивая одеяло до подбородка. – Не хочу, чтобы ты ехал туда один.
– А что ты предлагаешь? – удивился Питер. – Взять Оливера?
– Возьми Джонсона. Тем более, он в курсе всего.
Питер ухмыльнулся, вспомнив, как легко Хлоя справилась с бывшим морпехом. Однако пришлось согласиться – иначе Люси от него не отстала бы.
Следующие полторы недели прошли как один день. Люси собирала Питера в дорогу так, словно он уходил на войну. Все разговоры были исключительно о другом мире, драконе, Хлое и прочем из этой оперы.
– Мы будем ездить по этой дороге каждый день, пока не попадем туда, – говорил Питер. – Дед рассказывал, что в газетах писали о драконе, люди видели его в разные дни, но всегда в конце октября. Я был там на Хеллоуин, но во второй раз тридцать первого октября попасть туда не смог. А еще я проверил по календарю, Тони и Пол ездили в Шервуд в воскресенье. В тот год последнее воскресенье октября выпало на двадцать восьмое, значит, дракона они видели двадцать девятого. Джонсон в Скайхилле нашел в архиве дедушкин ежедневник за 1989 год. Фестиваль воздушных змеев записан на тридцатое число.
– А что вы будете делать, если наткнетесь на Хлою? – переживала Люси.
– Как-нибудь с ней справимся, – без особой уверенности отвечал Питер.
– А если у нее в этот раз будет не игрушечный пистолет? Ну вот а вдруг?
– Когда она похитила вас с Джином, у нее был только нож из ресторана.
– А вдруг теперь уже есть? – не сдавалась Люси.
– Да отстань уже! – разозлился Питер. – Ты сама настаивала, что необходимо достать кольцо, а теперь выносишь мне мозг. Что будет – то и будет.
Люси надулась, но приставать к Питеру перестала. Только вздыхала и смотрела на него глазами, полными ужаса. Провожая его утром исторического дня, она заплакала и потребовала, чтобы он пообещал быть предельно осторожным. Питер пообещал и был наконец отпущен с миром. С Джонсоном они договорились встретиться в Лестере.
– Как вы думаете, милорд, Хлоя где-то поблизости? – спросил Джонсон, когда они оставили вещи в гостинице и выехали на машине Питера в том направлении, где рассчитывали найти переход.
– Возможно, даже в нашей гостинице. Жаль, что мы не догадались спросить на ресепшене.
– Я достал электрошокер, – тоном заговорщика поделился Джонсон. – На всякий случай. От нее что угодно можно ждать. Это, конечно, незаконно, но…
– Успокойтесь, Джонсон, – поморщился Питер. – Я никому не скажу.
Они проехали всю дорогу до самого конца. До того самого места, где она упиралась в ограду поля. За полем начинался лес. Ни холма, ни дома.
– Не сегодня, – констатировал Питер и отправил смс Люси. – Что будем делать? Предлагаю поужинать в Рэтби и вернуться в гостиницу. Завтра утром попробуем снова. Если суммировать все рассказы, проход открывается как минимум на сутки, а то и дольше. Не промахнемся.
Администратор «Рэтборо» заверил их, что ни Хлоя Даннер, ни Хлоя Эшер, ни вообще какая-либо дама, похожая на описание, в гостинице не останавливалась.
– Это ни о чем не говорит, – буркнул Джонсон. – Она наверняка где-то рядом. Может быть, нашла комнату в деревне. Или вообще сидит в лесу под кустом. С нее станется.
– Вы предлагаете поискать ее в лесу?
– Уже темно, – не понял сарказма Джонсон.
Вечер они провели в буфете, где по утрам накрывали завтрак, а вечером можно было выпить пива или чего-нибудь покрепче.
– Как дела у мистера Каттнера? – поинтересовался Джонсон, когда они вернулись в номер.
– В начале недели все было по-прежнему. Сначала я звонил в Бостон каждый день, – пояснил Питер в ответ на вопросительный взгляд. – Но ничего не менялось, а мои звонки, похоже, отца Тони только раздражают. Так что теперь раз в неделю. Да если бы что-то произошло, думаю, они сами бы позвонили. Люси разговаривала на днях с Верой. Доктор Каттнер приглашал врачей – разумеется, никакого результата. Мэгги растет, не болеет. Пытается ползать, лопочет что-то, два зуба уже. У Джина всего один прорезался. И он только научился с живота на спину переворачиваться и обратно.
– Мда… – вздохнул Джонсон. – Не знаю, как вы, милорд, а я уже почти не надеюсь, что они вернутся. Но, быть может, если уничтожить все кольца?..
– Все? А сколько их, и где они? Кажется, Тони говорил – со слов Светы, а та со слов Маргарет, – что есть еще одно, во Франции. В той, другой Франции. Во всяком случае, было. Вы думаете, его можно найти? Очень крупно сомневаюсь. Ладно, давайте ложиться, может, завтра нам повезет.
Утром Питер проснулся от шума дождя и завываний ветра. Лило так, что вода просочилась сквозь неплотно закрытую форточку – на подоконник натекла лужа.
– Интересно, с той стороны такая же собачья погода? – проворчал Джонсон, когда они завтракали в буфете пережаренной яичницей с беконом и слегка подогретой консервированной фасолью в томате. – Я взял на всякий случай два дождевика.
– Ваш шокер при таком раскладе становится совершенно смертельным оружием, – сказал Питер, намазывая маслом тоненький ломтик хлеба, который рвался под ножом. – Как вы думаете, если дракон съест Хлою, он отравится? Не хотелось бы.
Часа через полтора дождь пошел на убыль, но ветер наоборот усилился. Грунтовая дорога раскисла, машина тяжело переваливалась по колдобинам, выбрасывая веера грязных брызг. И вдруг дождь кончился – в одну секунду. Даже бледное подобие солнца показалось – словно круглая светлая дыра в сером небе.
– Джонсон, смотрите! – крикнул Питер.
Вдалеке виднелся невысокий холм, а чуть поодаль – кирпичный домик, крытый новой красной черепицей. Только что на этом месте не было ничего, кроме унылого поля с пожухлой травой.
– Матерь Божья! – выдохнул Джонсон. – Одно дело слышать обо всем этом, а другое – вот так вот, вдруг…
Дорога сделала плавный поворот, и они оказались у невысокой металлической ограды. За калиткой заходилась в лае свирепого вида овчарка. На шум из дома вышел молодой мужчина в джинсах и стеганой куртке.
– Здравствуйте, – сказал Питер, выбравшись из машины. – Меня зовут Питер Даннер, я старый знакомый Лоры и Присциллы. Решили вот заехать, навестить. Джереми заодно проведать.
– Лора! – крикнул мужчина, не торопясь представиться или пригласить их зайти.
Переваливаясь по-утиному, с крыльца спустилась сильно располневшая Лора. Судя по ее животу, ребенок должен был появиться на свет со дня на день.
– Питер? – спросила она, неуверенно прищурившись. – Сколько же лет прошло? Тебя не узнать.
– Ровно шесть. Да и ты тоже изменилась.
– Да вы проходите, – спохватилась Лора. – Ирвин, убери собаку. Это мой муж, Ирвин. А это Питер…
– Даннер, – помог ей Питер. – И мистер Джонсон.
– Питер знал Присциллу, – пояснила Лора. – Он тогда приехал к ней, не знал, что она умерла. Так мы и познакомились.
Питер не стал уточнять, что с Присциллой он на самом деле не был знаком, тем более сам только что утверждал обратное. Кто его знает, этого Ирвина, не было бы потом у Лоры неприятностей. Он подумал, что правильно сделал, не взяв с собой Люси. Теперь они с Лорой были настолько похожи, что у Люси могли появиться вполне обоснованные подозрения на его счет. Доказывай потом, что ничего не было и что он женился на ней вовсе не потому, что они с Лорой как близнецы.
Питер пытался вспомнить, что именно рассказывал Лоре о себе, когда они сидели у пещеры Джереми и болтали. Кажется, говорил о том, что женат, живет в Лондоне, юрист по образованию. Что у него недавно умер дедушка, который когда-то приезжал в Рэтби и тоже видел дракона. Но он точно ничего не сказал ей, что пришел из другого мира. Хотя желание рассказать было.
Их пригласили в гостиную, напоили чаем. Ирвин больше молчал, а Лора рассказывала, как они делали в доме ремонт и нашли в подвале сундук, а в нем какие-то пузырьки и полуистлевшие бумаги.
– Раньше на этом месте был дом, в котором жила старая монахиня. Еще в средние века. Наверно, это ее сундук был. Говорили, что она лечила травами, к ней из деревни ходили за лекарствами.
Еще Лора рассказала, что гости застали ее чудом, Ирвин еще вчера хотел везти ее в город в больницу, заранее, но няня, которую они нашли для Присси, сможет приехать только сегодня к вечеру. Словно дождавшись слов о себе, в дверь заглянула девочка лет трех и тут же снова исчезла.
– Наша Присцилла, – гордо представила ее Лора. – Стесняется. И вторая тоже будет девочка. Ирвин-то мальчишку хотел.
– Да ладно тебе, – недовольно буркнул муж и повернулся к Питеру: – Вы хотели Джереми повидать? Я сейчас его кормить буду.
– Часто приезжают на него посмотреть? – спросил Джонсон, когда они вышли из дома.
– Да не слишком, – пожал плечами Ирвин. – Местные его уже все видели, если только из города кто. Раньше в гостинице постояльцам давали буклет, там и про Джереми упоминалось. Но они захотели, чтобы мы им платили за рекламу, а с каких доходов? Мы-то с посетителей брали по пять фунтов, только ему на еду. Это еще отец Лоры завел. Он ведь ест – как настоящий дракон. Хорошо хоть не девушек. Но бачок каши с мясом каждый день. Овощи. Молоко любит, ведро за раз может выпить.
Спохватившись, Питер достал десять фунтов.
– Не надо, – отмахнулся Ирвин. – Еще не хватало со знакомых деньги брать.
– Какая разница? – Питер ловко опустил деньги в карман его куртки. – Дракону все равно, знакомые или нет, ему есть надо. Считайте, что это от Джонсона, он Лору в первый раз видит.
Попросив Питера подержать тачку, Ирвин поставил на нее остывавший на крыльце бачок каши и тазик крупно порезанных овощей. Джонсон взял ведро воды.
– Молока нет сегодня, – пояснил Ирвин. – Вчера вечером женщина приезжала посмотреть на Джереми, оставила денег, но молочник только завтра привезет.
– А что за женщина? – холодея от дурного предчувствия, спросил Питер.
– Не знаю. Я в деревне был. Лора с ней ходила к Джереми. Вроде, из города.
Они подошли к гроту. Джереми с недовольным видом сидел у входа, нахохлившись, как замерзшая птица. Кисточка на его хвосте нервно подрагивала. Тут же валялась лопата с прилипшими комьями влажной земли.
– Это что еще за хрень? – возмутился Ирвин.
Погладив дракона по голове, Питер включил телефон и, подсвечивая дисплеем, заглянул в пещеру.
Шесть лет назад они с Лорой положили кольцо в банку и закопали в самом центре выемки, которую дракон належал своим телом. Теперь на этом месте зияла глубокая яма…
32. На пути в Овернь
– Ты поняла, как туда добраться? – спросил Тони, распрягая несчастных лошадей, которые так и простояли до утра запряженными в повозку. Почему-то я ни капли не удивилась, увидев рядышком двух Полли – только у одной грива и хвост были черными, а у другой, на которой я приехала из Стэмфорда, – темно-рыжими.
– По-твоему, что-то можно было понять? Она сама ничего толком не знает. Короче, нам придется пропахать всю Францию, с севера на юг, почти до самой Испании. Без навигатора, интернета и даже без бумажной карты. Не знаю, как ты, а я себе географию Франции представляю очень приблизительно.
– Я тоже, – вздохнул Тони. – То есть я знаю, где крупные города находятся. От Кале на юг нам надо будет ехать через Амьен. Или через Руан?
– Или через Париж. А дальше? Сестра Констанс сказала, что в конце концов мы должны будем попасть в Каор, оттуда в Больё, а там уже до Фьё недалеко. Красота – особенно если учесть, что ты даже дорогу спросить не сможешь. Вернее, спросить-то сможешь, только тебя никто не услышит. Поди туда не знаю куда. Будем ехать по солнцу и упремся в Средиземное море.
– Причем в Испании, – кивнул Тони. – Насколько я помню карту, по прямой на юг от Кале будет Барселона. Была в Барселоне? Ах да, конечно, нет. У тебя только бойфренд оттуда был.
– Иногда я тебя ненавижу, – проворчала я.
– И я тебя тоже люблю. Здесь должен быть смайлик. Думаю, поедем завтра утром. Пусть лошади отдохнут.
– Лошади? – удивилась я.
– Света, ну включи уже голову. Разумеется, мне понадобится одна. Но отдохнуть должны обе. Думаю, возьму свою Полли. Приблудная мне не нравится.
– Вообще-то это моя Полли. То есть Полли Маргарет.
– Сейчас я Маргарет, если ты не забыла.
– Серьезно? – расхохоталась я. – Ты – Маргарет? Привык к ней? Может быть, тогда оставим все как есть?
– Ты забыла о Мэгги? Прости, я не хотел, – спохватился Тони, услышав то, что я не стала бы говорить вслух.
– Имей в виду, теперь ты будешь слышать все мои мысли. Даже те, которые я не хотела бы озвучивать. Это же вечная мужская мечталка: ах, если б знать, что думают женщины. А не надо бы.
– Что делать, – Тони невнятно выругался, зацепившись юбкой за колесо. – Мысли – это как понос, их не удержишь. Придется терпеть.
– От поноса есть лекарства. Скорее, это похоже на болтовню во сне, вот она-то уж точно не контролируется. I hear the secrets that you keep, when you're talking in your sleep[1], – пропела я, старательно копируя гундосого певца.
На крыльцо вышла сестра Констанс. Поверх черной мантии она набросила какую-то ворсистую тряпку – с утра подморозило.
– Ну как, Энтони, – поинтересовалась она, – слушается тело?
– Спасибо, вполне. Но непривычно. То есть наоборот – кажется, я уже отвык от того, что телом можно управлять без усилий, не задумываясь о том, как и что надо делать. Но вы были абсолютно правы, такой гадости, как вареный дракон, наверно, в мире больше не существует.
– Теперь любая экзотическая еда, даже самая омерзительная, покажется тебе деликатесом, – подколола я.
– Кстати, насчет еды, – спохватилась сестра Констанс. – К сожалению, я ничего не смогу дать вам с собой. Светлане-то ничего не нужно, но вам…
– Не волнуйтесь, я взял кое-что из Скайхилла. Ну, и по дороге добуду, это не проблема. Вот как добраться – уже сложнее. Ничего, до Дувра я дорогу знаю, а там как-нибудь разберемся. А что вы вообще знаете об этом монастыре, сестра Констанс?
Аббатиса присела на ступеньку, задумалась.
– Пожалуй, только то, что мне рассказывала прежняя настоятельница Баклэнда. В середине XIII века в Больё находился госпиталь и странноприимный дом ордена. Спустя некоторое время их преобразовали в полноценную монашескую обитель. Женскую. Устав госпитальеров требовал строгого соблюдения numerus clausus[2], у каждого монастыря он был свой. В Больё – не более тридцати девяти сестер.
Когда началась осада Акко[3], часть гражданского населения была эвакуирована. Женщины-госпитальеры, которые не пожелали остаться, отплыли на Кипр, сопровождая раненого Великого Магистра Жана де Вилье. Позднее один из его преемников, Гийом де Вилларе, решил перенести свою резиденцию на остров Родос. Поскольку ожидались кровопролитные сражения, которые неизвестно чем могли закончиться, женщинам… некоторым женщинам, не всем… им предложили вернуться в Европу – в более безопасное место. И хотя завоевание Родоса откладывалось еще в течение нескольких лет, несколько монахинь отправились во Францию, увозя с собой два кольца Анахиты, книгу и яйца дракона.
«Вот ведь старая летучая мышь! – мысленно возмутилась я. – Маргарет ты рассказывала по-другому: мол, никто не знает, сколько колец было и куда они делись!»
– Старая – да, но летучая мышь-то почему? – усмехнулась сестра Констанс. – Маргарет совсем не обязательно было знать все. Изначально колец было три. Одно из них пропало во время штурма Акко крестоносцами в 1191 году. Как оно попало в ваш мир – остается только гадать. Возможно, переход между мирами не один. Так вот… Среди сестер, которые уплыли с Кипра, были две англичанки. Они не захотели оставаться во Франции и отправились в Баклэнд, бывшую обитель августинок. В то время это был большой монастырь, куда собрали госпитальерок со всей Англии, но к моему приходу он пребывал в упадке, там оставалось всего десятка два сестер и послушниц и старенький брат-капеллан.
Сестры-француженки нашли приют в Больё, но numerus clausus было превышено, и тогда сестра Великого Магистра Жорден де Вилларе получила разрешение на основание отдельной обители неподалеку, во Фьё. Туда перебрались двенадцать сестер, почти все они были «заморскими», и на этом основании считались неимущими, поэтому обитель получила послабление в финансовых податях. Вообще, надо сказать, Фьё всегда пользовалась большими привилегиями. Следующий Великий Магистр, племянник Гийома и Жорден де Вилларе, отдал ей владения мужского монастыря в Кюрмонте. Так что сейчас Фьё – это довольно богатая, хотя и небольшая обитель. Вот, пожалуй, и все, что я могу вам сказать.
– Но вы уверены, что кольцо и книга по-прежнему там? – спросил Тони, который за время рассказа успел закончить с лошадьми.
– Как я могу быть уверена? – поморщилась сестра Констанс. – Знаю одно: сто лет назад они там точно были. Моя предшественница в Баклэнде, аббатиса Сюзанна, ездила во Фьё и видела их.
– Умеете вы обнадежить…
– Вы сказали, что в Оверни находится главное кольцо, – вспомнила я ночной разговор. – Что значит «главное»?
– Вот это мне точно не известно. Возможно, два других у него в подчинении, но как это проявляется? Или, может быть, черное принадлежало главной жрице Анахиты? Надеюсь, что об этом написано в книге.
– Почувствуй себя хоббитом, – буркнул Тони, делая вид, что не замечает вопросительного взгляда сестры Констанс.
После завтрака Тони устроился в повозке отсыпаться. Я не знала, куда себя деть. Как и в прошлый раз, когда эйфория свободы от тела улеглась, появилось ощущение неприкаянности. Все-таки человеку нужно что-то делать. Ну, или отдыхать между действиями, а не просто болтаться в воздухе, глазея по сторонам. Я хаотично перемещалась с места на место, наблюдая, как из дома вышла проснувшаяся сестра Агнес, как старушки отправились в лес за хворостом, как две вороны подрались из-за хлебной корки. Скучища…
– Светлана, ты здесь? – спросила сестра Констанс, когда они с сестрой Агнес вернулись из леса, нагруженные вязанками сухих веток. – Думаю, вам придется задержаться здесь еще немного. Или наоборот отправляться не позже сегодняшнего вечера.
– Почему? – спросил проснувшийся Тони.
С заспанными глазами, растрепанными волосами и рубцами от попоны на щеке Маргарет вовсе не выглядела красавицей, скорее, наоборот. Да какая разница, главное, что теперь Тони мог спать! Правда, снов он все равно не видел – какие там сны! – но все-таки не час за часом в темноте наедине со своими мыслями.
– Если вы пойдете по дороге, попадете обратно в свой мир. Проход будет открыт, по крайней мере, до завтрашнего утра.
– А если обойти дорогу полем?
– А вы знаете, насколько он широк?
– Но если мы увидим, что дома и холма нет, сможем вернуться, – возразила я.
– А вдруг именно в этот момент проход закроется? Тогда вам придется ждать с той стороны еще год.
– И сколько нам ждать с этой стороны? – вздохнул Тони.
– Завтра утром я провожу мальчика до дороги. А послезавтра из деревни придет Дженни. Значит, до послезавтра.
Еще две ночи болтаться в воздухе совершенно без цели! Хорошо Тони, он теперь сам себе хозяин. А мне только висеть в воздухе и думать. Да еще мальчик этот – наверняка чумазая золотушная вонючка. Теперь я чувствовала запахи еще сильнее, чем раньше. Вообще все чувства стали намного острее. Например, я не могла сидеть, но если оказывалась рядом с лавкой, чувствовала, насколько она жесткая и неудобная. А если подбиралась поближе к еде, ощущала ее вкус. Так что… Четыре человека и призрак – слишком много для такой халупы.
Видимо, я думала очень громко и ясно, потому что Тони и сестра Констанс сказали одновременно:
– Наверно, нам лучше выехать сегодня.
– Наверно, вам лучше отправиться сегодня вечером.
На том и порешили. Собирать было особо ничего, Тони положил в седельную сумку немного еды и флягу воды, запасной плащ и смену белья. Все остальное мы рассчитывали пополнять в пути по мере необходимости. Благо, ни покупать, ни выпрашивать ничего не надо было.
– Тони, а седло?! – ахнула я, глядя, как он поправляет уздечку.
Седла не было. Нашу Полли Тони в Скайхилле сразу запрягал в повозку, а с Полли из Стэмфорда седло снял и бросил во дворе, рядом с конюшней.
– Придется до деревни пешком, а там найдем. Только сомневаюсь, что это будет женское седло.
Тони блеснул глазами и улыбнулся особенной улыбкой. Хотя на женском лице она выглядела странно, я ее узнала. Иногда на Федьку находило: «Смотри, женщина, как я могу!». У Тони я до сих пор подобного не наблюдала, но, видимо, это сидит в подкорке у всех мужчин, даже самых лучших.
Надрезав ножом подол котта, Тони рванул ткань, раздирая ее до талии.
– Сумку придется оставить, – сказал он. – Ну и черт с ней.
Подойдя к нашей Полли, Тони примерился, провел рукой по ее спине.
– Да, она действительно лучше. Невысокая, короткая и толстенькая. В самый раз.
– В самый раз для чего? – не поняла я.
Снисходительно ухмыльнувшись, Тони подвел Полли к крыльцу и вдруг оказался на ее спине – я даже не поняла, как. Он сидел, задрав порванные юбки, сильно откинувшись назад, ближе не к холке, а к пояснице лошади, фактически на своих собственных пятках, подтянутых под ягодицы. Бока Полли он сжимал опущенными коленями сильно согнутых ног.
– Я не видела такой посадки, но слышала, что в древности женщины так ездили. На востоке, – сказала сестра Констанс.
– Кажется, я читала об этом, – подумала я, пытаясь припомнить, у кого[4]. – Но думала, что выдумка. По описанию, должно быть страшно неудобно.
– Еще как удобно, – возразил Тони. – Особенно на длинных переходах шагом. На рыси, конечно, сложнее, мышцы внутренней стороны бедра сведет от напряжения.
– А ты откуда знаешь? Мне кажется, мужчине так сидеть было бы… эээ… не слишком комфортно.
– Должна же быть хоть какая-то польза от женского тела. В школе верховой езды, где я учился, так ездили две девчонки, помешанные на амазонках. Мне было очень интересно за ними наблюдать, но попробовать, разумеется, анатомия мешала. Не расстраивайся, если у тебя когда-нибудь снова будет женское тело, я тебя научу.
