Текст книги "Синие лампы темного мира (СИ)"

Автор книги: Татьяна Нартова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Мир теней и тварей

С того дня, как старик на крыше отдал Сан начальную частицу, ее жизнь начала меняться. Изменения начались с получасовой пытки ее ушей. Капитан Михайлов не щадя ни их, ни свои голосовые связки отчитывал нерадивую рядовую на глазах ее друзей. Оба стояли, опустив головы, в отличие от самой девушки, которой вдруг все стало безразлично. Ну орет, и чего? Как сказал когда-то какой-то умник, в этой жизни нет ничего окончательного, кроме смерти. Только после нее уже невозможно ничего исправить. А раз Александр не собирался ее убивать, то ничего непоправимого не случилось.

После этого Сан загнали в медкабинет, где ей выдали белый халат и гору тонких, как ватман, планшеток – медкарты охотников. Марат хоть и был отличным медиком, но особой аккуратностью в записях не отличался:

– Надо попытаться каталогизировать это все, – указывая рукой на штабеля силикатных экранчиков, объяснил парень свое задание. – Берешь одну, выписываешь по форме все данные пациента, потом выбираешь в каждом его обращении цель и списываешь диагноз. Например, Иванов И.И. Дата рождения такая-то, число генетических маркеров ГМЛ  столько-то, обращений к врачу на 2 октября 2122 года… хм, красивая дата, кстати!

– Пфф, – фыркнула Сан. – Не думала, что ты такой ценитель всяческих искусственных привязок.

– В смысле? – не понял врач.

– Ну, дата – это всего лишь условность. Ты можешь начать свое летоисчисление, сделав его таким, каким пожелаешь. Хоть в двоичной системе, хоть в шестнадцатеричной. И развести какую угодно красоту. Только вот мир от этого лучше не становится.

– Ого, я смотрю, ты совсем стухла. Это из-за Михайлова? Да брось ты. Он скоро сменит гнев на свою обычную раздражительность. И станет таким же душкой, как и раньше. Я понимаю тебя, правда… Мне столько раз хотелось сбежать отсюда.

– Ты же сам пришел в штаб, добровольно, разве не так? – попыталась поймать Сан на лжи лейтенанта. Но тот лишь головой покачал, словно пытаясь в этом жесте выразить всю сложность и противоречивость обуревавших его чувств. – Это меня заперли здесь, чипировали, как какую-то дорогую псину. Я просто хотела, чтобы со мной обращались хоть немного по-человечески. А этот… эта машина для уничтожения тварей…

Я видела рассвет только один раз. Это было самое удивительное зрелище на свете. Глазам было больно, но эта боль была правильной, что ли. И отец стоял рядом, готовый защитить меня от всего. От чертовых чудовищ, от таких вот засранцев, как Михайлов… от любой опасности.

Я лишь хотела быть чуть ближе к нему, понять: неужели я ошиблась, неужели все, что мне известно о нем – всего лишь тень моего отца. А на самом деле он такой же охотник, бесчувственный, готовый ради уничтожения монстров самому стать последней скотиной.

– Не плачь, – тихо, успокаивающе.

Сан не собиралась изливать душу. Тем более, наводить мокроту, как любит говорить ее мать. Но что-то сломалось. Хрупкая стеночка самообладания, отделявшая Карпатову от того маленького безумца, управляемого одними инстинктами, который до времени лишь выкрикивал с галерки редкие реплики, пока на сцене разворачивалось степенное, выверенное действие. А теперь он ворвался в толпу актеров и принялся ломать и крушить весь реквизит.

К лешему сценарии! В трубу все эти: «Есть, капитан. Нет, капитан!». К солнцу, к свободе. И пусть потом обо мне сложат песню, о девушке, которой надоело бояться, надоело ждать и бороться.

И с этого момента, когда Сан уткнулась носом в плечо Марата, и первая слезинка оставила на белой ткани свой след, с этого момента жизнь ее побежала по совершенно иной колее.

К утру куча планшеток была разобрана не несколько стопок. Лейтенант с любопытством заглянул Карпатовой через плечо. Взял одну карточку, другую и захлопал своими зеленоватыми глазами:

– Эм… не пойму, по какому принципу ты их разложила? По частоте обращений?

– Нет. И не старайся найти здесь логику. Я просто распределила их на несколько кучек, повинуясь внутренней потребности…. – Сан вздохнула. – Все просто: вон там – злые, хмурые дядьки, тут – симпатичные охотники помладше. А этот парень, карточку которого ты держишь в руках, он из категории: к ним лучше не подходить. Типичный вояка, не отличающийся большим умом, но готовый порвать тебя тысячу маленьких Маратиков. Посмотри, в этих глазах нет ни одной своей мысли – лишь тупое подчинение.

– Ну ты даешь! Из тебя вышел бы не плохой психолог. Давно увлекаешься физиогномикой?  Чтением по лицам, – пояснил врач, заметив вопросительно поднятую бровь девушки. – А где же женщины? Я не вижу ни одной карточки.

– Они в отдельной стопке. Мы – особенный тип человека.

– Я заметил, – без иронии ответил Марат.  – Сколько выписала? Ого, двенадцать штук.

– Завтра сделаю больше, – пообещала Сан.

Она целый день наблюдала за парнем. Этот совсем юный Гиппократ двадцать второго века легко управлялся со своими делами. И ему было без разницы: генерал ли перед ним с порезанным пальцем, ведущий себя как маленький ребенок, или же паренек восемнадцати лет буквально умирающий от высоченной температуры.

Марат долго не мог уговорить лечь того в нормальный госпиталь. Рядовой все повторял: «Нельзя, а как же долг… Я же здесь первую неделю, я не могу никого подвести». Сан сжала челюсти и отвернулась от ширмы, за которой доктор обследовал пациента. Она не могла понять и принять этой глупости.

«Неужели хоть кому-то есть дело до того, будешь ты в строю или нет? Мир не рухнет от твоего отсутствия, а вот ты можешь на утро просто не проснуться, погибнуть из-за своего упрямства и глупости» – размышляла Сан.

«Я вот тоже всегда думаю только о себе. И ничего вроде, ты же стоишь здесь, не померла еще», – всплыл откуда-то насмешливый голос старика. Столь неожиданным было это воспоминание и каким-то чуждым, что Карпатова вздрогнула, делая ошибку в фамилии очередного охотника. Пришлось набивать ее заново, уже не прислушиваясь к разговору за ширмой.

У паренька, в итоге, Марат диагностировал аппендицит. И, несмотря на мольбу охотника не делать этого, вызвал скорую. Городские врачи прибыли спустя двадцать минут, но им пришлось потратить еще десять на то, чтобы уговорить корчащегося бедолагу лежать смирно на носилках и прекратить попытки к бегству.

Все это время Алиев держался просто отлично. Да, и вообще, за эту долгую и насыщенную ночь Сан изменила свое мнение. Марат был не так прост – факт, но он не являлся ни фанатиком, ни засранцем. Так что она даже простила ему «первое свидание» с Йориком.

За стенами штаба начало светать. Скоро отбой. У Сан теперь было свое расписание, так что ей не обязательно было отправляться в спальню, и она предпочла задержаться еще на полчасика. Тем более, спать не хотелось. Девушка чувствовала усталость, но не такую – изматывающую, давящую на психику, когда хочется то ли чаю выпить, то ли повеситься.  Скорее второе, потому как столовский чай в Сан уже не лез. Его подавали на завтрак, обед и ужин, всегда невероятно горячим и совершенно несладким.

Нет, усталость после ночи в медкабинете была даже приятной. Ведь вроде девушка ничего героического не сделала: поле не вскопала и десяток человек от гибели не спасла. Но почему-то работа принесла ей необычайное удовлетворение и немного притупила чувство собственной ненужности.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – позвал Марат рядовую. Сан с недоверием покосилась на него, потягиваясь и выгибая спину: после многих часов сидения у нее затекли мышцы. – Не бойся, на этот раз никаких монстров.

И девушка поверила. И пошла. Алиев едва махнул своим пропуском перед носом охранника («Опять в книжку уткнулся», – заметила Сан), и тот отрыл им проходную. Парочка нырнула в предрассветные сумерки. Мир снаружи был необычайно холоден, в прямом смысле слова. На высохших травинках, опавших листьях и камнях тонким слоем лежал иней. Выдыхаемый воздух превращался в пар, а голые руки начали мерзнуть. Марат быстро спустился с крыльца и юркнул в низенький сарайчик – единственную  постройку во дворе, служившую в давние времена не то складом, не то летним душем. Сан последовала за ним, едва не наскочив на парня в дверях.

– Видишь ту доску? – Алиев ткнул в сторону задней стены сарая. – Она отодвигается, а за ней – дыра в заборе. Отличный путь для побега. Не ты первая решилась на подобное. Но кто-то сделал это с большим умом. Начальство всегда замалчивает попытки дезертирства. А вот трупы с разодранными глотками или распоротыми животами никто скрыть не способен.

– Трупы? – переспросила Сан.

– Да… Тех, кто струсил. Тех, кто решил – нет, быть охотником вовсе не его. Да просто тех, кто решил взглянуть на рассвет, не прихватив пистолета или шокера.

– Хочешь прочесть мне лекцию о том, какая я жалкая дура? –  девушка уже повернулась, чтобы выйти. Едва в жизни появился просвет, как ее опять начинали испытывать на прочность. Поздно, уже все растрескалось, и Сан с ясностью поняла: вот-вот рухнет. –          Давай, скажи! Что меня могли растерзать твари, как тех несчастных. Скажи, что если я попытаюсь выкинуть еще раз такой фокус, ты посадишь меня на цепь, как своего карманного монстра! А потом прикажи принести молоток и гвозди, и прибить чертову доску на место. Ты ведь это собирался сделать?

– Нет, – неожиданно спокойным голосом произнес Алиев. – Я ничего такого не имел в виду. Когда ты сбежала, Михайлов сказал, что есть всего один шанс из двадцати найти тебя живой. Но ты жива. И я верю всему сказанному тобой сегодня. Иногда мне тоже хочется сбежать…

 Ты искала отца, а я – мир, в котором нет тварей. Мир, в котором я мог быть нормальным врачом. Хирургом, например. Да просто нормальным. Без этих галлюцинаций и вечных синих ламп, делающих жизнь невыносимо-однотонной.

Так что вот она – наша маленькая возможность хоть ненадолго ускользнуть в другую реальность.

– Дырка в заборе, не слишком ли банально? Прошлый раз я просто через него перемахнула.

– Все банальное – надежно, – дернул уголком губ Марат. – Ты просто не знаешь главного секрета. Давай выйдем отсюда.

 И они вышли, отодвинув доску. Поразительно, но та даже не скрипнула. А потом легко забрались на ограду. Марат явно проделывал это не один раз, так ловко он перебирал руками и ногами. Между крышей сарая и оградой было около тридцати-сорока сантиметров, не такая уж непреодолимая пропасть. Едва оба охотника оказались на ней, как Сан охватило непривычное ощущение полной безопасности.

– Мы – ГМЛ, помнишь, как ты отшвырнула пожирателя?

– Конечно.

– Но это лишь ничтожная часть наших способностей. Эти кабеты, гены которых так замечательно встроили в наше ДНК, были мастерами на все руки. Левитация, управление электромагнитным полем, гравитацией. В общем, после долгих попыток, я смог сгенерировать тоже что-то вроде купола. Полная невидимость. Ты можешь торчать здесь, сколько душе твоей угодно, никто тебя не засечет.

– Круто! – неподдельно восхитилась девушка. – Марат, ты – гений!

– Нет, я всего лишь скромный художник, рисующий полотно собственной жизни, используя данные мне природой краски, – довольно заржал Алиев. – Не бойся, сия сентенция не моя. Это мне недавно Валерьянович очередную книжку подсунул. Вот я и запомнил почему-то.

– Тогда я могу не волноваться за твое душевное здоровье, –  в ответ засмеялась Сан. Потом вспомнила кое-что и остановилась. – Марат, а чип?

– Пока ты на территории штаба – сигнал с него не идет, блокируется. У нас в стране все еще пытаются сохранять права человека. Даже охотника. Так что смело забирайся сюда, можешь смотреть рассветы. Или просто приходить в свободное время. Я здесь тоже иногда тусуюсь. Знаешь, в августе с этой крыши открывается чудный вид на небо. Иногда я смотрю на все эти звезды и думаю: «Где они? Где эти кабеты? Живы ли они до сих пор? Может, их мир как раз и есть то место, которое мне нужно?». Недаром же мы с тобой видим его, а, Александра?

Так и повелось. Едва у Сан выпадала свободная минутка, она неслась во двор, забиралась по ограде на крышу сарая и бродила там. Сидеть или просто стоять было невозможно, слишком холодно. Зимний комплекс одежды им еще не выдали, а тонкий врачебный халат – плохая замена теплому свитеру. И все же девушка, наконец, смогла хоть немного вздохнуть свободнее.

«Пять минут одиночества, как спасенье от бед чужих», – вспомнила она однажды песенку, которую в последнее время частенько крутили по радио. Раньше Карпатовой текст казался дурацким. Разве может одиночество быть лекарством? Быть избавлением от чего-либо? Может, особенно когда тебя постоянно окружают малознакомые люди, от жалоб и претензий которых хочется сбежать куда угодно, лишь бы там было тихо, и никто не смотрел на тебя холодным изучающим взглядом.

Октябрь набирал обороты. Кроны начали лысеть, обнажая темные кости деревьев. Солнца стало намного меньше, оно пряталось за тучами, словно не хотело наблюдать печальное действие, творившееся внизу.

Умирание, умерщвление…

Неделя наказания прошла, Сан вернулась в свой отряд, с изумлением обнаружив в нем пополнение в количестве еще четырех человек. «Остатки», как их назвал Михайлов.

– Привет, я – Катя, – первой поздоровалась с Карпатовой за руку высокая рыжая девушка.

Большие темно-оливковые глаза смотрели приветливо, даже как-то ласково. Сан почувствовала смущение, потом – раздражение. Она никогда не могла вести себя так, даже до того, как попала сюда. Буркнула нечто среднее между: «очень приятно» и «а мне-то что?», повалилась на свою кровать (последние три дня приходилось ночевать прямо в медкабинете) и больше ни с кем не заговорила до самого утра.

Остальные новобранцы оказались более тактичны. Всем им было от двадцати до двадцати пяти, но выдернули их из совершенно разных мест. Катя училась в  агротехническом институте, и когда за ней пришли, она не слишком обрадовалась перспективе стать охотницей, но приняла свою ношу с мужеством.

Второй новобранец, Владлен, был из так называемых «бесцветных» – богатых охламонов, которым по барабану, есть твари или нет. Они ездили на курорты, отдыхали в самых модных и дорогих местах, имели личную охрану, готовую пристрелить не только пожирателя, но и любого мешающегося человека. Модная прическа Владлена успела растрепаться, а вместо дизайнерских тряпок на нем висела стандартная форма рядового, но парень все равно выглядел как модель с обложки.

О третьем новичке Сан подумала: «Этот не пропадет». Из небольшого доклада, больше похожего на простое повторение чужих сплетен, девушка узнала, что Дмитрий вырос в семье простых рабочих, сам с четырнадцати лет начал горбатиться на стройке, а уже к двадцати сколотил свою бригаду. Ребята ремонтировали прохудившиеся крыши, клали полы, даже устанавливали освещение.

– Без светового архитектора? – не поверила Сан.

– Ага. У Димона просто талант. Он чувствует, как надо минимизировать тени. Я ему тут из любопытства набросал план квартиры и предложил построить макет. Так он за пару часов мне такой домик из коробков сотворил! А потом несколько индукционных светодиодов расставил. И правда, почти никаких темных уголков, – заливаясь соловьем, рассказывал Захар.

– Ну-ну… И где же этот макет?

– Где, где? Михайлов пришел, отобрал. Сказал, еще раз увидит, что мы посторонним делом заняты, заставит кросс в пятнадцать километров бежать.

– О да, этого следовало ожидать. Обо мне он спрашивал, кстати? – не то, чтобы Карпатову это сильно беспокоило, но все же лучше заранее знать свои перспективы.

– Не-а. Ни слова. За всю неделю даже мельком твое имя не упомянул.

– Может, ты плохо слушал? А о «дуре», «ненормальной» или «той самой пигалице» разговоров не было? – немного повеселела Сан.

– Увы. Капитан Шрам вообще, был на редкость корректен в выражениях.

– Шрам?

– Ага, – хвастливо подтвердил Жильцов. – Это его так Андрей назвал. Забавный чувак, мы с ним быстро контакт нашли.

– Что, такой же болтун, как и ты? – подколола девушка.

Но нет. Кроме идиотской привычки всем и каждому давать клички и прозвища, последний новичок ничем особым не отличался. Не задирался, в бутылку не лез. Но и затюканным его назвать было нельзя. Самый обычный молодой человек, как писали раньше в газетных объявлениях: «Без в.п. и с ч.ю». Это даже немного настораживало, но Сан предпочитала не зацикливаться на таких мелочах.

На следующий день «остатки» погнали на процедуру медосмотра. То ли Михайлову было некогда сразу этим заниматься, то ли он просто пощадил новобранцев, памятуя об истериках рядовой Карпатовой – не известно. В исторический экскурс их также не посвящали, так что четверка томилась от недомолвок и перешептываний за спинами.

– Слышала, тебе сегодня приведут жертв Йорика? – встретив Марата в коридоре, поинтересовалась Сан.

– Так точно. Михайлов с утра рвет и мечет. Пришел, наорал, что у меня бардак в документации.

– Я же целую неделю с ней копалась! – возмутилась девушка.

– Да нет, – махнул рукой Алиев. – Он не про медкарты. У нас в ноябре должна быть закупка новой партии препаратов и расходных материалов. Я пока готовлю отчет, чего нам больше всего не хватает.

– А почему капитан в это лезет?

– Он мой непосредственный начальник. Я как бы за ним закреплен, – вздохнул лейтенант. – И нет, не смотри на меня с такой жалостью. Сашка хоть что-то в этом понимает, в отличие от других. Он бывший врач, как и я. Доучился, пошел работать, тут его и призвали в охотники. Так что, зайдешь, посмотришь, как они будут с анкетами мучиться? Спорю, просидят с ними целый час как послушные детишки, пока все не заполнят.

– Ну, вот, скучно с тобой, – улыбнулась Сан. – Я-то надеялась долго и страстно тебя уговаривать, чтобы ты позволил хоть в щелочку за ними понаблюдать. А ты…

– Страстно?

– Да иди ты!

Карпатова слегка стукнула врача в плечо. Тот довольно засмеялся и тут же ретировался готовиться к осмотру. Подсматривать не пришлось. Уже через пятнадцать минут Сан в приказном порядке отправили в медпункт, в помощь Алиеву. При этом Михайлов, собственно и отдававший приказ, был на редкость тих и не многословен. На подчиненную он смотрел с напускным равнодушием, казавшимся почти настоящим.

Ох, Марат как в воду глядел. Получив планшетки, четверка уткнулась в них и лишь пару раз попросила уточнить тот или иной вопрос. А потом их по одному начали заводить в комнату с лампами дневного света на осмотр.

– Простите, – вдруг подала голос Катя, – а девушек тоже вы осматриваете?

– Да, а что? – не понял сложности Алиев.

– Просто…

– Да стесняется она, – объяснил Владлен. – Видели бы вы, как она переодевается, это вообще – цирк. Закутывается всякий раз в одеяло, как мумия и под ним чего-то колдует. Думаешь, там стриптиз, а это Катенька всего лишь водолазку снимает, по которой еще майка непрозрачная.

– Косликов, благодарю за столь подробный рассказ, – с издевкой обратился к бесцветному Марат, потом повернулся к переминавшейся с ноги на ногу рыжей. – А Вам придется как-то приспосабливаться, бороться со своей застенчивостью. Тут не пансион для благородных девиц. Семьдесят процентов охотников – мужчины.

– Да, но… у меня в поликлинике терапевт – женщина, и хирург с невропатологом тоже. Я никогда не перед кем, ну… не раздевалась, в общем. Может, один разочек сделаете исключение? Я постараюсь привыкнуть, обещаю.

Глазащи Кати стали еще больше и начали подозрительно блестеть. Марат скрипнул зубами, подошел к Сан и заговорил той на ухо:

– И что прикажешь делать? Блин, мне такой экземпляр первый раз попадается.

– Давай я ее осмотрю. Скажи только, что искать? – предложила та.

– Во-первых, родинки, пигментные пятна. Ей бы надо печень проверить и позвоночник. Что-то мне ее белки не нравятся. Ладно, печень я сам потом прощупаю, а вот остальное ты и сама сможешь. Глянешь на уровень плеч, не перекошены ли, попросишь до носков пальцами достать. А еще этот тест, когда руки за спиной в замок сцепляют, знаешь?

– Да, на фабрике нас каждый год гоняли, – кивнула Сан. – Хорошо, сделаю.

Осмотр Кати прошел без приключений. Карпатова хорошенько осмотрела ее, проверила даже ступни и грудь девушки. Потом сделала все остальное и разрешила одеться. К тому времени из бледной Екатерина стала свекольно-красной. Видимо, стеснялась она не только мужчин.

Интереснее всего оказалось следить за новобранцами, когда их отводили к пожирателю. Марат не предупреждал, что сидит в камере. На двери просто открывали небольшое окошко, в внутри включали свет. В первое мгновение все испытуемые зажмуривались, потом осторожно приоткрывали глаза. А дальше выражение их лиц начинало меняться, переходя от удивления к испугу и даже ужасу.

– А меня ты внутри запер, – мрачно напомнила Карпатова.

– Александра, Александра, ты никогда не слышала поговорку «кто старое помянет, тому глаз вон»? – с иронией спросил лейтенант. – Не бойся, их тоже ждет шокотерапия, но позже. Тренировка с собачкой, как я это называю.

– Могли бы мне его не показывать, – отошел от двери Андрей. – Я видел пожирателей много раз. Достаточно было спросить.

– Нет, не достаточно. Я не могу верить никому на слово, – ответил Марат. – Ладно, теперь я должен проводить вас в спортзал. Ну-ка, отряд, в одну колонну становись и шагом-марш! Рядовая Дроздова, Вы почему не выполняете приказ старшего по званию?

– Простите… виновата… а как это – в колонну по одному? – проблеяла девушка.

Сан и Марат обменялись понимающими взглядами. М-да, кажется, у капитана появится новая жертва для всевозможных издевательств.

Мир без теней

Это было безумием. С самого начала вся их затея была огромной глупостью. Вере никогда в жизни не проходилось так бежать, как в тот день. Даже, когда они наткнулись на громадное гнездо тварей. Те даже не соизволили прятаться, набросить на себя невидимость. Черные кляксы, похожие на дыры в рисунке реальности обратили к ним свои плоские морды, а потом разом набросились на бригаду охотников. С первым десятком тварей удалось расправиться; бой был короткий, но жестокий. А потом из темноты заброшенного гаража, где прятались монстры, хлынул черный поток.

«Отступаем!» – крикнул Ян.

И они отступали, именно так, и пусть со стороны все выглядело как обычное бегство, но таковым не было. Тогда… А сейчас? Нет, сейчас все пятеро именно уносились прочь, улепетывали, не важно, куда, лишь бы как можно дальше от штаба, от собственных коллег и приятелей.

Едва преодолев забор с помощью Мо, они похватали свои сумки и, постоянно оглядываясь, нырнули на соседнюю улочку. Одним своим концом эта улочка упиралась в одну из главных транспортных развязок города – Большому кольцу, как его прозвали в народе, а вторым – в заросший парк. Его пытались несколько раз привести в порядок, но все обычно ограничивалось расчисткой мусорных куч, появлявшихся в парке, несмотря на все запреты, да вырубкой пары-тройки самых старых деревьев.

Некогда выкрашенные в голубой  деревянные скамейки облупились, местами растрескались и сами дощечки, из которых те были сбиты. Детские качели (последнее напоминание о сгинувшей детской площадке), на которые уже давно не садился ни один ребенок, болезненно скрипели на ветру, а при сильных порывах издавали мерзкий и страшный звук – нечто среднее между плачем и свистом ветра в проводах холодной зимой, от которого хотелось вынести себе мозги. Звук-заклинание, заставляющий вылезать из темного колодца подсознания самые мерзкие и жуткие образы.

Вот и сейчас железное сидение раскачивалось на двух проржавевших цепях: «Виу-ууу! Хвирь! Ви-ууу, хви-ииирь!». К горлу Веры подкатил горько-кислый комок. Она всегда обходила это место стороной. Девушка убеждала себя, что из-за закрепившегося в поколениях инстинкта, наказывающего держаться открытых мест, где негде спрятаться, а главное – минимум предметов, отбрасывающих тень. Здесь же, в самом центра парка были сплошные заросли, да еще этот скрип… Этот кошмарный скрип («Господи, прекрати его, прошу!»), от которого даже здоровые зубы начинали ныть.

– Ве-ра, – снова ломая ее имя на два четких слога, позвал охотницу Мо. – Не бойся.

– Я не боюсь, – чересчур резко отреагировала девушка, выдавая себя с головой. – Просто в этом месте что-то не так. Будто… не знаю, будто тут обязательно произойдет что-то ужасное. Или уже произошло.

– Осмотритесь! – прервал поток смутных размышлений Веры капитан.

– Зачем мы здесь остановились? – щелкнув затвором пистолета, поинтересовался Кирилл.

Нерко бросил на землю огромный черный пакет, вытащенный им тут же из кустов. Потом развязал горловину и принялся вытряхивать из него различный мусор: какие-то замызганные лоскуты и смятые газеты. Пока в мешке не осталась довольно объемная сумка.

– Что это? – бросая взгляды на приятелей, словно те могли знать разгадку, спросил Кирилл.

– Нам надо переодеться. С этого момента будете обращаться ко мне просто Ян. Никаких «капитан», ясно? И, вообще, постарайтесь вести себя как обычные горожане. Если кто-то поймет, что мы – охотники, боюсь, ничем хорошим это не кончится. И форму придется бросить здесь.

Солнце уж поднялось над горизонтом, но из-за плотной городской застройки и густой растительности его лучи не пробивались в этот уголок мира. Поэтому охотники торопливо переодевались в полутьме, делая это по-военному четко и быстро.

– Откуда вещи?

– Что-то купил, что-то вытащил из собственного шкафа.

– Не думал, что Вы настолько тщательно подготовитесь, капитан, – натягивая новенькие льняные брюки, хмыкнул Еременко. – Я хотел сказать «Ян». Все это, конечно, славно, но тряпки эти такие непрактичные! Взять хотя бы мои штаны, они ведь сразу же помнутся, а где мне их гладить? Простите, Ян, но об этом Вы не подумали.

– Как раз наоборот. Мы – глупые туристы. Путешествуем налегке, причем, впервые. Сойдем за компанию старых приятелей.

– Прикинемся простачками? – смекнул Расул.

– Именно. Я заметил, когда тебя считают за дурака, ты начинаешь вызывать больше доверия. А если ты еще и щедрый дурачок, любовь окружающих тебе обеспечена. Главное, окончательно не вжиться в роль. Так, если все готовы, быстро перекладываем остальные вещи.

Тут уж было не до расспросов. Пока охотники заняты поиском несуществующей твари, но еще полчаса – час, и они поймут, как их обставили. Если, конечно, об этом раньше не доложит Тимур.

«Нет, – старательно отогнал от себя предательскую мысль Ян. – Тим не такой. Он не станет»

Противнее всего была даже не она, а другая, возникшая и тут же погасшая, как падающая звезда: «А я? Я бы стал?». Ответ мужчина не стал даже додумывать, заперев за дверь, как глупую кусачую собаку. Он бы ему точно не понравился.

До прошлой недели капитан Нерко сломал бы любому нос даже за толику сомнения в его преданности государству и начальству, которое то представляло. Он из тех, кому приходится частенько марать руки. И не только в белесой крови тварей. Нет, никакого удовольствия это не приносило, но Ян верил, искренне верил в две вещи: на войне все средства хороши. И вторая, которая любому другому показалась бы до глупости наивной. Нерко верил, что они победят. Верил в это самое далекое, но прекрасное будущее, которое в его представлении выглядело как прошлое, но было еще лучше.

Однажды, еще мальчиком Яну попалась на глаза старая открытка. Годов, наверное, двадцатых. На ней несколько нарисованных детишек водили хоровод вокруг наряженной елки. Открытка была поздравительной, на задней стороне был выписан красивым почерком адрес получателя, а на белом поле написаны следующие слова: «Моя милая, дорогая Ира! Я желаю, чтобы в этот светлый и радостный праздник с неба спустились ангелы и принесли нам всем покой и счастье, которого мы так долго ждем! Знай, свет исходит изнутри. И помни: тьма – это не отсутствие света, а всего лишь повод его не зажигать».

Смысла надписи он тогда так и не понял. Для шестилетнего мальчишки, едва умеющего читать по слогам, она была всего лишь игрой слов. Но вот картинка в душу запала. И всегда, когда Ян думал о будущем, тот самом – победном, счастливом, он видел огромные украшенные залы и улыбающихся детей. Будущее было разноцветным, оно было наполнено воздухом и самыми приятными запахами. Будущее было как детство, которое всегда представляется немного лучше, чем было на самом деле. И там не будет удушающего синего искусственного света. Ни за что.

Ян нырнул куда-то в глубину зарослей и вскоре извлек оттуда еще два мешка, куда запрятал два чемодана поменьше и один большой, на колесиках.

Решение о побеге из части далось ему с трудом. Но стоило окончательно утвердиться в его правильности, как в голове капитана созрел целый план, требующий самой тщательной подготовки. Вчерашнюю ночь он провел в городе. Ходил по магазинам, выбирая не слишком дорогие, но качественные вещи. Потом заглянул на крытый рынок, где запасся консервами и крупами. Где не мог расплатиться наличными, приходилось вынимать из кармана личную карту. Ее он завел пару лет назад, откладывая на счет небольшую сумму с каждой зарплаты. Как знал, что пригодится. Пользоваться служебной карточкой было опасно. Конечно, на их след нападут рано или поздно. Ян в этом даже не сомневался. Но будет лучше, если это случится как можно позже. Мужчина старался не думать о том, что тогда с ними сделают. Расстреляют, как обыкновенных преступников? Или все же дадут для начала крошечный шанс оправдаться?

Все покупки Ян сложил в мусорные мешки, набив их старыми газетами, ненужными обрезками тканей и обоев. Предосторожности никогда не бывают излишними, особенно, если твои соседи – любопытные сукины дети. Особенно сосед снизу, безобидный с виду старичок, вечно ошивающийся рядом с мусорными контейнерами. Не от бедности, а от скупости.

– Чего тащишь? – как всегда, пристал он к Яну.

Капитан поморщился: конечно, куда же деваться от этого мистера Люблю-совать-нос-в-чужие-дела. И ладно бы, интересовался вежливо, как, например, Римма Валерьевна – еще одна престарелая энциклопедия местных скандалов. Та хоть улыбалась и почтительно называла Яна «товарищ капитан» или с очаровательным оскалом «мой дорогой мальчик». А этот дед даже не пытается скрыть свою наглость и бесцеремонность под марлевой маской благодушия.

– Да так, ремонт вот делать собрался. – Не дожидаясь дальнейших расспросов, мужчина раскрыл перед соседом один из мешков – фальшивку.

– А! Ну, ладно. Если чего полезного найдешь – того, не выкидывай! – предупредил дед и заковылял прочь.

Остальные мешки Ян перетащил в этот парк, хорошенько засунув в кусты и набросав сверху веток. Не забыл он и об инопланетянине. Тот, конечно, может снова притвориться невидимкой, но капитану хотелось держать его в поле зрения. Небольшой рюкзачок Мо принял с растерянностью, заглянув внутрь, покрутил и выдал: