Текст книги "Чёрная смородина (СИ)"

Автор книги: Татьяна Мирная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Идет, врушка!..

Я настороженно посмотрела на бету:

– Что со Стахом?

– Жив.

– Пока, – уточнила ведьма.

Санторо мысленно проклял Лилею и повернулся ко мне:

– Так что ты здесь делаешь?

– У меня контракт с ведьмами, Герв.

– Что? – тот скрипнул зубами так, что они едва не раскрошились.

Лилея просияла, вклиниваясь между нами:

– Да-да! Я помогла вам вовремя спасти альфу, а Люциечка сделает кое-что для меня. А ты думал: я на помощь просто так прибежала? Да у меня в Лунгаге целая улица в руинах! Две ведьмы убиты… – Верховная уже не улыбалась, вытащила из стопки пергамент. – Вот договор, что все законно, все по-честному. Нам нужны свидетели. От ведьм это Цезерина Беспрозванная, а от Черной стаи ты, так как альфа… пока не может присутствовать здесь лично.

Санторо подобрался моментально.

– На что ты согласилась, идиотка?

Пока Герв читал контракт, выражение его лица менялось несколько раз. В конце он с таким ошеломленным видом уставился на меня:

– Люция, ты самоубийца?

Я тяжело вздохнула.

– Нет.

– А, по-моему, – да. Ты целый год играешь со смертью в салочки. Смотри, доиграешься!

Глава 8

Вместе с Гервом Санторо я вернулась в поместье в Денте.

Сидела рядом с бетой и всю дорогу слушала его недовольное жужжание, не огрызалась и не оправдывалась в ответ. Не потому что чувствовала, что Герв действительно боится за меня, если честно, у самой коленки дрожали от мысли, что мне предстоит сделать для ведьм. Я невольно сравнивала ворчащего Герва со сжатой пружиной, которая понемногу начинает расслабляться. Выговаривая мне за опрометчивость и глупость, оборотень спускал пар. А мою пружину продолжало сжимать дальше: слишком много произошло за эти сутки. Не верилось, что еще вчера я собирала вещи, чтобы уплыть на другой конец света, что я осмелела настолько, что позволила себе мечтать и надеяться на счастье. А потом… отступники, залитый кровью Метт, алтарь и Стах Карнеро со своим "все будет хорошо, малыш"…

И последней каплей стал сад в поместье.

– Герв, остановись!!!

Автолет послушно замер. Я выскочила на дорожку, ведущую к дому, и недоверчиво покачала головой, не веря собственным глазам. Сада больше не было. Только бесстыже и голо стояли мраморные статуи, а в пустых чашах собрался осенний мусор. Выкорчеванные пакту-авы лежали на земле, еле слышно отзываясь пожелтевшими листьями.

– Герв, что здесь произошло? Зачем вы?..

Голос осип, сорвавшись на задушенный хрип. Санторо стал рядом, виновато кашлянул, отводя взгляд:

– Я ничего не смог сделать. Стах никого не слушал, выгнал всех из поместья. После того, как ты сообщила о своем решении уплыть, он словно обезумел, – оборотень сунул руки в карманы. – Маюров позвонил мне, когда техника уже была во дворе. Я прибежал минут через десять, остановил работников. Потом вышел Стах и велел им продолжать, а с ним не спорит никто. Он стоял здесь сам и контролировал работу… Пока не позвонили из Лунгага.

– Зачем Стах это сделал?!

– Он сказал, что в каждом листопаде видит тебя.

Зло прищурилась:

– Да?! Скажи, пожалуйста: "меня он видит"!.. А зимой что, ослеп?!

– Не реви, – Санторо отвернулся, – и пойдем в дом.

Я даже не заметила, что по щекам потекли злые слезы. Тоскливо оглянулась на мертвые пакту-авы и шагнула следом за оборотнем.

А оказавшись в холле, не выдержала и выдохнула сквозь стиснутые зубы:

– Он точно идиот… не идиет, а именно ИДИОТ, с большой буквы!

Оказывается, в поместье недавно был ремонт, даже не успел выветриться запах свежей краски. Я скептически посмотрела на новый серебристо-серый цвет стен, на кованую лестницу, сменившую деревянную, картины тоже исчезли. На их месте появились бледные, словно размытые…

– Фрески? – недоверчиво тряхнула головой.

Санторо усмехнулся:

– Это ты еще третий этаж не видела.

– И смотреть не собираюсь! – нервно сжала кулаки.

– А мне нравится, – признался оборотень, кивая на стены. – Как-то просторнее стало. Не думаешь?

Зажмурилась и пошла дальше. Лишь войдя в кабинет, в полной мере осознала, где я. Страха, как в прошлый раз, не было, его вытеснили злость и возмущение. Зачем было губить сад? Зачем красить стены? Что это изменит? Что исправит? Но задать эти вопросы было некому. Хозяина дома не было, и неизвестно: вернется ли Карнеро вообще?

В кресле тихо плакала Пенка. Побледневший Герв уставился на Маюрова в ожидании страшной новости, но Владек успокоил:

– Жив. Ансур Шеремет уже в замке Виттура.

– Пока никому ни слова.

– Все равно узнают, – спокойно заметил Галич, перебирая бумаги на столе альфы.

– Пенка, сделай нам чай.

Экономка, шмыгая носом, вышла.

…Монотонно тикали часы, гудел за окнами ветер, а мы сидели в кабинете и молчали. Я медленно приходила в себя от ужаса: одно дело читать описание ритуала Серебряной Паучихи в книге и совсем другое столкнуться с его результатом в реальной жизни. Когда ментально увидела алтарь и… то, что лежало на нем, меня стало подташнивать. А беты переваривали новость о контракте, связавшем меня с ведьмами. Маюров с вежливой улыбкой поблагодарил:

– Люция, в любом случае, спасибо. Боюсь, без Дамаскинской и ее ведьмаков мы бы не успели. А если бы и прорвались в подземелье, то…

Я криво усмехнулась, догадываясь, почему Владек замолчал.

– Если ты про императрицу, то можешь говорить. Я вспомнила ее голос, уже потом, когда плыла на корабле.

Галич был категоричнее:

– Кого ты благодаришь, Владек? Эту сучку? – он ткнул в меня пальцем. – Да если бы не она – всего этого вообще бы не было. Целый год не живем, а выживаем!

Я подобралась, настороженно наблюдая за Эмериком. Мне казалось, что этот бета лучше относится ко мне. Герв цикнул на него:

– Оставить Люции жизнь было решением альфы.

– Конечно! А свою отдать отступникам?! Ради этой… – Эмерик с ненавистью посмотрел на меня, – он не только чуть сам не околел, но еще и стаю подставил! А сколько людей, волков погибло бы, используй отступники его кровь! И все ради не пойми кого: и не волчица, и не магичка!

Я не выдержала:

– Конечно, нужно делать как ты: держать любимую девушку в рабском положении и только командовать: за мной, сидеть, лежать!

Галич рванулся ко мне:

– А ну заткнулась!

На его пути вырос Санторо:

– Остановись! – не глядя на меня, велел. – Люция, бегом к себе!

Я выскочила из кабинета, но затаилась на лестнице и стала слушать.

– … Эмерик, я правильно понял: ты усомнился в альфе? – Герв говорил тихо, спокойно.

А Галич, до этого невозмутимый и непробиваемый, отчаянно закричал:

– Герв… Да вашу ж мать!.. Я за Стаха горло перегрызу, но он гробит себя из-за этой девки!

– Альфа любит ее, – отозвался Маюров. – Понял поздно, когда уже дел наворотил. Ты видел, что было с ним, когда Люция сообщила о своем решении уплыть в Тесорию?

Долгая пауза. Потом Галич уже привычным голосом ответил:

– Со временем Стах оклемался бы. А теперь что?… Все по второму кругу? Она здесь, и он опять будет надеяться.

– Может, не говорить Стаху, что Люция здесь? – предложил Маюров. – Пока он восстановится после ритуала, Люц, будем надеяться, выполнит контракт и… решит остаться – хорошо, уйдет – это ее право.

– Нет, нужно сказать, – возразил Герв. – У Стаха появится надежда, а это порой лучше любых лекарств.

Я так и сидела на лестнице, когда беты вышли из кабинета. Замерли, заметив меня.

– Подслушиваешь? – скривился Галич.

– Пошел ты!..

Поднялась и побежала наверх. Только переступив порог, поняла, что пришла в ту самую комнату, где провела прошлую зиму. В Лунгаге мне казалось, что я не смогу сделать и шага сюда. Однако смогла: вошла в комнату и даже не споткнулась. Стояла посередине, оглядываясь по сторонам, потом села на стул, устало облокачиваясь на колени. Я почти не удивилась, когда в дверях появился Герв.

– Останешься здесь?

– А куда мне идти? Дом в Лунгаге разрушен. Да и ведьмы вряд ли мне обрадуются.

Он улыбнулся:

– Вообще-то я про ночлег. Думал пригласить тебя к себе.

Пристально посмотрела на волка.

– Нет. Наверное, нет.

– Ты останешься до утра здесь совсем одна, – напомнил Санторо.

Понимающе кивнула:

– Одиночество не тяготит меня.

Герв ушел вслед за остальными, пообещав позвонить вечером. Еще спустя какое-то время улетела Пенка. И дом опустел. Я вышла из своей комнаты, спустилась вниз. Я не соврала Санторо: меня действительно не пугала пустота поместья. В каком-то смысле я нуждалась в ней. Мне нужно было разобраться в случившемся, осмыслить то, что сделал Стах, что сделала я. Нет, почему я позвонила Дамаскинской, было понятно. Нельзя оставаться безразличной к тому факту, что вместо тебя кто-то умирает. Но вот почему я вернулась в поместье… не знаю. Слишком много смертей было из-за меня. Котс! Я не простила Карнеро, я не забыла, что он сделал со мной, но я не хотела, чтобы он тоже умер!

Сидела на ступеньках и через окно смотрела на лежащие на земле деревья. В сумерках они были похожи на черные сугробы или на могильные холмики. Почему-то вспомнила, что оборотни своих умерших сжигают, а не закапывают в землю.

Отмахнулась от пугающих мыслей, скользнув взглядом по фрескам. Сквозь нарисованные колонны виднелось сине-зеленое море, теплое, ласковое, навевающее приятные мысли об отдыхе. Стах нашел настоящего художника! Было полное ощущение реальности, казалось, сделай шаг – и вот оно, море.

Усмехнулась и вернулась в свою комнату. Свой выбор я уже сделала. Разве нет?..

Утром Герв нашел меня в саду рядом с выкорчеванными деревьями. Я ходила по мягкой после дождя земле, внимательно изучая следы погрома, устроенного Стахом. Заметила высокую фигуру Галича, удаляющуюся к воротам. Санторо перехватил мой взгляд и вздохнул:

– Ты не злись на Эмерика. Он не со зла.

Что ему ответить? Больше всего хотелось повторно послать бету, и одного, и другого следом. Но я промолчала, сунув руки в карманы куртки, следила за затянутым тучами небом. Волк носком ботинка тронул ближайшую ветку с сухими листьями.

– Ты останешься с нами?

– Не знаю, – неуверенно пожала плечами. – Может быть, позже улечу, когда что-то прояснится со Стахом… Почему он пошел на это?

Бета поджал губы:

– Ты знаешь.

– Самопожертвование? – покачала головой. – Не верю. Только не он.

– Я тоже не поверил сначала.

– У Карнеро на плечах целая стая! Он о ней должен думать, а не о себе.

Санторо криво усмехнулся.

– Ты еще плохо представляешь организацию стаи. Наша жизнь непредсказуема: никто из волков не знает, когда его позовут Грани, даже альфа. Поэтому вожак с первого дня думает, кто может заменить его, кто настолько же силен, чтобы подхватить стаю в случае его гибели.

– Вторые по силе – это беты, – напомнила я, потом недоверчиво уставилась на мужчину. – Ты?

– Да, – просто ответил Герв. – Если Стах не выживет, его место займу я. Конечно, будут вызовы, чтобы проверить мою силу. И первым вызов бросит Эмерик Галич.

– Так хочет власти?

– Не то чтобы… – Санторо поморщился и пояснил. – Эмерик склонился лишь раз, перед Стахом. Все остальные волки ему до одного места. Другому альфе служить он не будет.

– Надо же, какая преданность!

– Но Стах выкарабкается, Люц. Эта ночь была решающей.

– Не жалеешь?

– Ты думаешь, так просто руководить стаей волков?! – Санторо фыркнул и медленно прошелся по пожухлой, темной траве. – Дело даже не в постоянной угрозе со стороны империи Санос или вреднючих ведьм на западе. Ведь есть еще десятки мелких стай в других королевствах, за которые мы тоже отвечаем, даже те волки, которые уплыли за океан, в случае чего обращаются к нам. А эти случаи бывают такие, что приходится и с королями договариваться, и с магами, и с вампирами. Нет уж… Меня вполне устраивает мое место.

Стал накрапывать мелкий дождь. Я слушала, как стучат капли по моим плечам, по земле, по деревьям, и не хотела уходить. Дождь словно смывал ужас последних дней. Скользнула взглядом по серому небу, и на губах мелькнула невольная улыбка.

– После дождя всегда светит солнце.

– Что? – не понял мужчина.

Я повернулась к нему, улыбаясь уже куда веселее:

– Герв, еще есть время. Прикажи, чтобы убрали деревья.

Тот затряс головой:

– Я не могу распоряжаться в логове альфы.

– Поверь, Стах не будет против.

– Может, и нет, но все равно убьет меня.

Пожала плечами:

– Тогда спроси у него при встрече…

…

Эллари-Зари, неделю спустя

Полина Виттур лишь по часам определила, что наступило утро. На севере уже началась полярная ночь, солнце спряталось за горизонт. Женщина посмотрела на Стаха. Они проговорили всю ночь. Сначала что-то рассказывала волчица, чтобы оборотень не провалился в сон, который мог оказаться вечным. Потом говорил Стах, долго, искренне, ничего не утаивая и не скрывая. Когда он, наконец, замолчал, Полина встала и вышла. Вернулась через полчаса, с покрасневшими, заплаканными глазами. Перехватила напряженный взгляд своего друга и криво усмехнулась:

– Ты дебил, Стах! Так нельзя поступать ни с одной женщиной, и неважно, что она сделала. А с той, которую любишь, тем более!.. Лучше бы ты ее сразу убил!

– Полин…

Волчица не стала слушать:

– Эта девочка поверила тебе, а не магам, полетела с тобой, а ты… Да ладно бы первые дни и недели, когда тебя плющило от желания поквитаться! Неуловимый мститель, блин!.. Но потом! Когда ты понял, что тебя к ней тянет… Не хватило ума остановиться?!.. А-а-а, дай додумаю. Началась твоя любимая песня: "Я хочу, мне все можно", а Люция, наверняка, уже шарахалась твоей тени, да?! И ваше волчье величество не вынесло такого отношения. Как же, все должны ниц падать перед самым сильным волком!

– Полина, хватит! По-твоему, я недостаточно наказан? Я потерял свою любимую волчицу! Валяюсь тут беспомощный, как слепой щенок! Засыпаю и просыпаюсь с одной мыслью: кто бросит вызов моим бетам сегодня и кто победит?..

– Угу, стая – наше все, – женщина отчаянно пыталась не заплакать. – Ты, конечно, оклемаешься, встанешь на ноги и вернешься в Денту. Какое-то время будешь занят делами, проблемами стаи. А потом… сдохнешь от тоски по своей волчице. Потому что такие, как ты, любят только раз в жизни. И ты свою любовь тупо просрал!..

…Стах закрыл глаза. От бесконечного снега за окном уже тошнило. А может, тошнило от боли, от зуда, когда отшелушивались остатки старой кожи. Новая, благодаря регенерации, выросла быстро. Мужчина посмотрел на руки, непривычно белые, с просвечивающимися голубыми венами, поднял их вверх, сгибая в локтях. Но тело, отравленное серебром, еще плохо слушалось. Судорога пробежала от левого плеча до кончиков пальцев, заставляя шипеть от боли. Пересиливая себя, оборотень стал сжимать-разжимать кулак, другой рукой растирая онемевшую ладонь.

В комнату вошел Герв с веселой улыбкой:

– ЗдорОво!.. – скользнул взглядом по скрюченным пальцам и торопливо выглянул в коридор: – Ансур!

Санторо оставался в коридоре, пока не вышел Ансур Шеремет – лекарь Виттура. Только потом заглянул в большую, просторную спальню, но уже не улыбался. Стах криво усмехнулся, глядя на хмурого бету:

– Ну, привет!

Герв кивнул, положил на прикроватную тумбочку свежие газеты из Кхитл-э-ленге, отошел, потоптался возле одного кресла, потом передумал и присел на другое. Альфа следил за каждым его движением, поймал бегающий взгляд оборотня:

– Кто?

Бета опустил голову:

– Безинский. Маюров принял вызов.

– И?..

– Владек победил… К вечеру будет как новенький.

Карнеро с тихим стоном закрыл глаза и откинулся на подушку.

– Чертова регенерация тормозит из-за чертовой магии!

Герв устало потер лицо руками.

– Стах, не торопись. Ты должен не просто подняться, а вернуть силу. Как только ты появишься в Кхитл-э-ленге, тебе поступит вызов, и ты должен победить, чтобы убедить всех, что по-прежнему силен. До той поры… Мы справимся. Да, и еще…

Карнеро подобрался, готовясь к плохим новостям. Но Санторо неожиданно улыбнулся:

– Меня просили узнать: можно ли убрать оставшиеся деревья и посадить новые, пока есть время.

– Не понял. Кто просил?

– Люция в поместье.

– Что?!

– Это она позвонила Дамаскинской и рассказала о ритуале.

– Как Люц узнала? Эмерик?

– Нет. Галич клянется, что не проронил ни слова.

Стах молчал, задумчиво глядя перед собой. Потом вскинул на бету обманчиво-спокойный взгляд:

– И… что она делает?

– Ну, в данный момент занята садом. А так… Сидит с книгами в библиотеке, читает, переводит что-то… – Герв мудро решил не сообщать пока Стаху про контракт с ведьмами. – Говорит, на свой корабль она уже все равно опоздала. Так что до цветеня ей, по большому счету, деваться некуда.

– Ты думаешь?..

– Стах, узнав о ритуале, Люция бросилась тебе на помощь. Мне кажется, так к тем, кто безразличен, не относятся. Ты давай, выкарабкивайся и возвращайся домой. А там сам с ней поговоришь.

Когда Санторо в следующий раз навещал альфу, понял, что правильно сделал, сказав про Люцию. На первый взгляд все было, как и раньше, но глаза у Стаха стали другие: в них появилось желание жить. Волк хотел вернуться домой, к ней.

– О-о-о!!! Да ты молодец!

– Стараюсь! Как дела? – мужчина уже сидел, опираясь на подушки.

– Все хорошо.

– Были вызовы?

– Пока нет. Галич наведался в пару городов, устроил такой хай!.. Ты же знаешь Эмерика. Иногда я даже радуюсь, что он большую часть времени молчит. Потому что если Галич начинает много говорить… – Герва перекосило. – Тролли уползают в свои пещеры и рыдают от стыда и зависти.

Карнеро засмеялся. Санторо присел рядом:

– А чтобы времени на дурь у волков не было, Галич полетел с проверкой на юг. Вчера звонил Вестлей, просил забрать эту занозу, пока из столицы не сбежали все оборотни.

– И что? Эмерик тебя послушал?

– Меня – нет. Я Тиру попросил позвонить. Галич же сейчас вокруг нее ручным цуциком бегает, чтобы она его метку приняла. А та волю почувствовала, упирается. Романтики захотела, ухаживаний за все эти годы. Увидишь – оборжешься!

Оборотень кивнул и спросил:

– А что Люция?

– Да в крота превратилась твоя Люция! Скоро ночевать на улице будет. Нашла ландшафтного дизайнера какого-то, перерыли там все. И Маюров, главное, им поддакивает и денежку отстегивает. Говорит, весной обалдеем!.. Тоже мне, ценитель прекрасного!..

Стах с улыбкой слушал ворчание лучшего друга.

– Пусть копаются, не мешай!

Герв усмехнулся:

– Да на здоровье!.. Стах, я видел здесь волчонка. И это не сын Рейна.

– Это Ральф Рокас, сын Корна.

Санторо понятливо кивнул, прекрасно помня давнюю историю:

– И зачем он здесь?

– Ансур говорил, что первый час был решающим… Вместо крови альфы мне дали кровь Ральфа, ведь он Карнеро, из рода Черных альф.

– Помогло?

– Я же живой.

Оборотни помолчали. Стах вздохнул:

– Надоел снег.

– А у нас дожди.

Альфа улыбнулся, подглядывая по "менталке", как мечутся по его саду волки, выполняя распоряжения маленькой волчицы в забавной куртке с капюшоном, закрывающим пол-лица, заметил забинтованное запястье.

– Что у Люц с рукой?

Герв поморщился:

– Упала. Случайно, Стах! Увлеклась и под ноги не смотрела.

– Приглядывай за ней.

– Мог бы и не говорить.

– И… Герв, ты можешь как-нибудь посидеть рядом с Люц? Я хочу посмотреть на нее.

Санторо усмехнулся:

– Вот вернешься – смотри сколько влезет. А как мне с Нат объясняться?..

Однако, собираясь уходить домой, согласно кивнул.

Но раньше лютеня (февраль – Прим. авт.) вернуться в Кхитл-э-ленге Стаху Карнеро не довелось. Всю зиму он упорно восстанавливался, тренировался, возвращая силу. Иногда руки или ноги сводило судорогами, и оборотень знал: где-то в теле остатки серебра. Ансур Шеремет безошибочно находил их и делал разрез, выпуская заразу из тела. Кожа уже полностью поменялась, кроме груди. Там, где сидела паучиха, остались грубые рубцы. Черные волосы за четыре месяца тоже отросли. Конечно, до былой роскошной шевелюры было далеко, но и голым черепом мужчина уже окружающих не пугал.

Эти месяцы для Стаха были мучительными не только из-за физической боли, но и из-за постоянных волнений и тревог. Он переживал за стаю, не хотел новых вызовов своим бетам. Сейчас нельзя было терять сильных волков, а именно сильные и бросали вызов. Но, как докладывал Герв, слухи о скором возвращении Карнеро уже поползли. Черные волки оживились. И конечно Люция. О волчице альфа думал часто. Невероятно грела мысль, что она в его логове, что занята его обустройством, то есть ей не все равно, что там происходит. Радовался: пусть привыкает, пусть появятся свои любимые, укромные уголки, пусть почувствует это место своим. Заочно дал Маюрову добро на все затеи Люции, связанные с домом, понимая, что оборотница неосознанно уберет то, что пугает ее, то, что вызывает самые мрачные воспоминания. Но от встречи отказался: не хотел, чтобы она видела его слабым. Когда Герв намекнул, что, ухаживая за ним, Люция, наоборот, пожалела бы его, прониклась сочувствием, а там и простила бы, Стах усмехнулся:

– Мне не нужна сиделка, Герв. Мне нужна сильная волчица рядом. А Люц сильная. Она кажется маленькой и хрупкой, словно бабочка, но на самом деле внутри у нее сталь, не твердый, несгибаемый стержень, а канат, гибкий, подвижный и очень прочный.

– Да?

– Она меня выдержала не в самом приятном и добром состоянии.

Бета поскреб затылок:

– Но все женщины жалостливые от природы. Что тут такого, если она пожалеет тебя?

– Жалость Тиры и Пенки я приму спокойно, потому что она похожа на материнскую. Но когда тебя жалеют такие, как Люц… нет, – Стах покачал головой. – Жалеют слабых, больных… проигравших. А я таким быть не хочу.

То, что Черный альфа восстановил свои силы, понимали все. Предстояла последняя проверка. У одной из стен тренировочного зала замерли Белый и Серый альфы, а в центр вышли Стах Карнеро и Нарсий Зервас. Черный волк стоял спокойно, отслеживая малейшее движение своего соперника. Он уже не раз посещал тренировки Белых волков, в полной мере оценил силу и мастерство ученика Рейнгольда. Белый волк напал первым: резко прыгнул вперед, рассчитывая на отскок противника. Так делали все, так требовал инстинкт самосохранения. Но Карнеро отличался от других. Оборотень подавил первый порыв, отклонился в сторону и повернул морду так, чтобы в удобный момент схватить Зерваса за горло. Белый волк рухнул на пол и застыл, чувствуя острые клыки на шее. Виттур выпрямился, моментально растеряв всю вальяжность:

– Карнеро, стоп! … Ты победил.

Ян Грис довольно смеялся, наблюдая за происходящим. А Черный волк отпустил поверженного соперника и отступил. Спокойно подошел к одежде, перекинулся в человека и, стоя спиной ко всем, оделся. Потом вернулся к потрясенному Нарсию и протянул руку. Белый, растроенный, но с тайным восхищением в глазах, посмотрел на волка, перекинулся и протянул руку в ответ.

– Живой? – Карнеро помог оборотню подняться.

Зервас покрутил головой, словно проверяя, не отвалится ли она.

– Живой.

Стах улыбнулся, похлопал мужчину по плечу и направился к приятелям. И даже обычный человек, не владеющий ментальной связью, понял бы, о чем думает сейчас Черный альфа.

Пора домой!