Текст книги "Чёрная смородина (СИ)"

Автор книги: Татьяна Мирная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Глава 16

Наконец наступил страдник (июль – Прим. авт.). Мы ждали дня, выбранного волхвом для обряда усыновления, и готовились к прилету Белых волков и Полины Виттур. Я нервничала: было странное ощущение, что предстоит знакомство со свекровью. Ни для кого не секрет, что эта волчица много значит для Стаха, они регулярно созванивались, общались, даже с Натали у него не было таких близких отношений. А если я ей не понравлюсь?.. Альфа лишь посмеивался надо мной и моими переживаниями.

Виттуры прилетели к обеду. Первым из элитного серебристого автолета вышел черноволосый мужчина, едва его взгляд замер на мне, я догадалась кто это. Владий Арлаг – бета стаи. По крови он был Рыжим волком, которых легко узнать по красноватому цвету глаз, но с отрочества жил и воспитывался в Эллари-Зари в доме Виттура. Арлаг, убедившись в безопасности, открыл заднюю дверь. Альфу Белых волков я увидела впервые. И теперь поняла, почему в свое время столько шума наделала новость, что Полина выбрала его, а не того же красавца Карнеро или умницу Гриса. Рейнгольд Виттур имел пугающую внешность, начиная с неестественно белой кожи и заканчивая бледно-голубыми глазами, а застывшее лицо, больше всего похожее на маску, только усиливало первое неприятное впечатление. В росте и ширине плеч оборотень уступал Стаху, но жилистый, изворотливый и не менее опасен, чем Черные волки. Рейнгольд приветствовал нас легким кивком и стал ждать свою пару. Наконец я увидела Полину Виттур. Первое впечатление – откровенное разочарование. Я думала увидеть представительную леди в дизайнерском наряде и шикарной укладкой за сто шелетов. А из автолета выскочила молодая женщина в легкой цветастой блузке и светлых брючках, сняла солнечные очки и закричала:

– Привет, волчара!

Стах улыбнулся и посмотрел на Виттура:

– За четыре года ты так и не воспитал ее?

– Не поддается! – развел руками оборотень. – Запущенный случай!

– Хватит ворчать! – Полина уже обняла моего волка. – Ну, здорОво, Черный! Я соскучилась!

– Я тоже, – оборотень бережно прижал женщину к себе, но быстро отпустил. – Берт с вами?

– Да, уснул по дороге.

– Хорошо.

А потом вспомнили и обо мне. Стах поманил меня и представил:

– Моя пара – Люция Карнеро.

Я встретила внимательный взгляд карих глаз. Женщина улыбнулась и протянула руку:

– Полина Виттур. Очень рада с вами познакомиться.

– Мне тоже очень приятно. Я много слышала о вас.

Женщина на несколько мгновений задумалась:

– Надеюсь, не только плохое?!

Рядом засмеялся Карнеро. Ее муж лишь улыбнулся и отрекомендовался:

– Рейнгольд Виттур – альфа Белой стаи. Рад знакомству.

– Взаимно, – я протянула ладонь, не сводя глаз с волка. Должна сказать, улыбка волшебным образом преобразила мужчину: его можно было назвать даже симпатичным, несмотря на кривой рот. А еще приятный, бархатистый голос. И руки у оборотня теплые, сильные… надежные.

Перехватила ревнивый взгляд своей пары.

– Хватит в реверансах расшаркиваться, Белый! – Стах обнял меня за плечи и привлек к себе.

Рейнгольд ничего не сказал в ответ, но его взгляд, адресованный Карнеро, прямо сочился насмешкой. Я мысленно пожалела, что здесь Виттуры, а не Грис. С Серым волком лично мне было куда комфортнее. Виттур улыбнулся мне:

– Если нет возражений, то мы можем перейти на "ты", Полина, Люция?

Женщина быстро кивнула, отвлекшись на возню около автолета.

– Только "за".

– Буду рада, – я улыбнулась, наблюдая за Полиной.

Та, а следом за ней и Стах, быстрым шагом направились к автолету, из которого вышел молодой мужчина с ребенком на руках. Мальчик зевнул, сонно оглядываясь по сторонам. Бертольд Виттур был очень похож на отца. Такие же платиновые волосы, голубые глаза, только черты лица мягче. Волчонок неуверенно посмотрел на мужчину, протягивающего к нему руки.

– Берт, иди к дяде Стаху!

И малыш легко перекочевал с одних рук на другие.

Честно говоря, меня немного задело, с какой радостью все обитатели поместья бросились навстречу Полине. И Пенка, и Нилс, и Маюров с Санторо, и даже Галич. А волчица уже раздавала подарки и немыслимым образом смогла угодить всем… даже мне.

– "Мемуары Азариса Мученика"? – я недоверчиво рассматривала книгу. – Откуда? Их всего несколько экземпляров!

– Это подарок от нас с Рейном, – женщина переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая на свою пару, словно ища поддержку. – Мы знаем, что ты увлекаешься проклятийной магией, пусть сейчас только теоретически. А этот… Мученик был известным волшебником-проклятийником.

Я с интересом посмотрела на Полину. Мелькнула мысль, что моя "свекровь" сама трусит и хочет понравиться мне. Улыбнулась гостье:

– Спасибо, это очень редкая вещь, – не удержавшись, присела на кресло, листая страницы.

Рядом вздохнул Стах:

– Ну, удружили! Люц, сейчас читать засядет, а потом еще и Эрки Сетсоме явится: у него нюх на редкие книги, хоть библиотеку запирай.

А Полина тем временем протянула подарок ему, и волк ненадолго замолчал.

Поместье никогда не было таким оживленным и шумным. С громким смехом и писком бегали Берт и Ральф, о чем-то переговариваясь, расхаживали мужчины. К вечеру из Танри прибыл Зареслав. Пока они в кабинете обсуждали завтрашний ритуал, я осталась с детьми. Малила едва справлялась с двумя непоседами. Ральф и Берт, если и забыли друг друга за год, то быстро вспомнили и с удовольствием вместе играли. Вскоре мальчишки увлеклись мультфильмами, и мы с няней смогли перевести дух.

Подхватив книгу, я уселась у окна.

– …Можно?

Рядом стояла Полина, вернувшаяся из кабинета. Я кивнула:

– Конечно. Вы уже все обговорили?

– Да, – волчица села рядом. – Этот обряд мне знаком: я сама через него проходила. Есть, конечно, отличия, но, думаю, справлюсь.

Я заметила, с какой осторожностью она рассматривает меня, не удержалась и хмыкнула:

– Не нравлюсь?

Оборотница вздрогнула:

– Отчего же, нравишься. Я просто смотрю на тебя и не могу поверить, что ты некромантка-отступница. Я их представляла такими страшными: худыми, с вытянутыми бледными лицами, с длинными острыми носами и скрюченными пальцами, в руках посох с черепом, а вокруг – зомби.

Мое воображение живо нарисовало предложенную картинку. Ничего себе! А Полина не унималась:

– И тут ты… Девочка-припевочка! Глазки наивные, волосы кудрявенькие в косичку заплела. Еще осталось надеть юбочку в складочку и гольфики беленькие – и все! Ни дать ни взять мечта педофила!

Я опешила… даже не так. Я офигела! Волчица запоздало дернулась:

– Ой, прости, если обидела.

– Я пока не успела обидеться: еще перевариваю услышанное, – не удержалась от сардонического смешка. – Внешность обманчива, Полина. Глупо по ней судить о человеке и его возможностях.

Женщина повернулась ко мне:

– Я живу здесь пять лет, но многие вещи мне до сих пор непонятны. Мой друг говорил, что отступники продают душу Тьме.

– Продают? Забавно. И какова цена души? Сколько шелетов? – я усмехнулась. – Это не так. Некроманты сами по себе особенные. Многие могут прожить жизнь, балансируя на границе Жизни и Смерти, Света и Тьмы. А некоторые растворяются в этой Тьме. Все зависит от силы мага. Кто-то в состоянии контролировать Тьму в себе, кто-то нет. Отступники ни те и ни другие. Они сами впускают Тьму в себя. Ведь она приносит невероятное ощущение всесилия, всемогущества, ты уверен, что победишь любого, потому что Тьма вечна. Но ее надо кормить… жертвами, их кровью, страхом, болью.

– Я вижу на твоем лице отвращение. Тогда почему ты стала отступницей?

– Полина, я из древнего известного рода. Все наивно полагают, что наша жизнь – Мейдикрас. Да, у нас есть дорогие шмотки, куча драгоценностей, слуги и внимание прессы. Но у нас нет главного: свободы и права выбора. За нас все давно решено. Я еще не родилась, а уже была подобрана пара для замужества. Едва определился мой дар, была выбрана школа и Академия. Я вошла в общественные организации, которые до меня посещали родители. Я дружила с девочками, которых мне выбрали в подруги. Я встречалась с мальчиками, если родителей устраивало их происхождение. Как ты думаешь, кем я могла стать с отцом-некромантом?

– Взбунтовалась бы! – как-то отчаянно предложила Черная. – Привлекла бы общественное внимание!

Я стала смеяться, только не весело, а горько:

– Есть такое понятие – родовая честь. И нам вколачивают его с детства. Я могу быть тысячу раз не согласна со своим отцом, но на людях буду следовать за ним, – посмотрела на притихшую волчицу. – Одно компенсирует другое: у меня нет личной свободы, зато есть стабильность в завтрашнем дне, есть защита рода…

– Но ведь от тебя отказались!

– Потому что я стала зверем.

Я зверь! Волк! Очень хорошо это почувствовала на следующий день, когда бежала по лесу к древнему капищу. Вспомнила свой свадебный обряд и тут же услышала теплый отклик от Стаха: он послал мне образ обнаженной женщины среди цветущего луга. Приятно, когда на тебя так реагирует твой мужчина. Осторожно перепрыгнула поваленное дерево, стараясь не упустить из вида волков впереди, машинально ориентируясь на белую шерсть Виттура. А потом стало не до веселья: еле продралась через заросли сехлы – жутко колючего кустарника. Не одной мне пришлось туго, позади расслышала ругань Полины.

Ничего себе фири-гахум (главная волчица стаи – Прим. авт.) перлы выдает! Кто ее научил троличьим ругательствам? Надо запомнить!

"Я тебе запомню!" – пригрозил Стах, бегущий впереди.

Наконец, впереди появился небольшой просвет. Мы выбежали на небольшую поляну. Волхв, беты, наши и Виттура, уже ждали нас. Ральф спокойно сидел на руках у Владека Маюрова. Мы перекинулись и быстро оделись. Я с интересом разглядывала церемониальные одежды на Стахе и Полине. Рейнгольд Виттур стал рядом:

– Это лен.

– Льняная ткань имеет самую сильную энергетику. А руны… тингог?

Белый альфа скривил рот в подобии улыбки:

– Язык Ледяных волков.

Мы замолчали, потому что начался ритуал. Ральф, оказавшись в незнакомом месте и, наверное, почувствовав необычную энергетику, тихонько захныкал. Полина укачивала малыша, попутно выполняя требуемые действия.

Когда жрец велел Полине обнажить грудь и приложить ребенка, мужчина рядом со мной дернулся. Я заметила недовольно поджатые губы Белого волка. Ревнует.

– Это символ кормления. Так мать кормит своего младенца, – шепотом объяснила я.

– Знаю, – Виттур нервничал все время, пока его пара стояла полуобнаженная.

Оборотень то и дело морщился, словно от боли. Перехватив мой взгляд, он пояснил:

– Брачная метка. Полина обновила недавно.

Понимающе улыбнулась:

– Моя метка у Стаха тоже долго заживала…

Я не договорила, потому что Белый вдруг напрягся и пристально посмотрел на меня:

– Люция, ты поставила Стаху метку?

– Да. А что? Разве не так делают оборотни, решившие создать пару?

– Так, но с альфами немного иначе. Альфа – самый сильный волк, и чтобы подстраховаться на случай бездетности, его пара ставит метку только после рождения детеныша.

– Ой, я не знала.

– Ну, ты-то, может, и не знала, а Стах знал точно! – заметил Виттур и перевел пристальный взгляд на Карнеро. – Твоя метка, усыновление Ральфа… Что удумал этот волк?

Наше перешептывание не осталось незамеченным. На меня укоризненно посмотрел Зареслав – и я пристыженно замолчала.

А обряд приближался к финалу. Уже волхв спросил у Полины и Стаха, чей это детеныш, и услышал в ответ:

– Мой!

Тот же вопрос задали Герв Санторо и Владий Арлаг. И снова прозвучало:

– Мой!

А потом все посмотрели на нас с Виттуром. Рейнгольд улыбнулся своей паре:

– Чей это детеныш, родная?

Полина не сдержала смешка и с покаянным видом развела руками:

– Мой!

– И мой! – Стах завязал на ревущем Ральфе тканый пояс и подхватил малыша на руки. – Ральф Карнеро.

Обряд был завершен.

Поздно вечером, уложив детей спать и оставив няньку присматривать за ними, мы устроились на одной из двух террас на втором этаже. Полина, облокотившись на перила, любовалась садом.

– Какая красота!

– Что? Надоели снежинки с льдинками? – посмеивался Стах.

– Надоели, – вздохнула волчица.

– Устрой зимний сад.

– Я думала об этом… потом решила, что не стоит.

– Дорого?

– Дело не в цене. Растения жалко. Расти под лампами, под искусственным светом и никогда не видеть настоящего солнца – это… Это как… – оборотница запнулась, подбирая подходящее сравнение. – Как тебе объяснить, чтобы ты понял? Это как тебе переспать с резиновой Зиной.

– Это что за неведома зверушка? – Стах настороженно смотрел на волчицу.

– А твои знакомые демоны не рассказывали? Как это они упустили? – поддела Полина и отвернулась. – Что так вкусно пахнет?

Я стала рядом, краем глаза заметив, как волк быстренько вытащил гилайон и позвонил кому-то. Запах, заинтересовавший волчицу, узнала сразу.

– Это химилии. Цветы из мира демонов. Они цветут в сумерках и источают…

За спиной грянул мужской хохот. Мы с Полиной повернулись, глядя на волчьих вожаков, уткнувшихся в гилайон. Оборотница хмыкнула:

– Похоже, наших мужей только что просветили. А ты не спросишь, что это такое?

Лишь улыбнулась:

– Раньше я часто была в Междумирье.

– Ясно, – и Полина снова принюхалась. – Обалдеть! Я бы здесь ночевала.

– Комары загрызут.

Волчица, наверное, заметила мое скептическое отношение к ее восторгам.

– Тебе не нравятся этот запах?

Я пожала плечами:

– Приятный и приятный.

– Люция, а какой запах тебе нравится? – ни с того ни с сего спросил Рейнгольд.

Я ответила не задумываясь:

– Смородина.

Стах согласно кивнул, а наши гости удивленно переглянулись. Действительно, выглядело странно: кусты черной смородины росли по деревням довольно часто. Кажется, что особенного? Куда чаще восхищались ароматом роз и тех же химилий. А Полина вдруг сказала:

– У нас дома тоже росла смородина, красная и черная. Красная такая красивая, яркая, но кислая. Раз-два поел и все, больше не хочется. А черная – самая полезная ягода. И ты права, Люция, вкус особенный. Можно перепробовать сотню ягод, но черную смородину не перепутаешь ни с чем.

Женщина загрустила: наверное, вспомнила о доме, о Земле. Да и Стах сидел с каким-то странным выражением на лице. Я перехватила внимательный взгляд Рейнгольда. Чтобы заполнить повисшую паузу, сказала:

– Я больше чай из листьев люблю.

– А наливочку не пробовала? – Полина заулыбалась. – Такая вещь! Мы каждое лето делали! Я даже рецепт до сих пор помню: берешь килограмм ягод…

Она запнулась, потому что волки уже смеялись в голос. На вопросительный взгляд жены Виттур заметил:

– Четыре года тебя знаю, а ты не перестаешь удивлять.

– Что такого я сказала?

– Самогонщица! – припечатал Карнеро.

Чуть погодя мужчины уединились в кабинете, чтобы обсудить какие-то дела. А мы остались на террасе одни. Оборотница кивнула вниз.

– Однажды зимой мы здесь со Стахом снеговика слепили. Ну-у-у, если точнее, я слепила, а Стах обстрелял его снежками. Мальчишка! – Полина улыбнулась и тихо спросила: – Трудно с ним?

– По-разному, – пожала плечами и искоса посмотрела на волчицу. – Ты все знаешь, да?

Она кивнула:

– Стах рассказал, когда пришел в себя после ритуала. Тогда он думал, что ты на полпути в Тесорию.

– Только не спрашивай, почему я вернулась!

– Даже не собиралась, – женщина стала совсем рядом, я кожей чувствовала ее теплое плечо. – Я только хочу сказать спасибо за это.

Отвернулась, чтобы не встретиться с ней глазами. Полина вздохнула:

– Люция, ты приняла решение. Не терзай себе сомнениями: правильно-неправильно. Черт его знает, что в вашей ситуации правильно, но… – она вдруг весело улыбнулась, – я наблюдаю за Стахом второй день. Да, он не вьется вокруг тебя и в рот не заглядывает, но он предугадывает все твои желания. Разве не так? В этом волке много недостатков, может быть, на много больше, чем достоинств. Но один из его плюсов: Стах умеет учиться на своих ошибках. Знаешь, когда ты не видишь, он так смотрит на тебя… Как на маленькое хрупкое чудо! Я знаю его пять лет и так он не смотрел ни на кого. Может, в этом беда Стаха: он не понял сразу, что ты его чудо?

– Он и не понял бы, если бы не Ян.

– Ян? Ян Грис? – волчица снова погрустнела.

Я знала, что они до сих пор в ссоре: Серый вожак так и не простил Полину за ее выбор. Хотя прошло время, и у него уже случилась новая любовь.

– Ян – хороший друг. Стаху повезло с ним. Они странным образом дополняют друг друга. Яну порой не хватает решительности Стаха. А Стаху не хватает рассудительности Яна. Грис не убеждает и не уговаривает. Его послушать, он говорит то же самое, что и другие, но так грамотно расставляет акценты.

В голосе волчицы я слышала неподдельное восхищение.

– Почему ты не выбрала его?

– Я никого не выбирала. Любимых не выбирают, – Полина пристально смотрела на меня. – Любят и любят, Люция. Просто так. Ни за что. Уважать можно за что-то. Презирать можно за что-то. А любовь или неприязнь… они или есть, или нету.

…

Наши гости улетели и, честно говоря, мы со Стахом радовались… по одной незамысловатой, но очень многообещающей причине: приближалась моя течка.

Не буду описывать эту неделю, самой иногда стыдно вспоминать. Скажу лишь, что это было страстно! Это было жарко! Это было дико и немного извращенно, совсем-совсем немного, на большее Стах не согласился.

И когда после окончания этого, выражаясь словами моего волка, "сексуального марафона", в нашем доме появились беты, мы выглядели малость уставшими и невыспавшимися.

Санторо не удержался, разглядывая альфу:

– Гляди-ка, похудел, осунулся!

– Жрец любви! – тут же откликнулся Маюров.

– Наш секс-символ укатала скромная девочка Люция, – гоготал Галич, падая в кресло.

Стах, выгнув бровь, наблюдал за этим шоу:

– Все сказали? … Или еще не все заготовленные шуточки выдали? – заметил мои пунцовые щеки. – Люция, кыш на улицу дышать свежим воздухом! Щас я с мальчиками по-взрослому поговорю.

Эмерик вытащил из-под себя кожаную плетку и фыркнул:

– Даже боюсь представить, что здесь было!

Котс! Я поморщилась и развела руками в ответ на вопросительный взгляд альфы. Стах просил убрать ее, а я забыла.

"Виновата, сама знаю!"

"Иди уже!" – усмехнулся он.

В холле услышала хмыканье Санторо:

– Говорят, это так заводит!

Послышался недовольный голос альфы:

– Я не понял, вы чего сюда явились, сексуально озабоченные? … Эмерик, положи ты эту плетку! Как дитя малое!

– А кто кого бил? – встрял Владек. – Ты Люц или… она тебя?

– Эмерик, можешь опробовать плетку на Маюрове, я разрешаю…

Волки веселились и незлобно подтрунивали друг над другом. А я пошла к воротам встречать Ральфа с Малилой, которые гостили у Герва эту неделю.

Чувствовала облегчение от того, что течка закончилась. Нет, все было замечательно, и секс мне нравился. Но не могла свыкнуться с тем, что действовала на одних гормонах, было ощущение, что это не я, что кто-то другой вселяется в меня. И понимала, насколько волчицы уязвимы в это время. Когда сказала об этом Стаху, тот усмехнулся:

– Всякое бывает. Но поверь, волки редко пользуются течкой волчицы, чтобы привязать ее к себе. Какая радость приходить домой, где тебя ненавидят? Где на твоего волчонка смотрят, как на причину всех несчастий? – мужчина покачал головой. – И вообще… ты часто видела гуляющих волчиц во время течки? Нет, потому что рядом есть те, кто позаботится о них, пока ум в отключке.

Вспомнила свою первую течку.

– Поэтому ты тогда предохранялся?

– И поэтому тоже.

Благодарно посмотрела на свою пару.

– Спасибо!

– Не за что! – мужчина подхватил папку с документами, собираясь в город. В дверях обернулся: – Но это не значит, что я не мечтаю о сыне или крошечной дочке с кудряшками и зелеными глазами.

Хорошие мечты!

Как-то в начале осени Стах собирался на деловую встречу. Торопливо мылся в душе, а меня попросил подготовить одежду. Я полезла в ящик за галстуком, ворча себе под нос. Но потом ворчать перестала, заинтересованно разглядывая красивый футляр. Что это? Я открыла. На черном бархате лежали красивые и явно дорогие серьги с рубинами. Подарок? Мне? Может, я про какой-то праздник забыла? Нет, вроде. День рождения у меня зимой. А может так, без повода?! На лице сама собой расплылась счастливая улыбка. Я аккуратно положила футляр на место, даже галстук не взяла, чтобы у Стаха не возникло никаких подозрений.

Я ждала весь день. Еще один. И еще. И еще… Потом поняла, что подарок не мне. А бархатной коробочки в ящике уже не было. Никогда бы не подумала, что мне будет так обидно и неприятно. Я ведь и раньше знала, что мой волк – бабник.

Стах был весел и за ужином много шутил. Я улыбалась, слушала, демонстрируя интерес. Мы, выросшие в богатых домах и древних замках, это умеем: смотреть на человека заинтересованно, впопад кивать ему, а думать о другом.

В спальне притворилась спящей. Мужчина лег рядом, откинул волосы с лица.

– Люц? – позвал шепотом. – Спишь?

– Угу.

Легкий поцелуй в висок.

– Ну, спи. Я только сказать хотел: в субботу нас ждет мэр на приеме. Слышишь?

– Угу.

– Спокойной ночи!

Оборотень вышел. А я, помертвев, лежала и представляла, что он сейчас сидит у себя в кабинете и звонит ЕЙ.

…На вечер в мэрии я собиралась, как никогда долго. Хотелось выглядеть великолепно. Синее шелковое платье-футляр без рукавов. В качестве украшения пояс, расшитый бисером и кристаллами. С прической и макияжем в этот раз доверилась мастеру. И правильно сделала. Самой бы мне в голову не пришло идти на праздник с практически распущенными волосами, но как распущенными: уложенные на бок, прядка к прядке! Смотрелось эффектно!

Стах оторопело уставился на меня. Мне бы радоваться, а на душе стало совсем тоскливо. Взяла сумочку, прошла мимо потрясенного мужчины.

– Мы опаздываем.

Он догнал, положил мою руку себе на локоть:

– Малыш, ты просто богиня!

– Не гневи богов, Стах, – я вздохнула, отворачиваясь.

– Что-то случилось?

– Все хорошо. Полетели. Пора.

Волк пытался развеселить меня, но стало только хуже.

Вечер был прекрасный… наверное. Я ничего не видела и не слышала. Я пристально разглядывала каждую женщину, боясь увидеть те самые серьги. Но не видела. Может, ее здесь нет? Из бедных, что ли? Вряд ли нищенке волк стал бы дарить такой подарок. Куда ей его носить? Значит, из богатеньких. Она должна быть здесь. Оборотень не отходил от меня, отмахиваясь от желающих завести с ним разговор.

– Что с тобой? – Стах уже в открытую злился. – Ты ведешь себя странно!

Я топталась недалеко от входа, чтобы никого не пропустить.

– А все уже пришли?

– Откуда я знаю! Ты кого-то ждешь?

– Можно и так сказать.

Мужчина поджал губы, сдерживаясь:

– Люц, в чем дело? Мне сломать твой ментальный щит – раз плюнуть. Лучше говори сама.

– Отстань, – я насторожилась.

В зал вошла красивая блондинка… БЛОНДИНКА! В серьгах. Предвечная Тьма! Они – не они? Ноги сами понесли вперед!

– Ты с ума сошла?! – прошипел взбешенный волк, останавливая меня, когда я почти налетела на незнакомку.

Та, фыркнув, величественно поплыла в зал, заинтересованно посмотрев на альфу. Я перевела дух: на блондинке были не те украшения. Выпила бокал шампанского. Карнеро уже ничего не спрашивал, только наблюдал за мной. А мне было все равно, что он думает. Я хотела увидеть ту, которая оказалась лучше меня.

Остановила слугу, взяла шампанское.

– …Это уже третий бокал! – альфа отобрал хрусталь. – С чего ты решила напиться?

Я промолчала. Стах кивнул своим бетам:

– Полетели домой.

Мэр назойливой мухой бегал вокруг, пытаясь понять, почему мы так рано покидаем прием. Волк что-то наплел. Я молчала всю дорогу. Он тоже. Пружина внутри была сжата до предела. Мы вошли в пустой день. Я все так же молча направилась к лестнице. Оборотень остановил меня:

– Люц? Объяснить ничего не хочешь?

Я выдохнула и повернулась:

– Стах, пожалуйста… Я все понимаю, правда…

– Да?! А я вот вообще ни хрена! – взорвался мужчина.

– Я пойму, если надоела тебе. Только, пожалуйста, не обманывай меня. Просто скажи – и я уйду.

Карнеро задумался:

– А если поточнее?

Зажмурилась и выдохнула:

– Я нашла серьги в твоем шкафу.

Волк разозлился:

– Чего ты шаришься по моим вещам?!

Слезы брызнули из глаз.

– Ты мылся. Попросил приготовить тебе одежду.

– Это было две недели назад!.. Подожди! И ты все это время думаешь, что я гуляю?!

Пружина соскочила. Рыдая, как конченая истеричка, я убежала в спальню. Закрылась в ванной. Стах пытался войти, стучал, потом ушел.

Наревевшись, с опухшим от слез лицом улеглась спать. Тихо скрипнула дверь.

– Я знаю, что ты не спишь.

– Если мне будут мешать, то и не усну, – огрызнулась, не поворачиваясь к оборотню.

Услышала тяжелый вздох волка.

– Пойдем поговорим.

Выбора не дали. Карнеро подхватил меня на руки и быстро спустился вниз, в нашу кухню. На столе уже стояли чашки, из которых подымался парок. Я принюхалась:

– Смородина?

– Угу.

На стол лег тот самый черный футляр.

– Эти серьги я покупал для тебя два года назад.

– Что?

– Помнишь, первый прием, когда к нам прилетала комиссия из Департамента? – Стах сел напротив. – То офигенное розовое платье?.. Я специально в Танри летал, чтобы эти рубины найти. А когда вернулся, ты уже свои алмазы нацепила.

– Правда?

Мужчина раздраженно тряхнул головой:

– Люц, выключи блондинку Анетточку и начинай думать. На мне твоя метка. У меня теперь на других не стоит. С чего мне им подарки дарить?

– Нет, я не о том. Просто тогда ты так относился ко мне… Я бы больше поверила, что ты отберешь мои алмазы.

– Дожились! – возмутился оборотень.

Поцеловала надутую мордочку своей пары.

– Спасибо!

– За что?

– За чай, – хитро улыбнулась.

– Кстати, действительно вкусно, – волк усадил меня себе на колени. Улыбнулся, когда я положила голову ему на плечо. – Все? Успокоилась?

А я вдруг вспомнила.

– Стах, о чем ты думал тогда, когда Полина рассказывала о смородине? У тебя такое лицо было…

Он отвел взгляд, потом поцеловал в висок:

– Ты – моя смородина, Люц. И красная, и черная. Красная – это Анетточка, которая ураганом ворвалась в мою жизнь и перевернула все с ног на голову. А черная – это ты.

– Неяркая и незаметная? – я хмыкнула.

– Нет. Та, которую, раз попробовав, никогда не забудешь и не променяешь ни на что другое, – улыбнулся оборотень.

…

Я иногда представляла, как наши отношения со Стахом Карнеро выглядят со стороны. Получится у нас что-то стоящее, учитывая, с чего мы начинали: обман, унижение, насилие?..

Когда Стах помогал надеть пальто, заботливо поправляя воротник, я не восхищалась его предусмотрительностью и заботой: я знала, каково чувствовать эти пальцы на своей шее. Когда оборотень подхватывал меня на руки, чтобы перенести через грязкое место на поле, куда мы прилетели, чтобы посмотреть турнир по драйдхетчу, я не ахала от восторга, потому что помнила, как он этими руками швырял меня на стол и держал, чтобы не вырвалась, пока насиловал. Тогда казалось, что все зря, что Я не справлюсь.

…Я иногда представляла, как наши отношения выглядят со стороны… Нет! Не иногда, а очень-очень часто…

Но однажды мы случайно встретились с Имрусом Заревым. Зимой, накануне Имболка, Стах летал на встречу с Яном Грисом и взял меня с собой. А по дороге мы заскочили в Энейди-ле – один из новых и, соответственно, современных городов королевства. Туда стекались творческие, неформатные личности всех мастей и рас. Я уговорила волка посетить выставку одного художника, чьи работы меня заинтересовали еще несколько лет назад. Альфа современным искусством не проникся, больше обращал внимание на посетителей, особенно посетительниц. Но я не ревновала, знала, что интерес скорее эстетический, чем практический.

А после выставки мы пошли в ресторан. И вот там…

– Кене Зарев?! – я была рада увидеть мага.

Он приветливо улыбнулся, но потом заметил брачную метку и побледнел:

– Зачем, Люция?

В первый момент я растерялась.

– Имрус, многое изменилось.

– Из дикого волка домашнего пса не сделаешь.

– Сочту это за комплимент, – наконец, подал голос Карнеро.

Я испугалась, что будет скандал: мужчины с такой злостью смотрели друг на друга. Коснулась руки своей пары:

– Стах?..

– Все хорошо, Люц! – оборотень улыбнулся мне. – Кене Зарев немного переусердствовал в своей тревоге за тебя.

– Да неужели? – фыркнул военный.

Мы стояли недалеко от входа, посетители проходили мимо, с интересом наблюдая за происходящим. Карнеро прищурился:

– О-о-о! Я так понимаю, ты каждую преступницу вытягиваешь из тюрьмы и бегаешь к ней через день?

О чем он?

– …Или думаешь, я не понял, с чего вдруг ты решил поиграть в благородного, доброго рыцаря? Подставить дружеское плечо, а потом и… – альфа выразительно подвигал бровями.

Имрус усмехнулся:

– И что? … Вот кто-то сначала к стене приковывает и ведет себя, как изувер, а потом в любви клянется, за ручку водит, в глаза цуциком смотрит!..

Стах рванулся к магу – и я встала между ними:

– Остановитесь! Пожалуйста!

Я примирительно улыбалась, а внутри – землетрясение.

Оборотень стоял бледный как полотно. Только нервно дергались желваки на скулах:

– Ты помог нам, не выдав Люцию Департаменту. Я всегда это помнил. И когда ты по поводу и без него приходил ко мне в дом, и когда я соглашался на твои допросы. Но с этого дня я больше не считаю себя твоим должником. Встречу – убью.

Я стояла у окна в номере пансиона и смотрела на зимний город. Тихонько скрипнула дверь. Волк всегда ходил бесшумно, особенно когда думал о чем-то важном. Лишь по теплому дыханию, коснувшемуся шеи, поняла, что он рядом. Теперь на заснеженные деревья смотрели вдвоем и молчали.

– Люция…

Я сбившимся голосом перебила мужчину:

– В этом году такие сильные морозы. Как бы розовые кусты не вымерзли…

– Люц, послушай…

А я не хотела слушать! Не хотела возвращаться в тот кошмар!

Стах обхватил меня за плечи, уткнулся в волосы и стал быстро говорить:

– Я скажу это только один раз, Люц. И больше повторять не стану.

Я напряглась.

– … Я прошу прощения за то, что сделал. Я сожалею, что довел тебя, свою любимую женщину, до такого состояния, когда у тебя в голове случилось раздвоение моей личности. В твоей голове два Стаха. Один, которого ты любишь, с которым ты живешь. И есть другой… тот, кто истязал тебя полгода. Для тебя это разные волки … Если бы можно было вернуться назад, я бы вел себя совершенно иначе. Люция, я прошу у тебя прощения!

Слушала его и не верила: я давно потеряла надежду услышать эти слова. Повернулась и срывающимся голосом сказала:

– Спасибо!

– За что?

– За то, что сказал. Мне было важно, чтобы ты это сделал. Я ждала… Два года ждала именно этих слов.

Стах прижал меня к себе, вытирая непрошенные слезы с моих щек:

– Я эгоистичная и мстительная скотина, но… люби меня, Люц! Я со всем справлюсь, выкручусь из любой передряги, если буду знать, что нужен тебе, что ты меня любишь.

Гладила его напряженные плечи и спину.

– Люблю…