Текст книги "Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг."

Автор книги: Татьяна Горяева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

Неполнота отражения функционирования цензурного механизма в архивных документах связана также с принципами и методами комплектования документального фонда цензуры: его частичное уничтожение началось еще задолго до 1937 г. Изначально фонд Главлита и учреждений его системы формировался только из организационнораспорядительных документов, не отражая тем самым процесс функционирования цензуры в полной мере. Речь идет, прежде всего, о текстах и рукописях, отклоненных и запрещенных к публикации и распространению. В 1920-е гг. архивные органы пытались каким-то образом отрегулировать сохранность всей документации, в том числе и художественных произведений, подвергшихся цензуре и ею отвергнутых. Об этом свидетельствует, например, ответ из Центрархива РСФСР от 18 декабря 1926 г. на запрос Ленинградского губархбюро, в котором говорится, что «гранки и тексты рукописей, как имеющие следы делопроизводства в виде ремарок сотрудников Гублита и штампов о выпуске в свет, должны быть причислены к архивному материалу». Управление Центрархива просило бюро запросить Главлит, «куда поступают рукописи, запрещенные к печати, и сообщить Центрархиву. Основание: утвержденный протокол Проверочной Комиссии»[111]111
  Письмо подписал зам. заведующего Центрархивом Адоратский (ЦГАЛИ СПб. Ф. 31. Оп. 2. Д. 27. Л. 24).


[Закрыть]. Обеспокоенный претензиями архивных учреждений Гублит поспешил разрешить этот вопрос с помощью Москвы, куда 28 декабря 1926 г. был направлен запрос с просьбой разъяснить их обязанности перед Главлитом и перед Центрархивом[112]112
  ЦГАЛИ СПб. Ф. 31. Оп. 2. Д. 27. Л. 25.


[Закрыть]. Ответ из Москвы был лаконичен и скор. Уже 5 января 1927 г. в Ленинградский Гублит поступило распоряжение: «Гранки и тексты рукописей сдаче в Центрархив не подлежат, их следует уничтожать как секретный материал, утративший свое значение. Что касается циркуляра № 867 от 29 / 111-24 г., то в нем идет речь о материалах уже отпечатанных и выпущенных в свет. Зав. Общим отделом Главлита Ревельский»[113]113
  Там же. Л. 26.


[Закрыть].

И рукописи уничтожались… Утилизации подвергались уже отпечатанные тиражи книг, «рассыпались» набранные гранки. В результате фонд Главлита представляет собой традиционный по своему составу для советского государственного учреждения комплекс, содержащий управленческую документацию, не отражающий специфику деятельности учреждений политической цензуры.

Официальная история передачи архива Главлита в ЦГАОР СССР началась только в 1967 г. (через 45 лет после создания учреждения фондообразователя), когда в результате экспертизы ценности[114]114
  Пр. № 3 ЭПК № 0179 от 15 июня 1966 г.


[Закрыть] были подготовлены и описаны материалы, охватывающие период с 1938 по 1955 г.[115]115
  Две описи: on. 1 – секретные документы, оп. 2 – документы ограниченного доступа. Всего 906 дел. Акт № 1 о передаче материалов был подписан заместителем начальника 1 Отд. Главлита А. Меркуловым и директором ЦГАОР СССР В.Р. Крыловым. Документы Главлита поступили на специальное хранение (хранитель фондов – Анисимов) и получили гриф секретности.


[Закрыть] Заметим, что такое непозволительное промедление передачи документов на государственное хранение объясняется не только сверхсекретностью и особым положением Главлита, но и тем обстоятельством, что ведомственные архивисты испытывали определенные трудности и предпринимали усилия к розыску и восстановлению утраченной части архива[116]116
  Из служебной переписки между ЦГАОР СССР и КГБ.


[Закрыть]. Когда было получено от КГБ СССР подтверждение о физической утрате части архива, планомерная передача документов в ЦГАОР СССР была продолжена. Второе поступление[117]117
  Несекретные материалы с 1938-1948 гг., всего по двум описям 123 дела.


[Закрыть] было произведено 14 марта 1973 г. и сопровождалось следующей информацией Главлита: «Одновременно сообщаем, что по характеру включенных в опись документальных материалов доступ к ним в архиве должен быть строго ограничен и право пользования ими должно предоставляться в каждом конкретном случае только с письменного разрешения руководства Главного управления»[118]118
  ГА РФ. Дело фонда Главлита № 9425.


[Закрыть].

В дальнейшем поступление документов шло относительно регулярно: 23 октября 1973 г. было передано 176 дел за период 1949-1958 гг. (On. 1); 26 апреля 1974 г. – 91 дело за период 1956-1963 гг. (On. 1); 26 декабря 1974 г. – 165 дел за период 1956-1960 гг. (On. 1); 20 января 1977 г. – 58 дел за период 1961-1962 гг. (Оп. 2). Проверка наличия, которая была зафиксирована актом, установила хорошее состояние фонда Главлита, который на это время насчитывал 1129 дел, из них 223 дела по личному составу. В дальнейшем текущие поступления не превышали 30 дел за один раз. Поэтому количественный состав фонда увеличивался медленно: в 1982 г. – 1271 дело, в 1988 г. – 1436 дел и т. д.

Новая страница в истории формирования архивного фонда Главлита началась в 1991 г. В первой половине года на государственное хранение поступило: в июне – 146 дел (за 1976-1981 гг.); в июле – 133 дела (за 1981-1985 гг.) и в конце месяца – 29 дел (за 1986 г.). В связи с упразднением Главного управления по охране государственных тайн в печати и других средствах массовой информации (ГУОТ) 6 сентября 1991 г. ЦГАОР СССР принял по акту 289 дел за период 1968-1978 гг. Динамика архивных поступлений вполне соответствовала общему духу начала 1990-х гг.: 14 ноября 1991 г. – 3949 дел за период 1988-1991 гг., 6 декабря 1991 г. – 357 дел за период 1928-1990 гг. (ранний период представлен НСА) и 133 дела Главлита Эстонии за период 1976-1990 гг., 14 апреля 1992 г. – 12 дел за период 1938-1977 гг., 12 октября 1992 г. – 214 дел за период 1938-1977 гг. и 11 мая 1993 г. 589 дел 1981-1991 гг. В конце 1993 г. фонд Главлита насчитывал 5568 дел, а по последней проверке при передаче рассекреченных материалов в хранилище социальнокультурного строительства – 5572 дела (On. 2-5)[119]119
  Сведения об истории складывания архивного фонда Главлита почерпнуты из материалов Дела фонда.


[Закрыть]. С сожалением вынуждены констатировать, что все попытки обнаружить в Центральном архиве ФСБ документальные следы, проливающие свет на историю уничтожения архива Главлита в конце 1930-х гг., остались без результата.

Иначе выглядит история складывания и состав документов архивного фонда Главреперткома[120]120
  Главное Управление по контролю за репертуаром при Главлите РСФСР (система НКП РСФСР), 1923-1928; Главное Управление по контролю за репертуаром Главискусства НКП РСФСР, 1928-1934; Главное управление по контролю за репертуаром и зрелищами НКП РСФСР, 1934-1936; Главное управление за репертуаром и зрелищами при Комитете по делам искусств при СНК СССР (Совете министров СССР), 1936-1951.


[Закрыть], хранящегося в РГАЛИ. Первое поступление документов на государственное хранение произошло еще в начале Великой Отечественной войны в первые годы существования Литературного архива. Актом от 3 июня 1942 г., в соответствии с постановлением СНК СССР от 29 марта 1941 г. № 723, экспертная комиссия Комитета по делам искусств при СНК СССР, начальник отдела Литературного архива УГА НКВД СССР Евсеева и уполномоченный ГУРК отобрали архивные материалы Комитета по делам искусств при СНК СССР и архивные материалы Главискусства НКП РСФСР для передачи Литературному архиву на постоянное хранение в количестве 5738 ед. хр. Архивный комплекс представлял следующие виды документации, которые были систематизированы по описям: 1. Материалы секретариата Главреперткома НКП РСФСР (Оп. 1-8, 1926-1933 гг.); 2. Пьесы Главреперткома (Оп. 9 за 1934 г.; Оп. 10 за 1935 г.); 3. Пьесы конкурса драматургов 1935 г. (Оп. И за 1935 г.); 4. Пьесы ГУРК (Оп. 12 за 1935-1937 гг.); 5. Материалы секретариата Главискусства НКП РСФСР (Оп. 13 за 1925-1935 гг.). В 1945 г. в ЦГЛА поступили еще три описи пьес Главреперткома. Однако по-настоящему работа по систематизации и научному описанию фонда началась уже после окончания войны. Актом от 25 октября 1949 г. было зафиксировано окончание обработки фонда № 656. Работа по усовершенствованию состава фонда продолжилась и в последующие годы. В результате проведенной в конце 1950-х гг. экспертизы ценности по отборочному списку было выделено к уничтожению 1556 ед. хр., оставлено на постоянное хранение 11 421 ед. хр.

В связи с ликвидацией Главреперткома в составе Комитета по делам искусств и передачей его функций в Главлит Министерство культуры СССР инициировало передачу материалов Главреперткома за 19451951 гг. в ЦГЛА. Новое поступление в фонд произошло 11 июля 1958 г. от Комитета по делам искусств СССР за 1937-1953 гг. в количестве 351 ед. хр., а 15 сентября того же года фонд пополнился солидным поступлением от Министерства культуры СССР – 9629 ед. хр. Главреперткома за 1936-1953 гг. На этом формирование фонда практически закончилось, если не считать двух ед. хр. Главреперткома, поступивших в ЦГАЛИ в 1967 г. В результате целевых комплексных экспертиз, проведенных в 1970-х гг., по последним сведениям, представленным в «Путеводителе РГАЛИ», фонд Главреперткома насчитывает 11 463 ед. хр.

По составу этот фонд существенно отличается от фонда Главлита, прежде всего, наличием творческих рукописей, присланных в Главрепертком для получения разрешения на сценическое, кинематографическое или иное воплощение. Полнота хронологического охвата архивными документами деятельности учреждения-фондообразователя, наличие относительно полноценного документационного отражения цензурного процесса, который представлен всеми видами документов, в том числе и объектами цензуры, объясняются различными обстоятельствами. Во-первых, тем, что формирование архивного фонда Главреперткома, происходившее в недрах Наркомпроса РСФСР, шло иначе, чем в Главлите. Функции Наркомпроса как руководящего органа в области литературы и искусства обусловили отношение к творческим материалам (особенно малых и средних форм) в составе его архивного фонда, которые казались более приемлемыми для архивного хранения, чем книжно-издательская продукция Главлита. Во-вторых, свою роль в сохранности архива Главреперткома сыграло то, что в период 1931-1938 гг. он находился уже в составе Комитета по делам искусств (КПДИ) при СНК СССР, где массовые репрессии, затронувшие руководящий состав Комитета, не были сфабрикованы в особое «дело», как это произошло в Главлите. Известную роль сыграло и различие подходов к составу документов фондов, объясняющееся спецификой и направленностью тех государственных архивов, которые курировали эти учреждения: для Главлита – ЦГАОР СССР, для Главреперткома – ЦГЛА. Таким образом, архивные фонды основных цензурных ведомств документированы неравномерно, отсутствует единый научный подход к отбору и экспертизе ценности документов цензуры, имеет место изъятие и уничтожение практически половины архивного фонда.

Аналогичная ситуация складывалась и с формированием архивных фондов культуры и средств массовой коммуникации. Наиболее ярким примером является фонд Гостелерадио СССР. Попытки создать документальную историю советского радиовещания были предприняты еще в 1930-е гг., но организованные в 1933 г., а затем в 1940 г. специальные комиссии по сбору документов ограничились приобретением некоторых архивов на средства выделенные специально для этих целей Радиокомитетом[121]121
  ГА РФ.Ф. 6903. On. 1. Д. 2. Л. 195-198; Оп. 3. Д. 1527, 1528.


[Закрыть]. Сохранившиеся отчеты комиссий свидетельствуют о сложном поиске творческих материалов радиовещания, в первую очередь периода так называемого нефиксированного, «живого» вещания (1924-1928 гг.), когда многие радиопередачи шли в эфир без предварительно написанного текста. Это в основном касается художественного вещания. Передачи общественно-политического характера имели заранее подготовленные тексты, а с 1927 г. в связи с прохождением текстов через аппарат Главлита, отношение к ним изменилось в сторону усиления контроля за их оформлением и сохранением, и началось их регулярное архивное хранение. Сегодня только по некоторым документам и свидетельствам можно представить себе объем и ценность материалов 1920-1930-х гг., собранных в архиве Радиокомитета к началу войны.

О составе ведомственного архива Всесоюзного радиокомитета при СНК СССР по состоянию на 27 января 1941 г. свидетельствует таблица, подготовленная по данным заведующей архивом А.Н. Лучниковой, в которой показано увеличение количества микрофонных материалов в зависимости от развития организационных основ радиодела в стране и объема вещания[122]122
  Горяева Т.М. Радио России: Политический контроль радиовещания в 1920-х – начало 1930-х гг.: Документированная история. М., 2000. С. 35.


[Закрыть].

В первые дни войны Управлением государственными архивами (УГА) НКВД СССР были проведены необходимые мероприятия по подготовке к эвакуации документов государственных и ведомственных архивов. Указанием УГА НКВД СССР от 2 июля 1941 г. в ряде ведомств, находящихся на территории, объявленной на военном положении, были созданы экспертные комиссии по выделению и уничтожению архивных документов, «не подлежащих дальнейшему хранению»[123]123
  ГА РФ.Ф. 5325. Оп. 10. Д. 900. Л. 41-42. Подробнее см.: Богданова О.Э. Архивы наркоматов и центральных учреждений в годы Великой Отечественной войны // АЕ за 1982 г. М., 1983. С. 154-163.


[Закрыть]. 3 июля 1941 г. в Радиокомитете была образована комиссия для проверки, отбора и уничтожения архивных материалов по 1941 г. включительно[124]124
  Архив ОРТ. On. 1 л / с. Д. 143. Л. 119.


[Закрыть].

Вот что вспоминает А.А. Садовский, который в 1941 г., готовя очередной том Полного собрания сочинений В.В. Маяковского, изучал документы в архиве Радиокомитета: «Работа продолжалась около двух месяцев и оборвалась неожиданно – в связи с началом эвакуации: были получены указания уничтожить все лишнее, ненужное для организации текущих радиопередач»[125]125
  Государственный музей В.В. Маяковского. Рукописно-документальный фонд. № 13657.


[Закрыть]. Понятно, что под такую формулировку попадали практически все микрофонные материалы, особенно художественного и культурно-просветительного направления. В тяжелые дни октября 1941 г. во время массовой эвакуации центрального государственного аппарата и государственных учреждений из Москвы большая часть архива Радиокомитета, состоявшая из творческих материалов и некоторых видов делопроизводственной документации, по свидетельствам очевидцев, была сожжена. Это произошло 16 октября 1941 г. во дворе Радиокомитета, который находился в то время в Большом Путинковском переулке[126]126
  В настоящее время там располагается Комитет по печати РФ, с одной стороны, и редакция журнала «Новый мир», с другой стороны.


[Закрыть]. Многие, пережившие эти дни в Москве, вспоминают, что в городе было необычайно тихо и практически ничего не видно из-за дыма: жгли архивы. Учреждения, чьи коллективы и документацию срочным порядком вывозили в Свердловск и Куйбышев, уничтожали все, что не являлось, по их мнению, первостепенно важным. Так, сотрудникам Радиокомитета удалось сохранить только часть организационно-распорядительной документации – приказы по личному составу, штатные расписания и пр. Заведующая архивом А.Н. Лучникова организовала вывоз этих документов в своем личном багаже и багаже своих коллег по Радиокомитету.

В 1942 г. организационно-методическим отделом УГА НКВД СССР отмечалось, что наряду с большой работой, проведенной в наркоматах и центральных учреждениях по организации «отбора и эвакуации из Москвы наиболее ценных материалов», имеющих научно-историческое и практическое значение, в ряде архивов «было допущено массовое огульное уничтожение документальных материалов, недопустимо организовано оформление выделенных к уничтожению материалов»[127]127
  ГА РФ Ф.5325. Оп. 10. Д. 900. Л. 41.


[Закрыть]. В дальнейшем был предпринят ряд мер по ликвидации этих недостатков и улучшению деятельности ведомственных архивов, в том числе и архива Радиокомитета. Неудачи комиссий 1930-х гг. по сбору документов, а также события осени 1941 г. послужили причиной утвердившегося среди специалистов мнения о полной утрате документов радиовещания и невозможности их реконструкции[128]128
  Гуревич П.С. Характеристика архивных источников по истории советского радиовещания (1917-1941 гг.) // Вестник МГУ. Серия 7, филолог, журналист. 1965. № 3. С. 46-54.


[Закрыть].

Более благополучно с точки зрения сохранности и полноты выглядят архивные фонды государственных органов управления культурой, созданных во второй половине 1930-х гг., – Комитета по делам искусств (КПДИ) СССР и Комитета по делам искусств РСФСР. Так, союзное ведомство уже в 1942 г. передало на постоянное хранение в ЦГЛА материалы – пьесы, а также тексты и ноты конкурса по созданию «Гимна Советского Союза», образовав архивный фонд № 962. По свидетельствам архивистов, судьба архива сложилась именно так благодаря первому руководителю КПДИ СССР М.Б. Храпченко, который сразу после его назначения в 1939 г. издал приказ о приведении в порядок архивов Комитета и об обязательной ежегодной передаче в ведомственный архив материалов структурных подразделений. В связи с реорганизацией государственного аппарата в 1953 г. Комитет по делам искусств был ликвидирован. Архив перешел в распоряжение к правопреемнику Комитета – Министерству культуры СССР. Часть документов сохранилась в Главном архиве министерства, например, личные дела сотрудников, но большая часть (около 50 тыс. дел) была перемещена в помещение Центральной театральной библиотеки и долгое время оставалась без всякого внимания. Министерство культуры СССР выделило средства на обработку архивных документов, но их оказалось недостаточно, и в 1957 г. по разрешению ГАУ СССР документы КПДИ СССР из помещения библиотеки были перевезены в ЦГАЛИ СССР, где в течение ряда лет подвергались научно-технической обработке. Следующее поступление состоялось в конце 1960-1970-х гг. уже из Центрального архива Министерства культуры СССР. Согласно последней проверке наличия документов, проведенной в 1982-1983 гг. в фонде № 962 КПДИ СССР значится 22 описи, в которых зафиксированы 15 635 дел. Большая часть документов КПДИ СССР (22 149 дел) хранится в фонде № 656 Главреперткома, документы которого частично «поглотили» и таким образом «размыли» целостность архивного фонда КПДИ СССР. Однако главным является сохранение документов, а где и в каких фондах и коллекциях они будут хранится, не имеет принципиального значения.

Таким образом, архивные фонды основных цензурных ведомств отличаются неполнотой и фрагментарным отражением их деятельности. Эта ситуация превращает проблему реконструкции корпуса источников по истории советской политической цензуры из задачи данного исследования в архивно-эвристическую проблему, выходящую далеко за его рамки и имеющую самостоятельную научную значимость.

Проблема реконструкции архивного фонда является одной из актуальных вот уже на протяжении нескольких десятилетий. Смысл реконструкции – не просто найти некоторое количество документов определенного учреждения или лица, а попытаться установить между ними связь, поскольку «информационный потенциал фонда, по-видимому, всегда больше суммы информации документов, составляющих данный фонд». Поэтому задачей историка-архивиста или археографа является установить качественную закономерность образования данного фонда и поддержать его целостность. Раздробление фонда генетических и структурных связей – нарушает эту целостность, чем «вынуждает историка выполнять дополнительную трудоемкую работу по его реконструированию» [129]129
  Автократов В.Н. Общая теория архивоведения // Вопросы истории. 1973. № 8. С. 63-64.


[Закрыть] и.

По мнению В.Н. Автократова, «задача восстановления всего комплекса утраченной документации и не должна ставиться. В каждом конкретном случае необходимо выявить лишь ту часть документов, которая дает ответ на поставленные исследователем вопросы. Тем более что существуют и другие виды источников по истории фондообразователя, не имеющие никакой генетической связи с его фондом: эпистолярная литература, воспоминания, публицистические произведения и т. д.»[130]130
  Он же. О некоторых путях восстановления состава и содержания утраченных архивных фондов: На примере фонда Военного приказа // Исторический архив. 1961. № 6. С. 165.


[Закрыть]. Дополнительные преимущества возникают при обеспечении взаимосвязи фондов личного происхождения между собой и фондов личного происхождения с фондами государственных учреждений[131]131
  Сомнич Г.Е. Комплектование ЦГИА СССР фондами личного происхождения XIX – начала XX в. // Классификация, комплектование и экспертиза ценности документов в советских архивах 1917-1987 гг.: Межвуз. сб. научн. тр. М., 1989. С. 96-107.


[Закрыть]. Только в совокупности тех и других исследователь создает необходимый для работы круг источников[132]132
  Автократов В.Н. О некоторых путях восстановления состава и содержания утраченных архивных фондов: На примере фонда Военного приказа. С. 165.


[Закрыть]. Сущность и наполнение современного исследования должны включать в себя системный анализ общих ситуаций, связанных с коммуникациями, в которых личное общение и письменный текст представляют различные варианты. Лишь в системном отношении к ситуации в целом (культурной, коммуникативной) возможно более точное изучение источника, раскрытие истинных функций и, следовательно, его интерпретация и реконструкция реалий прошлого[133]133
  Медушевская О.М. Источниковедение: Теория, история и метод / Отв. ред. М.Ф. Румянцева. М.: РГГУ, 1996. С. 47.


[Закрыть].

Реконструкция корпуса источников по истории советской политической цензуры решала две основные задачи. Первая задача заключалась в воссоздании механизма идеологического, административного управления и контроля высшими партийными и государственными органами. Вторая состояла в реконструкции архивной лакуны, образовавшейся в результате уничтожения архива Главлита в конце 1930-х гг. Для этого был применен традиционный в отечественном архивоведении институциональный (или госучрежденческий) метод, который подразумевает разыскание документов интересующего фондообразователя в фондах учреждений следующих групп: 1) осуществляющих руководство отраслью; 2) находящихся в его подчинении; 3) осуществляющих сопредельные по общности функции и имеющие общие объекты деятельности.

С этой целью было предпринято выявление документов в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), Центре хранения современной документации (ЦХСД), Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РГАСПИ), Российском государственном военном архиве (РГВА), Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), Центральном государственном архиве литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб), Центральном архиве ФСБ (ЦА ФБС), Архиве Президента Российской Федерации (АП РФ).

Важнейшими хранилищами документированной фактографии, воссоздающей идеологическое руководство всеми областями культуры, в том числе и цензурными органами, являются бывшие партийные архивы. В качестве демонстраций информационных возможностей документальных комплексов партийного происхождения наибольший интерес представляет Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ – б. ЦХСД), поскольку этот архив, существующий относительно недавно[134]134
  ЦХСД был создан в конце 1991 г. на базе текущих архивов ЦК КПСС – в первую очередь VII сектора Общего отдела ЦК, который объединял документы Секретариата и аппарата (отделов) ЦК КПСС, за период с октября 1952 по август 1991 г.


[Закрыть], не имеет ни путеводителя, ни традиционно развитого НС А. Работа с материалами архива очень сильно связана с особенностями партийного делопроизводства, элементы которого являются, по сути, единственным ключом в процессе поиска документов. Важным обстоятельством является то, что документы съездов, конференций, пленумов ЦК, Президиума (Политбюро) ЦК КПСС и другие важнейшие источники хранятся в Архиве Президента РФ, бывшем Архиве Президента СССР, больше известным как Кремлевский, или Сталинский, архив. Поэтому можно сказать, что партийный фонд разделен не только на две хронологические, но и на две «содержательные» части с различными формами собственности: государственной и «ведомственной»[135]135
  Если РГАНИ и РГАСПИ входят в состав Государственного архивного фонда, то Архив Президента РФ подчиняется только Администрации Президента РФ и Президенту России. Поэтому доступ к документам последнего является ограниченным и только с разрешения Администрации. Надо отдать должное, что уже с 1991 г., и особенно с 1994 г., началась большая работа по передаче документов из Архива Президента РФ в профильные государственные архивы.


[Закрыть].

Итак, в РГАНИ материалы по теме были выявлены в следующих фондах:

– Фонде пленумов ЦК КПСС (Ф. 2), в котором хранятся документы Июньского пленума ЦК КПСС 1963 г. (18-1 июня), знаменитого пленума по идеологии, сыгравшего решающую роль в торможении демократических процессов в обществе;

– Фонде Бюро Президиума ЦК КПСС и Президиума ЦК КПСС (Ф. 3) 1953-1986 гг., в котором сохранились постановления о руководстве различными областями культуры, о деятельности органов государственной власти. Например, такие судьбоносные документы, как Постановление «О мерах по улучшению руководства развитием художественной кинематографии» от 19 июля 1962 г., Постановление Политбюро ЦК КПСС «О реорганизации Главлита» от 18 августа 1966 г., Постановление Политбюро «О преобразовании Гостелерадио СССР» от 12 июля 1970 г., документы о партийном руководстве деятельностью творческих союзов, созыве съездов творческих союзов (например Съезда художников СССР

7 января 1963 г.), о партийном руководстве отраслями культуры и искусства (например, о беседе в ЦК КПСС с деятелями литературы и искусства от 10 декабря 1962 г., об упорядочении издания газет и повышении их роли в коммунистическом строительстве и идеологической работе партии от 25 апреля 1969 г. и др.), а также документы, касающиеся отдельных выдающихся деятелей культуры, например В. Гроссмана, Б. Пастернака, И. Эренбурга и др.;

– Фонде Секретариата ЦК КПСС (Ф. 4) 1953-1970 гг. – подразделения ЦК, где рассматривались и принимались решения по важнейшим кадровым вопросам, а также всем ключевым проблемам, связанным с организацией культурной и творческой жизни: организацией фестивалей, конкурсов, выставок, гастролей, изданием зарубежной литературы, утверждением репертуара драматических и музыкальных театров и пр.;

– Фонде Отдела культуры ЦК КПСС (с 20 декабря 1962 г. – Идеологический отдел (Ф. 5) – 1953-1970 гг., где по функциональному признаку сконцентрированы различные виды документов о развитии советской культуры до и после XX съезда партии: о борьбе за «чистку» рядов в творческих организациях, о деятельности Комитета по Ленинским премиям в области литературы и искусства, о совещаниях по вопросам социалистического реализма и литературной критики, об улучшении дела литературного перевода, о работе литературно-художественных журналов и газет, о некоторых «нездоровых» явлениях в Московской и Ленинградской писательских организациях, разборы конкретных произведений (Б. Пастернак, В. Дудинцев, Э. Казакевич, В. Кочетов и др.), о переписке Б. Полевого с американским писателем Г. Фастом, о явлениях «формализма» в живописи и музыке, о положении советской оперы и др. В этом же фонде собраны многочисленные факты деятельности тех учреждений и ведомств, которые входили в систему управления Отделами ЦК: центральных и местных газет, журналов и издательств, телевидения и радиовещания, иновещания, звукозаписи и граммофонной промышленности, театра и кинематографа, прокатной и репертуарной политики и, конечно, Главлита и его системы.

– Фонде Бюро ЦК КПСС по РСФСР (Ф. 13) – 1956-1966 гг., решения которого были направлены на идеологическое руководство учреждениями культуры в республике. Так, например, за выпуск Калужским областным книжным издательством сборника «Тарусские страницы», не включенного в план издательства и содержащего «ряд произведений не только слабых в литературно-художественном, но и порочных в идейном отношении», был уволен директор издательства и проведена чистка в творческой организации литераторов области.

– Фондах Идеологических комиссий, Комиссии ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей (Ф. И) – 1958-1961 гг. и Идеологической комиссии при ЦК КПСС (Ф. 72) – 1962-1966 гг., по сути являвшихся главными цензурными органами, которые определяли всю культурную политику в стране.

Вторая задача, связанная с реконструкцией утраченной части фон-да Главлита, решалась с помощью выявления документов в фондах Наркомпроса РСФСР (ГА РФ.Ф. А-2306), Главреперткома (РГАЛИ.Ф. 656), Главискусства (РГАЛИ.Ф. 365) и других за период 1922-1938 гг. Однако наибольший результат дали фонды ЦГАЛИ Санкт-Петербурга, в которых, как оказалось, помимо внутренних документов сохранилась обширная деловая переписка с Главлитом, Главреперткомом, Наркомпросом и другими московскими учреждениями. Это, прежде всего, фонд Ленинградского губернского отдела Главлита НКП РСФСР (Ф. 31 (2831), 1922-1927 гг.), фонд Ленинградского отдела по делам литературы и издательств Ленисполкомов (Ф. 281 (5984), 1927-1935 гг.) и фонд Управления по охране государственных тайн в печати Ленинградских областных и городских исполкомов (Ф. 359 (9785), 1939-1976 гг.). В этих фондах, помимо отчетов и докладов о работе гублита и издательств, результатах обследований работы типографий, докладов цензоров по контролю за изданиями и радиовещанием, различного рода переписки об открытии издательств, работе редакций, контролю за репертуаром, отправке рукописей и кинофильмов за границу, сохранились многочисленные запретительные списки литературных, музыкальных произведений, а также списки разрешенных и запрещенных кинофильмов и грампластинок. Однако наиболее ценными для нас оказались циркуляры, распоряжения и приказы Главлита, а также большое количество методических материалов, которые в виде обязательной рассылки поступали в Ленинградский гублит. В результате в фондах Ленинградского гублита и Леноблгорлита за период с 1922 по 1938 г. сохранилась весьма представительная коллекция документов Главлита, которая в достаточной степени отражает основные направления, формы и методы цензуры в этот период, а также деятельность самого Главлита.

Для того чтобы оценить значение фондов ЦГАЛИ Санкт-Петербурга для реконструкции утраченной части фонда Главлита, стоит сравнить их, например, с профильным фондом Мосгублита (Ф. 4405), который хранится в ЦГАМО. Документы фонда охватывают период с 1923 по 1929 г. и представляют собой всего 10 дел, состоящих из выборочных материалов исключительно местного значения за различные годы: протоколов заседаний уездных бюро ЦК РКП(б), Художественных советов при МОНО, переписки с издательствами, отчетов уездных инспекторов по делам печати и зрелищ, планов и отчетов МОНО и др. Представляют определенный интерес лишь два дела. В первом (Д. 8) хранятся отзывы о постановках в театре им. Мейерхольда и «Экспериментальном театре» (1926 г.); во втором (Д. 10) – рукопись сборника материалов и методические указания по организации праздника в деревенских школах I ступени, подготовленная издательством «Советская школа» (1928-1929 гг.). Это свидетельствует о том, что формирование фонда Мосгублита происходило только с учетом местной специфики, и документы «центра» в нем не отложились, как можно предположить, по причине территориальной близости к нему.

Значительно более сложные цели и задачи стояли в связи с реконструкцией материалов по истории советского радиовещания, одного из мощных информационно-пропагандистских средств, подвергшегося массированному воздействию политической цензуры. Поскольку такого рода задача имеет выраженную специфику и впервые решается в отечественной историографии, она заслуживает подробного описания. В первые годы развитие радиовещания как нового средства коммуникации сопровождалось устойчивым мнением в профессиональной среде, что слово, сказанное в эфире, – это воробей, выпущенный на волю: выпустишь – не поймаешь. И в некоторой степени это действительно было так. Но только в некоторой. В силу своей природы радио тяготеет к эмоционально-образному общению со слушателем, воздействуя на аудиторию комплексом выразительных средств, свойственных звуковому отражению действительности (речь, музыка, шумы и др.)[136]136
  См. подробно: Ярошенко В.Н. Информационные жанры радиожурналистики. М., 1976; Дубровин В.Б. Об эволюции газетных форм работы и жанров на радио (1922-1932 гг.) // Журналистика: Наука. Образование. Практика. Л., 1971. С. 114-132; Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. М., 1973; Прохоров Е.П. Публицист и действительность. М., 1973; Гуревич П.С. Ружников В.Н. Советское радиовещание: Страницы истории. М., 1976; Звучащий мир: Книга о звуковой документалистике. М., 1979; Методологические проблемы изучения средств массовой коммуникации. М., 1985; Михалкович В.И. Изобразительный язык средств массовой коммуникации. М., 1986 и др.


[Закрыть]. Это определяет своеобразие текстов радиопередач. Система документирования на радио, а также практика цензурирования и редактирования радиоинформации, которая складывалась не один десяток лет, и принятая до недавнего времени предварительная звукозапись радиопрограмм в основном определили и характер творческих архивов советского радио[137]137
  Современная практика «живого» эфира существенно отличается от прежней. Поэтому оформление текстов также сильно изменилось. Нет прежних точно выверенных и отредактированных текстов, поскольку практически все журналисты работают по своим рабочим наброскам, многие интервью готовятся предварительно только по основным вопросам, а в эфире идет свободная беседа. Безусловно отсутствуют многие атрибуты, такие как, например, отметка цензора и др.


[Закрыть], в архивах тексты хранятся в микрофонных папках и полностью отражают ту информацию, которая была передана в эфир. Они содержат заранее подготовленные дикторские тексты с окончательной редакторской правкой и «расшифровки» документальных звукозаписей. Имеются обозначения особенностей акустического фона (речь, музыка, шумы), использования музыкальных и художественных произведений. В состав реквизита микрофонной папки включены следующие данные: жанр, название и автор радиопередачи, участники и исполнители, наименование редакции и отдела, планируемое и фактическое время выхода в эфир, фамилия дежурного выпускающего редактора, дикторов и уполномоченного Главлита, объем радиопередачи и отметки о прохождении ее в эфир (например: «Передача прошла целиком и в срок»).

Однако говорить о полноценной источниковой базе истории отечественного радио нельзя. Долгое время даже создание документальной истории радиожурналистики считалось невозможным: исследования осуществлялись на основе отчетной документации и на материалах ведомственной периодики; источниковеды и археографы не предпринимали попыток планомерного поиска, анализа и использования источников.

Микрофонные тексты и фотодокументы – две взаимосвязанные части документального фонда советской радиожурналистики. Тем не менее исторически сложились две самостоятельные и не зависящие друг от друга системы комплектования и организации хранения письменных и звуковых документов радиовещания в ведомственных и государственных архивах. Остановимся на краткой истории формирования звукового фонда, который является уникальным источником звуковой культуры 1930-1940-х гг., прошедшей через многоэтапный политический контроль и цензуру. Появление и развитие электромагнитной записи на рубеже 1920-1930-х гг. и широкое ее применение в радиовещании, организация фабрики «Радиофильм» и бурный успех ее первых работ (радиофильмы: «В шеренгу гигантов» – об открытии завода АМО, режиссер В.С. Гейман; «Москва в годовщину Октября» – о параде на Красной площади 7 ноября 1931 г., режиссер А.Г. Разумный; «Великий день» – о праздновании 1 Мая 1932 г., режиссер В.С. Гейман и др.) обусловили создание в 1932 г. Центрального государственного архива звуковых записей[138]138
  Сборник руководящих материалов по архивному делу (1917 – июнь 1941 г.). М., 1961. С. 82.


[Закрыть].