Текст книги "Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг."

Автор книги: Татьяна Горяева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Этапным для литературных организаций явился поворотный в идеологии период 1928-1929 гг. Для того чтобы обеспечить правовую основу для ликвидации литературных группировок попутнического толка, сначала было утверждено новое «Положение об обществах и союзах, не преследующих целей извлечения прибыли». Согласно постановлению ВЦИК – СНК РСФСР от 6 февраля 1928 г. выборные должности в таких объединениях могли занимать только лица, не лишенные избирательных прав, цели обществ не должны были противоречить общим целям социалистического государства. Для проведения перерегистрации в ГПП и НКВД были созданы специальные отделы. Сначала с помощью перерегистрации избавились от попутнических организаций, уничтожив и без того небольшое разнообразие в идейно-художественных направлениях и эстетических вкусах, сохранив основные литературные организации-монстры.

Своеобразным «буфером» между литераторами и властью должна была стать Федерация писателей. Однако если на начальной стадии создания ФОСП речь шла о защите профессиональных и социальных прав «мастеров пера», то в дальнейшем все большее место в ее работе занимали вопросы «проработки» и наказания «провинившихся» литературных организаций и их отдельных членов. Разумеется, деятельность подобной «общественной» организации щедро поощрялась, морально и материально. Таким образом была создана еще одна контролирующая и регулирующая бюрократическая структура, предтеча Союза писателей и Литфонда.

В результате ограничения издательской деятельности литературных организаций и их массовой ликвидации в литературной среде создалась тяжелая обстановка. Так была подготовлена почва для эпохального постановления 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» и создания единого Союза советских писателей. Эта «перестройка» была направлена на унификацию и централизацию политической цензуры.

Монополия государства на средства массовой информации как основа политической цензуры (на примере радиовещания)

В основе всей концепции радиопропаганды лежит, прежде всего, природа канала передачи информации, что и определяет суть ее специфики. М.И. Ромм писал в своих воспоминаниях о том, что И.В. Сталин на просмотре одного из фильмов А.Б. Столпера ужасно возмутился, услышав закадровый голос диктора: «Что это за загробный мистический голос я слышу все время?» После этого в течение многих лет было запрещено включать в документальные фильмы дикторский текст. Исключение было сделано по специальному разрешению Сталина только для привычного голоса Юрия Левитана[640]640
  Ромм М.И. Точка отсчета: Москва. М., 1987. С. И, 166.


[Закрыть]. Вопрос: почему? Ответ не так-то прост, как кажется. Согласно последним исследованиям Института мозга, сила воздействия голоса без изображения на подсознание человека велика, это воздействие обладает уникальными свойствами и особенностями. Они использовалась древними религиозными сектами, такими как древнегреческие пифагорейцы, в некоторых ответвлениях иудаизма, ислама, где во время богослужения жрец, учитель, священник произносили слова учения не на виду у аудитории, а находясь за ширмой или занавеской. Как подчеркивает в своих записках о кинематографе Ю.М. Лотман, видеть говорящего – значит понимать, что мы слышим мнение одного конкретного человека, с которым мы можем не соглашаться. Голос-невидимка претендует на большее – на абсолютную истину, как говорится, на истину в последней инстанции. Психологи утверждают, что в раннем детстве, когда человеком командуют больше всего, ребенку меньше приходится видеть говорящего взрослого, находящегося часто слишком высоко над его головой или за его спиной. Все эти обстоятельства еще раз доказывают авторитарные свойства невидимого голоса, придающего содержанию речи оттенок бесспорности и директивности. И здесь важны, прежде всего, интонации говорящего, тембр его голоса, действующего больше внушением, чем логикой и аргументами[641]641
  Лотман Ю.М., Цивьян Ю. Диалог с экраном. Таллинн, 1994. С. 145-146.


[Закрыть], и действительно, создаваемые средствами радиожурналистики и радиоискусства звуковые художественные образы играют огромную роль в формировании социальной психологии общества, моральнонравственных критериев, эстетических и этических норм.

Эти необыкновенные свойства «великого говорящего» были гениально распознаны В.И. Лениным и его окружением буквально с первых шагов технического развития радио в России, сначала в качестве военного средства (радиобомбы, оперативная связь), а затем как мощного идеологического орудия партии, так называемого «митинга миллионов», которому даже в самые тяжелые для советской власти дни оказывалось предпочтение в государственном финансировании[642]642
  В.И. Ленин и радио. М., 1973. С. 66.


[Закрыть]. Здесь большевиками учитывались два важнейших фактора – с одной стороны, особая русская привязанность и предрасположенность к устной речи, которую так тонко подметил еще Морис Палеолог[643]643
  Палеолог М. Царская Россия накануне революции. Репринтное воспроизведение издания 1923 г. М., 1991. С. 31-32.


[Закрыть], с другой – огромная территория России, а также большой процент малообразованных людей.

История формирования государственного пропагандистского канала весьма примечательна, поскольку развитие радио как средства связи, его информационного и творческого потенциала совпало с процессом становления сталинского режима. С одной стороны, не надо было ломать старые традиции и формы. С другой, как нечто совершенно новое, радио в своей и содержательной, и организационной основе очень чутко впитывало все атрибуты тоталитарной власти. Вот почему «чудо XX века», действительно зарождавшееся как народная трибуна и мощное культурное средство, трансформировалось в «постоянно бубнящую черную тарелку»[644]644
  Ямпольский Б. Московская улица // Знамя. 1988. № 2. С. 108.


[Закрыть], символизирующую сталинскую эпоху. Эта история особенно показательна с точки зрения понимания происшедших в этот период необратимых деформаций, которые сделали всю систему социокультурных ценностей советского общества незыблемой.

Не стоит забывать, что речь идет о зарождении нового синтетического коммуникативного канала, с развитием которого мир обрел новые нсихо-эстетические формы общения и получения информации. Особую привлекательность радио имело в глазах обывателя, мифологизировавшего всех, кто был связан со «звучащим невидимкой», для обывателя радио имело своеобразную притягательную силу. Поэтому так непросто и противоречиво складывались взаимоотношения между «четвертой властью» и «властью первой», отчетливо сознававшей зависимость своего политического успеха от уровня ангажированности журнализма[645]645
  Один из устойчивых мифов, всячески поддерживаемых официальной историографией, свидетельствовал, что И. Сталин, уделяя огромное внимание литературе и кинематографу, тем не менее недооценивал роль радио. Это легко опровергается не только всём комплексом выявленных материалов, но и широко известными фактами, когда в роковые моменты истории Сталин прибегал именно к безграничным возможностям радиоэфира.


[Закрыть]. Вообще заслуги прессы и журналистов в становлении и «обслуживании» тоталитарных режимов не только значительны, но зачастую и определяющи. Подмена нравственных основ профессиональной этики журналиста принципами «партийности печати и литературы» обусловила функции и характер советских масс-медиа. Впрочем, общим местом является утверждение о том, что об уровне демократии в государстве свидетельствует наличие независимой и самостоятельной журналистики и что, напротив, тоталитарный режим различными средствами, от непосредственной цензуры до мер финансовой, кадровой и иной политики, стремится к созданию системы «карманных» массмедиа, полностью зависимых от власти.

Именно в связи с той действительно первостепенной ролью, которая была исторически отведена радио в 1920-1930-е гг., особое значение приобретает анализ механизма идеологического руководства им со стороны партии и государства, формирования системы контроля над его работой.

Прежде всего следует выделить те специфические аспекты, которые характеризуют контроль над радио со стороны господствующей идеологии. Эта специфика вытекает из правового статуса информационного канала. Статус, в свою очередь, напрямую обусловлен законодательством в области свободы слова и печати; организационными формами собственности радиокомпаний и агентств, радиопередающих средств связи; конкретными формами и методами идеологического контроля над содержательной частью радиосообщений.

Формирование радиоэфира идет по нескольким направлениям: определение структуры вещания – «эфирной сетки» или программы вещания, с помощью которой осуществляется распространение общественнополитических, культурных и других ценностей[646]646
  В данном случае репертуарная политика осуществлялась с большей свободой, поскольку можно было стихи нежелательных поэтов или легкую музыку транслировать поздно ночью или «во время Марьи Ивановны» (на профессиональном жаргоне – дневное время, когда у радиоприемников находятся главным образом домашние хозяйки).


[Закрыть], и организация непосредственного контроля (предварительного и последующего) цензурными органами микрофонных материалов. Непосредственный контроль проходит в два этапа: 1) просмотр и утверждение микрофонных папок; 2) прослушивание (тотальное или выборочное) радиопрограмм[647]647
  О технологии цензуры радиоматериалов см. подробнее: Горяева Т.М. Журналистика и цензура: (Источниковедческий анализ радиоматериалов 20-30-х гг.) // История СССР. 1990. № 3. С. 112-123.


[Закрыть]. Здесь достаточно четко можно проследить картину складывания системы контроля внутри Радиокомитета.

Система сталинской радиопропаганды складывалась в первое десятилетие существования пролетарского государства, что почти совпало по времени с началом речевых радиопередач и организацией регулярного вещания. Становление государственно-идеологического контроля над радио прошло следующие периоды: 1911-1920 гг. – «военно-технический»; 1921-1924 гг. – организационно– и творчески-«поисковый»; 1924-1928 гг. – создание «идеальной модели» организационного начала и внутреннего содержания вещательных программ, становление жанрово-тематической структуры радиожурналистики, формирование основ радиорежиссуры; 1928-1933 гг. – «ведомственный» – принадлежность радиовещания сугубо техническим ведомствам – Наркомпочтелю РСФСР, а затем Наркомату связи СССР, возникновение системы радиопропаганды; 1933-1990 гг. – «государственный» – от создания Государственного Радиокомитета при СНК СССР вплоть до основания в 1990 г. альтернативного государственного канала – ВГТРК, позже независимых коммерческих телерадиовещательных компаний – НТВ и ТВ-6.

Очень важным по своей сути событием в истории радио и радиовещания в нашей стране стала организация осенью 1924 г. акционерного общества «Радиопередача». Развитие радиодела в стране встало на совершенно особую, по сравнению с другими масс-медиа, организационно-творческую почву. Учредители акционерного общества (Трест заводов слабого тока, РОСТА, Наркомпочтель и др.)[648]648
  Далее всюду «Радиопередача».


[Закрыть] в уставных документах определили его следующие функции и задачи: объединение всего радиодела в стране, организация широковещания, строительство и эксплуатация радиостанций, торговля радиоаппаратурой, издательская, рекламная и другая коммерческая деятельность[649]649
  Позднее, в августе 1925 г., в число акционеров вошло Главное военнотехническое управление, а для наиболее тесной увязки работы «Радиопередачи» с требованиями военного ведомства в ее правление был введен начальник Главного военно-технического управления И.А. Халепский (РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 60. Д. 804. Л. 166).


[Закрыть]. Такая постановка дела превращала радио в самостоятельную, самоокупаемую и даже вполне доходную сферу деятельности, гарантирующую акционерам и журналистам свободу не только финансовую, но и творческую.

Первый этап существования «Радиопередачи», несмотря на большие внутренние проблемы страны, характеризовался полной поддержкой ее деятельности со стороны государства и партийных органов. Это выражалось не только в восторженных отзывах в печати о первых радиопередачах – радиогазетах и радиопостановках, но и, что гораздо более важно, в государственном финансировании и предоставлении кредитов. Так, в 1925 г. вместо первоначально заявленных 200 тыс. руб. государство предоставило «Радиопередаче» долговременную ссуду в 2 млн руб.[650]650
  История советской радиожурналистики: Документы. Тексты. Воспоминания. 1917-1945 / Т.М. Горяева (отв. сост.), Я.Н. Засурский (ред.). М., 1991. С. 24-25.


[Закрыть]

Однако уже в 1926 г. появились проблемы в получении с Наркомпочтеля части абонентной платы за радиоустановки. Эти сложности, а также противоречия между представителями «Радиопередачи» и государственными органами управления культурой и связью (Наркомпрос, Наркомпочтель) приняли хронический характер, становясь непримиримыми. Кроме этого, все доходы от абонентной платы и продажи радиоприемников шли не на развитие радио, а в государственную казну. Так началась борьба радио с государством за стремительно увеличивающуюся прибыль и возможности влияния на аудиторию.

Созидатели идеологии понимали значение нового коммуникативного средства для «распространения и внедрения идей коммунизма для дальнейшей победы на арене классовой борьбы»[651]651
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 60. Д. 757. Л. 120.


[Закрыть]; они подчеркивали важнейшую функцию радио «на пути к проникновению политической активности граждан Советского Союза» (Г.В. Чичерин). И если «романтик» А.В. Луначарский с пафосом говорил о «развитии в нашем социалистическом Союзе этой новой изумительной формы междучеловеческой связи», то «главный безбожник» Е.М. Ярославский в своем приветственном слове первой Радиогазете[652]652
  Цитируется из заключительной части радиолекции А.В. Луначарского «Культура СССР и значение радио» (23 ноября 1924 г.) перед выпуском первой «Радиогазеты» (РГАЛИ.Ф. 279. On. 1. Д. 91. Л. 44).


[Закрыть] вывел формулу гласности, которая заключалась в том, что «пока СССР является единственной страной, где пролетарские массы могут пользоваться государственным аппаратом…», они «пользуются ничем не ограниченной свободой слова». Оставляя в стороне присущее коммунистическим вождям лицемерие, мы тем не менее должны констатировать, что советское радиовещание на заре своего существования действительно было близко к идеальной модели «народной трибуны» – доступной, демократичной, с практически беспрецедентной для того времени аудиторией.

По сравнению с периодической печатью, которая подвергалась цензуре еще по «Декрету о печати» 1917 г., радио в начале 1920-х гг. имело только общее, координирующее руководство Агитпропа ЦК РКП(б). В постановлении «О радиоагитации» от 2 марта 1925 г. говорилось в рекомендательном стиле также о «необходимости привлечь внимание парторганизаций к делу радиоагитации…»[653]653
  Первый выпуск «Радиогазеты РОСТА» вышел в эфир 24 ноября 1924 г.


[Закрыть] Только в июне 1925 г. для осуществления единого руководства делом радиоагитации была создана Радиокомиссия ЦК, в которую вошли А.В. Шотман, И.А. Халепский, Ф.И. Драбкина, А.С. Енукидзе и др. Постановлением ЦК РКП(б) «Радиоагитация» от 22 июня 1925 г. «руководство и контроль радиоагитацией в советском порядке было возложено на Наркомпросы республик (через Главлиты и Главреперткомы)»[654]654
  История советской радиожурналистики: Документы. Тексты. Воспоминания. 1917-1945. С. 96-97.


[Закрыть].

В то время отличия радио от периодической печати обуславливались не только техническими особенностями вещания (передачи шли в эфир непосредственно из студии) и спецификой подготовки радиопередач различных форм и жанров (только выпуски радиогазет имели предварительно написанные тексты, заверенные редактором, а затем и представителем Главлита), но и позицией высшего политического руководства и его ближайшего окружения относительно свободы слова в радиоэфире, которая отличалась от последующих жестких цензурных норм. Реальному цензурному контролю подвергались только тексты пропагандистских радиопередач – радиогазет, статей и др. Художественные, музыкальные и культурно-просветительные программы не только предварительно не проверялись, но и довольно часто не имели заранее написанных текстов. Как вспоминает один из организаторов музыкально-художественного вещания, «музрук» (руководитель музыкального вещания) Г.А. Поляновский, лекции по истории музыкальной культуры он и его коллеги читали по так называемым лекционным карточкам, рабочим тезисам, свободно и каждый раз по-разному излагая тему[655]655
  Известия ЦК РКП(б). 1925 г. 22 июня. № 22-23. С. 8.


[Закрыть]. Этим «грешили» не только музруки (Г.А. Поляновский, М.С. Куржиямский, С. Чемоданов и др.), принадлежавшие к плеяде высокообразованных профессионалов, свободно владеющих звучащим словом, но и многие лекторы и докладчики, приглашенные к микрофону в атмосфере, пока еще достаточно свободной для высказывания различных точек зрения и дискуссий. Только постановлением ЦК ВКП(б) от 10 января 1927 г. был определен обязательный порядок прохождения всех эфирных материалов через органы Главлита с последующим хранением их в архиве[656]656
  Поляновский Г.А. 70 лет в музыке. М., 1981. С. 28.


[Закрыть]. Но это было позже…

С конца 1925 г. постепенно стал складываться порядок осуществления контроля над структурой и содержанием радиопрограмм, обстановкой и режимом работы в учреждениях радиовещания. Так, 2 ноября 1925 г. приказом № 21 по правлению акционерного общества «Радиопередача» был установлен порядок, при котором лицам, не имеющим непосредственного отношения к передаче, категорически запрещалось входить в радиостудии[657]657
  Справочник партийного работника. Вып. 6. Ч. 1. М., 1928. С. 739; Архив ОРТ. On. 1 л / с. Д. 7. Л. 38-38об.


[Закрыть]. В дальнейшем проблема охраны микрофонов и введения строгой пропускной системы решалась с помощью органов внутренних дел.

Инициатива создания механизма идеологического управления радиовещанием исходила от органов управления пропагандой Агитпропа ЦК ВКП(б) и Главлита. При этом позиция первого была более либеральной и заключалась в определении общей директивы о необходимости контролировать все возрастающее влияние радио. Позиция Главлита основывалась на стремлении расширить перечень объектов контроля и тем самым увеличить штаты, льготы и средства, отпускаемые государством на его деятельность, и в результате создать мощную ведомственную империю, способную оказывать существенное влияние на общественно-политическую жизнь страны.

Первое принципиальное решение «О радиоцензуре» было принято на заседании Радиокомиссии Агитпропа ЦК РКП(б) 3 декабря 1925 г. Главлиту было предложено немедленно приступить к контролю радиовещания, положив в основу временную инструкцию, которая устанавливала: 1) политический контроль Главлита над работой радиовещательных организаций; 2) обязательную регистрацию в органах Главлита всех учреждений и организаций, занимающихся радиовещанием, с указанием используемых радиостанций; 3) создание института уполномоченных Главлита, отвечающих за политическую сторону работы радиовещательных организаций; 4) предварительный контроль материалов и выдача разрешительных виз; 5) специальный контроль за трансляцией докладов и прений, происходящих на съездах и конференциях и др.[658]658
  Архив ОРТ. On. 1 л / с. Д. 2. Л. 28.


[Закрыть] Было также принято решение возложить ответственность за организацию радиоцензуры на специально созданный при Главполитпросвете Центральный радиосовет, в состав которого входили представители ЦК РКП(б) и МК РКП(б), ВСЕРАБИС, Наркомпочтеля, Главполитпросвета, Главлита, ОГПУ, Реввоенсовета СССР, ВЦСПС, МГСПС и акционерного общества «Радиопередача».

Изначально радиоцензура (предварительная и последующая), несмотря на возражения Главлита, была рассредоточена по различным ведомствам: художественно-просветительные программы и радиогазеты были включены в сферу контроля Главлита, iy6 (обл)литов, а лекции и доклады – в сферу контроля Главполитпросвета, губ (обл)политпросветов. Последующий контроль радиовещания осуществлялся одновременно органами Главлита, Главполитпросвета и Политконтроля ГПУ. Было также принято решение об обязательном предоставлении для цензуры предварительных программ радиопередач с их последующей публикацией в прессе: план художественно-просветительного репертуара – за три месяца, детальные радиопрограммы – не менее чем на неделю вперед; внеплановые радиопредачи подвергались оперативному цензурированию[659]659
  ГА РФ.Ф. 5451. Оп. 9. Д. 457. Л. 28-29.


[Закрыть]. Примечательным является тот факт, что регулярная публикация радиопрограмм в прессе была вызвана именно требованиями цензуры, а не стремлением удовлетворить потребности аудитории.

Тем не менее воплощение разработанной схемы контроля на практике было осуществлено позже. Во всяком случае, дискуссии относительно целесообразности предварительной радиоцензуры шли достаточно продолжительное время. Точка зрения Агитпропа была двойственной, она складывалась явно под воздействием радиожурналистов и организаторов радиовещания, пользующихся в ЦК большим авторитетом и часто вышедших из недр партийного аппарата. С одной стороны, считалось, что предварительный просмотр (с последующей проверкой) необходим, с другой – высшие партийные органы признавали, что «методы осуществления предварительного контроля должны быть достаточно гибкими и не задерживать работу радиовещательных станций»[660]660
  Там же. Ф. 5451. Оп. 9. Д. 457. Л. 24.


[Закрыть]. Именно это обстоятельство давало редакциям возможность чувствовать себя относительно самостоятельно и не ощущать каждодневно тягостный груз ответственности перед цензорами.

Однако Главлит занял активную позицию по отношению к введению предварительного контроля на радио. Весной и летом 1926 г. Главлит неоднократно обращался в ЦК с предложениями «взять на себя политическую ответственность за радиовещание», организовав «по аналогии с печатными произведениями… полный предварительный контроль»[661]661
  Справка подотдела агитации Агитпропа, направленная в Главлит 24 января 1926 г. (РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 60. Д. 808. Л. 190).


[Закрыть]. Предложения сопровождались критикой радиовещания и угрозами, что если не будут приняты своевременные меры, то работа партии идеологически будет провалена. Говоря о «трудностях в деле организации радиоконтроля», Главлит называл прежде всего неукомплектованность штатами, что было не чем иным, как тактическим приемом: незадолго до этого Главлит категорически отклонил попытки принятия Закона о печати, существенно ограничивающего сферу его деятельности[662]662
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 60. Д. 808. Л. 166.


[Закрыть]. Второй трудностью, по мнению Главлита, являлись «кустарные методы» радиовещания, которые приводили к различного рода «экспромтам», исключающим полноценную предварительную проверку. Указывалось также на то, что редакции зачастую не имеют даже тезисов выступлений докладчиков (особенно часто это случалось во время трансляций заседаний съездов, митингов и др.). В качестве примеров был приведен случай «поздравления т. Калинина с заключением нового брака» и «попадания в эфир во время трансляции первомайских речей с мавзолея на Красной площади фразы А.И. Рыкова: «Очень устал. Какого черта никто меня не сменяет»». Однако самым ярким проявлением «недопустимой свободы» прямых трансляций, по мнению цензоров, являлась «недопустимая брань (матерщина) в прямом эфире, которая в таком обилии может нанести большой вред престижу СССР не только у нас, но и за границей»[663]663
  См. об этом: Горяева Т.М. Долгая дорога к гласности // Index. Досье на цензуру. 1997. № 1. С. 74-81.


[Закрыть].

Сознавая, что предлагаемые жесткие меры могут привести «к срыву и парализации работ радиовещательных организаций», Главлит тем не менее предлагал следующее: ввести предварительный фактический контроль тех материалов, которые могут быть представлены в печатном виде (в рукописях), и последующую их проверку через приемник или на месте передачи; выделить от организаций лиц, ответственных за идейное содержание лекций и докладов, в том числе партийных работников, отвечающих за трансляции съездов и конференций; ввести строгий надзор за микрофоном для предупреждения случаев злоупотребления; установить порядок согласования с Главлитом всех замен радиопрограмм; организовать специальную подготовку работников радио по ознакомлению их с цензурными требованиями. Безусловно, такая программа могла быть реализована только при наличии новых должностных единиц, предоставленных Главлиту – заведующего контролем по радиовещанию (1 шт. ед.) и политредактора по радиовещанию (3 шт. ед.)[664]664
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 60. Д. 808. Л. 164-165.


[Закрыть].

Первый период борьбы за влияние и контроль на радио был обозначен критикой, развернувшейся в прессе и на заседаниях многочисленных радиокомиссий и радиосоветов в ЦК ВКП(б), Главполитпросвете, Наркомпросе, Главреперткоме, конкурирующих идеологических инстанций. «Радиопередача» все больше испытывала давление и вмешательство с их стороны в свои внутренние дела. Для того чтобы утвердиться на заявленных позициях «главного идеолога», Главполитпросвет, возглавляемый Н.К. Крупской, инициировал в 1926 г. «дело “Рабочей радиогазеты”», которой были предъявлены обвинения в «поверхностности, беглости, обывательщине и даже черносотенстве». Говорилось, что «в ней нет ничего, что помогало бы втягиванию рабочего в общественную работу, в строительство социализма», зато «газета пестрит сенсационными известиями о мужьях, вешающих своих жен, о пожарах, хищениях»[665]665
  Там же. Л. 180,171.


[Закрыть]. Заключение было категоричным: требуется серьезная реорганизация.

Реакция руководства «Рабочей радиогазеты» в лице назначенного на эту должность ЦК ВКП(б) А. Садовского была решительной по форме и обоснованной по содержанию: безграмотные и необоснованные обвинения Главполитпросвета, в частности, в «черносотенстве только на основании сообщений о плохих жилтовариществах, проворованных сберкассах, прогулах и выходах из партии», были полностью отметены. На обсуждение в Агитпропе ЦК был представлен обстоятельный отчет о действительном положении вещей в радиовещании. Руководство «Радиогазеты» яростно сопротивлялось вмешательству в свои дела расплодившихся к этому времени культурных ведомств системы Наркомпроса РСФСР и Главлита. Вышедшая из недр ЦК партии «Рабочая радиогазета» признавала в худшем случае только его высокое покровительство, стремясь за счет этого вырваться из-под опеки цензоров.

Идея принадлежности и подчинения радио непосредственно органам высшего политического руководства была напрямую высказана в материалах к обсуждению этого вопроса в Агитпропе ЦК в октябре 1926 г. Говоря о пройденном пути, А. Садовский в своих тезисах признавал, что «Рабочая радиогазета» является, прежде всего, «массовым агитатором-пропагандистом, выступающим с московской трибуны по радио от лица партии, советской власти и самого рабочего класса». С другой стороны, радио в лице «Рабочей радиогазеты» должно выявлять позицию рабочей общественности, формировать пролетарское общественное мнение по основным вопросам текущей политики партии, советской власти и конкретным вопросам рабочего быта. Другими словами, признавая неотъемлемую связь партии со средствами массовой информации, радиожурналисты тем не менее оставляли за собой право обратной связи с народом. При этом налаживание живой связи с рабочими массами не носило формальный характер, оно включало не только рабселькоровское движение, но и непосредственное привлечение к микрофону представителей народа, организацию обращений к партийным собраниям и съездам[666]666
  Там же. Л. 116.


[Закрыть]. «Идеологическое воздействие должно быть тесно увязано с информацией. Одно должно дополнять другое, а не заменять. Должна быть соблюдена правильная пропорция… Для того, чтобы не оттолкнуть слушателей, чтобы не превратить газету в “агитку”, “Рабочая Радиогазета” должна сохранить свежесть и необходимую полноту информации», – так удивительно прозорливо «пионеры советского радио» формулировали теоретические основы электронных средств массовой информации. И далее: «Радиогазета при известных условиях может быть мощным политическим орудием, особенно в моменты крупных международных потрясений (пример: английская забастовка в мае 1925 г.). Живая речь, кроме того, действует на психику гораздо сильнее, чем печатное слово. Масштабы действия радиогазеты не ограничены. Все это говорит за то, чтобы “Рабочая Радиогазета” находилась в ведении ЦК ВКП(б)»[667]667
  Там же. Л. 110.


[Закрыть]. Поставленные на полях тезисов в нескольких местах возле последней фразы вопросы отражают позицию ЦК на этот период: высшее руководство страны в лице И.В. Сталина и его ближайшего окружения пока еще не в полной мере оценили возможности радио в борьбе за власть.

Вскоре на более низком уровне, в Наркомпросе РСФСР, было выработано следующее решение: дело идеологического руководства и контроля в области радиовещания осуществляется Наркомпросом РСФСР через Главполитпросвет и Главлит. При этом: 1) на Главполитпросвет возлагается идеологическое руководство радиовещанием (совместная разработка программ и планов, контроль за выполнением общих директив высших органов и др.); 2) на Главлит возлагается осуществление идеологического и военно-политического контроля над широковещанием (утверждение отдельных программ радиовечеров, а при необходимости и – самих материалов, предназначенных к широковещанию, издание правил и распоряжений по контролю над радиовещанием)[668]668
  Там же. Л. 105.


[Закрыть].

Таким образом, оставаясь организационно независимым, радио, прежде всего общественно-политическое вещание, постепенно оказывалось в сетях многочисленных органов управления идеологией и культурой, приближаясь по методам прохождения материалов в эфир к печати. Установление системы идеологического руководства радиовещанием и контроля над ним шло в период бурных творческих дискуссий о специфике радиоискусства и радиорежиссуры, о феномене радиокоммуникации и природе радиоканала[669]669
  Протокол закрытого заседания Коллегии Наркомпроса от 23 декабря 1926 г. Присутствовали: Луначарский, Покровский, Яковлева, Ходоровский, Крупская, Мещеряков. Докладчик – Мордвинкин (ГА РФ.Ф. 2306. Оп. 69. Д. 603. Л. 29). В связи с возросшей нагрузкой по контролю за репертуаром «Радиопередачи» в учреждениях системы Главлита были установлены радиоприемники (например, в Ленинградском гублите 2 приемника) (ЦГАЛИ СПб. Ф. 31. Оп. 2. Д. 27. Л. 241).


[Закрыть].

Развитие радио выражалось не только в выработке теоретикометодологических основ вещания, но и в бурном росте его технических возможностей: строительстве новых приемнонередающих радиостанций в центре и провинции, увеличении производства приемников[670]670
  См. публикации в журнале «Радиослушатель» и газете «Новости радио».


[Закрыть]. Это вызвало появление местных радиогазет на уровне области, губернии, города, которые в свою очередь, попали в сферу внимания партии[671]671
  Декрет СНК ССР о радиостанциях специального назначения (СУ 1923 г. С. 1433-1435); постановление СНК СССР «О частных приемных радиостанциях» (СЗ. 1924. С. 44-46); Постановление СНК


[Закрыть].

7 января 1927 г. на Секретариате ЦК ВКП(б) было принято постановление о руководстве парткомитетами работой радиотелефонных станций, «используя их максимально в агитационных и просветительных целях». Для осуществления этого намечалось выделить из состава парткомитета «ответственного партийного товарища», который должен был отвечать за все передаваемые в эфир материалы, организовать их предварительный просмотр и проверку выступающих перед микрофоном лекторов и докладчиков, обеспечить охрану микрофонов[672]672
  Горяева Т.М. Радиогазета середины 20 – начала 30-х гг. как исторический источник // История СССР. 1984. № 1. С. 56.


[Закрыть].

Развернувшаяся во второй половине 1920-х гг. острая внутрипартийная борьба вызвала усиление власти центра и идеологического контроля во всех сферах общественно-политической и культурной жизни. XV съезд ВКП(б) в 1927 г. признал необходимым «всемерную мобилизацию пролетарских масс и особое усиление борьбы на идеологическом и культурном фронте»[673]673
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. ИЗ.Д. 257. Л. 2-3.


[Закрыть]. После съезда был принят ряд партийных постановлений, фактически вводивших военно-политический и идеологический контроль над прессой как со стороны партийных органов, так и со стороны Главлита. К этому времени частные издательства практически были ликвидированы. Система партийно-государственного контроля окончательно сложилась, однако радио, по сравнению с другими средствами массовой коммуникации, организационно все еще оставалось общественным и независимым акционерным обществом, владеющим и распоряжающимся всем имуществом, материальными и техническими средствами связи, со своими творческими и техническими кадрами, прибылью. Необходимо было законодательно заключить радио в рамки сложившейся государственной системы, поставив его тем самым в полную от нее зависимость. Началась планомерная «операция захвата», имеющая свой сценарий, режиссуру, драматургию, применявшуюся в практике советского «политического театра» неоднократно. Руководство «Радиопередачи», оценив обстановку, приняло «план обороны», который заключался в том, чтобы, опередив официальные власти, выйти первыми со своими предложениями о реорганизации радиовещания, подстроившись тем самым под общую линию огосударствления и окончательного свертывания нэпа.

Накануне этих событий, в начале лета 1927 г., была предпринята последняя попытка отстоять идеологическую самостоятельность, заручившись прямым руководством ЦК ВКП(б). Ответственный редактор из ЦК должен был нести персональную ответственность за содержание и политическую направленность радиопередач. Но эта попытка потерпела поражение. Предложения А. Садовского о независимости радиогазет и самостоятельности редакционного аппарата были решительно отклонены на заседании Радиокомиссии Агитпропа ЦК 24 июня 1927 г.[674]674
  КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 8-е. Т. 4. М., 1970. С. 19.


[Закрыть] Резко критическая оценка парторганами в целом положения в «Радиопередаче» предопределила неизбежность перемен и подтолкнула руководителей акционерного общества к решительным действиям опережающего характера.

К октябрю 1927 г. в недрах «Радиопередачи» была разработана программа реорганизации всего радиодела в стране. Она предусматривала: 1) выделение радиодела в самостоятельный орган, не подчиненный никакому ведомству; 2) финансовую самостоятельность за счет получения целевого сбора и доходов от продажи радиоаппаратуры; 3) концентрацию радиотехнических средств в руках широковещательных организаций в целях обеспечения интересов радиовещания[675]675
  ГА РФ.Ф. 5508. On. 1. Д. 1028. Л. 2-3, 10.


[Закрыть].