Текст книги "Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг."
Автор книги: Татьяна Горяева
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
Устойчивость цензурной системы отнюдь не свидетельствовала о ее надежности, а демонстрировала ограниченность и убогость самой идеи цензурирования СМИ по идеологическим мотивам, поскольку последние постоянно обновлялись по мере развития современных средств коммуникации (спутниковое телевидение, телефакс, Интернет и др.).
В изменяющихся условиях позиция и роль Главлита мало изменились. В июне 1972 г. наша страна отметила еще один юбилей, количество которых в этот период неукротимо нарастало. Правда, этот юбилей был отпразднован, в отличие от остальных, в сугубо «домашней обстановке». Мы имеем в виду 50-летие Главлита. Была создана специальная комиссия по организации празднования, в составе А.П. Охотникова (председатель комиссии), Н.П. Зорина (заместитель председателя), А.И. Андреева, Д.В. Павлова, Ф.Г. Бурибаева, Б.П. Романова, В.П. Бородина, И.А. Седова, В.И. Васильева, В.Я. Симанькова, Н.Н. Глазатова, Г.К. Семенова, М.М. Гавриловой, В.А. Солодина, Р.С. Давидова, И.И. Стовбун, В.И. Купцова, 3. Н. Тимашевой, И.А. Миренской, С.Д. Фенина (приказ Главлита № 65 от 21 апреля 1972 г.)[856]856
Там же. Оп. 2. Д. 578. Л. 16.
[Закрыть].
Деятельность Главлита 1970 – середины 1980-х гг. можно рассматривать как один из элементов механизма торможения, попытки хотя бы внешне сохранить лакировано-благополучный стиль официальной культуры и информационной среды. Это требовало дополнительных усилий: если в 1957 г. число замечаний, сделанных органами цензуры страны по содержанию проконтролированных материалов, составляло 467, то в 1984 г. их стало уже более 1700[857]857
Там же. Оп. 1в (б). № 453. С. 16.
[Закрыть].
Уточнение функций и задач цензурных органов, отраженных в Положении Совета министров СССР о Главлите от 19 ноября 1974 г., имело явно демонстрационный характер и не вносило ничего принципиально нового. Основными, задачами были названы: а) охрана государственных тайн в печати, телевидении, радиовещании, кинофильмах, репертуаре зрелищных предприятий, экспозициях в музеях и выставках и материалах, предназначенных для вывоза за границу; б) предотвращение распространения в стране поступающих по открытым каналам иностранных изданий, содержащих антисоветские и антикоммунистические материалы. В числе задач назывались также: рассмотрение представляемых министерствами и ведомствами на согласование проектов ведомственных перечней сведений, не подлежащих опубликованию; информирование руководителей министерств, ведомств, издательств, органов печати и т. д. о наиболее серьезных замечаниях в области охраны государственных тайн в печати и др. Был подтвержден статус Главлита как союзно-республиканского органа, пользующегося по своему положению правами государственного комитета. Предписывалось, что приказы, инструкции и указания Главлита СССР являются обязательными для всех министерств, ведомств, органов печати и других организаций[858]858
Там же. С. 14.
[Закрыть]. На заседании Секретариата ЦК это Положение было утверждено 12 ноября 1974 г.[859]859
Пр. СТ № 146 от 12 ноября 1974 г. П. 7.
[Закрыть]
Примечательно, что очередное обновление и утверждение нормативов Главлита происходило незадолго до обсуждения проекта закона о печати, в котором даже предполагалось отменить цензуру. Это было лицемерным тактическим шагом власти, очередной попыткой усыпить мировое общественное мнение в связи с выполнениями положений Заключительного Акта Общеевропейского совещания. 11 декабря 1975 г. Политбюро ЦК КПСС приняло решение о разработке Закона о печати (авторы записки Ю.В. Андропов и А.А. Громыко)[860]860
АП РФ.Ф. 3. Оп. 78. Д. 8. Л. 136-137.
[Закрыть]. Проект провозглашал свободу слова и отсутствие какой бы то ни было цензуры. Однако у высшего партийного руководства хватило трезвого расчета, чтобы отказаться от этой заранее уязвимой для политических оппонентов затеи, поскольку декларативно заявленные, скопированные с законов демократических европейских государств гарантии свободы слова и печати явно не соответствовали реальной ситуации[861]861
ГА РФ.Ф. 9425. On. 1. Д. 1556. Л. 160-17, 52-54.
[Закрыть]. В стране шла борьба с диссидентами, «самиздатом» и «тамиздатом». Поэтому было принято мудрое решение: лучше по-прежнему жить без Закона о печати, чем отбиваться от обвинений идеологических противников в его нарушении.
Прежние цензурные меры, учитывая реакцию международной общественности и возросшую активность правозащитного движения в СССР, не давали необходимого эффекта. Поэтому смена тактики власти по отношению к нонконформистскому меньшинству была закономерной: система не могла сдерживать поток правды, предпочтя избавляться от непокорившихся. Теперь вместо политических или уголовных процессов следовали анонимные репрессивные действия КГБ, организованная травля с последующей высылкой или эмиграцией за границу.
Так, в связи с выходом на Западе книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», в преддверии его высылки из страны было принято постановление Секретариата ЦК КПСС (Протокол № 108 / 4с от 4 января 1974 г.)[862]862
На заседании Секретариата ЦК присутствовали: Суслов, Пельше, Демичев, Пономарев, Соломенцев, Устинов, Капитонов, Катушев.
[Закрыть], в котором был определен план борьбы с писателем:
«1. Был утвержден следующий текст телеграммы совпослам![863]863
Телеграмма была послана шрифтом КГБ в Берлин, Прагу, Будапешт, Варшаву, Софию, Улан-Батор, Гавану, Париж, Бонн, Лондон, Брюссель, Рим, Копенгаген, Вену, Буэнос-Айрес, Нью-Йорк.
[Закрыть]]/,(' Встретьтесь с представителями руководства друзей и передайте следующее: Реакционная печать, прежде всего в США и во Франции, начала, как вам известно, новую антисоветскую кампанию в связи с выходом книги Солженицына “Архипелаг Гулаг”. Момент выпуска этой книги совершенно очевидно выбран с таким расчетом, чтобы нанести ущерб дальнейшему развитию разрядки напряженности. Одновременно книга Солженицына, носящая антисоветский и антисоциалистический характер, направленная на дискредитацию Октябрьской революции, социализма как системы и лично В.И. Ленина, бесспорно будет использована антикоммунистами, чтобы нанести ущерб всему нашему движению, интересам революционной классовой борьбы.
С нашей стороны будут приняты меры политического и пропагандистского характера, для того чтобы в должной форме дать спокойный, аргументированный ответ на клеветническую кампанию буржуазной печати. Имеем в виду, в частности, подчеркнуть, что книга Солженицына на этот раз в более полной, чем ранее, форме раскрывает суть контрреволюционных, по существу белогвардейских, воззрений ее автора. Она направлена не против каких-то отдельных сторон жизни в Советском Союзе, а против социалистического строя в целом, против самой идеи социалистической революции и строительства нового общества. Автор книги стремится дискредитировать саму идею коммунизма, злостно клевещет на Маркса и Энгельса, на основоположника Советского государства – В.И. Ленина. Касаясь периода гражданской войны, Солженицын расписывает решительные меры со стороны Советской власти и “забывает” сказать, что они были ответом народной власти на массовый белый террор, который был составной частью классовой борьбы буржуазии и помещиков против трудящихся и опирался на иностранную интервенцию против Советской России. В результате этого были расстреляны сотни и сотни тысяч коммунистов и беспартийных, выступавших на стороне Советской власти. Солженицын глумится над подвигом Советской Армии в годы Великой Отечественной войны, полностью оправдывает тех, кто перешел на сторону Гитлера и воевал вместе с ним против собственного народа.
Даже буржуазная печать (например, агентство “Франс Пресс”) признает, что книга Солженицына не содержит каких-либо новых фактов и соображений помимо тех, которые уже широко использовались им в своих предыдущих публикациях. Дело в том, что никаких фактов такого рода современная советская жизнь не дает и дать не может. КПСС, как хорошо известно товарищам, еще на своем XX съезде твердо и определенно подвергла критике нарушения социалистической демократии и законности, имевшие место в прошлом, в 30-40-х годах, и заявила, что ничего подобного впредь никогда допущено не будет. Это наша принципиальная позиция, которую вновь подтвердил XXIV съезд КПСС, и она последовательно проводится в жизнь.
Учитывая все вышесказанное, мы хотели бы обратить внимание на новую антисоветскую кампанию и считали бы желательным, чтобы ваша партия в подходящей для нее форме дала на нее ответ. Мы исходим из того, что, как неоднократно подчеркивалось в документах вашей партии, борьба против антисоветизма является общим делом коммунистов.
(Только для Парижа. В Москве с удовлетворением обратили внимание на статью т. Лейрака в “Юманите” от 31 декабря 1973 г. Думаем, что взаимодействие наших партий в этом случае, как и во многих других, может сыграть действенную роль в деле борьбы с противниками социализма.)
2. Отданы распоряжения опубликовать в “Правде” и “Литературной газете” статьи, раскрывающие антисоветскую, антисоциалистическую суть злостных писаний Солженицына, подлинные цели пропагандистской шумихи вокруг Солженицына, поднятой на Западе.
3. Было поручено ТАСС, АПН, Гостелерадио СССР в оперативном порядке распространить материалы, в которых следовало показать подлинные политические цели враждебных делу мира и социализма писаний и деятельности Солженицына, а также раскрыть суть антисоветской кампании, направленной на разрядку международной напряженности.
4. ВААП поручалось изучить вопрос о возможности применения правовых санкций против нарушения Солженицыным норм советского законодательства и доложить ЦК КПСС по этому вопросу.
5. СМИ было поручено активизировать работу по разоблачению антинародной сущности буржуазной демократии, расизма, аморализма, буржуазной культуры, в особенности буржуазного диктата по отношению к деятелям демократической культуры»''''[864]864
РГАНИ.Ф. 4. Оп. 28. Д. 138. Л. 21-23.
[Закрыть].
В этой связи следует отметить роль творческих союзов, входивших в систему политической цензуры, которые использовали такие ее формы, как «проработки», лишения привилегий, ограничения в издании и, наконец, исключение из Союза. После высылки и лишения гражданства А.И. Солженицына в июле 1974 г. эта схема стала применяться достаточно часто и воспринималась Западом, как это ни покажется странным, довольно спокойно, поскольку вынужденную эмиграцию специалисты по правам человека рассматривали более благосклонно, чем репрессии. Только в 1970-е и 1980-е гг. из СССР эмигрировали: В. Аксенов (1980), Ю. Алешковский (1979), А. Амальрик (1976), Г. Андреев, Д. Бобышев (1979), Н. Боков (1975), Ф. Берман, В. Бетаки (1973), И. Бродский (1972), В. Войнович (1980), А. Галич (1974), Л. Гальперин (1979), А. Гладилин (1976), Н. Горбаневская (1975), Ф. Горенштейн (1980), С. Довлатов (1978), Л. Друскин (1980), А. Зиновьев (1978), Л. Копелев (1980), Н. Коржавин (1974), Ю. Кублановский (1982), К. Кузминский (1975), А. Кузнецов (1969), Э. Лимонов (1974), В. Максимов (1974), Ю. Мамлеев (1975), В. Марамзин (1975), В. Нечаев (1975), В. Некрасов (1974), Р. Орлова (1980), М. Поповский (1976), А. Синявский (1973), Саша Соколов (1975), А. Солженицын (1974), Л. Халив, М. Хейфец 1980), А. Цветков (1975), Е. Эткинд (1974), С. Юрьенен, Г. Владимов (1983)[865]865
Приводится список из кн.: Кречмар Д. Политика и культура при Брежневе, Андропове и Черненко. 1970-1985 гг. М., 1997. С. 220.
[Закрыть].
Постепенно происходила деградация творческих союзов. Они превратились в кормушку для приспособленцев и литературных чиновников с погонами. Пресловутый советский блат и система взаимных обязательств открывали конформистам дорогу в рай, т. е. ко всем имеющимся материальным благам, в том числе и изданию их произведений. Главную роль в обеспечении материальными благами играли определявшиеся Государственным комитетом по делам издательств (Госкомиздатом) тиражи сочинений писателей-функционеров. Высокие прибыли от многотиражных изданий, грандиозные государственные премии за литературные, художественные и иные «шедевры» создавали дутые образы советских классиков, имена которых сегодня не известны даже специалистам. Та же ситуация складывалась и во всех областях изобразительного искусства, кинематографе, музыке.
По сравнению с тиражами писателей-функционеров, тиражи других авторов были значительно меньше, а тираж устанавливался Госкомиздатом после соответствующего обсуждения в ССП[866]866
Вигилянский В. Гражданская война в литературе, или О том, как помочь читателю Льва Николаевича // Огонек. 1988. № 43. С. 6-8; Жукова Т. Кому повем цифирь свою // Книжное обозрение. 1988. 3 июня. С. 2.
[Закрыть]. Бывший функционер Госкомиздата Ю. Идашкин описывал иерархию писателей-функционеров, которые имели преимущество перед другими. На первом месте стояли секретари СП СССР и союзных республик, затем – главные редактора журналов и директора издательств и, наконец, за ними – руководители региональных писательских организаций и заместители главных редакторов[867]867
Книжное обозрение. 1987. № 8.
[Закрыть]. Понятно, что в такой ситуации страна имела постоянный дефицит бумаги (имея миллионные тиражи партийных газет и иной партийной литературы). В 1974 г. Госкомиздат издал приказ, по которому покупка беллетристической литературы стала возможна только после сдачи определенного количества макулатуры[868]868
Социалистическая индустрия. 1974. 14 сент.
[Закрыть], и также создал координационный орган для предотвращения повторных изданий.
Практика политической цензуры располагала еще одним совершенным и трудно уязвимым методом, а именно идеологически скорректированным переводом, так называемой цензурой через перевод[869]869
Цензура иностранных книг в Российской Империи и Советском Союзе. С. 82-88.
[Закрыть]. В результате этого, например, происходила фальсификация реального развития литературного процесса как зеркала борьбы идей в обществе и в искусстве, эта фальсификация, осуществляемая под знаком «единственно допустимой и правильной» марксистско-ленинской идеологии, находила свое выразительное появление не только в отборе, но и в своеобразном «препарировании» историко-литературных и литературоведческих произведений. Например, в панорамном обзоре тенденций британского литературоведа и критика Уолтера Аллена[870]870
Allen, Walter. Tradition and Dream: A critical survey of British and American Fiction from the 1920s to the Present Day. Lnd., 1964.
[Закрыть] при переводе для русского издания были пропущены страницы и разделы, отражавшие вклад в литературу таких авторов, как Джорж Оруэлл и Артур Кестлер, на протяжении десятилетий числившихся «идеологическими противниками» социалистической системы[871]871
Аллен У. Традиция и мечта: Критический обзор английской и американской прозы с 20-х годов до сегодняшнего дня. М.: Прогресс, 1970.
[Закрыть].
Подчас тяготение к «идеологической опеке» над читателями побуждало руководство издательств приносить в жертву собственному представлению о «верном» и «неверном» в литературе целые части и фрагменты художественных произведений. Красноречивый пример – «операция», произведенная над романом крупнейшего английского фантаста Артура Кларка «Космическая одиссея»[872]872
Clark А.С. 2001: A Space Odyssey; based on the Screenplay by Arthur С Charles and Stanley Kubrick. London: Hutchinson, 1968.
[Закрыть] (экранизирован Стенли Кубриком), вышедшим в СССР в 1970 г. Можно представить, что идеологическое начальство смутила идея постепенной трансформации главного героя – астронавта Дэвида Боумена – в человекобожество в космосе. Автор послесловия к роману Иван Ефремов был уполномочен издательством оповестить читателей об «отсечении» финальных глав в русском переводе, как «не согласующихся с собственным, вполне научным мировоззрением Кларка»[873]873
Кларк А. Космическая Одиссея 2001 года: Сборник научнофантастических произведений / Послесловие И. Ефремова. М.: Мир, 1970.
[Закрыть].
Еще один пример «косметического» издания – перевод страстной публицистическо-репортажной книги патриарха американской журналистики Стадса Теркела «Работа»[874]874
Terkel S. Working: People Talk About What They Do All & How They Feel About What They Do. N. Y.: Pantheon Books, 1974.
[Закрыть], осуществленный в СССР. Панорамная картина жизни в США 1970-х, представленная на 500 с лишним страницах оригинала, «съежилась» у нас до книжечки в 12 авторских листов[875]875
Теркел С. Работа: Люди рассказывают о своей каждодневной работе и о том, как они к этой работе относятся. М.: Прогресс, 1978.
[Закрыть]. Цензурирование осуществлялось прежде всего путем целенаправленного отбора, о сверхзадаче которого можно судить с полной ясностью, если добавить, что в русский текст не попали монологи таких персонажей-собеседников С. Теркела, как безработный, домашняя хозяйка и женщина легкого поведения. «Неадекватным» целям издания редакция посчитала и предпосланный книге эпиграф из Уильяма Фолкнера, не слишком соотносившийся с каноническим представлением советского общества о труде как единственном смысле и оправдании существования человека.
В творчестве любимого широкими массами читателей СССР Джона Апдайка пуристы отечественных идеологических ведомств не могли принять его подчеркнутого интереса к интимным сторонам жизни. Поэтому не случайно читающий русские переводы Д. Апдайка порою выносит впечатление, что перед ним произведение другого автора. Как правило, дело обходилось смягчением грубой лексики и опущением отдельных подробностей; однако купюра объемом в страницу печатного текста в переводе романа «Кролик, беги!»[876]876
Updike J. Rabbit run: A novel. N. Y.: Knopf, 1960.
[Закрыть] – первой части тетралогии о Харри Энгстроме – была чревата обеднением духовного облика действующих лиц (речь идет о любовной сцене между Кроликом и его возлюбленной Руфью)[877]877
Апдайк Д. Кролик, беги!; Давай поженимся: Романы / Пер. с англ. / Вступ. статья А. Мулярчика. М.: Художественная литература, 1979.
[Закрыть].
Такой сравнительный анализ идеологизированного перевода можно было бы продолжить[878]878
Анализ был проведен Н. Пальцевым для каталога «Цензура иностранных книг в Российской империи и Советском Союзе» (С. 82-88).
[Закрыть]. Следует заметить, что в стране, где знание иностранного языка считалось не только не обязательным, но и не всегда поощряемым, мало кто был способен читать произведения зарубежных авторов в подлиннике (тем паче, что они были практически недоступны), чтобы затем обнаружить несоответствие перевода. Примечательно, что, несмотря на очевидные цензурные искажения в изданиях переводных книг, особенно выходивших в издательстве «Прогресс», признать его деятельность хотя бы тенденциозной отказался один из его бывших ведущих сотрудников А. Мулярчик[879]879
Кречмар Д. Политика и культура при Брежневе, Андропове и Черненко. 1970-1985 гг. М., 1997. С. 221.
[Закрыть].
Реальные данные переизданий литературы различного профиля доказывают, что законы в СССР были писаны не для всех. Например, роман Ю. Бондарева «Горячий снег» выходил по два раза в 1970, 1974, 1975, 1976, 1977, 1978, 1979, 1980, 1981, 1984, 1988 гг.; трижды в 1982, 1983, 1985 гг.; пять раз в 1986 г.; в общей сложности было организовано 38 изданий общим тиражом около 8 миллионов экземпляров. Его же роман «Берег» выдержал 18 изданий тиражом более 4 миллионов экземпляров. И это не считая республиканских[880]880
РГАНИ.Ф. 5. Оп. 24. Д. 262. Л. 114-118.
[Закрыть].
В секретной записке Отдела пропаганды (Е. Тяжельников), Отдела культуры (В. Шауро) и Отдела науки и учебных заведений (С. Щербаков) ЦК КПСС от 27 июля 1977 г. «О ходе выполнения постановлений ЦК КПСС» (которая была посвящена периоду, включающему такие идеологически определяющие решения, как постановления ЦК КПСС «О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идейно-политический уровень публикуемых материалов и репертуара» от 7 января 1969 г., «О недостатках в подготовке и выпуске историкопартийной литературы мемуарного характера» от 5 февраля 1974 г. и «О мерах по дальнейшему упорядочению издания литературы, экономии и рациональному использованию бумаги для печати» от 2 июня 1975 г.) помимо общих сведений «о повышении идейно-научного и художественного уровня выпускаемой литературы» и «усилении контроля и личной ответственности руководителей и каждого работника за качество публикуемых материалов», была дана оценка деятельности Главлита. Говорилось, что его работа активизировалась: Главлит систематически информирует руководителей органов печати, информации и культуры, а в необходимых случаях – партийные и советские органы об ошибках идейно-политического характера, содержащихся в материалах, предназначенных для печати или публичного использования, что существенно «улучшает» их идейное качество. Так, журнал «Плановое хозяйство» намечал опубликовать статью Е. Юдина, в которой была представлена крайне неблагоприятная картина о положении дел в топливных отраслях народного хозяйства страны. По рекомендации Главлита статья была снята из номера. Другой пример: журнал «Дружба народов» подготовил к публикации цикл стихов Е. Евтушенко, в которых читателю навязывалась мысль о том, что в стране якобы нет подлинной демократии и что чуть ли не единственным борцом за нее выступает сам поэт. После беседы в Главлите ряд стихотворений Евтушенко был снят редакцией из номера, а в другие внесены исправления.
С печатными и электронными СМИ использовались иные формы работы. Одной из таких наиболее эффективных форм политической цензуры были совещания в ЦК, на которых не только подвергались разбору прецеденты идеологических ошибок, но давались прямые указания о содержании информационных и пропагандистских материалов. Так, в конце мая 1977 г. в Отделе пропаганды ЦК КПСС было проведено совещание с представителями органов печати, радио, телевидения по вопросам дальнейшего усиления политической бдительности и повышения ответственности руководителей средств массовой информации за идейно-политический уровень публикуемых материалов.
В издательской деятельности политическое цензурование проходило под лозунгом «осуществления системы мер по дальнейшему упорядочению выпуска литературы, экономии и рациональному использованию бумаги», а также исключения малоактуальных и дублирующих тем.
Особую бдительность политическая цензура проявила в этот период в отношении мемуарной литературы. Выпуск ее в результате «упорядочения издания» был сокращен более чем в два раза. Это «упорядочение» заключалось в том, что Госкомиздатом СССР было специально разработано положение о порядке публикации мемуарных произведений, а также составлен сводный план выпуска этой литературы на 1971-1980 гг. Особое внимание в этом плане уделялось организации рецензирования. Именно на этом этапе можно было значительно сократить общее количество изданий мемуаров, не превышающее 12-15 печатных листов. Как считали в отделах пропаганды и культуры ЦК, все эти мероприятия положительно сказались на качестве выпуска мемуаров, уровне их идейно-теоретического содержания[881]881
Примечательно, что страсти вокруг этого до сих пор не могут утихнуть. Несмотря на то, что все участники событий давно заняли свои места в отечественной литературе, акценты не могут быть расставлены окончательно, пока документы Московского отделения Союза писателей РСФСР не будут доступны. В настоящее время, вопреки всем существующим правилам, они находятся на хранении в ИМЛИ, которым руководит Ф. Кузнецов, и не выдаются в читальный зал.
[Закрыть].
Любые попытки организовать самостоятельные издания, без участия Союза писателей и других идеологических инстанций, заканчивались плачевно как для самих изданий, так и для их авторов, независимо от художественного уровня представленных произведений и популярности издателей. Наиболее ярким примером подобных «инициатив» является альманах «Метрополь», с которым связаны судьбы целого поколения советских литераторов. В каком-то смысле «Дело о “Метрополе”» стало последним испытанием для творческой интеллигенции, которая пыталась найти легальные формы общения с властью. В предисловии к альманаху интеллигенция излагала свои претензии к редакционно-издательской практике в стране, которая для авторов сборника неприемлема, говорилось, что «муторная инерция, которая существует в журналах и издательствах, ведет к возникновению раздутой всеобщей ответственности за “шутку” литературы, не только не умеющей быть такой, как надо, но даже такой, как вчера». Авторы предисловия отмечали: «Эта всеобщая “ответственность” вызывает состояние застойного тихого перепуга, стремление подогнать литературную “шутку” под ранжир. Внекомплектная литература обречена порой на многолетние скитания и бездомность…»
В секретной записке Отдела культуры в ЦК КПСС от 2 января 1979 г. содержится не только реакция на эти обвинения, но и резко отрицательная оценка самих сочинений, включенных в альманах, в которых, по мнению отдела, отчетливо прослеживается преимущественное внимание к изображению негативных сторон жизни в СССР. Имеются в записке и обвинения в идейно-политической двусмысленности и злоупотреблении эротическими, подчас откровенно порнографическими сценами.
В записке представлен и авторский состав альманаха: «Всего к участию в “Метрополе” были привлечены 23 литератора. Среди них 11 членов Союза писателей СССР (кроме упоминавшихся – С. Липкин, И. Лиснянская, А. Арканов, Б. Бахтин), а также не члены Союза писателей СССР: М. Розовский, Е. Рейн, Ф. Горинштейн, П. Кожевников, Г. Сапгир, В. Высоцкий, Ю. Карабичевский, Ю. Кублановский, В. Ракитин, В. Тростников, Л. Баткин и Ю. Алешковский. (Ю. Алешковский исключен из Союза писателей СССР в связи с предстоящим выездом в Израиль.) Для придания своему сборнику большего веса В. Аксенов притащил к участию в нем и двух известных советских писателей. В сборник включены несколько стихов А. Вознесенского и небольшое произведение Б. Ахмадулиной. Художественное оформление альманаха осуществлено членами Союза художников СССР Б. Мессерером и Д. Боровским».
Воздействие политической цензуры на создателей альманаха выражалось в привычных формах и методах, выбор которых зависел от самых различных обстоятельств. Так, в секретариате Московской писательской организации состоялись индивидуальные беседы с А. Битовым, Ф. Искандером, Е. Поповым и В. Ерофеевым, в которых организаторам альманаха пытались «разъяснить неприглядный идеологический характер их затеи, несовместимость их действий с нормами литературной жизни». Однако эти беседы не увенчались успехом, а В. Аксенов от встречи вообще уклонился.
Реакция «литературных генералов» была иной. Первый секретарь правления Московской писательской организации Ф. Кузнецов, секретарь парткома М. Барышев, известные писатели М. Алексеев, Н. Грибачев, Ю. Жуков, А. Алексин, Я. Козловский, Л. Гинзбург, Ю. Друнина и другие в своих выступлениях на заседании организации квалифицировали действия составителей сборника как политическую провокацию, направленную на разжигание очередной антисоветской кампании на Западе, как попытку легализации «самиздата». Организаторам «Метрополя» было предложено решать вопрос об издании произведений, включенных в альманах, в соответствии с нормами советского авторского права и существующей в стране издательской практикой. Присутствовавшие на заседании В. Аксенов, А. Битов, Ф. Искандер, Е. Попов, В. Ерофеев пытались наивно представить свои действия как «заботу» о расширении художественного богатства советской литературы, уверяя, что они не были связаны с зарубежными пропагандистскими центрами и не намерены переправлять рукопись за границу.
Однако это не соответствовало действительности. В тот же вечер радиостанция «Голос Америки» сообщила, что рукописи «Метрополя» уже находятся за рубежом и вскоре будут изданы в США и во Франции.
Секретариат правления Московской писательской организации по согласованию с МГК КПСС и Союзом писателей СССР разработал меры по «нейтрализации этой вылазки». Они заключались в огульной пропагандистской кампании, которая была развязана в печати, в проведении открытого партийного собрания Московской писательской организации с повесткой дня: «Современная идеологическая борьба и задачи московских писателей».
Власть умело использовала принцип: «разделяй и властвуй». Он был реализован в виде «индивидуальной работы» с участниками сборника, проводимой на уровне МГК КПСС и руководства Московской писательской организации. Авторам произведений, которые по своему духу и направленности не противоречили идейно-эстетическим принципам советского искусства, было предложено опубликовать их в соответствующих советских изданиях[882]882
РГАНИ.Ф. 5. Оп. 76. Д. 273. Л. 25-28.
[Закрыть]. Однако конфликт так и не нашел своего разрешения и принял открытые формы. 19 января 1979 г. с письмом и просьбой разобраться в сложившейся ситуации на имя Л.И. Брежнева и М.В. Замятина обратились Б. Ахмадулина, А. Битов, В. Аксенов, В. Ерофеев, Е. Попов, Ф. Искандер[883]883
Там же. Л. 28.
[Закрыть].
Приближалось время великих перемен. Начиналась перестройка, которая ознаменовалась в Главлите выработкой программы по самосохранению в новых условиях. Цензуре и ее органам необходимо было найти свое место в этой сложной и непонятной пока обстановке. Поэтому, говоря на языке подобных документов, в целях усиления роли печати в пропаганде и реализации решений XXVII съезда КПСС, расширения информирования населения по актуальным вопросам социально-экономического развития страны, усиления гласности в борьбе с бюрократизмом, недостатками в производственной и хозяйственной деятельности, другими негативными явлениями, а также повышения уровня работы по защите сведений, составляющих государственную и военную тайну, и других запрещенных к открытому опубликованию данных, разглашение которых может нанести ущерб оборонным и экономическим интересам страны, Главлиту было поручено:
– совместно с соответствующими министерствами, ведомствами внести необходимые изменения в Перечень Главлита, исключив из него ограничения на опубликование: сведений политического характера, ответственность за публикацию которых возложена на руководителей средств массовой информации; отраслевых и ведомственных материалов, если их открытое опубликование не наносит ущерба оборонным и экономическим интересам нашей страны; сведений, легко получаемых потенциальным противником с помощью широко развитых технических средств разведки;
– сосредоточить внимание на вопросах, связанных с охраной государственных и военных тайн в печати, поскольку отбор произведений для публикации и ответственность за их идейно-политическое содержание возложены на руководителей органов печати, радио и телевидения, учреждений культуры и искусства;
– внести необходимые изменения и дополнения в Положение о Главлите СССР, вытекающие из его современных задач и функций[884]884
ГА РФ.Ф. 9425. Оп. 1в (б). № 453. С. 18.
[Закрыть].
Новые функции и задачи вполне отвечали духу времени. В стране началось развитие частной формы собственности и предпринимательства. Появилась необходимость обеспечения информационной безопасности в области экономики и ноу-хау. В 1987 г. переиздается «Перечень сведений, запрещенных к открытому опубликованию». Главное внимание сосредоточивается на охране в печати сугубо государственных тайн.
Повсеместно внедряются новые подходы к контролю материалов по их идейно-политическому содержанию: органы цензуры лишь при возникновении серьезных замечаний, не вмешиваясь в материалы, информируют о них соответствующие партийные комитеты (в 1987 г. замечаний по содержанию контролируемых материалов было почти в десять раз меньше, чем в 1984 г.).
Коренным образом стала меняться работа по контролю поступающей из-за рубежа литературы и аудиовизуальных материалов: изменились критерии оценки, значительно сократилось количество ограничиваемой для общего пользования литературы, почти вся научно-техническая, научно-популярная, справочная литература и многие другие издания были сняты с контроля Главлита; начали рушиться спецфонды библиотек, музеев, архивов.
Развернулась активная работа по пересмотру изданий, изъятых из общих фондов библиотек и книготорговой сети в 1920-1980-е гг. по приказам Главлита, и возвращению их из специальных в открытые, общие фонды библиотек; начался постепенный процесс рассекречивания архивных документов. Работа Главлита по возвращению книжного фонда из спецхранов осуществлялась по прямым указаниям из ЦК.
13 января было принято постановление ЦК КПСС Ст. № 36 / 14с о работе межведомственной комиссии в составе представителей Главлита СССР, Министерства культуры СССР и Госкомиздата СССР для пересмотра «Сводного списка книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети» и частично «Списка лиц, все произведения которых подлежат изъятию». За период с марта 1987 по октябрь 1988 г. этой комиссией было возвращено в общие фонды библиотек 7930 изданий, оставлено в спецфондах 462 издания в связи с их «явно антисоветским характером», «клеветой на В.И. Ленина, КПСС, Советское государство и советский народ»; «белогвардейские, сионистские, националистические издания».
По предложению Главлита и по согласованию с Союзом писателей СССР (А. Карпов) в общие фонды библиотек были возвращены все, изданные в Советском Союзе, произведения авторов-эмигрантов:
В.П. Аксенова, Р.Л. Баумволь, А.В. Белинкова, Г.Н. Владимова, Б.М. Влэстару, В.Н. Войновича, А.А. Галича, А.Т. Гладилина, М. Демина (Г.Е. Трифонова), А.А. Зиновьева, И.Б. Керлера, Л. 3. Копелева, М.Р. Копытмана, Ю.Б. Кроткова, А.В. Кузнецова, А.Л. Львова, Ю. П, Любимова, В.Е. Максимова, X. И. Мальтийского, В.П. Некрасова, Р.Д. Орловой, Н.Д. Руденко, А.Д. Синявского, А.И. Солженицына, Г.Д. Табачника, В.Я. Тарсиса, 3. А. Телесина, Е.Г. Эткинда. Кроме того, была проделана грандиозная работа по переводу из спецфондов в общие фонды библиотек зарубежных изданий на русском языке произведений авторов-эмигрантов, выехавших за рубеж в период с 1918 г. по 1988 г. Этот фонд насчитывал около 600 авторов. В их числе были И.А. Бунин, В.В. Набоков, Н.С. Гумилев, Е.Д. Замятин, И.А. Бродский, философы и публицисты – Н.А. Бердяев, В.Ф. Ходасевич, Б.К. Зайцев и другие[885]885
РГАНИ.Ф. 5. Оп. 35. Д. 135. Л. 22-25.
[Закрыть].