Текст книги "Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг."

Автор книги: Татьяна Горяева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Татьяна Горяева
Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

Редакционный совет серии:

Й. Баберовски {Jorg Baberowski), Л. Виола (Lynn Viola), А. Грациози (Andrea Graziosi), А.А. Дроздов, Э. Каррер Д’Анкосс (Helene Carrere D’Encausse), B. П.Лукин, C. В. Мироненко, Ю.С. Пивоваров, А.Б. Рогинский, Р. Сервис (Robert Service), Л. Самуэльсон (Lennart Samuelson), А.К. Сорокин, Ш. Фицпатрик (Sheila Fitzpatrick), О.В. Хлевнюк

2-е изд., испр. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. – 407 с.: ил. – (История сталинизма).

Объектом данного монографического исследования является сформированная в СССР система всеобъемлющей политической цензуры, «всецензуры» советского типа. В книге показано многообразие форм и методов идеологического и политического контроля, который осуществлялся партийно-государственными органами и институтами цензуры в период с 1917 по 1991 г. Наряду с подавляющими функциями цензуры прямого воздействия – решения о запретах, цензорские вмешательства, отклоненные рукописи и пр., и с использованием всего арсенала идеологического руководства и монополизация всех средств управления, – кадровая, издательская, гонорарная политика, – продемонстрирована и ответная реакция творческой интеллигенции, поведенческие особенности которой выработались в ответ на «дамоклов меч» цензуры. Новаторство исследования заключается и в том, что параллельно с фактами противодействия и сопротивления представлена фактография, отражающая конформизм и компромисс с властью, проявившиеся в период огосударствления различных сфер культурной и общественной жизни: ликвидация литературных группировок и организация Союза советских писателей СССР, создание государственных СМИ и др.

Актуальность книги несомненна и основывается, прежде всего, на острой потребности осмысления нынешнего состояния культуры и ее роли в современном информационном и эстетическом пространстве. Проблемы, поднимаемые и решаемые автором, ставят данное исследование в ряд наиболее востребованных самыми различными категориями читательской аудитории в связи с становлением в России гражданского общества и выработкой механизмов взаимоотношения власти и общества.

© Горяева Т.М., 2002, 2009 © Российская политическая энциклопедия, 2009

ВВЕДЕНИЕ

Глобализация информационных и экономических процессов, развитие средств связи, использование биотехнологий привели к формированию императива XXI в. Он определяется, с одной стороны, пространственными информационными технологиями, создающими культуру виртуальной реальности, доступную любому участнику коммуникативного процесса; с другой стороны – новыми возможностями международной элиты управлять с помощью известных медиа-технологий политическими и экономическими процессами, манипулируя мировым сознанием вне национальных интересов, персональной и общественной идентичности. Таким образом, современный мир представляет собой новый тип цивилизации. Конфликтность нового миропорядка заключается в сопротивлении человека мощному воздействию сетевых метасистем, в связи с чем наиболее остро встают вопросы защиты личности от информационного насилия. В новых условиях приобретает качественно иное звучание проблема цензуры – неотъемлемой функции любого государства, в определенных формах реализующей не только систему запретов и ограничений, но и представляющей собой мощный пропагандистский механизм. Главенство права в этой ситуации обеспечивается в гражданском обществе, об уровне развития которого свидетельствует в этой связи общественное и правовое обеспечение гарантий свободы слова и информации. Однако само по себе это не гарантирует полную свободу творчества, предпринимательства и духовного развития. Политическая цензура, предполагающая иные формы существования (экономическую, конъюнктурную, клановую и пр.) и методы воздействия, существует в различной степени во всех государствах независимо от типа и уровня их развития. Этим можно объяснить актуализацию проблем согласования частных и общественных интересов в режиме легислативного, нормоутверждающего информационного воздействия.

Актуальность данного исследования заключается в анализировании структуры, содержания и механизмов советской политической цензуры, – это позволяет выйти на новый качественный уровень знаний об истории советского периода, его идеологического и государственного аппарата, реализации пропагандистских целей путем воздействия на общественно-политическую, культурную и духовную сферы общества. Более того, без систематизированных знаний о механизме функционирования политической цензуры сегодня нельзя адекватно представить общие закономерности и особенности исторического развития советского общества. Вот почему изучение истории политической цензуры как системы, реализующей в совокупности идеологические принципы и нормы, так важно для отечественной исторической науки. Тема приобретает особую актуальность и в связи с современными политическими процессами в России, с развитием качественно новой роли общественного мнения, а также для решения правовых и практических задач обеспечения свободы слова как важнейшего фактора политического регулирования.

Научная новизна и теоретическая значимость данного исследования заключается в том, что впервые в отечественной историографии освещается как единый целостный процесс история складывания и функционирования системы политической цензуры за весь советский период. Новым для отечественной историографии является рассмотрение советской политической цензуры как всеобъемлющей системы партийно-государственного идеологического руководства и контроля за всеми сферами общественной и культурной жизни общества. На основе анализа закономерностей развития систем разработана периодизация истории политической цензуры советского типа; введен круг терминов и понятий, смысловое значение которых очерчено направлением и границами данного исследования. Используя сравнительный, архивно-эвристический, историко-источниковедческий, филолого-лингвистический и другие исследовательские подходы и методы, автор дает собственную трактовку изучаемого социального феномена. Впервые на монографическом уровне цензурная деятельность рассматривается как действенный механизм влияния на массовое сознание через посредство формального и неформального ограничения и целенаправленного регулирования информационного пространства культуры. Наряду с изучением института цензуры как целостного института, имеющего свою структуру и закономерности развития, автор раскрывает механизмы политической цензуры не только посредством характеристики всей системы, но и ее отдельных компонентов, что позволяет проследить ее функционирование на микроуровне и в целом. Впервые в научный оборот вводится чрезвычайно информативный корпус источников, большую часть которых составляют архивные документы, ранее не привлекавшиеся к исследованиям.

Методологическое значение имеет обоснование принципов и ключевых понятий, в пределах которых строится концепция и рабочие гипотезы исследования. Можно сказать, что основное понятие – «цензура» – требует специальной интерпретации, смысловой и семантической. Как явление многоаспектное, дихотомичное и полиморфичное, цензура представляет собой сложною систему взаимодействия различных компонентов общественно-политической системы. Определяющим фактором является место и роль цензуры в историческом опыте русской общественной мысли. История России последних двух столетий в контексте настоящей темы может рассматриваться как история борьбы между властью и обществом за свободу слова «никогда ни в какой стране не была раньше так задавлена свобода слова, как в России, – писал Морис Палеолог в своих дневниках 16 января 1916 г. – И сейчас дело обстоит также. За последние 20 лет, правда, немного смягчились суровые полицейские меры по отношению к печати, но сохранилась традиция беспощадной жестокости по отношению к ораторской трибуне, к докладам и обсуждениям»[1]1
  Палеолог М. Царская Россия накануне революции. Репринтное воспроизведение издания 1923 г. М., 1991. С. 31-32.


[Закрыть]. XIX в. оставил многочисленные свидетельства и высказывания современников о цензуре и цензорах, беспощадных и сдержанно терпимых.

Советская цензура всегда оценивалась как крайне реакционное проявление тоталитарной власти. Об СССР в конце 1930-х гг. Г. Струве писал как об обществе, где «литература придавлена, бюрократизирована». Сравнивая две эпохи, он утверждал, что «царская цензура была чисто отрицательной и не затрагивала автора по политическим вопросам». “Положительная” же советская цензура превращает любого автора, который не хвалит СССР, в классового врага и носит разлагающий для художественного процесса характер»[2]2
  Цитируется по архивному документу Главлита, в котором говорится об изъятии книги Г. Струве по линии цензуры зарубежных изданий (ГА РФ.Ф. 9425. On. 1. Д. 29. Л. 18-23). См также: Strove G. Russian literature under Lenin and Stalin 1917-1953. London: Routledge and Kogan Paul, 1972.


[Закрыть]. Советская культура, сформировавшаяся в условиях жесткого партийного руководства и контроля, представляла собой часть коммунистической идеологии и квинтэссенцию советской культурной политики, реализация которой осуществлялась с помощью партийно-государственных и цензурных органов.

Ни самодержавный строй Российской империи, ни тоталитарный режим в СССР не способствовали развитию и становлению демократических основ гражданского общества, важнейшей составляющей которого является нетерпимость к любому ограничению права граждан на свободу получения и распространения информации. Проявления цензуры можно наблюдать не только в отечественной истории, но и в западных цивилизациях. Но пуританство и консерватизм цензуры Британии, Франции и других европейских стран, имеющих законодательные основы для выработки охранительных критериев, не сопоставимы с идеологическими догмами государств тоталитарного типа – фашистской Германии, сталинского СССР и им подобных, не заботившихся о легитимности своих требований, защищавших интересы власти как таковой. При явных отличительных характеристиках этих систем в смысле организации их политической и государственной власти отличие их пропаганды находилось исключительно в области содержания и формировалось вокруг доминирующих идей: мирового господства – в Германии и построения коммунизма – в Советском Союзе. Форма же существования цензуры в тоталитарных режимах была одна – карательная, устрашающая, обезличенная, находящаяся вне закона. Примечательно, что в странах Восточной Европы, оказавшихся по одну сторону с СССР по мере освобождения от фашизма, был искусственно насажден институт цензуры советского типа – точная копия Главлита. Более того, все дальнейшие отступления от «генеральной линии» построения мировой системы социализма связывались с ослаблением политической цензуры или прямыми нарушениями ее канонов. Таким образом, исторический путь, пройденный человечеством, позволяет говорить о зависимости между типом государственного устройства и свойствами института цензуры. Характер этой зависимости определяется не наличием или отсутствием этого института, а развитостью законодательных основ его деятельности и исполнительных норм.

В цивилизованном правовом государстве цензура как важнейший инструмент власти реализует ключевые задачи внутренней и внешней политики. Так, например, она контролирует и регламентирует информационный процесс с помощью различного рода инструкций и нормативов; любая власть наделяет цензуру охранительной функцией, чтобы обеспечить сохранение военной и государственной тайны; осуществляя эталонную функцию цензуры, государство фиксирует и закрепляет этические и эстетические нормы в области искусства, художественного творчества, научных направлений; профилактическая функция цензуры обеспечивает стабильность государства, предупреждая хождение в информационном поле сведений, подрывающих престиж и авторитет власти. Санкционирующая функция обеспечивает введение в социокультурный контекст полной информации, не подвергавшейся воздействию цензуры, и той, которая прошла через ее обработку (соотношение этих двух видов информации свидетельствует о типе политической власти). Таким образом, в условиях правового государства, политического плюрализма, контроля власти и управления с помощью охранительно-профилактических и иных функций цензуры обеспечиваются внутренняя и внешняя безопасность, стабильность государства и политического строя при максимальной гарантии прав и свобод человека. Понятно, что в этой ситуации реализация функций цензуры не противоречит гласности, которая создает условие выражения мнений членов общества относительно мер и действий политической власти в целом и конкретного правительства, в частности.

При тоталитарном типе власти, в котором осуществляется абсолютный и ненормативный контроль над всеми областями общественной жизни, характеристика и порядок запретов существенно отличаются: разрешено то, что приказано властью, все остальное запрещено. Являясь частью пропагандистского заказа тоталитарной системы, цензура осуществляет контрольно-запретительные, полицейские и манипулятивные функции, направленные на управление обществом, а также отдельными гражданами. В полицейском государстве функции цензуры во многом совпадают и переплетаются с функциями репрессивных органов, которые совместно осуществляют политический сыск и надзор, выражающиеся в контроле за частной перепиской (перлюстрация), подслушивании телефонных разговоров и других массовых нарушениях прав и свобод человека.

На политический характер цензуры и стремление вторгнуться непосредственно в творческий процесс, профессиональную сферу и частную жизнь граждан указывал М. Федотов, давая советской цензуре следующее определение: «Цензура родовое понятие. Оно охватывает различные виды и формы контроля официальных властей за содержанием выпускаемых в свет и распространяемой массовой информации с целью недопущения или ограничения распространения идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными. Контроль осуществляется в зависимости от вида средства массовой информации (печать, телевидение, радиовещание, кинематограф). Необходимо различать цензуру, налагающую запрет на обнародование сведений определенного рода, и цензуру, вторгающуюся в творческий процесс»[3]3
  Федотов М.А. Гласностьицензура: возможность сосуществования//Советское государство и право. 1989. № 7. С. 80-89.


[Закрыть]. Вот почему попытки ограничить понятие «советской цензуры» только деятельностью государственных цензурных учреждений без учета изощренных форм и методов различного рода воздействия и контроля малоплодотворны. В определении границ понятия «советская цензура» большую роль сыграло получившее широкое распространение определение М.-Т. Чолдин – «всецензура»[4]4
  Цензура в царской России и Советском Союзе. Материалы конференции 24-27 мая 1993 г. Москва. М., 1995. С. 8-11.


[Закрыть]. Отсутствие четких законодательных основ, диктат партийных органов, царившая в бюрократической среде атмосфера вкусовщины и патронажа приводили к тому, что любое произведение могло быть объявлено идеологически вредным. Поэтому понятие «советская цензура» не отражает в полной мере все аспекты политико-идеологического контроля, осуществляемого посредством партийно-государственной системы в различных формах. Термин «всецензура», возникший как калька с английского языка, учитывающий монополизацию всех сфер духовной и культурной жизни и проявление подавления любого инакомыслия в крайних формах, наиболее адекватен термину «политическая цензура» и представляет собой идеологическую властную систему, являющуюся частью политики и политической системы общества.

При этом идеология как важнейшая составляющая политической системы объективируется во всех сферах государственной и общественной жизни – от законов и инструкций до СМИ и пропаганды, включая культуру, искусство, образование, создавая политическое пространство или систему пространств. Если в демократических системах вторжение идеологии в культурно-образовательную среду минимально или совсем отсутствует, то в тоталитарных государствах ее влияние бесспорно и реализуется в качестве культурной политики, осуществление которой является ведущей задачей политической цензуры. В этом контексте идеологическое руководство, выраженное в партийных директивах, указаниях и конкретных цензурных вмешательствах, рассматривается нами как основное условие функционирования политической цензуры. Следует заметить, что сферы, на которые распространялось руководство партии, не ограничивались идеологически направленными областями деятельности. Политическая цензура вторгалась в технику и естествознание, подвергая запрету труды ученых и естествоиспытателей целых научных направлений. Однако наиболее очевидно это проявлялось в гуманитарной сфере, культуре, образовании и искусстве, где развитие было обусловлено и ограничено государственной культурной политикой. В рамках последней вырабатывались критерии политической цензуры.

Сущность культурной политики государства тоталитарного типа определяют партийно-государственные органы, деятельность которых направлена на формирование основанных на идеологических канонах концептуальных представлений о месте и роли культуры в жизни общества, о должном состоянии культурной (художественной) жизни. Они определяют приоритетные направления культуры, ограничения, запреты или, напротив, поддержку в различных формах и проявлениях (идеологической, моральной, материальной, финансовой и пр.) для творческих коллективов, отдельных представителей культуры, деятельность и творчество которых совпадает или не противоречит официальной доктрине. Всепроникающим характером политической цензуры можно объяснить то, что стабильно невысокие на протяжении всей истории количественные показатели штатного состава государственного аппарата цензоров на самом деле не являются объективным свидетельством масштабов соответствующих его деятельности. Существовавшая в стране система тотального идеологического давления и контроля заставляла каждого редактора, каждого завлита, каждого администратора на своем рабочем месте осуществлять цензорские функции. Наконец, самый строгий и опасный цензор находился внутри каждого, заставляя идти на компромиссы, писать «в стол», или рисковать свободой ради возможности быть услышанным через «самиздат» и «тамиздат».

Лицемерие и двойная мораль, десятилетиями разъедавшие гуманистические основы российской культуры и этики, привели к тому что, как писал через 30 лет А.И. Солженицын, создали общество, в котором «не только чтоб открыто говорить и писать и друзьям рассказывать, что думаем и как истинно было дело, – мы и бумаге доверять боимся, ибо по-прежнему секира висит над каждой нашей шеей, гляди опустится. Сколько эта потаенная жизнь продлится – не предсказать, может, многих нас раньше того рассекут, и пропадет с нами невысказанное»[5]5
  Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. С. 8.


[Закрыть]. Однако невыносимые условия, создаваемые тотальной цензурой, выявляли тем не менее ее многомерный характер, поскольку искусство в культурологическом аспекте имеет огромное преимущество – способность к медиации, многомерность существования в творчестве, возможности экзистенциализации на миру, «наедине со всеми». При любом строе искусство создает свою особую, вторую реальность, обогащая таким образом жизнь, помогая ее осмыслению и примирению с ней.

Метафизическая цензура по 3. Фрейду на советской почве превращалась в цензуру буквальную, политическую, жестко задавала официальную идеологическую координату. Тем поразительнее живучесть, демонстрируемая в этих условиях литературой, искусством, общественным сознанием, развитие которых, несмотря на волю властей, порождало продукт сложного взаимодействия ряда составляющих[6]6
  Clark С. The Soviet Novel History and Ritual. The University of Chicago Press, 1981.


[Закрыть]. Возникающие на этом перепутье гибриды представляли собой синтез официальной и неофициальной культуры, включающей, наряду с искусством конспиративного обхода цензуры, и открытый протест. Люди искусства, которым выпало жить в условиях советской идеократии, в совершенстве умели приспосабливаться к цензуре[7]7
  Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука, 1994. С. 53.


[Закрыть]. Соцреализм представлял собой не просто продиктованную волю властей, а ряд составляющих – плод марксистской идеологии, оригинально преломленный русским контекстом (с его конфликтом между западничеством и славянофильством, между интеллигенцией и «почвой»)[8]8
  Clark С. Op. cit.


[Закрыть]. Материал для подобных наблюдений имеется в изобилии, ибо история советской литературы и искусства в значительной мере и есть история попыток приспособления писателей к режиму и игре с цензурой. Рассуждая о благодетельности цензуры, Л. Лосев развивает парадоксальную мысль, что суть эзоповского искусства в чисто силовом жесте: запретная идеология демонстрирует свою способность обойти все рогатки цензуры, конспиративно подмигнув понимающему читателю[9]9
  Loseff L. On the Beneficence of Censorship Aesopian Language in Modem Russian Literature. Munchen: Otto Sagner, 1984.


[Закрыть]. В наиболее удачных, по-настоящему интересных своих проявлениях оппозиционная игра с цензурой (сознательная или бессознательная) приводила к созданию понятий, стимулирующих воображение и мысль, а не только шифровок готового смысла. Так, шварцевский Дракон, по-эзоповски сочетающий черты Сталина и Гитлера, – это не только смелая вылазка против сталинизма, но и богатое художественное обобщение черт тоталитаризма, сохраняющее свою ценность и сегодня, когда соответствующее явление уже широко осознано человечеством[10]10
  Жолковский А.К. Указ. соч. С. 55.


[Закрыть].

Лучшим подтверждением природы этого явления служат рецидивы политической цензуры, проявляющиеся в самых различных формах в уже «бесцензурной» России в условиях отсутствия Главлита и других государственных институтов цензуры. Это лишний раз доказывает нашу гипотезу о том, что политическая цензура обеспечивает стабильность власти любого типа, выражает интересы политических элит, используя наряду с институциональными и внеинституциональные связи. Таким образом, политическая цензура является системообразующим началом при формировании и эффективном существовании политической системы общества – целостной упорядоченной совокупности политических институтов, процессов, отношений, характерных для того или иного типа государства и общества. Это имеет принципиальное значение для определения понятия политической цензуры, которое впервые дается в настоящем исследовании.

Итак, под политической цензурой мы понимаем систему действий и мероприятий, направленных на обеспечение и обслуживание интересов власти, представляющую собой структурную и внеструктурную деятельность, не всегда обеспеченную законодательно и нормативно. Именно внеинституциональный характер советской политической цензуры определяет границы и наполнение этого понятия, выводит за рамки собственно понятия цензуры, имеющей определенные и традиционно очерченные функции, задачи и государственные органы реализации установок власти в этой сфере. В силу особенностей сложившегося политического режима, происшедшего слияния партии и государства, примата коммунистической идеологии, политическая цензура советского типа включала деятельность партийных и советских органов по руководству и контролю за всеми сферами общественной жизни, имея в виду все существующие формы давления и воздействия на информационнотворческий процесс. Таким образом, политическая цензура представляет собой часть, или подсистему, политической системы в контексте исторического опыта данного общества, который влияет на поведенческие особенности всех участников социокультурного и политического процесса.

Всеобъемлющий характер цензуры обусловил эволюцию видов, форм и этапов контроля, гарантирующих наибольшую эффективность выявления сомнительных и откровенно недопустимых публикаций и высказываний. Исторически сложились следующие виды цензуры, структурированные по различным категориям информации: военная, государственная, экономическая, коммерческая, политическая, идеологическая, нравственная, духовная. В классическом своем проявлении цензура выработала за последние два столетия две основные формы, определяющие проведение цензурного контроля: предварительную и последующую, карательную. Советский опыт, не имеющий аналогов ни по своим масштабам, ни по длительности своего существования, как мы убедились, внес значительные коррективы в понятийный ряд, изменил соотношение родовых и видовых понятий и терминов. Так, цензура как родовое понятие, что мы уже отмечали, традиционно включала специфические по своим характеристикам видовые характеристики. Советская политическая цензура, использующая весь арсенал своих возможностей и технологий, имела всеобъемлющий характер. В книге продемонстрировано как на различных этапах и в разных ситуациях использовалась цензура военного, нравственного или иного характера, в то время как главной для нее была именно политико-идеологическая направленность. Именно в связи с этим мы утверждаем, что советская политическая цензура как явление общественно-политической жизни, социокультурный феномен и важнейшая часть советской политической системы представляла собой более широкое понятие, чем цензура как таковая и ее разновидности. Именно на этом основании исследуются все основные проявления политической цензуры, включая и военную цензуру, и перлюстрацию только в тех случаях, когда через них осуществлялось политико-идеологическое воздействие и контроль. Все остальные виды цензуры, защищающие государственные и общественные интересы, не являются объектом данного исследования, поскольку являются закономерными и легитимными прерогативами любого государства.

Исходя из вышеизложенного, объектом исследования является сложившаяся в СССР политическая цензура как часть системы политической власти, реализованная с помощью мощного управленческого механизма, и феномен социально-культурной жизни.

Конкретно историческим предметом исследования является процесс становления и функционирования системы политической цензуры, влияние различных ее форм на общественные и культурные сферы жизни. Представляя собой наиболее адекватное отражение целей и содержания идеологии и механизма власти, с одной стороны, и являясь важнейшим фактором, влияющим на интеллектуальную область деятельности, с другой стороны, политическая цензура проявляется в функционировании двух ипостасей – контрольно-запретительных органов и так называемых «объектов цензуры» в широком и узком понимании. Поэтому предметами исследования наряду с элементами партийной и государственной системы цензуры стали и такие важнейшие идеологические подсистемы, как радиовещание и литературнохудожественные группировки.

Последнее десятилетие было отмечено активным изучением вопросов, связанных с историей советской цензуры, ее политическим аспектом и влиянием на формирование советской культуры и общественную жизнь. Однако в ряду этих работ не было исследований, в которых цензура рассматривалась бы как целостная система, важнейшая составляющая государства и его политики. Несмотря на большой эмпирический материал, на котором строились исследования последних лет, они отмечены односторонностью, узостью хронологических рамок и локальным характером.

В связи с этим основной целью настоящего исследования стало теоретическое обоснование института цензуры, имеющего глубокие мировые и отечественные корни, воссоздание истории складывания системы и механизма политической цензуры, контроля и регулирования общественного и культурного процесса в период с 1917 по 1991 г. Основная цель исследования обусловила его историко-культурологический аспект, позволяющий прояснить черты и характер советской политической цензуры как историко-культурного феномена. Рассматривая советскую политическую цензуру как всеобъемлющий системный механизм, мы анализируем различные области культурной и общественной жизни во взаимодействии с тоталитарным идеологическим аппаратом.

В соответствии с заявленной целью ставится ряд важнейших исследовательских задач. Важно иметь в виду, что данная работа является первым обобщающим трудом междисциплинарного характера, в котором получили освещение результаты комплексных исследований по научному освоению архивных документов, до сих пор не введенных в оборот. Этот подход предполагает решение целого ряда взаимосвязанных задач, среди которых следует выделить следующие:

– исследование историографии проблемы на основе междисциплинарного подхода и системного анализа;

– реконструкция документального фонда истории советской политической цензуры;

– характеристика основных документальных комплексов по истории советской политической цензуры;

– классификация и анализ основных видов источников, впервые введенных в научный оборот;

– определение историко-теоретических подходов к изучению феномена политической цензуры; обоснование понятия и сущности советской политической цензуры, факторов ее эволюции и специфики;

– изучение процесса становления видов цензуры и практики цензорской деятельности;

– решение вопросов периодизации истории советской политической цензуры;

– воссоздание истории складывания системы политической цензуры в СССР с 1917 по 1991 г. (под системой понимается не только структура и деятельность различных государственных учреждений цензуры, и прежде всего Главлита, но и партийных органов во взаимодействии с репрессивным аппаратом в определении идеологической и культурной политики);

– выявление и изучение различных форм партийно-государственного управления, имеющего черты политической цензуры, на примерах советского радиовещания и литературных организаций в период становления тоталитарного государства;

– рассмотрение структурных и функциональных особенностей управленческой системы и механизмов влияния политической цензуры на общественную и культурную жизнь страны;

– выявление эволюционных, деформационных и иных процессов в культуре и общественном сознании в условиях политической цензуры в исследуемый период: поведенческие особенности, самоцензура, различные составляющие мифологизированного массового сознания.

Монография охватывает весь период существования советской политической цензуры как части политической системы советского государства с 1917 по 1991 г. Это позволяет реализовать поставленные цели и задачи системного исследования, предопределившие изучение проблемы на протяжении всей советской эпохи. Культурологический и политологический аспекты обусловили необходимость некоторого расширения хронологических границ. Для того чтобы показать исторические корни, сущность, функции и методы цензуры в мировой и отечественной истории, необходимо было обратиться к истокам этого социокультурного явления, берущим свое начало в древних цивилизациях. То, что мы сегодня понимаем под политической цензурой, возникло не только с появлением письменности, а тогда, когда одна группа людей, обладающих властью и большей частью имущества, стремясь удержать их в своих руках, навязывала свою волю остальным.

В эпоху античности происходило становление и оформление цензуры в качестве обязательного атрибута власти. Дальнейшее развитие цивилизации демонстрировало попытки решить эту проблему на новом уровне. Французские просветители провозглашали идеи свободы слова, печати и собраний, но в период Французской революции якобинские цензоры быстро перешли от прежних деклараций к террору. Противоречивые суждения по поводу цензуры высказывались в немецкой классической философии, одни представители которой отстаивали позиции личной свободы в выражении своих взглядов, а другие считали обязательным полицейский контроль за всеми формами общественной деятельности.