Текст книги "Стефан в гостях у ведьмы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Луковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава XIII. Дуэль

Солнце косыми лучами ласкало угрюмые замковые камни, внизу над крышами еще спящего города стелилась легкая дымка тумана. Стефан плотнее завернулся в контуш, прячась от утренней сырости, нестерпимо хотелось спать, на подбородок прыгала зевота. Послать бы всех подальше и пойти досыпать в уютной большой кровати, да Маричку бы под бок… Ну, мечтать, оно не вредно. По правую руку, нахлобучив на глаза шапку, шел мрачный Невесский, по левую бубнил Михась, напоминая приемы, как можно выбить «сабельку» из рук противника в несколько взмахов. Все это Стефан знал и сам, но не перебивал здоровяка, понимая, что Михась тем сбивает свое волнение. Неприятная вещь – рубиться светлейшему господарю, да еще и со своим же шляхтичем, да еще и молоденьким парнишкой. Сколько этому Банькову годков? Шестнадцать, семнадцать? Уж точно лет на пять младше Стефана, да и тельцем слабенький, тонкий, что тростинка. Про таких шутники говорят – соплей перешибешь.

Испытывал ли господарь муки совести, ну, самую малость, а вообще, нечего руки распускать и девиц пугать, особенно одну, чужую девицу. Убивать Яшку Стефан не собирался.

С полукруглого заднего двора, уходящего пологим склоном вниз, хорошо был виден кисель густого тумана над Яворкой-рекой и темный северный лес, упорно отворачивающийся от настырного солнца. Стефан вдохнул налетевший порыв ветра и ускорил шаг.

Привалившись к крепостному валу его уже ждали все шляхтичи из отряда Ковальского и гарнизонные гербовые дворяне, отобранные у Хлына. Сам виновник дуэли, пан Баньков, расхаживал взад и вперед, нервно теребя шапку. Белокурые кудри развевались, образуя над головой почти нимб.

Господаря шляхта встретила сдержанным поклоном, на лицах читалась враждебность, мол, с кем связался, не совестно ли? А почему Стефану должно быть совестно? Он выше их, он правитель этого края, его воля – вершить правосудие. Он мог этого сосунка вообще за решетку бросить, только за то, что голос смел повысить. Распустились тут, гонор показывают! Стефаном овладела злость.

– Секунданта прошу в круг! – выкрикнул Генусь, звонким голосом разрывая утреннюю тишину.

– Франтишек, иди, – махнул подбородком Баньков, сразу перестав мельтешить и всем видом демонстрируя железное спокойствие.

Франтишек, приятель Банькова, паренек с чахоточно-бледным лицом, выскочил вперед.

– Мы готовы, – пискнул он.

– Господарь милостиво предлагает примирение, – громогласно заявил Генусь, отчего и сам Стефан удивленно приподнял брови, – светлейший понимает, что пан Баньков был пьян, и прощает ему недозволенные дерзости, надеясь, что впредь этого не повторится, – завершил Невесский короткую речь.

Во как закрутил! Обучают их этому, что ли, в Тайной мастерской двора? Теперь, со слов Генуся, Стефан не выглядел самодуром, а скорее пострадавшей стороной. Напыщенность Невесского остудила господаря, и он уже был согласен со своим секундантом – мир, так мир, чего уж там камень за пазухой держать.

– Готовы ли вы примириться? – протянул Невесский руку к Франтишеку, тот беспомощно оглянулся на товарища.

– Нет! – выплюнул Баньков, надменно скрещивая руки на груди и купаясь в восхищенном его смелостью шепоте. Приятно, хоть последний раз, а побыть героем.

– Да будут свидетелями Небеса, что мы сделали все, чтобы предотвратить кровопролитье, – картинно поднял вверх глаза Генусь, неодобрительно качая головой. – Тогда сходитесь.

Стефан скинул на руки денщику контуш и жупан и, оставшись в одной нательной рубахе, неспешно вынул из ножен саблю. Баньков последовал его примеру. Противники, слегка согнув колени и нахохлившись задиристыми петухами, стали медленно сближаться.

Кто-то разумно подсказал Банькову занять позицию спиной к восходящему солнцу, и теперь жестокие лучи били Стефану прямо в лицо, помогая сопернику. Пользуясь преимуществом, Яков Баньков первым сделал пару неловких выпадов, его дружно поддержала толпа. «Все за этого молокососа», – душила невольная обида. Удары Стефана проходили в давящей тишине, это тоже удручало, царапая самолюбие. Может он и выиграет легко, но уже поиграл в уважении.

Выпад, взмах, еще взмах. Противники закружили по двору. Стефан лишь оборонялся, отбивая хлипкие ударчики, пару раз он попробовал применить советы Михася и выбить чужую саблю, но Баньков чутко отпрыгивал в сторону и захват срывался. Выпад, взмах, выпад, взмах. А смотрит ли сейчас на них Маричка? Вот об этом сейчас думать не надо, не время. Юнец усилил натиск, удары становились все ловчей и ловчей, словно Яков учился прямо на ходу. Стефану пришлось откинуть благородство и начать, не только отбиваться, но и делать броски.

Сабли сшиблись в воздухе, выбивая сноп искр.

– Ого-го! – возбужденно заорал кто-то из зевак.

То, что казалось слабостью Банькова, быстро превратилось в его преимущество: тонкий и верткий Яков ускорился и стал выныривать из-под руки Стефана в самых неожиданных местах. Стефану приходилось тоже вертеться, чтобы не проворонить случайный удар, чужая сабля свистнула, распоров тонкую ткань рукава. Яшка Баньков хищно оскалился. Теперь казалось, что он охотник, а Стешка добыча.

«Соберись, квашня, – выругал себя Стефан, – вот позору будет – господаря Яворова края убил на дуэли мальчишка! Соберись!» Стефан сделал несколько обманных выпадов, Баньков их легко разгадал, вовремя подставляя саблю. Смертоносное оружие снова со звоном сшиблось, и здесь Стефану помог вес, он был заметно тяжелее и смог надавить, заставляя Якова отклониться. Баньков зашатался, но устоял. Стефан нащупал слабое место, но не спешил повторять трюк, надо измотать соперника для верности: пара якобы обманных движения. Яков неблагородно каблуком врезал Стефану по голени. «Вот сученок, чтоб тебя! Ну, раз тебе можно, то и мне запрета нет». Стефан снова перехватил удар противника, с силой креня чужое оружие, и в этот же момент подсек Банькова ногой, со всей дури пнув по сапогу. Яков зашатался и рухнул на спину. Стефан диким прыжком прижал его коленом и прислонил холодное лезвие к тонкому горлу. Глубокий вздох зрителей. Что дальше?

Господарь ждал слов поверженного. Баньков тяжело дышал, но не произносил ни слова, лишь зло сверкая холодными голубыми глазами.

– Пощади его, господарь, – раздались голоса шляхтичей, – наш соколик достойно сражался.

И не поспоришь. Стефан, наступив на саблю Банькова, убрал свою.

– Милую, – снисходительно произнес он, понимая, что этот юнец его бы не пощадил, Стефан видел это по пылающему ненавистью лицу.

«Ишь как обиделся? Или на бабу мою так запал?»

Надо было благородно подать руку, чтобы поднять соперника, покровительственно похлопать по плечу, небрежно спросив – где научился так драться. И возможно взрослый, умудренный житейским опытом Стефан так бы и сделал, но двадцатидвухлетний господарь, распаленный тяжелым поединком, сплюнул на землю, вставил саблю в ножны и тяжелой походкой побрел прочь.

– Я тебе, господарь ряженный, ее все равно не отдам, – услышал он за спиной звонкий нахальный голос соперника, – в другой раз не промахнусь, кишки выпущу.

Стефан лишь на секунду замер, словно ему промеж лопаток прилетел камень, потом резко развернулся и тараном попер на успевшего подняться Банькова, пинком сшиб его на землю и крепкой мужицкой ладонью прижал хлипкую шею. Стешка так был взбешен, что уже ничего не замечал вокруг, и плевать ему было, что благородные паны так не поступают.

– Ты, что там тявкаешь, щенок, я не слышу?! – процедил он, побагровевшему Банькову. – Раздавлю как клопа, понял? Только рот открой!

Баньков что-то судорожно прохрипел.

– Кто еще считает, что можно на господаря тявкать?! – обвел Стефан полным ярости взглядом толпу притихшей шляхты. – Я той шкуре покажу дуэльки да сабельки.

Шляхтичи смиренно склонили головы, только тогда Стефан отпустил шею Банькова. Яков закашлялся, судорожно хватаясь за горло.

– Прости, господарь, – выдавил он.

– Франтишек, бери отряд, в дозор. Остальные на стены. Михась, за мной, – вот теперь Стефан уходил победителем.

В окне смотровой башни мелькнул женский силуэт и тут же пропал. Кажется, именно под этой башней находится знакомый чулан. Стефан не сомневался, кто все это время стоял, наблюдая за кипением заваренной им каши. «Посмеется моя синица, что так долго юнца завалить не мог, а может осудит, что после ему врезал, она ж не слышала ничего. Надо было выбирать место для игрищ, которое из замка не видно».

Угрюмый и подавленный Стефан вошел в замок, нога, ушибленная Баньковым, саднила. За господарем привычно бесшумно проскользнул Невесский.

– Отчитывать будешь? – невесело ухмыльнулся Стефан.

– Да нет, по-другому нельзя было, – на удивление согласился Генусь. – Знаешь, когда тебя повесят за измену, я, наверно, всплакну.

– Платок подарить, слезы утирать? – отбил Стефан.

Тут их нагнал Михась, забрасывая хозяина полным разбором ошибок при поединке и откровенными похвалами тощему Банькову.

– Я не пойму, ты чей денщик – мой или этого… – Стефан наклонился к Михасю, на ухо прошептав неприличную кличку, придуманную сопернику. Денщик и господарь заржали конями. Генусь Невесский разочарованно покачал головой, закатывая глаза:

– Пожалуй, со слезами я погорячился, – тяжко вздохнул он под новую волну хохота.

В тронной зале господаря ждал хранитель, Стефан по лицу филина понял, что старикан все знает. Но Адамусь ни словом не обмолвился об утренней дуэли, он неспешно стал отчитываться о расходах на вчерашний пир, тщательно подсчитывая все до последней хлебной корочки.

– Я, надеюсь, господарь, такие дикие траты окупятся, и вы успели выбрать себе невесту. Если хотите, я напомню всех претенденток и расскажу о семействе каждой из них.

– Не надо, – перебил его Стефан. – Я невесту выбрал.

– Да ну? – хитрый филин прищурил не в меру прозорливые очи.

– Я к твоей племяшке сватаюсь. Отдай за меня Маричку, – с вызовом посмотрел на него Стефан.

Адамусь изобразил удивление.

– Бесприданница она, только то, что в шкафах висит, за ней дать могу, – с деланным сожалением вздохнул он, изучающе глядя на женишка.

– Мне и того не надо, – щедро отказался Стефан, памятуя, как бережно собирал старое тряпье хранитель.

– Не думаю, что она за тебя пойдет, – мохнатые брови филина изогнулись в ироничную дугу.

– Прикажи, – не увидел препятствия Стефан.

– Не в моей воле, – развел руками хранитель.

– А в чьей же? Разве ее родители живы?

«Чего он темнит, – не понимал Стефан, – он же сам ей меня сватал? С ума можно с ними обоими сойти».

– Я сестре обещал девку не неволить, – снова прищурился Адамусь. – Уговаривай, тогда благословлю.

– Да за этим дело не станет, – самоуверенно выпрямившись, оправил кушак Стефан.

– Ну-ну, – кашлянул в кулак филин, пряча усмешку.

Глава XIV. Вылазка

С Маричкой Стефан столкнулся неожиданно, она вынырнула из-за угла с большой охапкой полевых цветов в руках и, не замечая Стефана, медленно поплыла по крытой галерее, пряча носик в букете и улыбаясь своим мыслям. На ней все так же были простые одежки служанки, русые косы падали на спину, покачиваясь от ходьбы, на загорелом лице проступили милые веснушки. Она была сейчас такой легкой и беззаботной, что обремененный сотней проблем господарь невольно позавидовал.

– А цветочки прощелыга Баньков небось подарил, – не смог скрыть ревности Стефан, широким шагом нагоняя зазнобу.

– Дождешься от вас, грубиянов, – неприятно объединила соперников Маричка, вздергивая подбородок, – это милый Франтишек мне преподнес.

«Еще один сопливый ухажер, гляди ты, и не боится после вчерашнего. И с этим чахоточным драться? – выругался про себя Стефан. – Надо как-то быстрее к ней ключики подбирать, а то устанешь женихов распихивать. В лоб здесь действовать нельзя, сразу отказ получишь, чтобы придумать-то? В два раза больше букетище нарвать?»

– А пан Франтишек, очень образованный юноша, мне еще стихи читал, – сквозь букет посмотрела на Стефана Маричка и процитировала строки:

Взгляни, прелестница младая, на пылкий дар моей любви,

В нем пестрота и радость мая, прими и сердце отвори.

Стефан нахмурился.

– Верно красиво? – улыбнулась Маричка, прикрывая очи ресницами. – Не подскажешь, светлейший господарь, что там дальше-то было, я не успела запомнить?

– Откуда ж мне знать? – буркнул ухажер.

– Как откуда? – искренне изумилась девушка. – Это ж твои стихи. Пан Франтишек сказал: наш господарь – искусный стихоплет.

Стефан насуплено молчал, разглядывая трещину в полу.

– Ну, конечно, кто я такая, чтобы мне стихи читать, – обиженно отвернулась Маричка, ускоряя шаг, – это только для столичных панночек надо соловьем заливаться.

– Я бабам только в постели стихи читаю, – насмешливо кинул ей вдогонку Стефан, – хочешь, и тебе про пылкий дар почитаю?

Ответ не заставил себя ждать: девушка со злостью врезала Стефану по уху букетом и, отшвырнув то, что осталось от несчастных цветов, почти побежала прочь.

«Посватался, дурень? Кто тебя за язык-то тянул?» Стефан было кинулся догонять девушку, чтобы хоть как-то исправить пошлую шутку, но ему на перерез из боковой двери вывалился Михась:

– Там Хлын прямо с пчелами приехал! – заорал денщик.

– Почему с пчелами? – пробормотал господарь. – Зачем пчелы?

– Так мед же, – развел руками Михась, – не болотникам же его оставлять.

Только сейчас до Стефана стал доходить смысл слов:

– Ну-ка, еще раз? Хлын сбежал с заставы?

– Так и есть, – утвердительно махнул Михась. – Отступил с отрядом и пчелами из благоразумия, – фыркнул денщик, передразнивая наместника.

– То есть бросил пустой заставу?!! – взревел Стефан, кидаясь во двор.

– Болотники заставу атаковали, на частокол прыгали, говорит, еле вырвались. Крепко напуган.

– Я ему напугаюсь, я ему так напугаюсь, болотникам рад будет! – зарычал не хуже болотных тварей господарь, локтем вышибая дверь.

– Спокойней, спокойней, – запричитал Михась, – надо же разобраться.

– Трус он последний, чего там разбираться! Мы теперь, что на острове, кроме Яворонки, у нас ничего нет! Мне прииски отбивать надо, а тут и с заставы выгнали!

Вид у пана Хлына был удручающим – усы обвисли как у выловленного из реки налима, правый глаз заметно дергался, а левый заплыл, словно от пчелиного укуса (а может и впрямь пчелы покусали при «разумном отступлении»).

– Ты что, старый боров, здесь делаешь?! Тебе где сидеть было велено?! – сразу накинулся на бедолагу Стефан. – Измену затеваешь?

– Да какая там измена, – снова нервно дернул веком Хлын, – оно по стенам ползать умеет, – наместник яростно стал креститься, – частокол у нас высокий, а оно когтями уцепилось и чуть к нам не запрыгнуло. Его мужики баграми столкнули, а так бы…

– Оно – это что? – перебил Стефан.

– Клыкастое, и когти – во, – Хлын широко развел руками, – и глаза светятся. Ночью все было, я поутру сразу тикать. Свят – свят.

– Я не понял, ты из-за одного болотника вывел гарнизон и бросил заставу? – надвинулся на него Стефан, сжимая кулаки.

– Где ж одного, коли их целая свора была? Вышли из леса и давай вкруг заставы бродить, коней пугать. Выть так страшно стали, что у моих хлопцев аж волосы на голове зашевелились. Жуть, да и только. Да и где ж у меня гарнизон, ежели ты, светлейший, всех моих соколиков себе забрал? Обороняться-то с кем?

– Возвращайся на заставу, я приказываю! – как можно жестче произнес Стефан.

– Пощади, господарь, – вдруг бухнулся на толстые колени Хлын, – пощади! Казни лучше тут, уж лучше на виселице болтаться, чем когда тебя живьем едят. Не поеду я.

– Ты ж отсюда бежал, пятками сверкая. А теперь назад просишься? – нагнулся к нему Стефан.

– Так у вас вроде спокойненько здесь все стало, пиры устраиваете. А могли б и старика Хлына пригласить, уж я бы не объел никого.

Забавно было наблюдать, как стоящий на коленях наместник, умудрялся еще и упрекать господаря.

– А пчелок на заднем дворе можно поставить. Травы зацветают, только мед и таскать, – уже просительно напомнил о своем хозяйстве беглец.

– Ступай, пасечник, – погружаясь в мрачные думы, отмахнулся Стефан.

«Прииски за ними, теперь застава. Что дальше? Они будут брать деревню за деревней, а там люди! Безнаказанность опьяняет. Нужна вылазка. Вопрос – куда? На прииск или отбивать заставу? И посоветоваться не с кем. – Стефан заметался по большой комнате. – Начну с заставы. Здесь хоть местность знакома. С прииском спешить не стоит, там и ловушка может быть. Нужно разведать. Войско бы пополнить из местных».

Усевшись на трон Яворонков, Стефан вызвал Адамуся. Филин явился быстро, но помочь господарю не смог или не захотел:

– Какие войска? Нет у нас никаких войск. Мы люди мирные, при панах имеется с десяток боевых холопов, так то не войско. Заберем их, кто от разбойного люда добро панское охранять будет?

Стефан снова принялся бродить из угла в угол: «Думай, Стешка, думай! Отбивать заставу надобно ехать самому. А пустят ли эти, мирные, меня обратно в град?» Бремя принятия решений давило на плечи.

– Господарь, дозволь, я поеду заставу отбивать, – уже привычно вынырнул из темного угла проныра Генусь.

– Чтобы ты в Дарницу деру дал? – не стал скрывать недоверие Стефан.

– Ну, в Дарницу я и без твоего ведома могу «деру дать», коли захочу, – без тени обиды спокойно ответил Невесский.

– Вместе поедем к заставе, и этого шустрого Банькова с собой прихватим, чтобы шляхтичей без меня не баламутил, – наконец, принял решение господарь.

«И к Маричке клинья не подбивал, пока меня нет», – додумал Стефан про себя.

С последними отблесками вечерней зари отряд добрался до Хлыновой заставы. Некогда веселая и полная жизни, теперь она сиротливо стояла на холме с распахнутыми настежь воротами, и пронзительной тишиной навевала тревожное уныние. Быстро сгущавшийся мрак добавлял зловещих красок. Стефан был уверен, что любой из его казачков с радостью повернул бы назад к уютной Яворонке, если бы была на то хоть малейшая возможность. Да и он сам, сурово сдвинув брови и горделиво гарцуя на вороном коне, в душе невольно трепетал перед предстоящей схваткой. Эх, дайте сюда тысячу врагов в обличье людей, и он с азартом кинулся бы в самое пекло, но воевать с мерзкими тварями, видеть, как они рвут на части твоих товарищей… «Нельзя бояться, их нельзя бояться, – как скороговорку повторял Стефан слова, услышанные когда-то от Яромира Ковальского. – Испугался – пропал. А я не боюсь, мне еще жениться надо».

Чуть поодаль, демонстративно отворачивая лицо в сторону, ехал насупленный Яков Баньков. На бледной коже его шеи остались синие следы от пятерни Стефана, они были заметны даже в сумерках. Памятуя о цветочках и стишках, Стефан хотел прихватить в поход и романтичного Франтишека, но разумно рассудил, что дружков следует разъединить. Часть товарищей Банькова господарь оставил при граде, поручив Михасю приглядывать за строптивцами, а часть потащил к заставе, сбить спесь в бою с болотниками.

У подножия заставского холма отряд остановился, Стефан приказал обнажить сабли и зарядить пищали. Подавая пример, он первым направил коня в воротный проем. Не разумно, ведь за стенами могли быть не только дикие твари, но и люди Вепря – любая шальная пуля легко выбила бы господаря яворов из седла, но Стефану еще долго придется учиться осмотрительности.

Следом, не отставая ни на шаг, на опустевший заставский двор влетел пан Невесский. Как не пытался Стефан отделаться от этого навязчивого господина, Генусь, размахивая королевской грамотой, увязался следом. Вдвоем они объехали по кругу утоптанную сотнями ног площадь, Стефан махнул воинам прочесать терем и постройки. Никого найти не удалось: ни животных, ни людей. Застава была абсолютно пуста, все вещи, забытые впопыхах, так и валялись на своих местах. Даже окрестные крестьяне не успели наведаться, чтобы прихватить «нужное в хозяйстве» добро наместника.

– Спешиться и занять оборону, – выкрикнул Стефан, спрыгивая с коня. – Когда эти твари всегда появлялись? – спросил он у одного из воинов Хлына.

– По-разному, могли и к утру нагрянуть, – срывающимся голосом сообщил тот.

Сам пан Хлын ехать в свое горячо любимое имение наотрез отказался, твердя как заведенный: «Лучше сразу повесьте, лучше сразу повесьте». «Надо будет, и повесим», – гаркнул на него Стефан, но с собой не потащил. Какой прок от сломленного страхом человека?

Сумерки сгущались. Ночь, выползая из леса, быстро захватывала луг и оборонительные валы с засекой. Невесский разумно посоветовал на опушке ельника развести по кругу заставы высокие костры, тогда и в темноте будут хорошо видны незваные гости. В сизое украшенное первыми робкими звездами небо потянулись белые столбы дыма. Застава погрузилась в ожидание.

Стефана снова мучило желание провалиться в сон, еще ни разу ему не удалось хорошо отоспаться в Яворовом крае. Веки упрямо тяжелели, а шапка сама собой сползала на глаза. «Может вздремнуть, караульные разбудят? А вдруг…» Встрепенувшись, как выскочивший из лужи воробей, Стефан уставился в темноту между кострами.

Полночь. Тишина. Никого. Звездное небо всей вечной мощью наваливалось, кружа голову. В ивняке у затянутого камышами ручейка залился трелью соловей. Костры медленно прогорели, но восток уже побелел будущей зарей. Ночь на исходе, болотники не появились. Что дальше? Ждать. Днем прочесать окрестности, расспросить у местных. Попытаться найти дневное логово тварей.

Стефан уже начал набрасывать круговорот дел на день, как в отдалении послышался неясный свист. Успевшие расслабиться воины насторожились, вглядываясь в предрассветную дымку. Ухо четко улавливало ритмичный стук копыт. Всадник?! Со стороны Яворонки.

Несколько мгновений ожидания и у подножия холма появился ни кто иной, как Михась.

– Что случилось? – чуть не вываливаясь, поспешно с частокола перегнулся к нему Стефан.

– Болотники у стен Яворонки, очень много, – выпалил Михась хриплым голосом. – В городе все в ужасе, за тобой послали.

«Обыграли, провели как мальчишку?!! – заскрипел зубами Стефан. – А там Маричка, а защищать ее кому – старику Адамусю, трусливому Хлыну, а может птенцу Франтишеку?»