Текст книги "Стефан в гостях у ведьмы (СИ)"
Автор книги: Татьяна Луковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава XXIX. Вашик
Стефан неспешно сдул с ладони остатки пепла, отряхнул штаны и вопросительно уставился на Адамуся, мол, ну давай, начинай ворчать. Но видно запал боевого раздражения угас, филин тяжело вздохнул и тоже уселся в шкаф рядом с непутевым зятем.
– Моя одежда сгорела, я оденусь из этого приданого, – с вызовом сказал Стефан, ожидая приступа жадности, – это же приданое Марии, сам мне об том говорил.
– И чего она в тебе нашла? – устало проговорил Адамусь. – Одни штаны свои остались, и те вон, что у мужика после сенокоса.
Стефан промолчал.
– Молчишь? А чего ты еще сказать-то можешь, загубил и себе жизнь, и девке нашей. Чего делать-то собираешься, королевич? Али уже не королевич? – старик скосил на Стефана подслеповатые совиные глаза.
«Вепря ловить», – мысленно ответил Стефан, но вслух произнес:
– В Пшоничи поедем, меня туда отец отсылает.
– Какие Пшоничи? Ополоумел?! – аж подпрыгнул Адамусь. – Ты что ж и вправду вот так возьмешь и братцу все подаришь? Я не для того вас вчера с Маричкой мирил, чтобы вы в какие-то там Пшоничи поехали.
– Он нас мирил?! Во как вывернул! – возмутился Стефан, тоже подпрыгивая. – Да ты ее к Георгию толкал, да меня последними словами поминал, а, оказывается, всего лишь мирил?!
– Так она у меня жалостливая, знал, что за тобой побежит, – и бровью не повел Адамусь. – Надо было только почву подготовить, а то могли бы еще пару месяцев кругами ходить да вздыхать. А так, вишь, как все ладно вышло, – и старик улыбнулся в жидкие усы.
– И служанку грудями меня подпирать, чтоб помирить, подсунул и грамоту разводную на стол жене кинул тоже для примирения? – заложив руки за голову, откинулся назад Стефан, чуть прикрыв глаза и сквозь ресницы лениво рассматривая хитрого старикана.
– А это проверка была… вас обоих. А грамотку я перехватил, нечего епископа по ерунде всякой беспокоить, чай, у него дела и поважней есть. А ты, Стешка, – совсем уж по-простецки обратился к зятю Адамусь, – не дури, трон Яворонов не отдавай. Тебя вперед поставили, и все тут.
– Я против брата не пойду, – так же с наигранной ленцой отозвался Стефан, – зря стараешься.
– Да твоему брату и так Правобережная Ладия вся отписана – Калинки, Пшоничи, Опушки, даже древний Княженец, – начал загибать старик скрюченные пальцы, – куда ему еще? А Яворов край должен за мужем господарыни остаться. Возьми для солидности местных почтенных мужей и поезжай к королю Богумилу, падай в ноги, скажи – оболгали, а мужи почтенные подтвердят. Глядь, отец и передумает.
Стефан выпрямил спину, сделал вид, что призадумался, Адамусь одобрительно закивал, мол, решайся, я дело говорю. «Надо его прощупать, – решился, но совсем не на то Стефан, – сейчас, откладывать нельзя. Маричка под моим покровом, теперь он ей уже ничего не сделает, а мне проверить нужно, а то так и буду по кругу ходить».
– А если король все ж заупрямится, то тогда уж мне, старику, придется кости свои растрясать, сам уговаривать поеду, куда ж деваться, – с воодушевлением продолжал разглагольствовать Адамусь.
– Вепрь знает, что Маричка не Яворонка, – будничным тоном произнес Стефан, всматриваясь в лицо старика.
– Да глупости, откуда ему это знать? – отмахнулся Адамусь и тут же прикусил язык, понимая, что проговорился.
– Кто еще об этом может знать? – осторожно начал продвигаться в нужном направлении Стефан.
– Никто, никто об этом не может знать! Твой Вепрь врет! Мария Яворонка, настоящая, дочь Христины, – занервничал Адамусь, дергая подбородком. – Все это подтвердили, прямо вылитая. Я как ее привез, были живы еще те, кто при покойном господаре служил. Круг собрали, я ее вывел, и все сказали – она.
– И сколько этим всем пришлось заплатить? – прищурил правый глаз Стефан.
– Думаешь, я для себя старался, чтобы у трона сидеть? – с горечью произнес старик. – Думаешь, по глазам твоим кошачьим вижу. А я хотел на зло всем род угасший возродить, из пепла отряхнуть, чтобы врагам в преисподней тошно стало. А она девочка хорошая, Бог мне на нее указал. А племяшку свою я похоронил достойно, как положено, с матушкой в одном гробу, им там, на Небесах, хорошо. Они на меня не в обиде.
– Враги, говоришь, в преисподней? – поднялся Стефан. – Да видать не все. Откуда Вепрь знает, что Мария не Яворонка?
– Да еще раз тебе говорю, что не может он этого знать. Никто не знает, знала бабка, так уж давно в могиле, да и не проговорилась бы она никому, хоть режь ее. Может сама Мария кому проболталась, – Адамусь задумчиво потеребил редкую бороденку, – да и этого быть не может, она у меня очень смышленая, знает, когда молчать нужно. Только тебе и призналась, ты ж от нее узнал?
Зять утвердительно кивнул. «Вот сейчас будь внимателен, Стешка, сейчас ты должен понять – он или нет. Не проворонь», – подбодрил себя Стефан, собираясь сделать последний рывок.
– Не мог, а все ж злодей это знает, он запугивал Маричку, – пошел Стефан на филина, Адамусь тоже довольно резво для своих лет поднялся.
– Запугивал? – промямлил старик. – Но почему она не пришла ко мне, бедная девочка?
– Думала, ты свято веришь, что она настоящая наследница, боялась, что отвернешься, – процедил Стефан.
– Да разве ж я так мог поступить? – выдохнул Адамусь. – Да она все, что у меня есть. Я ради нее вон даже тебя, нахала, терплю.
– А теперь попробуем порассуждать, – не обратил внимание на очередную колкость Стефан, – откуда Вепрь может знать, что Мария не Яворонка? Только если был среди…
– Убийц! – прозрел Адамусь. – Конечно, этот оборотень был там.
Стефан заметил, как кожа на щеках старика посерела, приобретая какой-то землистый оттенок, вены на висках напряглись, кулаки сжались, борода затряслась, дыхание стало прерывистым и тяжелым. Для него теперь Вепрь не досадная помеха, разбойник и разоритель края, а личный враг, недобитый тогда, много лет назад. Адамусь не оборотень, так сыграть ненависть и бессильную ярость невозможно.
– Я поймаю его, – вкрадчиво произнес Стефан.
– Поймай, господарь, поймай, – с мольбой почти простонал Адамусь. – Нельзя, чтобы он по земле ходил. И Марию мою не презирай, она всех королевишен лучше, даром, что из простых, господарыня хорошая будет.
– Я знаю, – улыбнулся Стефан.
Ему ли это не знать?
В неброском темнокоричневом кафтане, но подпоясанный золототканым кушаком Стефан вышел на двор, чтобы идти с братом на торг. Коней решили не седлать, а исходить древнюю столицу яворов пешими. Маричка хлопотала с обедом, и лишь на бегу торопливо чмокнула мужа в щеку, но и в этом робком жесте было столько нежности, что и теперь, подставляя лицо ленивому сентябрьскому солнцу, Стефан чувствовал на коже мягкое прикосновение ее губ. Довольно улыбнувшись, он отправился к колодцу в центре двора.
– Испить бы, – обратился он к одному из дворовых слуг.
– Сейчас сделаем, господарь, – низко поклонился тот.
– Я уж не господарь, – счел нужным исправить Стефан, – или не слышал, что брат старший мне на замену приехал?
– Да то ж так, временно, – пожал плечами слуга и принялся ровными монотонными движениями вытаскивать ведро. – Батьки, они отходчивые.
«Но не мой, – напомнил себе Стефан, с жадностью глотая обжигающе-холодную воду, – да и мне его подачек не нужно. Не сын, значит не сын. Мне бы только Вепря выловить и уеду, куда – посмотрим. Может на север, за мельницы подамся».
Его размышления прервал Георгий, внезапно вынырнувший откуда-то из-под руки:
– Готов уж? – похлопал он Стефана по плечу. – Вот это наряд у тебя, это где ж такое раздают? – с легкой насмешкой проговорил Юрась, щупая край рукава старинного кафтана.
– В приданое за женой получил, – ничуть не смутился младший брат, в последнее время он раздался в плечах и теперь чужой кафтан не беспомощно болтался на юношеском теле, а лишь немного топорщился на спине.
– Ты прямо местным становишься, и белобрысенький такой же, ну не отличить, – то ли похвалил, то ли опять подколол Юрась.
Замковые ворота распахнулись перед светлейшими братьями, и Стефан повел Георгия по городу. За ними в небольшом отдалении поплелась личная охрана Стефана, на авось он не собирался надеяться.
Обычно пустынные после полудня улицы в утренний час были заполнены суетливыми жителями: старушки, волоча за руку зевающих по сторонам внуков, возвращались из церкви; торговцы зазывали подойти к их лабазам, рядом с ними толпились покупатели; телеги, надрывно скрипя, ввозили в Яворонку запасы дров и продукты, все такое необходимое к зиме.
Стефан хотел показать брату как устроен город, какова система караула и где слабые стороны обороны. Он уже задумывался перестроить северную обветшавшую от сырости стену, а в башнях сделать удобные для пушек винтовые сходни, и теперь подбирал слова, чтобы потолковее изложить свои соображения Юрасю, но их постоянно отвлекали.
Местные подбегали к королевичам и низко кланялись именно Стефану, не обращая внимание на Георгия.
– Жив, светлейший господарик наш, после пожара, а мы вот ходили за тебя молиться, – скрипучими голосами пели старушки.
– Будь здрав, господарь! – драли глотки мужики.
– Яворон наш, вылитый князь, – восхищались бабы.
«Адамуся работа», – чувствовал себя не в своей тарелке Стефан, прежде он не замечал такого елейного почтения.
– Ты, малыш, кафтанец мне не одолжишь, – хмыкнул Юрась, – уж больно он волшебную силу дарует?
И здесь Стефана немного покоробило, что брат приписывает популярность правителя только местной одежде, а почему они не могут искренне любить именно Стефана? Он спас их от болотников, оживил торг, налоги не снизил, ну так казна и так пуста, люди должны это понимать. Он старался, как мог и может даже больше, от того и пострадал, задвинутый по прихоти короля.
– Пойдем, я тебе Соборную площадь покажу, – угрюмо произнес Стефан и повернул в проулок.
– Ты куда это? – окликнул его Юрась. – Соборная же там.
Стефан оглянулся, стряхивая недобрые мысли – верно, не туда завернул.
– А ты откуда знаешь, куда идти? – удивлено уставился он на брата.
– Здоров, так вчера ж мимо проезжали, – поднял брови Юрась, – это ты в облаках витаешь, а я примечаю все.
На Соборной площади у главного храма Яворонки им встретилась ватага крульских шляхтичей, дружков Банькова. Вот они с почтением принялись приветствовать именно Георгия, не обращая внимание на меньшого. Они и раньше не выказывали особого уважения, подпитанные слухами о самозванстве и раздосадованные дружбой Стефана с простыми казачками, которым молодой правитель доверял больше, чем сиятельным панам, а теперь, с появлением старшего брата и вовсе шляхта отвернулась от прежнего господаря, удостаивая Стефана лишь сдержанным в рамках приличия кивком. Какой разительный контраст с простолюдинами.
Каждый из панов хотел выделиться, чтобы новый господарь именно его приметил, лез что-то рассказать, заискивающе ловил взгляд карих глаз. Стефан все это наблюдал со стороны, немного отступив под напором бойких юнцов. Он видел, что Георгию нравится такое бурное выражение почтения. Брат, чуть прищурившись и расправив плечи, снисходительно принимал знаки внимания, купаясь в чужих раболепных словах. Было что-то чужое в этом статном черноволосом красавце.
Чужое! Стефана прошиб пот: «Где мои глаза!» По венам мощными толчками побежала кровь, это сердце отчаянно заколотилось, отдаваясь ударами в затылке. «Чтоб меня болотники задрали!», – выругался Стефан, стряхивая наваждение.
– Пошли в собор зайдем, помолимся, – пробился он сквозь толпу и дернул брата за рукав.
– Паны, мое почтение, – сразу поспешил распрощаться с юнцами Юрась, – пир за мной, чуть разберусь здесь и приглашаю… Экие настырные, – усмехнулся он, поднимаясь по соборной лестнице.
Стефан молча прошел следом. В голове мутилось: «А может я ошибся? По записке Невесского все сходится, прямо головоломка собралась, но так ли это? Нельзя ошибиться! Господи, помоги мне!» – бухнулся Стефан на колени перед одной из икон. А сердце продолжало колотиться, отмеряя удар за ударом.
– Да ты богомолец стал, прямо и не ожидал от тебя, малыш, – пошутил Юрась, когда они вышли из храма.
К счастью, надоедливых шляхтичей уже не было. У ступеней только скучала охрана Стефана. Братья зашагали обратно к замку.
– Слушай, Юрась, а как там Вашик поживает, – небрежно бросил Стефан, – он вроде как жениться собирался?
– Женился, – так же расслабленно произнес Георгий, – свадьба, говорят, пышная была, я вот только не попал, как раз с альтами бились.
– Понятно, – мрачно произнес Стефан, и дальше они шли молча.
Распрощавшись с братцем, Стефан завернул в комнату к денщику. Распахнув без стука дверь, он застал пикантную сцену как в романах – его пышногрудая соблазнительница сидела на коленях Михася и позволяла себя лапать огромным ручищам.
– Развлека-а-аешься? – снисходительно протянул Стефан.
Служанка ойкнула и, скатившись с мужских колен, при всех своих внушительных габаритах сумела протиснуться между Стефаном и стеной и юркнуть в открытую дверь.
– Я вообще-то жениться собираюсь, – заливаясь краской как девица, пробасил Михась.
– Ну, я надеюсь, что краснеть за тебя не придется, – поддернул его Стефан, намекая на румянец. – Скажи, Михась, – хозяин бесцеремонно бухнулся на кровать денщика, – скучает ли там по мне Вашик?
– Если б за мной так ухаживали на старости лет, я бы только за овсом скучал, и то, когда конюх до чертей напьется, – обиженно буркнул Михась, раздосадованный, что Стефан, прервав все на самом интересном месте, пристает с такими глупостями, – ничего с вашим конягой не случится. Даст Бог, скоро сами его проведаете.
– Да нет, проведывать старого скакуна пока рано, – задумчиво произнес Стефан.
Глава ХXX. Провокация
«Как Вепрь смог стать Юрасем? Это невозможно, они не знакомы», – Стефан ушел думать на малую смотровую башню, сюда он караулы так и не выставил, расслабился после бегства Лжефрантишека, а следовало бы, он снова в кольце недоброжелателей, и опять твердо не уверен, кто друг, а кто без оглядки перейдет на сторону Вепря и ударит в спину.
«Они могли выкрасть Юрася, посадить под замок, а переодетый Вепрь наговорил обо мне гадостей отцу и выехал сюда. С другой стороны, а зачем Вепрю, если Юрась в его лапах, околачиваться у яворонов? Можно и там, за Ладой, развернуться с полным размахом – подсидеть Рыгора, подгадить королю, подбить шляхту на мятеж. Ловчее в Дарнице к власти путь расчищать, а потом, захватив трон, он меня как комара раздавил бы, со всей-то мощью Союзного королевства. Думай, Стешка, думай! – Стефан с силой потер лоб. – Вепрь пришел сюда, в глушь, так как Юрась на свободе, и по ту сторону Лады появляться второму Юрасю опасно. Ему нужно что? Правильно, заманить настоящего Георгия сюда, взяв меня в заложники, – по спине пробежал холодок, – я, глупый самонадеянный мальчишка, приманка для брата!
Тогда как он стал Юрасем? Они близко знакомы? Нет, я знаю всех в окружении брата, крючконосого со стеклянными глазами рядом с ним никогда не было. Тогда как?! Много лет назад пан Ковальский был в отъезде, когда к нему на двор пришел самозванец под его личиной, и распознать подменного смогла только жена! Как тогда отец Вепря смог перевоплотиться? Отец Вепря, вот откуда корни тянутся – передал сыночку секрет!» – все сходилось, нужно только вспомнить подробности.
Но в том-то и беда, что пан Яромир Ковальский никогда не рассказывал крестнику подробностей своей бурной молодости, правда слухи всегда следовали по пятам за старым шляхтичем. И слухи эти пикантного содержания очень интересовали любопытного мальчишку. Что и говорить, Стефан любил совать нос, куда его не просят. Надо только напрячь мозги и вспомнить, о чем шушукались дарницкие сплетники.
Стефан начал мерять шагами смотровую площадку. «Ах, если бы Ковальский сейчас был рядом! Там была какая-то панночка, влюбленная в Ковальского, там что-то через нее было… Ну, вспоминай же, Стеша, вспоминай! Панна Банькова! Сестра родного деда Якова Банькова была влюблена в Ковальского! Точно! Матей с ней был и вытянул из нее образ любимого… и стал им». По коже побежали мурашки, жутковато. Стефан перестал метаться и сел на парапет: «Жена Юрася два года как померла, кто тогда? Каролина?! – от осознания этого пришла какая-то горькая радость. – Когда я в последний раз собирался к Каролине на свидание, что тогда мне сказал Юрась: «На постель хоть кладет или так, стишки читаете?» Он знал, что она доступна, потому и подшучивал. И он первым напел отцу, что я не с той бабой связался, мы еще поссорились. Каролина заигрывала со средним королевичем-вдовцом, но слишком рано сдалась ему, или он, более опытный, сразу раскусил ее породу. Георгий с ней развлекся и бросил, тогда она переключилась на меня, но сохла по нему – сильному, самоуверенному, грубоватому насмешнику. Как же ей противен был я, со своими любовными стишками и неумелыми ласками! А потом появился Вепрь, тоже напористый и наглый, предложил ей отомстить обидчику. Ей двигала не корысть, и не любовь к Вепрю, она жаждала отомстить Георгию! Она меня провела, снова обманула, а я ей, дурак, помог сбежать, думал благородно поступаю, а она только следовала указаниям. Станислав Вепрь вытянул из нее все, что нужно и стал королевичем Георгием Каменецким. Где теперь Каролина? Точно не на этом свете, глупая бабенка.
А теперь самое сложное, что мне делать? Самый простой способ – остаться наедине и прирезать ублюдка. Труп обретет черты Вепря, но… а но заключается в том, что шляхта начнет искать настоящего Юрася, обвинит меня в убийстве брата, сторонники Вепря поднимут мятеж. Сколько из вооруженных людей предадут меня? Да все молодые шляхтичи, я им с самого начала не понравился, за ними уйдут их воины. А еще в крепости и на заставе есть люди Вепря. Может даже Хлын с ними в сговоре, уж больно вовремя он появляется и исчезает, и в смерти Терлецкого тоже борова след может быть. И еще три десятка непонятных молодчиков, с которыми приехал ложный Юрась. Многовато. А еще этот оборотень водится с болотниками, никуда они не ушли, затаились по приказу хозяина, а это уже пострашнее будет. От этих тварей, даже призрачных, любой побежит.
А кто за меня? В ком я уверен? Сорок казачков Казимира Ковальского здесь, в крепости. Пушкари, опять же, за меня пойдут. Еще двадцать сидят на заставе вперемешку с людьми Хлына, осилят ли, если что? А еще два десятка охраняют прииск, и их трогать нельзя, янтарь должен идти в Дарницу. Вепрь, судя по всему, про прииск пока не знает, а то бы ложный Юрась непременно поинтересовался бы, как там дела на рудниках. Меньше сотни воинов, разбросанных по всей стране – не густо. Если довериться Адамусю, то можно получить еще человек двести, может больше. Но на сборы нужно время, и все надо делать незаметно.
Невесский убежал за помощью. Вопрос – куда? Ну что же ты, Генусь, не мог прямо написать? Понятно, не доверял до конца служанке, поэтому так витиевато и изложил на случай, если записка попадет не в те руки. Бежать на север, собирать людей через голову Адамуся, глупо, без старого сыча они и пальцем не пошевелят. А Адамусь про сбор войск ничего не знает. Поэтому бежал Невесский в Дарницу. Две недели туда, время на сбор, две недели обратно, раньше, чем через месяц, помощи ждать не стоит.
Месяц, а действовать надо сейчас!»
Вниз Стефан спустился уже с готовым планом, внешне лицо отражало безоблачное спокойствие, но глаза блестели азартом – игра на жизнь щекотала нервы.
И первое, что Стефан увидел, это идущую в сторону трапезной Маричку, а за ней чуть в стороне брел Лжегеоргий и таким знакомым громогласным голосом травил ей какие-то байки, эмоционально при этом размахивая руками. Мария хмурилась, и пыталась ускорить шаг, но спутник тоже добавлял скорости, не отставая ни на шаг. Ничего предосудительного он не делал, просто пытался вести непринужденную светскую беседу, увидев Стефана, как ни в чем не бывало весело помахал рукой, приглашая присоединиться:
– А я твоей женке про Дарницкий дворец рассказываю, как там все красиво и богато. Да ничего, и сама все увидит. Пани Марии обязательно понравится, – и улыбка такая широкая, обезоруживающая.
«А если это все же Юрась? – больно укололо сомнение. – Должен ли старший брат помнить моего хромоногого коня, как я отчаянно рыдал, что он не оправится, а отец еще сказал – ты, дурной, как мы помрем, и то, должно, так реветь не станешь, как по коняге своему. А мог ли это помнить Юрась? У него своя жизнь. Переменился в отношении к лести, так что ж, разве люди не могут меняться?»
Юрась тут же отошел от Марии, как бы освобождая место брату. Стефан взял Маричку за руку, ее рука дрожала. Муж и жена встретились взглядами, в глазах Марии промелькнуло смятение. Что опять произошло? Втроем они вошли в трапезную, где их уже ожидал Адамусь.
Обед прошел в молчании, ни у кого не было настроения вести беседы. Юрась, медленно потягивая вино, настырно разглядывал Маричку, теперь он явно провоцировал Стефана, балансируя на грани приличия и дерзости. Мария, не привычная к такому откровенному флирту, не знала, как себя вести, и растерянно рассматривала узоры на скатерти. Адамусь вообще, казалось, был не здесь и витал в своих мыслях. Стефан молча бесился: «Нет, это Вепрь, не может брат вот так со мной поступать! Или может? Чего он добивается? Дуэли, а дуэль мне сейчас не нужна».
– Ты прав, брат, – так неожиданно громко произнес Стефан, что Адамусь аж уронил ложку, – Мария действительно скоро увидит Дарницу. Я решил ехать ко двору. Мы выезжаем завтра.
– И это правильно, – поддержал филин. – Поезжай, кинься в ножки отцу, авось простит, чай, сердце-то у батьки не каменное.
Маричка удивленно уставилась на мужа, но вслух ничего спрашивать не стала.
– Зря едешь, – усмехнулся Юрась, – отец еще не отошел от гнева, он тебя не примет.
– А я все ж попробую, попытка не пытка, – с вызовом бросил Стефан.
– Да как сказать, – усмехнулся Юрась, – коли тебе унижаться охота, поезжай, – при этом он опять стрельнул глазами в Марию: «Вот, каков твой муженек, на коленях пред обидчиками ползать готов».
– С отцом мне помириться охота, – не поддался на провокацию Стефан.
– Если б ты Рыгором был, так может он и простил бы, а так, – отмахнулся Юрась.
«Кто бы он ни был, а слабости мои ему наперечет все известны. Ковыряет, сволочь, там, где надо» Как же трудно давалось Стефану спокойствие!
– Завтра поутру выезжаем, – поднялся он из-за стола.
– Легкого пути, – оскалился Юрась, тоже поднимаясь, – тогда пошли спать ложиться, а то завтра раненько вставать придется.
– Да-да, – засуетился филин, – дорога дальняя, еды собрать нужно, коней на смену, охрану…
Ночку Стефан и Мария проводили в комнате у Гражины, так звали пышнотелую служанку, а где была сама хозяйка кровати, на которой нежились супруги, можно было только догадываться.
– Я не знаю, говорить тебе или нет, – срывающимся голосом произнесла Маричка.
– Говори, – подбодрил ее Стефан.
– Он твой брат, я не хочу вас поссорить, я ничего не делала, я даже на него не смотрела, – она вконец потерялась в словах.
– Приставал? – догадался Стефан.
– Пытался поцеловать, – утвердительно кивнула Маричка, заливаясь краской, – я ему врезала не по благородному, а как пан Липник учил.
– Ну, этот-то плохому не научит, – усмехнулся Стефан.
– А твой братец вроде как присмирел, даже извинился, но все равно хорошо, что мы завтра уезжаем. Не хочу, чтобы вы ссорились, недобро, когда родные в раздоре.
– Это точно, – погладил Стефан жену по шелковистым волосам.
Завтра все решится, для кого-то ловушка захлопнется. «Надеюсь, пушки уже едут к заставе, как я велел», – последнее, о чем подумал Стефан, погружаясь в тревожный сон.
