Текст книги "Стефан в гостях у ведьмы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Луковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава X. Строптивая красотка

– Светлейший господарь, ты, коли хватил лишнего, так шел бы спать, – процедил сквозь зубы старый хранитель, бережно поднимая и отряхивая старую тряпку.

– Заснешь тут, если над ухом ножами машут, – так же сварливо процедил Стефан. – Кто та девка, что подносила мне воду?

Адамусь замер, прижав пыльное платье к груди. На морщинистом лице отразилась тревога.

– Что она опять натворила? – пробормотал хранитель, тяжело вздыхая.

– Опять? – переспросил Стефан.

– Я поговорю с ней, поверьте, она больше не будет. Она вообще добрейшая душа, – старик одну за другой стал подбирать вещи, бережно развешивая их обратно в распахнутые шкафы, – добрейшая душа, – твердо повторил он, – совсем безобидная.

– Я заметил, – усмехнулся Стефан, кивая своим людям, чтобы помогли хранителю убрать тряпье. – Ты не ответил на мой вопрос – кто эта девица?

Адамусь выпрямился, показывая, что не собирается говорить при караульных.

– Оставьте нас, – махнул Стефан воям, нагнувшимся было за одеждой. – Ну, – в ожидании уставился он на старца, когда они остались одни.

– Господарь, если вам нужна баба, – тревожно оглянулся на затворившуюся дверь Адамусь, – так ты прикажи, мы сыщем. Чистоплотную и лицом приятную.

– Я тебя спрашиваю, что это за девка, а ты, старый сводник, на какой грех меня подбиваешь?! А?

– Ну, ты ж для того интересуешься, – так же шепотом пробормотал старик, в ложной стыдливости опуская глаза.

– Издеваешься, старый пень?!! – прорычал Стефан, кидаясь на старика и только в последний момент, совладав с собой, останавливаясь, не успев схватить хранителя за бороду. – Кто такая, просто скажи – кто?!

– Она тебя больше не потревожит, я с ней серьезно поговорю, – продолжал упираться старик, хмуря совиные брови. – Племянница она моя, сестры моей покойной дочь. Блажная, дурочка, по-вашему, – старик перекрестился трясущейся рукой, – грех такую обижать.

Стефан отстранился как от удара. Дурочка? Блажная?

– Врешь, сука! Ничего такого я не заметил! – простонал он.

Но память услужливо подкинула видение чумного напряженного взгляда, когда девка протягивала ему ковш с водой. Неужто правда?

– Она думает, что ты Болотный Вепрь, – тихо проговорил Адамусь, – убить тебя хочет. Я ее уговорил ковш тебе вынести, чтобы она убедилась, что это не так. Но она твердит – вепрь да вепрь. Ничего сделать не могу… Но я еще раз попробую поговорить, она обязательно поверит, я буду стараться. А так-то она смирная, тихая, и на сестрицу очень похожа, очень похожа, все так и говорят – вылитая Олена, никто не усомнился, уж сколько лет, а все так и говорят – сестрица твоя, – Адамусь все бормотал и бормотал какую-то нелепицу, так, что Стефану стало казаться, что и старик чокнутый, видать, вся семейка блажная.

– Завтра мне все ходы потайные начертишь, – устало проговорил молодой господарь, – негоже, что замок – проходной двор.

– Все, светлейший господарь, и я не знаю. Но сколько ведаю, про все расскажу, – обрадовался Адамусь смене темы. – А еще пир надобно устроить для шляхты местной, чтоб на тебя поглядела да себя показала.

– До пиров ли? – раздраженно бросил Стефан.

Его грызла тяжелая досада, а перед глазами стояли синие очи блажной девки.

– Самое время показать, что все у нас ладно будет. Истосковались уж люди. Да и, не обидься, господарь, стар я, да могу себе позволить дерзкие ре…

– Ближе к делу, – перебил очередной словесный поток Стефан.

– Не обидься, но жениться тебе нужно. Женатого да взрослого, уж не обессудь, больше уважают. А так-то ты пока юнец, женка нужна. А на пиру много дочек шляхты местной будет, любую выбирай. Уж такие красавицы, кровь с молоком, – в голосе Адамуся послышалась слащавая услужливость.

«Как он от своей блажной племяшки меня уводит, и девок непотребных готов сыскать и оженить», – подивился Стефан.

– Не думаю, что король Богумил сильно рад будет, что его сын без его ведома женился, – холодно произнес Стефан, скрещивая руки на груди.

– Да у нас слухи ходили, уж не обидься, – хитро прищурился Адамусь, – что раньше тебя то не останавливало.

Вот это да?! Далекий, глухой край, а и они про столичные сплетни ведают. Чудеса!

– Так я исправляюсь, послушным сыном хочу стать, – с иронией в голосе произнес Стефан.

– А ты пока просто посмотри, приглядись, спрос не грех, – продолжал напирать старик, – а там видно будет. А выберешь дочку из какого семейства почтенного, так весь их род за тебя встанет.

– А другие роды ополчатся, – фыркнул Стефан.

– Умен не по годам, – уважительно поклонился хранитель. – Сам, господарь, решай. Доброй ночи, – и старец, спрятав в шкаф последнее платье, откланялся.

Стефан остался один посередине пустой комнаты. Ноги снова почувствовали холод каменных плит. А ведь он все это время бегал босым… а и хорошо, что босой. Стефан, крадучись, вышел из чулана, махнул жестом караульным, чтобы шли на пост, а сам, прижимаясь к стене, стал красться за стариком. «Думаешь, старый пень, я поверил в твою басню? Да, как бы не так! Девка нормальная, в уме по крепче нашего будет. Задумала чего-то недоброго, то так, от того и дергается. Любовница, должно, услада старого греховодника, вот и наплел с три короба, чтобы я красотку не увел. А за что она убить меня хотела? Да может он ее и послал меня прикончить, а она не смогла, так он ее сейчас колотить пойдет. Пусть только попробует на нее руку поднять, я его жиденькое мочало все повыдергаю!» – накручивая себя, Стефан по кошачьи бесшумно скользил в мраке переходов.

Старец без светца, по памяти, уверенной шаркающей походкой брел, все время заворачивая вправо. «Получается мы идем по кругу, и сейчас вернемся туда же, но с другой стороны», – сообразил Стефан. Так и есть, вот крытая галерея, по которой бежала беглянка, а вот и чулан, где она пропала.

Старик, воровато оглянувшись, скрипнул тяжелой дверью, Стефан вжался в стену, чтобы его не заметили и пошел следом, но врываться в чулан не стал, а приложил ухо к замочной скважине.

– Маричка, это я, – тихо позвал старик. – Ушли.

Послышался легкий шорох.

– Это было очень неразумно, он мог убить тебя, не разобрав, – снова услышал Стефан вежливый слегка заикающийся голос хранителя. – Так на тебя смотрел, чуть жупан слюнями не закапал.

«Маричка! Ну, хоть имя узнал», – Стефан обратился в слух.

– Я должна это сделать сама, и я это сделаю, – колокольчиком зазвенел голос его ночной гостьи.

– Зря, зря, такой уж ладный хлопчик, не отесан правда, да господарь с него хороший выйдет. У меня глаз наметан, повенчали бы вас, как положено, родила б ему сыночка, господарыней стала бы.

Стефан горделиво выпятил грудь: да, что и говорить, слышать из уст старого ворчуна такие признания Стешке было приятно, даже если старик болтал, лишь бы умаслить строптивую девицу. Однако куда взлететь хочет это семейство, за самого господаря замуж наметили! А старичок-то не промах, если это и впрямь его племянница, то высоко забраться желает.

– Какого сыночка, дядьку? – возмущенно одернула Адамуся Маричка. – Ты квасу, что ли, перепил? Он сын врага, из рода убийц. Я с ним на ложе никогда не лягу, лучше смерть!

«Тоже мне, императрица альтская, – возмутился про себя Стефан, – да я тебя под венец и не зову, на кроватке с тобой поваляться – это да, уж больно ляжки у тебя заманчивые».

– Глупая, – одернул племянницу старик, – королевич Стефанку как и ты поперек лавки лежал, когда это случилось, в чем вина-то его? Да и Каменцы ли зло сотворили? Мы того не знаем.

– Они, они! – почти вскрикнула Маричка. – Не говори мне ничего больше!

«Про какое зло они все твердят? Разве Каменецкие здесь чем недобрым отметились?»

– Тебе ж он тоже понравился, – продолжал искушать Адамусь, – таких бабы любят.

– Вот еще! – взорвалась девица. – Лысый да с хохолком, что у удода, тьфу, а наглый, мочи нет.

«Вот ведь, господарька запечная», – Стефан любовно пригладил пышный оселедец.

– Гляди, засватает какую, локти будешь кусать. Я ему уж намекнул, что ожениться бы надо…

– Не успеет, – равнодушно произнесла Маричка.

– Выбрось, выбрось эти глупости! – гулко притопнул ногой Адамусь, и эхо ударило в стены. – Погубишь себя, слышишь?! И без тебя есть кому голову Каменцу снести. Такая угроза над нами висит, а ты к себе внимание привлекаешь, ведь не только он мог тебя приметить, понимаешь? Сколько я еще тебе твердить то могу? А при муже под защитой была бы. Об том думать надо.

Старик замолчал. Установилась тишина. Стефан решил, что самое время войти и поговорить с этой парочкой по душам. Он толкнул дверь, вваливаясь в комнату… И опять пустота, ни старика, ни девицы не было. Наваждение? А может колдовство?

Стефан не стал искать, он открыл один из шкафов и уселся на деревянную полку. От подслушанного в голове крутилась «мешанка». «Соберись, Стефанку, соберись. У старика была сестра, она померла, муж ее, должно, тоже. Адамусь взял сироту на воспитание. Сам он уважаемый шляхтич, но все ж не княжеских кровей. А тут приезжает настоящий королевич, то есть я. Хитрый старикан выводит свою воспитанницу с ковшом, чтобы я положил на нее глаз, потом наводит тумана, чтобы мне захотелось еще больше. Всегда хочется того, что не доступно, но… Но зачем тогда он выдавал ее за дурочку, отвлекал от нее внимание? Да просто испугался, что за покушение на господаря может быть наказание, не знал, как я поведу себя. Я бы тоже так поступил. Думки думками, а в такой момент надо жизнь девчонке спасать, а там видно будет, – Стефан откинулся назад и буквально улегся прямо в шкафу. – Ну с этим разобрались. Дальше что? Девчонка имеет на меня зуб, сам я ей ничего не сделал, но кто-то ей наплел, что Каменцы сотворили какое-то зло. Адамусь в этом не уверен, ну или делает вид, что не уверен, а она уверена. Желает меня наказать, сотворив месть. Все говорит о мести, а она орудие. Но старикан всерьез ее угрозы не воспринимает, я после сегодняшней ночи тоже. Хотя козочка резвая. И что дальше? Подкараулить ее без этого старого зануды, авось сговоримся, – он сладко улыбнулся, зевнул, и закрыл глаза. – У меня болотники с вепрями по державе как у себя дома шастают, а я, как девку в уголке зажать, думаю. Прав Адамусь, не господарь я пока».

Сон навалился на грудь. Первую ночь правитель Яворова края провел в шкафу.

Глава XI. Пир

Всю седмицу Стефан крутился как белка в колесе: осматривал крепостные сооружения, бродил по рынку, встречался с местной шляхтой и купечеством, даже сделал вылазку по окрестностям. Яворонцы встречали не в меру прыткого господаря настороженно, но без враждебности. Никто в спину проклятий не кричал, и вообще было как-то елейно-спокойно, настоящее затишье. Будет ли буря?

От болотных дружков не было ни слуху, ни духу. Нет их, и все тут. А может все россказни о влиянии Вепря – всего лишь преувеличение? У страха глаза велики. Но Стефан помнил стрелы в груди своих воинов и расслабляться не собирался. Тайную дверь в спальне господаря замуровали, чтобы не создавать соблазн для синеглазой чертовки, да и другой кто мог воспользоваться тайными проходами. Караул, наученный ночным происшествием, бодрствовал и из кожи вон лез, чтобы загладить вину.

Жизнь шла своим чередом, вот только Стешку все время тянуло в чулан, он боролся с этим желанием, чтобы не лить воду на мельницу старого филина, но нет – нет, да и забредал «случайно». Маричка не появлялась, словно и не было ее никогда в замке, так, ночное видение, а ведь она все же где-то здесь, за этой громадиной каменных уступов и переходов. Это будоражило кровь, ускоряя ее движение по венам, и ничего с этим молодой господарь поделать не мог.

Родовой оплот князей Яворонков напоминал замысловатый лабиринт с большим количеством винтовых лестниц и непонятных пристроек, и Стефан с маниакальным упорством пытался их все выучить. Адамусь принес старый засаленный план замка, где были прочерчены несколько тайных лазов и ходов, рассмотрел там Стефан и проход в господареву спальню, но все ли это тайники? Конечно нет, ведь от чулана на схеме не шло ни одного лаза, а они были, не в воздухе же растворились тогда старик и его племянница.

Между тем челядь готовила обещанный пир. Из нижних кухонь вверх поднимались дразнящие ароматы, служанки намывали пол в большой тронной зале, плотники торопливо сбивали столы и скамьи.

Сейчас господарь, в волю напарившись в баньке и неспешно расчесав пучок-оселедец, вдел в ухо гетманскую рубиновую серьгу – символ наместника королевской власти и подошел к челядинам, услужливо предлагавшим традиционный для яворов праздничный кафтан. Местное одеяние, очевидно, Адамусь велел притащить из пыльных шкафов злополучного чулана, но замковые рукодельницы бережно отчистили старые ткани, потускневшие пуговицы натерли до зеркального блеска, придав наряду вполне приличный вид. Со вздохом Стефан влез в «обновки», они оказались чуть великоваты – старые господари были крепкими здоровяками, но хотя бы не жмет и на том спасибо.

Тусклое зеркало отразило зеленое, шитое серебряными кленовыми листьями сукно, отороченное соболиным мехом. Мех кое-где вытерся, но в целом был еще вполне приличного вида. Осталось опоясаться кушаком и приторочить любимую саблю.

– Может все же срежешь гриву, чай, не конь, – нетактично буркнул Михась, подавая ножны.

– К свадьбе, так уж и быть, побреюсь, – подкрутил на палец ус Стефан, вполне довольный своим видом, – ну что, пошли местных невест смотреть? – подмигнул он денщику.

– Не спешил бы ты «господарь», – выделил голосом титул Михась, напоминая об ответственности.

– Нудный ты, – вздохнул Стешка, оправляя меховой ворот.

– Зато ты уж не к ночи веселый, – проворчал денщик.

– А чего грустить, на пир идем?

– Не ляпни, господарь, ничего там лишнего.

– Это уж как пойдет, – не смог обнадежить Стефан, забавляясь серьезностью Михася.

– Стихи хоть читать не будешь? – буркнул денщик.

– Это, так уж и быть, не стану, – смилостивился господарь.

«Хотя про одни синие очи так и просятся», – добавил он про себя, толкая дверь.

Пора правителю Яворова края показаться перед подданными. Все сейчас воспринималось Стефаном как хитроумная игра, на конце которой куш в груду сверкающих монеток. Беда в том, что не только он тянется к выигрышу, и другая алчная рука готова забрать выставленное на кон добро.

От пестроты нарядов местной шляхты у Стефана разбежались глаза. Яворы любили яркие цвета и краски, этого у них не отнять. Да сейчас тяжелые времена, но и они не могли полностью заглушить впитавшиеся в кожу привычки. Вначале чувствовалась какая-то напряженность, даже скованность: почтенные мужи тихо переговаривались, косясь на молодого господаря, их женушки, оправляя кички и теребя нитки бус, тоже шушукались между собой, молодые парни сурово молчали, сохраняя показное достоинство, и только девицы беспечно хихикали, стреляя в господаря и окрестных красавцев глазками. Не одна ночная гостья, все девки здесь были бойкими – отметил Стефан.

– Приглядись, приглядись, господарь, – перехватил блуждающий взгляд Стефана филин Адамусь, пристроившись по правую руку от господаря. – Девки в самом соку, как на подбор. Косы-то какие, вот это косы, эх, где мои годы-то молодые?!

«Старый сводник», – буркнул про себя Стефан, недовольно поджав губы.

От натертой травами парной телятины шел дурманящий аромат, пышные набитые начинками пироги звали отломить по доброму кусочку, челядь бегала промеж столов, подливая вино и сбитень, а напряжение все не спадало, пробить настороженность и недоверие гостей не получалось. Да и сам Стефан начал заметно скучать.

– А господарь у нас умеет ладно петь, – неожиданно вскочил с места Генусь Невесский, хитро прищуривая глаза. Монотонно бренькающие по углам цимбалы резко смолкли, а над столами по рукам в сторону господаря полетела легкая лира.

Все разом замолчали, оборачивая любопытные взоры к Стефану. Прислуживающий ему Михась покраснел, расплескивая вино на зеленый кафтан Яворонков.

– Спой, господарь, уважь нас, – почти приказным тоном кинул Стефану Невесский.

– Спой, уважь, – подхватил и Адамусь, словно они заранее сговорились с пронырой.

– Спой, спой!!! – дружно поддержали гости.

– Уважь! – поддержали и собственные шляхтичи Стефана.

Очередная западня сжималась. Хитро придумано, сказать: «Не хочу», значит оскорбить местных, не уважить. Стефана затирали к стене, вот ему уже совали в руки лиру: «Пой, раз назвался! И все тут». Плавный изгиб лег в ладонь.

– Господарь кваса холодного выпил, не в голосе, – хоть как-то робко попытался защитить хозяина Михась.

Местные мужи презрительно выпятили губы, на лицах девиц засветилось разочарование.

– Ну, отчего же. Я спою, – Стефан медленно поднялся, откладывая лиру в сторону. – Так спою, – объяснил он, поймав недоуменный взгляд одной хорошенькой чернобровой панночки.

– Не надо, выдашь себя, – зашипел ему на ухо Михась.

Стефан кольнул ухмыляющегося Генуся презрением, расправил плечи и… запел. Его чистый сильный голос плавной волной поплыл над головами слушателей, завораживая и увлекая. Звуки сплетались в несложную мелодию народной песни, такой родной и знакомой, той, что пастухи поют темными вечерами у полевого костра. Цымбалы быстро подхватили соловьиную трель, усиливая волшебство. Стешка рубака умел петь, и с этим не поспорить:

– А у нашего господаря стоит явор на дворе, – и гости ответили хором: – А ты пане господарю отворяй ка двери все[1].

Все сладилось, Стефан, выдохнув, подмигнул впечатленной чернобровой девице, победно окинул зал и… столкнулся взглядом с синими очами. Маричка?! Да точно она! Племянница самого хранителя в простой одежде холопки сновала за спинами гостей, бесшумно скользя с остальной прислугой. Она презрительно фыркнула и тут же отвернулась, забирая грязную посуду и унося ее прочь.

Стефан, уже не обращая внимание на продолжавшую литься со всех сторон похвалу, растерянно сел на древний трон Яворонов.

– Что она делает среди челяди? – зло прорычал он Адамусю.

– Балуется, – равнодушно пожал тот плечами, – я ж говорил – блажная, чего с нее взять.

Стефан мрачно насупился, ожидая, когда из кухни снова вынырнет Маричка, он даже позабыл позлорадствовать над задумчиво сидящим в углу Генусем. Что здесь вообще происходит? Шляхетка смиренно прислуживает за столом, ее дядька вместо того, чтобы обрядить ее в лучшие одежды, каких немало в чулане, и вывести в свет, довольно потирает руки и наслаждается тушеной говядиной. Да здесь не Маричка чокнутая, а старый филин похоже последний ум растерял.

– Пусть идет переодеваться и приходит как требует ее положение, – сквозь зубы процедил Стефан. – И сядет здесь, указал он место подле Адамуся.

– Нет, она этого не сделает, – с холодным спокойствием отрезал хранитель.

– Я, твой господарь, приказываю! – рявкнул Стефан.

– Ну, пойди ей сам прикажи, – усмехнулся старый филин, расслабленно откидываясь на лавке.

– Вот и пойду, – поднялся Стефан.

– Господарь танцевать желает, – снова «очень вовремя» взлетел с места Генусь.

Цимбалы брызнули задорной плясовой. Стефану смело перегородила дорогу чернобровая девица, успевая оттереть других претенденток. Ой, бойкие здесь девки! Да нужна-то похоже лишь одна. Танцевал Стефан куда хуже, чем пел, местный пляс он и вовсе не знал, все время путаясь и рискуя оттоптать красотке ноги, а глаза блуждали в поисках холопского чепца. Крульские шляхтичи последовали примеру своего господаря и тоже повскакивали с лавок, расхватывая разрумянившихся от вина панночек. Вообще после песни Стефана словно прорвало плотину: достойные мужи расслабились, повеселели, полились шутки и здравицы; мамаши снисходительно отпускали дочек резвиться, но напоминая, что крутиться нужно в первую очередь вокруг молодого господаря. Поэтому Стефан оказался в плотном кольце красоты, и вырваться уже не мог, выводя в круг танца то одну, то другую девицу. Кажется, Маричка мелькнула еще раз. Да вон она, понесла обратно пустую крынку. Появится ли опять?

– Я по надобности, – грубовато «отпросился» Стефан у очередной «невесты» и рванул за исчезнувшей в дверном проеме синеглазой.

Простой паренек снова победил в нем несущего груз обязанностей господаря.

Глава XII. Разговор

Стефан, ускоряя шаг, завернул за угол, куда спешили все служанки, но отчего-то Марички в толпе не обнаружил. Напрасно он всматривался в лица изумленных челядинок. «Значит, она свернула в другую сторону. Умеет эта синица прятаться».

– Чего господарь желает? – склонились служанки в почтительном поклоне.

– Да кабы я сам знал, – раздосадовано махнул рукой Стефан и, быстро развернувшись, почти побежал в противоположном от кухни направлении.

Широкий коридор вел, ну, конечно, как сразу-то не догадался, прямиком к чулану с тряпьем. Сейчас она снова пропадет и ищи ее тогда, стучись головой в толстые, шитые дубом стены. И Стешка, наплевав на приличия, полетел по крытой галерее, с заносом завернул в левое крыло, едва не врезавшись в стену, распахнул дверь одной из проходных комнат и…

Застал Маричку, зажатую в угол паном Яковом Баньковым. Юнец наступал, бормоча признания любви и пытаясь приобнять синеглазую, та, испуганно пятилась, отчаянно замахиваясь на него пустой крынкой.

– Ну, чего ты, дикарочка моя, боишься? Всего один поцелуй, – бойко тараторил Баньков, тонкой почти девичьей ладонью приглаживая свои белокурые кудри, – разве я урод какой?

А Яшка Баньков и вправду не был уродом, скорее ангелочком из рождественского вертепа: нежное румяное личико с первым пушком на щеках и верхней губе, голубые, но не такие насыщенные как у синеглазой, а с пепельным отливом глаза, в обрамлении длинных телячьих ресниц, тонкий стан. Красавчик, одним словом. Но на Маричку его чары отчего-то не подействовали.

– Прочь поди! – раздувая ноздри, взвизгнула она, лопатками уже касаясь стены, дальше отступать было некуда. – Я ведь и крынкой приложить могу, – предупредила девушка.

– Глупенькая, я же женюсь, как честный человек, а этот только попортит тебя, а к алтарю не позовет. Да все болтают, что он вообще не наст…

Договорить пан Баньков не успел, Стефан схватил его за ворот и как соломенную куклу отшвырнул в сторону. Юнец, проехав по отшлифованному полу к противоположной стене, привалился на бок. Стефан подбадривающе улыбнулся обомлевшей Маричке, та, прижав крынку к груди, переводила затравленный взгляд с господаря на медленно поднимающегося на ноги шляхтича.

– Да как вы смеете?!! – мрачно с чувством собственного достоинства произнес Баньков, отряхивая жупан. – Я гербовый дворянин!

– Шел бы ты отсюда, гербовый дворянин, пока ноги не переломал, – равнодушно как от назойливой мухи отмахнулся Стефан.

– Я вызываю вас на дуэль, – запальчиво выкрикнул Яков Баньков, укладывая руку на эфес сабли.

Эх, отшлепать бы этого дуэлянта по одному мягкому месту, чтобы уважение имел и рот на чужой каравай не разевал, да слухи ненужные не разносил. В другое время Стешка так бы и поступил, но не сейчас. На него смотрит Маричка, а перед ним шляхтич, почти ровня, с которым нужно считаться, в противном случае можно получить с десяток недругов в лице оскорбленных дружков юнца. А эдак можно настроить против себя половину отряда. Незлобного и услужливого Банькова все любили и покровительствовали. Нравился он и Стефану пока между ними не встала синеглазая племянница хранителя.

– Ну что ж, я принимаю вызов, – усмехнулся Стефан, скрещивая руки на груди.

– Завтра на рассвете на заднем дворе, – краснея от своей значимости, произнес юнец, направляясь к двери. – Мой секундант вызовет вас.

«Секундант? Какая дурость! – подумал Стефан, играться во все это ему очень не хотелось. – Представляю, как будет ворчать Михась».

Баньков открыл дверь, из которой ранее ворвался Стефан, обернулся, прощаясь взглядом с Маричкой.

– Выберешь его, горько пожалеешь, – произнес юнец со злостью проигравшего.

Тяжелая дверь с громким хлопком закрылась, оставляя господаря и его синеглазую одних. Столько всего хотелось сказать, спросить, а тут все слова словно из головы вылетели. Стефан молча смотрел на девушку, а она на него. Они стояли и стояли. Что-то между ними возникло, какая-то тоненькая ниточка успела протянуться несмотря на все встречи, одну чуднее другой.

– Будешь горевать, если он меня завтра перерубит? – глупо пошутил Стефан.

– Да, буду, – тихо прошептала Маричка, но напрасно сердце парня скакнуло, радостно ударяясь о грудную клетку, потому что синеглазая тут же добавила, – ведь это я должна тебя убить, – а в синих очах вызов – вот я какая смелая и совсем тебя не боюсь.

– За что ты меня на небеса желаешь отправить? – посерьезнел господарь.

– Твой отец послал убийц погубить мою семью, – с большим трудом смогла выговорить Маричка, и было видно, что слова дались ей очень тяжело.

– Ложь! – взвился Стефан. – Мой отец такого сделать не мог… – он оборвал себя, а потом уже ровным тоном добавил: – Король Богумил – благородный человек, он не мог вот так взять и убить невинных людей.

– Он послал своих псов нас захватить из-за этих приисков. Ненавижу янтарь. Враги врывались в дома, убивали людей, мой отец пал в бою, братья и мать… Все погибли. Я не могу дотянуться до вашего трусливого короля, его слишком хорошо охраняют, ты заплатишь за смерть моих близких, – в очах Марички засветился чумной блеск, как там, у городской стены, видно она уже тогда примерялась, сумеет укокошить Стефана или нет. – Я тебе об том в лицо говорю, не таясь. Можешь первым приказать меня убить, спасая свою шкуру, тогда я сравняюсь с ними и мне не будет стыдно, когда я увижу их на том свете, – голос сорвался, девушка выплеснула все, что хотела сказать, и опустошенно стояла, опираясь о стену.

– Тебя обманули, – с горечью произнес Стефан, – сначала ваши вцепились в глотки друг другу, а потом на пепелище пришли наши отряды, встав между кланами. Король остановил резню.

– Это тебя обманули, а все было так, как я тебе говорю, – высокомерно произнесла Маричка, вздергивая подбородок.

– Не веришь, так спроси Адамуся, «дядьку» твой стар и помнит, как все было! – снова начал горячиться Стефан, хотя собирался держать себя в руках.

– Дядьку хочет спокойной старости, ему дела нет, что государыня не отмщена! – тоже взорвалась Маричка, переходя на крик.

– Дядька, в отличии от тебя, умеет думать о будущем, а не о прошлом, – раздосадовано бросил Стефан.

– А я вот не умею и не хочу, у меня нет будущего, да мне и не нужно, – поджала губы Маричка, а в глазах такая тоска.

Кто внушил этой бедной девочке, что она должна стать орудием мести, положить свою жизнь на чужой алтарь? Наивная птичка-синичка, которую так легко обидеть.

Оба снова замолчали, продолжая вести диалог глазами. Надо как-то разрядить напряжение, проломить эту стену отчуждения.

– У тебя ноги красивые, – кашлянул в кулак Стефан, краснея. Вот, хотел нагло пошутить, а сам засмущался.

– Да как ты смеешь мне такое говорить?! – тут же тонкой лучиной вспыхнула Маричка. – Была б я мужчиной, так сама бы тебя вызвала.

– Ну, знаешь, я ничего не просил, ты сама их передо мной выставляла, – якобы обиделся Стефан, но рукой перекрыл девушке дорогу. «И чем я сейчас лучше приставучего Банькова?» – выругал себя господарь, но заставить отступиться не смог.

– Благородный шляхтич сделал бы вид, что забыл, – надулась синеглазая, подныривая под рукой Стефана, чтобы уйти.

– Устал я в благородного шляхтича играть, – честно признался Стефан, невольно выплескивая всю усталость последних недель.

Маричка удивленно повернулась, разглядывая Стешку каким-то новым задумчивым взглядом. Он буквально чувствовал, как она ощупывает его, отдавая часть тепла.

– А я тебе нравлюсь, – ляпнул Стефан, и сам не зная зачем.

Ну сейчас она оттопчется и по оселедцу, и по хамоватой наглости, и прочее. Стефан уже приготовился к ее словесным уколам, но Маричка вдруг заплакала – одна за другой по щеке скатились две крупные слезы.

– Синичка моя, ну ты чего? – Стефан бережно обнял свою зазнобу, прижался губами к легкому завитку на виске. Маричка выронила крынку и та, ударившись об пол, раскололась на мелкие черепки.

– Растяпа у меня женка будет, – шепнул Стефан, и запрокинув девичью головку нежно прикоснулся к мягким влажным губам. И Маричка не отстранилась, она доверчиво потянулась к нему, судорожно всхлипывая.

«Пропал ты, Стешка, пропал от прекрасной девы».

Так он не волновался даже в свой первый поцелуй, тогда Стефан сильно боялся, что опытная любовница высмеет его за неумелость, а теперь он замирал, до боли в груди желая, чтобы это почти невинное прикосновение понравилось бойкой синице. Его губы касались ее губ, знакомились, ласкали, заманивали, намекали на большее.

– Ты враг, я все равно тебя убью, – простонала Маричка, обнимая Стефана за шею.

Стефан ничего не ответил, крепче прижимая ее к себе. Поцелуй стал смелее, у обоих сбилось дыхание.

– Пусти, дурной, – отстранилась синеглазая, – ты там завтра поосторожней, – провела она ладошкой по зеленому сукну на груди Стефана, – у шляхтича того, молодого, руки сильные, не забывай, что это я должна…

– Меня убить, – усмехнулся Стефан, пьянея от счастья.

Дверь позади снова скрипнула. Маричка испуганно отшатнулась от Стефана и пропала, ускользая в ненавистный чулан.

«Кого там черти принесли?!» – дико раздражаясь, повернулся Стефан. Ну, конечно, кого же еще! Пан Генусь Невесский собственной персоной.

– Чего ты за мной ходишь, шкура?! Что тебе нужно? – почти заорал Стефан, багровея от злости, чувствуя себя псом, из пасти которого вырвали кость.

– Еще на одну дуэль, светлейший господарь, нарываешься? – равнодушный к психам Стефана произнес Генусь. – Ты зачем от этого сопляка вызов принял, это ж убийство? Шляхта осудит, а нам так нужна их поддержка.

– Нам? – иронично приподнял бровь Стефан.

– Раскол сейчас нам совсем не нужен, – нудным голосом Адамуся начал выговаривать его Невесский, – а ты, светлейший, гостей в разгар пира бросил, на дуэль почти дите поведешь, я уж не говорю, что за служанками волочишься, хотя тебе целый цветник шляхеток привели. Тебя сюда не за этим поставили.

– Откуда тебе знать, зачем меня сюда поставили? – оборвал его Стефан.

– Этого я не знаю, но интересы короля для меня превыше всего, – с легким пафосом произнес Невесский. – Постарайтесь, господарь, не убить завтра пана Банькова, это в ваших интересах. И я готов быть вашим секундантом. Надеюсь, знаете, кто такой секундант?

– Второй дурень, который присматривает за первым, чтобы тот дурью маялся по правилам, – усмехнулся Стефан.

– Ну, как-то так, – фыркнул Генусь, пряча улыбку в тонких усах.

Пора было раскланиваться с гостями и ложиться спать, ведь поутру господаря ждали на заднем дворе.