Текст книги "Стефан в гостях у ведьмы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Луковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Я подумаю, – снова вошла в образ недоступной колючки Каролина.

– Подумай, – легко согласился Стефан.

– Стефаночку, а кто же тогда едет к яворам? – осторожно спросила Каролина.

– Тебе какая разница, – Стефан прыгнул к ней, обнял, до боли сжимая ребра, запрокинул ее голову для поцелуя, но целовать не стал. – Приезжай, про перелетных птичек стихи почитаю.

Она, к своему раздражению, почувствовал, как затрепетало тело, возбуждаясь под его горячими ладонями.

– Я подумаю, – уже кокетливо стреляя глазками произнесла красотка.

– А проболтаешься, будет плохо. Поняла? – рыкнул Стефан, и бросив Каролину, спрыгнул с возка, пропадая в узком проулке.

– Взрослеет мальчик, – прикусывая пухлую губку, задумчиво произнесла пани Блинкова, проводя рукой там, где только что лежала ладонь бывшего любовника.

Глава V. Стешка Рубака

Вот так чудеса! Дома уже вовсю цвели вишни, выбрасывали бутоны яблони, окутывала округу удушливым ароматом лесная черемуха, а здесь, за Ладой из-под скрученных прошлогодних листов только выглядывали синие головки пролесков. Стешка, перегнувшись в седле, широкой ладонью хапнул, сколько смог захватить, синеглазых цветов, потянул носом легкий медовый дух.

– Прежний-то королевич тоже все цветочки любил, – небрежно изрек Михась.

– Так уж и любил? – усмехнулся Стешка, пристраивая цветы в петлице контуша.

– Верно говорю, – замахал головой господарев денщик.

– Баловень, чего с него возьмешь, – озорно повел бровью новый Стефан.

– Сам ты баловень, а он образованный, бражку без тоста не употреблял, – напускно обиделся Михась, и оба тут же расхохотались.

Дубрава сменилась сосновым бором. Маслянистый тягучий воздух заполнил легкие, навевая дремоту. Кони шли смирно, даже лениво, всадники тихо переговаривались, расслабленно откидываясь в седлах. До Яворова края еще несколько дневных переходов, и опасаться пока было нечего. Тем не менее Стешка прислушался к опытным старым воинам и отправил вперед себя разведку, ну так, на всякий случай, мало ли что там, за рыжими стволами хвойных великанов.

– Ты бы, новый хозяин, сбрил свой хохолок, – указал Михась на развевающийся на ветру богатый оселедец, – пока едем, успело бы хоть чуть волосье отрасти, чего местных голым черепом пугать. Они такого отродясь не видали.

– Вот еще, – ревниво пригладил любимый пучок волос Стефан, – столько растил, и сбрей. Переживут и лысого господаря, не убудет.

– Да ты же не похож, – зашептал ему на ухо Михась, – уж там небось им королевича-то описали, каков из себя, другого ждут.

– А приеду я, отстань, – отмахнулся Стешка, поводя плечами, богатый зеленой парчи контуш был ему слегка тесноват и странновато смотрелся с казачьими шароварами и холщевой свиткой.

– Не везет мне с хозяевами, – проворчал денщик, тяжело вздыхая.

Дорога, петляя между мачтами деревьев, повела под гору. До ушей путников стал доноситься равномерный рокот неведомого существа, затаившегося где-то там, внизу: хлопок, шипение, тишина, хлопок, шипение, тишина.

– Что это? – окликнул Стешка проводника, немногословного охотника лада.

– Море, господарь, – с поклоном отозвался тот.

И в подтверждение его слов над вершинами сосен с резкими криками пронеслась чайка.

Стефан Рубака был сыном алеющих маками широких степей. Сердце отзывалось на покрытые желтыми огоньками бузины предгорные холмы, поросшие кряжистыми вербами балки и узкие ленты рек. Моря он никогда не видел, представляя его огромной серой бескрайней лужей, а тут…

Тут его встретила слепящая искрами играющая стихия. Гонимые ветром лазоревые волны ловили солнечные блики и швыряли их на белый песок. Хотелось крикнуть: «Э-ге-гей!» И Стефан крикнул, продирая голос, поймал ртом фонтаны брызг, рассмеялся. Море сразу пленило степного паренька.

– Привал! – отдал он приказ, быстро разуваясь и погружая ноги в ледяную воду.

Казаки, ухмыляясь восторгам молодого господаря, начали разбивать лагерь.

– Ишь, господарик-то наш, расшалился, – косились они на швырявшего в волны камешки Стешку.

– Не так-то и не похож, дури тоже на двоих хватает, – опять с легким осуждением покачал головой Михась, подбирая валявшиеся на песке господские сапоги.

Загребая пальцами песок, Стефан побрел вдоль прибрежной полосы. После холодных волн северного моря песчинки приятно грели ступни. «Благословенный край. Живи да радуйся. Места всем бы хватило. Зачем в глотку друг другу цепляются?» – прилетела странная мысль. И словно невидимая рука подбросила ответ прямо под ноги. Стефан скинул тесный с чужого плеча контуш, зажав его под мышкой, наклонился, подбирая угловатый камень, поймал гранью солнце – камень засиял теплым медовым светом. Янтарь. Главное богатство Яворова края. Всем надобен: крулам, ладам, альтам. Камень, украшающий мир, но разжигающий алчность. Не ради него ли король Богумил послал родного сына привести яворов к повиновению?

Стефан постоял несколько мгновений, разглядывая диковинную вещицу, а затем спрятал в кошель, авось пригодится.

Разведчики явились к концу обеда, когда отдохнувшие воины уже седлали коней.

– Чего там? – поманил пальцем одного из них Стефан.

– Никого, как вымерло все.

– Так это хорошо, – не понял тревожного выражения лица доброхота господарь.

– Тихо, как-то слишком тихо. Зверья совсем нет, и даже птицы молчат, – отчего-то перекрестился крепкий жилистый парень.

– Так может гроза будет, – задрал голову в безоблачное небо Стефан.

– Не ведаю, господарь.

– Поглядим, – прищурил кошачьи глаза Стешка Рубака, оглаживая лысый затылок. – По коням! – а голос у него оказался зычным, властным, со сталью. И откуда что взялось? Чем больше Михась приглядывался, тем больше удивлялся: то дите дитем – камешками играется, а то зыркнет на тебя наглым взглядом, и как-то нехорошо становится, чего ждать, не знаешь. «Ох, чую, хлебнем мы с этой затей», – ворчал денщик про себя, недовольно фыркая.

Проехав несколько верст вдоль побережья, отряд стал заворачивать снова к лесу. Только это был уже не приветливый сосновый бор, а мрачный черный ельник, плотный, задерживающий в кронах солнечный свет и оттого делающий серым даже яркий весенний день. И здесь действительно царило давящее на уши безмолвие. Воины невольно напряглись, проверяя оружие. Как-то сами собой в таких местах появляются мысли о засадах и лесных разбойниках. Вроде и дозорные все успели прочесать, да все ж тревога не покидала.

– Долго ли в потемках ехать будем? – спросил проводника Стефан.

– До вечера точно, – отозвался угрюмый охотник.

Стефан не любил закрытых и молчаливых людей, предпочитая тереться среди говорливых шутников и балаболов. Этот проводник одновременно был со всеми и все же держался особняком, но не равнодушно жил своей внутренней закрытой жизнью, а наблюдал с легким прищуром за Стешкиными казачками, как наблюдает любопытный мальчишка за суетливым муравейником. Иссушенное загорелое до черноты лицо, тощее тело с выпирающими лопатками и непропорционально-длинные руки позволяли Генусю сливаться со стволами частого леса и появляться незаметно за спиной, что просто выводило Стешку из себя. Провожатый не внушал ему доверие, но ясновельможный пан Ковальский уверил, что этому Генусю можно доверять, приходилось верить на слово.

Плавно начало смеркаться, но лес не только не расступился, а, казалось, стал еще гуще, темнее и непроходимей. И только стелящаяся под копытами тропинка раздвигала деревья, открывая такую же мрачную даль.

Странное существо появилось неожиданно. Сначала сильно встревожились кони, стали рвать узду, нервно ржать и взбрыкивать. Всадникам пришлось приложить немало усилий, чтобы не вылететь из седел. Потом в отдалении на тропе что-то зашевелилось, что-то большое.

– Медведь там, что ли? – предположил кто-то из воинов.

– Здесь медведи водятся? – поинтересовался Стефан у Генуся.

– Само собой, только это не медведь. Не похож, – охотник напряг глаза, пытаясь рассмотреть, что же там, впереди.

– А кто тогда?

– Не ведаю, господарь, – охотник перекрестился.

Отряд продолжил путь. Странное существо оставалось стоять. Никто, кроме охотника, не заволновался. Двести вооруженных до зубов головорезов, да еще и две волочащиеся за телегами пушки – чего ж тут волноваться?

– Братцы, да это ж волк! – подал голос молоденький казачок.

– Это болотник, – бледнея, пробормотал проводник, сразу отступая за чужие спины.

Про мифических болотников в королевстве знали все. Старики говорили, что эти кровожадные твари всегда приходили из-за Великого болота, чуя кровопролитье. Там, где собираются болотники, должна грянуть жестокая бойня. Верная примета. Но это на левом берегу Лады, за сотни верст отсюда. Откуда в северном лесном краю могла взяться мерзкая тварь?

Это был крупный матерый самец, раза в три больше обычного волка. Бурая шерсть щетинилась на горбатой спине, широкие сильные лапы буквально врастали в дорогу, из пасти шел приглушенный рык угрозы.

– Один, или со стаей? – беспокойно начали оглядываться воины, вытаскивая из ножен сабли.

Два отчаянных хлопчика, поудобней перехватив хлысты, повели коней в наступление на готового кинуться болотника. Чудище чуть подалось вперед, делая обманный прыжок, но не атакуя, этого хватило, чтобы кони, не обращая внимание на седоков, вздыбились и понеслись назад. Считая себя хозяином черного леса, болотник не собирался пропускать чужаков.

– Давайте пушкой в него шмальнем! – послышался неуверенный голос из-за спины.

– Еще по воробью пальни, – Стефан лихо спрыгнул с коня, медленно вынул саблю, тяжело выдохнул и… пошел на зверюгу.

– Господарь, ты что делаешь?! – заорали сразу несколько голосов. – Давай мы!

Казаки тоже быстро начали спешиваться.

– Сам! – рявкнул Стефан.

– Ну, уж нет, – рядом с ним, упрямо сжав губы, пошел Михась.

– Сказано, сам, – раскрытой ладонью остановил его Стефан. – Уйди, тебя загрызет.

– А ты, значит, не такой вкусный? – хмыкнул Михась, но все же остановился.

Двести воинов замерли, уставившись на своего чокнутого вожака. «Ну, что, смерть мне пророчишь, а я еще поживу, я на тот свет не спешу, здесь еще много чего можно посмотреть», – глазами заговорил Стефан с болотником, двигаясь мягко, по-кошачьи. Болтник зарычал сильней, оголяя острые желтые клыки, в нос ударил мускусный запах зверя. «Рычи, рычи, я тебя не боюсь. Я там сяду господарем, своего не упущу». Шаг, еще шаг. Болотник чуть прыгнул в сторону соперника, щелкнув при этом пастью. Позади Стефана послышался вал из вдохов. «Да помню я эту побасенку, если убить болотника, можно стать, кем пожелаешь. Только мне и самим собой быть хорошо, понял? Я оборотнем не собираюсь становиться. Ты же для этого сюда пришел? А мне твоей крови не надобно, прочь ступай!»

Стефан сделал широкий выпад, размахиваясь саблей… Болотник прижался к земле, попятился и, прыгнув под ближайший куст подлеска, сгинул. За спиной Стефана пробасил одобрительный гул двух сотен глоток, заглушающих недовольное бурчание Михася:

– Дал Бог безголового господаря. Ой, хлебнем до краев.

Глава VI. Грамоты

Дозорные не вернулись. Их прождали на лесной поляне до полудня, минули все сроки, солнце давно вскарабкалось на вершины елей, а разведчиков все не было и не было. Сегодня дозор повел самый осторожный из пластунов Власий. Если он до сих пор не возвратился, значит что-то случилось. Не хотелось думать о худшем. Заплутать или позабыть о времени опытный вой не мог. Что дальше? Перед Стешкой стоял выбор: послать еще один дозор или двинуть всем отрядом, исполчившись.

– Там что? – указал он проводнику в направлении, где сгинули его люди.

– Болото, – шмыгнул носом Генусь, – но тропа хорошо видна, и на телеге проехать можно.

Стефан медлил. Ковальский отправил с ним только молодых неопытных шляхтичей, от которых не стоило ждать дельного совета, а старые обветренные в боях ратные были всего лишь простыми воинами, не пристало господарю всякий раз опускаться до совета с простолюдинами. Выбор надо было сделать самому и ответственность взять только на себя. Тем более, что после столкновения с болотником, Стешку и за глаза стали именовать господарем. До этого он для своих новых воев был всего лишь «наш господарик», казачки посмеивались над его любованием непривычной одеждой и излишней восторженностью, снисходительно кивая на молодость вожака. Но выпад против хищной зверюги все изменил. «Отчаянный чертяка», – летело за спиной, а он и сам не мог объяснить, что его толкнуло в тот миг вперед. Но теперь надо было соответствовать, закрепить, дожать… Решиться. «То, что мне по недогляду дали, лишь раз дается, другой возможности не будет. Упустить нельзя!»

– Еще подождем? – вывел его из мрачной задумчивости Михась.

– Нет, выступаем, – поднялся с охапки лапника Стефан.

– Так может еще один дозор? – осторожно предложил денщик.

– Лучше Власа не было. Людей терять не хочу. По коням, броню надеть, сабли долу, стрелы наготове! Пушкарю приготовиться, – Стешка раздавал приказы уверенным, до гранита твердым баском, но дернувшееся веко все же выдавало волнение.

«Спокойно, Стефанку, спокойно. Ехать надобно», – твердил себе молодой господарь, потряхивая рубиновой серьгой – знаком королевского наместника.

Дозорных нашли недалеко, за холмом у черного верстового камня. Они лежали рядком прямо на дороге с ежами стрел в груди. Стефану бросились в глаза умиротворенно-спокойные лица с остекленевшими очами, взирающими на сизые кучевые облака, словно казачки устали, прилегли, да и замечтались каждый о своем. Стало нестерпимо горько. Была ли в гибели дозора вина Стефана? Они выполняли свою работу – пробить отряду безопасный путь.

Воины со скорбным видом стащили шапки и стали осенять себя распятьем, не забывая вертеть головами по сторонам. Может там, за болотными кочками уже лежат лучники для новой атаки? Враги, переигравшие Власия, – сущие духи трясины, угроза почище болотника нависла над чужаками.

– Господарь, здесь послание, – склонился над телом предводителя дозора седовласый казак.

На одной из стрел действительно болталась записка на куске бересты.

– Читай, – приказал Стефан.

– Я не разумею, – виновато развел руками воин.

– Михась, прочти, – кивнул господарь своему денщику.

Михась надулся важной птицей, с чувством превосходства посмотрел на неграмотного казака и начал читать, заикаясь, и по слогам:

– До-о-об… до-об-роб… Да понапишут мелко, ничего не разберешь. Добро, – радостно выдохнул Михась, осилив первое слово. – добро пож-ж-ж…

Стефан нетерпеливо выдернул у денщика записку:

– Кто-нибудь мне сможет нормально прочесть или нет? – потряс он берестой.

– Так, мелко написано, – пробубнил Михась, – очи где купить?

Один из молоденьких шляхтичей, пан Яков Баньков, сильно краснея, протянул было руку, чтобы забрать у Стефана бересту, но тут раздался хриплый голос охотника Генуся:

– А нешто господарь сам грамоте не обучен?

И все лица разом оборотились на Стефана, даже те, кто до этого зорко следил за округой.

– Я вам не писарь – самому читать, – надменно произнес Стефан, всовывая записку Якову, вот не нравился Стешке проводник, совсем не нравился, морда пшоничская. – А ты, охотничек, лучше скажи, чьих это рук дело, али не ведаешь?

Нападение, оно завсегда – лучшая защита.

– Чего там ведать, Болотный Вепрь лютует, – безразлично пожал плечами Генусь. – Его край.

Яков Баньков выронил злополучную записку, но быстро поднял, развернул скрутившуюся кору:

– Добро пожаловать на тот свет, Каменец, – прочитал он громко нараспев.

Стефан резко вырвал у юнца бересту, скомкал и швырнул в траву:

– Тела новопреставленных на подводу грузите, похороним по-человечески, с отпеванием, – снова с напускной уверенностью громко произнес он, обводя казаков суровым взглядом, в котором каждый должен был прочесть – господарь плевать хотел на разных там кабанов. – Его край, говоришь? – оборотился Стефан к проводнику. – Был его, теперь моим станет. Дорогу показывай.

Генусь ничего не ответил, но по его едва уловимой ухмылке можно было понять, что Стефана хозяином этих мест он не считает. «Намылить бы тебе шею, да не время», – с раздражением глянул в спину проводнику господарь.

На границе Яворова края отряд встретил наместник. Пан Хлын хоть и был по случаю гладко выбрит и облачен в нарядную вышитую яркими цветами свитку и алые шаровары, но мятое опухшее лицо с мешками под глазами и кислой тоской во взоре наводили на мысль, что «при параде» пан господарев наместник бывал не часто.

– Пьянствуешь? – недовольно оглядел его Стефан.

– Что вы, сиятельный пан, бдим денно и нощно, – попытался подобрать свисающий через пояс живот пан Хлын.

– А где прежний наместник, полковник Терлецкий?

– Так прибрал Бог его душу, – изобразил скорбную мину Хлын.

– Помер, что ли? – не понял Стефан.

– Так и есть, – закивал головой временный наместник, – три месяца уж как помер.

Полковник Терлецкий был опытным царедворцем и очень дельным воеводой, на его помощь советовал опираться пан Ковальский. И в ком теперь видеть опору, у кого совета спрашивать? Не у этого же спившегося борова, при виде которого тоже хотелось с тоски опрокинуть пару чарок?

– У вас разбойники на дорогах лютуют, а вы и усом не ведете, – раздосадовано кивнул Стефан в сторону возка с покойниками.

– Да где ж за ними уследить, коли они из болота набегают и туда же пропадают, а мы троп не ведаем? – заныл как от зубной боли Хлын.

– У местных спросить, – вставил словечко Михась.

– Вот пойди, умник, и спроси, – огрызнулся наместник, презрительно хмурясь, – много вас тут, умников, бродит.

– Так и спрошу, чего ж не спросить, чай, язык есть, – не смолчал в ответ и Михась.

– На долго ли, тут есть кому укоротить, – денщик и наместник сцепились не на шутку.

– Как Яворонка? – перебил Стефан расхорохорившихся петухов, начиная выходить из себя.

Наместник как-то странно дернулся и чуть вжал голову в плечи, словно его собирались ударить:

– Стоит Яворонка, куда она денется, – пробормотал он, отводя глаза.

Стефан почувствовал неладное.

– Каков гарнизон в ней?

– Ну так, гарнизон, стоит гарнизон. Охраняем, живота не жалеем.

– Так сколько человек наших в Яворонке? – продолжал жать Стефан.

– А не сколько, – внезапно за наместника ответил Генусь, нагло выныривая прямо из-под руки Хлына, – я тут с ихними потолкался, все узнал, – он сделал паузу, спрашивая у господаря разрешение продолжить.

– Ну, говори уж, – недовольно протянул Стефан, преодолевая неприязнь к охотнику.

– Прежнего наместника Терлецкого прирезали в Яворонке, по утру нашли посреди двора с перерезанным горлом. А этот…

– Но-но, я тебе не этот! – перебил его пан Хлын, недовольно пуча глаза.

– Я тебе сейчас и того, и этого сделаю, – пошипел Стефан. – Этот чего? – махнул он Генусю.

– А этот гарнизон из Яворонки вывел и на заставе сидит, носу никуда не кажет. Полтысячи лбов без дела маются, а Вепрь краем заправляет. Власти королевской здесь нет.

– Ты, сволочь, почему из Яворонки ушел? – дернул Хлына за шитую свитку Стефан, подтягивая ворот к двойному подбородку.

– Разумное отступление, – залепетал Хлын, – людей берег, резали нас там по одному. С полсотни потеряли. Ушли. Так из разумных же соображений. Только из разумных соображений! – запричитал он, смешно дергая носом. – А вы, сиятельный пан, кем, осмелюсь спросить, будете?

Вопрос был задан так неожиданно и в лоб, что Стефан невольно отпустил сжимавшую ткань руку.

– Господарь я ваш, – тряхнул Стешка оселедцем.

– Отродясь таких господарей не видели, – с недоверием прищурил глаза наместник, – а нам сказывали, что сам королевич приедет.

– Я королевич Стефан Каменецкий и есть, – вскинул подбородок Стешка.

В заплывших глазках Хлына явно читалось недоверие.

– Смиренно припадаю к ногам, но имеется ли бумага какая? – при этом Хлын приложил раскрытую ладонь к груди, показывая видимую покорность.

– Михась, дай бумаги, – мотнул головой Стефан.

Хлын долго водил носом по страницам королевской грамоты, вчитываясь в текст и сличая печати.

– Добро пожаловать, господарь наш, – наконец протянул он бумаги обратно, расплываясь в неуверенной улыбке.

– И куда ты меня приглашаешь? На заставу? – хмыкнул Стефан, немного расслабляясь.

– Туда-туда, баньку организуем, все в лучшем виде, и конюшни имеются и терем срубили, удобней не бывает, – принялся расхваливать свое хозяйство наместник.

– Баня вместо столицы, краше не придумаешь, – пошутил Генусь, настырно стоявший рядом с Михасем и явно никуда не собиравшийся уходить.

– А ты можешь обратно возвращаться, мы в твоей помощи больше не нуждаемся, денщик тебе мой плату отсчитает, – высокомерно обратился к охотнику Стефан, все больше раздражаясь.

– Не могу, – хитро улыбнулся Генусь, – у меня тоже грамотица имеется, – и он протянул Стефану замызганный лист бумаги, – прочесть-то сможешь, господарь, али грамоте не обучен?

Неприятный поворот. Стефан вообще заметил, что чем дальше они отъезжали от Пшоничей, тем смелее и все более нахальней становился проводник. Нет, он не перечил, шапку долу снимал, кланялся низко, но какая-то плохо прикрытая непочтительность чувствовалась в его поведении. Стефан и объяснить этого не мог, а все ж понимал: охотник – чужой.

И теперь этот чужой протягивал ему свернутый лист. И что в нем?

– Прочесть? – с готовностью подлетел на помощь Михась.

– Сам, – рявкнул «королевич».

Стефан вырвал бумагу у лжеохотника, небрежно развернул мятый лист, пробежал глазами. Еще раз пробежал, насупился. На лице Генуся играла гадливая улыбка человека, который поймал карманника за руку.

– Ну, и чего там писано? Можно мне остаться? – прищурил охотник левый глаз.

Пауза затягивалась. Стефан так же медленно свернул бумагу, педантично расправил края. Михась растерянно чесал затылок, Хлын, затихнув, переводил взгляд с господаря на лжеохотника.

Стефан сунул грамоту в сапог, не собираясь возвращать ее владельцу.

– Пан Невеский, вы можете остаться, – окатил господарь Генуся ледяным взглядом.

– Я-то могу, – не оценил щедрости нахал, – а вот вам с паном Ковальским перед королем объясниться придется, – лжеохотник надменно скрестил руки на груди.

– Ну, это, если мы с королем снова увидимся, – оскалился Стешка, показывая ровные крепкие зубы. – Дороги здесь не безопасные. Это если вы назад вдруг соберетесь.

– Ну, хоть читать умеешь, светлейший господарь, и на том спасибо, – усмехнулся Генусь, наконец, отходя в сторону.

Стефан сжал кулаки, хотелось догнать этого сморчка и свернуть ему тощую шею. Как Ковальский, этот старый опытный лис, не раскусил «подсадную утку». «Нашел провожатого, других, что ли, не было? Дряхлеет старикан».

– А кто это? – ничего не понял Михась. Этот же вопрос читался и на лице пана Хлына.

– Тайных дел мастер, – фыркнул Стефан, – послан лично Богумилом, чтобы за сыночком приглядывал. Беспокоится батька… обо мне. Так, где там твоя застава, говоришь? – подмигнул он наместнику.

– Да недалече, совсем рядышком.

Казаки запрыгнули на коней. Путь подходил к концу.

– А он сыночка-то видел? – усмехнулся Михась, другими глазами разглядывая ехавшего особняком Генуся.

– Может и видел, да не вблизи, слишком мелкая сошка, на это и будем бить. Каменец я, и пусть сомневается.

– Говорил же, глупая затея, – проворчал Михась, – а может убрать его, выдаст ведь нас в Дарницу.

– Если бы хотел выдать, по-тихому это сделал, не открываясь, – задумчиво проговорил Стефан. – А так, что-то ему от меня нужно, а что – поглядим. Да, плевать на него, тут Яворонку штурмом брать придется, вот об чем голова должна болеть. Мне не в гарнизоне, мне в родовом замке яворовых князей сидеть нужно.

У кособокого верстового камня на пригорке гостей встречал цветущий зеленым облаком древний клен. Здравствуй Яворов край!