Текст книги "ПП. Благие намерения (СИ)"
Автор книги: Татьяна Линько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7. «Когда-нибудь я научусь не затягивать с событиями. Но не сейчас»
Гости беспокойно перешептывались. Вопли Фиавара, казалось, обрели плоть и бродили неприкаянно из угла в угол, хотя самого эльфа уже вынесли из зала в полуобморочном от боли состоянии. Но Матильде было наплевать на гостей, она изо всех сил сжимала тонкую руку Оливии и старалась не заплакать. Плечи миссмистера слегка подрагивали. Только что зеница их ока, их хрупкая, веселая, ехидная, нежная и искренняя Дая пролила кровь своего врага жестоким и варварским способом, а потом, не сказав ни слова, вылетела из зала концентрированным сгустком ненависти. И, хоть в ней не было ни капли демонической крови, ее глаза горели пламенем Преисподней, а две сильнейших ведьмы континентальной Европы впали в позорную беспомощность. И что им, черт возьми, теперь делать?
– Вилли, демоничность заразна? – спросила мисс Плам, наблюдая, как невозмутимые сотрудники «Волшебных праздников» оттирают с пола крошечные красные пятнышки. Сервений снял заклинание левитации, и все присутствующие опустились на грешную землю.
Мисс По лишь устало покосилась на подругу.
– Мы виноваты, это факт. Она не станет нас слушать, – шепнула она, думая о том, что охваченная болью и гневом Дая сейчас совсем одна в огромном доме и плевать хотела на уговоры и утешения. Что она сделает? На самом деле, прошло не так много времени, ее еще можно догнать, пока она не перегорела и не ухнула в пучину уныния и горя. Ну, где у нас тут добровольные самоубийцы? Уна рвется в бой, и Тулула О’Брайан с трудом удерживает свою бесшабашную дочь от необдуманных поступков. Берем ее третьей, и…
Стоп. Все это уже было – полгода назад. Утешения, слезы в четыре ручья, чай, сладости, Барселона, бары, клубы, сопливые фильмы, мотоциклы, медитации на вершине Фудзиямы… Временные меры, как показала практика. Нужно новое лицо и свежий подход.
Взгляды двух ведьм скрестились на пораженном не меньше других Ерше. Оборотень почуял неладное, но сбежать не успел – женские руки подхватили его с двух сторон и без лишних церемоний вышвырнули в коридор, где скрылась Даянира, а для надежности заперли дверь двумя щелчками пальцев. Тот оказанной чести не оценил и возмущенно заорал:
– Я туда не пойду! Там страшно, а я слишком молод, чтобы умирать!
– Не драматизируй! – ответила мисс По, с сомнением поглядывая на трясущуюся дверь, – Найти, успокоить, привести обратно – что сложного?!
– Да почему я-то?!
Мисс Плам надоело препираться, и она ехидно припечатала парня, сопроводив слова вполне материальным пинком под зад:
– Потому что в такие моменты девочке нужен мужчина!
* * *
Где я, черт возьми? Кровать. Ширма. Ковер. Моя комната. Все красное и желтое, горячее, душное и тесное. Какого хрена я здесь забыла?!
В руке что-то холодное. Кольцо. Кольцо со свежей кровью. Гадость. И – мало. Побрякушка улетела куда-то в угол, как ненужный хлам.
Я не разозлилась, нет. Осатанела – вот правильное слово, до гортанного рычания и кровавых аллигаторов в глазах. Хотелось вцепиться в кого-нибудь зубами. Хотелось поджечь Вайлендар с четырех сторон и с удовлетворением Нерона любоваться заревом пожара. Хотелось вернуться и вырвать другой, куда более интимный пирсинг из тела этого остроухого урода.
Вернуться и добить!
Око за око, а раз в сердце боли нет, тело за все заплатит с лихвой!
Моему решительному возвращению помешал застывший в дверном проеме Ерш. Он был… в общем-то, спокоен, но предельно собран. Казалось, он не совсем понимает, что занесло его в эту обитель гнева.
– Уйди! – прорычала я, безуспешно пытаясь протиснуться мимо оборотня. Ноль эмоций.
– Пошел вон! – окончательно взбесилась я и пнула его в коленную чашечку.
Не знаю, как он это сделал, но в следующую секунду я оказалась на матрасе, лицом в подушку и со скрученными за спиной руками. Прическа растрепалась, подол платья задрался, туфли разлетелись по разным углам. Без церемоний и переговоров меня закатали в одеяло, как гигантскую шаурму, и я просто обезумела. Я орала, брыкалась, выворачивалась, пыталась укусить сковавшие меня руки, хоть от ярости не видела ничего, кроме красных и желтых всполохов. Не помогло. Ерш ловко снял с себя ремень, перетянул верхнюю часть моего матерчатого саркофага, потом повторил операцию, использовав пояс от моего халата, и с чувством выполненного долга уселся сверху. Я не могла пошевелить и пальцем, только хрипло вопила, не в силах даже нормально заплакать. Я умирала от унижения.
Я открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд на оборотне. Ни жалости, ни сочувствия, ни осуждения – как санитар в психбольнице. Рубашка порвана в двух местах, на жилетке не хватает пуговиц, а под левым глазом медленно наливается синевой солидный фонарь. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не влепить мне пощечину для скорейшего «выздоровления».
– Ты – страшный человек, – вдруг сказал Ерш, – Как в такой мелочи может быть столько злобы?
Я почувствовала себя донельзя грязной и дикой. Стыдно. Даже так… СТЫДНО. Вспомнилось все: кольцо, рывок, кровь, крик. Рвущаяся плоть под моими пальцами. Это – я?
– Меня тошнит, – буркнула я, но оборотень не обратил на меня никакого внимания.
Это дикое существо – я? Эта жестокая тварь с глазами нежити?
Докатилась?…
Рыдания резко сошли на нет, каждая мышца болезненно расслабилась. Секунда за секундой, капля за каплей… Кипящий яд вытекал из отравленной души, оставляя после себя только холодный камень. Теперь – точно все. Все равно. Я устало откинула голову, почти радуясь этому чувственному онемению.
Два легких шлепка по щекам выдернули меня в суровую реальность.
– С возвращением! – язвительно поздравил меня Ерш, – Прекрати думать об этом. Я бы вообще разорвал его на тряпки.
Теперь в его светло-серых глазах читалось легкое раздражение, тень сочувствия, слабое беспокойство… и никакого понятия о моей беде!
– Иди к лешему! – огрызнулась я, почувствовав какие-то слабые отголоски злости.
– Бегу и спотыкаюсь. Только сначала ты вернешься со мной на бал, а то меня твои тетки загрызут.
– Ни за что! Мне там делать нечего.
– Есть чего! – оборотень глубоко и печально вздохнул, – Вот тебе предсказание на ближайшее будущее: сейчас я тебя развяжу, ты умоешься, причешешься, найдешь мне новую рубашку – вести себя при этом будешь приветливо и непринужденно – и мы вместе вернемся на бал. Там ты извинишься перед гостями, выпьешь пунша, покатаешься на кэльпи, станцуешь голяком, если тебе от этого станет лучше… А потом мы раздобудем бутылку коньяка, раздавим ее на двоих, и ты расскажешь мне всю эту историю от начала до развязки. Поплачешь. Покричишь. Тебе полегчает, и мне геморроя меньше. Отличный план?
Я неожиданно для самой себя фыркнула. Какие нынче напористые оборотни пошли, и ведь не отстанет – вцепится, как бульдог, и будет повсюду таскаться за мной.
– Ладно, – согласилась я, игнорируя ноющую боль в груди, – Отличный план.
– Договорились, – Ерш слез с меня и стал быстро развязывать узлы, – Но психиатр из меня хреновый, я только слушать умею.
– Ничего, мне хватит.
А что, у меня был выбор?
* * *
Первыми, как и ожидалось, бал покинули вампиры. Не потому, что испугались или преисполнились презрения – в конце концов, не им, закостенелым староверам[36]36
Собственно, любой нормальный вампир, пьющий человеческую кровь и не ведущийся на пропаганду модного нынче движения нуэвов… Чего? А, нуэвы – типа наших «зеленых», ходят с тоскливыми рожами и продвигают идеи вроде «Презрей биологический императив! Люди – основа, а не пища! Поддержи пищевую эволюцию!». Короче – мрак, но мрак популярный. Чего, главное, бузят? Людей-то давно никто не убивает, так… пошаливают. (из личных наблюдений мисс Плам)
[Закрыть], осуждать других за жажду насилия. Но кровь древнего народа, такая свежая, редкая и деликатесная, разбудила в более молодых вампирах с трудом сдерживаемую жажду, и Старейшина Наладер с судьей Иравэром стали притягивать излишне плотоядные взгляды, так что Джереми Грейв поспешил, от греха подальше, подать сородичам пример. На прощание он заверил хозяек бала в вечной дружбе и вручил маленький пергаментный свиток с вычурной печатью из черного воска.
– Это приглашение на Искариотову всенощную[37]37
Вампирский национальный праздник. Лет сто как обходится без жертв, что повлияло на колорит, но добавило событию популярности в узком кругу особо повернутых клыкоманов.
[Закрыть] в одном из моих замков, – лучась непонятной гордостью, пояснил вампир, – Для вашей племянницы.
Мисс Плам вежливо попрощалась, дождалась, пока последний кровосос не скроется за двустворчатой дверью и, не удержавшись, засмеялась. Кажется, за репутацию дочери переживать не стоит – не каждый день человек получает приглашение на кровавую оргию в стиле «белое лучше не надевать». Оливия тоже оценила чувство юмора старого клыкастого друга и предложила повесить пергамент на кухне, на почетном месте между их СлавМАковскими дипломами артефакторов-дешифровщиков, прямо над запретительным письмом от царя Хкагака из змеиной кожи с угрозами и следами когтей.
Что-то Ерша давно не видно.
На эльфов было страшно смотреть. Получив такой сокрушительный удар по чести и достоинству всего их рода, Наладер и судья-новичок сейчас находились в вынужденном медитативном простое – неподвижно замерли, выпучив глаза и синхронно вдыхая-выдыхая, дабы не отправиться в обморок вслед за сородичем. Большинство испанцев покинули театр боевых действий по-английски, на прощание засыпав пол алыми розами. Типа, извинились. Только разъяренный бестактностью членов своего ковена идальго Рамирес да Диего остались рядом с полусестрами По-Плам, всеми силами показывая, что никто не идеален.
– Прекрасные сеньоры, не стоит так переживать, – испанский глава приобнял за плечи обеих тетушек, – Если бы ваша племянница сама не унизила этого бесчестного мерзавца, мы сделали бы это за нее, и уж поверьте – он бы сильно пожалел, что не сдох где-нибудь в канаве задолго до этой ночи. Однако, ваш мохнатый друг задерживается?
– Уверена, с ним все в порядке, – совсем не уверенным тоном заявила мисс Плам, сунула в рот половину припрятанной Фиги Пофигизма и стала дожидаться эффекта, вторую по-братски протянув подруге. Уна нервно прохаживалась по залу; семейство Матильды увлекло хозяек вечера за собой, Ириена дала сигнал домовым, и оркестр снова заиграл, на этот раз «I’ll see it through». Атмосфера праздника понемногу отвоевывала позиции, благо никто из оставшихся гостей и не думал расстраиваться из-за произошедшего.
– Праздник без драки – не праздник вовсе, – Томдом, сын Брамбума, широко улыбаясь щербатым ртом, вручил Матильде богато украшенный аметистами рог, – Вот, чуть не забыл. Да будет чаша твоя всегда полной, или что там положено говорить?
Именинница непонимающе повертела в руках диковинный сосуд, до краев наполненный чистейшим грузинским коньяком[38]38
Поскольку Плам сейчас явно не в состоянии оценить подарок по достоинству, это сделает автор. Такие артефактные кубки никогда – никогда! – не пустеют, сколько ни пей – так полным и останется.
[Закрыть].
– Эм-м? – обозначила она вопрос.
– День рождения. Праздник. Подарки, – деликатно напомнила Ириена, схватила за руку Сервения и повела танцевать, царственно игнорируя слабое сопротивление мужа.
– Ой. Спасибо, – мисс Плам почтительно положила редкий и очень полезный дар на один из столиков, – Разве не странно – веселиться, когда у ребенка такое горе?
– От нашей скорби ей точно легче не станет, – присоединился к беседе валькирид Водан.
– Не переживай ты так за ребенка, – самый старый из гномов, Фомбум, взирал на всех с высоты внушительного жизненного опыта, что не так-то просто сделать, если в тебе всего четыре фута росту, – Не девчонка – кремень, настоящая гномка! Об нее любое горе сломает зубы!
– Давайте лучше покажем, что мы все ее поддерживаем, – креативно предложила молодая оракул Бовали, отлепившись от Ситри под строгим взглядом своей слушательницы. Остальные члены ковена Буревестницы последовали за ней, на ходу надевая одежду, а покинутый демон воспользовался передышкой, чтобы подобраться поближе к мисс По. Остальные представители его расы давно испарились, не желая попасть под горячую руку непредсказуемых ведьм.
– «Нужна деревня»[39]39
Английская поговорка «It takes a village to raise a child» (Чтобы вырастить ребенка, нужна целая деревня)
[Закрыть]? – улыбнулась Тулула О’Брайан, – Идея хороша, но что мы можем сделать?
Обсуждение приобрело характер лесного пожара. Каждый стремился внести свою лепту.
– В некоторых африканских племенах принято танцевать, пока вся печаль не уйдет в землю, – предложила Элайя, безмятежно повиснув на плече слушателя Вормана.
– У нас в таких случаях поют, – намекнул один из прекраснооких кэльпи.
– Мы устраиваем кулачные бои, – Альрик, наконец, поймал психующую Уну и надежно прижал к себе. Та немного потрепыхалась и мудро решила в дальнейшем переживать кризис лучшей подруги молча и неподвижно.
– А мы пьем, – влез Бомфом с словил воспитательный подзатыльник от отца.
– Лучший выход, – поддержал гнома Рейм.
– Ничто не заживляет сердечные раны так, как почти смертельная доза алкоголя, – одобрил Кимшинский.
– Все сразу, и симпатичного мужчину под бок, – белокурая Виви, хоть и опиралась на жнецов, говорила громко и четко, – Для рыданий в жилетку.
Она рассеянно чмокнула губами и скормила Рыб-Баюну корзиночку с икрой.
Хозяйки вечера оказались слегка на периферии, без возможности даже вставить слово. Мисс Плам флегматично думала о том, что друзья – страшная сила, а Оливия, будучи из тех, кто предпочитает страдать в тишине и одиночестве, пришла в откровенный ужас, представив, как эта орава набрасывается на бедную девочку с радикальными способами утешения.
Мисс По взяла Матильду за руку, чувствуя себя печальной коровкой в центре урагана. Му-у… Кто-то легонько коснулся плеча мисс Плам, и она почти не удивилась, увидев судью Иравэра. Он был так бледен, что почти светился в полумраке, но держался молодцом.
– Великолепная Матильда, Прекрасная Оливия, могу ли я узнать, куда отнесли нашего… как ни прискорбно, сородича? – спросил он, глядя имениннице прямо в глаза. Та мысленно поставила ему плюс.
– В лаборатории, за ним присматривает Сергей Вольфович, – ответила она, – Если желаете, Вениамин проводит вас к нему прямо сейчас.
– Был бы бесконечно признателен за это, – эльф выпрямил спину и шумно выдохнул, – Мы должны как можно скорее доставить его в Вайлендар, на суд Собрания.
– Счастливого пути, – холодно пожелала мисс По и отправилась на поиски Веника, хотя достаточно было просто позвать.
– Не осуждайте… никого из нас, – Матильда устало вынула из прически два эбонитовых гребня, волна темно-русых волос мягко легла на плечи. Иравэр чуть покраснел.
– Что ты, никто не смеет… осуждать, – ух ты, кончики ушей порозовели.
– Пожалуйста, сообщите нам решение Собрания как можно скорее, и передайте, что отныне Фиавару из рода Серебряной Стрелы под страхом смерти запрещено появляться в этом доме и встречаться с нашей дочерью.
– Разумеется, – склонил голову судья, – Однако, сомневаюсь, что у него будет возможность появляться где-либо, кроме тюрьмы.
– Вы, эльфы, только обещаете. Данное вами слово стоит меньше, чем пыль.
– Нет! – перебил Иравэр и покраснел еще больше, устыдившись своей грубости, – Я виноват перед тобой, Великолепная Матильда, и перед твоей дочерью. Это я настоял на том, чтобы дать Фиавару шанс, я убедил Собрание следовать законам эльфов. Мне очень жаль.
Да. Ей тоже.
– Вам есть за что извиняться, судья, – жестко заговорила мисс Плам после длинной паузы, – Тяжесть ошибки неоспорима.
– Да, – Иравэр сжал челюсти. Боги, новичок еще, совсем мира не знает.
– Вы собираетесь повторить ее в будущем? – спросила ведьма.
– Разумеется, нет.
– Тогда нет смысла и дальше хранить эту историю в наших сердцах, – Матильда смягчила взгляд и протянула эльфу руку, – Дом По-Плам прощает вас, Иравэр из рода Лунного Камня. Ступайте с миром.
Судья коснулся прохладными губами пальцев мисс Плам и вдруг улыбнулся, в мгновение ока став гораздо симпатичнее.
– Спасибо, – тихо, но очень искренне сказал он.
Вскоре подошел и расстроенный Наладер, коротко попрощался, и эльфы исчезли в золотистой вспышке портала. Наконец-то.
Тетушки как-то пропустили момент, когда гости пришли к общему решению и начали действовать. Столы с едой отодвинулись еще дальше от центра, все шторы на окнах распахнулись, а куполообразная крыша зала стала медленно раскрываться, как в обсерватории, впуская холодный одесский ветер. Мисс Плам попробовала на вкус это дуновение зимнего воздуха и почувствовала, что, в принципе, готова ко всему.
А потом «все» влетело вперед головой в двери зала.
* * *
Ну конечно, я подслушивала. На то, чтобы привести себя в порядок после состояния гигантского бурито и найти новую рубашку для Ерша, ушло возмутительно мало времени, и я еще долго топталась возле заднего входа, не решаясь предстать перед теми, кого наверняка ужасно расстроила. Потом приоткрыла дверь и решила, что подожду еще немного, ножки болят, да и слышимость тут отличная… Ерш только мешает, так и маячит с укоризненным видом.
А еще я до кишечной дрожи боялась, что при виде хоть одного острого эльфийского уха огненное чудовище снова поднимет голову и победно зарычит.
Я слушала, и мне становилось только хуже. НИКТО не осуждал меня, НИКТО не считал, что я перешла грань – даже эльфы, эти стерильные рыцари хороших манер и накрахмаленных рубашек. Но разве нормальные женщины поступают так, когда речь не идет о жизни и смерти? Сердце ноет… Одна мысль об остроухих – и перед глазами встает лицо Фиавара, искаженное болью. Именно такой я ее и запомню, мою первую и единственную любовь, которой никогда не существовало.
Когда Наладер и судья-новичок покинули зал, я аккуратно прикрыла дверь и побрела обратно в свою комнату.
– Куда? – Ерш схватил меня за подол платья и дернул обратно, чуть не опрокинув вверх тормашками.
– Отстань, – буркнула я, не начиная драку.
Вместо препирательств подлый оборотень цапнул меня за шею, пинком распахнул дверь и запустил меня в зал, как маленькую зеленую ракету. Хоть пендаль вдогонку не отвесил, и то спасибо.
Я неловко пробежала несколько метров и замерла посреди танцпола, как перепуганная мышь. Все – ну абсолютно все! – смотрели на меня.
– Дая! – Уна проявила чудеса ловкости, выскользнула из крепких объятий валькирида Альрика и порывисто обняла меня, – Гадкая засранка, не смей больше так убегать!
Я рассеянно обняла подругу. Так тепло и спокойно, не разжимать бы никогда руки, но есть еще насущные дела. Я повернулась ко всем присутствующим, отыскала обеих тетушек и громко, пока не растеряла решимость, сказала:
– Дорогие друзья, родные и близкие! Я от всей души прошу прощения за свою недостойную выходку и обещаю, что больше такое не повторится!
Я ожидала чего угодно – но не такого хорового фырканья!
– Даянира, ты все-таки идиотка! – заржала Уна. Остальные выражались менее непосредственно.
– Ну что ты, как эльфа, в самом деле, – старый Фомбум похлопал меня по плечу так, что я чуть не заработала жестокий сколиоз.
– Он заслужил, – Элайя протянула мне кусочек лимонного тортика, – Горевать не о чем.
Даже белобрысая Виви вставила пять копеек.
– Это проходит, – разумно сказала она, и дыхание Зеленого Змия не могло испортить впечатление, – Поверь ветерану батальона «Разбитых сердец»!
Она громко икнула и рухнула на вовремя подставленные руки Рейма.
– Спеклась, – констатировал жнец и перекинул бесчувственное тело на плечо, – А ты не парься. Только дергать надо было за шары.
Так бы я и утонула в океане нежности и понимания, если бы «спасатели Малибу» в лице мисс Плам и мисс По не отбуксировали меня обратно в коридор. О, кажется, на что хотела, на то и налетела. Кто, как не они, знает меня лучше, чем я сама? Кто, как не они, может сказать мне без тени сомнения, что я…
Чудовище.
– Только один вопрос, – проговорила Оливия, сложив руки на груди в защитном жесте, – Тебе понравилось?
Матильда грызла ноготь. Я вспомнила холод кольца в моей руке.
– Нет, – уверенно ответила я, – Ни капельки.
– Моя бедная девочка, – мисс Плам обняла меня, миссмистер присоединилась, и вся любовь мира легла к моим ногам.
– Но если ты еще раз так нас напугаешь, – пригрозила именинница, – я выпорю тебя вот этими руками!
– Я добавлю! – поддержала мисс По.
– И никакого сладкого целый год! – хлюпнула я носом, – Можно я вернусь к себе?
– Обалдела? – округлила глаза мисс Плам, – Народ настроился, только тебя ждут, хочешь их разочаровать? Есть более простые способы самоубийства.
Вот, влипла.
– А не нужно было устраивать сцену, – Оливия решительно вывела меня обратно в зал и отдала на растерзание сочувствующей толпе. Меня обступили со всех сторон без единого слова, напугав едва не до икоты. Как-то незаметно я оказалась в центре зала, рядом бесшумно возникли оба кэльпи, их холодные руки обвились вокруг моей талии, а бездонные глаза обратились к ночному небу, отражая свет далеких звезд. Я впала в инертное состояние, хотя очень хотелось выдать что-нибудь вроде «Э-э?» – уж больно загадочные приготовления… собственно, к чему?
И тут кэльпи запели.
Не знаю, сколько длилась эта нота чистого счастья. Возможно, века, или меньше мгновения, но, когда она закончилась, я плакала, как ребенок. Никто не поет так, как они, даже пресловутые сирены признают первенство голоса за детьми рек, несмотря на их краткий век. Даже суровые гномы, как правило обладающие чувствительностью булыжника, смущенно прятали красные глаза. Я крепко обняла обоих кэльпи.
– Спасибо, – прошептала я не столько губами, сколько всей душой. Конечно, подарок предназначался мисс Плам, но в итоге осчастливлены были все.
Потом было многое. Мы танцевали ирландский степ и водили хороводы под звездами, играли в догонялки в клубах дыма, а в серый час между Волком и Собакой в Одессе, общими усилиями ирландцев, пошел снег, по-рождественски крупный и нарядный. Я не заметила, как откланялся Ситри с бесчувственным телом белокурой Виви на руках, как усталые оракулы извинились перед именинницей и вернулись в свои комнаты вместе со слушателями… Зато Уна в объятьях Альрика попадалась мне с завидной регулярностью – ирландка выполняла долг лучшей подруги, а валькирид следовал за ней, как привязанный. Симпатичная, однако, получилась парочка – нечасто встретишь мужчину, на фоне которого такая девушка выглядит хрупкой феей.
Как ни хорошо было со всеми, а усталость взяла свое, и, когда поредевшая, но по-прежнему шумная компания отправилась встречать рассвет, я решила остаться дома и лишь проводила глазами стремительно исчезающую в метели вереницу расписных саней с впряженными в них тройками белых лошадок под озорной звон серебряных бубенцов. На боках народного транспорта почему-то красовались красные китайские драконы.
В опустевшем зале стало очень тихо, даже оркестр, Нафиус и фамильяры отправились в загул вместе со всеми. Теперь будут до самого утра колесить по городу, подбирая редких (в такой-то час!) прохожих и порождая новую волну городских легенд, если вообще не поскачут прямиком до самого Урала. Какой русский не любит быстрой езды? Только мертвый русский!
Я сняла туфли и прошлась по тонкому слою снега на мраморном полу. Крыша медленно возвращалась на свое место, но все равно было довольно прохладно, спина и голые руки покрылись мурашками, а кончик носа покраснел. Но холод снаружи волновал меня гораздо меньше, чем противное сосущее чувство внутри. Усилия друзей не дали мне свалиться в бездну сегодня, однако рано или поздно я встречусь со своей потерей лицом к лицу, и тогда кто-то из нас ляжет на два метра под землю. Боги, только бы не стать одной из тех, кого я всегда презирала – сопливой девчонкой с навыком бесконечного нытья, точкой в пересечении юношеского максимализма и гормональной нестабильности! Я грустно улыбнулась.
Взрослые девочки сами справляются со своими бедами.
Сзади раздался деликатный кашель. Да, Ерш ведь тоже остался, отговорившись тем, что за ним все еще «хвост». Он сидел прямо на одном из столиков и поглощал остатки угощения – бутерброды, крошечные корзиночки с икрой и забавными салатами, спринг-роллы… Вот проглот. Почему я не могу так же наслаждаться моментом, хотя мои проблемы и близко не так велики, как у этого парня? Стыд мне и позор, но стоило только взглянуть на эту довольную рожу – тут же появлялось желание взвалить на него еще и мои беды. Наверное, мужчины устроены проще, как черепахи – что не кинешь, от панциря отлетает.
К тому же, он сам предлагал.
– Ёршик? – кинула я пробный камень.
Оборотень подавился канапе.
– М-мы? – возмущенно потребовал он разъяснений.
– А не хлопнуть ли нам по рюмашке, Ёршик? – не устрашилась я.
– Хлопнуть, – согласился парень, откашлявшись, – Только не называй меня Ёршиком.
– Хорошо, Ёршик, – я подошла к оборотню, выдернула из-под его зада гномий рог, открутила широкую крышку и принюхалась, – О, это сгодится! Закуску организуй.
Ерш буркнул что-то про неслыханную наглость, но поручение выполнил. При виде огромного подноса с несколькими видами сыра, горой фруктов и бессчетным количеством маслин я поняла, что такую терапию не переживу.
Пятнадцать минут спустя я рассказывала оборотню обстоятельства моей сердечной драмы, сидя на ковре у камина в гостиной третьего этажа. На моих коленях устроился Броми, и в особенно болезненные моменты я прижимала бульдога к груди, как плюшевого медведя. Что уж говорить, история моя проста, как пастушья песенка: встреча, любовь с первого взгляда, месяц тайных ухаживаний, ночь телесного воссоединения и…
– Я неделю ждала официального предложения – ну, знаешь, как у эльфов положено в таких случаях, – бубнила я, стараясь не драматизировать, – А Фиавар как в воду канул. Я думала, он готовит что-то грандиозное к нашей помолвке, потом заволновалась, в итоге рассказала все тетушкам, а они связались с главой рода Серебряной Стрелы. Тут-то и выяснилось, что он уже женат. На младшей дочери Старейшины Наладера. Скандал был – до небес, разбирательства, суды… Нам тогда отдали на откуп треть его родовых земель…
Я в очередной раз отхлебнула из рога – отличная вещь, надо будет поблагодарить гномов – и вцепилась зубами в дольку лимона.
– А теперь оказывается, что… не было ничего. Глюк. Обман чувства.
Ерш внимательно слушал, не забывая подъедать сырную нарезку. Потом, когда я надолго замолчала, решил спросить:
– Тебе же, вроде, от этого полегчать должно? Что не ты дура, а он подлец?
Я поморщилась.
– Дело-то даже не в нем, – ой, пол качается, прилягу-ка я, – А во мне. Если я его не любила, значит – вообще никогда не любила.
– Велика беда, – фыркнул оборотень, – Тот еще геморрой.
– А как же верность до гроба и безграничное счастье?
– Хрень.
От такого цинизма мне стало холодно.
– Я тебе не верю, – шепот получился совершенно неубедительным, – Но, возможно, я не могу любить. Я ведь всем давала шанс. Знаешь, как бывает…Может, нужно узнать друг друга поближе, притереться… Только время теряла. За одного ворлока, Андрия, чуть замуж не вышла, он со мной, как с королевой обращался. Думала: ну и что, что не люблю? Он надежный. Умный. Красивый. Во мне души не чает. Я буду с ним счастлива. А потом… Фиавар, и я подумала – раз могу, зачем мне полумеры? Даже после всего… Андрий до сих пор предлагает, насто-о-ойчивый… А я – ни в какую. Могу – значит, будет еще. А оказалось… не могу…
– Ты несешь какой-то бред, – Ерш сделал богатырский глоток, – Ну, не любила, тоже мне, беда… вешаться теперь, что ли?
– Нет, – я помотала головой, и мир закружился в темпе карусели-тошнилки, – Найду Андрия и скажу ему «Да»! Прямо сейчас!
Я, как была, на четвереньках рванула к двери, но могучая ладонь оборотня ткнула меня лицом в ковер.
– Горячку не пори, – отрезал парень, – какая муха тебя в зад укусила?
– Нельзя – ой! – терять ни минуты! – я трепыхалась, как пришпиленная булавкой моль, – Столько времени – коту под хвост! Буду привередничать – вообще останусь одна!
– Да иди ты к лешему! – вдруг вызверился оборотень, и я обрела желанную свободу, – Дура ты! У тебя семья, которая любого в клочья порвет, друзья, каких еще поискать – чё тебе еще надо?! Нервы трепать некому?! Хочешь – вали замуж, да хоть в монашки иди, но я не собираюсь сидеть тут и выслушивать это дерьмо от той, что никогда в жизни не была одна!!!
Упс, кому-то прищемило хвост. Кажется, моя теория черепашьего панциря была сокрушительно опровергнута. Я заморгала и стала безудержно икать.
– Хочешь – ик! – об этом поговорить? – серьезно предложила я.
– Нет, – рыкнул Ерш и набычился, – Женщины, блин… Есть любовь – слезы, нет любви – истерика, не обращает внимания – козел, обращает – маньяк, не делает первые шаги – не мужик, делает – бежать от него на край света… Когда хоть одна женщина поймет, что ей нужно, на Земле передохнет вся живность, включая тараканов! И тебя тут заело – время, время… Что тебе время, ты же ведьма!
Бум! В самое сердце!
Я надрывно вздохнула и приложилась к рогу с такой целеустремленностью, что даже до пьяного оборотня дошло.
– Глупость сказал? – буркнул он.
– Ик! – ага!
– Большую?
– Очень.
– Звиняй.
– Хреновый из тебя – ик! – психолог.
– Знаю. Расскажешь?
– Не-а.
Один-один. Два дебила у камина
Дали больно в нос друг другу,
Их обиженные спины
Развернулись полукругом.
– Спать пойдем? – предложил Ерш.
– Угу, только… – я шустро поползла в свою комнату, оттуда – в ванную, где меня долго и самозабвенно рвало. А кто держал мои волосы? Правильно – хвостатый нянь!
