Текст книги "ПП. Благие намерения (СИ)"

Автор книги: Татьяна Линько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Парень напрягся и как-то деревянно кивнул.

– Кто? – прохрипел он, словно у него внезапно пересохло в горле.

– Все, дорогой. Все до единого.

* * *

Ерш сидел в ванной уже полчаса, заперев дверь и не издавая ни звука.

– Может, он там заснул? – с какой-то слабоумной наивностью предположила я.

– Как? Обняв унитаз для надежности? – мисс По беспокойно ходила по комнате, скрестив тонкие руки на груди. Она только что вернулась, с ее волос стекала вода, так что непонятно, кого именно купали – адскую лошадку или саму тетушку.

– Вы же не думаете, что он сотворит какую-нибудь глупость? – осторожно спросила Матильда и покосилась на дядьку Кимша.

– Чего зыркаешь? – мгновенно ощетинился тот, – В моих списках его нет.

Нас это мало успокоило. Честно говоря, мне еще долго будут видеться в кошмарах посеревшее лицо и остекленевшие глаза оборотня. Он даже не сказал ничего – просто встал, молча пошел в мою комнату и заперся в ванной. И даже сострадательная мисс Плам не стала его останавливать. «Мальчику нужна минутка одиночества».

Сорок минут.

– С меня хватит, – Оливия резко развернулась и почти нежно постучала в дверь, – Ерш, солнышко, выйди, пожалуйста. Мы волнуемся.

Тишина.

– Если ты там режешь вены, мы очень расстроимся.

Ну, просто сама тактичность.

– Ерш, пожалуйста. Хоть подай знак, что ты там живой.

Пауза. Неохотно щелкнул замок, но дверь не открылась. Сердечное приглашение, ничего не скажешь. Тетушки синхронно направились к ванной.

– Нет! – остановила я их, – Лучше я, вы его пугаете.

– Больно надо, – фыркнула мисс По и щелчком пальцев высушила на себе халат и волосы, – Я понимаю – кошек с деревьев снимать, или заблудшего барабашку из дымохода вытаскивать, но выкуривать депрессивных оборотней из замкнутых пространств… Нет уж, увольте!

Я тихонько вошла в ванную, на всякий случай не делая резких движений. Ерш, по пояс голый, задумчиво рассматривал душевого гаргойля – зубастую жабу с выпученными, как у Громозеки, глазами.

– Как эта штука работает? – спросил оборотень, продолжая стоять ко мне спиной, его голос звучал удивительно спокойно, – Десять минут уже мучаюсь – глаза крутятся, а вода не идет.

– Их не крутить надо, а нажимать. Левый – горячая, правый – холодная, – я в любой момент ожидала срыва.

Ерш включил воду и почти довольно хмыкнул. Без одежды он казался мощнее, спина широкая и безволосая, руки мускулистые, но не слишком. На правой лопатке легкомысленная татуировка – русалка с обнаженной грудью. Не какая-то там банальная баба с хвостом, а настоящая мэрроу[16]16
  Ирландская русалка. Мэрроу, потерявшая свой колпак, не может вернуться в море.


[Закрыть] в красном колпаке, выполненная умело и филигранно. На шее поблескивала цепочка с камнем.

– А это зачем? – Ерш ткнул пальцем в жизнерадостно желтого резинового утенка, – Детский сад, штаны на лямках?

– Он крякает, когда вода слишком горячая. Слушай…

– Я в порядке, – он наконец повернулся ко мне, и стали видны большой синяк на груди и три глубоких царапины на животе, – Меня не нужно утешать, успокаивать, ходить вокруг меня на цыпочках.

Глаза у него были красные, но в целом абсолютно нормальные. Если где-то за этим умным лбом и притаилась змея-истерика, ее держали железной хваткой.

– Поверю на слово, но глаз не спущу, – сдалась я.

– Не нужно. Я ожидал чего-то подобного. Даже так – знал, просто не подозревал, что еще на что-то надеюсь. Пожалуйста, хоть ты не обращайся со мной, как с ребенком!

– Ха! Ты слышал это, резиновый утенок? Кто-то проявляет характер, раскупорил мужественность и резко стал суровым воином! Так вот, дорогуша – поздняк метаться.

Ерш фыркнул и плеснул в меня водой, я с визгом выскочила из ванной и облегченно выдохнула. Он в порядке, уж настолько, насколько возможно. Остальное приложится.

– Полагаю, инцидент исперчен? – мисс По сосредоточенно подпиливала ногти, – Вот и хорошо.

– Говорил же – в списках нет, – дядька Кимш решительно направился в гостиную, – А не хлопнуть ли нам по рюмашке?

– Хлопнуть, обязательно хлопнуть, – согласилась Матильда и аккуратно вручила мне мужской халат веселой расцветки «я сбежал из психбольницы» и белую хлопковую пижаму, – Пусть пока наденет это, утром отведешь его в костюмерную. Старую одежду выкинь, а лучше сожги, и он пусть присутствует. Мы с Кимшем еще поработаем с датами, сопоставим запахи, но что-то конкретное можно будет сказать только завтра.

– Я провела пару тестов со слепком камня, пока реагирует как артефакт, – добавила Оливия, – Понадобится некоторое время на сборы, так что проверку успею завершить.

После слова «сборы» я уже мало что слышала.

– Мы едем в Карпаты?

– Мы едем в Карпаты, – хором подтвердили тетушки.

– Ладно, мелочь, – снова вклинился Кимшинский, явно страдая от жажды «огненной воды», – Мы – бухать, ты – спать. Услышишь сирены, вопли и непотребное ржание – не обращай внимания. Задрожит земля и разверзнутся небеса – так и быть, разрешаю паниковать. Только немного.

Я в очередной раз зевнула и беззаботно махнула на жнеца рукой. Три плошки перца съем, если Матильда позволит ему напиться, не промариновав как следует работой. Потом будет совместное распивание настоящего ирландского «Бэйлиза», эльфийского вина, крепкого бельгийского пива, а в случае Оливии – черешневого компота…долгие разговоры на темы, недоступные психически здоровому человеческому разуму… А когда к теплой компании присоединится Рейм, начнется форменный дебош с песнями во все горло, танцами на улицах Одессы, головокружительными полетами над морем, беззлобными шутками над поздними прохожими, возможно, даже небольшой войнушкой с древней одесской нечистью, которой «жемчужина» полна по сей день. В общем, веселье.

Пока Ерш плескался в ванной, я переоделась в длинную ночную рубашку, разожгла камин и, поминутно чертыхаясь, расчесала волосы. Достала из прикроватной тумбочки тяжелую каменную чашу, аккуратно развернула сверток с вальгаллской лавандой, выбрала несколько веточек и пальцами раскрошила их в молочно-белое зелье. Жидкость постепенно стала прозрачно-изумрудной, на дне сосуда стали угадываться очертания двух браслетов. «К утру должно настояться», – удовлетворенно подумала я и спрятала чашу обратно, стараясь не расплескать драгоценное зелье.

Ерш вышел из ванной, обмотанный моим зеленым полотенцем. Синяк на груди заметно выцвел, от парня пахло моим шампунем и, совсем чуть-чуть, псиной. Он принял из моих рук халат с таким видом, словно я посвящала его в рыцари, и скрылся за ширмой, а я тем временем собрала его одежду, проверила карманы, вытащила ключи от машины с брелком «BMW» и немного денег. Ни зимней куртки, ни шарфа, ни перчаток. Наверное, мешали передвижениям. Я дождалась, пока одетый оборотень выйдет из-за ширмы, и очень медленно, глядя ему в глаза, бросила в огонь тонкий бордовый свитер. За ним последовала некогда белая, вся в разводах пота и крови, футболка. Они горели весело и ярко.

Надо отдать должное Ершу – он не стал вопить, возмущаться, отбирать бесценное барахло. Только нервно дернул челюстью и спросил:

– Жечь-то зачем?

– Во-первых, они уже не подлежат восстановлению, – я подумала, стоит ли разрезать замшевый пиджак, плюнула и швырнула его в камин целиком, – Во-вторых, вещи – это концентрат дурного воспоминания, без которого тебе станет немного легче. А в-третьих, на них налипло столько страха, сомнений, отчаянья и темной магии, что только огнем и очистишь.

Ерш молча взял кочергу и пошерудил в камине. Упрямый пиджак все никак не желал загораться, только медленно тлел и чадил вонючим дымом, а нужно было еще сжечь джинсы, ботинки и исподнее.

– Так дело не пойдет, – я сбегала на кухню и принесла недовольного жар-кота, с трудом держа зверюгу на вытянутых руках, чтобы не спалить сорочку. Пушистик немного поупрямился, недовольно пошкрябал лапой останки пиджака и, явно делая нам обоим бо-о-ольшущее одолжение, громко замурлыкал. Непокорная одежка вспыхнула с энтузиазмом религиозного фанатика, и мы с Ершем быстро побросали остатки плохого воспоминания в очищающее пламя.

– А ходить я в чем буду? – очень спокойно спросил оборотень, когда от одежды осталась лишь кучка пепла, а кот вернулся на кухню. У него был вид, как у ослика Иа в самые депрессивные моменты мультяшной жизни.

– Завтра что-нибудь подберем, – я пошлепала в ванную, умылась, почистила зубы и почувствовала себя почти человеком. Ерш все это время просидел у камина, задумчиво высматривая в причудливых узорах пепла если не смысл жизни, то что-то равное ему по значимости.

– Спокойной ночи, – я выключила свет и с разбегу нырнула в кровать. Чистые простыни, мягкая подушка, теплое одеяло… Благодать!

– Диана, – тихим детским голосом позвал Ерш, – у меня матрас замерз.

– Чего?! – подскочила я и включила свет. И впрямь – весь матрас в белом инее, и по краям одеяла тянется блестящая окантовка.

– Да чтоб тебя! – в сердцах выругалась я и, заметив движение справа, попыталась сцапать толстенького синего завихоря[17]17
  «Если летом начинают мерзнуть ноги и сопли текут в три ручья – значит, где-то рядом бродит маленький гадик завихорь. Пакостный, одичавший душок, смысл жизни которого – сделать все, чтобы чай остывал слишком быстро, а кровать никогда не была уютной», – из личных наблюдений Оливии По.


[Закрыть]. Маленький гад гнусно рассмеялся и продемонстрировал неприличный жест, ласточкой ныряя сквозь пол.

– Свинопотам несчастный! – крикнула я вслед и с сожалением осмотрела насквозь промерзшую лежанку. У Ерша вообще был вид существа, философски относящегося к мирским передрягам – одной больше, одной меньше, какая разница, если все сдохнем.

– Не оттает? – без особой надежды спросил он, – Можно к камину поближе положить.

– Нет, до утра ждать придется. Завтра скажем Матильде, она его прищучит, – я задумалась.

– Может, в другую комнату?

– Гостиница набита под завязку, завтра ведь бал. Да и тебе лучше оставаться на виду у одной из нас, – я приняла решение, – Ладно, сегодня поспим вместе.

Пауза.

Парень явно принял мои слова за шутку, даже улыбнулся, да и меня столь интимный вариант смутил. Правда, не настолько, насколько должен был.

– Хватит мяться, как нежная барышня, – от усталости я стремительно становилась скрипучей и ворчливой, – я не кусаюсь.

– А если я кусаюсь? – оскалился Ерш.

– Да хоть тарантеллу танцуй, только не храпи, – пригласительно отброшенное одеяло окончательно убедило оборотня в серьезности моих намерений. Он нерешительно переступил босыми ногами, осмотрел комнату, явно надеясь отыскать притаившийся где-нибудь в углу диван, не нашел и, приняв волевое решение, направился ко мне.

– На кровать не садиться и ногами не ставать, – предупредила я, – Либо с разбега, либо рыбкой.

Ерш кивнул, собрался, присел и каким-то немыслимым пируэтом буквально ввинтился под одеяло, умудрившись при этом не задеть меня. Я оценила галантность жеста и уже было отвернулась к стенке, но вдруг вспомнила кое-что и подозрительно уставилась на оборотня.

– У меня только один серьезный вопрос…

Тот невольно напрягся.

– У тебя, случайно, блох нет?

* * *

Матильда Плам развеяла подслушивающее заклинание и отошла от двери племянницы. У ее ног беспокойной молью вился давешний завихорь, изо всех сил стараясь выглядеть полезным и подобострастным.

– Я все правильно сделал, богиня? – просвистел он, внутренне проклиная тот день, когда его эфемерная сущность просочилась в дом По-Плам. Ему было страшно. Никто не любит завихорей, а ведьмы в особенности, и одичавший дух чувствовал себя как никогда жалким и уязвимым рядом с Княгиней Ветров.

– Правильно, все правильно, – мисс Плам цепко ухватила завихоря за квадратное ухо и подняла на уровень лица, – Еще раз увижу – распылю.

Даже демоны могли позавидовать скорости, с которой маленький гадик просочился сквозь стену. Матильда не удержалась и громко хихикнула. Она была чрезвычайно довольна. Незапланированные шалости всегда повышали ей настроение, а уж какой результат… Ведьма прикрыла глаза и почувствовала, как во сне невольно переплетаются энергетические потоки молодых людей за закрытой дверью – живой и огненный Даяниры и поврежденный усталостью и страхом, надтреснутый металлический Ерша, постепенно выравнивая и латая последний. Тетушка мысленно скрестила пальцы. Не то, чтобы ей хотелось свести этих детей вместе любой ценой, но… любопытственно! Ерш ей нравился. В его глазах она видела искру истинного рок-н-ролла, без которого мужчины становятся скучными и пресными, как еврейский хлеб.

– Тилли, Рейм уже здесь, – Оливия вошла в гостиную и недоуменно уставилась на счастливую подругу, – Чему радуешься?

– Ничему, Вилли, – Матильда мгновенно воплотила полный святой невинности образ графини Розины, – Совершенно ничему!

Мисс По широко улыбнулась и подошла к ней вплотную. В ее оскале было что-то плотоядное.

– У тебя на лбу написано: «Шалость удалась». Что ты задумала, Плам?

– Вилли, посмотри в эти невинные глаза – как они могут что-то задумать? – грозная Княгиня ветров энергично захлопала ресницами, посрамив всех Мисс Вселенная, вместе взятых. Безмозглости в ее взгляде хватило бы на целую плантацию устриц, да только Оливию это проняло не больше, чем прогноз погоды. У нее уже давно чесался «центр приключений» в мозгу, хотелось станцевать на памятнике Дюку, слетать в оперу и посмотреть представление с высоты прожекторов, выпить горячего шоколада, найти самого одесского одессита и долго спорить с ним о ценах на рыбу, нарисовать эпохальную картину в стиле «Гибель Помпеи» и переодеть Рейма то ли в розовое платье, то ли в костюм синей гусеницы. И, конечно, ей ужасно хотелось поучаствовать в семейной шалости, какой бы она не была.

– Плам! Что ты задумала? Какие скользкие мыслишки завелись в твоей маленькой голове?

– По! Ровным счетом ничего!

– Плам!

– По!

– Плам!

– По!

– Плам!!! – Оливии надоело препираться, и она стала ожесточенно щекотать подругу, пока раскрасневшаяся Матильда не выложила ей историю замороженного матраса. Потом они вместе посмотрели сквозь дверь на мирно сопящую в обнимку с оборотнем племянницу.

– Купидон умер и завещал тебе крылья? – миссмистер ощущала смутную тревогу. Ей казалось глубоко неправильным вмешательство третьих лиц там, где и двое-то разбираются с трудом.

– Извини, родная, но для таких лавров у меня уши маловаты, – Матильда крепко обняла мисс По и вместе с ней направилась к выходу, – Я всего лишь заморозила матрас.

– Больше не вмешиваемся, – Оливия подумала и добавила, – Если, конечно, он не полный козел.

– Конечно, в этом случае наш священный долг – вмешаться в ситуацию и напинать по парнокопытным задам гнусных предателей.

– Воистину так!

Миссмистер никак не могла стряхнуть липкое, как лента для мух, беспокойство. Что-то смущало ее в завтрашнем дне, и даже Рейм, которому обычно легко удавалось развеять ее тревоги, не смог отвлечь Оливию от ощущения неизбежной пакости. Перед вылетом она подошла к Матильде и нехотя спросила:

– Претемнейший ведь не приглашен?

– Нет, – ответила Плам, прекрасно зная, о ком именно спрашивает подруга, – Никто из демонов не приглашен.

Мисс По нервно кивнула. Ответ ее не успокоил.

Глава 4. «Это будет очень долгий день. Простите»

Нет ничего лучше, чем просыпаться с ощущением почти буддистского спокойствия и умиротворения, когда никакие неприятности внешнего мира не могут проникнуть в этот эфемерный пузырь между сном и реальностью. Я плавала в блаженных волнах полудремы, и вместе с осознанием того, что я больше не сплю, возвращалось ощущение собственного тела. Сначала из нирваны выплыла и немного понежилась в облаках грез голова, затем пальцы на ногах, ступни, колени, бедра, руки… Когда туловище снова стало частью меня, я почувствовала на груди теплую тяжесть. Наверное, Броми… Желая еще растянуть этот момент ленивой неги, я с закрытыми глазами потрепала бульдога по холке. «Надо же, какая длинная шерсть, – мимоходом подумала я, – и не храпит совсем». Разрозненные дремотой осколки понимания стали складываться в картинку, слишком беспокойную для этого замечательного утра. Резко зачесался нос, я тихонько чихнула и приоткрыла один глаз.

На моей груди безмятежно посапывал Ерш, обхватив меня обеими руками, как плюшевого медведя. Наши ноги так тесно переплелись, что было непонятно, где чьи, одеяло бесформенным комком приютилось у стенки, верхняя часть пижамы оборотня задралась вверх, обнажая рельефные кубики пресса. Да и мои объятья никак нельзя было назвать невинными, одна рука прижимала голову Ерша к моей ключице, другая покоилась на его животе. Мой мышиный чих, казалось, нисколько не побеспокоил парня, и я с трудом подавила импульсивное желание столкнуть его с кровати и завопить о покушении на девичью честь. Было бы гораздо правильнее с нравственной точки зрения расцепить эту неоднозначную конструкцию, но Ерш выглядел таким спокойным, таким… милым. Не храпел, слюни не пускал, локтями не пихал – образцовая рыбка-прилипала. Я улыбнулась. Он – прилипала? Или я? Засыпали-то на разных краях кровати, а проснулись посередине.

Несмотря на некоторую моральную неустойчивость, наше положение было неожиданно удобным и уютным, так что я малодушно решила наплевать на сомнения. Не принцесса, потерплю. Скосив глаза, я посмотрела на часы. Полдевятого. Плотные зеленые портьеры абсолютно скрывали окно, так что погода для меня находилась пока в состоянии приятной неопределенности. Однако блаженная нега продлилась недолго. Потихоньку в памяти оживала хронологическая последовательность вчерашних событий, а вместе с ними – одна маленькая, но очень важная фигня.

– Ой, бли-и-ин… – прогнусила я и с досадой хлопнула себя по лбу, невольно потревожив Ерша, – Вишневская, етит твою маковку!

– Что? – сонно пробормотал оборотень, протер правый глаз и положил руку… прямо мне на грудь. Превращение ситуации из пикантной в откровенно скандальную было бы стремительным, если бы не моя смертельная боязнь щекотки. Оглушительно взвизгнув, я столкнула парня прямо в дружественные объятья фиолетового ковра. Вместе с подушкой.

С люстры послышалось сдавленное хихиканье.

– Круто ты его, Даянира, – Лютик спланировал на письменный стол и стал деловито рассматривать хаотическое собрание учебников и конспектов, – однако так ты никогда замуж не выйдешь. Нужно сразу голышом, для полного компромата!

Я рыкнула и швырнула в него подушку, но подлый мыш усвоил горький опыт и легко ушел из зоны поражения.

– Пожалуй, я это заслужил, – Ерш с удовольствием потягивался, излучая прямо-таки неприличное довольство жизнью. Мешки под глазами почти сошли на нет, да и вообще отдохнувший оборотень выглядел гораздо лучше.

– Не страшно, ты ведь не специально, – я зевнула и недобро покосилась на Веника и Мусика, не придумавших ничего остроумнее, чем затянуть нестройным хором: «Тили-тили-тесто, нет в кровати места!».

– Это еще кто? – спросил парень.

– Свита миссмистера, – я оценила непонимающий взгляд и пояснила, – Они с Оливией.

– Фамильяры или так, сглаженные?

– Кто тут сглаженный?! – возмутились мыши, – Щас сам сглаженный будешь, коврик блохастый!!!

– Да фамильяры они, – попыталась я предотвратить ссору, – Но толку от них почти никакого.

Негодующие вопли Лютика окончательно разрушили сонную сказку утра. Несмотря на постельный инцидент, Ерш был почти стерильно спокоен, и каким-то таинственным образом меня это задело. Хоть бы покраснел для приличия. Он вдруг посмотрел на меня и без замаха запустил подушкой в разбушевавшегося мыша. Попал. Громко смеясь, я перегнулась через край кровати и протянула оборотню руку:

– Уважаю!

Мануально скрепив союз подушкометателей, Ерш зевнул, громко клацнув зубами, и заявил:

– Неудобно просить, но у тебя есть лишняя зубная щетка?

– У меня все есть, – я сверзилась с кровати и натянула халат, – И щетка, и мыло, и свечки всякие… ароматические.

– Я парень простой, – оскалился оборотень, – Щетка да дезодорант – все, что надо для счастья.

– Пойдем, – я сцапала его за руку, и таким маленьким паровозиком мы прошествовали в гостиную, где стоял хозяйственный шкафчик. Нашим глазам предстала идиллическая картина: Матильда и дядька Кимш в обнимку в кресле-качалке. Просто рай для неправильных выводов. Однако полтора года на филологическом факультете научили меня одной универсальной истине – ничто нельзя вырывать из контекста. Слово, чувство, поступок – все, что отделено от общего и рассмотрено со слишком большой долей самостоятельности, имеет слишком много значений, чтобы вообще что-то значить.

Пообещав себе додумать на досуге эту глубокую мысль, я взяла с другого кресла плед и заботливо укрыла спящих родственников. Тихонько открыв заветный шкафчик, я прошептала «Soins du corps», достала синюю зубную щетку и предоставила Ершу возможность выбрать из двадцати трех разновидностей мужских дезодорантов. Тот похмыкал, но комментировать не стал, только спросил:

– А бритва есть?

Я уверила его, что знаю средство получше, и мы вернулись в мою ванную. Я торжественно вручила парню баночку с пахучей серой мазью, объяснила принцип действия и заверила, что минимум неделю бритва не понадобится. Мы быстро привели себя в порядок, я надела черные слаксы и облегающую тунику цвета морской волны, кое-как заколола волосы и отвела Ерша в ам-зону, примерно треть которой была отведена под «костюмерную». По факту, это просто о-очень большой склад забытых и отданных на благотворительность вещей, карнавальных костюмов, дизайнерских экспериментов мисс По, того, что оставили после себя многочисленные мужчины обеих тетушек, et cetera, et cetera. Так что найти можно было практически в

все – от рубашек «Prada» до эльфийского пояса верности. Неудивительно, что у неискушенного оборотня поначалу разбежались глаза.

– Хоть направление покажи, – взмолился он, – Я пока только блестки вижу.

– Это с прошлогоднего карнавала в Рио. Грубо говоря: справа – женская одежда, слева – мужская, обувь – на полках посередине, белье – в шкафу в самом конце, аксессуары – на стенах. С пометкой А – артефактные, М – многоразовые чары, О – обычные. Или опасные, не помню. А вообще, можно проще, – я хлопнула в ладоши и обратилась к пространству костюмерной, – Товарищи, нам совершенно необходимо одеть этого джентльмена!

Отовсюду вынырнули механические руки, ловко сцапали испуганно вякнувшего Ерша, за десять секунд сняли мерки и скомпоновали на двух металлических стойках все, что подошло по физическим параметрам. От многообразия цветов и стилей рябило в глазах, но настоящего мужчину такими мелочами не остановишь. Ерш решительно вгрызся в ворох одежды и через три минуты вынырнул с темно-синими джинсами в одной руке и простым черным свитером в другой.

– Ага! – победно воскликнул он, – Футболку бы еще…

В поисках необходимого оборотень вдруг радостно взрыкнул и по пояс погрузился в море тканей и пуговиц. Некоторое время был виден только симпатичный зад в пижамных штанах, а затем парень выпал на свет, сжимая в объятьях черную куртку-косуху. Все, как положено – молния, заклепки, кожа, по прочности сопоставимая с бронежилетом и гибкая, как кирзовые сапоги. На мой вкус – слишком брутально, но Ерш был явно счастлив. Про футболку мгновенно забыли.

– Не совсем по сезону, – заметила я, – зад отморозишь.

Но парень наотрез отказался расстаться со своей прелестью, отговариваясь тем, что оборотни мерзнут меньше людей. Пришлось сдаться, тем более, что на меня не обращали ни малейшего внимания.

– Товарищи! – возопил парень, напрочь растеряв остатки страха, – На помощь! Сорок третий размер обуви!

Перед ним выстроилась в ряд обувь всех возможных видов и расцветок, но я уже знала, каким будет выбор. Здоровенные ботинки а-ля «по горам, по долам, по болотам, по трупам» с металлическими мысами и каждый весом не менее килограмма быстро нашли нового хозяина.

– Не понимаю, это что-то вроде «дай волю дикой стороне»? Или «Снимите это немедленно!»? – я физически не могла держать язык за зубами, – А то, что мы сожгли – дурное воспоминание серой юности?

– Вот это – мой нормальный вид, – неведомо когда Ерш пробрался к дальним шкафам и увлеченно рылся в залежах семейных трусов, – Во всяком случае, был два года назад. Я уже тогда готовился к лечебнице Беримира, пришлось сменить имидж. А без ромашек тут трусы есть?

– Откуда я знаю? Ищи.

– Нашел. С сердечками. О, эти вроде простые, – оборотень шмыгнул за стойку и быстро переоделся. Мне казалось, что он будет выглядеть как пугало, но байкерский ансамбль пришелся ему и впору, и в масть. А когда он собрал волосы в короткий хвост, все сомнения отпали окончательно.

– Все, сдаюсь, дитя рок-н-ролла. Деталей только не хватает.

Я сняла со стены артефактный ремень с волчьей головой на пряжке и пояснила, что он защищает…эм…нижепоясное пространство от враждебных посягательств, а Ерш самовольно влез в шкаф с украшениями и выудил гвоздик – серебряный крестик-анк. Поднес к уху, что-то вспомнил и со вздохом положил обратно.

– Что не так? – спросила я.

– Ухо заросло, совсем забыл.

– Бери серьгу, я тебе потом пробью.

– Умеешь?

– Обижаешь!

– Мне подруга так же говорила, а потом чуть ухо отрезать не при…

Внезапно оборотень замолчал, судорожно сглотнул, несколько раз моргнул и резко сел на пол, напугав меня до полусмерти.

– Что?.. – пролепетала я.

– Помолчи, пожалуйста, – его голос, сиплый и сдавленный, мурашками пробежался по моему позвоночнику. Я должна была бы предвидеть подобное, когда он заговорил о подруге. Наверняка она одна из тех, пропавших… мертвых. Новые впечатления могли на время вытеснить боль и страх, а бравада – скрыть остатки, но сейчас горе и ужас последних дней обрушились на его плечи весом всего земного шара. И теперь он, сцепив зубы и закрыв глаза, пытался не упасть под тяжестью своих потерь, а я стояла рядом, как идиотка, и совершенно не представляла, что мне делать.

Понемногу его дыхание выровнялось, взгляд прояснился и приобрел прежнюю твердость, а лицо расслабилось.

– Извини, – сказал Ерш, вставая, – Накатило.

Я достала еще несколько похожих комплектов одежды, пару черных мужских маек и толстый длинный шарф в веселенькую красно-зеленую клеточку.

– Оборотень оборотнем, а голая шея зимой – нехорошо, – назидательно втолковывала я надутому, как хомяк, парню. Модница, честное слово. Зато, вроде, взбодрился.

На все про все у нас ушло не больше часа. Забросив награбленное в мою комнату, мы направились на кухню, завтракать. За столом, близко склонив головы друг к другу, сидели и тихо переговаривались тетушка Оливия и жнец-инструктор Рейм. Уже при виде этой ехидной физиономии, в которой азиатская половина до смерти запинала славянскую, я почуяла легкий запашок социальной опасности. Судя по серьезности лиц, обсуждался план по захвату Вселенной. Или список покупок на завтра. Для полноты образа не хватало пепельницы и облачка сизого дыма под потолком. На этот раз Ерш не пытался сбежать, хотя побледнел не на шутку. Пару секунд они с мисс По играли в «кто кого переглядит», а потом оборотень вполне миролюбиво поздоровался:

– Доброе утро.

– Доброе, – ответила миссмистер и легко вспорхнула со стула, – Кофе будешь?

– Да, спасибо.

Ну, просто идиллия.

– Знакомьтесь, – походя бросила тетушка, – Рейм – Ерш, Ерш – Рейм.

Мужчины пожали руки.

– Так что? – вдруг без предисловий заговорил жнец.

– Что «что»?

– Если оборотень, ну… – Рейм изобразил однозначно неприличное телодвижение, – …с животным, что будет?

Вот и познакомились.

– Будет один больной оборотень и одно очень травмированное животное, – ответил Ерш с выражением лица человека, которому без наркоза удаляют зуб.

– А я думал, будет вурдалак.

– Нет, не будет.

– Жаль.

– Привет, дядя Рейм! – вклинилась я, пытаясь хоть слегка разбавить абсурдность обстановки.

– Привет, женщина! Ну, иди уже, обниму! – жнец облапил меня до хруста в ребрах, – О, сисечки!

И это – самое безобидное, что он мог сказать.

Я впервые задумалась над тем, как воспринимают Рейма посторонние. Вряд ли нефильтрованный поток его сознания оставляет непосвященным шанс узнать его поближе, рассмотреть под пошлыми шутками и изощренными фантазиями вполне целостную, разумную и адекватную личность. Иногда мне кажется, что единственная экосистема, в которой данный жнец-инструктор может существовать во всей полноте красок и размахивать своим знаменем так высоко, как только возможно – это дом По-Плам. В конце концов, наши тараканы и его мутанты танцуют под одну музыку.

– Как насчет вафель? – спросила мисс По, ловко разливая кофе по хрупким фарфоровым чашечкам.

– Спасибо, но мне бы лучше овсянку, – Ерш еще раз смерил Рейма недоуменным взглядом и явно сделал определенные выводы, – Вы покажите, где что, я сам сварю.

И сварил. Она у него не подгорела и не скомковалась, что для меня означало высшую степень кулинарного искусства. В кухню шумно прошлепал Броми и уселся рядом с мисс По, нагло канюча вафельку.

– Ладно, спать пойду, – вдруг заявил Рейм и встал, – К балу растолкайте.

– Сладких снов, – Оливия послала ему воздушный поцелуй, вручила ключ-черепашку от Синей комнаты и мгновенно стала тревожно серьезной. Она на минуту вышла и вернулась с Большим – во всех смыслах – Горным Атласом.

– Ты сегодня вменяемый? – спросила она Ерша. Вопрос не праздный, в свете последних событий.

– Не совсем, – честно ответил оборотень, – Но думать могу. И действовать тоже.

– Тогда приступим, – мисс По раскрыла Атлас на развороте с Карпатами, рисунок вздулся и выстроился в объемный макет всего хребта, – Если Коналл недалеко от Беломир-горы, он должен быть в том же «кармане»[18]18
  Пространственная складка, этакая «страна в шкафу». Для обычных смертных недоступна.


[Закрыть].

Миссмистер одним движением вынула из карты «складку», как из скатерти, и глазам предстал овальный кусок ландшафта в форме метеорита – почти круглая «голова» и длинный вытянутый «хвост» – с равниной посередине, окруженный со всех сторон горной грядой. Ведьма отметила дымовым крестиком Беломир-гору, расположенную в самом кончике «хвоста» и по указанию Ерша – Коналл, где-то между общиной друидов и «головой».

– Сколько всего Псов?

– Триста, не больше.

– Кошмар. Все друг друга знают. В пределах «кармана» еще есть поселения оборотней? Только давай сразу с численностью населения.

– Вот здесь община медведей, человек пятьсот, здесь – Змеи, их где-то восемьсот, вот здесь – Собаки, почти полторы тысячи…

Каждое поселение было отмечено на макете вместе с количеством жителей и видовой принадлежностью. Некоторые находились ближе к выходу в общедоступные горы, чем Коналл, некоторые уходили гораздо глубже в глушь, некоторые старые, некоторые образовались совсем недавно. Почему-то они все располагались кругом по краям «головы», но тетушки, если и заметили эту особенность, решили на ней не задерживаться.

– Много… – констатировала Оливия с неким неуловимым оттенком вопроса.

– Мы любим горы, – пояснил Ерш, – Людей меньше, природа богаче, и работа всегда есть. В горах много оборотней, особенно млекопитающих.

– Хорошо, ясно, понятно, – нетерпеливо отмахнулась миссмистер, – Чем больше людей, тем легче убивать – однако преступники выбрали самую малочисленную общину, не самую слабую, еще и с друидами рядом. Кому-то нужны именно Псы, и пахнет вся эта ситуация отнюдь не розами.