Текст книги "ПП. Благие намерения (СИ)"
Автор книги: Татьяна Линько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
– Гав? – переспросила я, поудобнее устраивая малышку на здоровой ноге.
– Он же собачка! – авторитетно заявила девчонка и вытаращила на меня серые глазищи, – Тетя Дая, я скучала!
– Я тоже, мышонок… Ты такая большая стала! Сколько исполнилось – шесть, семь?
Федора польщенно зафыркала, стянула зубами варежку и, сосредоточенно сопя, показала сначала три пальца, потом пять, и в конце концов остановилась на четырех.
– Во, сколько!
– Круто! – уважительно присвистнула я.
– Представляешь, у жрецов пост, они ничего не едят и живут в лесу на деревьях, как птички! Тетя Дая, а что у тебя с ножкой?
– Белочка покусала.
– Большая, наверное, белочка…
– Большая. Не будешь маму слушаться – и тебя покусает.
– Не-а, мама белочек гоняет. А ты духов сегодня будешь вызывать?
– Не-а, дядя Гав духов боится, не хочу его пугать, – пустила я шпильку в сторону оборотня. Тот в долгу не остался.
– Ничего, тетя Дая пострашнее духов будет. Иди сюда, головастик, – он протянул руки и снял с меня малышку, – я тебя к маме отведу. Мама занята, а ты где-то бегаешь, нехорошо.
– Скучный Гав! – Федора надула губы, впрочем, охотно устраиваясь на плечах Ерша, – Тетя Дая, на!
Кроха вытащила из-за пазухи маленькую игрушку и гордо вручила мне. Я долго смотрела на мохнатую ящерицу со сколиозом, бешенством и жестоким запором, пока – в основном из-за цвета шерсти – не узнала в ней Великого Зимнего Духа. Ерш изо всех сил пытался не заржать.
– Не жалко такую красоту отдавать? – с надеждой спросила я.
Действительно, небольшая группа женщин во главе с высокой сероглазой Дольной направлялась к нам, приветливо улыбаясь и поспешно вытирая руки о широкие холщовые фартуки.
– Здравствуйте, редкие гости, – друидки поочередно обняли каждую из нас, не обделив вниманием и оборотня. Сдается мне, подлый Ерш больше прибеднялся, жалуясь на неприятие внешним миром его биологического вида – здесь-то он явно был своим. Хотя… Друидам, по большому счету, все равно, кто ты и откуда, пока душою чист и никому жить не мешаешь. И – боги упаси! – не дракон.
– Федора, невыносимый ты ребенок! – Дольна попыталась снять малышку с парня, но та только сильнее вцепилась ему в плечи, – Дочь, дядя Гав устал…
– Хоть ты не начинай… – обреченно вздохнул оборотень.
– Извини, Ерш, – хихикнула друидка, – как-то прижилось. Вы к нам надолго?
– До завтра, – ответила за всех мисс Плам, – Всю историю расскажем за ужином, а сейчас нам нужно к лекарю.
– Я провожу.
– Мам, я провожу! – Федора спрыгнула на землю и взяла оборотня за руку.
– Что угодно, лишь бы не работать! – рассмеялась Дольна и махнула рукой, – Что с тобой поделаешь… Ерш, присмотришь?
Вместо ответа парень ухватил девочку за ногу, перевернул вверх тормашками и с хищным выражением лица направился к пещерам, сопровождаемый визгом и указаниями. Остальных детей женщины быстро собрали в кучу, и пристроили к делу, а мы двинулись вслед за Ершем.
Если бы мне вдруг захотелось отринуть блага современного мира и поселиться где-нибудь на лоне природы, Беломир-гора была бы моим первым выбором. Подъем с рассветом, простая и питательная пища, добротная одежда из натуральных материалов, разделение обязанностей и теплые семейные отношения в общине, где все едят за одним столом и присматривают друг за другом и за лесом… прямо пастораль с привкусом хвои. Конечно, друиды отличаются от нас, ведьм. Она живут долго, но не вечно, у наших сил разные истоки и их чаша переполнена. Они ближе к природе, чем любая из человеческих рас, и совершенно самодостаточны. В лесу они, как рыбы в воде – естественная часть экосистемы.
Прекрасная жизнь.
Прекрасная и… невыносимо скучная для меня!
Поход к лекарю стал настоящим испытанием. Молодая друидка со вздернутой верхней губой и самым темным цветом глаз, какой я когда-либо видела у людей, старалась изо всех сил, но так и не смогла убрать боль до конца, так что в процессе лечения – море зелий и сложные манипуляции с рогатым бараньим черепом – я обливалась потом и материлась сквозь зубы. Что поделать, таких серьезных травм у меня еще не было, и хорошо, что Ерш успел отвести Федору обратно к матери, иначе долго бы разносились по всей Беломир-горе отголоски нецензурной ругани Даяниры По-Плам, слетающие с уст милых детишек!
Когда кость, наконец, срослась, моему счастью не было предела. Я сорвала осточертевшую шину, чуть не задушила лекаршу в объятьях, станцевала чечетку и случайно заехала в ухо не вовремя сунувшемуся Ершу, так что на ужин наша дружная компания отправилась в приподнятом настроении. И тут случилось то, чего я втайне и ждала, и боялась.
Ерш с нами распрощался.
Я не слышала многое из того, что он говорил, потому что первая же фраза «Наверное, пришло время мне вас покинуть» поселила в моих ушах такой звон, словно сотни грифонов в одночасье врезались во все колокола Сакре Кёр, разозлились и добавили еще. Как в тумане, я наблюдала за прощальными объятьями Ерша и мисс Плам, Ерша и Оливии…
Дура. Клиенты приходят и уходят, не оставляя следа в нашей жизни, так почему же мы взяли его под крыло и приняли в наши сердца как друга, радостно и безоговорочно? А он… вот так. Как Мэри Поппинс – ушел, когда ветер переменился.
Наконец, оборотень подошел ко мне.
– Твоя кровать снова в полном твоем распоряжении, – попробовал пошутить он и нерешительно протянул ко мне руки. Гад. Провальсировал в нашу жизнь, влетел, как осенний лист в форточку, вполз, как замерзший щенок, скулящий на пороге. Пригрелся, притерся, прижился. Заиграл всеми красками. Занял пространство, в котором после его ухода останется пустота… И в кровати тоже! Как я теперь буду спать в ней одна?! Холодно и одиноко.
Я обняла Ерша и, не удержавшись, всхлипнула.
– Эй, ты чего? – растерялся он, одной рукой неловко поглаживая меня по затылку, – Я же никуда не пропадаю…
– Ладно, иди уж, – буркнула я, неэлегантно шмыгая носом, – В беды не влипай, нас иногда навещай, звони хоть изредка. Все, проваливай.
Я осмелилась поднять глаза и встретилась взглядом с Ершем. Всего на мгновение, потом он развернулся и, помахав рукой на прощание, скрылся среди деревьев. А я стояла, как полная дура, с приоткрытым ртом и выпученными глазами, и пыталась понять, что же во взгляде оборотня сразило меня с силой бешеного индийского слона.
* * *
Я сидела у большого костра и наблюдала, как мисс По и мисс Плам в лицах и красках рассказывают историю нашего набега на Карпаты, старательно огибая происхождение Ерша и пророчество Железного Пса. Обе могли бы играть в театре – спектакль двух актрис получился такой увлекательный, что половина слушателей сидели неподвижно, не донеся до рта глиняные кружки с теплым глинтвейном. Детей накормили и уложили спать, постящиеся жрецы и ученики один раз выглянули из леса, увидели мисс По и по-крабьи уползли обратно, стыдливо пряча глаза, но народа все равно хватало. Мастера покинули станки, лесники и следопыты вернулись с обходов, женщины мыли посуду в больших котлах… Рядом со мной сидел Михей, после летнего инцидента разжалованный в лесники и совершенно этим довольный. Мое дурное настроение он заметил едва ли не раньше всех, и сходу решил выжать из меня проблему, а я поддалась слабости и вывалила на него все и сразу. Поначалу юный друид слегка припух, затем протянул сакраментальное «Нда-а, беда!», сбегал куда-то и притащил сонного хорька, которого я с радостью затискала до умопомрачения. К счастью, Михей не стал делать из моей исповеди никаких выводов, только сказал после третьей кружки глинтвейна загадочное «Твое от тебя никуда не денется» и стал замысловатыми путями подбивать меня на новую феерическую шалость. На это свежее в плане незамутненного раздолбайства предложение я ответила, что без грибов такое не проверну и вообще – одного раза хватило за глаза, а Михей с хитрой улыбкой побулькал чем-то, спрятанным в кармане необъятного тулупа. Несмотря на соблазн, я осталась непоколебима.
Оказывается, друиды и не подозревали о том, что творится в Коналле, занятые собственной неожиданной проблемой – прямо посреди пастбищ общины еще летом разбили табор бродячие лесные роготуны[85]85
Бродячие лесные духи в виде длинных, в человеческий рост, сучковатых стволов с ногами-корнями и без веток. Питаются силой земли, чем сильно ее истощают, после этого переходят на новое место. Большие племена роготунов представляют нешуточную угрозу для сельского хозяйства, поэтому в соответствии с соглашением между людьми и нелюдями они обязаны перемещаться на новое место не реже, чем раз в два месяца.
[Закрыть], и ругань племен за территорию, едва не переросшая в войну, продолжалась вплоть до прошлого месяца. Роготунов выдворили, но истощенная ими земля нуждалась в тщательном уходе, и хлопот все еще хватало. Те же оборотни приходили в то же время, что и всегда, зимой реже – как обычно. Лес не приносил никаких дурных новостей, что само по себе говорит о том, какие силы затратила безумная Вейда на маскировку, и никому не пришло в голову зайти на территорию Псов просто так. Надо ли говорить, что Федул, как начальник лесников и следопытов, чувствовал себя несколько виноватым? Думаю, нет.
Когда ведьмы закончили представление на «светлой» ноте поимки преступницы, все ненадолго притихли. Было что-то неизбывно печальное в запутанных мотивах Вейды Бесфамильной, вымостивших не меньше локтя дороги в Преисподнюю, и изначально благая цель с ее искаженными средствами вводила простых в отношении к миру друидов в полное недоумение. Для них Вселенная устроена элементарно – живи сейчас, созидай и вноси свою лепту, а о будущем думай, когда оно наступит. Не станешь же ты чинить плуг, который еще не сломан, как не станешь расшатывать мост, по которому всем ходить?
Когда женщины закончили мыть посуду и заняли свои места вокруг костра, Дольна тряхнула светлыми волосами и глубоким контральто завела песню о Шести Камнях Дома, вовлекая в пение всех собравшихся. В ней пелось об огне в пещерах, о воде, омывающей руки, о теплом хлебе, мягкой постели, о родителях и детях… О важном. И, быть может, голоса друидов не были так чисты и прекрасны, как голоса кэльпи, но даже самая холодная ночь становилась теплее от того пламени домашнего очага, что разжигали в сердце их песни.
А ежик думал… в смысле, я думала о Ерше. Как он там, в тумане… тьфу, в лесу? Отбросим на минуту мои эгоистичные мотивы и примерим ботинки оборотня.
Было ли ему хорошо в доме По-Плам? Да. Временами. В перерывах между страхом, шоком и раздражением.
Привязался ли он к нам? Определенно. В некотором роде.
Прижился ли? Да.
Мы его уважали? Да!
Ограничивали, воспитывали, осуждали? Нет!
Найдет ли он столь же подходящее ему место в мире?
А хрен его знает.
Я беру на себя слишком много, но есть вещи, которые просто знаешь. Куда бы он ни направил усталые ноги, где бы ни искал приют и убежище, тепло дома По-Плам будет преследовать его, как отголосок потерянного рая.
Уют дома По-Плам.
Свобода дома По-Плам.
В голове гудело. Бывает, думаешь о чем-то слишком долго, и настойчивая мысль, распухнув, перестает помешаться в черепной коробке и лезет через уши. Нужно прогуляться.
Я похлопала по плечу поющего Михея и показала пальцами, что ухожу. Тот рассеянно кивнул и сунул мне в руку травяной оберег в форме лохматой косички – теперь обитатели леса будут знать, что я своя. Конечно, какого-нибудь не вовремя проснувшегося голодного медведя это не остановит, но нам ли, русским, бояться медведей?
Матери заметили мои маневры и, отделившись от хора, подошли ко мне.
– Пойдешь гулять? – спросила Оливия с умеренной долей беспокойства.
– Угу. Давно в лесу не была.
– Нам пойти с тобой? – Матильда зябко куталась в палантин, оставив полушубок где-то у костра.
– Не нужно, я недалеко.
– Не заблудись, – мисс По заботливо поправила мой шарф.
– С незнакомыми дядями не разговаривай, – мисс Плам проверила наличие перчаток и накинула мне на голову капюшон от шубы.
– И не попадайся на глаза Великому Снежному Духу! – хором закончили ведбмы и захихикали, как озорные школьницы. В их смехе – и, не знай я их так, как знаю, ни за что бы не заметила – слышался легкий надлом. Достаточный, чтобы понять – не одну меня подкосил уход Ерша.
Обе по очереди обняли меня и отпустили с миром, умильно махая вслед кружевными платочками, пока совсем не скрылись из виду.
Ах, Карпаты…
С каждым шагом беспокойные мысли в голове становились тише, растворяясь в чернильном бархате ночи без остатка. Мало-помалу, пока не исчезло все, кроме хруста снега под ногами и моего тихого дыхания. Изо рта вырывались облачка густого пара, кончики ушей ощутимо подмерзли. То и дело из-за стволов деревьев показывались любопытные мордочки леших и сугробников. Обитатели леса, несмотря на угловатость форм, двигались бесшумно и грациозно, как отражения в воде, как бесплотные тени самой Бабушки Зимы.
Вскоре лес расступился, как занавес, и глазам открылась огромная поляна с неровными краями. На ней не было ничего, кроме нетронутой перины снега да лунного света, молочной рекой разлитого по его искристой поверхности.
Я поглубже вдохнула морозный лесной воздух, сбросила тяжелую шубу и шагнула вперед, погрузившись в снег почти по колено. Казалось, что я плыву в озере густого тумана, не чувствуя ни ног, ни холода. Лес медленно вращался, а с ним и Земля, и Млечный Путь, и далекие галактики… Ось самой Вселенной сейчас пронзала время и пространство у самых моих ног. Я вышла в центр поляны и, раскинув руки, упала в снег. Теперь ось Вселенной вращалась прямо в моей груди, и я неистово дышала этим волшебным лунным светом, этим лесом, этими звездами и морозом. В такую ночь невозможно думать о плохом. Вдруг тишина из полной стала абсолютной. В ней мое дыхание звучало, как раскаты грома. Кто-то шел ко мне из леса, и снег едва слышно хрустел под его ногами. Медленно-медленно в поле зрения появилась белоснежная голова с ветвистыми рогами и мягкой шерстью. В огромных оленьих глазах плескалась голубизна ледников, а длинное змееподобное туловище бесшумно извивалось, опираясь на длинные тонкие лапы.
Сам Великий Зимний Дух снова явился мне в эту волшебную ночь.
Я резко села, вспомнив нашу первую и вторую весьма нетрадиционные встречи. Великий Дух посмотрел на меня сначала правым, затем левым глазом и принюхался. Хотя выражение его морды нисколько не изменилось, мне показалось, что он ухмыляется. Если мне и стало неловко, то лишь на мгновение. Квиты мы, мой сохатый друг. Я протянула руку и коснулась неподвижной белой морды – словно сугроб погладила. Дух фыркнул, прошел мимо меня, отвесив хвостом легкий подзатыльник, и на самом краю поляны обернулся с видом: «Чего сидишь, бестолковая?». Я поспешила стать «толковой» и подбежала к нему, неуклюже загребая ногами, да и вообще была похожа на большой человекообразный сугроб. Великий Зимний дух тремя быстрыми ударами хвоста сбил с меня снег и побежал сквозь лес, по-крокодильи переставляя лапы. Я последовала за ним, серебристая спина то и дело пропадала из виду, снова появляясь то на верхушке ели, то далеко впереди. Сверкающие рога оставляли в воздухе яркий след, от скорости бега деревья сливались в сплошную стену, а дыхание даже не сбилось.
Наконец, мы выбежали на крошечную площадку над глубоким обрывом. На самом краю Великий Дух развернулся, боднул меня в грудь и бесшумной молнией скользнул прямо в пропасть, и казалось, что весь мир безмолвно смеется вместе с ним.
Я лежала на спине, раскинув руки, и тихо радовалась жизни. Снежинки продолжали падать, тая на щеках и кончике носа, в сапогах стремительно становилось мокро, волосы встали дыбом и, кажется, замерзли.
И тут в лесу раздался вой.
Я резко села. Этот звук стал последней каплей ночи, от которой она преобразовалась до неузнаваемости. От воя вибрировала грудная клетка и расширялись зрачки; снежные искры распадались на радужный спектр, а неподвижные деревья заулыбались. Лавина чистой жизни пронеслась по лесу вместе с этим голосом, переворачивая саму его суть с ног на голову.
А может, только меня.
Я прочувствовано завыла в ответ, извлекая звук едва ли не из пяток. Лес на миг умолк, затем песня раздалась снова, уже гораздо ближе. Когда вой стихал, я подхватывала, и вскоре к нашим голосам присоединился шум быстрых шагов. Еще несколько ударов сердца – и из-за еловых стволов полувыбежал, полувыкатился раскрасневшийся Ерш, без куртки, зато с шарфом. Оборотень ошалело посмотрел на меня и заржал, катаясь по снегу, как сумасшедший. Наверное, я была больше похожа на лешего, чем на человеческое существо, но и он ведь не лучше! Я визгливо рыкнула и запустила в парня крепким, на славу скатанным снежком и, как ни странно, попала! Ерш оскалился и прыгнул прямо на меня, еще больше вываляв в снегу нас обоих. Мы вертелись по площадке, как две змеи по серебряному блюду, зубы оборотня щелкали так близко к моей шее, что я чувствовала кожей горячее дыхание. Мы игрались бурно и неистово, как молодые волки, и вскоре в изнеможении упали на снег, бок о бок, любуясь танцем звезд и месяца. Ерш широко открыл рот, высунул язык и, как ребенок, поймал на него большую пушистую снежинку. Затем сцапал меня за капюшон и поцеловал, наполняя от макушки до пяток жаром с привкусом снега, а потом еще раз, и еще. Словно проверял – не сбегу ли. Ага, щас, только кроссовки надену, дурак…Хотя я тоже хороша.
Поймал. Теперь – держи изо всех сил, и никогда не жалей об этом, потому что я уж точно не разожму сомкнутые на твоей шее зубы.
Сердце стучало быстро-быстро, грозясь выскочить наружу, но грудь Ерша, крепко прижатая к моей, не оставила ему ни единого шанса. Я подумала, что, скорее всего, больше нигде не найду такого придурка. А еще…
Три плошки перца съем, если в тот момент мы оба не подумали одно и то же:
«Хрен вам! Не отпущу!».
