Текст книги "ПП. Благие намерения (СИ)"
Автор книги: Татьяна Линько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Оклемавшийся оборотень был мгновенно припахан к зельеварению и проявил себя, несмотря на хроническое отсутствие усидчивости, вполне квалифицированным кадром. Я доверила ему самостоятельно сварить несколько декоктов, а зубодробительно сложный «Партизан» получился у него даже лучше, чем у меня. Ну, он дитя леса, ему положено, я же тихо радовалась возможности отвлечь парня от раскопок моей жизни – больших скелетов в ней не наблюдалось, но тема была деликатная и, как ни грустно это признавать, несколько болезненная. Заодно познакомила Ерша с последним обитателем нашего дома, Сергеем Вольфовичем. Голем[64]64
Человек из глины, оживлённый с помощью вселенного в него низшего духа. Вселение живой души в голема невозможно, призрака – считалось невозможным до недавнего времени.
[Закрыть] произвел на оборотня неизгладимое впечатление, особенно когда я объяснила, что внутри не просто низший дух, а настоящий призрак[65]65
Не путать с душой. Призрак – это лишь сгусток индивидуальной энергии человека, своеобразный отпечаток, остающийся и иногда обретающий форму после того, как душа покидает мир. Изначально неполноценны и со временем развеиваются.
[Закрыть] покойного профессора со СлавМАковского факультета Силы Слова. Но этого хватило ненадолго. Как назло, четвертый день получился почти полностью свободным, так как большинству зелий нужно было либо продолжительно вариться, либо настояться, остальными насущными делами (такими, как управление гостиницей, пакование чемоданов, добыча редких ингредиентов, совершенствование черных «ловцов»[66]66
Артефакт, поглощающий некромагию. Напоминает ловушку для крабов, сделанную из бамбука.
[Закрыть], чтобы не фонили, и укрепление защитных контуров дома По-Плам) занимались тетушки, а фамильяры во главе с Нафиусом вели переговоры с местной нечистью, которая, предчувствуя какими-то своими седалищными нервами скорый отъезд главных «бабаек» их народа, беспокойно зашевелилась. Так что мы оказались не у дел, пришлось проявлять чудеса изворотливости и устраивать Ершу экскурсию по дому.
Так удалось занять Ерша еще на некоторое время. По моим расчетам, через два дня мы могли уже выдвигаться, и я надеялась допартизанить до победного конца, а там, глядишь, и поубавится у некоторых желание задавать неловкие вопросы. Ну не наивная ли?
День пятый. Лаборатория. В котелках медленно докипают зелья, я сосредоточенно нарезаю аронию[67]67
Обычная черноплодная рябина, но надо же выпендриться! (прим. автора)
[Закрыть] для Черного Проявителя, оборотень колдует сразу над тремя Odeur – благо, они попроще. За несколько дней мы так основательно пропахли травами, ягодами и другими, куда менее аппетитными компонентами, что на острый запах перцовки, которой мы, защищаясь от испарений, регулярно брызгали все открытые участки кожи, реагировали вяло и без юмора. Парень страдал больше меня – его чувствительный нос ответил на какофонию запахов неожиданным и капитальным насморком, так что настроение у него было соответствующее. Поэтому, когда он шваркнул на стол половник и упер руки в боки, тяжелым взглядом высверливая дырку в моей височной доле, я почти не удивилась.
– Ну? – заявил мой визави, прозаично шмыгая забитыми ноздрями.
– Антилопа гну, – не осталась я в долгу, – Чего надо?
– Шоколада, – бумеранг вернулся, – Рассказывай уже, или так и будешь меня, как ребенка, всякой ерундой отвлекать?
Нож в руке дрогнул, и ягода аронии с подлостью кальмара брызнула соком мне в лицо.
– Ёршик, ну чего ты прикопался-то? – жалобно взмолилась я, вытирая со лба липкую синюю жижу, – Непримечательно все. Ваапче.
– Значит, мне мытарить душу можно, а о себе ни гу-гу?
– Агу-агу… – как-то печальненько получилось, – Ё-о-оршик! Может, не надо?
– Не. Называй. Меня. Ёршиком.
Страсти-то какие!
– Тогда не докапывайся. Не хочу, и все тут.
– Я не докапываюсь, я сравниваю счет. Тебе сложно, что ли?
Я воткнула нож в разделочную доску и демонстративно вытерла руки о фартук.
– Заколёб ты меня, человече! Три вопроса – на них отвечу, со всем остальным своим интересом катись колбаской и темным лесом!
Вот такая я, блин, подзаборная поэтесса!
А оборотню только того и надо было – он так радостно потирал ладони, словно заранее заготовил вопросы, записал на карточке и сейчас вытащит ее из-за пазухи, как фокусник – задрипанного голубя.
– Как так вышло, что ты стала дочерью По-Плам?
– Я осиротела, они удочерили, – получи, фашист, гранату!
Глухое рычание сбило с меня немного спеси и пробудило совесть. Не государственную же тайну разглашаю, в самом деле.
– Мать была обычным человеком, – я присела на табурет, – Почти шесть лет считалась пропавшей без вести, а потом появилась здесь, на девятом месяце, обвешанная амулетами и на последнем издыхании. По ней били некромагией, только из-за амулетов и не умерла сразу, а успела родить меня. Тот, кто это с ней сделал, явился спустя пару минут, но тетушки смогли его отогнать. Вызвали Охрану, те пошли по следам, но быстро его потеряли. Выяснили личность матери, нашли родственников… все оказались людьми, а у меня обнаружился дар, поэтому меня решили им не отдавать, а оставить в какой-нибудь магической семье. Знаешь, когда тетушкам предложили подыскать кого-нибудь другого для этого, они чуть не взбесились.
– А что твой отец? – вклинился Ерш в паузу. Второй вопрос.
– Не знаю, тогда его так и не нашли. Вполне возможно, именно он гнался за матерью, но лично мне все равно. Единственное, что расстраивает – он все еще жив.
Вопросительный взгляд.
– Если бы умер, я бы уже была ведьмой.
Я вздохнула и призвала на помощь обширный опыт ответов на экзаменах, чтобы объяснить оборотню то, что известно любой, даже самой маленькой ведьмочке. Жаль, мисс Плам здесь не было, она бы такую лекцию задвинула – закачаешься! До третьего вопроса не дожил бы никто.
– В мире очень мало годной для людей магии, – начала я издалека, – Нас, конечно, тоже мало, но раньше было меньше и всем хватало. Теперь чаша колдовства пуста, все до капли разделено и распределено, поэтому, если человек рождается с даром, он не может им пользоваться. Новая ведьма входит в силу только тогда, когда уходит одна из старых, а если учитывать, что мы, по сути, вечны… можно состариться и умереть, так и не дождавшись своей очереди. У нас есть специальный реестр, я в нем тридцать шестая, а Уна двадцать третья, и это только те, кто зарегистрирован официально. Знаешь, это как сидеть в поликлинике – у тебя в руках этот гребанный талончик, впереди десятки людей, каждый заходит в кабинет и пропадает на двадцать минут, на полчаса, на час, а еще бабульки, которым «только спросить», профосмотры, а то и является какой-нибудь хрен с горы, и нате – у него запись раньше тебя, и снова ждешь. Есть способы проскочить пораньше, вот к чему я веду. И первый – осиротеть. Совсем. Как будто Вселенная после такого пытается восстановить равновесие и оправдать потерю. Поэтому я знаю, что отец жив.
Ерш… не то чтобы припух, но серьезно призадумался. Наверное, прозвучало гораздо трагичнее, чем есть на самом деле.
– Ты только это, не думай, что я жалуюсь, – попыталась я исправить положение, – Просто объясняю, как система работает.
– Угу, – оборотень покивал головой, как ослик, – Только… при чем здесь Татуировка Брони и артефактная бита? И то, что тебя от тетушек не оторвать?
– Третий! – я радостно вскинула кулак, и парень понял, что продешевил, – Ну, тут все совсем просто. Мы же люди, и некоторым может запросто снести крышу – не представляешь, на что готов человек ради вечности. Или чтобы подарить эту вечность кому-нибудь близкому. Пытаться убить полноценных ведьм – себя не любить, а вот таких, как я – соблазнительно и на первый взгляд не так уж сложно. На меня уже четыре раза нападали, представляешь? Поэтому ковены защищают своих детей, как только могут, от желающих расчистить поле.
– А-а…? – вопросительно завел Ерш, но я выставила вперед руку с тремя растопыренными пальцами.
– Ха! Лимит исчерпан!
И видно прям, как его распирает от незаданных личных вопросов, но халява – дама ветреная, на одном месте долго не рассиживается, так что вместо бесполезных споров оборотень решил на меня почему-то обидеться. Я себя виноватой не считала, посему занялась зельями и предоставила ему самому разбираться со своими рефлексиями. Сначала он долго молчал, потом уткнулся носом в работу с таким рвением, словно решил залезть в котел с ногами, а через полчаса беззлобно ткнул меня кулаком в плечо.
– Извини.
– Ладно, проехали, – великодушно сказала я, помешивая Проявитель. Ерш почесал заживающие бока и размял шею. Он вообще в последнее время вел себя неспокойно – дергал плечами, подпрыгивал на месте, ни с того ни с сего начинал приседать или отжиматься от пола, словно оборотень превратился в бутылку, в которой законсервировали очень недовольного джинна и жизнерадостного кенгуру в период гона.
– Что с тобой такое, блохастый? – поинтересовалась я, – Ты как будто кофе перепил и конфет перекушал.
– Засиделся, – признался парень, выгибая спину под таким углом, что мне стало завидно, – Давно не превращался, вот и распирает, привычки собачьи наружу просятся. Не обращай внимания, в лесу набегаюсь.
– Ню-ню, Ёршик, начнешь задирать ногу на мебель – прибью мухобойкой.
– Не называй меня Ёршиком, – привычно огрызнулся парень, – Я могу спустить тебе с рук собачьи шутки, но имя не трожь.
– Не требуй от меня невозможного, – я бегло осмотрела вверенное мне хозяйство, осталась довольна результатами и сорвала намозоливший фартук, – Пойдем, прогуляемся.
– Ты на меня еще поводок нацепи, – разворчался Ерш, но позволил отбуксировать его из лаборатории, – Вечно таскаешь туда-сюда…
– Ёршик, не упрямься, все для твоего блага!
– НЕ! НАЗЫВАЙ! МЕНЯ! ЁРШИКОМ!!!
Я от таких экзальтированных воплей чуть на задницу не упала, а как посмотрела на лицо моего коллеги – вообще едва с бренным телом не распрощалась. Это ж надо такую рожу скрючить, гиена испугается!
– А то что? – нет, ну мне правда интересно.
– Укушу, – решительно заявил этот гад, глядя на меня сверху вниз.
– За задницу? – зачем-то поинтересовалась я. Пауза.
– Могу и за задницу, если так до тебя быстрее дойдет.
Я на всякий случай отошла на два шага назад и скрестила руки на груди. Не люблю, когда мне так нагло угрожают в собственном доме, а еще появилось нездоровое желание «посмыкаты смэрть за вуса», как говорит дедушка Сервений.
– Ёрррр-шик! – вякнула я и кузнечиком скакнула через всю гостиную, направляясь к дверям на лестницу, где механические руки уж точно не дадут меня в обиду. Нас не догонят, нас не дого-о-оня-а…
Ай!
В двух шагах от цели меня поймали за шиворот, развернули к дверям задом и плюхнули животом на что-то узкое и твердое. Перед носом возник темно-зеленый мужской тапок, и стало понятно, что меня попросту перекинули через колено, как нашкодившего ребенка, и разозлило это меня – ну просто неимоверно!
– Пусти! Пусти, сволочь! Щас тетушек позову! Аааааааааааааа! Убивают! Чести лишают! Фу, тошно… Ааааааааааааааа!!!
Подлый оборотень оказался глух к моим угрозам и действовал по принципу «а Васька слушает да ест», как говорит прабабуля Титания, мать Сервения – то есть, перехватив мои бестолково молотящие воздух кулаки одной рукой, другой стал задирать подол свободного домашнего платья. Видимо, решил показать, что настоящий мужчина словами просто так не разбрасывается, и вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.
– Нафиус!!! – заверещала я, от страха так дрыгнув ногами, что чуть не повалила своего истязателя на спину, – Мусик! Веник! Лютик! Оливия! Матильда! Помоги-и-ите!!!
Глухо, как в танке. И тут я почувствовала на своем левом полупопии зубы и испустила такой звук, что в дымоходе испуганно завыло. Больно! Дверь, ведущая на лестницу, распахнулась с такой силой, что на стене рядом с ней осталась вмятина, и взмыленной команде моих домочадцев с тетушками во главе предстала потрясающая картина – я, вниз головой и с задранным платьем, и Ерш с зубами в моей ляжке.
На несколько секунд воцарилась такая тишина, что можно было услышать падение пылинки. «Ух, щас кого-то на молекулы распылят», – мстительно подумала я и задергалась всем телом, ощущая, помимо очевидной, какую-то глубинную неправильность происходящего. Оборотень аккуратно разжал челюсти, поправил на мне платье, миролюбиво заявил:
– А мы тут воспитанием занимаемся, – и пришлепнул свободной ладонью мой задранный к небу зад. Место укуса отозвалось глухой болью, что обеспокоило меня еще больше. Я, наконец, вырвалась из обвисших, как макаронины, рук и изо всех сил заехала кулаком по роже обидчика.
– Животное! – рявкнула я в физиономию Ерша, на которой медленно, как фотоэлемент, проступал синяк и смущение.
– А что вообще происходит? – почти спокойно спросила мисс По, первой из команды «спасателей» возвращая самообладание. Все остальные тоже потихоньку отмирали и начинали двигаться в направлении парня с однозначными намерениями. Я уже почти решила никого не останавливать, но внутри поселилось неприятное ощущение, словно чувство мести выгорело дотла, оставив неприятный осадок, поэтому я предельно сухо изложила ситуацию и поспешила к себе в комнату, где долго и задумчиво рассматривала четкий отпечаток зубов на левой ягодице. Рисунок та-моко вокруг него обиженно подрагивал, словно досадовал сам на себя.
* * *
Небо еще только начинало светлеть, когда на крыше дома По-Плам разгорелась бурная деятельность, и предрассветные сумерки огласились воплями сонных и оттого ну очень нежизнерадостных домочадцев. Хотя, с учетом зимнего времени, было не так уж и рано, и мы больше прибеднялись, ворча и невольно вздрагивая от ветра. В кои-то веки оседланная Ники (а попробуйте навьючить сумки на неодетую лошадь!) недовольно шкрябала копытами черепицу и пыталась надкусить край каминной трубы, за что регулярно получала по носу от мисс По; Матильда любовно протирала сиденье гоночной метлы, приглаживала выбившиеся прутья и проверяла, свободно ли двигается руль. Рядом валялись два шлема – собственно тетушкин, с оскаленным снежным барсом, и мой, с цитатами из «Беовульфа» на староанглийском. Я стояла неподалеку и откровенно зевала, равнодушно наблюдая за тем, как неугомонные фамильяры во главе с Нафиусом и внезапно взбодрившимся Броми скачут по крыше, пытаясь то впихнуть в набитые под завязку с помощью сжатия протранства сумки совершенно целую запеченную индейку, то прицепить на метлу компас размером с поднос. Все четверо периодически пеняли на мое безделье, в ответ на что я царственно скалила зубы и моргала, как сова – благо, свою часть работы выполнила еще вчера, почти весь день убив на доработку зелий, калибровку распылителей и укладывание пузырьков в определенной последовательности в два деревянных сундучка, надежно прикрепленных к моей спине на манер рюкзака. Из-за тяжеленной дубленки, плотных штанов и сапогов на плоском ходу с меховыми отворотами я чувствовала себя, как броненосец, но хотя бы не мерзла. Мисс Плам вырядилась с ног до головы в обтягивающую черную кожу, подчеркнув каждый изгиб и каждую выпуклость фигуристого тела, накинула сверху длинный плащ и теперь напоминала то ли голливудского борца с нежитью, то ли SM бордель-маман, а Оливия вообще щеголяла в бархатном домашнем халате, невзирая на собачий холод. Хорошо ей… Если бы на меня можно было навесить такой же теплый ветерок, какой скользил по коже тетушек и был одним из коронных заклинаний Матильды, я бы тоже обошлась чем-то более легким, но у Татуировки Брони на этот счет было свое мнение, и прекрасная во всех остальных отношениях защита отвечала на магию воздуха полным отторжением, а то и крапивницей. Гадство.
Ерш, живой и даже невредимый, отирался вокруг мисс Плам и ее метлы, восхищенно разглядывая то сидение от Харлея Дэвидсона, то ярко-алый моргающий глаз с вертикальным зрачком вместо фары. На оборотня я старательно не смотрела и вообще делала вид, что мы все вышли на крышу воздушком подышать да облачками полюбоваться.
– Чур, я на метле! – заявил парень, и восторга в его голосе хватило бы на целую группу фанаток Джастина Бибера. Матильда скептически расфыркалась.
– Чуркалка не отросла, – буркнула я, мысленно добавив: «И нервы не окрепли», – На метле лечу я.
Вот и первые слова за два с лишним дня. После памятного укуса я закономерно обиделась и включила режим полного игнорирования объекта, улетучиваясь из всех помещений при одном виде шоколадноволосой личности. Поначалу словесно пропесоченный тетушками Ерш старался наладить контакт (при этом отказываясь признавать вину), но после нескольких холодных отповедей решил, что хорошенького понемножку, и стал вести себя так, словно вся история приглючилась мне в навеянном волшебными грибочками сне. Самое обидное – хоть все домашние и были априори на моей стороне, нет-нет да и проскальзывали в разговорах намеки на то, что я сама нарвалась. Рассуждая логически… ну, наверное, возможно, чуть-чуть, немножко да.
Да только хрен я в этом признаюсь!
Матильда надела на шею маленькую верблюжью косточку со свежими маскировочными насечками – она будет запоминать все, что с нами происходит, чтобы впоследствии у Охраны не было к нам лишних вопросов. Путем бесчисленных экспериментов удалось выяснить, что подлый оборотень на любых средствах записи отображается, как здоровенная, но самая обыкновенная собака, вроде тибетского мастифа, и можно было не бояться, что тайна Коналла невзначай раскроется. Оливия положила в одну из сумок латунную пудреницу, чтобы в крайнем случае мы смогли связаться с кем-нибудь из друзей, и на этом сборы посчитали официально завершенными. Троица фамильяров вместе с Нафиусом картинно шмыгали носами, комкая в руках беленькие кружевные платочки, и пытались облобызать каждую из нас на прощание, но мы решительно пресекли эти телячьи нежности и взгромоздились на наши транспортные средства.
– Может, все-таки на метле? – с отчаянной надеждой спросил Ерш, наблюдая, как мисс По снимает халат и остается буквально в костюме Евы, не обращая ни малейшего внимания на оборотня.
– Юноша, я не кусаюсь, – Оливия взлетела в седло и требовательно дернула головой, а стоило парню с тяжелым вздохом угнездиться на лошади позади нее, стала звонко командовать, – Держись крепче, сорвешься – никто подбирать не станет! Крепче! Еще крепче! Ну, раз собираешься так страстно прижиматься к одинокой красивой женщине, уж доводи дело до конца! Можешь переместить руки выше… или ниже!
Впервые вижу, как этот гад краснеет! Райское зрелище! Ерш нахмурился, вынул из сумки свернутый во много раз плед и накинул тетушке на плечи, однако заботливый жест был величественно проигнорирован.
– Детский сад, – фыркнула Княжна Преисподней, стряхнула клетчатую ткань и свечой взмыла в небо. Судя по тому, что, кроме пледа, больше ничего вниз не упало, оборотень не соблазнился перспективой превратиться в лепешку и успел ухватиться за первую попавшуюся опору. Сверху доносился ведьминский хохот миссмистера и сдавленные матюги.
– Чего стоим, кого ждем? – мисс Плам надела шлем и пригласительно похлопала по сидению метлы. Я устроилась сзади, крепко ухватилась за тетушку и сжала зубы, чтобы не клацали, как в прошлый раз.
Путешествие началось.
Глава 10
– Япона ма… а-а-а!!!
Матильда резко вывернула руль, уводя метлу из-под когтей очередного стеклянного грифа[68]68
Обитатели нижних слоев атмосферы. Размер – крупный, характер паршивый. Условно неопасны, но крайне назойливы.
[Закрыть]. Когти клацнули, тщетно нащупывая ускользнувшую добычу, и возмущенный возглас безвинно обиженной птички сотряс нас от пяток до кончиков волос.
– Да подавись уже! – я вынула из кармана последнее овсяное печенье и со злостью швырнула в распахнутый клюв. Гриф благодарно курлыкнул, шелестнул перьями по моему шлему и, выдернув на прощание прут из метлы, растворился в облаках.
– Вот холера! – ругнулась сквозь зубы мисс Плам, – Вилли, ты там как?
– В порядке! – донесся причудливо искаженный голос из ближайшей тучки, – А вот мохнатый что-то не очень!
Нежно-салатовый оборотень мертвой хваткой вцепился в мисс По и мужественно не раскрывал рта – очевидно, опасаясь потерять завтрак и остатки достоинства. А еще на метле хотел, дурачок! Я откинула стекло шлема и потерла замерзший до онемения нос. На высоком – почти семь тысяч футов на «впадинах» – Украинском тракте[69]69
«Обычным людям и их машинам ничего, а вот нас что-то небо не любит. Даже меня. Низко летать – люди засекут, или в птицу какую врежешься, а выше километра – держись, друже, и не жалуйся! Воздушные ямы, вихри, живность недружелюбная стаями летает, про ангелов вообще молчу, а некоторые места вообще как скалы в море – не заметишь, как на полной скорости в кашицу размажешься… Да черт с ними – сам воздух силы тянет! Вот и проложили в незапамятные времена тракты по всему небосводу, в обход препятствий. Выглядит так, словно пьяная крыса убегала от кузнечика, но особых альтернатив пока нет» (из устных объяснений мисс Плам)
[Закрыть] сегодня было довольно спокойно, и за три часа, кроме грифа-гурмана нам встретились лишь пара ворлоков на крылатых змеях[70]70
Метла – это скорее роскошь, змеи, как ни странно, более практичны.
[Закрыть] да группа веселых бородатых метлобайкеров, до самого Киева круживших рядом с Матильдой, как взъерошенные шумные воробьи. Княгиня Ветров, вопреки обыкновению, знаки внимания игнорировала, лишь тихонько хмыкая под нос, а на предложение «погонять» ответила таким ускорением, что мой возмущенный вопль оторвался от губ и улетел за спину, миновав уши. Когда-нибудь устраивали гонки на воздушном тракте? Да сплав по горным рекам в дырявом каяке без весел и то безопаснее! Ну, да метлобайкеры тоже парни не промах – их свист и улюлюканье преследовали нас до самой Муравьиной Ямы[71]71
Название говорящее. «Крысиные» тракты нервно курят в сторонке.
[Закрыть], где более маневренная – или безбашенная – ведьма сбросила преследователей с хвоста. В итоге вторую часть кавалькады в лице мисс По и моего зубастого обидчика пришлось дожидаться на развилке, где Украинский тракт раздваивался на Карпатский и Московский.
– Можно конструктивное замечание? – спросила я во время вынужденного привала, пытаясь наощупь определить положение желудка. Судя по всему, орган потерялся где-то среди колец кишечника, или вообще вывалился по дороге.
– Можно, – беззаботно разрешила тетушка, – Если осторожно.
– Ребята вроде в твоем вкусе были.
Матильда лишь хмыкнула, загадочно улыбаясь. А я подумала, что, возможно, эльфийские азалии, исправно присылаемые нам неизвестным доброжелателем каждый день после памятного бала, были вовсе не для меня.
– Ах ты лиса! – возмутилась я, – Умоляю, скажи, что это не Наладер! Он женат! И мне он нравится! И вообще – нет нам счастья от ушастых!
– И как ты приходишь к таким удивительным выводам? – мисс Плам разглядела на горизонте быстро приближающееся крылатое пятнышко и «пришпорила» метлу, – Не Наладер.
– Значит, Иравэр, – протянула я, – Мать, он же как рыба снулая!
– Много ты понимаешь, – ткнула меня локтем Матильда, – Зато настойчивый. И умный. И с ситуацией на балу справился, как мужчина.
– Согласна, – на очередном повороте я зацепилась локтем за безобидное с виду облачко и чуть не стала жертвой гравитации, – Но…
– Что «но»? – кажется, Княгиня Ветров изволит раздражаться. А мы птицы скромные, но бесстрашные!
– Кость тонкая, стать тщедушная, – припечатала я и, подумав, добила, – И кадыка нет[72]72
А что такое? Ну нет у эльфов кадыков, как и волос на ненужных частях тела, что теперь сделаешь?
[Закрыть].
Вот это был удар под дых – тетушка отвернулась от меня с явным намерением больше не разговаривать до самой смерти и ускорилась настолько, что я даже пикнуть побоялась. В плане выбора спутника жизни мисс Плам придерживалась простой, но не очень возвышенной философии: личность – это, конечно, хорошо, но если в интимном смысле избранник не привлекает… никакие личные качества не спасут несчастного от ярлыка «Только друг». И я, конечно, права – эльф ну совершенно на ГОСТ не тянет.
Но про кадык могла бы и промолчать – у Матильды на них пунктик.
– А тебе не приходило в голову, – вдруг заговорила мисс Плам, – что пора сменить стратегию? Может, я потому до сих пор одна, что ведусь на внешность вместо главного?
– Ты ведешься не на внешность, – возразила я, – а на сексуальную харизму. Ну, четровщинку в глазах и маскулинность в ауре. Я, конечно, не присматривалась, но в Иравэре их маловато.
– И кто тебя таким гадким словам научил? – тетушка резко сбросила скорость и стала зорко всматриваться в распростертый под нами пейзаж. Через некоторое время, увидев что-то, понятное ей одной, она уверенно свернула с тракта на еле заметную узкую тропу и почти остановилась, дожидаясь мисс По. Та нагнала нас минут через пять и, к моему огромному сожалению, оборотень все еще был при ней.
Фу, злобная я. Аж самой противно.
– Когда вы вообще успели сойтись? – выдала я давно вертевшийся на языке вопрос.
– Дорогуша, наука – это хорошо, – улыбнулась мисс Плам, – но иногда и по сторонам
неплохо бы смотреть. Уже четыре дня, как объявлен семиал[73]73
«Период ухаживаний сроком в триста дней, в течение или после которого пара по эльфийским законам дибо вступает в брак, либо расторгает отношения навсегда. Разрешена физическая близость, жизнь под одной крышей и совместное владение имуществом. Семиал возможен, только если женщина до этого уже вступала в законный брак» (Ирида Стратоцвет, «Быт и нравы эльфов»)
[Закрыть].
– То есть, пока я чахла над зельями, как Кощей над златом, ты творила шуры-муры с этим сухим остроухим бюрократом? – возмущению моему не было предела. Ну что за семейка – собственной дочери никто ничего не рассказывает!
– Не забыла, кто именно накосячил и отдувается штрафными работами? Хулиганка, все-то тебе надо докладывать.
– Ни стыда, ни совести, – подытожила я и мстительно добавила, – Ни кадыка.
Моя последняя реплика оказалась громче, чем я ожидала, и достигла ушей Оливии. Тетушка смерила меня укоризненным взглядом, но комментировать не стала, лишь покачала головой и чуть опередила метлу, оставив практически наедине с невеселыми размышлениями о собственной беспричинной желчности. Ерш, скотина, выглядел так, словно у него на глазах развернулось цирковое представление, аж уши заострились от желания не пропустить ни слова. Я назло замолчала.
Пару часов мы летели в полной тишине. Разговоров не заводили, по сторонам особо не оглядывались, даже обедать пришлось на лету. У меня стали ощутимо затекать спина и то место, на которое покусился подлый оборотень два дня назад, когда Матильда вдруг остановилась.
– Снижаемся! – скомандовала она, – Барьер рядом.
Лично для меня простирающиеся под нашими задами облачка ничем не отличались от остальных, и когда мы стали быстро снижаться по спирали, от вдруг вынырнувшего из белой дымки пейзажа перехватило дыхание. Карпаты! Пятнистые, как коровья шкура, ребристые, как дорогое жабо – и бескрайние, как океан, даже с относительно небольшой высоты немногочисленные городишки и деревни терялись среди выпуклого рельефа гор, как блохи в собачьей шерсти, а пушистый ковер заснеженного леса переливался всеми оттенками от черного до светло-серого. То и дело мелькали крошечные зеркала озер и серебристые жилки замерзших на зиму рек.
– Мать, только лего-о-онечко… – попросила я, получила в ответ презрительное хмыканье и покрепче вцепилась в плащ впередисидящей ведьмы. Ох, зря я ее сегодня драконила, а, главное, безосновательно.
– Тилли! Здесь?! – мисс По поравнялась с нами и теперь внимательно вглядывалась в снежную скатерть гор в поисках подходящей посадочной площадки. Под «подходящей» подразумевалась любая относительно ровная поверхность площадью в шесть квадратных метров без видимого наличия крупной (до семи тонн веса) нечисти. Лично я видела только хищно ощеренный частокол исполинских елок, любая из которых и не вздрогнет, если по ней размажет вот такую вот гоночную метлу или демоническую лошадку с довеском в виде мягких наощупь пассажиров.
– Мать, – предприняла я новую попытку добиться взимопонимания, – Приземлимся мягонько – или как обычно?
Вместо ответа Матильда резко вывернула руль вправо и, завершив виток по спирали, влетела прямо в – как мне казалось – непроходимую чащу еловых верхушек. Вопреки опасениям, мы вляпались не в ветки и иголки, а в прохладную и студенистую наощупь поверхность пространственного барьера – мисс Плам, как полноценная ведьма, никаких неудобств не испытала, а я вот поежилась, пытаясь согнать противное ощущение ползущей по спине медузы, и не сразу заметила, как изменился пейзаж. Из-за особенностей «кармана»[74]74
Своеобразная пространственная складка, недоступная для неодаренных людей. Этакая «страна в шкафу»
[Закрыть] высота в точке выхода была гораздо больше, чем на входе, и «комета» легла перед нами, как на ладони – длинный, постепенно расширяющийся «хвост» со стеной заснеженных горных вершин по обе стороны и «голова» с неровной, чуть выгнутой в обратную от нас сторону кляксой Дикого Горолесья, западная половина которого терялась в густом, цвета застиранной простыни, тумане. Тускло-серые, словно присыпанные пеплом деревья неразличимой с такого расстояния породы выпирали пятном плесени на фоне сплошного ковра высоченных, с корабельную мачту, глазированных снегом елей. Однако долго любоваться видами мне не дали – едва преодолев барьер и миновав выпуклую кнопку Беломир-горы, Матильда вошла в крутое пике и камнем нырнула вниз, на еле заметную полянку между стволов. На полпути тетушка соскользнула с сиденья и, раскинув руки, живописно шлепнулась на снежную перину, а я, ухватив руль, аккуратно посадила метлу следом. Ну… почти.
– Какое небо голубое… – задумчиво протянула я, лежа на спине в сугробе в паре метров от приземлившейся более удачно тетушки. Метла торчала рядом прутьями кверху, а я безбожно грешила против истины – со светло-серого купола облаков непрерывно сыпались мелкие острые снежинки. Дубак стоял капитальнейший, градусов двадцать мороза, не меньше. Услышав неподалеку шелест кожистых крыльев и хруст чуть подмерзшей поземки под копытами, я с кряхтением села и стала отряхивать дубленку.
– Плам, ты неисправима, – Оливия соскользнула со спины Ники и за капюшон выдернула меня из сугроба, – Нас, наверное, только слепой не заметил.
– Если и заметил, то уже не помнит, – мисс Плам тоже поднялась и раздавила каблуком стеклянную «рыбку»[75]75
Артефакт глобального воздействия, вызывает кратковременные провалы в памяти. Одноразовый.
[Закрыть], – Дая, проверь зелья. Ерш, вызы… боги, ну что ты за хрупкий цветочек!
Оборотень стоял, прислонившись плечом к елке, и мучительно решал – опозориться здесь, или мучаться еще неопределенное время с застрявшим в горле комком то ли подавленного вопля, то ли желудочного сока. Я не удержалась и подпустила шпильку:
– Рожденный ползать…
– Помолчи ты, бога ради, – парень постучал себя кулаком по груди и, задумчиво сжевав пучок еловых иголок, отправился разгружать лошадь. Я фыркнула, сняла со спины чемоданчик и наскоро проверила флаконы – все на месте, в целости и сохранности, даже пульверизаторы не покорежило. Мисс По со вздохом облачалась в короткую бежевую шубку, шерстяные брюки и гибкие ботфорты на меху – в целях маскировки и из-за полной несовместимости с большинством зелий заклинание теплого ветра придется снять. Натягивая на левую руку тяжелую кожаную перчатку, она помедлила, словно о чем-то задумавшись, и пробежалась пальцами по тыльной стороне ладони.
– Все в порядке? – миссмистер вздрогнула, когда я легонько тронула ее за плечо, – Ты в последнее время необычно задумчива.
– Я сосредоточена, – тетушка тяжело вздохнула и достала из кармана чешуйку из хвоста Кербера, – Подержи Ники, пожалуйста.
Я обхватила нервную, почуявшую неладное лошадь за шею, пока Оливия успокаивающе похлопывала ее по спине и чертила на боку руну перемещения.
– Знаю, ты этого не любишь. До скорого, – мисс По чиркнула чешуйкой по моей щеке, выбивая лепесток пламени, и быстро коснулась начертанного узора. Возмущенно заржавшая Ники пропала в облаке дыма, оставив после себя лишь легкий запах пепла.
– Опять будет на меня обижаться, – вздохнула тетушка и стала перебирать содержимое одной из сумок, наспех соединяя части «черных ловцов», – И что плохого в полях Преисподней? В конце концов, это ее родина.
Вопрос остался чисто риторическим.
– До Стены отсюда примерно километр, – Ерш потуже намотал шарф на шею и стал помогать мисс Плам закапывать метлу в снег, – Так с запада на восток и пойдем, пока – и если – в Горолесье не упремся. Будем держаться лесных троп – на основных дорогах наверняка стоят дополнительные дозоры. Километра через два дойдем до хижины Ярослава Снегиря. Надеюсь, до Коналла шагать не придется.
