Текст книги "Проклятье или ничейная земля (СИ)"
Автор книги: Татьяна Лаас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)
Глава 38
Нож
Дирижабль неспешно плыл на малой высоте возле северных границ Аквилиты. Вдалеке уже показался, возвышаясь над лесами, шпиль храма деревушки Ванс. Скоро повернут к океану и поплывут обратно в город. Несколько часов патрулирования, и пока все напрасно.
Констебли в гогглах, устроившись у иллюминаторов гондолы управления, внимательно всматривались в зеленое море под ними – скоро оно сменится полями и редкими колками. Там искать станет легче, конечно, но и вероятность нахождения искомого паромобиля гораздо ниже. Особисты сообщили, что паромобиль скорее всего двигался к восточной границе Аквилиты.
Лес чуть расступился, выдавая свою тайну – на поляне у проселочной дороги стоял явно брошенный паромобиль. Ни струйки дыма, ни клубов пара тем более. Ни движения в округе.
– Попался! – довольно сказал один из полицейских – он, включив увеличение на гогглах, рассмотрел первый цифры номера паромобиля. Тут же посыпались команды: дирижабль замедлял ход, готовясь высадить полицейских у паромобиля. Застрекотал беспроводной телеграф, сообщая на землю о находке. Дежурный радист на дирижабледроме передаст сведения в полицию.
* * *
Дышать. Она хотела дышать. Хоть глоток воздуха. В голове шумели карфианские барабаны. Они вели мелодию войны. Или мелодию её смерти? Она не сдастся. Она скинет могильную плиту, придавившую её к земле.
Она перераспределила эфир, оставляя защиту только на теле – руки-ноги не жалко. Их можно вылечить потом от переломов. Сердце от переломов не вылечишь. Или как называется смерть от такой вот могильной плиты? Лиз сипло вдохнула, выигрывая для себя еще пару секунд жизни.
Щит над домом Хейгов налился алым, словно грозясь вот-вот взорваться. Солнце слепило в глаза – и не понять, выжил ли кто там, у крыльца, где перевернувшись на крышу лежал служебный паромобиль, напоминая беспомощного жука. Там наверняка бродит еще один немертвый. Или даже не один.
Она справится. Она не бросит Грега – ему рано узнавать, какая её смерть на вкус. Судьба не может наказывать подряд двух бывших Блеков. Лиз справится! Грег не почувствует утраты, как выпало на долю Андре.
Пальцы шкрябали шершавый, грубый асфальт. Ногти ломались, но Лиз этого не чувствовала. Она искала силы везде, где могла.
…Где-то далеко засипел Грег в попытке вдохнуть, в попытке спасти её. Посиневшие губы выдохнули: «Лиззи…» – и вздрогнул, все понимая, Брок…
Она еле открыла глаза – незнакомый мужчина так и продолжал стоять над ней, словно впитывая в себя её мучения. Немертвый! Никем иным этот маг с ледяными глазами и быть не мог, потому что нет никого сильнее гранд-мастера, а Лиз именно им и была, но ничего не могла противопоставить напавшему. Сколько времени прошло? Секунда? Две? Или вечность?
Немертвый наклонился к Лиз. Ноздри его затрепетали в предвкушении – она почувствовала, как стала легкой и воздушной, как пушинка – ветерок подует, и она полетит к богам. Или не к богам. Немертвый ждал её душу. Он собирался её выпить. Но вместо неё он получил удар эфира, пусть и слабый, который почти не заметил, – откуда-то издалека, от Грега или даже через него в Лиз влились силы, чуть пахнущие грозой, пирожками и дикой всепоглощающей злостью – Лиз всегда знала, что вспышки гнева у Брока точно такие же разрушительные, как и у Грега. А потом рекой потек эфир с запахом леса, прели, каких-то восточных благовоний – это явно была Виктория, которой Лиз до сих пор опасалась и, как выяснилось, совершенно напрасно. Этого хватило, чтобы скинуть прочь тяжесть чужого эфира и по новой нарастить щит. Лиз сипло вдохнула, чувствуя, как застит глаза алая боль в груди – она так не вовремя проснулась. Силы резко прибывали – сейчас совсем не до боли. Ударить немертвого помогли алые искры эфира Хейга. И снова немертвый лишь чуть подался назад – Лиз почти не чувствовала руки, и потому знак огня не получился. Она старательнее сложила пальцы, но они тут же больно хрустнули, сжатые рукой немертвого.
– Напрасно! – это были его первые слова. И последние. Он вспыхнул яркой вспышкой огня, горьким пеплом опадая на Лиз. Она раскашлялась, замечая сквозь слезы, как над ней навис скособоченный, локтем поджимающий левый окровавленный бок Хогг.
– Надо же… – он рухнул на колени перед Лиз. – Единственное заклинание… которое я знаю.
Лиз попыталась встать, но у неё ничего не вышло. Чужой эфир рванул прочь из неё, ощупывая пространство вокруг в поисках опасности. Голова кружилась, и все плыло перед глазами, подсвеченное синим и алым эфирами. Хогг сам потянулся к Лиз, забывая о своих ранах. Он помог ей сесть и прижал её к себе:
– Как вы, лера…
Она упрямо поправила его:
– «Ты»… Не «вы»… Мы же договаривались… – говорить было трудно. В горле клокотала кровь, хотелось кашлять, но, боги, до чего же это было больно! Лиз сплюнула алую слюну. В сердце было слишком многолюдно. Лиз подумала, что боевое побратимство, о котором рассказывал после кладбища в Вансе Грег, все же имеет свои недостатки. Она хотела слышать только знакомый до боли родничок, а вместо этого чей-то эфир спешно лечил её, а чей-то позволил обнять слабевшего на глазах Хогга и останавливать у него кровотечение, обезболивать и пока грубо затягивать трещины в ребрах. Наверное, её лечил Брок, а Хогга вытягивала с того света Виктория. Впрочем, какая разница.
Хогг, бледный, мокрый от липкого холодного пота, быстро, давясь воздухом и словами, говорил, словно боялся, что не успеет:
– Я… Так… И не извинился за то… Ту грубость. Нужны цветы, мне Грег говорил. И пирожные…
– К демонам пирожные. Главное то, что ты сейчас сделал. Твой поступок важнее всех пирожных мира… Держись! Не смей терять сознание – я тебя не дотащу. И не надо извинений. – Лиз заставила себя выпрямиться и оглядеться: Кейдж, сгорбившись от ран на ступеньках крыльца, уже напитывал эфиром защитные плетения. Ему самому восстанавливаться надо, а он… Хотя нет, Лиз понимала – в доме дети, а немертвые могут вернуться в любой момент. Нерисса Анна, прижимая к груди сломанную правую руку, спешно что-то рисовала на стене дома левой рукой. Краска была алой, и Лиз не сразу поняла, что это кровь. Слишком странно. Слишком жутко.
Лиз искала глазами немертвых, и не находила их, а ведь был третий. Точно был третий – иначе тот с глазами вивисектора не позволил бы себе так отвлечься на Лиз. Где же они… В сердце тревогой метался чужой эфир.
Слуги Хейгов высыпали на улицу, но пока перевязать раны дал только дворецкий, и то потому, что был без сознания. Кто-то подбежал к ним с Хоггом, помогая встать. В сердце стало гораздо тише – только родничок Грега и, кажется, все же Брока. Этого же только розги и угомонят!
Лиз, тяжело опираясь на руку лакея Хейгов, медленно пошла в дом. Она бы направилась в свой особняк, но к ней с другого бока прижалась Ноа, сунув в руку что-то округлое и теплое. Кажется, это был камень. Лиз чуть наклонилась к девочке, и та прошептала:
– Держи. У меня такой же.
– Спасибо… – нашла в себе силы Лиз. Она еле передвигала ноги, и кто-то из слуг все же подхватил её на руки и понес в холл, сейчас превратившийся в лазарет. Кейдж так и остался на крыльце. Нериссу Анну удалось увести в дом только после того, как её сестры перехватили эстафету с рунами, вооружившись мелом, и принялись что-то рисовать на стенах особняка.
Хогг при помощи слуги дохромал до кресла и буквально рухнул в него, а потом посмотрел на часы, встал и пошел куда-то прочь. Лиз даже возмутиться не успела.
Голова болела, пальцы ломило от дикой боли. Кажется, Лиз все же потеряла сознание, потому что ушедший куда-то Хогг уже стоял перед ней, протягивая стакан с водой и знакомый бутылек с лекарством:
– Выпейте… Выпей, Элизабет. Это же ничё… Ничего, что я чуть опоздал – полчаса всего? Но я опоздал с лекарством.
– Ничего, – нашла в себе силы улыбнуться Лиз. – Спасибо.
Потом… Она снова слабо помнила, что было потом. В холле стало многолюдно от синих мундиров с эмблемой Речного участка. Её куда-то понесли, положили, кажется, в кровать, раздели, стянули тугой повязкой грудь, фиксируя ребра. В руку подключили капельницу. Белая этикетка на исчезавшем где-то в высоте бутыльке сияла буквами, отказывавшимися складываться в слово. В. И. Т. А. Рядом теплым комком, держа Лиз за руку, пристроилась Ноа. В руке она снова держала камень. Девочка робко улыбнулась и призналась:
– Нож надежнее, но его у меня нет. А еще было что-то еще. Я помню, но сейчас этого еще нет. Я защитю вас так. – Она забавно сморщила нос: – Или за-щи-щу?
И Лиз знала, что точно защитит. Она закрыла глаза – или те закрылись сами? – и, кажется, снова потеряла сознание. Она знала, что рядом с Ноа она в безопасности.
Пришла она в себя оттого, что бледный в прозелень, со слипшимися волосами, уставший, вымотанный до предела Грег, сидя на краю кровати, крайне осторожно держал её за руку и целовал пальцы. Ноа рядом не было. Капельницу тоже уже убрали. В окно, выходящее на океан, врывались косые лучи солнца. Вечер. Глаза слепило от сияния защитных плетений на улице.
– Гр… – в горле запершило, и Лиз закашлялась. В голове тут же алыми искрами вспыхнула боль. Родничок в сердце окреп – до океана ему еще было далеко, но его сил хватило прогнать боль. – Грег…
Он вскинулся, вглядываясь в неё:
– Маленькая моя… Как ты? – было видно, что ему тяжело пришлось сегодня, а она еще ему добавила проблем. И седых волос, наверное.
Прежде, чем он начнет виниться за то, в чем не виноват – служба требует полной отдачи сил, и в последнее время Грег часто бывал магически истощен, – Лиз призналась:
– А я опять не сдержала слово. Я обещала следить за затылком… Следить, чтобы ко мне не подобрались сзади… И не сдержала слово. На меня опять напали со спины. Честное слово, я постараюсь быть внимательнее…
Он прикрыл на миг глаза – кажется, Грег старательно давился ругательствами. Во всяком случае в сердце стало горячо, словно там проснулся гейзер. Пирожков в сердце и грозы обнаружить не удалось. Это было просто замечательно: сейчас Лиз не была уверена, что найдет в себе силы воспитывать Брока.
Лиз заставила себе поднять руку, пусть это и было неимоверно сложно, и погладила Грега по чуть заросшей щетиной щеке:
– Не злись. Все хорошо. Меня спас Хогг. Он умница. Он очень старается.
– Лиззи… – Его голос был полон обреченности. Это Лиз совсем не нравилось – она не позволила ему продолжить:
– Лучше скажи: когда нас отпустят домой?
Грег потемнел лицом: нахмурился, поджал губы, взгляд потяжелел, даже преждевременные морщины прорезались – возникли между бровей, в уголках глаз, у губ.
– Боюсь, что нескоро. От немертвых защита есть только на этом доме – нериссы Орвуд как раз заканчивают её. Потом они займутся укреплением защиты на управлении, на участках, на офицерском доме, а потом уже доберутся до нашего. Придется чуть-чуть потерпеть. Эван и Виктория не против.
Она нашла в себе силы улыбнуться:
– Ничего страшного. Я подожду. – Она с озорной улыбкой предложила: – может, мне чуть подвинуться, чтобы и тебе хватило места?
Грег вздохнул – Лиз снова провела пальцами по его лицу в попытке разогнать тяжелые морщинки от усталости: он же не вернется на службу? Не в таком же состоянии…
– Мне надо… – он грустно улыбнулся, словно чувствовал себя виноватым в том, что бросает её в такой момент. Он еще не отошел от её потенцитовой интоксикации, а она уже вновь покалечилась.
– … вернуться на службу, – закончила она за него. – Надо – иди. Только береги себя. Хорошо?
– Ты не злишься, что я снова оставляю тебя, когда ты больна и тебе требуется помощь?
Она прогнала прочь глупые мысли – она беспокоилась за Грега, но он, как Брок: долг для него важнее:
– У меня есть Ноа. Она обещала заботиться обо мне и защищать.
Грег подался к ней и хрипловато выдохнул ей в ухо – это было ужасно щекотно:
– Она заставила Брока пообещать, что он подарит ей нож. Иначе, сказала Ноа, у неё не получится тебя защитить.
Лиз ахнула:
– И он пообещал⁈
Грег вместо слов многозначительно кивнул. Он подался вперед и поцеловал её в висок:
– Не выдавай его Хейгам.
– Хейги Брока за такое по голове не погладят. Ноа же ребенок. Вот же…
Грег выпрямился и крайне серьезно сказал:
– Он просто очень боится за тебя. И Ноа умеет обращаться с ножом, как все уличные дети. Мне кажется, что она вырастет и станет… Не знаю… Телохранителем? Охотником… Защитницей, скорее. – Он снова поцеловал её руку: – лежи и выздоравливай.
– А ты?
– А я напьюсь сейчас стимуляторов и пойду искать тех гадов, которые решили напасть на дом Хейгов. Правда, следов они не оставили – там Алистер носом землю роет, но мы знаем, откуда начинать поиски. Не бойся – я не буду один. Эван приказал всем, связанным с делом неры Орвуд, работать только парами. Со мной будет Брок. Кстати… – он оглянулся на дверь: – он хочет убедиться, что ты жива. Пустить его?
Она лишь кивнула. Грег на прощание снова поцеловал её и ушел. Тут же в спальню ворвался рыжий, такой же бледный, как Грег, ураган с тревожными зелеными глазами. Брок замер у кровати, обеспокоенно всматриваясь в Лиз, и констатировал:
– Жива! – И, кажется, он готов был бежать обратно на службу. Лиз ладонью хлопнула по кровати, тут же жалея об этом – пальцы обожгло болью:
– Садись.
Брок сглотнул, словно чувствуя за собой вину, и тут же признался:
– Если что, то помочь с эфиром, была идея Грега. Я тут ни при чем. Я в тот момент мало что соображал.
Лиз улыбнулась уголками рта – как же, не соображал он. Она еще помнила его решимость и злость на немертвых.
– Спасибо тебе.
Брок удивленно выгнул бровь:
– Ты не злишься?
– Нет.
– И рука не тянется к розгам?
– Нет.
Он выдохнул и пожаловался:
– А мне Хогг подножку поставил – мы с Грегом собирались войти к тебе вместе, а Хогг взял и подставил подножку.
Лиз еле слышно рассмеялась:
– Это он молодец.
– Ммм… – привычно отмычался Брок. Он взял Лиз за руку и осторожно погладил её пальцы, словно она фарфоровая: – не пугай так больше. И выздоравливай. И тренируйся. И не бойся – я за Грегом присмотрю. А он присмотрит за мной.
Он все же решился и поцеловал её кончики пальцев:
– Все, я пошел. – Он споро встал с кровати, словно знал, что Лиз и огреть его за такую вольность может.
* * *
Грег ждал его на крыльце.
Брок крайне серьезно посмотрел на него своими зелеными, чуть-чуть потухшими от переживаний глазами:
– Спасибо.
– Не за что. Тебе спасибо.
Брок криво улыбнулся и повторил за Грегом:
– Не за что. В храм Сокрушителя?
Грег, сжимая и разжимая кулаки – злость так и ходила в нем, – согласился с предложением Брока:
– Да, в храм Сокрушителя. – Пока не найден адер Уве, зацепки можно найти там. Грег спустился по ступенькам и направился к служебному паромобилю. Защита дома пропустила его – нерисса Орвуд в качестве ключей использовала кровь. Если храм узнает – проблем не избежать. Впрочем, плевать!
Алистер на миг оторвался от поисков следов немертвых и лишь отрицательно качнул головой в ответ на молчаливый вопрос Грега. Ни-че-го. Словно немертвых тут не было. Словно травмы Лиз и остальные получили сами.
Брок помрачнел, тоже заметив жест Алистера:
– Ничего. Не уйдут. Понять бы еще, что адеру Уве и немертвым нужно было тут.
– Девочки Орвуд, – сказал Грег очевидное, опускаясь на пассажирское сиденье в паромобиле. – Видимо, ответы Брендона адера не устроили.
Брок не сдержал смешок:
– Ответы Брендона никогда никого не устраивают.
Они говорили о нем, как о живом – потому что он жив, пока его душа тут. Они её найдут и вернут Брендона.
Кстати, обыск хранилища эталонов ничего не дал – адер Уве, если и хранил именно тут души, то забрал их с собой. Предусмотрительная тварь!
* * *
Лиса затаилась под корнями нелиды в лесу Сокрушителя. Тут её не найдут. Одна ночь. Ей осталось переждать всего одну ночь. Одну ночь она выдержит. И утром берегитесь хранители – лиса им все выскажет! Это же надо – не удержать в земле стаю немертвых! Это же надо – упустить их. Позволить им хозяйничать в городе, как у себя в склепе.
Одна ночь. И она пойдет в полицию и все расскажет.
Всего одна ночь.
Рядом раздались чьи-то шаги, и лиса забыла даже как дышать. Она замерла, готовая дорого отдать свою жизнь.
Человеческая рука в драном синем кителе залезла под корни и вытащила лису за шкирку.
– Попалась! Теперь не убежишь!
Она безвольно повисла в его руке. Ей не хватило всего одной ночи.
Глава 39
Невеста
Вернер безумно устал. Почти седьмицу он работал один на весь центр города. Да, горожане оказались столь любезны, что почти не убивали друг друга, но в морге еще лежали тела с Оленьего острова, и из Приморского парка – опознания то и дело отвлекали от вскрытий. А еще ночные дежурства, а еще снова принявшиеся за старое санитары. Простите, небеса, он их все же уволит: и пол-луны они не продержались – снова принялись издеваться над телами усопших. Вернер под утро приехал из Ванса, где в паромобиле нашли обезглавленное тело предположительно адера Уве, а в леднике его уже ждал сюрприз! Тело убитого храмовника уютно пристроилось на столе, укрывшись простынкой и высунув из-под неё розовые пятки. Эти пятки и добили Вернера. Нет, этот инквизитор и до этого лежал на столе и был укрыт простыней. Только, когда Вернер уезжал, он лежал правильно: навзничь, укрытый с головой. А сейчас он устроился на боку, одну руку пристроив под голову, и поджав ноги в коленях. И голова его не была укрыта.
Вернер прикрыл глаза: нет, он все же уволит санитаров! И работать в морге станет некому совсем. Он закрыл на ключ дверь в ледник и пошел прочь – его ждала инспектор Хейг. Вот кто вообще не умеет ждать! Еще нет восьми утра, еще даже рабочий день не начался, а она уже тут и ждет отчет. Хорошо хоть вскрытия не требует – эта могла. У неё словно шило в одном месте!
Стоило Вернеру войти в прозекторскую, где уже надевал белый халат вышедший на работу Картер, как инспектор Хейг подалась к нему:
– Доброе утро, нер Вернер! Инспектор Одли сообщил, что найдено предположительно тело адера Уве. – Она морщилась и прижимала к носу беленький, пропитанный благовониями платок. И вот зачем хорошенькой лере такая дурацкая служба⁈
Вернер устало кивнул:
– Одли сам так опознал – он же ездил в Ванс вместе с экспертами. Сказал, что это адер Уве, храни его небеса.
– Могу я осмотреть тело?
– Там нет головы – тело совсем неприглядно выглядит. – Вернер честно попытался её отговорить. Заведомо не получилось – Хейг бледно улыбнулась:
– Я привычная. Так я могу, да…?
Вроде молодая женщина, лера, а трупов вообще не боится. А ведь должна дома сидеть и детей нянчить.
– И куда катится этот мир? – С утра, да еще после бессонной ночи Вернер был отчаянно ворчлив.
Для инспектора Хейг эти слова стали сигналом к действию, как ни странно. Она быстрым, совсем не женским шагом подошла к столу и скинула простыню, рассматривая обезглавленное тело в заскорузлой от крови серой рясе. Неожиданно для Вернера она положила руку на грудь трупу и закрыла глаза – хирург было решил, что ей дурно, но не успел прийти на помощь: она, чуть покачнувшись, сказала непонятное, оглядывая тело:
– Не отзывается… Значит, душа не тут.
Вернер ничего не понял из её абракадабры и предпочел заниматься своими делами – придирчиво поправил на столе инструменты для вскрытия, уже разложенные помощником. Вернер с трудом подавил зевок: сейчас бы поспать, а не заниматься вскрытием. Куда спешить? Отсюда уже не сбегали. Ни один труп.
Хейг стала придирчиво проверять одежду убитого. Вернер, за ночь устав от Одли, вмешался:
– Инспектор Одли и эксперт Фрей еще на месте убийства все проверили и обыскали. Никаких амулетов, механитов или камней обнаружено не было.
Хейг сжала губы и лишь кивнула.
Картер подался к ним, с профессиональным любопытством рассматривая обрубок шеи при помощи гогглов:
– Любопытно. Чем его так? Это явно не топор и не пила. Что-то с зазубринами – я с таким раньше не сталкивался. – Он чуть ли не носом уперся в стол.
Вернер снисходительно пояснил:
– Когти. Точнее ногти немертвого. Голову снесли с одного удара, перебив шею острыми ногтями.
Картер резко выпрямился, отправляя гогглы обратно на макушку:
– Вот это да.
Хейг тем временем отмерла, и Вернер холодком по сердцу почувствовал грядущие неприятности:
– Необходимо вскрыть весь пищеварительный тракт.
Вернер сглотнул, а Картер любознательно уточнил:
– Вы подозреваете, что убитый мог проглотить искомый вами предмет?
– Да, – твердо сказала Хейг. – Я не исключаю такой возможности. Камешек или амулет мог, конечно, забрать убийца, но немертвый не знал о нем, так что это маловероятный вариант. Скорее, камень был проглочен.
Вернер попытался воззвать к здравому смыслу:
– Есть еще возможность, что камень просто потерялся в паромобиле.
Хейг серьезно кивнула, соглашаясь с ним:
– И это тоже. Поэтому мы должны все тщательно проверить.
– Пищеварительный тракт взрослого мужчины – десять-одиннадцать ярдов!
Картер улыбнулся Вернеру, подергивая рукава сорочки вверх в готовности к работе:
– Если не возражаете, коллега, то вскрытие могу провести я, а вы лишь подпишете его. Причина смерти очевидна, ведь так? Я не ошибусь в заключении.
Вернер кисло скривился:
– Если настаиваете, конечно…
Хейг так умоляюще посмотрела на Картера, что тот отважно сказал:
– Конечно, настаиваю – такой интересный случай! И обед за мной, – на всякий случай подкупил Вернера Картер.
– Хорошо… – Вернер позволил себе снизойти до согласия. Ему еще санитарами заниматься. И успеть бы поспать.
Впрочем, поспать ему не дали – на пороге прозекторской после ухода Хейг возник странный мужчина: с абсолютно белой кожей, такими же снежными волосами и ресницами, со светло-голубыми глазами и механическим магпротезом левой руки. Альбинос с ярко-выраженными чертами карфианской расы представился:
– Доброе утро, неры. Я нер Дакарэй, я приехал, чтобы опознать и забрать для погребения тело нериссы Ролле.
Вернер нервно сглотнул: он не успел приказать санитарам правильно уложить тело инквизитора в леднике. Может… Может этот Дакарей не заметит ничего? Он карфианин, он же может быть не в курсе эребийских традиции подготовки тела к похоронам?
* * *
Вик влетела в служебный гараж, сопровождавший её Байо остался в дверях – он стоял и щурился довольно, как кот, на раннем утреннем солнце. День обещал быть хорошим. Снежные облака улетели прочь, весна снова вернулась в Аквилиту. В воздухе сладко пахло предвкушением цветения персиков и абрикосов.
В гараж уже доставили паромобиль адера Уве, и сейчас под мощным светом электрических прожекторов, подсвечивая себе эфирными светляками в темных местах, его усиленно разбирали в девять рук Брок и Одли вместе с двумя механиками и Фреем.
– Недоброе утро! – сказал Вик. Эхо подхватило её слова и гулко разнесло по гаражу.
Растрепанный, бледный, почти не спавший ночью Брок вылез из салона, такой же Одли, еще и заросший щетиной, показался из-за капота.
– Доброе утро! – В два голоса поправили её мужчины. Механики только пробурчали что-то из-под днища паромобиля, не показываясь на глаза Вик. Судя по голосам, это были Эндрюс и Ульссон. Вик плохо знала механиков и их квалификацию, но раз Брок и Одли выбрали именно их, значит знают, с кем имеют дело. Фрей лишь махнул рукой – он с головой ушел в багажник. В сердце Вики так и билась тревога: тело Уве обнаружили еще вчера, ближе к вечеру, а душу Брендона найти так и не удалось. Если её успеют развеять до того, как полиция доберется до неё, Вик себя никогда не простит. Брендон был та еще заноза, но он не заслужил быть скормленным немертвым. Ему еще жить бы и жить. Только бы его душа нашлась – тело ему они создадут. Как-нибудь.
– Как поиски? – Каблуки отчаянно громко стучали, пока Вик шла до паромобиля. Звук метался под высоким потолком гаража. Еще недавно тут были конюшни, а сейчас обитали паровые железные кони.
Одли протер ветошью руки в машинном масле и признался:
– Пока никак.
Брок заставил себя улыбнуться – Вик видела, что его глаза оставались серьезными:
– Но мы пока только начали. До последнего болтика разберем, даже котел, даже топливный и водный баки. Что интересного сказал Вернер?
Вик прикоснулась к холодному боку паромобиля и на миг закрыла глаза, ища эфирный отклик души Брендона, как вчера её научил Грег. И снова, как и в морге, тишина в ответ.
– Вернер ничего не сказал. Вскрытие будет проводить Картер. Он обещал вскрыть весь пищеварительный тракт. Кстати, Брок, почему ты тут?
Тот дернул плечом:
– Пришел провести поиск души Брендона…
Одли добродушно продолжил за него:
– … да тут и остался.
Вик серьезно напомнила, глядя на все понимающего и ни капли не стыдящегося Брока:
– Ты должен быть при Греге. Распоряжение Эвана.
Брок мрачно принялся протирать руки от пыли:
– Грег большой мальчик…
– … и он вновь попытается провести расширенный эфирный поиск над всем герцогством. Помнишь, чем вчера это закончилось?
Брок вздохнул, признавая свою ошибку:
– Понял, осознал, икаюсь. – Он из тех, кто предпочитает нестись в погоне за преступником, а не корпеть над бумажками.
Одли, направляясь на его место для продолжения поисков, хохотнул:
– Икать не надо, рыжий. Икать вредно.
Вик удивленно посмотрела на Брока. Она так часто слышала от него эту фразу, так волновалась, что он, действительно кается и переживает, а оказалось…
Брок виновато на неё посмотрел:
– Прости, разочаровал, да?
Пока Вик собиралась с мыслями, влез Одли:
– Это всего лишь присказка, Вики. Он вполне безголовый, чтобы каяться по-настоящему в том, чего не мог избежать. И… Рыжий, шел бы ты и впрямь к Черному – тот не меньший безголовый в плане долга. Мы тут сами справимся. А на месте убийства остался Алистер – он хорошая ищейка: если будут следы, то он их точно найдет. Идите… Дел по горло у всех. На обеде переговорим.
Дел, действительно, было много.
Грег погибал над отчетами из Ветряного квартала. Было заметно по его бледной коже, подрагивающим то и дело пальцам, по мокрым волосам, что расширенный эфирный поиск он все же провел. Раз ничего не сказал, то, значит, ничего и не нашел.
Брок спешно оформлял дело Арно для королевского суда.
Байо с разрешения Вик ушел на половину мэрии к нериссе Идо. Они вдвоем решали судьбу привокзальных трущоб. Вик побаивалась, вспоминая, как Идо бросилась на прошлой седьмице на защиту Байо, что тот уведет прекрасную нериссу из-под носа Брока.
Хогг носился между кабинетами Грега, Вик и вычислительной. Он успевал выполнять поручения Грега и заниматься проверкой дел портовых крыс, которых ловил по указке Арно.
Вик, не в силах перестать думать о поисках души Брендона, составляла список осужденных, которых надо этапировать обратно в Аквилиту для пересмотра их дел. Дров Хогг под руководством Арно наломал немало.
Одли заглянул разок перед обедом, сообщив, что дело швах, и куда-то исчез. Даже обедать не пришел в общую залу. Вик вспомнила об Одли только часа в четыре, когда получила записку от Картера: адера Уве опознали храмовники по эфирному эталону; никаких инородных предметов в его теле найти не удалось.
– Бешеные лисы! – выругалась вслух Вик и пошла к Одли узнавать результаты поисков в паромобиле. Где-то же должна быть душа Брендона. Уве не успел бы её скормить немертвым. Или… Успел?
Одли не было ни в кабинете, ни в гараже. Дежурный Жаме, краснея и бледнея, доложил, что тот покинул участок в сопровождении красивой нериссы. Очень красивой и немножко странноватой, но…
– … зная, как выглядит наш Вин, иные на него и не западают.
Вик не очень уловила смысл фразы, зато поняла одно – Одли в нарушение приказа Эвана ушел куда-то один. И не сказал куда. Размышлять, не разрушит ли она личную жизнь Одли, Вик не стала – она объявила его в розыск. Когда в городе немертвые и монахи Каутела, лучше перестраховаться, чем ошибиться и потерять еще и Одли. Им проблем с душой Брендона хватает.
Одли не собирался нарушать приказ комиссара. У него и в мыслях не было. Только, когда он увидел на пороге своего кабинета незнакомку с прекрасными, орехового цвета глазами, сияющими как бриллианты, он понял, что это судьба. Его судьба. А от судьбы, как известно, не бегают. Ей небеса, Одли отдавал себе отчет, как выглядит, и насколько неудобен в личной жизни из-за службы, на которой он пропадал сутками, но… Но… Но в жизни каждого мужчины наступает миг, когда он понимает, что влюблен и не может не сделать предложение руки и сердца. Это у Брока такие моменты случались с закономерностью раз в луну. У Одли такое случилось впервые.
Она была прекрасна от длинных, почему-то распущенных красных волос до босых узких, аристократических стоп, от немного непривычных черт лица, резких и звериных, до чудесно несочетаемой одежды, большой ей на пару размеров, не меньше. И говорила она чудесно. Когда он спросил, что он может предложить прекрасной нериссе, она застенчиво сказала:
– Я печень ем.
Он чуть вздрогнул, почти сбрасывая очарование лисы-оборотня с себя, но нерисса поправилась:
– Я печеньем вас хочу угостить. Вы спасли меня… Точнее мою сестру – я хочу вас угостить печенью… Печеньем и чашечкой чая. Пойдемте со мной, пожалуйста.
И он пошел, забыв, как на прошлой седьмице от розыгрышей кицуне было плохо многим парнями из управления. Впрочем, Каеде же не было в Аквилите, так что бояться иллюзий было глупо.
Пришел он в себя в незнакомой комнате, перед ним, заслоняя странных людей в драной одежде, стояла его прекрасная нерисса и шипела, выставив вперед руки с впечатляющими размером когтями:
– Сссссделала, как просссссили! Тронете его – сссссъем! И не побрезгаю. Его печень только моя!
Длинный рыжий хвост метался под её одеждой, то и дело вылезая из-под юбки.
– Ну твой же дивизион! – ругнулся Одли. И почему стоит только поверить, что прекрасная нерисса испытывает к тебе интерес, как тут же выясняется, что он чисто гастрономический!
Она развернулась к нему:
– Молчи! А то ссссъедят! Или сссъем!
Мужчина в синем полицейском кителе устаревшего как лет двадцать образца криво улыбнулся:
– Дамы вперед! – Прозвучало галантно, но Одли это ни капли не утешало. Он чувствовал, как чужой эфир сковал его с головы до ног, мешая двигаться. Он ничего не мог ему противопоставить. Одли кинуло в ледяной пот: а смогут ли все маги Аквилиты противостоять шестерке немертвых?
* * *
Дом в трущобах, куда привел запах Одли, смешанный с ярким лисиным ароматом, выглядел обычно. Разваливающаяся крыша, грязные каменные стены, слепые, забитые досками окна. Ни капли прорывающегося эфира – даже эфир Одли обнаружить не удалось. Может, инспектора утащили из дома в катакомбы? Только зачем. Думать, что его уже нет в живых, было откровенно страшно.
Все высокоранговые маги, служившие под началом Кейджа и Алистера, плотно окружили дом. Наложить на него антимагический щит не удалось – эфир исчезал в доме, растворяясь в его стенах. Он поглощался самим домом или тем, кто прятался за ними. От щита пришлось отказаться.
