Текст книги "Проклятье или ничейная земля (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Тот взглядом прожигал пол – смотреть на неру Орвуд у него не было сил. Вик понимала его – сама с трудом сдерживалась. Эван замер, привычно окаменев. Его пальцы чуть покалывали эфиром ладонь Вики. Брендон продолжал искать пути к Орвуд.

– Это не мои проблемы, – гордо сказала нера. – Найдите сами. Думаю, в тюрьмах полно тех, на кого можно перевести болезнь. Я излечиваю вашего Хогга – вы забываете о моей семье навсегда. После излечения Хогга в следующий Канун мы с дочерями покинем Аквилиту. Хорошая сделка, если учесть, что на другой чаше весов жизни половины горожан.

– Мы не будем искать жертву, – твердо сказал Эван. Ему удалось удивить неру Орвуд – с той впервые за все время слетела маска невозмутимости:

– Вы готовы рискнуть ради какого-то кера половиной Аквилиты?

– Кажется, вы немного не понимаете расклад сил.

– В доме накоплено много эфира – щит снесет в любом случае. Да, я с дочерями погибну вместе со всеми, но репутация рода Жуи и Орвуд не падет.

Эван сухо принялся перечислять:

– Тут сейчас находится два гранд-мастера: нер Эш и лера Игнис, – и два внеранговых колдуна: я и отец Брендон. Даже если мы не справимся с вами и не удержим выброс эфира – выдержит щит. Его держат четыре гранд-мастера. Им готовы прийти на помощь еще три гранд-мастера: лера Элизабет, Кейдж и Мюрай. Щит не падет. Даже если погибнем мы – Аквилита выживет.

Грег подхватил нить беседы, абсолютно отрешенно сообщая – даже Хогга пробрало:

– А репутация ваших дочерей будет испорчена. Я вчера вам передавал предупреждение – рану на нериссе Анне. Так вот. Одна из язв Хогга сегодня утром была возвращена своей законной хозяйке. Сами знаете, это ваша дочь Анна. Даже если мы погибнем – вернийка сожрет её.

Виктория оценила ложь Грега – у него даже глаз не дернулся во время речи. Орвуд тоже впечатлили его слова – она побелела и прошептала, прижимая правую руку к груди, словно нере было дурно:

– Вы не посмеете…

– Уже. – Он словно гвоздь вбил в гроб нериссы Анны.

Хогг демонстративно дернул ворот и ткнул наобум в чистую кожу:

– Вот туточки она была. И теперь она вернулась к хозяйке.

Нера Орвуд прикрыла глаза и пошатнулась:

– Глупая, глупая девчонка… Я думала, она опять бежит к этому выскочке Минье, а она…

– Да-да-да, она сбежала из дома, чтобы скрыть от вас язву и подумать над дальнейшей жизнью. – Хогг не страдал излишней вежливостью. – Она все поняла о вас. Она погибнет от вернийки. Вы этого хотите?

Нера Орвуд заставил себя выпрямиться, с надеждой глядя в глаза Эвана:

– Лер Игнис, неужели жизнь какого-то кера стоит ваших жизней и жизни моей дочери? Он всего лишь эволюционная ошибка, низшая ветвь развития человечества, по иронии судьбы не вымершая вместе с неандертальцами.

Виктория резко оборвала её – все же больше сдерживаться она не могла:

– Вы ошибаетесь!

Эван чуть сильнее сжал в жесте поддержки её пальцы. Эфир зашелся теплом и нежностью в сердце, сильно отвлекая, но и успокаивая. Вместе ничего не страшно. Они сдержат ведьму, чего бы им это ни стоило. Вместе они сильны.

Орвуд качнула головой, не скрывая разочарования:

– Я слышала о вас, что вы, лера Игнис, весьма прогрессивны и начитаны. Не знать учение Сангана о биологических предпосылках формирования сословий – в моей голове такое не укладывается.

Эван окаменел. Брендон пошел алыми искрами. Оба Грега откровенно скрипнули зубами. Пока Вик искала подходящие слова, нера Орвуд продолжила:

– Леру Сангану удалось наглядно доказать, что так называемые керы и тем более нищие, происходят из другой ветви развития человечества. Их мозг более примитивен – они не способны хоть что-то предпринимать, чтобы достойно обеспечивать себя. Им нравится жить в нищете и грязи.

Эван лапидарно сказал:

– Прекратите! – Он не повышал голос, но эхо подхватило, и нера Орвуд замолчала – обиженно и оскорбленно. Её прогрессивные научные взгляды не оценили. Впрочем, Вик поняла, что та утешалась тем, что не оценили её мужчины – кажется, она мужчин тоже не особо за людей держала, как и керов.

Брендон сделал шаг вперед, старательно не косясь на пол и мозаику:

– Давайте вернемся к сделке. Нера Орвуд, наше предложение: вы без утайки рассказываете все, что происходило тут в Канун, выдаете всех своих подельников, забираете кожно-язвенную болезнь на себя, а мы, точнее я, обещаю вам, что ваши дочери будут жить – их вернийка не коснется. Про то, что все останется в тайне, я обещать не буду – это дело полиции, во-первых, а во-вторых, все равно кто-нибудь из ваших слуг проболтается рано или поздно.

– Они будут молчать… Они же молчали пять лет. И дальше будут молчать. Они скованы клятвой на крови.

– Вы готовы на такую сделку? – уточнил Брендон. – Иначе нерисса Анна сгорит от болезни.

Нера Орвуд еле смогла выдавить из себя:

– Хорошо, я согласна… – Даже эхо не стало вмешиваться – Виктория еле расслышала её слова. – Только одно уточнение – дело не будет передано в суд. Репутация Орвудов не должна пострадать. Как вам такая сделка?

Эван кивнул, вмешиваясь – его, как и Грега, кажется не устраивала потеря дела – он не собирался отдавать его храму:

– Слово чести: вы забираете болезнь с Хогга – я обещаю, что о вашей болезни никто не узнает. Репутации ваших дочерей ничего не грозит. Полагаю, клятву кровью подтверждать не надо – я не рискну среди окружающих плетений пустить кровь.

– У нас есть еще почти год, чтобы оформить договор по всем правилам, – сухо сказала нера Орвуд.

Брендон качнул головой:

– Никакого года. Здесь и сейчас. Моих сил хватит, чтобы провести ритуал, и мне, в отличие от вас, не надо прятаться от властей – я могу задействовать все силы, какие сочту нужным. Итак… Почему и зачем вы убивали девушек в Приморском парке? Зачем вы…

Нера Орвуд возмутилась, повышая голос:

– Я никого не убивала. Убивали крысы, искавшие мне жертв. И над Хогг издевались они же – мне нужно было скрыть ритуал. Она должна была выглядеть как жертва нападения крыс, только то. Я никого не убивала.

Виктория вздрогнула: Орвуд не понимала, что приказывая убивать, она все равно участвовала в убийстве. Такая-то совсем детская позиция: это делали они, а не я.

Грег положил руку на плечо Хоггу и сжал его:

– Держись.

Тот выдавил из себя:

– Неправильная сделка. Тварь должна ответить по закону – мое здоровье не стоит того… Все должны знать, что так нельзя! Мы все же люди, пусть и не можем себе позволить ни домов, ни вашей роскоши.

– Грегори, прекрати, – мягко сказал Грег. – Мы все это знаем. А ей ты ничего не сможешь доказать. Увы.

Нера Орвуд чуть нахмурила свои брови:

– Надо же, а говорят, аристальцы, породившие керов, не склонны к родственным чувствам.

Виктория сделала шаг вперед, Эван обнял её за талию и прижал к себе:

– Вы ничего не знаете о чувствах людей. Ни о родственных чувствах, ни о братской любви, ни о материнской!

Нера Орвуд наконец покинула главную гексаграмму и подошла к ближайшему креслу, тяжело опускаясь в него – предложить сесть остальным ей и в голову не пришло. Впрочем, никто бы и не сел тут, в этом доме.

– Именно материнская любовь и дала мне сил, лера Игнис, спасти своих дочерей и спастись самой. Впрочем, я уже поняла – ваше образование сильно хромает. Мое, к сожалению, тоже было сильно однобоко и ущербно. Меня воспитали как нериссу, оберегая от правды жизни. Потом пришлось учиться всему самой. Я по мнению отца была лишь сосудом, который передаст эфирные силы сыну… Или в моем случае уже внуку. Меня учили эфирологии, но лишь для того, чтобы я обучила свое дитя, передавая дальше родовые методики. Я вышла замуж, окрыленная любовью и долгом перед родом и мужем. Я была неплохой женой – я заботилась о муже и доме, рожала детей, любила и воспитывала их. К сожалению, нер Орвуд оказался типичным мужчиной – не прошло и пары лет, как он завел любовницу. Я не знала об этом, живя в розовом мире любви. Растила дочерей, страдала от нежной кожи, на которой то и дело появлялась сыпь, целовала детей, не зная, что заражаю их вернийкой и убиваю их своей любовью… Мой муж, узнав о вернийке, которой его наградила любовница, бросил её и помчался лечиться – еще на первой стадии. Мне же не сказал – я же нера, нер не тревожат рассказами о любовницах. Неры же не болеют, у них вернийка сама рассасывается, наверное! Трусливая тварь! Когда появились язвы, лечиться было поздно. Я узнала у доктора о болезни и поняла, что меня ждет. Я тогда смирилась. Я, даже когда заболели мои дети, смирилась. Лишь отказала мужу от спальни. Не стала подавать на развод и портить репутацию. Уговаривала себя, что на все воля богов. А потом нер Орвуд, уверившись, что я и дети умрем, привел в дом свою любовницу. Она ходила по моему дому с видом хозяйки и обсуждала, как все изменит в доме. Тут у меня печать и сорвало. Нер Орвуд только после третьего сердечного приступа понял, что его жизнь полностью в моих руках – у некромантов всегда припасена кровь окружающих на всякий случай. Орвуд стал вести себя тише, он даже помог мне с первым ритуалом – познакомил меня с Арно. Сперва я пролечила Анну – она была совсем плоха. В следующий год я пролечила себя. Потом Полли и Бель. Никто ничего не заподозрил, кроме адера Уве, но и тому пришлось сдаться. Ритуал прост и незатейлив. Кровная связь с детьми помогала мне перетащить болезнь на себя, а потом скинуть на какую-нибудь жертву. Мой эфирный слепок, перенесенный на жертву, убеждал болезнь, что она еще ест того, кого надо богам…

– Кто вам помог с разработкой ритуала? – спросил Брендон.

– Никто, – пожала плечами Орвуд. – Вы просто не понимаете, на что способна материнская любовь… Все получилось, как нельзя лучше. Мои малых сил хватило – алтарь рода был полон сил и поддерживал меня… А перед этим Явлением ко мне пришла вывшая любовница Орвуда – он бросил её, снова заразив вернийкой. И снова ничего не сказал… Сволочь и трус. Мне пришлось… Я говорила ей, что может не получиться – между мной и ребенком нет кровной связи, но она настаивала. Пришлось соглашаться. Если мать дура, а отец – тварь, то ребенок-то ни в чем не виноват. Я не знаю – получилось ли.

Виктория опустила глаза вниз – она знала, что не получилось. Эфирный слепок на последней жертве был почти не читаем не из-за шаррафы и воды. Эфирный слепок не удержался, потому что нера Орвуд не любила ту несчастную девочку, единокровную сестру своих дочерей.

– Вы можете назвать имена своих жертв? – сухо спросил Эван.

– Простите, что? Меня их имена не интересовали. Вы интересуетесь у тараканов или крыс перед тем, как их убить, их кличками? Это же аристальцы – низшая ветвь эволюции, её ошибка. Я не трогала настоящих людей.

Глава 30
Нера Орвуд

На улице до сих пор было душно, но после затхлости особняка Орвуд воздух казался упоительно свежим. Виктория на миг замерла на крыльце, делая вдох за вдохом – нера Орвуд и её искаженные представления о дозволенном напугали её, особенно тем, что были подтверждены научными теориями, которые никто не спешил опровергать. Слишком выгодно сиятельными верить в аристальцев, особенно тем, кто считает себя просвещённым человеком. Эван снова в утешение согрел Вик стоим эфиром.

Хогг, как пьяный, дернул ворот рубашки, словно он его душил:

– Так… Получается… Она тоже жертва?

Виктория, спускаясь по ступенькам крыльца вслед за ним, качнула головой:

– Нет.

Она рассматривала взбешенного Брока, стоявшего за щитом Фидеса и возмущенно сложившего руки на груди. За его спиной кругами ходил Кевин Смит, старательно делавший вид, что занят службой, а не караулит Хогга. Констебли, стоявшие в окружении, то и дело косились на особняк Орвудов, но терпеливо жарились на солнце. Свен и Жюль, два новеньких мага, державшие плетение с этой стороны особняка, были мокрыми, как мыши – видимо, нера Орвуд все же пыталась прорвать щит во время обсуждения сделки.

Хогг набычился, в упор глядя на Викторию:

– Но неру Орвуд заразил муж. Она тоже жертва.

Эван нахмурился, собираясь с мыслями, и Грег его опередил:

– Это не так, Грегори. Это сложное с точки зрения этики дело, но нера Орвуд не жертва в нем – её действия вышли за пределы, скажем… Самообороны.

Хогга ответ не устроил; он, останавливаясь у эфирного плетения в ожидании, когда их выпустят из-под щита, выругался:

– Да хрррррень же! Полная хрень!

Сержант Кейдж открыл проход в щите – Брок так и продолжал стоять в позе оскорбленной невинности. Он лишь выдавил из себя:

– Вам не стыдно? – Взгляд его зеленых, сейчас казавшихся злыми глаз перемещался с Эвана на Грега и обратно. Вик знала, что на самом деле Брок не злой – он просто пытается защитить всех. В этот раз ему не дали, не позволили быть там, где была опасность.

Эван и Грег переглянулись – они не раз оказывались в подобной ситуации, когда их игнорировали и не ставили в известность о происходящем. И чаще всего так поступал именно Брок. Так что почти в унисон они ответили:

– Нет.

Грег еще и добавил, зная о склонности к лапидарному стилю у Эвана:

– Абсолютно нет.

По Броку было видно, что ему есть что возразить на это «нет», и потому Брендон вмешался:

– Простите, что отвлекаю, но, Хогг, мне нужна твоя кровь. – Он достал из тайного кармана сутаны небольшую мензурку с пробкой. – Совсем чуть-чуть. В особняке некроманта я не решился бы и капли пролить – слишком там наверчено всего.

Хогг порывисто протянул левую ладонь и отвернулся – Вик видела, что его до сих пор глодала неуверенность в правильности происходящего. Грег поймал её взгляд и тихо сказал:

– Я поговорю с Грегори.

Брендон, рассматривая, как медленно заполняется мензурка, кивнул:

– Вот-вот. Поговори. Объясни, что эфирники никогда никому ни при каких обстоятельствах не дают свою кровь. Потому что ценнее у эфирника нет ничего.

Хогг дернулся, вырывая свою ладонь и зажимая ранку на указательном пальце:

– И чё за хрень?

Брендон, закупоривая мензурку, невозмутимо поправил его:

– Не хрень – правила выживания эфирника. Но мне кровь давать можешь.

Хогг нахмурился:

– Потому что храмовник?

– Потому что колдун! – возмутился Брендон. Его принадлежность к храму до сих пор задевала. – Я и без крови могу сделать что-нибудь плохое с любым. Вот так-то!

Вик не сдержала улыбки, и Брендон криво улыбнулся:

– Не порть мне репутацию. – Он убрал мензурку в карман и поймал ладонь Хогга, заживляя порез. – Впрочем, после неры Орвуд крайне не хочется употреблять это слово. Все во имя репутации. Гадость!

В подтверждение его слов по лицу Брендона снова заскользил эфир – до самых кончиков пальцев. Вик вдруг поняла, что с белой сутаной Брендон получил свободу в рунных цепях. Наверное, именно из-за этого он и согласился стать инквизитором. Значит, дела на Вернийско-Ондурском фронте совсем плохи.

Брендон же продолжил:

– А теперь я обратно в особняк. Мне нужно два-три часа: сперва придется обезвредить алтарь и рунные цепи в нем, потом займусь излечением Хогга, а потом… Пройдусь по всему особняку, проверяя его на всякий случай. Хогг, от тебя требуется все это время сливать эфир неры Орвуд – мне будет проще работать. К остальным убедительная просьба – не мешать.

Эван кивнул, оглядывая ряды констеблей:

– Я не буду мешать.

Готовый уже возвращаться в особняк Брендон споткнулся и замер:

– Ты со мной не идешь.

– Иду.

Вик знала, что переспорить Эвана невозможно, но Брендон попытался:

– Я инквизитор и…

Эван оборвал его:

– Я буду тебя прикрывать – нера Орвуд мне кажется опасной.

– Я спра…

– И как, по-твоему, я буду учиться плохому, если ты меня с собой не берешь?

Брендон не нашел, что на это возразить, и Эван заметил:

– Дай мне пару минут – мне надо отдать распоряжения.

Брендон лишь прикрыл глаза и отвернулся в сторону. Он не любил рисковать чужими жизнями.

Вик тоже не очень нравилось решение мужа, но она понимала, почему он возвращается в особняк. Так правильно. Так нужно. По Броку и Грегу было видно, что они не согласны с Эваном, но возразить им было нечего: они эфирники – он колдун. Разница колоссальна.

Эван наклонил голову в жесте признания – он оценил их молчание:

– Спасибо!

Брок дернул плечом:

– Было бы за что… Будьте осторожны, оба. А не то, Брендон, я уведу у тебя прелестную керу Риччи.

Брендон хищно улыбнулся:

– Рррразмечтался! – он дернул себя за ворот сутаны: – вот разберусь с этим нелепым маскарадом и… Получу свободу от храма.

Брок хотел что-то возразить, но вмешался Эван, отдавая распоряжения:

– Оцепление не снимать. Щит усилить. Виктория, прошу, встреться с прессой. Официальная версия: в доме Орвуд обнаружена служанка, больная потенцитовой интоксикацией. – Он улыбнулся: – не дай им себя разорвать, пожалуйста.

Она кивнула – общение с прессой она не любила, но это необходимо, чтобы не возникали нелепые слухи:

– Постараюсь. Что будем делать со слугами семьи Орвуд?

Опережая Эвана, вмешался Брендон:

– Я после особняка Орвудов займусь ими – сниму привязку на крови. Потом сами отделите козлищ от агнцев.

Эван продолжил:

– Заодно меня этому обучишь.

Брендон не удержался от колкости:

– Мне казалось, что ты с козлищами вполне справляешься…

– Привязка на крови, – скупо сказал Эван, заставляя Брендона кривиться и вспоминать собственные обещания об обучении плохому. – Дальше… Брок, хватаешь…

Взгляд Эвана скользнул за спину Брока, натыкаясь на замершего и старательно не вслушивающегося в распоряжения Кевина:

– … сержанта Смита.

Хогг не сдержал смешок – Кевин аж вздрогнул, услышав свою фамилию. Он подтянулся и изобразил на лице внимание.

– … и едете в Речной. Занимаетесь выемкой документов из кабинета Арно. Самого Арно, если он успел вернуться, задержать. Грег…

Эш спокойно заметил:

– Я присматриваю за Хоггом – будем у океана. Там хорошо прочищаются мозги и безопасно сливать некромантский эфир. Что-то еще?

Эван нахмурился и отрицательно качнул головой:

– Пожалуй, нет. Прорвемся?

Его не понял только Кевин, старательно промолчавший. Даже Хогг буркнул: «Прорвемся», – и надолго замолчал.

Он ожил только на берегу, когда опустился на прогретый солнцем валун и принялся смотреть в никуда, не забывая сливать эфир:

– Кто такие аристальцы?

Грег, наслаждавшийся шорохом успокаивающихся волн и прохладой, которую тянуло от океана, ответил:

– Ложь. Одна большая ложь от якобы ученых. Есть много теорий о расовых превосходствах, ведь нас, эребийцев создали истинные боги, а ренальцев и карфиан – боги иные, то есть лживые. Есть и теории, объясняющие классовые расслоения. Ведь легко поверить, что это не ты не хочешь помогать и заниматься улучшением этого мира, а боги или эволюция сделали керов такими бедными. Под Арисом, в долине Таль археологи во главе с Санганом нашли стоянки древних людей. Их назвали аристальцами. Изучив их образ жизни и антропометрические данные, ученые принялись искать их возможных выживших потомков. – Он поднял округлый, горячий от солнца камешек и принялся его крутить в руках. – … И нашли среди низших слоев населения. Когда хочется сделать великое открытие, можно подогнать под него любые данные. Это как френологи двадцать лет назад сделали сенсационное открытие, что мозг женщин меньше, чем мужской, а, значит, развиваться до уровня мужчины женщины не могут.

– … И?

Грег посмотрел на напряженного Хогга:

– И тебе надо учиться. Чтобы не страдать из-за глупостей вроде аристальцев. Я уже говорил тебе – твоя жизнь так же важна. Еще вопросы есть?

Хогг дернул плечом:

– Нера Орвуд жертва. Она же не сама заболела. Её заразил муж.

– И мы постараемся что-нибудь сделать с ним. Жаль, что по закону не получится. Да и нет пока прецедентов, когда осуждали кого-то, специально заразившего смертельной болезнью. А ведь хороший прецедент получился бы. Нер Орвуд гарантированно был бы осужден. Только тогда репутация нерисс Орвуд падет.

– Может, и хрен бы с ней? Сколько жизней спасет суд над Орвудом – может, плевать на осуждения. Люди поговорят, поговорят, да и забудут. А кто-то другой вроде нера Орвуда двадцать раз подумает: стоит ли скрывать от супруги болезнь.

– Комиссар дал слово. Увы.

Хогг уперся взглядом в океан:

– Хрень.

– Еще вопросы?

– Почему она переносила болезнь на девушек, а не на мужа?

Грег невесело рассмеялся:

– Боялась падения репутации. Слухи бы пошли, что нер Орвуд упокоился от вернийки. Болеть вернийкой можно – умирать от нее предосудительно в плане репутации.

Хогг прошипел:

– Сиятельные совсем больные со своей репутацией. Как бы чего не вышло, как бы не посмотрели косо… Хреново так жить. Впрочем… – он не удержался и почесал одну из язв на плече. Рубашка тут же окрасилась в алый. – Что со мной будет? Я же помогал нере Орвуд с крысами.

– Ты не знал. Ты действовал по приказу Арно. Просто сейчас переберешь с инспектором Хейг все дела по арестованным на Морском проспекте крысам и укажешь на те, которых ты арестовывал по указке Арно. Он пойдет под суд. Он. Не ты. Ты не знал, что за всем этим стоит нера Орвуд.

Хогг дернулся и резко развернулся к Грегу:

– Я такой же, как она, да? Я такой же больной в своей ненависти, как она? Меня тоже нельзя подпускать к кры… К людям, потому что я вижу крыс, а не людей?

Грег долго всматривался в Хогга. Он помнил Лиззи, помнил её испуг, помнил собственный страх, помнил возмущенного Брока. Перешагнуть через такое сложно.

Хогг скривился:

– Лан, не отвечай. Сам понял.

Он встал и пошел к кромке океана, замачивая в мутной, белой пене ботинки.

– Нет, – веско сказал Грег. Хогг дернулся и снова повернулся к нему. Пришлось для спокойствия Хогга пояснять: – ты не такой, как нера Орвуд. Она ничего не поняла сегодня. Ты понял. В этом ваша разница. Учись, старайся, меняйся. Побеждай себя и свои предубеждения. Это сложно, я по себе знаю, но это важно. Не будь зашоренным. Учись и меняйся.

Хогг понял как-то по-своему. Он сложил руки на груди и спросил:

– Как извиняются перед женщинами?

Грег, подозревая, что тот хочет поспросить прощения у нериссы Анны, принялся пояснять:

– Покупают цветы. Обычно что-то белое, ведь это цвет невинности. Например, белые розы. Еще хорошо бы купить конфеты или набор пирожных, или еще какую-то приятную мелочь. В букет не забудь вложить визитку.

Хогга передернуло на этих словах.

– … ну и найди, конечно, искренние слова. Искренность в извинениях – это главное. Хотя перед нериссой Анной я не думаю, что тебе стоит извиняться. Рану нанесла тебе нежить. То, что рана перешла на неё – не твоя вина. И с язвой тоже не твоя вина.

– Хрень… Мне еще и перед ней извиняться. – он взлохматил волосы на затылке. – Так же на одних извинениях разориться можно.

Грег рассмеялся:

– Можно, это точно. Но если ты об Элизабет, то ей не нужны цветы и конфеты. Ей хватит искренности и обещания не делать так впредь.

– Угу. Понял.

Он снова принялся ходить вдоль кромки воды, словно игрался с океаном.

Эфир возмущался и кипел вокруг дома Орвудов – видать, дом оказался полон секретов. Воняло нестерпимо эфирной гнилью. Алые искры то и дело прорывались через щит Фидеса – парням Себа нужно будет выписать премию. Заслужили.

Океан стихал. Волны становились все меньше и меньше. Погода менялась – ветер поменялся и теперь нес прохладу. Даже не верилось, что зима вернется обратно, пусть и на пару дней.

Хогг уже не сливал эфир – он стойко сиял голубым цветом. Кажется, у Брендона все получилось. Теперь бы натиск адера Уве выдержать – он явно вот-вот примчится. Такое возмущение эфира сложно пропустить. Наверняка в ближайших храмах все амулеты сошли с ума. Знать бы еще: что адеру Уве нужно от ведьмы? Он чем-то болен? Чем-то неизлечимым. Только он пять лет искал и не нашел. Никакая болячка столько ждать не будет. Или адер Уве просто не привык сдаваться перед несправедливостью? Ведь Хогг ничем не заслужил болезнь. И предупреждение Арно о том, что адер не тот, за кого себя выдает. Арно лгал или нет?

Грег встал с валуна – можно уже возвращаться в дом. Там слишком много дел. Хогг вроде успокоился и глупости делать не намерен. Бежать ему уже не надо. Нерисса Анна должна его понять.

Хогг развернулся к нему:

– Забавно, да?

– Что именно? – Грег еле сдержал зевок, когда потягивался.

Хогг пнул в сторону океана камешек:

– Там в Вансе мы возможно видели одного из Вансов. И тут столкнулись с его потомками.

Грег признал: Хогг все же светлая голова!

– А ты прав, Грегори. Надо приставить к Орвудам охрану – просто на всякий случай. Эти самопроизвольно поднимающиеся кладбища меня пугают. Мы вроде всех упокоили в Вансе, но чем боги не шутят. Не хотелось бы, чтобы Орвуды столкнулись на пороге дома с вернувшимся предком. – Он кивнул в сторону дома: – я пойду. Дела. Ты со мной или еще хочешь побыть в одиночестве?

– Чё? – не оценил его деликатности Хогг. – Надо дальше разбираться. Дел по горло.

Разбираться почти ни с чем ни пришлось. Брендон уже снял привязку на крови со слуг, и констебли одну за другой выводили из дома и отправляли на допрос в управление растерянных служанок. Невиновных отпустили обратно в особняк – нериссам Орвуд понадобится их помощь.

Брендон отдыхал в холле, устроившись в кресле. Над ним нависал адер Уве, во всю благоухая ванилью и сдобой.

– … получается, что это была ведьма… Как неожиданно. Кто бы мог подумать: я думал, что это колдун. Непростительная ошибка. Мой грех – четыре загубленных жизни. Но кто мог предположить, что нера Орвуд – некромант и ведьма. Настоящая ведьма. В архивах храма ни слова о магии в их роде.

Брендон, из-под полуприкрытых век наблюдая за адером, вздохнул:

– И так бывает. Нечестивые пути притягательны.

Адер оглянулся на входящего вслед за Грегом Хогга:

– Грегори… Я рад за вас! – и во все стороны пахнуло сладостью. – Вы излечились. Это невероятно и вполне заслуженно. Жду вас на днях – вам надо зарегистрировать ваш настоящий эфирный эталон.

Хогг лишь кивнул – все же его выдержка была не безупречна: говорить он не мог – не каждый день выздоравливаешь от неизлечимой болезни.

Адер догадался о него состоянии – он опять переключился на Брендона:

– Нера Орвуд дореформистка, когда как вы – реформист.

Грег напрягся – чего-то такого он и ожидал от адера. Тот приторно улыбнулся:

– Я забираю дело ведьмы Орвуд под крыло своего храма.

Брендон широко открыл глаза:

– Простите, но не получится. Нера Орвуд сегодня раскаялась и сама утром забрала болезнь с Хогга, после чего спокойно умерла в своей постели в надежде на прощение богами. Я прибыл слишком поздно – увы, я непозволительно много потерял времени на погашение защитных рунных цепочек и пентаграмм в особняке. Спасти неру Орвуд я уже не успел.

Хогг перевел потрясенный взгляд на Грега, но промолчал, поздно понимая, что Брендон вернул нере Орвуд не только его болезнь, но и те язвы, от которых погибла Натали. Выжить у неры Орвуд не было ни единого шанса.

Адер Уве возвел очи горе и прошептал короткую молитву за душу неры Орвуд.

– Что ж, раз заниматься ведьмой не надо, пойду и поддержу молитвами нерисс Орвуд. Заодно займусь похоронами неры Орвуд.

Брендон разрешающе улыбнулся и вновь закрыл глаза: дело ведьмы Орвуд вымотало его. Впрочем, уже через час, написав кучу бумаг и заверив их, он был готов пускаться в путь:

– Я заеду в Танцующий лес, посмотрю, что было там, а потом в Вернию. Если будет что-то – я телефонирую. И ради всего святого, не надо меня провожать – я не малыш. Я справлюсь. В Вернии я сейчас важнее – не будет меня, то на Ничейную землю полезет Марк, а это плохо, очень плохо.

Грегу и Эвану пришлось согласиться с Брендоном. Жаль, что они не знали – они последний раз видят Брендона живым.