Текст книги "Гоша Каджи и Венец Гекаты (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябова

Соавторы: Игорь Рябов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 45 страниц)

Вот друзья и торчали столбами, распахнув рты так широко, что не только комары, а и дятлы могли бы со свистом залететь. Только долго изумляться им не дали. Первыми угомонились птицы, заметив своих хозяев. Соколенок виновато юркнул в клетку и притворился давным-давно спящим, типа знать ничего не знаю, хозяин, тебе померещилось. А ворона, встрепанная и уже совсем не солидная, с неспешной независимостью направилась к себе, периодически подпрыгивая на ходу. И при этом она сделала такой вид, будто сама не понимает, как это ее угораздило опуститься до такого непотребства на старости лет. В этом году ведь уже сто тринадцать стукнуло, а поди ж ты… Потеряв своих собратьев по перу, Дашка и Машка – полярные совы близняшек, тоже утихомирились, усевшись на корягу невдалеке. И удовлетворенно поухивали там: партнеры по танцам оказались на высоте, оторвались от души.

Еще через минуту опомнился Барни, краем глаза заметивший произошедшие незапланированные изменения в составе дважды чернознаменного ансамбля песни и пляски имени Соловья-разбойника. Он по инерции еще допел куплет до конца, хотя и наткнулся уже взглядом на два лесных чудища с выпученными глазами, которые доставили дровишки. Видать, девчонки попросили. Потом приемник с трудом опознал в новоприбывших своих друзей. Тут уж он немедленно заткнулся[11]11
  Можете выключить песню.


[Закрыть], невинно похлопал глазками и радостно подорвался к Гоше, с которым все лето не виделся.

Не смотря на внезапную пропажу звука и наступившую тишину, близняшки самозабвенно продолжили танец, войдя в раж. Но потом и до них запоздало дошло: что-то здесь не так, малость чего-то не хватает в этом супе. Сперва Анька тормознулась, напоследок пару раз высоко взмахнув ногой, словно выплясывала канкан. Янку же сестре пришлось тормозить уже самой, так как у той они напрочь отказали, включая ручник: именно за руку Анька ее и дергала. Не помогло. И тогда она ее просто обхватила, лишив возможности двигаться.

Вот это подействовало. Только как-то странно подействовало, весьма нестандартно. Янка сперва замерла на пару секунд. Потом девчонка увидела отходящих от столбняка парней, которые потихоньку возвращались в нормальное состояние. И, легонько оттолкнув в сторону сестру, близняшка гневно уперла руки в бока, а затем выпалила, чуточку запыхавшись:

– И где вас… черти столько… времени носили…! Мы тут… все извелись… уже, не знаем, что… и думать…! Или на лешего… сейчас начнете… все сваливать?… Не поверю! – и она театрально помахала указательным пальцем.

Охапка дров из рук Роба, как-то сама собой неожиданно выпрыгнула. Да так удачно и кучно угодила прямо на ногу Гоше, что тот в свою очередь не замедлил ответить другу взаимностью. Их парный танец одноногих пиратов Карибского моря несомненно принадлежал к классическому репертуару, совершенно неуместному на подмостках данного бродячего театра. А потому и, не принеся успеха, прекратился так же внезапно, как и начался. Просто оба паренька очутились сидящими на земле, так как запутались в своих каверзных па.

Ребята попробовали было заменить танцевальный номер интермедией, но слова оказались такими выразительными, колоритными и самобытными, что мы не рискнем приводить их на страницах книги. Хотя и не мат, но настолько заковыристо, что цензура вряд ли пропустит. Да и у нас самих остатки совести все же еще остались: где-то в кладовке пылятся рядом с самогонным аппаратом советских времен. Пользы мало, а выкинуть жалко. К тому же интермедию мгновенно освистали зрители, не дав и пары предложений завершить толком.

– Вы еще и огрызаетесь?! – гневно прорычала Янка, и парнишки тут же перешли на безобидную пантомиму, причем по большей части обращенную друг к другу. Мы согласны с ребятами: чего может быть опасного в недоуменном пожимании плечами и непонимающе разведенных руках?

Близняшка рванулась было в сторону горе-посидельцев, замахнувшись от души: одним махом – двоих убивахом. Но уже на втором шаге замерла, махнула на друзей рукой, как на окончательно пропащих, и звонко расхохоталась. Отсмеявшись, она лукаво поинтересовалась:

– Испужались что ль? Ну, чудики! Я ж пошутила. Хотя и вправду у нас уже все готово, только вас и ждали. – И как ни в чем ни бывало, ласково заворковала. – Принесли дровишки-то? Молодцы, ребята! Сейчас костерчик сварганим…

А Анька в это самое время безуспешно пыталась разогнуться и встать с колен, но новые позывы хохота, выбивавшего слезы из глаз, возвращали ее в согнутое положение.

– Гоша, я так рад тебя видеть, так рад, – оживленно тараторил Барни, запрыгнув ему на руки. – У Роба просто замечательно было гостить, мне очень понравилось, но тебя не хватало. А ты сам-то как поживаешь?

– А то ты не видишь, – буркнул Каджи, но ласково потрепал приемник по карболитовому корпусу. – Сижу на земле, нога болит от поленьев этих, сгрызи их сухожуй винторогий, тихо схожу с ума…

– Точнее сводят, – поправил Роб, сделав попытку подняться. Получилось.

– Но видеть тебя, Барни, я тоже очень рад, – Гоша последовал примеру друга. – Знаешь, как мне порой без тебя дома тошно было. Иногда и поговорить не с кем, кроме Петруся. Но он ведь все больше по фене изъясняется, так что особо не пообщаешься. И, вообще, чего-то душевного хочется, а тут, блин, такое…

– Сей момент исправим, – Барни спрыгнул с его рук и торопливо помчался на эстраду, все равно ему их обжираловка до лампочки. А вот глотку подрать или поболтать – так текстолитом с машинным маслом не корми.[12]12
  Включите песню Fancy – Voices From Heaven.


[Закрыть]

– Мальчики, милости просим к нашему шалашу, – это Аня избавилась от смешливости.

– Сколько еще ждать? Поляна давно накрыта, – деланно-грубо осведомилась Яна.

– Мы сейчас тогда одни все съедим, – уже не на шутку расстроено хором, не увидев мальчишек летящих на крыльях к столу.

И впервые за их годичное знакомство девчонки получили на свое хоровое выступление достойно-похожий по стилю ответ, что заставило близняшек прыснуть в кулачки от смеха. Не стоит забывать, что с кем поведешься – тому потом и достанется больше всех.

– А не лопните? – это Гоша заинтересованно, появившись рядом с достарханом и прищурившись оценивающе.

– Или поплохеет невзначай, – дополнил перспективу Роб, нарисовавшись обок и положив ладонь на плечо другу.

Но зацепив беглым взглядом убранство стола, ребята шутливо рявкнули:

– А ну бегом к мамке за добавкой – мы пришли! – слаженным дуэтом.

И затем все четверо так весело взорвались смехом, что даже совы, улетевшие было на ночную охоту, вернулись полюбопытствовать, что стряслось. Лишь только приемник невозмутимо продолжал тихонько и прочувственно напевать, исполняя обещанное и создавая умиротворенное настроение. Ему-то куда торопиться? Успеет еще со всеми наобщаться. И вместе, и по отдельности. Да его талантов даже на весь немалочисленный факультет Блэзкор хватит с лихвой. А Барни там наверняка ждут с нетерпением и распростертыми объятьями, помня веселые прошлогодние вечера.

– И что это все такое было? – заинтересовался поведением близняшек Каджи, присаживаясь на пенек рядом с Яной. – Танцы под луной или «Танцы минус»? Могли бы и нас подождать в таком случае, вместе бы развлекались.

Подруга слегка засмущалась, сосредоточенно повертела в пальцах ломтик копченой колбасы и односложно ответила, бегло пожав плечами:

– Шабаш.

– Слушай, но ведь шабаш, он, как бы тебе сказать, чуточку по-другому выглядит, – сильно удивился начитанный и образованный Баретто, утвердившись на чурбаке между девчонками. – Он должен быть…

– Знаешь что, Роб, на тебя не угодишь! – тут же возмутилась Аня, ожесточенно воткнув вилку в открытую жестянку с сардинами, а затем она поставила жирную точку в споре и на джинсах, так что и возразить оказалось нечего. – Какие колдуньи – такой и шабаш!.. Рыбки хочешь? – ласково поинтересовалась близняшка и, не дожидаясь согласия друга, отправила в его разинутый от изумления рот вилку с сардинкой. Слава богу, что не весь столовый прибор целиком затолкала.

Ночь прошла изумительно. Особо романтично, если позволите так выразиться. Еще бы – друзья рядом, сверху мерцают пригоршни звезд, сбоку потрескивает костерок. Романтика в самом ее чистом виде. Ладно, для скептиков – это просто однодневный турпоход с ночевкой.

Но умиротворенно-лирический настрой совсем не помешал компании изгаляться и дурачиться, кто как мог и самое главное – хотел. Девчонки даже дошли в результате до подпевания Барни, при этом заглушив его жалкие попытки быть солистом своим дружно-хоровым исполнением. И голоса у близняшек оказались весьма приятными, да и слух присутствовал: парнишки даже аплодировали по окончании представления. А текст сестренки схватывали налету. Но и тут не обошлось без мелких казусов.

Девчонки, несмотря на свою внешнюю похожесть, опять были разными. У Гоши даже возникло подозрение, что они, устав от того, что все их постоянно путали в раннем детстве, теперь нарочно выпячивают на всеобщее обозрение мнимые отличия, стараясь как можно ярче проявить свою индивидуальность. А по большому счету – одна видимость. На самом же деле они и впрямь похожи как две капли слезы дракона. Но возможно, что парнишка и ошибался.

Вот и сейчас Аня пела серьезно, чуть задумчиво и с капелькой грустинки на самом донышке души, вороша прутиком угли в костре и взметая в ночь тучи искр. Янка же наоборот «голосила» весело, задорно, и словно пародируя настоящих исполнителей присутствием легкого налета акцента. Талант у девчонки определенно имелся, а артистичности занимать и вовсе не приходилось. Да и на месте ей спокойно не сиделось: близняшка устроила танцы в одиночестве, задрав кверху руки и отплясывая точь-в-точь как в индийских комедийных мелодрамах. Она даже попыталась вытащить в напарники кого-нибудь из мальчишек, но ребята предпочли любоваться мастерским исполнением со стороны, упираясь руками и ногами вовлечению в художественную самодеятельность. Ну не дал им бог таланта!

Затем, вволю набесившись, разве что в чехарду не играли, компания попыталась весьма дружно изничтожить противника, залегшего на достархане в глухой круговой обороне. Но после нескольких безуспешных атак, махнули рукой на бредовую затею – себе дороже. А, зная Марину Сергеевну, можно было б и заранее настроиться на подобный исход предприятия. Вот только у всех не ко времени гордость взыграла: как это – мы, такие славные и бравые ребята и девчата, да не осилим вот эту жалкую кучку продуктов? Кто-то в запале даже ляпнул неподумавши, что легко. Уши бы ему надрать за подстрекательство!

Но в результате оказалось, что пеньки – побоку, да и лежать на спине прямо на теплой земле, таращась в непривычное звездное небо чужого мира, где проплывают неспеша сразу две луны, куда как удобнее и интереснее. И разговор-то под звезды намного содержательнее получался, чем под блинчики с мясом или тосты с персиковым джемом. Что еще ели и пили – особо не запомнили, окромя всевозможных салатов, шашлыка и фруктово-ягодного морса. Да и о чем сумбурно говорили в перерывах между двумя укусами, перемежаемых радостно-счастливым смехом, – тоже выпало из памяти.

А, вглядываясь в подмигивающую тебе мириадами глаз Вечность, можно уже более обстоятельно поделиться впечатлениями о прошедших каникулах. Что самое интересное, поглядывая на бриллиантовую россыпь, ребятам не столько болтать хотелось, сколько послушать собеседника. И поразмышлять над его словами, удаляясь в такие неведомые до этого дебри мыслей, что потом сам диву даешься. Да неужели это все со мной происходило, и я там был?

Лично Гошу из таких джунглей философствования вывела травинка, настойчиво щекотавшая кончик его носа. И лишь потом он, сфокусировав взгляд, узрел давно развлекающуюся этим Янку, которая растянула извиняющуюся улыбочку от уха до уха. И ведь не накажешь…

Хотя поначалу компания собиралась чесать языками без остановки до самого утра, но как-то незаметно решение поменялось. Когда в рассказах об ушедшем в небытие лете начали попадаться то тут, то там повторы, а глаза помимо их воли моргали все реже и реже, надолго задерживаясь в режиме закрытости, ребята поняли: здоровый сон ночью приятнее, чем головная боль утром.

– За мной! За Родину! За Сталина! – шепотом прокричала Янка и первой по-пластунски поползла в атаку на шалаш.

Следом за ней точно так же, только молча и сосредоточенно двинулись Аня с Робом. Этим двоим легко. Одна – упрямая, другой – сильный. А Каджи решил втихушку дезертировать. Могли бы конечно и вчетвером там слегка уплотниться, не такой уж он и толстый, скорее стройный. А может и не пришлось бы тесниться, шалаш выглядел просторным. Но парнишка просто понял, что не осилит дистанцию. Так пущай лучше поутру расстреляют из волшебных палочек по решению магическо-лугового суда или без такового. Но сейчас он ни за какие коврижки не сдвинется ни на пядь. Да и заодно врагу ее, эту пядь, не отдаст – для себя грел.

К тому же костерок постреливал угольками невдалеке, а звезды так заманчиво блестели в темноте. И Каджи, смотря на них сейчас, понял, как ему показалось, что такое счастье. Почти. Вот только…

Он закинул руки за голову и попробовал поймать внезапно озарившую мысль о том, чего же ему не хватает для полного счастья. Но верткая мыслишка ускользнула, рассыпавшись на тысячу мелких желаний-осколков, спрятав за их сверканием главное. И тогда парнишка опять уставился в небо, спрашивая совета у разбросанных там бриллиантов, может они знают? Моргнул раз, моргнул два, а затем все звезды разом почему-то погасли, так и не ответив на заданный им вопрос.

А Барни для них даже спящих продолжал наигрывать мелодию, слегка убавив громкость, чтобы его друзьям снились только приятные и легкие сны. Да и по устоявшейся уже привычке он решил охранять их на всякий случай, хотя нужды в этом здесь, в берлоге, и не было вовсе. Но привычка – есть привычка, и никуда от нее не денешься, не спрячешься. И только перед самым рассветом, даже скорее когда первый луч солнца осторожно выглянул из-за горизонта, он тоже незаметно отключился.[13]13
  Можете выключить песню.


[Закрыть] Наглухо.

Глава 4. Дорога в межзеркалье

Вначале Гошу деликатно и осторожно потрясли за плечо. Но утренний сон был так сладок, что Каджи даже и не подумал открывать глаза. И вовсе он не притворялся, если вы так решили. Просто парнишка продолжал самозабвенно посапывать в две дырочки, удобно устроившись в позе эмбриона и подсунув обе ладони, сложенные лодочкой под щеку. И тогда по противоположной щеке кто-то настойчиво провел языком по всей длине от подбородка до уха. Да и его слегка зацепил.

Язык был большой и шершавый, а значит, решил Каджи, зевая и делая попытку проснуться, это точно не близняшки балуются. Если даже и они, то пришлось бы, скрепя сердце, простить неугомонных. Не приучен парнишка девчонок бить, скорее наоборот – защищать обязан.

На Роба тоже не похоже, ни по стилю поведения, ни по размерам язычины. Если бы друг позволил себе подобную вольность – Каджи точно урыл бы его не отходя от кассы, несмотря на то, что Баретто однозначно сильнее Гоши. И дружба на тот момент оказалась бы временно спрятанной в запасниках музея первобытных нравов.

Парнишка перевернулся на спину, сладко потянувшись, и собрался уже от души врезать неведомому шутнику куда ни попадя, даже не открывая глаз. Но в самый последний момент Гоша, неведомо почему, передумал. Вполне возможно, что и правильно поступил, кто ж знает?

Он открыл глаза.

Первым запомнился большой кожаный пятачок подвижно принюхивающегося носа на очень даже огромной вытянутой морде. Желтые клыки, вразнобой торчащие из пасти, впечатлили еще круче. Можно сказать, что врезались в память навечно, а долго там жить осталось или нет – это совсем неважно. А уж глазищи зверюги, с пронзительно-черными зрачками и с непонятными всполохами еще более непонятных не то мыслей, не то инстинктов, буравившие парнишку с расстояния… Да какое там на фиг расстояние! Не было его вовсе. Таращился в упор, буро-рыжий валенок шерстяной! Правда, этот «валенок» разве что с ноги самого огромного великана, которому Гулливер ростом по пояс.

А вдобавок ко всему, то есть к предынфарктному состоянию, эта скотина (а как тут еще назвать можно?) соизволила плотоядно ощериться, облизнувшись тем самым языком, по ширине размером с саперную лопатку. И осталась довольна произведенным эффектом до слюней. Именно они-то и потекли по брылам.

– Вставай, – тихо проревел медведь.

– А что, лежачих есть вредно для пищеварения? – у Каджи хватило наглости поинтересоваться, терять-то один черт нечего, а так вдруг зубы заговорит и убедит косолапого стать почетным вегетарианцем. – Газы замучают? Мне знаешь, как-то все равно, в каком виде меня хрумкать будут, так что и утруждаться не стоит напоследок.

– Проспите, – чуть громче рыкнул местный громила, – хозяйка руга…

Договорить Михалычу не довелось.[14]14
  Включите песню September – Satellites .


[Закрыть] Из шалаша торопливо выскочила заспанная Янка, с травинками, живописно запутавшимися в разлохматившихся волосах. И без долгих раздумий и деликатных разговоров она отвесила топтыгину по массивному заду, обращенному как раз к ней, солидный пинчище с левой ноги. И, похоже, что только после этого близняшка окончательно проснулась. И медведю лучше от этого не стало, уж поверьте нам.

Глаза девчонки распахнулись во всю свою серо-голубую ширь, неистово заискрившись и расшвыривая молнии направо и налево. Рот тоже открылся. Отнюдь не для извинений за нежданно прерванную утреннюю беседу двух интеллектуалов.

– Совсем уж сдурел, мешок мохнатый!!! – проревела она не хуже косолапого, и пинок с удвоенной силой повторился, только для разнообразия и оживления разговора уже с другой ноги. – Вали отсюда, кому сказала! Ноги в лапы – и пошел, а лучше поскакал галопом, пока я тебя, как Тузик грелку, не порвала на лоскутки.

– Так я ж всего лишь разбудить хотел. Проспите, – медведь осторожно бочком этак, бочком отступал от не на шутку разъяренной близняшки. – Хотел как лучше…

Из шалаша, привлеченные шумом, выглянули еще две головы. Лица у них были, как и у остальных – заспанные и помятые, а прически, точнее полное их отсутствие, оказались усыпанными свежей зеленью травы. Но Анька сразу верно оценила диспозицию. Все-таки папа у девчонки – майор-десантник.

– А получит на орехи, которые похуже. Да-а, не повезло любознательному мишке. Как бы чего не прищемили. Одним носом тут дело вряд ли обойдется. – И втягиваясь обратно в шалаш, девчонка невозмутимо пояснила, видимо, Робу, ошарашенно наблюдающему за происходящим на поляне: – Хвост тоже пострадает…

– …ты точно больной на всю свою громадную башку! – после молниеносного обходного маневра Янка, как в дверь, сильно постучав костяшками согнутых пальцев топтыгину по лбу, вклинилась между лежащим Гошей и медвежьей мордой, медленно отодвигающейся. – Ща анальгина выпишу, – хрясь от всей души по уху. – Если разбудить хотел, то мог бы и поменьше кого-нибудь прислать. Трудно сообразить было? Помогу, друган, не боись, в беде не брошу! – близняшкина пятерня цепко ухватилась за кожаный пятачок носа, основательно вывернув его набок по часовой стрелке, медведь аж зарычал глухо и тоскливо от боли и обиды, а сама она пристально прищурилась на косолапого в упор. – Ну как, теперь лучше соображается? Ты что, тапок плюшевый, не понимаешь разве: парнишка первый раз у нас в гостях. А если бы ты мне его заикой сделал? Он же тогда ни одного заклинания толком не сможет выговорить. И как нам тогда с ним дальше пришлось бы жить? Мучиться всю жизнь? Нет, ты ответь мне, дурья твоя башка! Вот как ты думаешь: долго и счастливо мы бы жили? На счет счастливо, что-то сомнения закрадываются. Ты же мог нам всю оставшуюся жизнь испоганить, террорист пчелиный! Уйди с глаз моих долой, пока я добрая, – коброй прошипела сквозь зубы девчонка и с силой оттолкнула медвежью морду.

Тот не преминул воспользоваться советом в форме приказа, и только огромные пятки стремительно засверкали, удаляясь. Да спустя рекордно короткий срок затрещал ломаемый без разбору молодняк в лесу.

– Гошка, ты как, в порядке? Эта тварь лесная тебя не перепугала? – близняшка плюхнулась на колени рядом с парнишкой, участливо его разглядывая.

– Ну, он-то немного испугал, конечно. По правде, аж душа в пятки нырнула. Но с этой минуты я тебя, Янка, боюсь гораздо больше, чем медведей, – совсем не заикаясь, ответил Каджи, приводя себя в сидячее положение, и чуточку грустно улыбнулся при этом уголками тонких губ. – И даже больше чем виверн со всеми прочими драконами.

– Зря, – коротко бросила девчонка, поднимаясь с колен, и недоуменно пожала плечами, скорчив забавно-задумчивую рожицу. – Тебе-то чего меня бояться?

– Да мало ли, – отозвался Гоша, тоже встав и отряхиваясь.

– Не дрейфь, не трону, – близняшка отчаянно зевнула, того и гляди, челюсть вправлять придется. – Пошли лучше к ручью. Умоемся хоть что ли, а то я никак не проснусь.

Янка уверенно затопала по тропинке, даже не оглянувшись, ни капельки не сомневающаяся, что спасенный следует за ней будто веревками привязанный. А он и в самом деле припустил за подругой, а то стоит эту невыспавшуюся всего лишь на секунду одну оставить, как ее уже и след простыл. И всю дорогу Каджи пристально смотрел девчонке в спину, слегка нахмурив брови, да прикидывал, что б случилось с беднягой медведем, если бы близняшка оказалась отоспавшейся вволю и бодренькой. Научила бы полетам косолапого, небрежно раскрутив за хвост? Или одним богатырским ударом кулака промеж наглых мишкиных глаз в матушку сыру землю вбила б по шею? Да, топтыгин, благодари все светлые силы, что девчонка вчера общалась с темными чуть ли не до утра…

– Гоша, ты чего на меня так таращишься, словно я тебе уже третий год пригоршню шишей[15]15
  Шиш – серебряная монета в этом волшебном мире. (Прим. автора).


[Закрыть] не хочу возвращать? – не оборачиваясь, но заметно сбавив шаг, поинтересовалась Янка. – У меня сейчас футболка вспыхнет и сгорит напрочь. А под ней кроме меня ничего больше нет. И мне, знаешь ли, как-то не климатит потом перед тобой в таком виде красоваться.

– В каком? – тупо-машинально поинтересовался Каджи, продолжая думать о своем.

– В таком, глупый! Сажей перемазанном! Завязывай прожигать меня взглядом насквозь, иначе я за себя не ручаюсь.

– А как ты догадалась? – удивился парнишка, очнувшись.

– Чего тут догадываться-то? – близняшка бегло пожала плечами и, резко остановившись, развернулась к спутнику раскрасневшимся лицом, отвечая на удивление серьезно. – Просто чувствую. Не забывай, что я все-таки колдунья. Так в чем дело, милый? – это слово у нее прозвучало как в кино, когда там собираются удавить кого-нибудь из близких или родных собственными руками чуток опосля. После неправильного ответа. После правильного возможно так и останешься милым до конца фильма.

– Да вот иду я себе и думаю: какая же ты настоящая, на самом деле, а не притворяющаяся? Только не говори мне, Янка, что ты такая – как есть. Ни в жизнь не поверю.

Девчонка попробовала мастерски сыграть обиду, сделав вид, что через миг разревется настолько сильно, что фигушки остановишь до обеда, если не всунешь немедленно в ладошку эскимо. Парнишка даже успел подумать, что, пожалуй, зря он все это брякнул, не подумавши. Не стоила игра огарков свечей, ведь просто из глупого любопытства поинтересовался. А этих девчонок все равно черта с два поймешь, как ни старайся: то водопады слез струятся невпопад, то ржут как лошади, когда не надо. Странное они все-таки племя, загадочное.

Но, в очередной раз обкатав свои актерские способности, близняшка уже расплылась в довольной улыбке, чуть склонив голову набок и с лукавым прищуром поглядывая на растерянного друга. Видимо она опять все его мысли и чувства легко прочитала по выражению лица, потому что ответила задорно и даже с неким вызовом:

– И правильно, думаешь, что фиг поймешь. А тебе это надо? Но вот лично я на самом деле такая, какая есть, хочешь ты, Гоша, этого или нет. Но вдобавок я еще белая и пушистая. – Янка набрала побольше воздуха в легкие и, широко раскинув руки в стороны, запрокинула голову, закружилась, удаляясь от него по тропинке, от души проорав в синее небо: – И сча-стли-ва-я!!!

Сделав еще пару кругов, она внезапно остановилась, плавно и грациозно присев в скромном реверансе. А когда девчонка подняла склоненную голову вверх, то ее глаза на полном серьезе лучились неподдельным счастьем, которое сыграть невозможно. Пару раз невинно хлопнув ресничками, близняшка пояснила причину такого своего состояния, соврав естественно, чтобы друг не расслаблялся:

– Ведь сегодня мы вместе вернемся в школу. Это ж сколько там опять натворить всего можно будет?! Ух, мама не горюй! – И выпрямившись, Янка задумчиво поинтересовалась у Каджи, плутовато выгнув брови: – А ты чего подумал, наивный?

И одарив парнишку загадочным взглядом, вприпрыжку поскакала уморительным чертякой к уже показавшемуся впереди ручью, рассыпая по пути смешинки, словно искрящийся бисер.

Ручей пересекал поляну наискосок неширокой, но сравнительно глубокой линией, оживленно журча меж круто обрывающихся бережков. И чтобы дотянуться до него, умываться близняшке пришлось, встав на колени. Вода оказалась кристально чистой, так что на дне каждый отдельный камушек влегкую просматривался. И жутко холодной.

Янка провела ладошкой по водной глади, зябко передернув худенькими плечиками, и, зачерпнув в пригоршню малость влаги, скорее втерла ее себе в кожу как лосьон, чем умылась. И собралась второй раз повторить процедуру, склонившись над ручьем.

А в Гошу вроде как дьявол вселился и зудел над ухом, бубнил, подначивая на пакость: «Делай смело, ничего тебе не будет. Она же сама сказала, что не тронет. Знаешь как это весело?! Да мужик ты или нет, в конце концов! Заодно проверишь, насколько ты можешь чувствовать себя в безопасности рядом с ней». Руки у парнишки так прямо и чесались.

И в результате Каджи не вытерпел. Правда, все получилось как бы само собой: он настолько не отдавал себе отчета в действиях, что его за произошедшее и винить-то нельзя. Это сделал кто-то совсем другой, на краткий миг завладев его телом и помрачив рассудок.

Гоша чуть нагнулся над девчонкой и, положив руку ей на затылок, хорошенько на пару секунд окунул ее голову в ручей, только пузыри пошли. И тут же отскочил на шаг назад, уже один одинешенек. Бес, прекрасно понимая, что натворил и как больно за это достанется, мгновенно свалил в родную преисподнюю. А честь расхлебывать последствия предоставил Каджи.

Близняшка вынырнула из ручья, злобно отфыркиваясь. И тут же оказалась на ногах, грозная как фурия, озабоченная приступом мигрени. В потемневших глазищах молнии сверкают. Тонкие крылья носа свирепо трепещут. Губы подрагивают от едва сдерживаемой ярости. Брови ожесточенно сгрудились около переносицы. И вообще весь вид девчонки лютый-прелютый. Вот только мокрые волосы этот зверский колорит портили, свисая разномастными и неопрятными сосульками, с которых продолжала капать вода.

– Ты что творишь, Гоша, а? Да я тебя…! – Замах и на самом деле оказался богатырским. Таким не то что медведя, боевого слона на полном скаку запросто с копыт сшибешь, – куда он, куда подковы, – и не заметишь.

– Я ж говорил, мало ли что, а ты – не дрейфь, не трону, – правдоподобно передразнил парнишка, но слегка ужался в размерах, втянув голову в плечи.

Янкина рука замерла на полпути, так и не достигнув цели. Она виновато и смущенно похлопала ресничками, словно сама невесть что натворила. Брови тут же выгнулись домиком, едва девчонка озадаченно погрузилась на миг в раздумья. Но уже через секунду она закрыла лицо ладонями, и ее плечи беззвучно затряслись.

– Янка, ну ты чего? – больше, чем намечавшегося увечья испугался Гоша, приблизившись к близняшке и осторожно тронув ее за плечо. – Прости меня, сам не знаю, что нашло. Вот честное слово, я больше никогда…

– Ну, ты блин, даешь стране угля! Хоть мелкого, но до фига, – сквозь едва удерживаемый смех выдавила из себя девчонка.

И когда ладони близняшки опустились, Каджи успел увидеть, как злорадно и озорно сверкнули ее серые глазищи, до краев налившись голубизной. Да победоносная ухмылка запомнилась: обхитрила все-таки, не пришлось гоняться по всей поляне – сам явился. Потом некогда было рассматривать такие мелкие подробности, потому что Янка шутливо-грозно вцепилась ему в горло. Каджи дернулся от нее в сторону, но поздно. А затем они вместе, поскользнувшись на сырой от утренней росы траве, плашмя рухнули в обжигающе холодный ручей, погрузившись в него с головой и подняв тучу брызг.

Обратно ребята выскочили тоже одновременно, промокшие с головы до пят. Но окончательно проснувшиеся, бодренькие и даже довольные жизнью. Вот только взгляды, какими их наградили появившиеся рядом Роб с Аней, удивленно покачивающие головами, были, мягко скажем, не совсем одобрительные. Но учтите, что это чертовски мягко сказано.

– Умнее ничего не придумали? – ласково, как у душевнобольных полюбопытствовала Аня с вкрадчивыми бархатными нотками в голосе.

– Как водичка? – это Баретто спросил, настолько заинтересованно, словно тоже собрался устроить маленький заплыв.

– Нет, не придумали, но водичка – мед, – дрожа, словно осиновый лист на ветру, буркнула в ответ сразу обоим сестренка и трусцой припустила к шалашу.

– Пы-пыт-та-лись д-ду-мать, н-не вы-выш-ло. Н-ны-ряй с-сме-ло, Р-Роб, п-пон-ра-вит-тся, – отстучал морзянку зубами Каджи и помчался догонять Янку, оставив после себя на траве приличных размеров лужицу.

Когда более серьезная часть их компании вернулась в лагерь, посвежевшая и подобревшая, они все еще стояли около костра, поворачиваясь к нему то одним боком, то другим и тщась просушить одежду. Но пламя было жиденьким и его блеклого задора явно не хватало, чтоб привести купальщиков в порядок. А у ребят не оказалось в запасе ни сил, ни желания лишний раз пошевелиться, чтобы исправить положение дел. От малейшего движения мокрая одежда противно прилипала к телу, заново выбивая из них озноб.

Аня лишь недвусмысленно покрутила пальцем у виска и нырнула в шалаш, приводить себя в порядок перед отбытием из берлоги. Спасибо Баретто, понимающе хмыкнувшему и подбросившему в угасающее пламя охапку сухих полешек. Они тут же занялись весело пляшущими язычками. И через полчаса Гоша с Янкой отдаленно стали походить на цивилизованных волшебников. Но, тем не менее, они продолжали жаться к костру и все никак не могли заставить себя сделать хоть шаг в сторону от такого приятного жара, не смотря на то, что у обоих лица уже пунцово пылали. А поглядывали друг на друга Каджи с Лекс так понимающе, словно были отныне связаны только одним им известной тайной. И только их самих касающейся.

– В Хилкровсе первым делом попрошу научить меня заклинанию мгновенной сушки. Катя Дождик наверняка его прекрасно знает. Она же в прошлый раз твою выстиранную форму в порядок приводила, когда тебя Гордий с дружками в грязи изгваздал, как порося, – девчонка протянула ладони навстречу жадно взвившимся язычкам пламени, но тут же отдернула их назад, больно ужаленная. – Кусается, зараза… Это своих-то…?