Текст книги "Гоша Каджи и Венец Гекаты (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябова

Соавторы: Игорь Рябов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц)

Глава 12. Красивым можно все

– Гоша,[47]47
  Включите песню Guano Apes – Plastic Mouth.


[Закрыть] ну куда ты запропастился? Мы уже ждать замучились, – Аня с легким прищуром смотрела на парнишку, удобно устроившись на стуле за овальным столом в спальне мальчиков. – Есть же хочется, аж слюни с подбородка свисают. Мы решили не ходить в столовую, раз у тебя здесь все для банкета готово. А тебя все нет и нет. Роб, вон не выдержал, проглот мерзопакостный, в одиночку уже во всю ивановскую трескает. А я ведь тоже не железная.

– Пеправда баша, – тут же невнятно возмутился Баретто, отчаянно работая челюстями. А когда закончил, проглотив, весело улыбнулся. – Я всего-то малюсенький кусочек от пирожка отщипнул…

– Ага, а так же пиццу спорол втихушку. Бутербродом закинулся, думая, что я не заметила, отвернувшись на секунду. Вылакал пол-литра молока, типа, жарко топят, потому и жажда замучила. А к «малюсенькому кусочку пирожка» присовокупил куриную ножку, дескать, она к нему прилипла, не оторвешь никак, – близняшка шутливо замахнулась на сидящего рядом друга. – А я значит, неправду говорю, да? Выходит я лгунья? Да я сейчас тебя…

Роб вместе со стулом хоть и в шутку, но все же стремительно отскочили подальше от боевой подруги, на противоположный край стола. Зато поближе к еще не исследованным запасам пищи. Руки у парнишки самостоятельно (он-то откуда об этом знал?) ухватили небольшую котлетку размером всего-то с ладонь взрослого человека, подложили под нее тоненький, в три пальца толщиной кусочек булки, а чтобы в горле не застряло, обильно облили сверху кетчупом и принялись заталкивать скромненький бутер Баретто в рот. Он отчаянно сопротивлялся, но силы были неравными, и в результате крепость вскоре пала. Быстренько прожевав первый укус, Роб озорно подмигнул Каджи и принялся оправдываться перед подругой:

– Ань, ну ты пойми, я же самый сильный среди вас. А значит, мне и энергии требуется больше всех. Откуда ж ее взять, как не из еды. Если честно, то у меня уже давно в животе урчало. Ты разве не слышала? Мне даже как-то неловко было перед тобой.

– Ну вот куда только в тебя столько вмещается? – вздохнув, задумчиво поинтересовалась близняшка. – Уму не постижимо. Роб, тебя же проще убить, чем прокормить.

– Эй, эй! Не надо меня убивать, – глаза у Баретто округлились, хотя он и знал, что девчонка пошутила. – Я исправлюсь. Вот честное колдунское, – и тут же принялся догрызать бутербродик, проказливо сверкая поверх него пронзительно черными миндалевидными глазами.

– А ты чего стоишь, Гоша, как неродной? – поинтересовалась Аня. – Присоединяйся к обжираловке, пока этот пылесос все не засосал в одно мерзкое, жадное, ненасытное жало. – Девчонка крайне выразительно посмотрела на Роба, но на губах у нее при этом заиграла мягкая улыбочка.

Ну как вот он может им объяснить, почему так и стоит на пороге душевой комнаты? Он сам еще не до конца понял из-за чего замер, будто вкопанный, едва зашел в комнату. Наверное залюбовался друзьями, их шутливо-грозной пикировкой, тем спектаклем, который они именно для него, Каджи, сейчас разыгрывают. Значит, он им все же нужен? Да конечно нужен! Какие могут быть сомнения. И они ему очень, очень, очень нужны. Ведь именно всем вместе им так было хорошо, так весело, так надежно и спокойно.

И тем больнее все это терять. Может на время, может навсегда. Кто ж его знает? Вот и стоит Гоша на пороге, застыв истуканом, любуется друзьями напропалую, впитывает в себя ненасытной губкой, поди, что и последние счастливые впечатления от совместного общения.

«Эх, если б вы только знали, друзья, как мне сейчас больно, как тяжело приступить к тому, что решил под душем, – грустно думал парнишка. – Но нужно, чтобы вы вот так же продолжали веселиться и дальше. Но уже без меня… А может все же не нужно?»

Мысли в голове роились как две враждебные стаи пчел перед одним ульем. Поделить его нельзя, достанется только кому-то одному. «Нуж-ж-жно», – одни гудят. «Не нуж-ж-жно», – жужжат другие. Вот и разберись тут, блин паровозу в топку, как частенько поговаривал холодильник Петрусь. Прямо сейчас приступить потихоньку отдаляться? Или отложить до завтрашнего утра? А может это гнусное дело вообще до зимних каникул обождет? Это вам, братцы, не примитивный гамлетовский вопросик: быть или не быть? И уж тем более не исконно российский: пить или не пить, что и так понятно. Вопрос в другом: сколько, где и с кем? У Гоши проблема намного серьезнее.

Зато некоторым личностям везет по жизни. У Аньки, например все проблемы решаются одним махом.

Близняшке надоело сидеть голодной и наблюдать за непонятно над чем размышляющим или мечтающим Каджи. Она порывисто сорвалась со стула, ухватила парнишку за руку и насильно утащила к столу. Споткнись тот и распластайся на полу, все одно внимания не обратила бы и доволокла, не сбавляя темпа. Энергично усадив друга на стул, она с облегчением плюхнулась рядом.

– Для начала бутербродик хочешь с севрюжкой? – а чего собственно спрашивать, если уже воткнула его Гоше в руку? Ладно еще, что не затолкала прямо в рот. Просто торопилась, потому что и себя ведь, родимую, обслужить надо. – Да ты не стесняйся, налетай, халява же. Мало будет, так Бардера от шахмат на время оторвем. Он, говорят, уже нашел прямой доступ к кухне и сдружился там с кем-то из домовых, обслуживающих замок.

Каджи куснул бутербродик раз. Пожевал. Куснул два, три. А там само пошло, голод-то он ведь не братан родной, в обнимку с них ходить не хочется. Аня одобрительно закивала головой, слегка подпортив свою идеальную прическу. Зато Баретто, уже насытившийся и вальяжно откинувшийся на спинку стула вполоборота к друзьям, невинно так поинтересовался:

– А мы что, разве Янку ждать не будем?

Аня, бедная, от возмущения его неслыханной наглостью, обильно сдобренной плутовской добродушной усмешкой, едва не поперхнулась куском беляша. Когда опасность миновала, прокашлявшись, близняшка так натурально рыкнула на Роба, что немедленно его убьет и съест вместо пирожков, благо он уже всем подряд нафаршированный, что вот Гоша, например, в подобный исход поверил безоговорочно. Но к его удивлению Баретто в ответ на кровожадно-каннибалистические замашки подруги всего лишь широко зевнул и сладко потянулся, заложив руки за кудрявую голову.

– Значит, она все еще дрыхнет без задних ног?

– С чего бы это? – заинтересовался Каджи, даже перестав жевать на время. – Правда, Янка и с утра какая-то странная была.

– Так ты разве не знаешь ничего? – удивился Баретто.

Парнишка отрицательно помотал головой. И тогда Роб решил просветить друга:

– Она же от тебя за все время болезни не отходила ни на шаг. Мы все в этом конечно поучаствовали тоже, но в более разумных пределах. Да собственно нам около тебя делать было нечего, раз Янка здесь постоянно дежурила. Просто хотели дать ей отдохнуть немного, подменить на время. А она как сбесилась. Ее отсюда и по-хорошему выпроваживали, и силой спать отправляли, и хитростью выманивали, а она, знай свое, минут через пятнадцать опять тут как тут. Да еще и на нас шипит сквозь зубы. Прямо кобра в боевой стойке. Влюбилась, поди, – пошутил в заключении Баретто, добродушно улыбнувшись.

Гоша, который думал, что друзья о нем попросту забыли на время болезни, густо покраснел от стыда хлеще переспелого помидора. И все его мысли в первую очередь именно на своих душевных терзаниях сосредоточились, а вот шутка о влюбленности Янки как-то мимо ушей пролетела. Услышал, но не зацепило. Зато Аньку задело рикошетом. Да еще как задело!

Девчонка так ожесточенно шлепнула недоеденным беляшом по столешнице, что стоит удивиться, почему его начинка не разлетелась брызгами по всей комнате. Зато ребята испуганно вздрогнули. Потом она уставилась на Роба со злым прищуром серых глаз. Крылья симпатичного носика затрепетали в гневе. Верхняя губа, которая и в нормальном состоянии чуть-чуть не доставала до нижней, мило изогнувшись, теперь еще больше задралась вверх, подрагивая и показав белые ровные зубки, которыми можно и укусить больно при желании. Одним словом, жить тебе, Роб, осталось ползатяжки. И то, если поторопишься, тогда успеешь ее сделать. Он и пришипился, потеряв вальяжность и покорно прося взглядом прощения, понимая, что сболтнул лишнего.

Но Анька сделала несколько глубоких вздохов и, на удивление быстро успокоившись, ответила совершенно спокойно и даже чуточку весело, склонив голову набок:

– А что нельзя что ли? Тебе-то Роб какое до этого дело?

– Ну, как…мы же…друзья, – тихо и невнятно пробормотал парнишка, потупив взгляд и теребя бахрому на бархатной скатерти.

– И что дальше? – с нажимом поинтересовалась близняшка, пристально разглядывая друга. – Разве то, что мы друзья, играет какую-то отрицательную роль? Мне кажется даже наоборот, – ехидно добавила она, но правда таким миленьким голоском, словно разговаривала с безнадежно больным, умирающим человеком.

Баретто в ответ только плечами пожал, не желая вдаваться в дискуссию по данной проблематике, от которой только что едва серьезно не пострадал. Хотя поспорить или просто поболтать на отвлеченные темы с Аней он любил, даже сам порой ее подначивал, подкидывая интересные проблемы для обсуждения. Она посмотрела на его виновато опущенную кучерявую макушку, строго поджав губы, с непонятным значением покачала головой, вздохнула и вернулась к недоеденному беляшу, посчитав себя бесспорной победительницей в скоротечно завершившемся споре.

– Правда, а почему Янка сейчас не с нами? – Гоша легонько дернул ее сестру за рукав мантии, испытывая одновременно чувство благодарности и стыда. – Она уже наверно давно успела отоспаться.

– Успеть-то успела, – хмыкнула близняшка, потом запнулась, пожала плечами, озадаченно поскрябала затылок, не зная, стоит ли продолжать. – …Она…стесняется…

– Чего!!! – хором взорвались ребята от неслыханной по своей фантастичности вести. Причем Баретто так резко вскинул склоненную голову, что едва не опрокинулся вместе со стулом на спину, а Каджи даже язык умудрился прикусить. – Она стесняется ?!!

– Ну да, – довольная произведенным эффектом, подтвердила Аня, обведя их насмешливым взглядом, но выбрав в результате Каджи. – Ты себя в зеркале видел после болезни?

– Видел. Но при чем тут это…

– Заметил, что у твоей прядки серебристость пропала?

– Конечно, заметил, – тут же помрачнел парнишка, вспомнив, какие неприятности грозят ее обладателю. Теперь, судя по всему, они перешли по наследству от Каджи к его лучшей подруге. Он, клянемся, ей этого вовсе не желал. И частично виноватым, почти полностью, в переходе серебристости считал себя, хотя и не смог бы толково объяснить, в чем эта вина заключается, спроси его кто-нибудь об этом.

Аня словно его мысли прочитала, что, наверное, было не так уж и трудно сделать. Близняшка смотрела на Гошу с жалостью и участием, чуть прикусив нижнюю губу и тихонько покачивая головой.

– Вот-вот. А у Янки она появилась. И ты, видать, именно из этих соображений, во избежание неприятностей, посоветовал ей закрасить прядку, пока никто не видел?

Каджи понуро кивнул головой, судорожно сглотнув слюну. Да руки сцепил в замок, сжав их так сильно, что костяшки пальцев побелели. А слов так и не нашел для ответа. Да они и не нужны были, без них все его чувства как на ладони: любуйся, не хочу.

– Ну Янка и покрасилась…

Ребята оживленно встрепенулись. Только Каджи благоразумно промолчал, предчувствуя подвох и неожиданные осложнения. А простодушный Баретто ляпнул, неподумавши:

– Шутишь?! И в кого перекрасилась? – а так как ни черта не понимал в тонких сложностях процесса превращения, добавил абсолютно глупый вопрос: – Неужто в блондинку?

– В кретинку! – но это относилось не к сестре, а к вопрошающему, в которого Аня, все-таки не выдержав, запустила надкушенным яблоком. Роб удачно его поймал около самого носа, ухмыльнулся победоносно и принялся задумчиво грызть, даже не сказав спасибо. А близняшка продолжила воспитательный процесс друга уже на словах, став предельно серьезной. – Она же до одури сонная была. Вот и получилось черти что, без бантиков, но круто. Баба Яга со своей немытой шевелюрой по сравнению с ней – супермодель. Но только попробуй хоть слово против при Янке брякнуть, или лишь хихикнуть. Вот, Роб, честно, клянусь всеми сладостями мира, – убью! Как есть, убью! – Она повернулась к Каджи. – И тебя это тоже касается.

В комнате повисла напряженная тишина. Стало так тихо, что была слышна даже самая крошечная капелька нудного моросящего осеннего дождичка, ударившая в оконное стекло, чего при обычных условиях ни в жизнь не услышишь. А в гуле, отдаленно доносившемся из гостиной факультета Блэзкор, можно было легко и отчетливо разобрать отдельные слова. И даже узнать по голосу тех, кто их произнес.

– Янке и так сейчас несладко. Прошу вас, ребята, не вздумайте сделать моей сестре еще хуже, – нарушив молчание, очень тихо произнесла близняшка. Вздохнув, девчонка продолжила: – Вот она и сидит в комнате, не хочет выходить. Только завтра все равно ведь на занятия придется идти, реви, не реви. Янку сейчас в нашей спальне Таня Сантас и Катя Дождик с другими старшими девчонками факультета уму-разуму учат, наставляют на путь истинный. А меня прогнали, чтоб под ногами не путалась со своей жалостью, как они высказались. Мол, это не выход.

– То-то я почти никого из старшеклассниц сегодня вечером в гостиной не видел, – сообразил Баретто. – Слушай, а может нам тоже пойти туда. Морально поддержать, так сказать от лица ближайших друзей?

– А что, хорошая идея, – тут же загорелся Каджи, который теперь чувствовал себя обязанным Янке по гроб жизни за неусыпное дежурство возле его «смертного одра». И даже мысль отдаляться от друзей, забылась, потеряв свою актуальность. Хотя бы на время, но забылась.[48]48
  Можете выключить песню.


[Закрыть]

– Сидите уж, утешальщики, – махнула рукой Аня. – Придет и ваше время…[49]49
  Включите песню Rihanna – Shut up and drive.


[Закрыть]

А оно и не замедлило тут же прийти, чуточку нерешительно приоткрыв дверь в спальню мальчиков. Прошмыгнув в помещение, это самое «время» сразу же плотно прикрыло дверь за собой, шмыгнуло носом, но уже через секунду, вспомнив свеженапичканные в него советы вести себя гордо, независимо и с достоинством, слегка надменно вздернуло остренький подбородок кверху и обвело пристальным взглядом комнату, задержавшись на каждом из присутствующих в ней лишь на краткий миг. Ну, кто хочет что-нибудь вякнуть против?

Таня Сантас пообещала всех вякающих скрутить в такой причудливо изогнутый бараний рог, что они сами немедленно побегут проситься жить и учиться на другие факультеты. На что остальные девчонки только жестко усмехнулись, посулив и там их достать до самых печенок, если не глубже. Катя Дождик так вообще грозилась всех шутников закопать, потом откопать, еще раз побить и вновь зарыть, на сей раз поглубже для надежности. Получив такую необходимую моральную поддержку, – большего и не требовалось, – близняшка решилась на вылазку к людям в своем новом имидже. К Янкиному изумлению в гостиной не прозвучало ни одного смешка или возгласа удивления, пока она шла к ребятам. Восприняли как должное, даже не таращился никто. Лишь один парнишка с четвертого курса, случайно столкнувшийся с девчонкой в коридоре, мазнул взглядом по волосам и жизнеутверждающе постановил: «Ты – чудо! Если кто с других факультетов косо глянет, ты нам только намекни и ткни пальцем в их сторону…» И парнишка полетел дальше, успев по пути еще кого-то опрокинуть. Или ребят заранее застращали девчонки, или факультет Блэзкор и впрямь самый дружный в мире.

Янка, конечно же, сильно изменилась. Помимо высокомерно задранного подбородка и недоброго блеска в серо-голубых глазах близняшка за время боевого дежурства около Каджи осунулась нисколько не меньше, чем сам больной, от которого она одним только своим присутствием отгоняла болезнь. Носик заострился, на и так не толстых щечках наметилась впалость, глаза малость подрастеряли свои озорные искорки. А сейчас и вовсе выглядели припухшими и заплаканными до крайности, словно девчонка ревела несколько суток подряд, не переставая. Кожа приобрела легкий налет сероватой бледности, присущий скорее постоянной жительнице глубоких подземелий, что в сочетании с загаром смотрелось дико. Плотно сжатые полоски тонких губ выцвели до блекло-розовых. Одним словом, тень мамы Гамлета. А вы что хотели? Не отца же, как обычно пишут в таких случаях. Ну ладно, языкастые, уговорили вы нас, – просто призрак.

Итак, значит призрак. Хотя нет. Ну откуда у привидения могут быть такие роскошные, расчесанные на прямой пробор волосы…ядовито-зеленого цвета с ярко-синим мелированием. И все бы ничего, можно было б и не такое вытерпеть ради великой цели. Но с правой стороны почти от самой макушки и до плеч серебрится змейкой неширокая прядка, из-за которой собственно и принимались мучения. Никуда не делась треклятая. И даже больше того, она вроде стала как бы чуточку шире, а уж то, что ярче и искристее – однозначно.

– Янка, а ты вовремя явилась, мы как раз ужинаем, – Баретто, несмотря на увесистую тяжесть в животе, быстренько подорвался со стула и галантно выдвинул из-под стола другой, приглашая присоединяться к компании. – А тут смотрим, кого-то не хватает, кажись. И уж только потом сообразили, что тебя не то потеряли где-то впопыхах, не то в аренду на другой факультет сдали, да забыли вовремя забрать. Они ж там насчет почудить новички лопоухие, а без конкуренции скучно жить в этом мире. А ты у нас лучший спец в школе по приколам, кому как не тебе учить несмышленышей. Да ты присаживайся, в ногах правды нет. Ее вообще, блин, нет кажись.

Роб непривычно для себя балагурил, выдавая первое, что на ум приходило. Но краем глаза он успел заметить легкий кивок Ани, мол, молодец, все правильно делаешь, и я это оценю по заслугам: в ближайшие два дня по загривку не получишь, чего бы не натворил. Да и Янка, сперва напряженная, как туго скрученная пружина будильника, под конец монолога парнишки слегка расслабилась и даже позволила себе скромную полуулыбочку, слегка приподняв уголки губ. Малость неуверенно она прошествовала к предложенному стулу, устроилась там и обвела взглядом еще достаточно обильные запасы еды. А так как девчонка не ела ровно столько же, сколько и Гоша, то она с жадностью набросилась поначалу на пирожок с мясом бусланга, вкуснющий и сочный, но глазами уже выискивала что-нибудь еще в довесок.

Каджи, конечно, не воспитывался в таких изысканно-светских манерах, как Баретто. Но искренности в чувствах, порой даже чересчур прямолинейных, и ему было не занимать. А потому он, нимало не смущаясь, сперва внимательно разглядывал новый Янкин прикид. Она в свою очередь тоже косилась на него исподтишка, ожидая реакции друга и одновременно уплетая пиццу вдогонку пирожку и запивая ее молоком. А Гоша, когда ему надоело просто разглядывать боевую раскраску подруги, еще и на ощупь проверил волосы, что ему милостиво разрешили проделать, не настучав ни по рукам, ни по загривку. Волосы оказались по-прежнему мягкими, шелковистыми и словно бы воздушными. И тогда парнишка уверенно резюмировал результаты осмотра:

– А знаешь, Янка, тебе идет. Классно смотришься. Даже шикарно.

И Каджи тут же смутился, наткнувшись на строго-осуждающий и грозящий скорыми всевозможными карами взгляд Ани. И правда, глупость сморозил. Ну кому, скажите на милость, могут идти ядовито-зеленые волосы с проблесками ярчайшей синевы? Может только экстравагантной царевне-лягушке, да и то самой отмороженной на всех близлежащих болотах. Но Гоша конечно совсем не это имел в виду. Просто он хотел сказать, что Янкину красоту даже такой чудной палитрой не испортишь, и она ему всякая нравится. Как подруга, естественно.

Любого другого острослова, осмелившегося ляпнуть подобное Гошиному, наверняка потом долго искали бы по всему замку или собирали по кусочкам, это уж как пить дать. Но все-таки недаром они друзья. Янка прекрасно поняла, что хотел выразить парнишка. А потому вместо смертоубийства наоборот благодарно кивнула и наконец-то окончательно оттаяла, широко улыбнувшись и став прежней озорной девчонкой. Гошино мнение для близняшки было решающим. Он облегченно вздохнул и улыбнулся в ответ. А Аня незаметно спрятала под стол кулак, который хотела не только показать другу, но и дать попробовать на вкус промеж глаз прямо здесь, не затягивая с раздачей призов.

– Хорошо, – Аня решила, что вполне натрапезничалась и пора рассказать друзьям интересные новости последних дней, а то они как-то от жизни отстали со своими хворями и болячками. – Раз мы все в сборе, то не желаете ли послушать сводку боевых действий с пылу-жару?

Они, кроме Баретто, разумеется, жевали и желали. Под закуску рассказы вообще на ура проходят, это уже давным-давно замечено. Даже пословица по такому поводу есть: а Васька слушает, да ест. Было среди народной мудрости еще вроде что-то про то, что, будто, сколько волка не корми, а у медведя… Но вообще-то не стоит отвлекаться от темы.

– Пока вы здесь развлекались, в замке черти что творилось! – Каджи что-то неразборчивое пробурчал в ответ с набитым ртом, а Янка возмущенно фыркнула в бокал с молоком, только пузыри в разные стороны пошли. Но девчонка проигнорировала их недовольство. – Стоило нам только покинуть эту комнату утром в воскресенье, как начались приключения. Почти сразу всех учеников согнали в Большой зал и приказали сидеть там, не высовываясь, до тех пор, пока не разрешат выйти.

Роб опять развалился на стуле в непринужденной позе, объевшись, но и сам пойманный в сети как рядовой слушатель побасенок, автоматически принялся вытаскивать из неслабого кулечка орешки арахиса и неспешно-методически закидываться ими. Что не помешало ему высказаться тоном бывалого знатока:

– Хотел бы я посмотреть на того смельчака, что решился бы оттуда выйти без разрешения. Для этого нужно как минимум с головой совсем не дружить, а по максимуму быть отчаянным самоубийцей. Этерник, представляете, одним взмахом руки оживил обеих каменных мантикор, что на входе в зал сидят. Вот они затем и уселись по другую сторону ворот, сторожа нас. Прикидываете, сколько мы страха натерпелись! Рожи у них хоть так и остались каменными, но стали живыми и ужасающими. А глазищи, которыми они внимательно за нами следили, просто жуть непроходимая!

– Роб, хватит ужас на ребят нагонять, – возмутилась близняшка. – Не такие уж они и страшные. Профессор Волков же совсем их не боялся, подходил к ним вплотную, а одну даже погладил, успокаивая, когда она на кого-то из озорующих рыкнула слегка. – И Аня пояснила друзьям. – Семен Борисович тоже с нами был. Он же магл, и остальные преподаватели его с собой не взяли, сказав, чтобы он лучше за учениками приглядывал, а то, мол, мы в их отсутствие разнесем замок по камешку похлеще нападающих. Хотя он и порывался поучаствовать в драке.

– А из-за чего весь сыр-бор разгорелся? – поинтересовался Каджи, тоже вроде бы насытившись и откидываясь на спинку стула в благодушном настроении. – Монстра какого отлавливали? Опять незапланированная виверна в гости пожаловала?

– Да нет, не монстра, Гоша, – усмехнулась близняшка. – На замок напали пауки. Как нам потом сказали много пауков, море пауков, бездна. Они откуда-то из Сумеречного леса прорвались, и в их тупые башки стрельнула глупая мыслишка прогуляться на экскурсию в замок. Как будто их кто-то сюда приглашал! – возмущенно фыркнула Аня.

Янка наконец-то тоже утолила голод, но решила напоследок шлифануть съеденное небольшим румяным яблочком.

– А-а, я что-то смутно припоминаю, – она откусила от сочного плода. – Мерида, перед тем как оставить меня здесь одну, негодующе заявила, что, дескать, откуда они только берутся, а для директора добавила, что опять началось.

– Ну точно! – осенило Каджи. – Они, выходит, уже нападали на замок. И я даже знаю когда…

Ребята посмотрели на него с удивлением: откуда такие смелые утверждения? А он не стал их томить и изображать из себя легендарного Штирлица, добывавшего сведения с риском для жизни, размахивая шашкой.

– Мерида на мой день рождения заскочила к бабушке только на минутку, оправдываясь, что едва вырвалась из замка, потому что у них там ЧП. И сестренка подарила мне баночку с прикольным танцующим паучком. Все сходится. А паучок наверняка из военнопленных. Заколдовать его, чтобы он плясал, для Мериды пара пустяков. Она еще и не такое может, раз в прошлом году директор именно ей доверил гостевавшую виверну кормить. Вот только какого черта лысого паукам понадобилось в замке, тем более в воскресенье, когда экскурсантов не принимают? – Гоша решил поддержать Анину шутку.

Янка безмятежно пожала плечами, догрызая яблоко. Гоша выздоровел, ее прическа прошла на ура, а все остальное – по барабану, не стоит и голову ломать. Есть вещи поважнее, о которых обязательно нужно подумать. Может завтра для особо смачного эффекта появления на уроке в новом имидже стоит губы помадой намазать, хотя она до этого момента и не любила пользоваться косметикой? Ярко-красной, например? Нет, туфта получается, слишком вульгарно. Черной…

Аня выгнула дугой тонкие брови, озадачившись вопросом и в задумчивости уставившись на потолок. А у Баретто почти сразу нашелся для Каджи подходящий ответ:

– Может просто год такой?

– Ты о чем, Роб? Какой такой год?

– Ты когда-нибудь удосужишься выучить местный рунный календарь, Гоша? – вздохнул парнишка в ответ. – Я, конечно, понимаю, что все давным-давно живут по обычному календарю, а рунный стали забывать. Но ведь не зря же его в древности придумали. Первого сентября как раз начался год Огненного Паука. А раз огненного, значит храброго до безрассудности, активного и прущего напролом. Вот они и лезут.

– Ладно, допустим ты прав. Но мой день рождения был в конце августа, до наступления паучьего года, а они уже тогда совались в замок, – возразил Каджи.

– А у пауков тогда генеральная репетиция была перед выступлением, – тут же нашелся Баретто и, мимоходом глянув на девчонок, дополнил, блеснув познаниями в военном искусстве. – Или разведка боем. Это кому как привычнее.

– И почему именно на замок лезут? – озадачился Гоша.

– А вот это ты уже у них при встрече поинтересуйся. Может у них гнездо здесь?

– Типун тебе на язык, Роб, и скалкой по лбу за такие слова, – очнулась из задумчивости Аня, с отвращением передернув плечами. – Мерзость. Ненавижу пауков!

– Кто ж их любит-то, – согласился Каджи. – И все же интересно, почему именно наш замок их привлекает?

– Не знаю, Гоша, – пожала плечами Аня и озабоченно посмотрела на непривычно притихшую сестренку.

Но той было вовсе не до обсуждения их мелких проблемок, тут свою насущную проблему решить бы. Уж мазюкаться, так мазюкаться! Вот интересно, какого цвета тени лучше наложить, чтобы они хорошо, но в то же время вычурно и экстравагантно сочетались со всем остальным, раз уж именно такой нестандартный образ складывается? Может быть фиолетовые подойдут? Нужно с Таней и Катей посоветоваться. Ну почему, спрашивается, они с сестрой никогда раньше даже не интересовались тем, как пользоваться косметикой? А сейчас одни вопросы из-за незнания возникают. Наверное, маленькие еще были, глупые. И самый главный вопрос, даже вопросище: а понравится ли Гоше, как она раскрасится? Или все же не стоит так резко, без остановки, шокировать парня? Все же, видимо, не стоит. Ему и так уже в этой жизни досталось. Хотя если раскраситься под паучиху, то это его сейчас наверняка заинтересует. Близняшка улыбнулась своим мыслям и постаралась вникнуть в обсуждаемую тему.

– …лезли, и все тут, – между тем продолжала Аня. – И очень даже активно. Представляете, наши учителя с трудом от них отбились. Это во главе с Этеринком-то! Они даже добровольцев с двух старших курсов пригласили на помощь.

– Конкретно вы развлекались! – оценил масштаб махаловки Каджи. – И много желающих нашлось?

– Да почти все, – гордо высказался Баретто. – Кроме фалстримцев. От их факультета только четверо изъявили желание помочь, остальные струсили, наверное. Впрочем, ничего другого лично я от них и не ожидал. Они только на словах крутые, как вареные яйца, а на самом деле один пшик получается.

– И из Стонбира намеревающихся подраться оказалось не так уж и много, – дополнила рассказ Аня. – Ну да с этими все понятно. Увальни еще те, пока раскачаются да рукава засучат – драка уже позади, все по домам разошлись. Но, что удивительно, даркхольцы выскочили на битву самыми первыми, даже наших ребят опередили. Но вот вроде такими значительными силами собрались, а замок еле-еле отстояли. Блэзкорцы потом рассказывали, что пауков и на самом деле была тьма тьмущая разного калибра и на любой вкус: от самых крошечных, но мерзопакостных и подлых до здоровенных, ростом не ниже взрослого человека. Они часа три с ними колбасились, напрактиковались в применении всевозможных заклинаний до сблева. А когда из леса вторая волна поперла…

– Ни фига себе! – в один голос изумились Гоша с Янкой.

– Вот и мы так же подумали, когда нам рассказывали, – у Баретто от азарта аж глаза загорелись. – Преподаватели могли бы и остальных учеников пригласить поучаствовать. Мы бы мохноногим там показали.

– Чего бы ты показал, герой? – возразила рассудительная Аня. – Как у тебя пятки сверкают? Нас еще ничему такому серьезному не обучили, что в битве могло бы пригодиться. Короче, Верд-Бизар понял, что все уже вымотались и обычными способами не устоять. И знаете, кто внес решающий вклад в разгром паучьих полчищ?

Конечно они не знали, а потому Гоша с Янкой отрицательно покачали головами и приготовились услышать сенсацию, заинтригованные загадочным и таинственным тоном Ани. А она чуточку их помучила с молчаливого согласия Баретто, выдержав красочную театральную паузу.

– Своч! – коротко выстрелила она в слушателей, чему они и впрямь поразились, все же предполагая, что самым-самым окажется любимый директор школы. – Этерник разрешил ему использовать свои познания именно темных сил, в чем он, естественно, разбирается. И как оказалось, разбирается от и до. Наши ребята, которые присутствовали на сражении, говорят, будто это было такое потрясное зрелище, что они его на всю жизнь запомнят. А Батлер проделал все манипуляции и не напрягаясь особо, словно играючись и со своей обычной чуть ехидной усмешкой.

– Ага, точно, – встрял настолько довольный Роб, словно это он сам в одиночку разгромил полчища кровожадных тварей. – Так что, Гоша, поимей в виду, со Свочем лучше не связываться и не злить его.

Будто Каджи и без его совета не знал такую простую истину. Проблема в другом заключалась. Это профессор Батлер завел себе дурную привычку связываться с Гошей, а вовсе не наоборот. Была бы возможность, так парнишка за версту обходил бы преподавателя защиты от темных сил.