Текст книги "Гоша Каджи и Венец Гекаты (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябова

Соавторы: Игорь Рябов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 45 страниц)

Глава 18. Янкина самодеятельность

Хилкровс наслаждался вечерним покоем, избавившись на время от вечно галдящих учеников. Тишина повисла густой пыльной паутиной в классах и коридорах, почти никем и ничем не нарушаемая. Только изредка Каджи и Лекс наталкивались на какого-нибудь одинокого школьника, скользящего таинственным ниндзя в полумраке замка при неверном свете факелов, озабоченного смутными, еще не полностью сформировавшимися планами очередной прикольной шалости, которая завтра окажется у всех на виду и на слуху. Если, конечно, его не поймает кто-нибудь из учителей. Хоть он – ниндзя, но ведь и преподы еще те самураи.

Один раз ребята спугнули влюбленную парочку старшеклассников с Даркхола, увлеченно целовавшуюся в темном закутке возле величественной мраморной статуи Богини Справедливости одного из параллельных миров. Скульптуру вместе с окружающим ее антуражем пару сотен лет назад преподнесла в дар Хилкровсу гостившая здесь иномирная делегация священников того самого культа. Жрецы ведь тоже в немалой степени владеют магией, только очень специфического свойства. Вот они и пытались наладить деловые контакты с местными волшебниками, обмениваясь опытом. Но дело не выгорело. Обе магические школы в корне отличались друг от друга, причем, абсолютно во всем, начиная от источников силы и заканчивая мотивацией ее применения. Одним словом, делегация уехала не солоно хлебавши, правда, приобретя здесь множество друзей. Но не более того. А композиция осталась в Хилкровсе на память о том, что не всегда дружба есть следствие конкретной выгоды. Со временем предыстория появления живописного уголка подзабылась, но зато он стал излюбленным местом вечерних посиделок молодежи. В крайнем случае, той ее повзрослевшей части, что искала уединения для пары-тройки затяжных поцелуев.

Здесь и впрямь было тихо, уютно и романтично. Рядом с пышнотелой тетькой в тоге-бикини извергался, мирно журча, небольшой скромный фонтанчик, изливающий в приземистую гранитную лохань тоненькой струйкой зелье миролюбия . Всего один крохотный глоточек, и ты готов самого злейшего своего врага задушить в жарких объятиях, будто роднее его нет никого на свете. Сие зелье большой популярностью в школе не пользовалось, в отличие от удобной скамеечки в подножии скульптуры шибко справедливой богини. Те ученики, кто все же рискнул разок приложиться к фонтанчику, потом рассказывали о его побочном неприятном эффекте. Когда действие микстуры часа через два заканчивается, то помимо стыда за свое неправильное поведение, тебя еще обуревает труднопреодолимое желание расквасить морду первому встречному. И без разницы кому, хоть лучшему другу, хоть самому директору школы. И последствия распития иноземного пойла стойко держатся не менее суток в зависимости от того, сколько принял на грудь. Так что лучше и не пробовать, достаточно просто полюбоваться на скульптуру, поцеловаться с подружкой (другом) всласть, да отвалить восвояси.

К такому времяпрепровождению даже сама богиня подталкивает. Кажется, ее на родине знают под именем О-твал'и-ты. По иномирным поверьям эта располневшая от продолжительного безделья клуша с потрескавшимся старым щитом, прислоненным к варикозным тумбам ног, и тупым широколезвенным мечом на дородном плече с рождения была слепой и глухой. А значит лобызаться вблизи ее скульптуры вовсе не зазорно. Все равно грудастая богиня ничего не знает о том, что творится у нее под самым носом. Потому-то, видать, в том далеком мирке справедливость если и торжествует порой, то чаще всего по воле хохотуна-случая. Впрочем, чего уж скрывать, такое утверждение вполне актуально и для всех остальных обитаемых мест. Ну, для многих – это уж как пить дать.

– Гоша, с чего это ты вдруг решил меня болонкой обозвать? – тихо поинтересовалась Янка, проводив долгим завистливым взглядом счастливую парочку даркхольцев, весело умчавшихся искать себе новое местечко для продолжения увлекательного занятия. Лишь только их заливистый смешок продолжал звенеть хрустальными колокольчиками, постепенно истаивая в тенистой дали пустого коридора.

– Клянусь, это не моя идея, – парнишка прижал руку к сердцу. – Я, если ты помнишь, наоборот возразил Снежку на его неуместное сравнение.

– Конечно, помню, – активно закивала головой близняшка, будто испытывала непередаваемую словами благодарность за самоотверженный поступок друга. – Не болонка, а пудель. Болотник гоблина красивей, спору нет… Чего? – внезапно девчонка резко остановилась, будто слету наткнувшись на невидимую преграду, и вытаращила на Каджи глаза. – Ты умеешь понимать, что звери говорят?

– Да, – Гоша пожал плечами и взялся за бронзовую ручку двери, за которой в классе ребят должен был дожидаться профессор Хлип. – А чего в этом такого уж необычного? Я даже могу с ними разговаривать. Не со всеми, конечно. Видать только с теми, чьи умственные способности близки к человеческим. А у остальных я лишь их эмоции смутно чувствую, причем, чем меньше животное, тем труднее эти самые чувства уловить и правильно понять настроение зверя. Чего ты удивилась? Наверняка все волшебники умеют общаться с животными. Да ты же сама в вашей берлоге с топтыгиным «болтала по душам»…

– Наш любознательный мишка не в счет. Когда нам берлогу открывали, мама специально просила министерских работников попробовать подыскать для нас такой мирок, где хотя бы крупные животные могут запросто с людьми общаться. Пришлось переплатить, естественно, но родители знают, что мы с сестрой всякую живность любим. Ну, не всякую, конечно. Пауков вот, например, ненавижу, – девчонку аж передернуло всю от отвращения.

– Так я и говорю, что ничего особенного, – парнишка потянул дверь на себя, но Янка твердо уперлась в нее ладонью, заставив захлопнуться обратно. Девчонка казалась странно возбужденной, удивив друга своим поведением.

– Вообще-то, да будет тебе известно, неуч, – понимать речь животных, а уж тем более свободно разговаривать с ними могут буквально единицы среди магов. Помолчи! – сердито оборвала близняшка Каджи, открывшего было рот, чтобы возразить подруге. – Хотя я не совсем точна. Такое умение крайне редко проявляется у белых магов. Зато вот среди темных колдунов оно довольно широко распространено. Ну а дроу – эти, которые черномазые эльфы, так все сплошь и рядом обладают способностью общаться с животными. И они кое-что покруче научились вытворять. Дроу при желании могут приказывать зверям выполнять любое их поручение, вызывая у последних полное и безоговорочное подчинение, даже помимо их воли. Не потому ли и цепохвост тебя не тронул?

Лекс погрузилась на минуту в глубокую пучину раздумья, собрав тонкие брови поближе к переносице, отчего ее мордашка приобрела скорее лукавое выражение, чем озадаченное. А Гоша пытался переварить услышанные новости, его обескуражившие. У Каджи даже под ложечкой засосало. И если быть правдивым перед самим собой, то от страха перед неведомым и непонятным. Но задумчивость девчонки продолжалась ровно столько, чтобы парнишка не успел заскучать, поддавшись невеселым мыслям.

– Ладно, – Янка грубо отбросила от лица ядовитую зелень волос, попытавшуюся залезть ей в рот, и затем просверлила Каджи вызывающе пронзительным взглядом. Ему даже показалось на миг, что в груди на самом деле образовалась незапланированная природой дырочка. – Спокойствие и только спокойствие, как завещал великий Карлсон. А его, как мы знаем, полностью поддерживал в этом мнении не менее великий Энгельсон. Так что истерики не будет, и не упрашивайте. Реветь и рвать пучками волосы я тоже не собираюсь, хотя бы по той причине, что совсем недавно покрасилась. Да и клочкастая плешивость плохо сочетается с зеленым цветом, а к моим глазам и вовсе не подходит, – было сразу видно, что близняшка несет полную околесицу, вероятно из-за того, что пребывает в сильнейшей растерянности. Но вскоре она совладала с бурлящими эмоциями, разогнала митингующую толпу мыслей по клеткам, поймав самую жирную и горластую из них. – Мне по барабану, Гоша, кто ты и что ты. Да хоть самый темно-черный маг среди всех некромантов вместе связанных! Я-то знаю, что ты нормальный, можно даже сказать, правильный волшебник. Местами. Иногда. Только ты уж будь добр, лапушка, больше никому не рассказывай о своих способностях в общении с братьями нашими мелкими. Сам понимаешь, маги – народ темный, отсталый, Вомшулдом зашуганный, компьютерами не пользуются, в Интернет-игры не режутся, забыв о сне и пище, а потому всякое могут подумать. И как минимум синяк под глазом вряд ли превратит тебя в писаного красавчика. По мне, так ты и без него вполне на три с минусом после кружки пива потянешь. Ну, а после ящика твердая троечка гарантирована…

Тут уж Янка явно загрубила, потому что отродясь спиртного не пробовала, дерзко принизив достоинства и привлекательность парнишки до уровня плинтуса. Да и не думала она так, как трещала. Скорее наоборот. Просто привычка к подначкам по обыкновению, в силу язвительной добродушности характера опять взяла верх. Но Гоша на такую мелочь совсем не обратил внимания. Его голова была занята куда более серьезными мыслями.

– А я что говорил, будто собираюсь на каждом углу об этом орать во все горло? «Люди добрые, подходите, не стесняйтесь! Полюбуйтесь на меня! Расскажу, что ваша живность мыслит. И всего за полшиша», – перейдя на белый стих голосом завзятого балаганного зазывалы, только тихо, продекламировал Каджи, театрально жестикулируя. И даже поклонился под занавес. – Я же еще не совсем сбрендил, Янка!

– Вот и умничка! – парнишку наградили за красивое представление дружеским похлопыванием по склоненному в поклоне затылку. В жесте девчонки, насквозь пропитанном покровительством, слегка проскальзывала небрежная, но одобряющая снисходительность истинного Маэстро театральных подмостков к проклевывающимся росткам таланта у пока еще зеленого ученика, впрочем, делающего успехи и подающего немалые надежды. – Тогда пошли учиться? У меня уши просто синим пламенем горят. Это, похоже, Монотонус нас кроет такими заковыристыми матюками, что сам удивляется обширности своих познаний в ненормативной лексике. Но ведь жалко его. Он же хороший учитель…

Близняшка ошиблась. Преподаватель теории-практики и не думал ругаться неприличными словами. Он стоял перед камином, опустившись на одно колено и причудливо изломавшись зигзагом (по-другому и не скажешь). Кочерга, зажатая в его правой руке, настойчиво тыкалась в самый центр горящего пламени, вороша и переворачивая большую кучу красно-желтых углей, слегка отдающих в насыщенную синеву и пышущих жаром. Левой рукой, на которой не хватало двух с половиной пальцев, профессор Хлип прикрывал глаза от тучи разноцветных искр, задорно разлетающихся из-под кочерги. На гладкой лысине Монотонуса плясали отблески огня. И от входной двери казалось, что на голове у преподавателя красуется великолепная корона, сотканная из вихрастых язычков пламени.

Услышав шаги за спиной, гулко разносившиеся под сводами пустого класса, скорее похожего на спортивный зал своими размерами и отсутствием парт, которые заменялись длинными скамейками вдоль одной из стен, учитель аккуратно отложил орудие труда в сторону и проворно поднялся. Было прекрасно видно даже в полумраке аудитории, освещаемой лишь камином и парочкой факелов, как радостно вспыхнули его глаза в предвкушении начала урока. Обучать школьников новому для них Монотонус обожал больше всего на свете, особенно если видел, что их глаза в ответ сверкают не меньше, чем у него.

– Пришли наконец-то, – он удовлетворенно потер ладони. – Я, грешным делом, даже успел подумать, что вы просто-напросто забыли о моей просьбе. Что ж, тогда не будем терять время и приступим к уроку. А то у вас, наверняка, и так много накопилось «хвостов» за последние дни. Да и отдохнуть не помешает, хотя бы пару часиков. Верно? И меня, не стану скрывать, давно ожидает профессор Волков. Семен Борисович пригласил вашего покорного слугу составить ему компанию посидеть с удочкой на берегу Рубежной. Он говорит, что еще с утра прикормил там мелкую рыбешку в одной тихой заводи…

– Где черти водятся? – пошутила Янка, когда к концу монолога оказалась рядом с профессором Хлипом. – Вряд ли бедным рыбкам тогда что-то досталось из кормежки. Эти бестии рогатые стопудово все сами сожрали. В том, что вы их сможете поймать – я даже не сомневаюсь. Вот только надо ли? Уха из окаянных – это далеко не шедевр кулинарного искусства. К тому же чистить их замучаетесь, они же шерстяные, без чешуи.

– Да и погодка аховая, – поразился Каджи. – На улице же льет, как из рассохшейся бочки!

– Насчет дождя волноваться нам не приходится, – весело рассмеялся учитель, мигом преобразившись из неуклюжего худосочного верзилы в дьявольски привлекательного молодого человека. – Уж над собой мы с вашим учителем истории сумеем сделать чистое небо. А вот о бесятах, признаюсь, мы как-то не подумали. Это проблема. Похоже, что придется и Своча Батлера пригласить в компанию. Глядишь, не попробуем ухи, так обеспечим школу учебными пособиями для уроков по защите от темных сил… А теперь шутки в сторону, камин ждет вас, господа второкурсники.

Профессор Хлип сделал изящный жест рукой, на старомодный манер приглашая учеников проследовать вперед, а сам пристроился позади них. Камин, должно быть радуясь встрече с ребятами, взметнул ввысь жадные языки пламени. А возможно он так облизнулся, рассчитывая полакомиться неопытными студентами.

– Теория перемещений по каминной сети проста и незатейлива. Но сперва я познакомлю вас с предысторией. Еще несколько сотен лет назад камины были каждый сам по себе, давали нам тепло и уют, но на большее не претендовали, – учитель любовно провел по мраморной гладкости кончиками пальцев. – И лишь когда в 1101 году Шарль де ла Рош, весьма влиятельный барон при дворе короля Франции, но совершенно посредственный ученый, случайно методом проб и ошибок получил Кристалл Огненной Тропы, хотя, как и все помешанные на алхимии того времени, искал философский камень, мы обрели возможность использовать камины для прыжков сквозь пространство. Кстати, сам барон оказался в волшебном мире именно благодаря своему изобретению, спасшему ему жизнь.

Монотонус сцепил пальцы рук в замок и хрустнул суставами. Потом он по привычке сложил ладони за спиной и принялся неспешно расхаживать по классу, похожий движениями длинных ног на журавля. А ребята навострили ушки, заинтересовавшись повествованием.

– То были смутные времена. Церковь в мире маглов была как никогда сильна, а власть короля подвергалась нападкам со всех сторон. И он не смог отстоять своего любимчика. Шарля как раз собирались казнить на костре инквизиции по обвинению в колдовстве, причем вполне заслуженно, по мнению служителей культа. Когда жар пламени уже стал подбираться к пяткам приговоренного, а от удушливого дыма его сознание помутилось, барон возьми да и крикни своим палачам на прощание, что, дескать, видал он их всех в гробу (это желание не сбылось). А невиновного, мол, господь избавит от погибели, перенеся туда, где он будет вознагражден за свои страдания сторицей (вот это осуществилось в полной мере). Один из его кристалликов, случайно завалявшийся за подкладкой камзола, как раз в этот самый момент выпал через дырочку, прожженную искоркой костра, точнехонько в пламя. И де ла Рош на глазах изумленных зрителей исчез. В течение недели церковники спешно написали его житие-бытие, покаялись в своих заблуждениях относительно личности Шарля, оформили кучу официальных бумаг, подтверждающих свершение чуда, а значит и правильность их веры. Затем они быстренько признали барона очередным святым. Ха-ха. А Шарль к этому моменту уже обживался потихоньку в нашем мире, куда вряд ли бы попал, если не это нагромождение случайностей. Когда наши маги разобрались что к чему, то буквально за один год было налажено производство кристаллов для всех желающих. А по прошествии еще трех лет все камины этого мира и некоторая часть магловских были объединены в единое целое под управлением министерства магии, так как первоначальное их хаотичное использование – кому как в голову стрельнет – приводило порой к трагическим последствиям. Такова история…

Преподаватель остановился перед камином. Затем он запустил горсть в красивую мраморную чашу, стоявшую рядом на позолоченной подставке в форме вытянутой вверх руки с перпендикулярно ей отогнутой ладонью, ощетинившейся растопыренными пальцами. Достав из глубин чаши два миниатюрных кристалла размером с горошину, сверкающих четкими гранями, профессор полюбовался ими на просвет, прищурив один глаз. Каджи на краткий миг показалось, что внутри этих стеклянных безделушек заплясало пламя, настоящее и живое. Он даже успел заметить, как крохотные язычки бросились навстречу к своему старшему брату, ожидающему младших в недрах камина. Но ударившись о стенки хрустальной темницы, огонь частично разлетелся по кристаллу микроскопическими звездочками-искорками, а большей частью растекся по всей плоскости, заставив стекляшку переливаться всеми цветами радуги. Хлип, вволю насмотревшись, повернулся к друзьям и вложил им в ладони по одному «сокровищу», оказавшемуся теплым на ощупь.

– Вот вам ребята по одному КОТу для перемещения. А суть теории вкратце такова. Камин, по нашим современным понятиям, а не по средневековым, есть не что иное, как обыкновенный пространственный портал…Ну, не совсем обыкновенный, конечно, но принцип его действия именно такой. Отличие заключается в том, что все они связаны в одну глобальную паутину…

– Во е! Интернет уже и сюда свои загребущие щупальца запустил? – шутливо удивилась Янка вполголоса, толкнув Гошу локтем в бок. – Значит, скучать не придется.

– Лишь бы связь не обрывалась во время перемещения, – в тон близняшке ответил парнишка, – когда остается перебросить последний десяток килобайт тела. Еще зависнешь в этой волшебной виртуальности навсегда…

– Вы о чем там рассуждаете, ребята? – заинтересовался Монотонус, обладавший тонким музыкальным слухом.

– Ничего серьезного, профессор, – поторопилась скороговоркой успокоить учителя девчонка. – Пошутили не совсем удачно.

– Нет уж, давайте отбросим шуточки в сторону и попробуем совершить свое первое в жизни перемещение. Последовательность ваших действий должна выглядеть следующим образом. Вы бросаете кристалл в огонь и четко называете расположение того камина, из которого хотите выйти. Стоит заметить, что усовершенствованные КОТы, которыми мы пользуемся последнее десятилетие, очутившись в вашей руке, теперь умеют считывать ваши личностные данные, которые и сообщают принимающей стороне. Итак, если после того, как вы назвали адрес, пламя камина станет ярко-желтым, значит все в порядке, и вы можете смело отправляться в путь. Если же огонь окрасится синеватыми язычками, то по какой-то причине вас в данный момент времени не желают видеть у себя в гостях. И лучше не пробовать нагло прорваться, иначе рискуете круто нарваться, – скаламбурил Хлип, почесывая лысый затылок. – Ну а красный оттенок недвусмысленно предупреждает путешественника, что путь к принимающему камину просто-напросто неисправен, и стоит отказаться от задуманного, коли дорога жизнь. Как видите, правила очень просты.

Янка закивала головой, соглашаясь с преподавателем, и в нетерпении переминалась с ноги на ногу. Каджи скромно поправил очки, которые и без его участия сидели вполне нормально, и тупо пошутил:

– Хорошо, что я не дальтоник, иначе не видать бы мне перемещенческих прав, как своих ушей.

– Что ж, пробуйте, – разрешил профессор Хлип. – Можете минут на пять-десять домой отправиться, пообщаться с родителями, только дольше не задерживайтесь, чтобы я не волновался. Кристалл для обратного перемещения возьмете на месте отправки, носить с собой запас категорически запрещается во избежание непредвиденных казусов. Вдруг случайно уроните его, и с вами произойдет то же, что и с изобретателем? Никто не знает, куда вас может забросить в таком случае, и поиски ваших бренных останков затянутся на продолжительный срок. Я думаю, что право первой попробовать мы, как истинные джентльмены, предоставим единственной среди нас представительнице прекрасного пола, – Монотонус галантно склонил голову в церемониальном поклоне и учтиво отступил чуть в сторону, освобождая путь к чреву камина. При этом учитель добавил с обаятельной улыбкой: – Ваш новый образ, Яна, очарователен. Правильно сделали, что покрасили волосы в столь неожиданный цвет. Теперь уж я точно смогу отличать вас от Ани и ни за что не перепутаю с сестрой. Даже в потемках.

Близняшка расплылась в довольной улыбке и подумала: «Все, что бы ни случилось, – к лучшему. Мама, у которой эта поговорка в ходу, как всегда оказалась права. А слез-то было три ведра, два тазика и блюдце! И стоило так убиваться, если почти всем нравится мой нынешний вид? В крайнем случае, тем, к кому я сама испытываю наилучшие чувства. Чпок со своими тупорылыми дружками – не в счет и побоку. Пусть захлебнутся слюнями от зависти, волшебнички гхыровы, что я такая модная и популярная стала в этом году!».

– У нас дома нет камина, – вслух девчонка высказала совсем не то, о чем думала.

– Сочувствую, – развел руками учитель практической магии. – Ну, тогда переместитесь куда-нибудь в пределах школы.

– Может быть в гостиную Блэзкора? – посоветовал Каджи.

– Не получится. Факультетские камины в башнях отключены от общей сети, чтобы ученики не шастали из них туда, где их никто не ждет. А вас ведь именно в те места и будет тянуть прогуляться. Предлагаю…

– Кабинет директора Хилкровса, – не дожидаясь окончания фразы Монотонуса, четко произнесла близняшка, уже закинув кристалл в огонь.

Пламя в камине, против ожидания профессора Хлипа и Каджи, сразу окрасилось пронзительной желтизной. Затем оно вспучилось огромным мыльным пузырем, хотя правильнее будет сравнить его с шаровой молнией. Лекс не успела даже и полшага сделать в сторону камина, как из его глубины стремительно вытянулся длинный огненный язык. Он ткнулся своим кончиком в Янку, быстро обвился вокруг ее талии и стремительно затащил девчонку в переливающийся радужными цветами жар. Ей оставалось только шустро ногами перебирать, чтобы не споткнуться. Когда близняшка полностью исчезла в огне, он тут же успокоился и опал вниз, поближе к мерцающим уголькам.

– Вот непоседа! – учитель растерянно пожевал губами и, обреченно махнув рукой, плюхнулся на ближайший стул, едва не сломав ему ножки. – Я как чувствовал, что она обязательно чего-нибудь да отчебучит. Ну разве нельзя было выбрать место попроще? А мне завтра наверняка влетит по первое число от Этерника за ее выкрутасы. Надеюсь, Гоша, ты не к министру магии в гости собираешься?

– Нет, профессор, что вы? Я с ним даже незнаком, – парнишка постарался успокоить Монотонуса, сам испытывая неловкость от Янкиного пренебрежения к авторитетам. – Я хочу попробовать домой к бабушке отправиться. Заодно не придется отвечать на письмо, что сегодня получил. Доложусь устно: жив, здоров, чего и всем желаю.

– Вот и ладно, – Хлип устроился на стуле в более удобной позе, хотя со стороны она смотрелась как скульптура Церетели. Такая же нелепая и непропорциональная, состоящая из сплошных зигзагов и загогулин в самых неподходящих местах. – Одной головной болью меньше.

Десять минут улетели навстречу ночи как стая перелетных птиц, быстро, уверенно и целеустремленно. Им вслед по-слоновьи тяжело и упрямо протопали еще пять. Затем медленно и осторожно, словно по вражескому минному полю, проползли по-пластунски, на брюхе еще три. А Янка и не думала возвращаться. Учитель откровенно занервничал, ерзая на стуле с каждой секундой ожидания все активнее и…неувереннее. Монотонус собрал всю свою волю в кулак, стараясь не поддаваться панике, хотя волнение за близняшку било через край. Мало ли что могло приключиться с девочкой при первом перемещении по неопытности? Но изображать спокойствие получалось у него крайне неважно и неубедительно. Преподавателя с головой выдавали руки, которые, казалось, жили отдельной жизнью от остального тела, то замирая, сцепленные в замок на вызывающе торчащей коленке, то приглаживая несуществующие волосы на затылке, то теребя до багровой красноты мочку уха.

Когда мимо ожидающих на костылях проковыляла еще одна минута, постоянно спотыкаясь, через шаг останавливаясь, чтоб перевести дух и набраться сил, профессор сломался, не выдержав гнетущей неизвестности, и порывисто вскочил со стула, намереваясь отправиться на поиски непутевой девчонки. Он даже успел сделать один шаг в направлении камина.

В этот самый момент пламя в нем всплеснулось вверх, вздыбившись сплошной стеной нежно-малинового цвета, и выплюнуло наружу маленькую негодницу. Выглядела она как настоящая ведьма, какими их любят изображать маглы в сказках-страшилках. Растрепанная, словно после бурной драки. В волосах, густо присыпанных вековой пылью, запутались ошметки паутины. Мордашка до того чумазая от сажи, что девчонку легко можно было бы принять за чистокровную уроженку Центральной Африки, если бы губы оказались чуть полнее. Мантия, лихо перекрученная и сбившаяся на бок, оказалась ненамного чище, чем лицо. От некогда белоснежной блузки остались одни запятнанные воспоминания, настолько неправдоподобные, что на них не стоит и зацикливаться. И лишь только зубы сверкали перламутровой белизной, придавая облику близняшки достаточно-необходимую контрастность, чтобы она не казалась сошедшей с экрана героиней фэнтези, снятого в пятидесятых годах прошлого века: блеклого, унылого и примитивного. И еще расширившиеся зрачки у Лекс блистали яркими бриллиантовыми отблесками звезд, неведомо как заблудившимися посреди дневного серо-голубого неба глаз.

Янка, заливисто хохоча, словно ее не менее получаса жестоко щекотали по ребрам, все же попыталась совладать с приступом смешливости, зажимая обеими ладонями рот. Но безуспешно, только зря отвлекалась по пустякам. Да еще девчонка, едва успев возникнуть посреди всполохов пламени, додумалась вполоборота оглянуться назад и погрозить маленьким, но крепко сжатым кулачком. А потому она, не заметив помехи под ногами, споткнулась об обрешетку камина и со всего маху грохнулась на колени, больно ударившись ими о каменные плиты пола. Последовала немая сцена, до жути напоминающая знаменитую картину «Возвращение блудного сына». С той лишь разницей, что нынче из турне вернулась «блудная дочь». Ну, и еще не поленитесь, найдите остальные девять отличий.

Последний раз тихонько, через силу хихикнув, Лекс поднялась, потирая ушибленную коленку, на которой к утру появится как минимум обширный синяк. В дополнение к уже прописавшейся там ссадине.

– И что вас так развеселило, Яна? – неумело постаравшись придать голосу строгости, поинтересовался профессор Хлип. – Я здесь волнуюсь из-за того, что вы почти вдвое задержались с возвращением от обозначенного мною срока. Может, с вами неприятность какая стряслась? А вы, оказывается, просто развлекаетесь. Извольте объясниться, юная леди, почему вы игнорируете просьбы учителя, стараясь довести его состояние до инфаркта, вместо того, чтобы побыстрее отпустить на рыбалку. Из-за чего я впал в немилость?

Юная леди, талантливо замаскировавшаяся под отродясь не мывшуюся бродяжку, старательно сморщила чумазый носик и, потупив глазки, в которых догорали последние искорки веселья, наивно захлопала пушистыми ресничками. Заодно и пыль с сажей с них маленько стряхнула. Несколько обиженно надув губки, близняшка буркнула тихо:

– Я не виновата, профессор. Это все из-за них! – указательный палец, не глядя, уверенно ткнулся в направлении черного зева камина. – Меня вообще не хотели обратно отпускать, пока я не разучу с ними песню. Насилу вырвалась. Пришлось пойти на обман, хотя я прекрасно понимаю, что старших дурить нехорошо. Только мне ничего другого не оставалось. Они такими приставучими оказались.

– Какую еще песню? – сюрреализм происходящего отказывался спокойно обживаться в голове у Каджи.

– Кто – эти таинственные они? Яна, окажите милость и расскажите, пожалуйста, все толком, без употребления безликих загадочных местоимений, – Монотонус слегка переломился в пояснице, шее и плечах, нависнув над девочкой угловатым готическим знаком вопроса.

– Как кто?! – Лекс удивленно вскинула вверх голову, впившись в учителя пронзительным взглядом. И даже бровь изогнула дугой в изумлении, поражаясь недогадливости собеседников. Она же все им толково объяснила секунду назад. Можно даже сказать, что разжевала и в рот положила. Этого мало?! Может еще и глотать за вас прикажете? – Директор, конечно! Вместе с этими, троллями-полукровками из фолк-группы, что в первый вечер после нашего приезда в Хилкровс на школьной дискотеке зажигала. Мне еще ихнее название тогда очень смешным показалось, вот только, к сожалению, совсем из головы вылетело, как оно звучит в точности. «Похмельный синдром»? Нет. «Башню снесло»? Вряд ли, хотя если по смыслу, то в самый раз. «Поясницу прострелило»? Да как же их обзывают-то, капыровы рога?! «Живот прихватило»? Совсем не то. «Изжога замучила»?…

Близняшка озадаченно нахмурилась, пытаясь вспомнить название ансамбля вечно малость бухих троллей-полукровок, которые задали жару в школе первого сентября на пару с группой поддержки из молодых орчанок. Янке та веселая дискотека казалась сейчас произошедшей так давно, что в ее существование трудно было поверить. Вернее всего, тот занятный вечерок просто приснился в красивом шумном сне. А ведь с тех пор минуло чуть меньше недели.

– «Руку скрючило», – подсказал правильный ответ Хлип, возвращая крепко задумавшуюся девчонку к реальности, а сам попутно зардевшись от нахлынувших воспоминаний. Как лихо они выплясывали всей школой в полном составе! Кто бы только мог подумать, что и он, Монотонус, способен на подобное безумство. – А они-то здесь с какого боку притулились?

– Ага, точно! «Руку скрючило», – Лекс благодарно кивнула головой, отчего пыль, сажа и часть паутины с волос взмыли в воздух, зависнув тусклым нимбом над близняшкой. – Они не притулились, учитель, а самым наглым образом расселись, скорее даже – развалились в кабинете Верд-Бизара. Лопают мутную вонючую сивуху и закусывают ее кислыми яблоками с квашеной капустой, – Янка брезгливо поморщилась, правда, губы у нее тут же вновь растянулись в добродушной улыбке, а глаза вспыхнули задорным блеском. – А еще тролли наяривают на своих музыкальных инструментах и так прочувственно горланят, что я решила, будто адресом ошиблась, угодив ненароком прямиком на пиратскую пирушку.