Текст книги "Сладкая боль"
Автор книги: Татьяна Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
Не успела Тамара войти в квартиру, как раздался телефонный звонок.
– Том, это ты? Привет! Это Галя.
– Привет. Что это ты со мной по-французски говоришь, русский забыла?
– Не волнуйся, не забыла. Это для конспирации... Одним словом: хочешь подработать?
– Не против!
– Тогда давай ко мне!
– А кто у тебя?
– Не поверишь... два русских мужика, денег – куча.
– Ты что, сама не управишься?
– Обижаешь, подруга! Но они француженку хотят. Ну ты им сделай, что попросят...
– Понятно. Через полчаса буду. Готовь клиентуру! – задорно ответила Тамара.
– А вот и моя подруга Тома, – открывая дверь и еле сдерживаясь от смеха, пропела Галя.
На Тамару пахнуло бесхитростной русской закуской и таким же бесхитростным перегаром.
– О-ля-ля, – звонко сказала она, указывая на пустые бутылки. – Хорошо гульяете...
Мужики от неожиданности вскочили и, сопя, принялись натягивать пиджаки. Хоть и шлюха, а все-таки иностранка.
– Сан фасон, сан фасон, – защебетала Тамара.
– Она говорит: «Без церемоний» – запросто, ребята, – перевела вся лучащаяся от сдерживаемого смеха Галка.
Тамара неподражаемо ловко изображала француженку именно такой, какой ее себе представляют русские мужики: этакое беспрестанно щебечущее, легкомысленное и невероятно сексуальное создание. Одета она была в немыслимо короткое, ослепляющее красное кожаное платье с крестообразными бретельками на обнаженной спине. Сев в кресло и выставив напоказ свои красивые ноги, Тамара закурила.
– Мадам, извиняюсь, уважает нашу русскую? – спросил один из мужиков.
– Уважает, уважает, – бросила Галка. – Наливай!
– Разрешите, так сказать, познакомиться. Коля!
– О! Колья! – восторженно воскликнула Тамара.
Другой мужик, испугавшись, что Колья берет инициативу в свои руки, а значит, и француженку, заволновался.
– Иван! – громко брякнул он, протянув руку.
«Господи, и откуда же они?» – подумала Тамара, глядя на их медвежьи ухватки.
– А! Ивань! – так же восторженно громко воскликнула она.
– Мы, – и он показал на себя и своего приятеля, – мы из Сибири. Золото добываем.
«Золото, – подумала Тамара, – золото – это интересно».
А сама в недоумении смотрела на Галку, которая, забыв обо всем на свете, поглощала черную икру.
– Слушай, ты что? Давай работай, переводи! – обратилась она к ней по-французски.
– Не волнуйся, переведу... Хороша икра-то. Возьми попробуй! – по-французски ответила Галя, протягивая Тамаре ложку.
– О! Сибирь! – опять воскликнула Тамара и восторженно закатила глаза.
– Знают, слышь, Колек, знают нашу Сибирь, – радостно толкнул Иван под руку товарища.
Колек от толчка чуть не пролил стакан драгоценной влаги и в ответ на восклицания друга обложил его матом. Тот же, ни на что не обращая внимания, подвинулся поближе к Тамаре.
– Может, и о нашей деревне слышали, она у нас известная – Красновка!
– О! Красновька! – коверкая слова, заохала Тамара.
– Колек, слышь, ей-Богу, знает! – захохотал счастливый Ваня.
Колек, весь красный от того, что только что принял, сосредоточенно смотрел в одну точку.
Тамара, преспокойно прикончив банку икры и выпив водочки для заводочки, сказала:
– Галка, пора бы заканчивать с ними... а то уснут. Переведи.
Галка, обняв за плечи сосредоточенного Колька, спросила:
– Вы оба француженку хотите или только Ваня?
– Оба! – гордо сверкнув очами, ответил тот.
– Ну, тогда давай... Кто первый?
– Колек, ты иди, а я еще приму для настроения, – распорядился Ваня.
Галка указала Тамаре на Кольку и, будто переводя на французский, сказала:
– Хоть бы до кровати дошел, а утром скажем, что все было, – плати, дружок.
Тамара усмехнулась и подставила свое плечо еле держащемуся на ногах Кольку.
– Allez, allez, Колья![1]
По дороге домой Тамара расхохоталась. Она представила себе, как завтра оба друга будут, лопаясь от переполняющего их тщеславия, нашептывать своим приятелям подробности о ночи с французской проституткой. Подробности, которых не было. Ибо, едва раздевшись, Колек по-молодецки захрапел, а в дверях появилась Галка с икающим Ваней.
– Том, давай-ка я и этого положу рядышком. Чего время терять. Этот вроде покрепче, может, успеешь.
Ваня долго раздевался, разглагольствуя о чем-то ему близком, но, сняв брюки, тут же завалился на кровать, правда, притянув Тамару за талию. Через секунду она услышала его могучее сонное дыхание.
* * *
Тамару разбудил звонок в дверь.
«Кто это еще там?» – недовольно подумала она.
– Мадам Тюаль?! – воскликнул симпатичный юноша в униформе какого-то магазина, когда Тамара сонной королевой в роскошном красном пеньюаре возникла на пороге.
– Да, – вяло ответила она, еще не понимая, что к чему.
– Разрешите! – И он, подхватив ящик шампанского, направился в комнату. – Куда поставить?
– Ну здесь, здесь поставьте... – Тамара неопределенно показала в угол.
– Прошу расписаться.
Только когда молодая женщина взяла любезно протянутую ей ручку, она наконец поняла.
«Ничего себе, ящик «Dom Perignon» – тонкий и шикарный намек, чтобы в следующий раз у меня уже не было предлога отказать Амиру в бокале вина. Однако красиво...»
Когда вечером перед Амиром, сидящим за столиком кафе «Де ля Пэ», появилась Тамара, он даже привстал от удивления: она ли это?
На него смотрела не земная, а какая-то космическая женщина. Огромные черные глаза сияли магическим огнем в обрамлении сиреневато-розовых век, кожа на лице казалась нежно-розовой, почти прозрачной. Загадочные смородиново-лиловые губы были чуть приоткрыты. Светло-розовое платье и такого же цвета болеро с рукавами, украшенными золотыми пуговицами, сумка на длинных цепочках, которая, словно котенок, повиливала воздушным хвостиком платка из органзы, случайно выбившегося из-под застежки. Потрясенный Амир только смог произнести:
– О! Тамара... – и, взяв ее руку, припал к ней жарким поцелуем.
Но едва он коснулся губами ее нежной кожи, как весь оказался во власти сладко-пьянящего запаха духов «Angel», который легкой дымкой окутал его и превратил в счастливого пленника.
Рядом с ней Амир терял способность думать, но он и не сопротивлялся, а с восторгом отдавал себя во власть этой удивительной женщины, которая, словно море, подхватила его и несла в открытое пространство неизведанных наслаждений. Амир, который всегда сам притягивал женщин как магнит, неожиданно для себя превратился в кусочек железа, неотрывно следующего за притягивающей его силой, излучаемой Тамарой. На выставке знаменитого ливанского декоратора, где собрался весь арабский бомонд Парижа, он вместо экспонатов со все возрастающим интересом рассматривал свою спутницу. Тамара же была абсолютно спокойна, словно лишенная каких-либо недостатков женщина.
«Ах, ты смотришь на мой далеко не идеальный профиль?.. Да, конечно, его можно, с одной стороны, назвать некрасивым, но, с другой стороны, такой нос не у каждой женщины, и я с гордостью ношу свое чересчур большое украшение, которому горбинка придает особый шик. Не правда ли?» – Как бы спрашивая его, Тамара обернулась и, томно улыбнувшись, выдохнула:
– Очаровательно, это панно – просто очаровательно!
Очнувшись на мгновение, Амир взглянул на панно. Это был единственный экспонат, увиденный им на выставке.
– По бокалу шампанского, – предложила Тамара Амиру, когда машина остановилась у ее дома.
– Не откажусь...
В маленьком лифте, оказавшись совсем рядом с ней, Амира охватило такое бешеное желание, что ему казалось: еще немного – и он задохнется. Едва переступив порог квартиры, Амир с силой, но очень бережно обнял Тамару и припал к ее космическим губам. Наконец-то он ощутил эту женщину, наконец-то прикоснулся к этим прохладным шелковым подушкам. Ему казалось, что он ждал этого момента несколько лет, а на самом деле – всего три дня.
Когда восторженно-уставший Амир уснул, Тамара, приподнявшись, закурила длинную сигарету и задумалась:
«Быстренько я его, даже сама не ожидала...»
Но что-то мешало ей ощутить, как всегда, удовлетворение от победы. Она понимала: Амир – сильная личность. И то, как он быстро поддался на обольщение, пугало ее, словно нашептывало: «Будь осторожна!»
2
В огромном зале Ростовского городского Дворца культуры воцарилась тишина. Высокая, худая, нескладная женщина, одетая в ярко-зеленый шелковый костюм, сшитый с учетом всех провинциальных представлений о моде, ослепительно улыбаясь, направилась к микрофону. Первым делом она поблагодарила спонсоров конкурса «Красавица» и пригласила их подняться на сцену. Затем под звуки торжественного марша вышли и сами виновницы торжества, красавицы, прошедшие отборочный тур. Зазвучали имена, аплодисменты, возгласы радости, замелькали пестрые букеты, перевитые пышными бантами, засверкали улыбками «Мисс Очарование», «Мисс Грация», «Мисс Элегантность», которые, конечно, были огорчены, что корона им уже не достанется, но любое звание – это все-таки лучше, чем ничего. Наконец было объявлено и имя королевы...
«Нет, этого не может быть...» – твердила себе Светлана, стоявшая в центре участниц конкурса.
Она не только не стала победительницей, но даже обладательницей какого-либо утешительно-поощрительного приза. Девушка из последних сил сохраняла беззаботное выражение лица, но чувствовала, как горькие слезы подбираются к ней и вот-вот хлынут из ее синих глаз-озер.
Женщина в зеленом костюме уже махнула участницам рукой, чтобы они подвинулись и освободили место для трона. Под звуки фанфар на этот трон взгромоздилась победительница конкурса, новоявленная королева красоты, девица, лишенная грации и привлекательности, с ярко размалеванным лицом и толстыми бедрами, но обладавшая самым большим козырем в состязании красавиц – папой-спонсором. Все дочки спонсоров рангом пониже получили утешительные титулы «Мисс» и дорогие подарки. Светлана, приехавшая из маленького провинциального городка, кроме своей необыкновенной природной красоты, не имела никаких козырей.
Девушка стояла не шевелясь, словно опутанная прозрачными веревками. Все происходящее она видела сквозь туман: вокруг все двигалось, шумело, восклицало. Очнулась она от вопроса подруги по несчастью:
– Света, ты будешь поздравлять эту... – Девушка ядовито ухмыльнулась и с презрением произнесла по слогам: – Ко-ро-ле-ву? Я так нет, много чести.
Она с ненавистью взглянула на сияющую от гордости соперницу и направилась за кулисы. Светлана тоже было сделала шаг вслед за ней, но потом круто обернулась, усилием воли изобразила на своем лице радостную улыбку.
«У меня нет родителей-спонсоров. Я – одна. Значит, не имею права заноситься и заводить врагов. Я должна быть приятна всем», – мрачно подумала она.
Протиснувшись сквозь плотное кольцо поздравляющих, Светлана обняла ненавистную соперницу и восторженно воскликнула:
– Леночка, я ни на минуту не сомневалась, что королевой будешь ты! – и крепко поцеловала ее в заштукатуренную добротной импортной косметикой щеку.
Все дружно, с масляными улыбками на губах, закивали головами. Светлане протянули бокал шампанского, и она, поддерживая общий хор, а иногда и солируя, продолжала восхищаться «красотой» соперницы. Наконец, сделав, по ее мнению, все необходимое, чтобы окружающие смогли заметить ее «искреннюю» радость, ушла.
Вернувшись в гримерную, из которой всего час назад она выходила, полная надежд, даже уверенности, что корона украсит ее белокурые волосы, девушка, со злостью стянув с себя кремовое платье, расшитое золотистыми блестками, и бросив его в сумку, со вздохом натянула старенькие джинсы и красную тенниску. Все – полный провал!
Светлана вышла на улицу и направилась на вокзал. Идти ей было очень далеко, но она не хотела садиться на автобус, чтобы сократить дорогу, и только с ужасом представляла, как вернется домой. Девушка проклинала свое глупое бахвальство, свою самоуверенность, которые так раздражают окружающих.
«Боже! Как же все будут злорадствовать, что я провалилась! Как они будут издеваться надо мной! – в отчаянии думала несостоявшаяся королева. – Нет, нужно что-то придумать и всех обмануть. Так, хорошо, а что потом? Потом – это будет потом, а сейчас надо выиграть хоть день, хоть два, а затем... уехать. Да-да, именно уехать. Но куда? Конечно, в Москву – там столько возможностей у красивых девушек, только там можно стать звездой подиумов. А что здесь, в этом провинциальном Ростове, что? Ну, выиграла бы я местный конкурс... Выиграла бы...» – и Светлане вспомнились все ее горячие мечты, связанные с этим конкурсом.
* * *
Света родилась в Таганроге, еще более провинциальном городе, чем Ростов. Она быстро поняла, что красива, и была влюблена в свою красоту, неосознанно чувствуя, что только благодаря своей внешности, великолепной фигуре и росту она сможет устроить свою жизнь. Ее родители были попросту бедны, и Света не рассчитывала на их поддержку. Сначала она мечтала стать кинозвездой, но для этого надо было поступить либо в театральное училище, либо в институт, а с учебой Светлана никогда не ладила, сама судьба подбросила выход: когда впервые увидела по телевизору конкурс молоденьких красавиц, то решила сразу и бесповоротно:
«Манекенщицей, я буду манекенщицей».
Ей только надо было как-то просуществовать в этой обыденной, серой, провинциальной жизни до совершеннолетия, а потом, получив свободу, сразу же отправиться в блестящий, элегантный мир моды с галантными поклонниками, салютами шампанского, мягкими салонами автомобилей. В то время как ее сверстницы влюблялись в одноклассников, Света жила в мире иллюзий, представляя себя окруженной толпой восторженных мужчин: знаменитых актеров, певцов, миллионеров. Сидя за партой с просвечивающимися через протертые рукава локтями, она воображала себя одетой в норковые палантины, переливающиеся бриллиантами платья, как на картинках в иностранных журналах, которые покупала ее богатая подруга. А тут потрясающее, невероятное событие: в ее захудалом городишке объявили конкурс «Королева красоты». Света не сомневалась в своем успехе и гордо появилась на сцене местного Дворца культуры в туго облегающем идеальные формы черном купальнике. Длинные, до самых бедер, пышные белокурые волосы окутывали ее, словно богиню; она улыбалась, сверкая зубами белее морской пены; очаровывала жюри большими синими глазами, обрамленными длинными, густыми черными ресницами. Замерев на мгновение в грациозной позе, чтобы продемонстрировать свой красивый профиль, она красивым шагом от бедра королевой прошла по сцене под восторженное рукоплескание зала. И удача повернула свое капризное, но невыразимо прекрасное лицо к Светлане, и она стала победительницей. На минуту, зажмурив от счастья глаза, девушка представила себя не в обычном Дворце культуры, а в огромном, шикарном концертном зале Сантауна, на залитом солнцем и объятом вечно голубым небом африканском берегу. Она с таким восторгом приняла корону королевы красоты местного масштаба, словно принимала корону «Мисс Вселенная». Городская слава не заставила себя долго ждать. При появлении Светланы начинали шушукаться, толкать друг друга локтями: мол, смотрите, вот наша королева красоты. Поклонники с предложениями руки и сердца стучали в двери, звонили по телефону, поджидали у школы. Но Света даже на мгновение не могла представить себя избранницей одного из них. Остаться навсегда в этом городишке! Худшего наказания просто не могло быть. Светлана с сожалением смотрела на своих старших приятельниц, которые в одно мгновение из хрупких, со светящимися озорными глазами, веселых хохотушек превращались в толстых теток с кучей детей, потухшими глазами, погрязших в бытовых радостях и проблемах.
– Вот холодильник купим, тогда о пальто подумаем...
«Боже, и стоило для этого рождаться, – думала девушка. – И что они смогут дать своим детям? Такую же серенькую, беспросветно-однообразную жизнь... Нет, надо вырываться из этого тихого ада!»
С титулом «Королева красоты» Светлана смело отправилась в первый город своей мечты – Ростов. О, сколько лет она грезила о нем! Как она хотела жить в этом большом, шумном центре области, гулять по его широким бульварам, ходить на концерты и, вообще, гордо называться ростовчанкой. Девушка воображала, что ее сразу возьмут работать в ростовский Дом моды, у нее будет большая зарплата, и тогда она сможет подготовиться к покорению второго города своей мечты – сверкающей огнями славы Москвы.
* * *
Пятнадцатилетняя Света вошла в просторный вестибюль Дома моды. Спросив у вахтера, где набирают манекенщиц, поднялась на третий этаж и замерла в немом восторге. Первый раз в жизни она увидела настоящий подиум.
– Девушка, вы что здесь делаете? – обратилась к ней появившаяся из соседнего зала высокая девица.
От резкого тона Света замялась и, опустив глаза, тихо ответила:
– Я хотела бы стать манекенщицей.
– А! Понятно! Ну что ж! – Девица, отойдя на шаг, внимательно оглядела ее. – Вам надо к Людмиле, она старшая манекенщица. – И громко крикнула: – Люда, это к тебе!
Старшая манекенщица Людмила внимательно рассмотрела Светлану и, пробормотав: «Неплохо», – спросила, сколько ей лет.
– Да! С этим осложнения. Но ты можешь работать как почасовик. Мы будем вызывать тебя на показы. Сейчас нам не хватает одной девушки. Послезавтра демонстрация, а эта бесстыжая укатила в Италию.
– Да ладно, Мила, не злись! На ее месте ты сделала бы то же самое, – сказала ей шикарно одетая девица.
– Нет, не сделала бы. Или ты работаешь, или нет. Это что, шарашкина контора?
Девица чуть презрительно усмехнулась.
– Не знаю, но контора – она и есть контора. И какие перспективы, Мила, никаких. А тут... – она мечтательно закрыла глаза. – Неделя с таким мужчиной...
Людмила хмыкнула, тряхнув головой.
– Знаешь, эта неделя через семь дней пройдет, и останется от нее только контора. А если она еще раз выкинет подобный номер, то я ее просто уволю. Понятно?! Посмотри, какая красотка, – и Людмила указала на Свету. – Вот она и подменит ее!
– Ты с ума сошла, она ведь и ходить-то не умеет...
– Ничего страшного, – безапелляционно заявила та. – Я ею займусь, и через два дня никто не поверит, что это ее первый выход.
Светлана слушала этот разговор и не понимала только одного: как можно оставить подиум, даже на неделю, ради какого-то мужчины?
– Света тебя зовут, правильно? – обратилась к ней Мила.
– Да! – кивнула девушка.
– Ну-ка, пройдись.
Светлана в нерешительности замерла перед подиумом. Для нее это была ступень в другой мир, переход из жизни в серых тонах в пространство, залитое солнечным светом, наполненное свежим воздухом и мечтами.
– Что же ты, давай! – услышала она подбадривающий голос.
Девушка глубоко вздохнула и ступила на подиум. Теперь в его магической власти возвеличить или уничтожить ее. Отбросив все страхи, она уверенно прошлась перед манекенщицами.
– Ну-ка, пойдем, примеришь кое-что из гардероба нашей беглянки, – сказала ей Людмила.
Они вошли в комнату, сплошь увешанную нарядами.
– Для начала надень вот это... – и молодая женщина протянула Свете воздушное нежно-голубое вечернее платье.
Надев его, девушка почувствовала себя, по меньшей мере, женой миллионера. Людмила ловко подобрала ей волосы и закрепила их шпильками.
– Запомни, – продолжала она, – каждый раз, демонстрируя наряд, ты должна найти все его выигрышные детали. Смотри, здесь – это разрезные рукава. Ты должна обратить внимание зрителей на их необычный покрой; затем – широкая, воздушная юбка. Приподними ее за край, вот так... а теперь пройдись. Только не делай слишком больших шагов. Замри! Повернись!
Света старалась ничего не упустить.
– Руки, руки! – воскликнула Людмила. – Если начала движение, не комкай, доведи его до конца. Смотри, я демонстрирую рукава или накидку. Руки должны быть летящими, продолжающими линию твоего тела.
Светлана завороженно смотрела на Милу.
«Как красиво она двигается... Я должна этому научиться», – решительно подумала девушка.
– А вот продемонстрировать простое, так сказать, повседневное платье, – продолжала Мила, – значительно труднее.
Она подошла к вешалке и сняла темно-коричневый костюм.
– Посмотри, здесь нет никаких особых деталей, которые могут выигрышно смотреться. Значит, ты должна обратить внимание зрителей на его элегантный покрой, строгие линии, на то, как он подчеркивает достоинства фигуры. Поняла?
Света кивнула головой, переоделась в костюм и старательно повторила движения, показанные Людмилой.
– Неплохо, неплохо, – отозвалась та.
Их неожиданное занятие затянулось до самого вечера.
– Завтра приходи с утра, – сказала молодая женщина.
Света замялась.
– Ты что, не можешь? – сурово воскликнула Мила.
– Нет, могу, но дело в том... что я живу не в Ростове...
– Да, это не очень хорошо... – задумчиво протянула Людмила. – Но не смертельно. Денька на два ты можешь остаться у меня. Позвони домой и предупреди!
Глаза Светланы вспыхнули от радости.
– Слушай! А как же школа? – спохватилась Людмила.
– Я все улажу, все улажу, – взволнованно затараторила Света. – Все равно скоро каникулы.
– Ну смотри...
«Еще чего не хватало, – думала девушка, – чтобы эта дурацкая школа помешала моей карьере. Мне уже пятнадцать лет. Надо спешить. Какая там, к черту, школа... если на Западе шестнадцатилетние девчонки – уже профессиональные манекенщицы».
Для Светланы слово «Запад» было загадочно и недоступно. Однако юношеская вера в чудо не оставляла ее. Девушка надеялась, что вдруг произойдет что-то необычное, и она, по мановению волшебной палочки, окажется в центре мировой моды – в Париже.
Светлана безумно волновалась перед своим первым показом. Ей казалось, что сразу после него должно все решиться. К ней подойдет какой-нибудь случайно зашедший на это дефиле иностранный менеджер и, покоренный ее необыкновенной красотой, предложит подписать контракт. Но реальность «превзошла» все ее ожидания. Громкое и красивое слово дефиле на самом деле оказалось хождением между столиками по грязноватому полу кафе, арендованного на вечер работниками какого-то кооператива, пригласившими для поднятия настроения манекенщиц. Гримерной был огороженный скатертями угол в пропахшей жиром и газом кухне. Девушки, чертыхаясь, задирая длинные юбки вечерних платьев; чтобы их не испачкать, пробирались между огромными кастрюлями к выходу.
Света была сражена: она столько мечтала о том, как станет манекенщицей в Ростове, о том, в каких залах она будет демонстрировать модели, а вместо этого... захудалое кафе, тусклый свет и нетрезвые лица.
Потрясение несколько скрасил небольшой гонорар, ведь это были первые деньги, заработанные ею как манекенщицей. Света не растратила их на мелочи, а, приехав домой, спрятала в шкаф. Теперь девушка часто отлучалась из дома в Ростов то на репетиции, то на показы. Одноклассницы ей мучительно завидовали, представляя, какую роскошную жизнь ведет Светлана в Ростове, а учителя подняли панику. Вызывали родителей, увещевали Свету, но на все получали один ответ строптивой ученицы:
– Я решила стать манекенщицей, и начинать надо именно в моем возрасте, потом будет поздно.
– Правильно, Света, – твердила директор школы, – потом будет поздно. Ну пройдет пять, десять лет, и с чем ты останешься?
Девушка поджимала губы, опускала глаза в пол и молчала.
«Они не понимают, что через пять лет я буду звездой и у меня будет столько денег, сколько им и во сне не снилось...»
Мать плакала, отец умолял, а педагоги махнули рукой.
– Пусть делает что хочет... Лишь бы изредка посещала школу. Бог с ней – выдадим аттестат.
Через полгода ростовской жизни Света поняла, что это пустая трата времени: мелкие интриги, кровавая борьба за участие в престижных показах, в которой она со своей неопытностью всегда оставалась проигравшей. Все, чему Людмила могла ее научить, Света уже переняла. Да и потом. Мила, кто она? Всего лишь манекенщица со стажем в большом провинциальном городе.
«Надо ехать в Москву, – мучительно размышляла Светлана. – Но как? Денег нет, жить негде».
И тут так кстати в городе был объявлен конкурс «Красавица».
«Это как раз то, что мне нужно, – радостно подумала Света. – С титулом «Мисс Ростов» я пробьюсь в столице».
Девушка рассказала Людмиле о своем желании участвовать в конкурсе. К ее удивлению, та как-то без особого энтузиазма восприняла это известие.
– Конечно, обязательно попробуй, только знаешь, на победу не сильно рассчитывай. Ростов – город специфический... Здесь свои понятия о красоте...
Но Света не обратила внимания на ее слова.
«Если я выиграю конкурс, я смогу стать ведущей ростовской манекенщицей. И этим интриганкам уже не тягаться со мной. Я смогу даже работать за границей – пусть в Китае, но ведь это уже кое-что. А потом, собрав немного денег, поеду в Москву», – мечтала Светлана.
Но хрустальная мечта разбилась в один миг. Вернуться домой с известием о провале Света не могла. Это было выше ее сил.
«Боже! Что начнется! Все девчонки будут злорадствовать! – кусая губы, думала девушка. – Ну уж нет, такой радости я им не доставлю. Я приеду домой и скажу, что выиграла... что я – «Мисс Ростов». – От охватившего ее волнения даже дух захватило. – Как это она раньше не придумала, никто проверять не станет, – размышляла она вслух, нервно теребя ручки сумки, хватая от волнения воздух ртом. – Да, но если я – победительница, значит, у меня должен быть подарок», – остановилась Света на тротуаре и решительным шагом направилась в универмаг.
Однако увиденные цены быстро охладили ее пыл. Она грустно пересчитала содержимое своего кошелька. Не в силах больше сдерживать слезы, девушка прислонилась к стене и тихо заплакала. Неожиданно ее взгляд упал на груду пустых картонных коробок, сложенных в углу.
Идея!
Света стремглав бросилась к прилавку и купила большой, ярко расписанный иностранными словами полиэтиленовый пакет, затем туго набила его пустыми коробками и, облегченно вздохнув, отправилась на вокзал.
Она специально медленно шла по двору, усыпанному белоснежными лепестками опадающих цветов вишни, чтобы все, абсолютно все видели ее счастливую, гордую улыбку, а главное – огромный пакет.
– Победила-таки, – услышала она за спиной чей-то язвительный голос.
Дома, еле сдерживая слезы, со злостью швырнула пакет в угол и бессильно упала на диван. Она долго лежала в темноте, жалея себя, беспрестанно повторяя:
– Я вам еще покажу... вы меня еще узнаете... увидите... да не где-нибудь, а на обложке... хотя бы того самого «Космополитена», по которому все девчонки здесь с ума сходят...
Злорадная, ядовитая улыбка искривила ее нежные губы в змеевидные полоски. Она уже предвкушала свой будущий триумф, послушно нарисованный фантазией.
Вечером Светлана объявила родителям, что через два дня уезжает со своим Домом моды в Москву.
3
– О! Сестрица заявилась! Ну, здравствуй, дорогая! – с легкой иронией воскликнула Тамара, открыв дверь.
– Здравствуй, Тома! – ответила Лера и крепко поцеловала сестру.
– Приехала, значит...
– Как обещала.
– Проходи, проходи, – приветливо пригласила хозяйка. – Ой какие чемоданы тяжелые... Что же это ты не предупредила, я бы встретила.
– Да все до последнего дня не знала, когда смогу вылететь. Консульство визу задерживало. И потом, к чему тебя беспокоить... сама добралась.
Тамара в черном шелковом пеньюаре с размаху бросилась на кровать и, нежась в простынях, томным голосом сказала:
– Ты раздевайся, а я еще немного полежу. Потом будем завтракать.
Лера, зная привычки сестры, сама отправилась на кухню, и через десять минут маленький столик с круглой стеклянной крышкой на изогнутых ножках был накрыт у огромного окна. Сестры сели друг против друга.
– Давай по бокалу шампанского за встречу, – озорно предложила Тамара.
– О! Не откажусь!
Тамара поставила на стол длинные хрустальные бокалы и, открыв бутылку, налила пенящуюся влагу.
– Хорошо у тебя, – пригубив немного шампанского, мечтательно оглядывая комнату, сказала Лера.
– Мне тоже нравится... – Тамара закурила сигарету. – Значит, приехала!
– Приехала! – И сестры внимательно посмотрели друг на друга.
Валерия была на пять лет моложе Тамары и намного симпатичнее, если приглядеться. У нее был правильный нос, большие серые глаза, пышные, чуть ниже плеч, светло-каштановые волосы. Но она была какая-то невыразительная по сравнению с сестрой. Ей не хватало ее уверенности, гордой осанки, ослепляющей улыбки. Где бы они ни появлялись вместе, первый взгляд мужчин всегда был устремлен на Тамару, яркую, обворожительную, которая притягивала окружающих своей магической силой, не давая им возможности обращать внимание на других женщин.
– Наш уговор помнишь? – сухим тоном спросила Тамара. – На меня не рассчитывай.
– Не волнуйся! – так же сухо отрезала сестра.
Тамара, удобно прислонившись к высокой спинке стула, неторопливо пила кофе.
– И чего тебе не живется в Петербурге? Что тебя сюда тянет?
– Хочу все-таки найти свою любовь, попытать счастья в Европе, – мечтательно произнесла Валерия.
– Господи, ну почему именно здесь?
– А что, я не могу жить в Париже? Ты можешь, а я не могу? – раздраженно всплеснув руками, заговорила младшая сестра. – Я, по-твоему, должна прозябать в своей бухгалтерии? Каждый день считать и пересчитывать, сколько раковин и унитазов поступило и сколько отпущено? Гнить в непроходимых серых буднях и вечных туманах?
– Ну, гнить ты сможешь и в Париже, посреди развеселой, пестрой жизни других, а это, поверь мне, еще труднее, – грустно ответила Тамара. – И в Париже можно умереть от тоски и одиночества, от безденежья и безнадежности...
– Правильно, вы все так говорите. Устроились во Франции и ноете: «Плохо здесь, плохо. Там, в России, лучше. Там люди – человечнее, там друг к другу в гости ходят...» А что же никто из вас не вернулся назад, на горячо любимую Родину? Приезжайте, пожалуйста, все пути открыты. – Лера захлебывалась от переполнявшего ее негодования. – Так нет, все сидите в своем плохом, отвратительном Париже и ноете... и злость вас берет, и зависть, что кто-то приедет и устроится лучше вас. Не знаю, какие французы, а такие, как ты, здесь самые ненавистные. Друг друга терпеть не можете, только сплетничаете да гадости делаете...
Тамара поддразнивающе рассмеялась.
– Значит, ты тоже хочешь стать одной из нас...
– Не одной из вас, а исключением из вашего гнусного правила.
– Трудно придется, ведь ты же знаешь, какие мы... Только начнет что-то у тебя получаться, как кто-нибудь твоему добытому кровью и потом кандидату в мужья со скорбным лицом сообщит о тебе такие подробности, какие ты и во сне страшном не видела...
– Знаю, знаю, не пугай. У меня пример хороший – моя сестра. Ты же выжила здесь.
– Выжить-то выжила, но какой ценой, – задумчиво протянула Тамара.
– За ценой не постою... – донеслось до погрузившейся в тягостные воспоминания молодой женщины.
