Текст книги "Сладкая боль"

Автор книги: Татьяна Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Наконец одна из девушек решилась и, подойдя к Светлане, спросила:

– Простите, вы случайно не Света?

Светка повернулась и немного удивленно произнесла:

– Да!

– Ой! А нас ты не узнаешь? – воскликнули хором подружки.

Светлана отлично помнила, как зовут этих двух стерв, от которых она натерпелась в свое время, Люська и Зинка, но, сощурив, как Тамара, глаза, она с обескураживающей улыбкой ответила:

– Нет! – таким тоном, словно сказала: что вы о себе возомнили, чтобы я помнила какую-то мелюзгу.

– А ты тоже на кастинг? – спросила та, которую звали Люська.

– На кастинг?! – голосом королевы непонимающе переспросила Светлана.

– Ну, да... или ты?..

– Или что? – наслаждалась Светка их все более возрастающим удивлением.

– Ты что, оттуда? – и Зинка кивнула на дверь, за которой заседала комиссия.

– О нет! Я не оттуда, но туда. Мне надо кое-что уточнить... Вы же сами понимаете: столько хлопот с этой неделей моды...

Губы девушек растянулись в густо смазанных медом улыбках, а глаза, словно залитые оливковым маслом, забегали из стороны в сторону.

Светка, выдерживая паузу, ждала.

Голосом овечки первой заблеяла Зинка:

– Светочка!..

«Так, так, продолжай», – смакуя унижение других, довольно думала Светка.

– ...Так, значит, ты теперь в Париже живешь!..

– Да! – как само собой разумеющееся ответила она.

– И приехала на дни высокой моды...

– Да! Кстати, девочки, коллекции в этом году – потрясающие.

Вокруг них стала собираться толпа любопытных. Боясь упустить свалившийся им с неба клад, Люська и Зинка осторожненько отвели Светлану в сторону.

– Светочка! А ты не поможешь нам по старой памяти? – перебивая друг друга, начали они.

Светка смотрела на их униженные в просьбе лица, на их не мигающие в ожидании ответа глаза, на их вытянутые шеи, на их полуоткрытые от нетерпения рты насмешливо-игривым взглядом. Насытившись зрелищем, она улыбнулась и ласково произнесла:

– Нет. И именно по старой памяти...

Брезгливо поморщившись, отряхнув рукав, словно от соприкосновения с пылью, Светлана гордо прошествовала в дверь, за которой решалась судьба претенденток.

* * *

В концертном зале одного из супершикарных московских отелей был воздвигнут подиум, освещенный сияющими лучами прожекторов. На репетицию, предшествующую грандиозному шоу, было допущено несколько журналистов, которые в перерыве не преминули окружить Кристину Эриксен. Светлана, завистливо вздохнув, оставила подругу во власти вспышек и потоке вопросов, а сама спустилась позвонить Веронике. Однако Кристина была не расположена к долгой беседе и, отделавшись от журналистов дежурными фразами, скрылась в гримерной.

Поболтав с Вероникой, Светлана направилась в зал.

– А я думаю: ты, не ты, – вдруг кто-то схватил ее за руку чуть повыше локтя.

Девушка инстинктивно подалась назад... Перед ней в масляной улыбке расплылся Игнат Скребов.

Светка резко вырвала руку и хотела было идти дальше, не удостоив его вниманием, но в одно мгновение передумала.

– А это я! – спокойно произнесла она.

– Здравствуй, Света! Давно не виделись. Я смотрю, у тебя большие успехи... и года не прошло, как уехала, а уже участвуешь в таком шоу и с Кристиной Эриксен самые дружеские отношения...

– Своим профессиональным оком ты подметил все точно. И за мои успехи я должна благодарить тебя.

– Ну вот, видишь, как говорит народная мудрость: все к лучшему. Так что, может быть, забудем старое? Тем более что я теперь тоже часто буду бывать в Париже.

– Да что ты! – воскликнула Светка. – И в качестве кого?

– В качестве сотрудника парижского журнала «Боте».

– О! Неплохо! – еле скрывая досаду, произнесла девушка.

– Правда, я еще контракт не подписал, я сейчас как бы стажер... В общем, я должен сделать ряд фотографий этого дефиле, и, если они получатся что надо, тогда и дела у меня будут что надо, – нервно рассмеялся он.

– О, насчет этого я не сомневаюсь. Все будет, как всегда, на уровне.

– Да, я тоже не сомневаюсь, но, понимаешь, для первого раза хотелось бы сделать что-нибудь такое-этакое... Короче, Светик, я подумал: не поможешь ли ты мне?

– Я?

– Одно дело – снимки во время дефиле, а другое, если бы ты уговорила Кристину, Кьяру и Од остановиться буквально на минуту... Я бы такие фото отгрохал, что весь журнал бы упал!..

Светка задумалась.

– Ты хочешь, чтобы после дефиле мы, то есть те, кого ты назвал...

– Светик, Светик, – испуганно залепетал Игнат, – я и тебя имел в виду, как же без тебя...

– Ну хорошо, значит ты хочешь, чтобы после дефиле мы задержались на минутку... хотя бы в фойе перед гримерной? Устраивает?

– Устраивает, устраивает, – молящими глазами глядя на Светлану, повторял Скребов.

– Что ж, в благодарность за то, что ты помог мне побыстрее перебраться в Париж...

– Светик, ну, что ты... мы ведь забыли старое, – огорченно разведя руками, проныл Игнат.

– Да нет, я не иронизирую, я и в самом деле тебе благодарна... Одним словом, договорились. Готовь аппарат. Девочки будут! – уже на ходу крикнула она и поспешила на подиум.

* * *

Грандиозный показ высокой парижской моды, словно разноцветный океан красок из какой-то волшебной страны, выплеснулся на подиум и залил радужными волнами его величественную белизну. Океан неистовствовал, возбуждаемый аплодисментами, будто ветром, накатывал на очарованных зрителей волной буйной, по-океански неисчерпаемой фантазии. А когда в прощальном аккорде на подиуме в длинных черных бархатных платьях со смелыми разрезами по бокам появились две белокурые красавицы и замерли, обнажив безупречные ноги, зал взорвался восхищенным «браво». Обвив друг друга за талии руками, Кристина и Света стояли в окружении других манекенщиц и благосклонно принимали изъявления восторгов публики.

Игнат нервничал: выполнит Светка свое обещание или нет, но на всякий случай вставил в фотоаппарат новую пленку и сразу же по окончании шоу поспешил в небольшое фойе перед гримерной. В волнении Скребов ходил из угла в угол, вдруг открылась дверь, и появились четыре красавицы: Кристина, Кьяра, Од и Светка. Игнат просто обмер.

– Вот мой кузен, о котором я говорила, – указала она в сторону еще не пришедшего в себя Скребова. – Несколько фото для моей мамы. Она будет счастлива!

– О! Кузен!.. – раздалось вокруг него. – Да, да, конечно, для мамы...

– Для семейного альбома, – улыбаясь, подтвердила Светка.

На жемчужно-сером фоне велюровых стен фойе Игнат ловко, в одно мгновение, создал потрясающую композицию: Кристина, в черном бархатном платье, по бокам Кьяра, в ярко-красном, и Од, в желтом, сплели руки, будто боттичеллиевские грации, и чуть поодаль, Венерой в черном, с большим огненно-красным шарфом, замерла Светлана.

Руки Игната лихорадочно тряслись, ладони вспотели, когда Светка, подмигнув, сказала:

– Они не против, сделай еще парочку фото.

Вместо парочки вышло, наверное, с десяток. Скребов сладостно сглотнул слюну: сенсация у него в кармане. В Париже умрут от ловкости нового русского сотрудника.

В фойе появился молодой человек в строгом сером костюме и, обратившись к Игнату, спросил:

– Простите, вы – Игнат Скребов?

– Да! – досадливо ответил он.

– Вас к телефону. Срочно. Париж.

– О! Париж! – воскликнули девушки.

– Париж?! – удивился Игнат и хотел было броситься бежать, как Света ловко схватила его за руку и ласково прошептала:

– А девочек поблагодарить?

– Ах, Светик, прости, я совсем ошалел...

– Девочки, Игнат должен срочно уйти. Давайте поцелуем его на прощание!

Смеясь, четыре фации одновременно обвили шею Игната руками и дружно чмокнули воздух вокруг него. Когда Скребов рванулся, чтобы бежать, то почувствовал, что у него на груди больше нет фотоаппарата. Непонимающе он огляделся по сторонам и увидел, что его «Canon» в руках у Светланы. Скребов хотел уже вернуться, но девушка дружески помахала ему рукой.

– Иди, иди, я тебя здесь подожду. А это, – и она указала на аппарат, – чтобы ты точно вернулся.

– Ой, Светка! – качнул головой Игнат и помчался к телефону.

Запыхавшемуся, красному Игнату достался только монотонно-раздражающий гул свободной линии.

– Черт! Опоздал! Прервали.

Он подождал еще минут пять-семь, вдруг перезвонят, а потом поспешил назад, чтобы поскорее прижать к груди драгоценный фотоаппарат, только что поглотивший сенсацию.

Когда Скребов влетел в фойе, то увидел Светку и Кристину, стоящих у окна. Светлана что-то рассказывала ей, показывая на вечернюю панораму Москвы. Заметив его, Кристина улыбнулась и, бросив: «Bye-bye», – скрылась в гримерной.

– Держи свой инструмент! – сказала Света, протягивая аппарат.

– Слушай, Светик, я перед тобой в долгу, – начал радостный Игнат, – но отдам, ей-Богу, отдам.

– Да ладно! Мне было это нетрудно. Они – славные девчонки.

– Не умаляй, не умаляй своих заслуг.

– Ну, я пошла, прощай! – сказала Светка и направилась к двери.

– Надеюсь на скорую встречу в Париже! – крикнул ей вслед лопающийся от счастья Игнат.

Сенсация, еще спрятанная от мира в пластмассовом чреве фотоаппарата, жгла Скребову руки. Он не стал оставаться на банкет, не стал подкарауливать манекенщиц, а сломя голову бросился к машине и, заведя мотор, издал победный крик. Осторожно скользя по освещенной розовым светом фонарей заснеженной Москве, Скребов гримасничал от удовольствия: то скромно потуплял глаза, представляя, как изумятся в редакции, получив сногсшибательные снимки, то самодовольно чмокал губами, воображая себя в окружении русских коллег, которые будут поздравлять его с профессиональной удачей словами, приправленными острым вкусом зависти.

– А все-таки эта Светка – непроходимая дура, – неожиданно ухмыльнулся он. – Ловко я тогда вытурил ее из Белокаменной... Вообразила о себе, стерва... Еще посмотрю, может быть, я ее и из композиции уберу, как лишнюю деталь, хотя она, бесспорно, хороша... Да только я ей карьеру делать помогать не буду. Скребов не из тех, кто прощает хамские выходки...

Примчавшись домой, Игнат быстро разделся и сразу же закрылся в лаборатории. Привычные руки ловко работали в темноте, и вот готово... можно включить свет и наконец-то взглянуть на шедевр грядущей славы фотографа уже с европейским именем. Глаза Игната инстинктивно зажмурились от света, а потом неожиданно стали круглыми и судорожно забегали по пленке, ища на ней хоть один кадр. Драгоценная пленка в руках Скребова выглядела как шикарный, но никому не нужный футляр от похищенного бриллиантового колье, она была... засвечена.

Страшная мысль обожгла его сердце и мозг, он бросился к сумке с еще не проявленными пленками, на которые он снимал дефиле. Руки дрожали, губы пересохли, Скребов боялся поверить в то, о чем подумал. Проявленные пленки были уже подвешены на леску, а Игнат все не решался включить свет. Наконец, с трудом подняв руку, он нажал на клавишу... Однотонно-матовые ленты, не потревоженные ни одним кадром, предстали перед его глазами.

Скребов замер посередине лаборатории, не в силах пошевелиться и не в силах поверить в свой полный и безвозвратный провал. Сколько сил, энергии, лести потребовалось ему, чтобы получить этот заказ, сколько черной икры и водки было съедено и выпито... сколько надежд было возложено...

Из состояния прострации его вывел телефонный звонок. Игнат ни с кем не хотел говорить, но рука автоматически подняла трубку.

– Алло, слушаю, – с трудом выговаривая слова, произнес он.

– Ну, как там наши сенсационные фотографии? Надеюсь, получились великолепно: ровно и гладко, – услышал он надменный насмешливый женский голос.

– Ведьма!.. Стерва!.. – задыхаясь, заорал Игнат.

– До скорой встречи в Париже! – заискрился от удовольствия голос и исчез за завесой гудков.

Игнату казалось, что он сейчас лопнет от ярости, беспомощности и своей идиотской неосторожности.

– Ведьма, ведьма! – кричал он, ударяя ладонью по столу. – Околдовала, провела... Ну, я ей!..

Игнат схватил ключи от машины и, на ходу одеваясь, бросился к лифту.

– Убью, убью, гадину!.. Нет, сначала пусть как хочет соберет своих девок, и пусть они позируют столько, сколько мне нужно! – мстительно решил он.

Взвизгнув тормозами, автомобиль остановился у отеля. Игнат открыл дверцу и... вдруг тяжело упал на руль.

– Ну куда я?.. У них же охрана... только опозорюсь...

Он посмотрел на сверкающее окнами здание отеля и, представив, что там в одном из номеров сидит и празднует свою победу Светка, чуть не задохнулся от дикой, нечеловеческой ярости.

* * *

Светлана положила телефонную трубку и залилась раскатистым злорадным смехом. Эти несколько фраз, брошенных Скребову, доставили ей несказанное, невероятное удовольствие.

– Бывают в жизни приятные минуты, – протянула она нараспев и с размаху ударила по подушке. – Получил, гад!

В то время как Скребов задыхался от злости, Светку распирало от радости. Она не могла усидеть на месте.

– Такой праздник надо отметить! – весело предложила она своему отражению в зеркале и, покачивая бедрами, ощущая во всем теле неизъяснимое блаженство, направилась в бар.

Девушка выбрала столик в отдалении от всех. Ей хотелось наедине насладиться поражением врага и посмаковать подробности своей блестяще завершенной операции.

Когда Светлана встретила Скребова в перерыве между репетициями, то инстинктивно, как при виде мерзости, вырвав свою руку из его цепких пальцев, хотела уйти, но что-то остановило ее и заставило улыбнуться. Этим что-то была еще пока неосознанная возможность отомстить врагу.

По окончании репетиции план был разработан до мельчайших деталей. Поэтому, несмотря на усталость, вместо отеля Светка поспешила к Лидии Николаевне.

– Светочка! – раздался ее радостный вскрик. – Вот сюрприз, вот подарок. А я уже думала, ты больше не придешь. Ты же говорила, что будешь очень занята. Проходи, проходи... чаю попьем, – снимая с нее шубу, не останавливаясь, говорила Лидия Николаевна. – А я уже твой подарок обновила: пуговицы перешила, кое-где зашила, и как новенький, – гордо продемонстрировала она бывший Светкин полушубок. – А соседи, соседи-то... с ума сходят от зависти... Я твою фотографию с автографом в зале повесила. Вот, смотри! Пусть все знают, какие у меня знакомые. Да ты садись, – суетилась вокруг нее бывшая хозяйка.

– Лидия Николаевна, у меня к вам очень серьезное дело. Вы должны мне помочь.

– Светочка, для тебя все сделаю, все... ты же знаешь.

– Дело в принципе не сложное, но требующее пунктуальности и внимания.

– Да что такое, говори!

– Просто надо вовремя, Лидия Николаевна, учтите, вовремя, ни минутой раньше, ни минутой позже, позвонить по телефону.

– Ой, Господи! Да с дорогой душой! Говори куда, когда...

– Завтра вечером, как только закончится дефиле, я позвоню вам и скажу: «Здравствуйте, Лидия Николаевна! У меня все хорошо», – полушепотом начала Светка, – и ровно через двадцать минут вы должны будете набрать вот этот номер, – девушка положила на стол листок бумаги, – и позвать к телефону фоторепортера Игната Скребова, сказав, что вы звоните из Парижа. Понятно?!

– И это все? – удивилась Лидия Николаевна.

– Все! Если это «все» пройдет как надо, с меня сто долларов.

– Сто долларов за звонок! Да что ты, Светочка!

– Лидия Николаевна, вы же знаете, я не обманываю.

– Ой, спасибо тебе, спасибо тебе, дорогая! А говорят, нет добрых людей на свете, – запричитала женщина.

Светлана выпила чашку заваренного душистыми травами чая и серьезно сказала:

– Лидия Николаевна, для меня этот звонок очень важен. Так что давайте порепетируем.

– Давай, давай, Светочка, – охотно согласилась та. – Значит, так, ты мне звонишь, а через двадцать минут...

– Ровно через двадцать!

– Не волнуйся! Секунда в секунду я набираю вот этот номер и говорю, – Лидия Николаевна как-то выпрямилась, немного задрала голову, видно, воображая, что она в Париже, и высоким голосом произнесла: – Здравствуйте, пригласите, пожалуйста, к телефону фоторепортера Игната Скребова, это звонят из Парижа... Срочно! – добавила она, еще больше повысив голос.

«Ничего, на того олуха, который поднимет трубку, это произведет впечатление», – решила девушка.

– И что потом, Светочка? – вернувшись из воображаемого Парижа, спросила Лидия Николаевна.

– Ничего. Как только он там возьмет трубку, вы здесь положите.

– Поняла! – кивнула Лидия Николаевна. – Светочка, – немного помолчав, спросила она, – а это не тот Игнат Скребов?

– Тот, – сухо ответила Светка.

– Ах, тот гад, значит! – сузив глаза, проговорила женщина. – Ну, тогда давай еще пару раз прорепетируем. Я этому подонку такой Париж устрою! – войдя в азарт, воскликнула она.

На следующий день за час до назначенного Светкой времени Лидия Николаевна поставила на стол телефон, стакан воды, положила лист с номером и торжественно, прямо напротив себя, водрузила огромный пузатый будильник. В назначенное время раздался звонок, и немного встревоженный Светкин голос произнес, как было условлено:

– Здравствуйте, Лидия Николаевна, у меня все хорошо!

После этих слов Лидия Николаевна замерла, уставившись немигающим взглядом на циферблат будильника. Даже если бы сейчас обрушились стены, она по-прежнему бы сидела, не отрывая глаз от минутной стрелки, – сто долларов за двадцать минут! Такое бывает раз в жизни, да и то через одного...

Когда стрелка приблизилась к роковой отметке, Лидия Николаевна позвонила и торжественно потребовала позвать Скребова. Услышав на скверном английском: «Скребов слушает!» – она тут же положила трубку и только тогда перевела дыхание.

Примерно через час появилась вся розовая от мороза, хохочущая Светка и, расцеловав Лидию Николаевну в обе щеки, протянула ей обещанные сто долларов.

– Да что ты, Светочка, – засмущалась женщина, – мне как-то и неудобно.

– Лидия Николаевна, берите без разговоров. Я теперь на Западе живу и знаю: за все надо платить, и нечего стесняться, вы честно заработали. Вы даже не представляете, как я вам благодарна... Ведь все зависело от вашего звонка!

Еще раз обняв и поцеловав раскрасневшуюся от удовольствия Лидию Николаевну, Светка упорхнула.

Выпив два бокала шампанского и прилично захмелев, Светлана поднялась, ощущая приятную негу во всем теле.

– Ну что ж, праздник удался на славу, – довольно ухмыльнулась она и направилась в номер.

В мягком полумраке мраморного холла к ней подошли два великолепно одетых молодых человека.

– Разрешите выразить свой восторг, – сказал один из них, – вы были самой красивой манекенщицей сегодняшнего дефиле!

Девушка расплылась в блаженной улыбке.

– Не могли бы мы вас попросить уделить нам минуты две, – вежливо продолжал незнакомец.

– Извините, я очень устала, – ответила Светлана.

Но молодой мужчина, ласково взяв ее за локоть, добавил:

– Это очень важно и интересно для вас.

– Ну, хорошо, – сдалась на уговор девушка.

– Тогда давайте где-нибудь присядем.

Они сели на велюровый диван, окруженный искусственными зарослями кустов.

– Светлана, – сказала молодой человек, – мы хотим предложить вам возможность заработать десять тысяч долларов и получить в подарок норковую шубу.

Светка от неожиданности и размаха предложения лишилась дара речи, а незнакомец тем временем продолжал:

– От вас потребуется совсем немного: надеть вот это, – и он указал на великолепную, палевого цвета, шубу, выставленную в витрине гостиничного бутика, – и приехать в Париж; зайти в один туалет, какой вам будет указано позже, где в условленном месте для вас будет оставлена дорожная сумка. Вы снимете свою шубу, положите ее в сумку, из которой возьмете точно такую же себе и плюс десять тысяч долларов.

Блаженный хмель от шампанского улетучился легким облаком.

«Десять тысяч долларов, – напряженно размышляла девушка, – десять тысяч долларов и потрясающая шуба. Господи, как мне нужны эти деньги!.. Я смогу купить себе кожаную куртку, сапоги от Кельяна или даже машину... Но что это значит? Это значит, что в эту, первую, шубу наверняка будут зашиты наркотики. Ой, нет, нет... полиция, милиция... Вот с кем не хочется иметь никакого дела».

– Ну, что вы нам ответите? – ласково спросил соблазнитель.

– Я думаю, что, к сожалению, не смогу вам помочь, – нехотя отказалась Светлана.

– Мне кажется, вы плохо подумали. Ведь мы могли бы и продолжить наше сотрудничество. А это значит – собственная квартира в Париже...

– Собственная квартира в Париже, – завороженно повторила Света.

– К тому же что вас останавливает? Когда вы летели сюда, вас кто-нибудь проверял? Только багаж, а к шубе никто даже не притронулся, разве не так?

– Да, – пришлось согласиться Светлане, – в самом деле.

– Ну вот, точно так же будет и когда вы полетите обратно.

– А почему вы решили обратиться ко мне? – настороженно спросила девушка.

– Ну, скажем, – чуть усмехнулся молодой человек, – вы нам понравились, и нам захотелось встретиться с вами еще.

– Я право не знаю, все так неожиданно, – мямлила Светка.

– Давайте договоримся так: завтра утром, часам к десяти, если вы примете наше предложение, а я думаю, вам нет никакого смысла отказываться от него, вы спуститесь в холл, зайдете в бутик и выпишете чек на эту шубу. Через полчаса она будет доставлена вам в номер. Итак, до завтра.

Они вежливо проводили Светлану к лифту и словно испарились за ее спиной.

Девушка провела беспокойную ночь и с головной болью встретила солнечно-розовое утро. Ее кидало между «да» и «нет»: то она окончательно соглашалась, то, покрывшись испариной испуга, резко отказывалась, то перед ней маячила собственная квартира в Париже, то коммунальная в Сибири. Светка злилась на нерешительность и проклинала свою чрезмерную осторожность.

– Ну кто будет проверять шубу у манекенщицы, возвращающейся в Париж?.. А вот и будут! Эти таможенницы такие злые, завистливые тетки... и тогда все, прощай, Париж, прощай, подиум... прощайте, все...

Светка посмотрела на часы, в ее распоряжении оставалось тридцать минут.

– Рискну! – решилась она и подошла к зеркалу поправить волосы, но, взглянув на себя, раскисла.

Словно волчок завертелась девушка по комнате, подвывая от раздирающих ее сомнений. Боясь сама себя, она подскочила к двери, закрылась на замок и, открыв окно, выбросила свой «золотой ключик» в белоснежно-серый сугроб. Обессилев от внутренней борьбы, Светлана упала на кровать. Полчаса она лежала не двигаясь, потом медленно поднялась, набрала номер портье и сказала, что случайно замкнулась, а ключ куда-то запропастился.

* * *

Игнат подъехал к отелю и вышел из машины. Какая-то неведомая сила тянула его еще раз увидеть Светку и сказать ей что-нибудь ужасно обидное, злое, послать проклятия и угрозы. Он узнал, когда манекенщицы будут покидать отель, и с минуты на минуту ждал появления своего белокурого врага. Светка вышла. Она была немного грустной, рассеянной. Игнат двинулся вперед и остановился так, чтобы девушка не могла пройти, не заметив его. Светлана и в самом деле чуть замедлила шаг, увидев злое лицо Скребова. Она смело посмотрела ему прямо в глаза насмешливым взглядом и презрительно улыбнулась. Рот Игната скривился, язык стукнул о зубы, но ничего не произнес. Он увидел не эти, насмешливо-колючие, а те, другие, полные беспредельного отчаяния синие глаза и услышал срывающийся от первой встречи с подлостью девичий голос: «Как же ты мог?»

«Ученик превзошел учителя», – невольно подумал он и, опустив голову, вернулся к машине.

Неожиданная встреча с Игнатом развеяла Светкино подавленное настроение. Она весело взглянула на мир и, удобно устроившись в автобусе рядом с Кристиной, с увлечением принялась ей показывать мелькавшие мимо окон достопримечательности Москвы.

В Шереметьеве, подходя к стойке таможенного контроля, Светлана почувствовала, что опять начинает злиться на себя, на свою просто невероятную трусость. Ее злости еще прибавилось, когда она увидела почти рядом с собой девушку точно в такой же шубе, какую ей так настойчиво предлагали. Шуба с плеча Кристины, словно ее подкладка была из каленого железа, стала жечь Светкино тело.

«Вот так и буду всю жизнь довольствоваться с чужих плеч. Дура!»

Ее глаза следили за девушкой в шикарной, собственной, палевой шубе, которая громко разговаривала на скверном французском языке со своей приятельницей. Она всем своим существом старалась подчеркнуть, что она – не русская, а иностранка, не важно какая, главное, иностранка. Света почти одновременно с ней протянула свои документы таможеннику у соседней стойки. Она не спускала глаз со все больше и больше очаровывавшей ее шубы. Неожиданно к девушке «в палевом» подошли двое таможенников, и как-то ласково, но чрезвычайно уверенно один из них взял ее за локоть. Девушка что-то возмущенно сказала, но тот легонько потянул ее за руку, она попыталась вывернуться, и тут остолбеневшая Светка увидела ее перекошенное от страха лицо.

«Боже мой! Боже мой! – застучала молотом мысль. – Шуба! Это ведь именно «моя шуба». Господи!» – Светлана не могла опомниться от ужаса.

Таможенник уже несколько раз сказал ей, что она может идти, но Света не реагировала на его слова, тогда он перешел на английский... И пока Кристина, стоявшая рядом, не дернула ее за руку, Светка ошалело смотрела в спину девушки в палевых мехах, конвоируемой таможенниками совсем в другую от Европы сторону.

Светлана, словно сомнамбула, двигалась за Кристиной. Она ни о чем не могла думать, как только о том, что будь ее осторожность хоть на йоту меньше, вместо этой девушки была бы она. Светка потеряла ощущение реальности, перед ее глазами, словно испорченное кино, повторялось одно и то же: ее берут за руки и уводят.

– Господи, какой ужас! – громко произнесла она и очнулась. «Господи, какое счастье, – уже подумала она, – что у меня на плечах шуба Кристины и я возвращаюсь в Париж!»

15

Тамара очнулась и почувствовала, что лежит на чем-то колючем и жестком. На сколько позволяли ей силы, молодая женщина приподнялась и попыталась понять, где она находится. Но разглядеть что-либо в непроглядной беззвездной ночи джунглей было невозможно. Тамара обхватила руками ноги, уткнулась головой в колени и принялась утешать себя, что завтра утром все-таки появится Амир и заберет обратно жертву своих садистских наслаждений. Но такое утешение мало помогало ей.

«Как, каким образом он появится здесь? Даже вертолет запутается в этих нескончаемых ветках, в этом удушливом зеленом аду. Господи, хотя бы одно дуновение ветерка...»

Голова молодой женщины закружилась, в памяти стали всплывать прохладные пейзажи Бретани, огромные золотистые пляжи, острое покалывание холодных волн и ветер, ветер...

Тамара проснулась от того, что кто-то больно ударил ее в плечо. Открыв глаза, молодая женщина увидела что-то черное, испачканное грязью, она в страхе отпрянула назад и поняла, что это нога папуаса. Папуас бросил ей разрубленный пополам плод и вышел из шалаша. Тамара осторожно попробовала нежную сладковато-терпкую мякоть неизвестного ей фрукта.

«А может быть, они не каннибалы? – осмелев, подумала она. – Надо попытаться с ними поговорить».

Тамара выползла из шалаша, с неимоверным трудом поднялась на ноги и, шатаясь, пошла в сторону сидящих кругом папуасов. Подойдя к ним, она опустилась рядом на землю и заговорила с ними по-английски. Они что-то буркнули ей в ответ, а один из них больно схватил ее за руку и поволок назад в шалаш.

– Что, что вы хотите?! – кричала Тамара на всех языках, какие знала.

Папуас грубо бросил ее на циновку.

С изодранными о землю ногами и сильно пораненным локтем молодая женщина лежала, будучи не в силах пошевелить даже пальцем. К вечеру она почувствовала странную прохладу и теряющим сознание мозгом поняла, что это лихорадка.

«Что ж! Умереть от лихорадки или малярии гораздо лучше, чем от ножа людоеда».

«Ужасная лихорадка» приблизилась к ней, обхватила своими ледяными руками озноба и прижалась своим раскаленным телом температуры 40 градусов.

Тамара потеряла ощущение реальности...

Сознание вернулось неожиданно: какие-то неприятные вскрики, стоны вывели молодую женщину из небытия. Она с наслаждением потянулась и почувствовала, что безумно голодна. Тамара оперлась на руки и встала, с удивлением разглядывая свои ногти. Они заметно отросли с тех пор, как она видела их в последний раз.

«Значит, я болела... и не умерла, – огорченно подумала она. – И если папуасы меня не съедят... я всю жизнь должна буду провести здесь...»

Вскрики и стоны отвлекли Тамару от размышлений, и она посмотрела по сторонам. Недалеко от нее две папуаски слепились в каких-то странных объятиях: они то ли терзали, то ли ласкали друг друга; чуть подальше четыре папуаски выделывали вообще что-то непонятное.

Тамара напрягла зрение.

– Ничего себе! – воскликнула она. – Да я на острове Лесбос! Господи, только этого мне не хватало...

Остановившимися от страха глазами Тамара увидела, что к ней направляется раскрашенная в цветочек папуаска. Она что-то крикнула своим соплеменникам и, обхватив Тамару руками за бедра, хотела повалить на землю. Ошалело глядя на грузную, уродливую папуаску с длинной обвислой грудью и почти беззубым ртом, молодая женщина инстинктивно толкнула ее ногой в живот. Та отскочила, издав дикий вопль. Папуаски, оставив свои любовные утехи, окружили Тамару и вопящую соплеменницу. Они о чем-то недолго спорили, а потом разом утихли. Две туземки схватили Тамару за руки, а раскрашенная в цветочек опять начала свои домогательства. Чувство такой мерзости охватило молодую женщину, что она, неожиданно резко дернувшись, взбрыкнула ногами и брызнула фонтаном рвоты на одну из державших ее за руку папуасок. Тело Тамары скрючивалось, тряслось, выворачивалось, волны тошноты набегали с неослабеваемой силой. Туземки, разочаровавшись, бросили ее и вернулись к своим любовным утехам.

Тамара кое-как доползла до большого чана в надежде найти в нем воду, но вместо воды увидела жуткого серо-черного жука. Стоя на четвереньках, она огляделась по сторонам, и ее замутненный взгляд различил небольшой ручеек. Все так же, на четвереньках, она добралась до ручейка и опустила лицо в его прохладную ласковую воду. Кое-как умывшись, Тамара вернулась на циновку под навесом. Чтобы избежать новых домогательств, молодая женщина легла и, притворившись спящей, сквозь щелки полуприкрытых век рассмотрела все поселение.

«Действительно, прямо остров Лесбос, – решила она. – Ни одного мужика, только бабы. Так, значит, папуасы меня им как бы в подарок преподнесли, для развлечения...»

К Тамаре приблизилась девочка и поставила перед ней сухую половинку оболочки какого-то плода, наполненную чем-то не очень приятно пахнущим. Задерживая дыхание, она съела эту гадость, обильно запив ее водой. К вечеру молодой женщине стало опять плохо: поднялась температура, режущая боль в животе исторгала из ее перекошенного рта глухие стоны. Папуаски напоили ее горьким снадобьем, но боль в животе от этого ничуть не уменьшилась. Тамара корежилась на колючей циновке в шелковых лоскутках некогда шикарного пеньюара. Она то впадала в краткое спасительное забытье, то, вернувшись в ужасную реальность, молила у жестокосердного Бога смерти, но даже в такой малости он отказывал ей.