Текст книги "Порождения ехиднины"
Автор книги: Татьяна Апраксина
Соавторы: Анна Оуэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Деметрио Лим, Бригадир-3
15 декабря 1886 года, Флореста, Терранова
– Шесть, – сказал Деметрио, скидывая рабочую куртку. – Наш рабочий день окончен.
Хозяин складов вытянул шею, отвел назад руки – словно взлететь собрался, – и принялся интенсивно аргументировать свою позицию. Очень интенсивно и экспрессивно, переходя от унизительных характеристик Деметрио и его "банды ленивых бездельников" к угрозам незаконным – без предупреждения и оплаты – увольнением. Все это, конечно, не стоило выеденного яйца и потраченного воздуха, поскольку другую бригаду грузчиков за кормежку, жилье и символическую плату найти во Флориде было трудновато, а вот другого работодателя – проще простого. В последний год. Хозяин еще не успел осознать разницу, а, главное, понять, что если прямо сейчас выставить вон единственных работников, то три фуры так и останутся неразгруженными и до утра, и до полудня следующего дня.
Но все, что плел плешивый мелкий собственник, было замечательно, прекрасно и чертовски своевременно, поскольку Деметрио очень хотелось с кем-нибудь поссориться, а ссориться без причины он не любил.
– Ренн, вы знаете такое слово – профсоюз? Ну вот идите к нему и заберитесь ему туда, куда солнце не светит. Потому что мы в нем не состоим. А три четверти грузчиков города состоят. И они вас, жадного урода, не пошлют нежно и вежливо, как я. Они выслушают ваше предложение, возьмут вас – и у вас больше не будет никаких проблем с рабочими, потому что вашу пасть натянут на все прочие органы, а ваши загребущие лапы при этом вывернут наизнанку. А потом вас сдадут в музей топологии – и вы будете там сохнуть, не зная, что это такое, и почему оно так называется.
– Так до полуночи же фуры надо отпустить! – возопил собственник. – Ну надо!!!
– Мне вас жаль до слез, – развел руками Деметрио. – Даже до рыданий. Но работаем-то мы до шести? А сейчас сколько? Целых двадцать две минуты седьмого. Даже двадцать две с половиной. И что вы делали двадцать две минуты? Незаслуженно оскорбляли рабочий класс.
– Я не...
– Вам повторить все, что вы наговорили? Это займет еще двадцать две минуты, даже двадцать две с половиной, и я из искреннего расположения к вам готов сделать это бесплатно. Но работа после этого пойдет по четверной ставке.
– Полуторной... – начал что-то понимать хозяин.
– Если вы не нуждаетесь в повторении – тройной. – Грек я или не грек? Грек. Той частью, что не китаец. Китаец бы торговался дольше.
Деньги никогда не бывают лишними. Особенно "черные" деньги, не отраженные нигде. Особенно честные "черные" деньги, не связанные с криминалом. Деметрио не любит криминала. И убедительное прикрытие никогда не бывает лишним тоже.
Здесь неплохо. Приличное жилье в переоборудованном гараже, на кормежку хозяин, владелец оптовой фирмы, не скупится, полиция вокруг не шныряет, в складах можно спрятать хоть танк. Работа – ну что там, обычная работа, если бы Деметрио и его группа были слишком хилыми, чтобы всего-то таскать на своем горбу ящики, то и группой бы не были, и прикрытие бы им не требовалось. Можно было бы и не выступать – подойди Ренн по-хорошему, попроси, а не потребуй, предложи оплату, так "бригадир" и не стал бы качать права. Но хамства он не любил.
И слишком сговорчивые – подозрительны. Не то слабаки, которых в самую радость попробовать дожать до студня, не то люди, которым нельзя шуметь и высовываться. Так что пусть Ренн лучше материт про себя жадных грузчиков и вслух тоскует о старых временах, когда работа была ценностью. Жадность он понимает. Деметрио Лим – на самом деле Деметрио и на самом деле Лим – подбирает с ящика куртку и кивает ребятам.
Эта лежка у них не единственная. Есть еще авторемонтная мастерская за железкой, есть еще парочка складов. Чистые участки. Ни об одном из них не знает ни полиция, ни служба безопасности корпорации. Самое главное – о них не знают "Черные Бригады". Ни одна. Было еще две точки и почтовый ящик. Но про них слыхал покойный Эскалера, и будем считать, что они провалены.
Деметрио ставит на раздолбанный погрузчик очередной ящик, последний, машет рукой – везите. Работы часа на три, простой и привычной. Успеем не до полуночи, до десяти. Десятичасовые новости, самые длинные за день, пропускать нельзя, их нужно смотреть каждый вечер. Прекрасный источник информации, если знать, на что обращать внимание. Телевизор в гараже есть, оттуда же, откуда и продукты в избытке: там лопнула упаковка, тут уронили при разгрузке, продавать уже нельзя, возвращать смысла нет, не примут, остается либо сдать в магазинчик при складах, либо отдать грузчикам.
Контакты с половиной "соседей" Деметрио разорвал еще после Васкеса. Как выяснилось, оказался прав. Все остальное – после недавнего переворота в Лионе. Люди могут называть это как хотят, но от того, что оружие ни разу не вылезло на свет Божий, вооруженный переворот своей природы не меняет. Совет прислонили к стеночке, подержали у нее, а потом приняли капитуляцию. И человек, который некогда объяснил Деметрио, зачем группе набор чистых легальных лежек и не вызывающих подозрения рабочих мест, неизвестных посторонним – включая самого консультанта – стал главой антикризисного комитета. С подачи сеньора Сфорца. И от проекта реформы отчетливо пахнет красным цветом. Спрашивается, кто победил? И чья это была операция?
И вот ведь какое удивительное совпадение – не успевает Васкес, которого кое-кто натаскивал два сезона подряд, оказаться в кабинете Сфорца с бритвой за щекой, как от основной базы Эскалеры остается ровная выжженная площадка. Деметрио считал по минутам, получалось, что парня даже допросить как следует не успели. Он все-таки не такой слизняк, каким иногда казался. Полусутки продержался бы. Если бы в корпорации использовали пытки при допросах, а они не используют.
Тогда все выглядело настораживающе, но еще терпимо: парня пугнули, парень раскололся, Сфорца обиделся и ответил. Потом оказалось, что парень – неизменный спутник главы корпорации. И в Лионе он, и вообще везде он, а единственное связующее звено между террористом и главой корпорации – теперь на ладонь пониже Господа, в большой лионской башне. Красота да и только.
Эскалеру использовали? Каламбуром – как "лестницу", как трамплин? Или он захотел слишком много? Он мог. До всей этой истории здесь готовили восстание или гражданский междусобойчик, готовили всерьез, иначе Деметрио бы не влез. Через базы в джунглях прошла чертова куча ребятишек из фанерных и жестяных пригородов, диких детей, которых при генералах полиция просто отстреливала – и была почти права. Они не годились в боевики, но годились в мясо на случай, если конфликт выплеснется в города. Что ж, этого пока не случилось, а детенышам хуже не стало – их не только стрельбе учили.
И вот кто-то – не кое-кто, а кто-то, пока неясно – взял и одним щелчком весь этот ни разу не карточный домик развалил.
Оказалось – проще, чем развалить стопку ящиков, поставленную на коробку.
Деметрио впервые взялся за мешки и ящики лет в одиннадцать. Ему тогда показали, как поставить товар так, чтобы на маленьком ухабе вся якобы надежная конструкция рассыпалась метров на десять вокруг. Грузчикам – перекур, хозяевам – обидно, в общем, сплошное удовольствие. Вот у нас тоже все было так построено, что один маленький ухаб – и развалилось...
Вечереет. Дневная жара потихоньку сменяется прохладой, ветер сдувает с кожи пот. Совершенно невозможно поверить, что у нас – лето, то жара, то ливни, впрочем, у нас еще не ливни, побережье все-таки, а вот километрах в ста уже потоп, а вот в Лионе сейчас, в этот же момент – зима. И тоже дожди, наверное. И температура – ну чуть пониже. Смешно. Привязался же этот Лион – и не просто так, как липкая песенка, а сугубо по делу. Потому что нужно, пора уже окончательно определяться с траекторией. Это с погрузчиком все просто – вон, от площадки до склада уже колею в бетоне протерли, а нам по старой колее ехать нельзя.
Ребят – пять человек – он держал в поле зрения привычно, не замечая. Пять – это легко. И работа предсказуемая. Семь ничего. Десять многовато. Если в боевой обстановке. Уже нужно делить. Сейчас – двадцать пять. Три группы, связь и обеспечение. Ответственность, однако. Решишь неправильно, может остаться ровное место. От некоторых – чужих – и должно. Деметрио свистит – можно брать вторую фуру. Старая колея нужна тем, кто воюет за власть, большую и мелкую. И тем, кто разучился думать.
О том, с кем воюют за власть, думать не хочется – а надо. Потому что получается смешно: выдирать власть у человека, который, кажется, спит и видит, когда именно власть от него заберут, но вот парадокс – он же ее не отдаст, пока не увидит, что та попадает в хорошие руки. Часть рук он готовит сам, но мальчиков и девочек из спецшколы на столицу – и то не хватит, понятно и броненосцу. И вот ровно этот человек берет и чистит наши ряды. Прицельно, продуманно. Ничего удивительного, если вспомнить, кого он подсадил в лионскую башню. Но это слишком банально – еще кто кого подсадил.
Нужно разбираться. Нужно анализировать, рисовать схемы, пробивать версии...
О. Мороженое. Вот чего частный собственник и эксплуататор трудового народа так верещал, срок годности-то ограниченный. Новое какое-то мороженое, привезли с севера. Значит, на севере теперь делают мороженое. И везут продавать в столицу. Флорестийская логистика – это вам не абы что.
А логика есть. Она везде есть, ее только искать нужно. В поведении хозяина, в урчании мотора. Всегда. В столице – очень много народу. И есть деньги. Почти у всех есть, пусть и немного. Кто-то есть мороженое три раза в неделю, кто-то раз в десять дней, кто-то раз в месяц, но если помножить на город, выйдет ничего. А когда тут привыкнут есть вот это, то и куда помельче можно будет двинуть.
Вот вам и анекдот.
Все можно разобрать на части и изучить. Деметрио проверяет крепления. Но не все можно собрать обратно. А некоторые вещи при разборке взрываются.
Карл Векшё, референт отдела внешней безопасности флорестийского филиала корпорации «Sforza С.В.»
15 декабря 1886 года, Флореста, Терранова
Сердце красавицы всячески склонно
В возрасте юном, а также в преклонном,
Даже отсутствие кожи и рожи,
Ей не помеха, Господи Боже...
У поющего хороший слух, неплохой голос, а что текст – чушь собачья, так это нужно балтийские языки знать, чтобы разобраться. А видеофайл, тем временем, докручивается до конца и начинает с начала. Грузный не по возрасту китаец лет тридцати поворачивается к камере:
– Да видел я его, как вас. Он у меня тут вчера днем сидел, пил содовую с лимоном и ангостурой. А потом, почти сразу, к нему подсел мужчина постарше. Какой? Да крепко постарше, за сорок, лицо – обыкновенное, длинноватое такое, усов нет, бороды нет, волосы стрижены коротко, вот так – каштановые, с проседью. Иностранец, хотя здесь давно. Да почем я знаю... вид, акцент, загар. Опыт у меня. Я тут уже лет шесть барменом. Нарисовать? С вами? Да, конечно. Я поближе к ним старался держаться, потому что подумал нехорошее. Паренек-то – таких белых здесь нет, а скандалы нам не нужны. Покрутился рядом – понял, что ошибся. Как понял? Ну во-первых, как разговаривали. Мальчик ему – "вы", а мужчина ему – "ты". Никаких тебе новомодных штучек. Во-вторых, не тот тон... я этих съемов столько видел, не перепутаешь. В-третьих, они обсуждали какой-то школьный проект. Да, проект. По теории эволюции. Я подряд ничего толком не слышал – не хотел, чтобы они обратили внимание. Но они там на два голоса пели про спонтанные мутации и все такое прочее, хоть сейчас в телевизор. Ну а потом ушли, прямо так, вместе.
По теории эволюции. Версия четвертая, вспомогательная: все это милая шутка господина да Монтефельтро по проверке эффективности службы внешней безопасности. Бред? Вероятно. Но несомненным фактом является, что господин да Монтефельтро вполне способен так пошутить, а его старший сын с удовольствием примет участие в розыгрыше. Впрочем, даже если это так и есть, работать нужно как полагается. И даже вдвойне усердно, поскольку контрольные, тестирования и прочие проверочные точки нужно проходить много тщательнее, чем основные курсы.
Впрочем, у непосредственного руководителя совсем другая версия. Разумеется, основная. Версию "похищение с целью политического влияния" (а также получения выкупа и прочая) можно аккуратно сложить и скормить шредеру. Хоть кому-то польза. Больше полусуток труда в шредер не спустишь, к сожалению. Вот вам и работа по основной линии, вот вам и ответственное задание, до которого снизошло непосредственное начальство. Ну очень непосредственное. Во всех смыслах.
Всегда таким был. Звезда университета на протяжении всех пяти лет учебы. Правда, после того, как сменился начальник факультета внутренних войск и курсанта Щербину перевели на референтский, притих. Нет, скорее уж, слегка поменял амплуа. С "компьютера-убийцы" на "механического секретаря": знает всю программу в преподавательском объеме, соображает со скоростью мощного мейнфрейма, носит в голове университетскую библиотеку со всеми запасниками и нет такой догмы, заповеди, нравственной аксиомы и правила, которое не считает своим долгом опровергнуть, чтобы добиться желаемого. Никто не знал, по чьей просьбе эпатажного нахала не отчисляли из филиала, но слухи ходили самые фантастические. Как показала дальнейшая карьера – нужно было брать много выше, чем предполагали курсанты.
Начальство удалилось с утречка, распевая "Риголетто" на все заведение, с собой прибрало Васкеса, хотя тот вообще-то подчиняется непосредственно Сфорца... несколько часов отсутствовало, потом затребовало вертолет. Ездило – в полицейское управление, потом в больницу корпорации, одну из, гражданскую. В больницу уже на такси. Вертолет затребовало средний, всепогодный. Значит, летит на плоскогорье, больше некуда. И все это вместе с уровнем секретности дает ровно одну версию.
Найденный уже Карлом свидетель эту версию делает не основной, единственной. Остался один практический вопрос: как обосновать. "Чую, что дело бесовское – но доказать не могу". Оно же "за интуицию пять, за логику два". Не объяснять же господину Сфорца, что версия построена на перемещениях начальника, которые он, несомненно с благословения самого Сфорца, тщательно скрывал, а потом уже на показаниях бармена? Потому что сами по себе показания – это некое абстрактное уведение искомого подростка кем-то. Вплоть до какого-нибудь местного учителя биологии, который решил развлечь данного подростка своими безобидными изысканиями, а искомый отключил телефон, чтобы родители не мешали развлекаться. Антонио – мальчик увлекающийся, хотя и ответственный, но и возраст у него подходящий, чтобы ответственность и любопытство перевешивали друг друга через раз... Но вот с траекторией Суарес-Дельгадо-Камински все ясно и прозрачно. Ну и как?
Подожди-ка. Карл Векшё откидывается на спинку кресла. Подожди-ка. Меня оставили старшим... и не сменили, кстати, так что я уже тут полторы смены торчу, но об этом не будем. Меня оставили старшим, и мне положено знать, кто где находится. Это входит теперь в мои обязанности, отслеживать перемещения. И вот из перемещений я и сделал выводы. А потом получил оперативные данные. Все в порядке и все в рамках. Но к Сфорца с этим идти нельзя. Потому что вся моя добыча – это просто подтверждение чужой версии. Версии Щербины. С которой он меня опередил на шесть часов минимум. Я всего лишь расскажу верхнему начальству, что зам по внешней безопасности опять все угадал правильно.
А мне нужно обойти "герцога Мантуанского" на повороте.
А это очень, очень тяжело сделать. У Щербины за спиной две выигранных войны. Его положение не пошатнула даже драка с господином да Монтефельтро... даже наоборот. Сама возможность такой драки – показатель статуса. Витающего где-то в облаках. Но это все в пользу бедных. Посмотрим на ситуацию иначе: что я могу сделать? И что я должен сделать по перекошенным правилам флорестийского филиала?
Векшё барабанит пальцами по столу. Ритм привязчивый, но помогает думать. Я исполняю обязанности Щербины. Значит, я делаю то, что сделал бы он.
Уточнение: то, что делал бы он, не догадайся он каким-то сверхъестественным образом о том, что информация о задержании серийного убийцы – ложь. Но он догадался, а я играю роль его менее быстрой ипостаси. Мне нужно доказать, наглядно и убедительно, что "я же лучше собаки". Быстрее, эффективнее, результативнее. Прийти вровень – бесполезно, господин Сфорца и не проснется, пожалуй. Его нужно сильно удивить, потому что он привык к тому, что все работают с удовольствием, с полной отдачей, не щадя живота своего (и желудка с гастритом от беспрерывных кофе и ланчей на месте тоже не щадя).
Поскольку можно похоронить версию "политика" и не стоит, не взвесив "за" и "против", активировать версию "серийный убийца", есть время для перспективного планирования. Потому что если непосредственное начальство выиграет и эту войну, то станет самому себе нерукотворным памятником, и его уже не сдвинешь. Сможет делать, что угодно – "мыться в женской бане, воровать у нищих мелочь", – но останется непогрешимым в глазах хозяина.
Сильные стороны Щербины: аналитика, вкус и способность к действию, отсутствие барьеров, готовность быть человеком, принимающим решения – и ответственность. Слабые: неспособность вписываться в стандартные структуры, в том числе и в качестве руководителя, эгоцентризм, мания контроля. Эти три качества можно продемонстрировать окружающим – прямо в ходе расследования. Когда речь идет о жизни члена семьи, реакция должна быть соответствующей. Чем перекрыть достоинства? Способностью к руководству. Рискнуть. Переориентировать работу группы на доктора Моро – до прибытия Щербины.
Здесь начинается очень тонкий лед, поскольку господина да Монтефельтро, взаимодействовать с которым было бы не легко, но просто, в картине нет. В картине есть достаточно просчитанный и, кажется, понятый на нужный % господин Сфорца – и его сестра. Камень преткновения. Если бы к корпорации были применимы мерки внешнего мира, можно было бы считать, что синьора да Монтефельтро состоит с Щербиной в определенных отношениях, называемых близкими в силу технических особенностей. Здесь это означает всего лишь, что она ему сильно симпатизирует. От этого не легче, даже наоборот: приятельские чувства стабильнее и доверительнее. А вот некто Карл Векшё для леди – никто, пустое место, функционал в отделе Щербины. Между тем она мать пропавшего и своеобразная эмоциональная ось ситуации.
Так, ну и чего же хочет женщина?
Чтобы нашли ее ребенка. Чтобы ситуация разрешилась. И, в первую очередь, чтобы ей перестали врать.
Соответственно, всю ту деятельность, которую я сейчас разверну, мы ей покажем. Она просто обнаружит, что подключена к списку.
Все так или иначе живут во лжи. Кто-то ситуативно, кто-то постоянно. Кому-то она требуется только там, где правда обходится слишком дорого, а другим необходимо заматываться в ложь, как в защитный кокон. Но все и всегда – вне зависимости от того, насколько они нуждались во лжи, требовали ее прямо или неявно, насколько не готовы были к правде – реагируют, столкнувшись с фактом лжи лоб в лоб, одинаково. Шумно, истерично и непоследовательно. Да как вы могли, да как вы посмели, да я, да мне...
Госпожа да Монтефельтро из тех, кто испытывает потребность во лжи лишь в предельных, кризисных ситуациях. Как сейчас. Но и она увидит в попытке оградить ее от лишнего волнения, от ужаса перед хаосом и энтропией, сконцентрированных в словах "серийный убийца" – предательство. Разумеется. Иначе не бывает. Никогда еще не было.
Но мы не будем форсировать ситуацию. Пусть она делает выводы сама. Из материалов и документов. Из поведения. А я? Я всего лишь счел нужным держать ее в курсе дел. В частности потому, что ей следует знать все, чтобы принимать осмысленные решения. А почему этого не сделал господин Щербина – это вопрос к нему. Но для того, чтобы все сработало, подготовка к охоте на маньяка действительно должна быть... блестящей.
Потому что "найти ребенка" – условие необходимое, но совершенно недостаточное для победы.
Это значит, что мне потребуется очень много ресурсов. Информационные и силовые в первую очередь. Специалисты, в том числе полицейские, пока в моем распоряжении нет доктора Камински, значит: следственная группа за вычетом капитана Дельгадо, вчерашнего героя и нынешнего неудачника, силы отделов внешней и внутренней безопасности (там люди хороши, а синьору Анольери приятно, стиль игры "я сам" наш богомол понимает как "молчи, старый дурак"). Все корпоративные оперативные подразделения во Флориде и окрестностях, благо, этого добра у нас навалом, а подготовлены они крепко – и командиры через одного знакомы после недавней инспекции. Все есть. Нужен только формальный повод все это задействовать. Вот и повод, несущий ноутбук с диагональю 53 сантиметра на одной ладони, как официантка – поднос.
– Карл, можно вас отвлечь? Скажите пожалуйста, что это? – Это не что, это копии писем, отправленных мной Анольери. Пока только ему.
– Это... самая перспективная версия на текущий момент. К величайшему моему сожалению. Я счел необходимым держать вас полностью в курсе дела.
– Спасибо. – Женщина опускает свой "поднос" на стол, застывает, положив кончики пальцев на матовую обрезиненную крышку. Дорогой инструмент, явно штучная доводка, под индивидуальный заказ. Причудливое оформление – плод свального греха стилей "ultima technica" и "naturea" – словно визитная карточка владелицы. Металл и бамбук, стекло и каучук...
Госпожа да Монтефельтро явно чего-то ждет, стоит, склонив голову слегка набок и вперед, подбородком наружу, смотрит в глаза. Сквозь слегка расширенные – недосып – зрачки так и видно, как между участками мозга образуются новые связи. Очень быстро, очень четко. Сигналы носятся по нейронным связям туда и обратно. Мать похищенного ребенка обрабатывает информацию о подчиненном своего брата. Интересно, что она видит?
– Что вы собираетесь делать, Карл? – спрашивает она.
– Поднять и собрать все необходимое. Провести предварительные работы – фоторобот, отработка маршрутов – теперь, когда у нас есть исходная точка, нам это легче сделать, отработка параметров помещения. Телефон Антонио выбросили или потеряли на кольцевой линии электрички, соответственно, есть вероятность, что на маршруте был хотя бы похититель, и мы можем прикинуть временной промежуток, вычислить тех, кто регулярно ездит по кольцу в это время, начать опрос. Получить у полиции полную копию дела – вот она, и отдать аналитикам. Привлечь – дистанционно – специалистов из Старого Света. В общем, много мелкой трудоемкой возни, которая потом может купить нам время.
– Почему вы перешли к этой версии? – Недостаток обертонов и оттенков придает простому вопросу легкий привкус протокола допроса. Госпожа да Монтефельтро имеет право задавать сколь угодно неудобные вопросы, хотя в другой структуре ее отстранили бы как сугубо частное лицо, к которому все будут благосклонны и внимательны, но подобного тона просто не осознают и не отреагируют.
Здесь не другие структуры, здесь корпорация. Или, как это все чаще звучит, Корпорация. Нет другой, кроме этой, и синьор Сфорца владелец ее...
– Вот запись допроса. Это бармен заведения, где Антонио видели последний раз. Первая запись – по свежим следам. И подробный опрос. Обратите внимание на предмет разговора. Я бы расценил ситуацию иначе, если бы Доктор Моро был за решеткой. Но он, скорее всего, на свободе. И уверен, что полиция его не ищет.
Госпожа да Монтефельтро внимательно вслушивается в звук и словно режет информацию на куски, удобные для потребления. Дослушав, принимается заглатывать, секунд пять – и вопрос:
– Карл, а что, у вас есть какая-то сильно отличная от официальной теория насчет побуждений этого существа?
– Да. Я, впрочем, подозреваю, что она не очень отличается от теории моего начальника – я ее не слышал, но нас учили одни и те же люди. Я думаю, что Доктора Моро прозвали правильно и что для себя он именно Доктор Моро – великий и непонятый ученый-экспериментатор. Благодетель человечества.
– Похоже, – улыбается госпожа да Монтефельтро, – самый момент, чтобы ответить подобно тому объективному мужу из анекдота: ваш маньяк – вы его и спасайте.
Это даже не ура – это фанфары со всех сторон. Есть. Получилось. Срослось. Это шутка только для своих, для совсем своих.
– Когда меня нанимали, мне объяснили, что мне часто придется решать нетривиальные задачи.
Женщина едва заметно сдвигает брови – допущена какая-то ошибка, должно быть – потом кивает головой. Ничего не говорит, а должна бы быть, по ее формуле общения, какая-то реплика, ставящая окончательную точку, и дальше уже – смена темы. Хм. Обдумать в промежутках между перепиской.
– Если вам что-то от меня потребуется – звоните, пожалуйста. Я буду у брата. – Госпожа да Монтефельтро удаляется. Хорошо понятно, почему, куда и зачем – она еще не заметила, что покрылась крупными бляшками крапивницы, но со стороны-то видно. А вот эмоциональную реакцию, которая это вызвала, она придерживает, покажет только Сфорца.
Замечательная женщина. Умная, смелая и мужественная. И благосклонность ее стоит дорого.
Ну что ж, медведя пригласили, приманка есть, остается выкопать яму – то есть, произвести на свет все то, что описал. Честное слово, лопатой проще. Но... – референт улыбается, – как там говорит начальство "нормальные герои всегда идут в обход"? Интересно, откуда это?
