Текст книги "Истории Раймона Седьмого (СИ)"

Автор книги: Татьяна Портнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

История двадцать четвертая. Непросто ларчик…закрывался.

Кабинет был залит неприятным малиновым светом. Я осторожно вошёл, стараясь ступать неслышно…хрен мне! В гриндерах да неслышно, ха! Кикиморы скользнули абсолютно бесшумно, и, кажется, невидимо, впрочем не мне судить– я то их всегда вижу.

Картина, представшая моему охреневшему взору, была такова: на полу, перед синими шкафами лежал Димка, вокруг его головы растекалась лужа крови. Шкафы были уже никакими не шкафами, они превратились в высокую арку, из которой и били мерзкие малиновые лучи. Около Димки, скорчившись, сидела снегурочка-Анечка и тихо скулила. Она даже не замечала, что её белые сапожки уже пропитались кровью. По обе стороны от арки из шкафов стояли мужчина и женщина. Они-то и завывали, читая какие-то непонятные мантры-заклинания. Я пригляделся– точно, мужик муж кикиморы, и отец девок моих. А женщина, вот ё моё… та самая учительница из началки, которая была подругой англичанки. Как же я тебя, гадину такую просмотрел, подумал я.

–Здрассьте, люди добрые и не очень!– вежливо поздоровался я.– И чего это мы тут делаем, беспорядки нарушаем, ремонт мой поганим? Я для того что-ли тут красоту наводил, чтоб всякие – разные стены и потолок коптили, и пол пачкали?

Дамочка точно подавилась, мужик тоже поперхнулся, весьма натурально. Не ждали…а я вот, припёрся!

–Жертва…– ага, размечталась, коза!

–А не хрен ли вам по глупой роже, тётенька?– невежливо поинтересовался я,– в моём кабинете никаких жертв! И шкафчики в божеский вид, пожалуйста, приведите, у меня в них наглядные пособия хранятся, вообще-то!

Она, ни слова не говоря, повела рукой, и меня точно верёвкой связали. Я понимал, что в любой момент могу от её пут избавиться, не прилагая усилий, но решил пока не рыпаться. Мне бы к Димке поближе подобраться, вот же идиот! Если бы он мне с самого начала всё рассказал!

Меня потащило прямо к ним, а мне того и надо было. Я услышал, как Анечка всхлипывая, шепчет: «Вставай, ну пожалуйста, не умирай!» Я осторожно пошевелил руками. Путы исчезли, я опустился на колени рядом с ней.

–Доигралась, дура?

–Помогите,– она отчаянно вцепилась в меня,– вы же можете, я знаю! Или вы тоже…

–Ты меня с собой не ровняй,– посоветовал я.– я– то знаю, что делаю. Говорил ведь, не хрен сюда соваться! Два идиота, куда ж вы полезли-то!

Я посмотрел на бывшие шкафы– в середине арки зрела темнота, а из самого её сердца вырывался свет.

–Надо бы дверочку прикрыть…– задумчиво сказал я,– и автогенчиком заварить нах!

–Всеволод, стой!– ох, ёптить, старшая кикимора проявилась, мать её! Как невовремя!

–Ты, ты…– забормотал мужик,– как ты…

–Стой,– скомандовала она,– уходи отсюда, пока можешь. Ничего ты там не найдёшь. Только то, что есть, растеряешь, и пути назад тебе не будет, верно я говорю?

–Верно,– подтвердил я, вставая с колен,– я туда второй раз не полезу, значит, и выводить некому будет.

Мужик заколебался, за много лет совместной жизни он явно привык жену свою слушаться, но видно слишком большой куш ему был обещан. Он оглянулся на свою подельницу, та скривилась, махнула рукой… и ничего не случилось! Тогда она взвыла, и кинулась к кикиморе, та с воплем вцепилась в соперницу, по полу покатился визжащий клубок.

Мужик стоял, как громом поражённый. Я наклонился к Димке, он вроде бы дышал, я потряс его немного.

–Дим, вставай, идиотина, уходить надо! Давай, а то опять тебя затянет!

Он застонал и попытался приподняться. Анечка с готовностью подставила плечо и мы вдвоём, как санитары на поле боя, подняли Димку.

–Раймон, ты не сможешь один,– простонал он,– ты не знаешь как…

–Разберусь по ходу, давайте, валите скорее!

Я стал толкать их к двери, невидимая никому, кроме меня Дунька вцепилась в Димку, и помогала, подталкивая в спину. Дверь перед нами внезапно захлопнулась.

–Легко жить хотите,– ухмыльнулся мужичок.

В бою без правил кикимора явно проигрывала более молодой сопернице. Мужик схватил какой-то листок и начал торопливо читать заклинание. Блина, я лох! Совсем забыл про него в этой суматохе. Старшая кикимора отлетела от своей противницы и скорчилась в углу кабинета.

–Мама!– завопила Дунька и кинулась к ней.

–Стой, где стоишь,– простонала кикимора,– не лезь!

Димка тяжело осел на пол, Анечка закричала…нас поволокло к арке. Нунах, я на такое не подписывался! Я сунул руку в карман джинсов и нащупал старинный медный ключ, тот самый, который был отмычкой. Пятый ключ, про который не знал почти никто.

Внезапно на меня точно озарение снизошло. Около арки я вдруг увидел того самого мужика из книжки, он сделал приглашающий жест, и я шагнул к нему.

–Я Реймонд Бирн, я есть маг, и я закрыть ворота!– сообщил он мне с жутким акцентом. Ну, а что ждать от иностранца, который при царе Петре в Россию приехал?

–Я Раймон Седьмой, граф Тулузский, он же Роман Седьмов, хрен знает кто, и я тоже закрою ворота!– заявил я, вытаскивая свой ключ.

По– моему, предок обрадовался, во всяком случае, он вытащил точно такой же ключ. Или это был тот же самый ключик? Не знаю. Мы с ним заговорили в унисон, но вот упасть мне на этом месте, если я понимал хоть одно слово.

Свет в воротах пульсировал, тьма выползала медленно, но верно. Я понимал, что наших сил может не хватить, но сдаваться не собирался, заклинания призывающих тьму открывателей врат звучали громко. Но мы не отставали. Внезапно я почувствовал поддержку, не физическую, а где-то на мысленном уровне. Потом ещё, ещё…и тьма отступила, сжалась, втягивая за собой тех двоих, что её так звали.

Старшая кикимора взвыла дурниной и вцепилась в своего непутёвого муженька, не давая ему провалиться в ворота. Я попытался было удержать женщину, но Реймонд Бирн схватил меня за руку. Последнее что я увидел, был женский силуэт, исчезающий в арке ворот, и всё закончилось.

Из последних сил я вставил ключ в замочную скважину и запер шкаф. По– моему, Реймонд Бирн, прежде чем исчезнуть, сделал то же самое. Мир вдруг завертелся и закружился…а перед моим лицом внезапно оказался грязный пол.

–Вставай, хозяин, пошли скорее,– Дунька впилась когтями в мою многострадальную руку с такой силой, что я поневоле вскочил. В наличии были Димка, навалившийся на плечо англичанки, кикимора с мужем и Дунька. Все помятые, грязные, как трубочисты, но вроде живые.

На улице раздались звуки сирены, приехали пожарные. Шатаясь, и подпирая друг друга, мы кое-как выползли из школы.

–Больше нет никого,– сообщил я, прежде, чем окончательно отрубиться. Впрочем, счастье было недолгим, передо мной тут же возникла бабуля.

–Ну, что, доволен? Наконец-то закрыл дверь,– судя по тону, она довольной не была. –Долго копался, чуть не упустил время. Хорошо, вон, Бирн-старший подоспел, а то бы поминай как звали!

–Бабуля, а кто он?– почему-то этот вопрос меня очень сильно занимал.

–Кто-кто,– проворчала Серафимушка,– он же сказал– маг! Пикты они вроде, малый народец, не помню уже. Жили себе на своих островах спокойно, так нет, начали на них охоту. Кто не успел людьми прикинуться, тех извели, а кому невмоготу стало, те по миру разбежались. Это вот в Россию приехал, прижился тут. Много их было, я– то не знала, а бабушки Доброгнева с Милоликой помнят, ты их спроси. Они постарше Бирнов будут, всегда тут жили.

–И Ядвига Карловна тоже?– уточнил я. Личность шишигинской директрисы меня тоже интересовала.

–И она,– Серафимушка погладила меня по голове,– ты правильно угадал. В Шишигине и не такого насмотришься, сам понял, поди.

–Бабуля, – я прижался к ней, как в детстве,– ты не уходи, а? Как же мы без тебя-то…

–Ничего, справитесь,– она вздохнула, отстраняясь.– не век же мне тебя за ручку водить. Ты сильный, сильнее меня, со всем справишься, а если не справишься, так помогут. Прости уж меня, не успела я много тебе рассказать– показать, да видно уж не судьба. Сам поймёшь.

На лицо мне упало что-то холодное, и я открыл глаза. Я лежал под фонарём, и в лицо мне летели крупные снежинки.

–Хозяин,– рядом на корточках сидела Дунька, поверх грязного платья наброшена чья-то огромная куртка,– ты живой!

–А что мне сделается,– я осторожно сел. Ко мне кинулись мои десятиклассники, что-то радостно вопя, принялись меня ощупывать, точно не могли поверить в моё чудесное воскрешение.

–Что, думали всё?– хмыкнул я,– а вот хрен вам, так просто вы от меня не отделаетесь! Я вам ещё полтора года, как минимум кровь портить буду!

По– моему они даже не напугались. Это я что, форму теряю?

Подошёл мужик в МЧС-овской форме с докторским чемоданчиком. Я старательно отказывался от помощи, но он таки уговорил меня ехать в больницу вместе с Дунькой. Родители подъезжали, разбирали своих чад, кто-то возмущался, кто-то благодарил…я ничего не понимал, мир точно шёл мимо меня.

Я вытащил из кармана телефон, как ни странно, он не пострадал, и набрал Машин номер.

–Марусь, ты только не волнуйся,– начал я,– тут немного пожар был, короче я в больницу съезжу и приду. И Авдотью с собой возьму. А то мы тут малость не того…

–Что случилось, какой пожар!– по голосу моей жены я понял, что она сейчас помчится в школу. Роняя тапки.

–Мань, тут проводку коротнуло, никто не пострадал. А в больницу всех в принудительном порядке везут, чтоб освидетельствовать. Только Димке по башке шарахнуло, а так всё хорошо. Я приеду и всё расскажу, ты только не переживай!

–Идиот,– закричала Маша,– в какую больницу? Я туда сейчас приеду!

–В травму,– любезно подсказал врач.

Блина…только Марьи мне и не хватало. Хотя может, действительно не хватало? Приедет, убедится, что со мной всё в порядке и успокоится.

Я подошёл к старшей кикиморе. Она стояла рядом с мужем. Тот беспомощно хлопал глазами, точно не помнил, как тут очутился.

–Как вы?– спросил я.

–Нормально,– она усмехнулась,– он всё забудет, я прослежу. И вот что…– она огляделась по сторонам и понизила голос,– на всякий случай, он не должен знать, кто я на самом деле. Незачем.

–Не боитесь, что когда-нибудь он таки догадается?

–Я же тебе сказала, он– дурак. Не догадается. Впрочем даже если кто и скажет– не поверит. Я ведь и в церковь с ним хожу, знаешь ли.

–Как это?– не понял я, меня-то от церквей колбасило не слабо.

–Знать надо, куда идти,– просветила меня кикимора,– есть места намоленные, и попы бессеребреники, туда нам лучше не соваться. А есть церкви, как супермаркеты. И попы там как продавцы, вот туда и мы с нашим удовольствием . Понял?

–Понял,– я кивнул. И в самом деле, чего я в чужую жизнь лезть буду? Нравится им, пусть живут, лишь бы нас не трогали.

Дома мы снова и снова повторяли свою горестную повесть, даже Филипп Васильевич пришёл послушать. Я уже успел рассказать всё МЧС-никам, потом полиции, потом ещё кому-то…раз сорок. История в официальной версии звучала примерно так: « Во время дискотеки замкнуло проводку, отчего вспыхнула ёлка. Мы, педагоги, согласно инструкции, вывели из зала детей, потом вывели их за пределы здания, пересчитали, и я, заметив свет в своём кабинете, вернулся в школу, чтобы проверить нет ли там людей(сам дурак). Люди были, и мы все вышли из здания. Всё». Про учительницу, балововшуюся чёрной магией и доигравшуюся не было сказано ни слова.

Дома я изложил всё, без купюр, заслужил похвалу и полные обожания взгляды домашних… наконец в шесть утра мы таки легли спать, ведь к четырём часам нас очень ждали на свадьбу!

История двадцать пятая. А завтра– Новый год…

Конечно, мы проспали, и на свадьбу собирались авральным порядком. В итоге три мои дамы были, конечно прекрасны – в нарядных платьях, Маша заплела девчонкам какие-то сумасшедшие косы, мне тоже досталось ( и я начал тихо недолюбливать Гакта Камуи). Сама она успела сбегать в парикмахерскую и вернулась оттуда с развевающимися локонами и декоративным цветком в причёске. Я, под шумок, припрятал галстук подальше, и в итоге, хоть и надел пиджак, но джинсы и любимую обувь отстоял.

На свадьбе было много разного народа, в основном незнакомого, но я заметил среди гостей кикимору с мужем, она издалека помахала нам рукой.

–Мама,– прошептала Акулька,– чего она тут?

–Не дёргайтесь,– успокоил я их, – мы уже обо всём договорились. Живите себе и не парьтесь.

Машина бабушка выглядела так, что королева английская, увидав её, наверно бы померла на месте от зависти. Вот что с людьми любовь-то делает, подумалось мне. Старый водяной тоже смотрелся на редкость солидно и представительно. Машины родители сидели рядом с нами, вот только общаться с ними у меня особого желания не было, особенно с отцом, я вообще-то злопамятный.

Молодой водяной подмигнул мне и сделал приглашающий жест, как раз объявили паузу для курящих. Я поднялся из-за стола и подошёл к нему.

–Покурим?– предложил он. Мы вышли из зала, курилка была оборудована в цокольном этаже.

–Ты это,– сказал он после первой затяжки,– насчёт ворот у меня не думай. Я ведь не просто так ключ продал.

–Ага, за бабло!– хмыкнул я.

–В том числе,– заржал водяной,– просто он левый был, не от моего замка.

–Жульё,– восхитился я,– так ты их того…наёб?

–Грех было не наебать,– признался водяной,– дар у меня такой. Деньги сами к рукам идут, понимаешь? А мой ключик батя надёжно спрятал, хрен кто доберётся.

–Ну, мой-то тоже хорошо хранится,– признался я.

–А ты что, не понял?– удивился водяной,– твой ключ только для тебя, им никто больше ничего открыть-закрыть не сможет! Потому, что ключ твой– это полключа, а вторая половина– это ты сам!

–Блина…– я аж поперхнулся,– значит, если бы я туда в школу не совался…

–Да хрен знает что было бы,– водяной затянулся сигаретой и выпустил колечко дыма,– но если бы кто другой там ремонт делал, то ничего бы и не было. Ну, пара детишек может ещё бы померла, или эта, серая, опять бы в спячку впала…

–А что за левый ключик?– заинтересовался я,– он– то от чего?

–От шишигинской церкви,– водяной опять заржал.

–Откуда в Шишигине церковь?– не понял я,– там же сплошь нечисть живёт?

–Нет в Шишигине церкви,– продолжал веселиться водяной,– а вот ключик от неё имеется! И я его продал, пусть дурачок порадуется! Хороший ключик, только не открывает ничего.

–Ничего не понял,– признался я,– как это церкви нет, а ключ есть?

–Да в Шишигине церковь ещё при царе каком-то хотели строить, идиоты, только стены поставят– а они падают. Только сруб сложат– а в него молния, и сгорит начисто, так и бросили это дело. Правильно, кто ж из наших такое допустит! Вон, в Городенье, есть и хватит! А замок-то заранее купили, с ключом. Ну, батя мой замочек-то и прибрал, на память. А я у него ключик позаимствовал, когда заварушка ваша с ключами началась.

–А замок где?– мне стало любопытно.

–У меня же, – признался водяной,– могу продать, если интересуешься, тебе со скидкой отдам!

–Нунах,– я тоже засмеялся,– я с тобой торговаться не буду, ещё мозги не растерял!

–Жаль, жаль,– впрочем, водяной кажется, не слишком расстроился,– ну, не хочешь, как хочешь. Себе оставлю пока, на память. А там, может, и ключик обратно выкуплю, посмотрим. Жена-то у дурачка наша, знает что почём, она продаст.

Потом мы танцевали, тамада проводил разные конкурсы, потом опять танцевали… причем я – по очереди со всеми тремя своими дамами. В разгар веселья я заметил, что новобрачные исчезли.

–Мань, а молодые-то где?– спросил я.

–Они ушли,– Маша улыбнулась,– бабушка сказала мне, что они тихонько уйдут, у них на самолёт билеты. Мой новый дедушка хочет Новый Год на тёплых морях встретить, говорит– тут все реки замёрзли и до весны он совершенно свободен, так что имеет право дальнюю родню за границей навестить.

–Вон как,– я покачал головой,– хорошо я их сосватал! Мань, а ты не жалеешь…

–Сейчас я тебя стукну,– пообещала моя нежная и любящая супруга,– так, что ушки зааплодируют! Никогда мне таких вопросов не задавай, понял!

–А кое-кто меня даже не дослушал,– притворно пригорюнился я.– а уже угрожает! А я только хотел поинтересоваться, не жалеешь ли ты, Марья, что Новый год без бабушки встретишь?

–Зато с тобой,– она положила голову мне на плечо, и я обнял её покрепче,– главное, что с тобой!

Все оставшиеся до Нового года рабочие дни мы писали объяснительные, разговаривали с различными комиссиями. Подписывали протоколы, и снова и снова объясняли как, что и почему.

Димка лежал в больнице с сотрясением мозга и рваной раной на голове. Англичанка , написав свою порцию бумаг неслась к его скорбному одру. И просиживала там целые вечера, это я у директора узнал. Судя по всему, скоро надо было ждать очередную свадьбу, точно, эпидемия!

Меня таскали больше всех, наверно решали, что мне лучше дать – благодарность или по шее. Под конец мне уже стало пофиг, лишь бы отвязались. Точно я знал одно– в зимние каникулы мне опять придётся поправлять кабинет, и зал тоже ремонтировать. Димку, как ответственное лицо спасло только полученное накануне пожара положительное заключение комиссии Роспотребнадзора. Судя по всему, напряжение на проводке было не критичным, ну, вот так получилось, сбой системы и никто не виноват.

Накануне праздников я к нему наведался. Анечка тактично вышла из палаты, ну вот неприятна она мне была, что ж поделать.

–Прости,– сказал Димка,– надо было тебе сразу рассказать…

–Надо,– подтвердил я,– ибо нефиг! Я ж и так всё узнал, чего тихарился?

–Ну, дурак, наверно,– признался Димка, – а Аня, я ж сразу заметил, эта её подружка ей вертела, как хотела, а сама в тени. Кстати, где она сейчас?

–Никто не знает,– для меня самого было загадкой, что никто не заметил отсутствия учительницы,– и личное дело точно испарилось. И вот ещё , я Лариску спрашиваю, а она и не помнит такую, говорит, что у 3-го «Б» учитель уехала в другой город, муж у неё военный, перевелись. После праздников новую возьмут.

–И не узнаешь теперь,– поморщился Димка,– я так понимаю, дверь теперь навсегда закрыта?

–Правильно понимаешь,– кивнул я,– и кстати, ключик-то у них левый был…

–Да я сразу понял,– он засмеялся, но тут же болезненно сморщился,– иначе бы я и не затевал ничего. А отчего ключик, не знаешь?

–Знаю,– я рассказал ему историю водяного про не построенную церковь.

–Сдаётся мне,– задумчиво произнёс Димка,– что не простой это замочек. Иначе бы старый водяной его не взял.

–Да не грузись, всё прошло уже,– сказал я. В палату вошла Анечка, и я распрощался. Странно, но сейчас она показалась мне не такой противной, как раньше. Ну, впрочем, не моё это дело, люди взрослые, сами разберутся.

Накануне нового года мы, всем кагалом, сидели у моих. Новый год решили отметить вместе. Мать отпустили из больницы, и они, вчетвером, занялись стряпнёй. Мы с Петровичем и Санькой выколотили ковры, помыли пол и выставили на середину комнаты большой стол.

Стол накрыли белой скатертью с вышитыми ёлочками, расставили стулья. Принесённый нами кот тут же улёгся посередине, как главное угощение. Когда его невежливо согнали, кот уселся не стул во главе стола и внимательно следил за всеми приносимыми тарелками.

–Вот наглая зверюшка,– восхитился Петрович, делая очередную попытку освободить свой стул от мелкого хищника. Хищник отмахивался когтистой лапой, он– то считал, что это теперь его законное место.

–Пап,– осенило Саньку,– а ты его вместе со стулом отодвинь! А себе другой стул сюда поставь.

–Правильно,– Петрович осторожно отодвинул от стола стул с котом, и поставил на его место другой. Я тихо посмеивался, уж я-то знал Уголька, как облупленного -кот так просто не сдастся! И точно– как только довольный Петрович водрузил стул на освободившееся место, кот, чёрной молнией метнулся, и уселся на него.

–Это…ну…– Петрович посмотрел на меня, и тоже заржал.– Ну, пусть сидит, раз такое дело,– заключил он.

–И тарелку ему поставь,– хихикнул Санька.

–Чего ржёшь, кот тоже человек,– строго сказал я, пошёл на кухню и принёс блюдечко для кота.

В десять мы сели за стол, проводить старый год . Потом ждали наступления нового, потом забили куранты…

Мы чокнулись, выпили…

–Всё, прошёл год,– неизвестно к кому адресуясь, сказал Петрович. Мне стало даже как то грустно, прошёл ведь. И больше уже не повторится. Я посмотрел на Машу, на девчонок, на мать, и понял, что год то прошёл не зря!

–А в следующем году нас больше будет,– заявил я,– аж на два человека!

–В смысле?– не понял Санька , потом до него дошло,– а, вон ты чего!

Мы ещё посидели, поболтали, потом собрались домой. Ночевать у моих было просто негде. Посадили кота в переноску и пошли.

На улицах гремели салюты, шатался весёлый пьяненький народ. Все поздравляли друг друга, к нам тоже частенько лезли обниматься…

Наконец мы пришли домой.

–Мань, а Мань,– спросил я Машу, когда мы уже легли в постель,– скажи, хороший был год?

–Ага,– согласилась она,– а следующий ещё лучше будет!

–Да я как бы и не сомневаюсь,– признался я.